Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 55 страниц)
…Гесс Фойш коснулся плеча Эрика Шульца, и предложил:
– Ну, коллега, изложи команде, как ты изображал торговца рубинами из Бирмы.
– ОК, шеф. Но, я не изображал, а реально торговал рубинами, хотя не бирманскими, а здешними. В Лондоне неплохо идут ювелирные рубины, особенно те, что необычной окраски. Путем скидок и иных финтов психологии, я втерся в круг потребителей этих безделушек. В основном, хороший материал: хвастливые, завистливые и болтливые. А теперь, кто мне объяснит: зачем меня отозвали? Я мог бы работать еще месяца два до момента, когда MI-5 начало бы интересоваться моей симпатичной персоной.
– Не так быстро, Эрик, – сказал Фойш, – нельзя рисковать смещением твоего мнения от дополнительной info. Так что сперва наши вопросы, а потом твой вопрос. E-oe?
– E-o, – согласился флит-капитан, – спрашивайте.
– Эрик, – подал голос суб-коммодор Нгоро, – кто такой Шахзар-Имран Мусаффар?
– А-а, – флит-капитан фыркнул, – это один из тех миллиардеров-исламистов, которые обосновались в Лондоне. Обычный набор аксессуаров: особняк в Челси, полдюжины сверхдорогих автомобилей, столько же обдолбанных манекенщиц, 200-футовая яхта, собственный гольф-клуб, турбореактивный «Бомбардье», и еще куча всякой ерунды. Источник ресурсов: пирамида исламской секты: тариката Табрисийа. Он там шейх, и поборы примерно с полумиллиона тряпкоголовых стекается к нему в карман. Мне не поручали раскапывать это, но ему платят несколько сотен текстильных бизнесменов, работающих в Гуджарате и Синде, и несколько тысяч крупных воров-пакистанцев в Британии. Часть денег он тратит на поддержку терроризма. Так делают все шейхи.
– Каких именно террористов он поддерживает? – поинтересовался Снэрг Лофт.
– Каких? Сейчас посмотрю…
Эрик Шульц извлек из кармана элнот, полистал какой-то файл и сообщил:
– Тут «Джамаат-аль-Исламия», «Аль-Мухаджирун», «Islam for UK», читать дальше?
– Подожди, – сказала Амели Ломо, – у тебя там в реестре есть группировки боевиков, которые не просто получают деньги от Мусаффара, а подчинены ему?
– Интересный вопрос ты задала, – сказал флит-капитан, прокручивая строки на своем элноте, – точно я не знаю, но, возможно, «Зикр-уль-Изхар», ячейка, уцелевшая после разгрома группы «Деккан Муджахеддин», устроившей теракт в Мумбаи в 2008-м.
– Ага! А где базируется эта «Зикр-уль-Изхар»?
– Ну, там же где сам шейх: частично в Лондоне, а частично в Гуджарате и Синде. Но терроризм не самоцель для шейха Мусаффара. У него свой сектантский бизнес, ему абсолютно не нужны проблемы. Он дает деньги террористам просто потому, что так принято. А для силовой защиты своего бизнеса у него есть своя охранная компания «Альтаир-Сардар» в Лондоне с лицензией на вооружение армейского формата.
– Ага! – Амели потерла руки, – Своя охранная компания, это интересно!
– Интересно, – подтвердил Нгоро, – скажи, Эрик, висят ли на Мусаффаре какие-либо силовые операции? Не важно, теракты, или серьезные вооруженные наезды.
– По слухам – да, висят. Но, я не вникал. А что конкретно тебя интересует?
– Стиль экспедиционной работы, вот что!
– А-а! Этот шейх собирается насвинячить в нашем океане?
Суб-коммодор Нгоро неопределенно качнул головой.
– Типа того, Эрик. Есть подозрение.
– Ясно. Я не спрашиваю детали, чтобы не смещать мое мнение, как выражается шеф. Относительно стиля боевиков Мусаффара я скажу, что персонал компании «Альтаир-Сардар» тренирован по программе британского спецназа, а ячейка «Зикр-уль-Изхар» действует по тем схемам, которые были у группы «Деккан Муджахеддин».
– Значит, – сделал вывод Снэрг Лофт, – нам надо изучить теракт 2008-го в Мумбаи.
