Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 55 страниц)

– Ну, – предположил Цербер, – наверное, будет какой-нибудь заместитель, типа того.

– Регент, – поправил доктор Тью, – или лорд-протектор, раз уж звучало имя Кромвеля.

– Что ж, – королева Боудис покрутила в руке стаканчик с вином, – я надеюсь, у нашего трусливого парламента хватило ума назначить пристойного регента для Марии III.

– Не хватило, – сообщил Стид, листая ленту сообщений, – согласно пресс-релизу, при малолетней Марии III будет действовать регентский совет Палаты Лордов.

– Что ж, – повторила Боудис, – прощай респектабельность британской монархии.

– Я опять ничего не понимаю! – объявила Кюгю, – Где смысл-то?!

Шеф-инженер Цербер залпом допил вино из стаканчика, и высказался:

– По ходу, так: сперва какие-то люди это замутили, а теперь никто не хочет умирать.

– Что-что? – переспросила Кристин.

– Я читал британский политический дайджест, – пояснил Цербер, – там пишут, что два претендента на трон уже зарылись. Первый поймал термобарическую гранату, второй скушал яд. Тут даже страус задумается: а что будет со следующим претендентом? Ну, соответственно, сделали эксперимент: посадили на трон, кого не жалко. Эту девочку, у которой папа уже ушел к верхним людям, а мама – безмозглая пуританка. И, регентом никто не хочет быть, потому что отстрел наверняка не по титулу, а по смыслу.

– Вы думаете, кто-то убирает претендентов на трон? – спросил майор Стид.

– По логике, типа, да, – подтвердил шеф-инженер.

– А я думаю, – сказала Кристин, – что они там гасят друг друга при дележке кассы.

– Какой кассы? – спросила Кюгю.

– Черной кассы масонской ложи. Кассу держал барон Кестнвэл. А когда барона кто-то шлепнул, в черной кассе было 15 миллиардов баксов только считанных денег. Сколько там несчитанных черт знает, но допустим, столько же. Есть за что отравить ближнего.

– Слушайте друзья, – вмешался доктор Тью, – может, хватит об этом за столом?

Кристин Харниш кивнула, взяла бутылку бужоле, наполнила все шесть стаканчиков, и встала, держа стаканчик в руке.

– Короче, вот что! Они там, внутри своей Британии, пусть творят, что хотят. Но у нас в новозеландском королевстве есть реальная королева: Ее величество Боудис!

– Виват королеве Боудис! – отреагировали майор Стид, доктор Тью, и Кюгю Фирин,

– E-o! – сказал Цербер, – Вы, Боудис, реальная королева, это даже страусу понятно.

…

*51. Экстренно требуется королева.

29 мая. Утро. Север Островов Кука. Атолл Тинтунг. Моту Вале. Лантон-сити.

Двое довольно типичных британских мужчин, лет между 35 и 40, со вкусом одетых в полуспортивном туристическом стиле, стояли посреди площади короля Георга (точнее, бывшей площади). Теперь здесь раскинулся стихийный парк с цветущим кустарником, площадью около гектара. Итак, эти двое британцев стояли посреди парка и задумчиво взирали на бесформенный кусок цоколя губернаторской резиденции. XVIII век, очень качественная каменная кладка. Потому этот кусок цоколя уцелел при мощных взрывах аммонала 20 октября позапрошлого года, превративших Лантон-сити в груду щебня.

– Эндрю, – произнес первый британец, – ты видишь монумент королеве Лаонируа?

– Петер, – ответил второй, – я вижу то же, что ты. Вопрос в том, считать ли этот кусок колониальной виллы – монументом, или не считать. Но, поскольку мы уже утвердили программу визита миледи, где есть пункт «возложение цветов к монументу королевы Лаонируа – национальной героини Островов Кука», мы не имеем права сомневаться в функциях данного куска виллы. Это безусловно монумент Лаонируа.

– Эндрю, это же ни к черту не годится! – порывисто возразил Петер Маккэлх.

– Почему? – лаконично спросил Эндрю Ирсон.

– Потому, черт возьми, что если это монумент Лаонируа, а не просто кусок взорванной виллы, то откуда-то должно следовать, что это монумент Лаонируа, а не просто кусок взорванной виллы, если ты понимаешь, к чему я веду.