– Изучим, – спокойно сказал Нгоро, – есть куча материалов по Мумбаи-2008.
Амели Ломо подняла ладошку, чтобы привлечь внимание.
– Вопрос в другую сторону, Эрик. Чего хотел Мусаффар? Еще денег, или власти, или женщин, или какие-нибудь драгоценности?..
– Вопрос понят, – сказал флит-капитан, – этот фигурант хотел стать мастером одного влиятельного тайного общества. Формально оно называется «Гиперборейский клуб», неформально – просто Ложа. Не путать с Объединенной Великой Ложей Англии – так называется главная тусовка масонов, и с Ложей Всевидящего Ока – это иллюминаты. Наверное, все присутствующие знают, что коррупция в Британии замаскирована под ролевые игры в масонов, монахов, инквизиторов, иллюминатов, и типа того.
– Ага, – подтвердила Амели, – и в Америке та же шняга. Но если этот исламский урод захотел стать мастером масонов, или этих гиперборейцев, то какие проблемы? Заслал несколько десятков миллионов баксов в гиперборейскую кассу, и пам-па-ба-бам!
– Может, где-то оно так… – Эрик сделал паузу, – …Но, в этой Ложе кроме понятного вступительного взноса, есть еще условие: мастером может стать только лорд-пэр. Все остальные любители коррупционно-ролевых игр ограничены рангом кавалеров. Есть решение: купить титул лорда-пэра. Но это штучный товар, который не залеживается. Недавно кто-то пообещал Мусаффару маленькое, но полноценное баронство Шеппи. Занятно вышло: это имение стало предметом торга благодаря, как бы, нам…
– …Как бы, – подтвердил Гесс Фойш, – но неважно кто убрал барона Кестенвэла.
– А что важно? – спросил Эрик Шульц, – Наверное, уже можно сказать мне это.
Шеф INDEMI утвердительно кивнул.
– Уже можно. Твои объяснения корреспондируют с действиями королевы Боудис. Ей захотелось выяснить, в какие игры играют шейх Шахзар-Имран Мусаффар и Фергюс Уолсолл, сопредседатель комитета Палаты Лордов по СМИ и электросвязи.
– Лорд Уолсолл? – переспросил Эрик, – Ну, это понятно. Он же генерал Ложи.
– Да, – согласился полковник Фойш, – а Боудис не согласна быть болванчиком в этом гиперборейском преферансе. Значит, она – проблема для них.
– Они будут ее гасить, – напрямик брякнула Амели Ломо.
– А это непонятно, – сказал Эрик, – королева Британии не такая важная шишка, чтобы можно было решить серьезную проблему, просто убив ее.
– Ты просто не в курсе расклада, – полковник толкнул по столу электронный планшет журнального формата, – просмотри вот это, по диагонали, я знаю, ты умеешь.
– Да, типа того.
С этими словами, флит-капитан начал листать файл на экране. Он делал это довольно быстро, и трудно было поверить, что он успевает внимательно просмотреть текст, но тренировки по скоростному чтению позволяли ему «скрадывать» примерно по одной стандартной странице каждые полминуты. На файл ему потребовалось четверть часа. Вернув планшет шефу, он высказал свое мнение:
– Команда Ложи попробовала наехать на команду, играющую за Чанди Кестенвэл, и получилось неудачно. В ответ кое-кто так прошелся по бизнесу Мастеров Ложи, что пришлось им согласиться, чтобы дело о наследстве решалось в королевском суде на выездной сессии 30 апреля на австралийском островке Норфолк. По-моему, Мастера стараются просто выиграть время, оправиться от нокдауна, и что-то предпринять. Но ликвидировать королеву им незачем. Или я чего-то не вижу?
– Каждый из нас чего-то не видит, – ответил Нгоро, – в частности, ты не видишь, что ликвидация Боудис нужна, чтобы Мусаффар получил титул. Ведь Боудис чертовски рассержена, и не утвердит его баронство и пэрство, даже если суд вдруг решит дело в пользу Ложи. Впрочем, она назначила такой состав суда, который не решит дело в их пользу. Ложе нужна другая коллегия, которую назначит, например, лорд-канцлер в период междуцарствия, когда Боудис уже не будет, а нового монарха еще не будет.