– Понимаю, Петер. Надо звать Пиф.

– Вот то-то и оно! – заключил Маккэлх, повернулся в сторону изящной девушки, автрало-креолки, в спортивном костюмчике, которая любовалась цветами, росшими среди руин, и громко окликнул, – Пиф! Пожалуйста, подойди сюда! Мы в тупике!

Австрало-креолка отвлеклась от цветочков и подошла к секретарям королевы Боудис.

– Aha pe-a e, kane-kane? (Какие проблемы, а, мужики?).

– Проблема, – заявил Петер Маккэлх, – что тут ничто не указывает на Лаонируа.

– …А у нас, – продолжил Эндрю Ирсон, – пункт в программе: «Боудис, королева Новой Зеландии, возлагает белые цветы к монументу королевы Лаонируа, и произносит речь о единстве и многообразии народов Океании». Конспект речи уже готов, и по смыслу это следует произносить на фоне монумента. Теперь скажи, Пиф: разве на фоне вот такого немаркированного каменного огрызка будет смотреться речь королевы Боудис?

– Криво как-то получается, – проворчала австрало-креолка, – а какие предложения?

– Например, мемориальная доска, – ответил Ирсон, – хотя, мы рассчитывали, что тут есть скульптурное изображение. Это было бы оптимально.

– …Но, – добавил Маккэлх, – скульптура не может появиться за несколько дней.

– Почему не может? – спросила Пиф.

– Потому, что произведения искусства не создаются с такой скоростью, – пояснил он.

– Петер, но почему произведение искусства? Ведь Эндрю сказал просто: скульптура.

– Да, – подтвердил Ирсон, – я сказал: скульптура, а скульптура это предмет искусства, потому что скульптор, это как художник, или поэт, или композитор.

– Hei kane-kane, голову мне не морочьте, ОК? – сердито проворчала она, – Вы просто скажите: лучше, чтоб к приезду Боудис тут была скульптура Лаонируа, или как?

– Да, скульптура лучше, – подтвердил Маккэлх, – и что дальше?

– Дальше, – сказала Пиф, – я пойду к мэру Варлоку, и мы решим вопрос скульптуры.

Эндрю Ирсон и Петер Маккэлх молча переглянулись. С этой решительной и немного резковатой девушкой, уроженкой Сиднея, по имени Эпифани Биконсфилд (для друзей – просто Пиф), они познакомились лишь несколько дней назад, но успели отметить: она серьезный человек, и если она говорит что-то настолько четко, то уверена в успехе. О каком-то другом персонаже в таком случае можно было бы сказать «это беспочвенная самонадеянность», однако инженер Эпифани Биконсфилд не допускала беспочвенной самонадеянности в технических вопросах. Свидетельством тому была серия успешных инженерно-диверсионных операций на всех трех фронтах двух недавних войн…

…Поэтому Эндрю Ирсон просто кивнул и сказал:

– Превосходно, Пиф! Требуется ли от нас какая-нибудь помощь в этом деле?

– Нет, – она качнула головой, – я все решу, aita pe-a. А вы работайте дальше.

– Понятно, – отозвался Петер Маккэлх и глянул на свой конспект, – следующий пункт: кампус Университета в западном секторе лагуны Тинтунга, на моту Катава. Там у нас запланирована пресс конференция королевы, но мы тебе уже говорили…

– …Что кампус отстойный, – перебила она, – но, kane-kane, это ведь было позавчера.

– Минутку, Пиф, – сказал Ирсон, – ты же не хочешь сказать, что на месте тех ужасных сборно-панельных кубиков и ангаров вдруг появилось нечто более респектабельное?

– Ну, – Пиф покрутила пальцами, – этого я пока сказать не могу. Работы в процессе.

– Э-э… – Маккэлх сосредоточенно почесал свежевыбритый подбородок, – …Это какие работы, Пиф?

– Строительные, – сказала Биконсфилд, – если вам интересен процесс, то езжайте туда, посмотрите. А мне по-любому нужно часа три, чтобы разобраться со скульптурой. Вы можете пока позавтракать с ребятами на стройплощадке, а я потом за вами заеду.

…

Часом позже, моту (коралловый остров) Катава на западе барьера атолла Тинтунг.