– Так, – сказал Эрик, – а какой состав суда назначен сейчас? Этого не было в файле.
– Состав суда здесь, – ответил полковник Фойш, и толкнул через стол лист бумаги.
*** Оперативная информация: состав суда, предложенный королевой ***
1. Роджер Брауни, M, 52 года. Гражданин Британии, профессор кафедры основ права, Университет Оксфорда. Сейчас находится по обмену опытом в Японии.
2. Логрис Фирфайн, M, 44 года. Гражданин Австралии, доктор права, сопредседатель третейского суда Ассоциации бизнеса Пограничных территорий Австралии.
3. Эйприл Крузо, F, 41 год. Гражданин Новой Зеландии, доктор информатики и права, редактор журнала «Гуманитарные Исследования Аотеароа».
***
Эрик Шульц прочел мгновенно, затем почесал в затылке, и заключил:
– Ложе лучше сделать коллективное харакири, чем объясняться в таком суде. Я знаю Фирфайна, мы встречались в Папуа летом прошлого года по работе. И я читал статьи доктора Крузо, в частности, публицистику. Я не знаю Брауни, но и тех двоих хватит.
– Но, – произнес Снэрг Лофт, – если они предвзяты, то почему Ложа согласилась?
– Они непредвзяты, – возразил Шульц, – наоборот, они зверски объективны. И у них нет никакого уважения к средневековым аристократическим тайнам и к прочей мистике.
– Брауни еще опаснее, – добавил Фойш, – судя по данным из независимых источников, Брауни один из самых аккуратных, пунктуальных и объективных юристов-экспертов, известных во всем Британском содружестве.
– Они будут ее гасить, – повторила Амели Ломо, – и по логике, этим займется шейх.
– По ходу так, – согласился Нгоро Фаренгейт, – вопрос в методе. Эрик, что скажешь?
– Ну, я же сказал: методы «Деккан Муджахеддин», как в Мумбаи-2008, плюс методы британского спецназа.
Суб-коммодор Нгоро покивал головой, и включил тактический монитор с диагональю полста дюймов, на котором отобразилась карта региона.
– Так, коллеги, давайте поиграем за врага. Маршрут королевской яхты: от острова Сан-Кристобаль, Соломоны, на юго-восток до острова Вемерана, Вануату, дальше на юг до Новой Каледонии, и последний перегон, опять почти на юг до острова Норфолк. Все перегоны примерно по 650 километров, или 350 морских миль. А скорость яхты «Тень солнца» – 20 узлов, следовательно, каждый перегон пройдет частично в темноте.
– Что, если здесь? – шеф-майор Снэрг Лофт показал пальцем на участок между Новой Каледонией и Норфолком, – Не демаркированная зона между нами и Австралией.
– Да, – Фойш кивнул, – это напрашивается. Но нельзя исключать нашу акваторию. По очередности наша акватория – первая. Давайте начнем с нее.
– ОК, – согласился шеф-майор Лофт, – первый участок Сан-Кристобаль – Вемерана.
– Ну, что, по всей форме? – спросил флит-капитан Шульц, повернувшись к Фойшу.
– Да, Эрик, – и полковник INDEMI толкнул к нему лист бумаги и фломастер.
Флит-капитан покрутил фломастер в пальцах, и начал рисовать, комментируя:
Рисунок человечка с рюкзаком.
– Самое примитивное: пеший турист – бомбер с поясом шахида, с радиоминой, с бомбой-таймером, либо турист – снайпер, либо артистичный турист-отравитель.
Рисунок лодки, снабженной стилизованной бомбой с фитилем.
… – Теперь более технологично: суицидный шахид на скоростном катере.
Рисунок самолетика с такой же бомбой.
… – Аналогичный шахид на самолете класса авиа-такси.
Рисунок лодки со схематичным спиннингом.
… – Рыболовный корабль со снайперами или пулеметчиками на борту.
Рисунок летящего оперенного снаряда.
… – Точечный удар с боевого самолета или дрона, или удар крылатой ракетой.
Рисунок силуэта акулы.
… – Торпедный удар с боевой субмарины, вероятно – малого класса. Как бы, все.
– Хэх! – хмыкнул Лофт, – Всего-то шесть пунктов, к тому же, с подпунктами.