Что значительного можно построить на плоском овальном островке размером полтора  километра на полкилометра? Многое – как показал опыт Мальдивов. Если бы на моту Катава возводилось что-то вроде мальдивского отеля – бунгало-городка, то Маккэлх и Ирсон не были бы удивлены. Но тут творилось что-то совсем иное. Изрядный участок, соседствующий с примитивным кампусом «панельно-сборной застройки», стал ареной технического шоу. Кажется, это шоу было понятно здешним студентам (они активно участвовали и здорово веселились), но непонятно двум секретарям королевы, которые только что подъехали на катере к пирсу и увидели эту картину.

Итак: на участке уже был вырыт котлован, по площади – как под олимпийский стадион, только слишком неглубокий, меньше, чем в рост человека. Теперь в этот котлован через толстые шланги, переброшенные с небольшого танкера, закачивалась густая масса – по консистенции и цвету как вспененный горячий шоколад. Вспенивание, вероятно, имело принципиальное значение – под слой шоколадной пены уходило несколько шлангов от компрессоров, работавших на полную мощность.

– Черт побери… – пробормотал Маккэлх, – …Это не стройка, а грязевой гейзер!

– Но, – заметил Ирсон, – грязь тут подобрана приятного цветового тона. И хотелось бы понять: куда девается такая прорва воздуха?

– Вероятно, на формирование пены. А у тебя есть сомнения, Эндрю?

– Да, Петер, у меня чертовски серьезные сомнения. Мне кажется, что пена вспухает не равномерно, а отдельными круглыми зонами.

– Вижу, – Маккэлх кивнул, – но, возможно, это наиболее крупные пузыри.

– Петер, а что если это не пузыри? Что, если под эту пену уложены надувные оболочки наподобие дирижаблей? В Меганезии распространены дирижабли, не так ли? И такую оболочку можно применить, чтобы создать полость заданной формы в материале.

– Минутку, ты хочешь сказать… Черт! Эндрю, ты долбанный умник! Ты прав! Я вдруг сообразил, что следует из твоей догадки! Эти кольцевые таунхаусы в Лантон-сити…

– Они называются ПуЛоу, – подсказал Ирсон.

– Да, Эндрю! Эти ПуЛоу построены из такой же пены. Она твердеет, как бетон.

– Точно, Петер! – тут Ирсон постучал себя пальцем по лбу, – В Глобопедии есть статья «Бетапласт» о пенобетоне, пластифицированном ацетатом целлюлозы. Сингапурская разработка. Там исключительные права купила одна национальная ФПГ, и заморозила, чтобы не ломать устоявшийся строительный рынок. Но нези по-пиратски добыли эту технологию, и по-пиратски применяют. У них это обычная практика.

– Интеллектуальное пиратство… – задумчиво произнес Маккэлх, – …Знаешь, Эндрю, я нахожу в незийском пиратстве плюс: оно показывает нам плоды науки, которые были заморожены олигархами. Хотя, как джентльмен, я, разумеется, не одобряю пиратство.

…

То же утро, 29 мая, несколько позже. Архипелаг Токелау.

Атоллы Токелау лежат к северу от Ниуэ и Самоа, к северо-востоку от Фиджи-Тонга и Увеа-Футуна, к востоку от Тувалу, к западу от Островов Кука, и к югу от Кирибати. Токелау (как колония Новой Зеландии) включал три атолла, общей площадью 1000 гектаров, с населением 1000 человек. Эти атоллы образуют цепочку с юго-востока на северо-запад с интервалами 70 километров. По цепочке они следуют так:

Факаофо (самый густонаселенный, главный в античную полинезийскую эру).

Нукунону (самый большой, самый малонаселенный, главный в колониальную эру).

Атафу (самый маленький, но с самой темной историей колонизации – о чем позже).

…Между Первой Холодной войной и Алюминиевой революцией тут почти ничего не происходило – кроме нескольких цунами и перехода с дизелей на солнечные батареи (красивый проект новозеландского правительства «Мы заботимся о туземцах в наших колониях!»). Население Токелау, впрочем, неуклонно снижалось – несмотря на заботу. Жизненный уклад полинезийцев был разрушен христианизацией и европеизацией. Для населения малых атоллов это – приговор, тихо исполняемый за несколько десятилетий.