– Просто: давайте поделим пункты и будем работать, – сказал суб-коммодор Нгоро.
…
Утро 18 апреля, Соломоновы острова. Остров Гуадалканал. Хониара.
В начале XXI века в книге «Остров бездельников» Уилл Рэндалл так обрисовал этот своеобразный город с примерно 60-тысячным населением: «Хониара, как я быстро догадываюсь, это отвратительный нарыв на прекрасном и соблазнительном теле Соломоновых островов… Одурманенная жарой острова Гуадалканал, она ничем не напоминает Мехико. В действительности скорее смахивает на картонные декорации малобюджетного вестерна. Свернувшись, подобно пьяному бродяге, у подножия гребня Тандачехе, Хониара взирает мутным взглядом через единственную главную улицу на море и морской порт, представляющий собой усеянный обломками пролив между Гуадалканалом и Флоридскими островами. В 1942-м здесь происходило крупнейшее в истории морское сражение… Главная дорога, Мендана-авеню, теперь использовалась как полоса препятствий для рядов помятых импортных легковушек и пикапов, которые подскакивали и тряслись в пыли, постоянно окутывавшей город, словно изображение извергающихся газов в комиксах. Изогнувшись как матадор, я успешно увиливаю от фонтана серой жижи, вылетающей из–под колес микроавтобуса. Он издает хриплый рев и, астматически кашляя, исчезает в толпах людей, выбравших грязную метрополию в качестве места жительства в надежде на процветание, и горы пластиковых упаковок, служащих символом столь любимого всеми западного образа жизни».
Хониара, о которой писал Рэндалл, исчезла в ходе Войны за Хартию, год с четвертью назад. Сейчас с высоты птичьего полета могло показаться, будто джунгли захватили бывший город, и только недалеко от бывшего центра остался островок цивилизации, точнее – полуостров, выдающийся на четверть мили в залив. И от этого полуострова веером расходились пирсы, служившие причалами множеству корабликов (включая, впрочем, и довольно крупные морские транспорты). Такой (повторим) была картина с высоты птичьего полета. Иная панорама открывалась с топ-бриджа яхты. Джунгли не захватили Хониару, а были частью дизайна, и представляли собой грандиозную аллею живых зонтиков, которые прикрывали от палящего солнца главную (и единственную) улицу и боковые переулки. Под этими зонтиками разместились сооружения сходной высоты (два этажа плюс мансарда), но абсолютно разных форм и цветов. Цилиндры и многогранники. Пирамиды и полусферы. Как будто здесь порезвился эксцентричный волшебник, начитавшийся книжек по занимательной стереометрии. Были тут и более высокие объекты – этажей пять-шесть, наверное, но их конфигурация была настолько причудливой, а их кровли настолько точно имитировали верхушки холмов, поросших кустарником, что, наблюдая сверху, их вряд ли можно было выделить из ландшафта.
Королева с удовольствием отправилась бы гулять по этой чудесной аллее, но…
…На набережной королеву уже караулили полтора десятка нездешних репортеров с характерными бейджами на лацканах пиджаков:
*Times-online
*Daily-mail
*Euro-news
*Globe
*Guardian
*Herald
*CNN (как же без этого!)
…И прочие гиганты СМИ рангом пониже.
Всю эту стаю уверенно сдерживала одна некрупная девушка – этническая кореянка, в камуфляже со значком констебля, и вооруженная лишь короткой дубинкой. Похоже, репортеры пробовала надавить на кореянку, но ее реакция напугала их до чертиков, и теперь они соблюдали дистанцию.
– Aloha, сента Боудис, – произнесла констебль, – если вы не желаете общаться с этими субъектами, то я провожу вас до парковки, где вас ждет микроавтобус.
– Тогда вас обвинят в тоталитарном подавлении свободы масс-медиа.
– Не волнует, – ответила кореянка, – у нас острова свободы для людей, а не для медиа-магнатов. Тут никто не сможет навязать вам это, как оно? Близкие контакты. Вот.
– А что за люди на парковке? – подозрительно поинтересовался лейтенант Гэлтах.
Кореянка-констебль дружелюбно улыбнулась.
– Там просто такие люди, что пришли посмотреть на королеву Британии. Я чисто по-товарищески попросила их отойти туда, чтобы они не смешивались с потенциально-агрессивным контингентом этих инфо-наемников.
– Интересно тут у вас все устроено, – проворчал лейтенант Антрим.
– Ваше величество, – тихо произнес Лйалл Тью, – это явная провокация.
– Точно, – согласился с ним лейтенант Антрим,
– Похоже, – сказала королева, – но лучше я, все же, поговорю с ними четверть часа.
– Aita pe-a! – констебль кивнула, повернулась к репортерам, и коротко махнула левой ладонью в направлении королевы, – Алло! Можно подойти и спросить всякое такое. Только я предупреждаю: любое резкое движение, или тесное сближение с объектом, запрещается. Так что без штучек тут! Ясно? У вас 15 минут. Таймер включен.
…И началось!
– Ваше величество, как вы прокомментируете такое отношение к свободной прессе?
– Это, – ответила Боудис, – вопрос не ко мне. Но я замечу, что в этой стране лучше не злоупотреблять правами журналистов, и не вести себя агрессивно.
– Ваше величество, с какой целью вы выступили против решения всемирного съезда англиканских епископов по вопросу о миссиях в непризнанной Меганезии?
– Сэр, о чем вы? В решении Ламбетского съезда не было даже слова «Меганезия».
– Но Ваше величество, там было ясно сказано: «недопустимо сотрудничество наших миссий с властями, запрещающими христианскую веру».
– Да, – королева кивнула, – и это аргумент, чтобы прекратить всякое сотрудничество с властями ряда стран Аравии и Магриба, что, почему-то, не выполняется. А Меганезия вообще не та страна, в которой возможен запрет какой-либо веры.
– Ваше величество, а как быть с прошлогодней директивой судьи Малколма?
Боудис кивнула головой, показав, что вопрос понятен. На самом деле, она готовилась отвечать на такой или похожий вопрос (ведь, после публичного заявления по итогам завтрака с семьей Милтон, нетрудно было предвидеть тактику журналистов). Так что, королева спрятала соответствующий туз в рукаве, и сейчас зашла с него.
– Джентльмены! Вы задали несколько вопросов на одну и ту же тему. Я рада, что дела
Англиканской церкви интересуют прессу, и я отвечу подробно. Билль от 17 сентября прошлого года, принятый Верховным Жюри Меганезии, и известный, как Директива Малколма. Я цитирую: «запрещается распространение и демонстрация политических и религиозных убеждений, требующих ограничить свободу жителей сверх ограничений, записанных в Великой Хартии или следующих из нее».
– Ваше величество! Из-за Хартии случились две страшные войны с интервалом год!
– Сэр, потрудитесь не перебивать меня, – холодно сказала Боудис, – эти две войны не относится к данному вопросу, и если у вас вопросы о них, то ждите своей очереди. А сейчас я продолжу о директиве Малколма. Эта директива защищает любую частную религиозную веру, включая и христианскую. Ведь в Лантонской Хартии нет никаких ограничений веры. Другое дело – религиозные нормы гражданской жизни. Директива запрещает их, поскольку в противном случае неизбежны конфликты из-за различия в трактовке морали и поведения людей той или иной религией. Иначе говоря, доктрина Малколма отражает в религиозной сфере принцип юридической симметрии: свобода любого субъекта ограничена равной свободой любого другого субъекта. Я не нахожу никаких признаков запрета на христианскую веру в этом судебном акте.
Несколько секунд после ее ответа, репортеры молча переваривали то, что услышали, а затем посыпались новые вопросы:
– Ваше величество, неужели, по-вашему, право на стороне морального нигилизма?
– Ваше величество, что вы думаете о запрете христианского брака в Меганезии?
– Ваше величество, одобрите ли вы расстрел любого человека твердого в своей вере?
– Тише! – потребовала королева, – Я не буду читать лекции о праве. Я изложила свою позицию по англиканским миссиям в Меганезии. А теперь, по очередности, вот этот джентльмен может задать вопрос о двух войнах, связанных с Лантонской Хартией.
– Да, Ваше величество. Правда ли, что вы готовите мирный договор с Меганезией на условиях, по которым Британия признает легитимность Лантонской Хартии?
– Неправда. Подготовка любых международных договоров, это дело Форин-офиса.