Алюминиевая революция в октябре позапрошлого года в 600 км восточнее Токелау на Островах Кука ускорила неизбежный финал. Война за Хартию, охватившая Океанию, пощадила Токелау – здесь не было бомбардировок. Но, туземцы испытали на себе ужас распада колониальной экономики. Прервалась гуманитарная помощь из Метрополии (Новой Зеландии). Сбежала вся администрация, с новозеландским губернатором, и две главные миссии (пресвитерианская и католическая), закрылись банковские офисы, исчез слабый местный туристический бизнес. Для туземцев (три поколения которых выросли при колониальном строе) все пропало. Они не умели жить в других условиях. И новая тоталитарно-анархистская власть понимающе отнеслась к их желанию эмигрировать в Метрополию. Агентство Эволюции Океании (нет-нет, ни слова о Меганезии) негласно выкупало их дома и хозяйство по разумной цене, и давало им бесплатный транспорт до Окленда. Обратно этот транспорт вез (опять-таки бесплатно) молодых киви, которые отличались позитивной предприимчивостью и веселым авантюризмом. Такие киви тянулись с родины, тонущей в болоте стагнации и уже теряющей ореол благополучия, преимущественно в Австралию, а желающих «попытать счастья в Море Нези» было в несколько раз меньше. Но их число, все же, приближалось к десяти тысячам, и многие выбирали из разнообразия архипелагов именно Токелау… Парадокс? Нет! Бюрократия. Токелау (как бы) оставалось новозеландской колонией, и формально переезд киви на Токелау не являлся эмиграцией. Клерки правительства NZ не учитывали этих людей в статистике миграционных потерь. Это был шанс снизить негативную цифру в отчетности, поэтому клерки (косвенно) агитировали потенциальных эмигрантов выбирать не Австралию, и не (например) меганезийские Соломоновы острова и Вануату, а Токелау. Потому население Токелау, несмотря на отъезд почти всех туземцев, не уменьшилось, а выросло втрое против дореволюционного уровня, и продолжало расти…

Киви приезжали на Факаофо и Нукунону, а маленький самый северо-западный Атафу оставался вне сферы их интересов. Забытый дальний угол архипелага. Зато, на атолле Атафу сохранилась маленькая миссия-приют Англиканской церкви на Токелау. И, на Атафу по ряду причин (изложенных в программе Ирсона и Маккэлха) прибыла королева Боудис, получив приглашение-просьбу от Сайруса Стоунера, главы миссии. Устроившись вместе со свитой в мини-отеле в единственном городке Фалеатафу (что на северо-западе барьера Атафу), и приведя себя в порядок после перелета, королева с кортежем из двух крепких (как бы) местных ребят направилась в миссию. Ребята были здорово похожи на военную полицию, однако же, носили униформу с логотипом АЭО (Агентство Эволюции Океании). И никакой Меганезии – такие дела…

…

Сайрус и Марион Стоунер напоминали другую миссионерскую семью: Мэтта и Сару Милтон на Соломоновых островах. Тот же возраст: примерно 30, и тоже трое детей… Прошло полтора месяца после разговора с Милтонами в их школе-миссии, но Боудис казалось, что это было вечность назад. По итогу той встречи Боудис впервые прямо и независимо применила свои прерогативы королевы и главы Англиканской церкви, и опубликовала пресс-релиз «Об англиканских миссиях в Океании». Но разве могла она тогда предположить, как далеко уведет ее стремление к самостоятельности в политике, и насколько серьезны будут последствия даже одного этого пресс-релиза (не говоря уж об остальном)?

А сейчас (буквально с порога) Сайрус Стоунер упросил королеву подняться с ним в кабинет пока Марион и девушки-воспитанницы миссии готовят ланч…

– Ваше величество, – начал он, дождавшись, когда Боудис устроится в одном из трех старых, уютных кресел за тяжелым столом викторианской эпохи, – Ваше величество, я хочу выразить восхищение вашей смелостью в делах веры. Ваш пресс-релиз стал образцом английского здравого смысла в делах духовных. А ведь именно этого не хватало многим нашим миссиям, старающимся проповедовать веру в непростых условиях Моря Нези.