– Но, вы же добились отставки главы Форин-офиса, который выступал против такого договора, пока Меганезия не приведет свои законы и политику к нормам ООН.
– Я не комментирую слухи, – жестко сказала Боудис, – у кого еще есть вопросы?
– Ваше величество, вы посетили меганезийскую каторгу на плато Онтонг, не так ли?
– Да. Зачем спрашивать то, что известно? Тем более, осталось лишь 3 минуты.
– Позвольте, Ваше величество, я задам вопрос, в связи с которым упомянул каторгу. Известно ли вам о детской каторге, здесь, рядом на острове Сан-Кристобаль?
– О чем – о чем?
– О детской каторге, – повторил репортер, – там содержатся дети в возрасте 6 – 13 лет. Условия нечеловеческие. Ошейники. Тяжелый труд. Сексуальная эксплуатация.
– Минуту, сэр! Я уже сказала, что не буду комментировать слухи.
– Простите, Ваше величество, но это не слухи. И позвольте вручить вам петицию от «Amnesty International». Исполнительный комитет AIN надеется на вашу помощь.
– Понятно, – буркнула королева, принимая от репортера пластиковую папку-файл с эмблемой в виде горящей свечи, опутанной колючей проволокой.
– Так, Ваше величество, что мне передать Исполнительному комитету AIN?
– Довольно! – королева помахала папкой, – Время вопросов истекло.
– Назад! – рявкнула кореянка-констебль, шагнув между королевой и репортерами.
– Но, офицер, мы лишь хотели услышать от Ее величества… – начал репортер.
…Договорить он не успел. Из короткой дубинки, которую констебль держала в руке, внезапно выдвинулось примерно метровое лезвие, похожее на застывшую молнию. В воздухе запахло озоном, и послышалось негромкое потрескивание. Репортеры очень поспешно отступили в сторону автомобильной парковки. Лезвие-молния погасло.
– Вот, круто… – выдохнул лейтенант Антрим. – …Это ведь джедайский меч, чтоб мне лопнуть, если нет.
– Не лопайтесь, сэр, ладно? – попросила кореянка, пристегивая дубинку (или рукоятку джедайского светового меча) к себе на ремень, – Эта штука микроволновый блиц. Но, можно считать, что это джедайский меч, потому что дизайн соответствует.
– А! – сказал Стюарт. – Это вроде полицейского электрошокера, но круче на вид.
– Приблизительно такая штука, – сказала она.
– Как вас зовут, констебль, и откуда вы? – поинтересовалась королева.
– Джинни Мун родом из Брисбена, только живу тут, через пролив, на Флорида Нова.
– О! Вы уроженка Австралии. Я должна была угадать по вашему акценту. Кстати, я впервые вижу меганезийского полисмена на службе без огнестрельного оружия.
– Да, – кореянка улыбнулась и кивнула, – тут такие штуки не в ходу. Это только я так уболтала шефа, чтоб не было всяких провокаций от этих гадов. А то у вас же хватает кривых чудес и без того, чтоб писаки настрочили, про разговор под дулом пушки.
– Дьявольски верно, – поддержал лейтенант Гэлтах.
Королева вздохнула и покачала головой.
– Я подозреваю, они все равно напишут, что локальная полиция им угрожала.
– Неубедительная ботва будет, – возразила Джонни Мун, – у гадов-то на видео я везде торчу, и ясно, что во мне всего пять с половиной футов роста, и ничего в руках кроме джедайского меча. Что в осадке? «Маленькая корейская девушка дико угрожала нам джедайским мечом, и дважды включила подсветку»? Ба-ба-ба! Не прокатит на ужас.
– В этом есть логика, – признала Боудис, – а что вы скажете об этой папке, мисс Мун?
– Ох ш! Это где про каторгу что ли?
– Да. Некая детская каторга на острове Сан-Кристобаль.
– Скажу: фигня это. Хотите – прыгнем туда прямо сейчас, хотите – в другой день.
– Мы? – переспросила Боудис, – Надо ли понимать так, что вы проводите нас?
– Надо-надо, – подтвердила девушка-констебль, – Я ваша тень в восточном кластере: Гуадалканал, Флорида-Нова, Малаита, Сан-Кристобаль, и все штуки, что поменьше.
– Спасибо, мисс Мун. Это приятно. Что касается посещения острова Сан-Кристобаль, пожалуй, мы спросим совета мистера Тью относительно того, когда туда ехать.
– Я думаю, Ваше величество, – отозвался он, – лучше послезавтра на рассвете. Там вы успеете все посмотреть до обеда, и пойдем дальше к Вануату. Так удобнее всего.
– Хорошо, – королева кивнула, – значит, так тому и быть.
…
19 апреля. Северо-восток акватории Папуа, остров Новая Британия.
За последние полтора месяц в ИКФ (Институте Кино-фактографии) на севере острова Новая Британия в районе Старый Рабаул на берегу Мангровой гавани вырос огромный купольный ангар в дополнение к трем арочным ангарам, построенным ранее. Сейчас это оказалось кстати: было, где спрятать отряд летающих тарелок, или точнее – летающих крабов с 4-метровыми панцирями, и воздушными винтами на клешнях. При свете дня неприлично было бы парковать на виду меганезийские боевые «Крабоиды» на острове, отнесенном к землям Папуа. А так все правила политкорректности соблюдены. Боевые машины спрятаны под куполом ангара, а пилоты (без военной униформы) отдыхают до захода солнца (до вылета дальше, на юго-восток). А командир отряда – обыкновенный загорелый крепкий дядька лет 35, среднего роста и славянской внешности, общается за чашкой какао с тоже обыкновенным худощавым, невысоким, жилистым мексиканским метисом лет на 10 старше. Ничего такого, верно?
Только вот ни славянин, ни метис не были такими уж обыкновенными.
Первый – Улат Махно, командир авиа-эскадры быстрого реагирования.
Второй – Жерар Рулетка, загадочный персонаж, о котором уже говорилось ранее.
Напомним, что здесь, в Рабауле, дон Жерар Рулетка был известен, как Джерри Маклай, директор ИКФ, ученый из Паназиатского Университета.
Махно и Рулетка познакомились в Центральной Полинезии на Островах Кука в конце позапрошлого лета, и сыграли выдающуюся роль в Алюминиевой революции. Нельзя сказать, что они подружились (слишком разные взгляды на жизнь), и в общих чертах можно было назвать их «товарищами по оружию» – это достаточно высокий уровень взаимного доверия, с некоторым (пусть не очень заметным) оттенком симпатии.
Данное предисловие объясняет, почему два названных персонажа, попивая какао под пальмами на естественной террасе над пляжем, с интересом наблюдали за развитием киносъемок морской битвы. Новозеландская компания «Nebula» творила очередную альтернативную Вторую мировую войну, и на этот раз (по замыслу киносценариста) хрестоматийный ход истории изменило то, что в Японии был изобретен простейший компьютер для автоматического наведения авиационной пушки и лазерный пойнтер. Картина боя между «Мустангами» и «Зеро» с прорывом последних к американскому авианосцу (точнее, к грамотно задекорированной барже) выглядела захватывающе…
– Жерар, твои ребята лихо летают! – искренне резюмировал Махно, – откуда они?
– А ты угадай, – и дон Рулетка прищурился.
– Хэх! Раз ты спрашиваешь, значит, они не из какой-то известной команды.
– Правильно, Улат. Дальше?
– …Значит, – медленно продолжил Махно, – они вообще не из какой команды. Ребята местные, и научились летать прямо здесь.
– Почти правильно, – сказал дон Рулетка, – они с побережья Большого Папуа. Они из летного колледжа, который открылся в Лаэ, когда австралийские турфирмы хотели удешевить внутренний трафик по Новой Гвинее, обучив местных юниоров, готовых работать за несравнимо меньшую зарплату, чем контрактники-австралийцы. А когда началась война, колледж закрылся. Тут-то я подобрал перспективных студентов, дал красивую программу, красивые самолеты, красивые задачи, и дело поехало быстро.
Махно проследил, как последние из пилотов выполняют лэндинг, и кивнул:
– Да, это внушает. Я бы хотел на обратном пути остановиться здесь подольше, чтобы команды перезнакомились. И, кажется, Жерар, ты не удивлен моим желанием.
– Опять правильно, Улат. Я не удивлен. И, разумеется, я поддерживаю эту идею.
– Ладно, – сказал Махно, – это было про путь обратно, а мы только на пути туда.