– Мистер Стоунер, – ответила Боудис, – я лишь сказала публично о том, что понятно каждому человеку, работающему в условиях недоверия и предубеждения окружающих.

– Увы, – произнес Сайрус, – далеко не каждому миссионеру это понятно, а особенно удручает непонятливость синодального руководства в Веллингтоне. Недавно я получил очень строгое предупреждение от Синода из-за методов нашей помощи жертвам домашнего и сексуального насилия. Миссия на Атафу оказалась под угрозой закрытия, и только вмешательство ваших секретарей, мистера Ирсона и мистера Маккэлха, а также их помощницы, мисс Биконсфилд, выручило нас. Спасибо, Ваше величество, что вовремя дали им поручение. Ведь наш Синод совершенно не желает признавать реальность, и делает вид, будто тут все еще NZ.

– Что ж, – сказала королева, – позицию деятелей Синода можно понять. Они прочли акт Верховного суда Меганезии о том, что деятельность Агентства Эволюции Океании не означает аннексию Токелау, а направлена лишь на дружеское содействие народу киви.

– Но, – возразил Сайрус, – в этом акте не сказано, что Токелау остался новозеландским.

– Что ж, – повторила Боудис, – многие видят между строк то, что хотят увидеть, даже в случае, если там этого нет. Я рада, что тот неофициальный диалог Ирсона, Маккэлха и Биконсфилд с руководителями Синода, принес хорошие результаты. Также я рада, что офицеры АЭО на Атафу не закрыли вашу миссию.

Сайрус Стоунер утвердительно кивнул.

– Да, Ваше величество. Не иначе, как Господь защитил нас от ярости неоязычников. Вы знаете, что на Увеа-Футуна, на Тувалу, и на Островах Кука уничтожены церкви, убиты священники, и репрессированы верующие. С Токелау бежали все миссии, кроме нашей. Мы с Марион, и наши воспитанницы тоже хотели бежать, но не нашли транспорта. И я сказал: наверное, Господу виднее, пусть же будет Его воля. Мы все вместе помолились, и стали ждать. Но, когда пришли нези, то осмотрели дом миссии, нас же не тронули. Их командир по прозвищу Балрог объявил, что от нас требуется соблюдать лантонскую хартию, а в остальном мы можем работать, как раньше. Они не тронули нас. Чудо…

– Возможно, вы правы, и это чудо, – дипломатично отреагировала королева, – а что вы говорили Ирсону и Маккэлху относительно некого деструктивного культа?

– Да, – глава миссии вздохнул, – тут творится темное дело: по соседству обосновались женщины – ведьмы, кйоккенмоддингеры, адепты канадского нео-шаманизма.

– Ведьмы? И что же, мистер Стоунер, у вашей миссии конфликт с ними?

– Нет, Ваше величество. Они ведут себя с нами по-доброму, и мы с ними также.

Боудис удивленно подняла брови.

– Тогда непонятно беспокойство, которым вы поделились с моими секретарями.

– Позвольте мне объяснить. Эти ведьмы, как я сообщал, обосновались по соседству, и построили на восточном берегу лагуны свой кампус с той же целью, что и наш приют – помощь жертвам домашнего и сексуального насилия – но по-своему.

– Я знаю, – ответила королева, – но если у вас нет конфликта, то в чем проблема?

– Проблема в том, Ваше величество, что стиль жизни кйоккенмоддингеров влияет на наших воспитанниц. И тревожно, что СКомПол склоняется к поддержке этого стиля.

– СКомПол, – спросила королева, – это Специальная комиссии по коммутации полиций Южно-Тихоокеанского Форума? Та структура, которая проводит Круглый Стол на TV, посвященный стратегии помощи жертвам домашнего и сексуального насилия?

– Да, Ваше величество, – подтвердил Сайрус Стоунер, – сегодня в 19:00. Прайм-тайм.

– Значит, мистер Стоунер, вы просите, чтобы я стала вашим бойцом на этой дуэли?

– Простите, но… – глава миссии замялся, – …Но, ни я, ни Марион, не умеем этого. Мы проиграем, и я боюсь дискредитировать нашу миссию. Я говорил мистеру Ирсону…

– …Я знаю, – перебила Боудис, – но мне необходимо понять: в чем состоит позиция оппонентов, и кто будет их представителем на дуэли?

– Ваше величество, я не понимаю их позицию. А представлять нео-шаманизм на этом Круглом столе будет Алуэтта Шарден, молодая художница, иммигрантка из Канады.

– Понятно. А кто будет ведущим?

– Стэйси Вакехиа, девушка-репортер из оклендского пригорода. Еще за столом будет Айрис Шелтон, австралийка, молодая служащая СКомПол, и преподобный Джон Карпентер, прибывший, чтобы изложить позицию англиканских общин Новой Зеландии.

– Значит, один мужчина в обществе четырех спорящих женщин. Мне жаль его. А какую позицию заняли в этом вопросе англиканские общины Новой Зеландии?

– Позвольте, Ваше величество, об этом расскажет Марион. Она более пунктуальная и, наверное, нас уже ждут за столом.

…

Вечер того же дня, Острова Кука, Атолл Тиннтунг, Лантон.

Эндрю Ирсон и Петер Маккэлх не ожидали, что мэр Лантона запросто пригласит их на домашнюю вечеринку – но это произошло. И вот, они в 2-уровневой квартире-секции кольцеобразного таунхауса с внутренним двором. Такая модель тут называлась ПуЛоу, напоминала на первый взгляд – модерновый круглый стадион, а на более внимательный взгляд – средневековую китайскую деревню-форт, и являлась преобладающим жанром архитектуры жилища в т.н. «Сверхновом Лантоне» (построенном примерно год назад). Фактически, здешний сити состоял из полсотни таких «стадионов-фортов», которые с внешней стороны отличались лишь окраской. Этот, например, был клетчатый и носил название «Шахматы». С внутренней стороны тут был простор для креатива, как сразу отметили про себя Ирсон и Маккэлх (впервые попавшие внутрь ПуЛоу). Этот креатив сочетался с очевидным процветанием и невообразимой легкостью отношений. После захода солнца, когда двор заливал свет люминесцентных ламп, и жители использовали прохладу для подвижных игр под открытым небом, тут было на что посмотреть…

…Королевские секретари не успели разобраться во впечатлениях от «форта-стадиона-таунхауса», когда кореянка Ким Чйи-И, молодая vahine (как бы жена) мэра, уложила малышку Ким-Ксиан Хве в кроватку, затем вышла на балкон-веранду и заявила:

– Между прочим. Ксиан, это не очень правильно, что гости сидят с кружками пива, без закусок, и просто смотрят на двор.

– Чйи-И, ты, конечно права, – невозмутимо сказал мэр Ксиан Варлок, – но, ситуация не изменится, пока ты, как хозяйка, не сообщишь всем простые инструкции: что делать?

– Да пожалуйста! – воскликнула кореянка, – Вот вам инструкция: все рассаживайтесь в гостиной, и включайте TV «Pacific Forum». А я наметаю на стол всякого вкусного.

– Может, тебе, все-таки, помочь? – спросил мэр.

– Вот уж нет! Ты же сам сказал: я – хозяйка! Это значит: я могу устроить себе праздник разнузданного самовыражения. У нас дома нечасто появляются гости-антиподы. Петер, Эндрю, я надеюсь, вы не обижаетесь, если вас называют антиподами?

– Не обижаемся, – подтвердил Петер Маккэлх.

– Это ведь нейтральный географический факт, – пояснил Эндрю Ирсон.

– Так садитесь за стол, – сказала Ким Чйи-И, и добавила, – Ксиан, позвони Лэй и Пуэр.

– Зачем нам звонить? – отозвался жизнерадостный тонкий голос с соседнего балкона.

– Мы уже здесь, – добавил второй похожий голос, – мы можем перелезть прямо сюда.

– Лезьте, – разрешила кореянка, – и поможете мне таскать все подряд из холодильника.

Сразу после этого ответа, на веранду мэра ловко перебрались две тоненькие, но очень энергичные тинэйджерки: китаянка в ярко-оранжевой короткой вязаной тунике а-ля рыболовная сеть, и камбоджийка в пурпурном бикини весьма смелого фасона.

– Знакомьтесь, джентльмены, – сказал Варлок, – это Лэй и Пуэр.

– Классно-классно-классно! – выпалила китаянка Лэй, – Мы знаем и Эндрю, и Петера! Потому что мы занимаемся спецзаданием по королевской программе!