– Да, это понятно. Ну, задавай свой вопрос о судьбе королевы Боудис.
– Хэх… Жерар, как ты догадался, что я хочу задать вопрос, причем именно об этом?
– Элементарно, Улат. Логика плюс психология. Твой наиболее перспективный отряд «Чертова дюжина» внезапно приглашают на задание типа: «найди то, не знаю что».
– Хэх… Тогда уж типа «защити от того, не знаю от чего».
– Иначе говоря, – перефразировал дон Рулетка, – тебе показалось, что в Генштабе не построена прогноз-модель вражеской атаки.
– Мне не показалось, Жерар. Так и есть. Поляна размечена по секторам контроля для капитанов опергрупп, но описание объектов контроля мутное. Генштабу не хватило времени. Ведь мотив для теракта возник внезапно, когда королева стала копаться во внутренней кухне этой долбанной Ложи, или Гиперборейского клуба.
Жерар Рулетка, успевший прикурить сигару, выдохнул струйку дыма и спросил:
– А есть ли реально плохие новости?
– Хэх! – Махно усмехнулся, – А это, по-твоему, были хорошие новости?
– Неплохие. Мотив к теракту возник внезапно не только для нас, но и для Ложи.
– Хэх! А как же наезд адмирала Ланборна и гуркхов на Боудис в отеле на Понпеи?
– А, – дон Рулетка махнул рукой, – этот наезд – попытка надавить, а не пришить. Я не ставлю под сомнение вердикт суда, влепившего им каторгу за терроризм, но…
– Я понял, Жерар. Внезапность и для врага тоже. Тогда врагу сложнее, чем нам.
– Вот-вот! Хорошо, Улат, что ты это сказал. И что делать врагу в такой ситуации?
– Значит, ты предлагаешь мне сделать, как в учебниках? Подумать за врага?
– Нет-нет! Это очень большая неточность. Надо не думать за врага, а стать им. Надо почувствовать его желания, его цели, его сомнения, его надежды. Только так можно понять его планы. Освободи разум, думай ни о чем. А потом примерь маску врага.
– Жерар, я не настолько артист, чтобы действовать по системе Станиславского.
– Улат, тут не нужен уровень Станиславского. Только уровень школьного театра.
– Я попробую, – сказал Махно, закрыл глаза и стал думать ни о чем.
Это упражнение было знакомо ему по любительскому кружку айкидо. Релаксация, и ритмичное контролируемое дыхание. Оно мягко выталкивает из головы все мысли, выражаемые словами, и остается лишь неназываемое нечто, которое и есть ничто, о котором надо думать некоторое неопределенное время, чтобы переключиться… Вот первая часть выполнена. Теперь вторая часть: примерить маску врага. Легко! Махно представил себе карту оперативной акватории. Сейчас он был охотником, аккуратно выбирающим место для засады и время для выстрела. Он представил себе пунктир – маршрут яхты «Тень солнца» начиная от острова Сан-Кристобаль…
…
*28. Экстремальный турнир на сегменте глобуса.
20 апреля, вторая половина дня. Запад Соломоновых островов.
Яхта-тримаран «Тень солнца» уходила на юго-запад, оставляя за кормой последний из Больших Соломоновых островов: Сан-Кристобаль. Впереди, в 350 милях лежал остров Вемерана: самый северный из Больших Вануату, куда предстояло прибыть чуть позже рассвета, а ночью оставить слева по борту цепи малых островов Санта-Крус и Торба…
Сейчас над океаном дул свежий северный ветер (последний привет ушедшего циклона Мамараган), и еще не успокоившиеся волны заметно покачивали яхту-тримаран, но на мостике стоял морской волк, волонтер-лоцман – доктор экологии Лйалл Тью, и по его абсолютно невозмутимому лицу можно было заключить: Нет проблем. Aita pe-a.
Иногда кто-то из королевских лейтенантов поднимался из кают-компании на мостик, предлагая сменить Тью за штурвалом, но потомок знаменитого бермудского пирата улыбался, качал головой и говорил: «я буду на вахте до темноты, а дальше поставлю автопилот, так спокойнее для всех». Трудно было не согласится, и лейтенант, пожав плечами, возвращался в кают-компанию, к двум своим товарищам, и к королеве.