– Ничего, что мы так запросто? – запоздало спросила камбоджийка Пуэр.

– Все нормально, ведь вечеринка неформальная, – успокоил Петер Маккэлх.

– А какое спецзадание? – полюбопытствовал Эндрю Ирсон.

– Мы, – сообщила Лэй, – монтировали алюминиевый пилон для скульптуры.

– Мы, – добавила Пуэр, – жестко его засадили в остаток цоколя виллы губернатора.

– Для скульптуры? – переспросил Эндрю, – Вы говорите о скульптуре Лаонируа?

– Точно! – камбоджийка кивнула.

– А сама скульптура? – поинтересовался Петер.

– Aita pe-a, – сказала Лэй, – к полудню Пиф привезет скульптуру. 3D-модель уже есть, поэтому остается только, чтоб фаббер отработал, и после отчистить продукцию...

– Девчонки!!! – перебил фразу возмущенный вопль Чйи-И из глубины квартиры.

– Уже бежим!!! – хором откликнулись китаянка и камбоджийка.

…

В гостиной вся компания устроилась за несколько минут до начала TV-шоу. Успели! Обычно роль телезрителя, наблюдающего публичные дебаты, более-менее пассивна. В некоторых случаях можно позвонить в студию и высказать свое мнение (только мало шансов дозвониться), или можно проголосовать в Интернет. Но сейчас тут был другой случай. Ксиан Варлок, один из организаторов Алюминиевой революции, партизанский разведчик, мог легко устроить мастер-класс оперативно-аналитической работы в своей гостиной перед TV-экраном. Надо было только уговорить Варлока, и это не составило проблемы для Ким Чйи-И. Всего одна фраза: «Ксиан, любимый, нарисуй, пожалуйста, картинку этой игры», и всего один нежный взгляд. Готово! Комэск разведки включил профессиональный движок, и попер на задачу, как штурмовой танк, сминая ее своими чудовищными гусеницами… Через четверть часа на планшетнике появилась схема из разноцветных кружочков со стрелочками, и Варлок начал объяснять…

…Ведущая – Стэйси Вакехиа, репортер.

Видно, что она, несмотря на молодость и пригородное происхождение, уже обладает достаточным опытом, чтобы играть двойственную роль: не давать конфликту сторон разгораться, но и не дать ему погаснуть (ведь зрителям должно быть интересно). Она перспективная девушка. Нормальные люди, как правило, могут с ней договориться.

…Айрис Шелтон, австралийка, спец-офицер СКомПол.

Она из редкого, прекрасного подвида молодых полицейских Британского содружества, которые вкладывают душу в свою работу, и верят в то, что делают, хотя интеллект им подсказывает: это – битва с негласной частью того же государства, которое их наняло. Круглый стол для Айрис – это надежда разобраться в том, что и ради чего она делает.

…Преподобный Джон Карпентер, представитель англиканского Синода NZ.

Он хитер и опытен, как полемист, хотя в естественных науках не знает даже школьной программы. Карпентер – священная крыса, жрущая с общего стола в т.н. «мире западных ценностей». Круглый стол для крысы – это повод заявить: «я жрала, жру и буду жрать, ведь я – священная». У священных крыс инстинкт – лезть на любой стол.

… Алуэтта Шарден, молодая художница-авангардистка, иммигрантка из Канады.

Она выразительна, и приводит аргументы, которые логичны для людей, свободных от суеверий в биологии и социологии. Но в т.н. «мире западных ценностей» таких людей чрезвычайно мало, и это понятно: ведь «западные ценности» это комплекс суеверий. Алуэтта это знает. Она – артист андеграунда и всегда обращается к меньшинству.

…Королева Боудис.

Она – единственный человек, четко знающий, зачем сидит за этим Круглым столом. В заявленном аспекте она защищает половинчатую позицию миссии Стоунеров, но если посмотреть шире, то она умело защищает половинчатую позицию в этике, политике, и религии, свойственному большинству обывателей в т.н. «мире западных ценностей». Королева совершит чудо, и завоюет сердца обывателей, ходящих на выборы. Точка.

Варлок коротким движением стилоса поставил точку в правом нижнем углу экрана.

– Зачем ей выборы? – удивилась Лэй, – Это ведь не ее игра.

– В политике, – ответил мэр, – бывает полезно взять то, что нужно не тебе, а другому.

– Чтобы потом поменяться с ним? – предположила Чйи-И.

– Или, – сказала Пуэр, – чтобы взять его за горло.

– Ну уж не всегда за горло, – тут мэр улыбнулся, – иногда достаточно прищемить хвост, чтобы создать у целевого субъекта мотив к искреннему сотрудничеству.

– Но, – возразила Чйи-И, – одного Круглого стола точно мало, чтобы прищемить хвост правящей партии консерваторов Новой Зеландии.

– Ты права, любимая. А какой из этого вывод?

– Из этого, – произнесла подруга мэра, – такой вывод: есть что-то еще.

– Попробуй, найди, – предложил он, – для этого есть два пути: либо спросить этих двух джентльменов, которые в курсе, или спросить Лэй и Пуэр, которые погуляли по сети.

В ответ на эту реплику мэра, обе тинэйджерки (китаянка и камбоджийка) захихикали. Напротив, Эндрю и Петер напряглись и насторожились. Варлок широко улыбнулся.

– Ну что вы, джентльмены? Неужели вы думаете, что мы посягаем на ваши тайны? О! Кажется, я угадал. Есть тайна, и вы связаны словом. Верно?

– Да, – буркнул Петер Маккэлх, а Эндрю Ирсон просто кивнул.

– Тогда, – продолжил мэр, – первый вариант отпадает, и остается второй…

– ОК, – отреагировала Ким Чйи-И, – тогда я посекретничаю с девчонками, но ты пока развлекай гостей, иначе получится несообразно.

– Конечно, любимая, я этим займусь. Джентльмены, как насчет того, чтобы выйти на прогулочную крышу, оттуда прекрасный вид? TV-экран там тоже есть.

…

Вид с крыши (или с верхней галереи стены ПуЛоу) был действительно превосходный. Ночная лагуна казалась колонией светлячков, некоторые из которых ползли по темной поверхности, а некоторые – летали над ней.

– У нас новая роботизированная диспетчерская система, – сообщил Варлок, – на атолле Тинтунг теперь условия трафика на воде и в воздухе ночью почти как днем.

– Впечатляет, – сказал Ирсон и, после паузы, добавил, – мне кажется, Ксиан, что вы уже знаете наши тайны. Но я не понимаю, зачем вы загрузили девушек этим вопросом?

– Молодежи, – ответил мэр, – нужна тренировка на интересных практических темах.

– Значит, вы на нас тренируете свою молодежь? – спросил Маккэлх.

– Да. Считайте это дружеским розыгрышем. Без обид.

– Гм… – Маккэлх пожал плечами, – …Вот так вечеринка.

– Замечательная вечеринка, – сказал Варлок, – кстати, мне кажется, что вы понравились девчонкам. Приглядитесь, это мой дружеский совет.

– Гм… – повторил Маккэлх.

– Кстати, – продолжил мэр, – вот еще дружеский совет. Если вы разрабатываете тайные операции, то сперва смотрите, чего ожидает ваш противник. Опять же, без обид, но для любого профи разведки ваши ходы были предсказуемы. Известно, что ваши друзья по Оксфорду имеют вес в крупнейшем австрало-новозеландском медиа-холдинге. Они с удовольствием окажут вам дружескую услугу, но не бесплатно. Большая PR-авантюра требует большого аванса. Самый очевидный источник такого аванса – это фигурант из Бахрейна, который, спасаясь от саудовцев, эмигрировал на Соломоновы острова, и там инициировал стратегическую атаку против саудовской нефти: снабжение Австралии и Новой Зеландии планктонным биотопливом. Так в вашей комбинации появился Омар Зурарра, инвестиционный консультант гига-плафера «Горгона». Он искал контактов с королевой Боудис, и она хорошо отнеслась к нему. Психологически поддержала его. И Зурарра готов был дать десяток миллионов долларов из благодарности – ему все равно некуда тут тратить свои бонусы. В данном случае, он готов дать намного больше, ведь понятно, что успех Боудис – это удар по экономике и имиджу его личных врагов. Ваша тайная операция, джентльмены, оказалась, таким образом, легко раскрываема.