Текст книги "Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)"

Автор книги: Вансайрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 53 страниц)

Тот молчал.

– Ты что, немой?

– Да-да, ты немой? – поддержал сестру Хайнэ, не желая выглядеть на её фоне молчаливым или, чего доброго, испуганным. – Если немой, то можешь хотя бы знаками что-нибудь показать!

И он попытался, подавая пример, изобразить некую пантомиму.

Взгляд мальчишки заскользил по площади, на которой все трое оказались почти незаметно для себя.

Казалось, рыжеволосый снова потерял к своим собеседникам интерес, но потом он вдруг показал рукой в сторону громадной фигуры в центре площади.

Она изображала Хатори-Онто, Демона Огня, последнего и наиболее страшного противника Алай-Хо. Достигнув высочайшей сферы Звёздного Океана, Алай-Хо должна была, перед погружением в бесконечное блаженство, снова встретить своего главного врага из мира Подземного Огня, вступить с ним в борьбу и победить. С давних пор эта победа знаменовала собой конец года и отмечалась пышным празднеством по всей стране.

Сейчас на площади заканчивались последние приготовления к началу праздника; бирюзовые крылья Алай-Хо, увитые гирляндами цветов, высоко возносились в небо, Хатори-Онто, облик которого должен был наиболее соответствовать людскому представлению об уродливом, был также «украшен», но по-другому – обгорелыми сучьями деревьев, рваным тряпьём, старыми циновками.

– Почему ты на него показываешь? – не поняла Иннин. – Или… подожди. Тебя, что, зовут Хатори?

Рыжеволосый кивнул.

Хайнэ слегка приоткрыл рот. Нет, он точно из простонародья… Ни одна госпожа благородного происхождения не захотела бы назвать своего ребёнка именем Демона Огня.

А с другой стороны, всё это выглядело так, как будто мальчишка придумал себе имя только что. Может, так и есть? Может, он просто смеётся над ними?

– Ну ты и глупец, – внезапно презрительно сказала Иннин. – Я уверена, что по-настоящему тебя зовут по-другому, а сейчас ты просто показал на первое, что попалось тебе на глаза. Но дело не в этом. Ты что, не знаешь, кто это такие? Это же Хатори-Онто, отвратительное чудовище! Однако даже если ты теперь передумаешь, я всё равно буду называть тебя Хатори, сам виноват.

Она усмехнулась.

 «Она что, теперь всегда будет ругаться с ним, а не со мной?» – подумал Хайнэ со смешанными чувствами.

Он не был уверен, что ему этого хотелось.

Впрочем, Хатори пока что никак не реагировал на насмешки – более того, улыбался в ответ. А потом развернулся и молниеносно скользнул в один из переулков.

– Стой!!! – закричала Иннин.

К удивлению Хайнэ, Хатори послушался… точнее, не совсем. Он не остановился, однако чуть сбавил скорость, так что брат и сестра смогли нагнать его и побежать следом, почти не отставая.

Куда именно они держали путь, у Хайнэ не было ни малейшего понятия, однако постепенно он начал понимать, что Аста Энур выстроен ярусами, и они поднимаются всё выше и выше. Хатори вёл их какими-то запутанными переулками, через дворы храмов, то и дело снова перепрыгивая через заборы, и создавалось впечатление, что он прекрасно ориентировался в сложной географии столицы. Волосы его успели высохнуть и, пламенея в лучах солнечного света, снова служили подобием путеводной звезды.

Внезапно он остановился – Хайнэ видел из-за его спины, что дорога на этом месте упирается в невысокую постройку, за которой не было ничего, кроме лазурно-голубого весеннего неба, вдруг раскрывшегося перед тремя спутниками во всю ширь.

– Ну и куда ты нас завё… – начала было Иннин, однако подбежала ближе и осеклась. – О… О-о-о-о!!!

Прямо перед их ногами, как на ладони, расстилалась столица – точнее, то, что называлось Нижним Городом. Хатори какими-то странными запутанными путями привёл их прямиком на вершину Срединной Стены, преграды, отделявшей основную часть столицы от бедных районов. Это была самая высокая стена в Аста Энур, не считая той, что отгораживала территорию дворца.

При этой мысли сердце у Хайнэ забилось чаще.

Всё внезапно перестало существовать – кроме желания снова увидеть Алай-Хо в Зале Посвящений, хотя бы один раз, любой ценой.

– Ты можешь помочь нам попасть во дворец? – обратился он к Хатори. – Проникнуть каким-то образом за Великие Ворота?

В глазах мальчишки, отливавших при ярком свете кроваво-красным, ничего не отразилось.

Тогда Хайнэ оглянулся и показал рукой на крыши дворцовых павильонов, возвышавшихся за их спинами – они были расположены на самом верхнем ярусе Аста Энур и видны из любой части города.

Хатори отрицательно покачал головой.

– Мы можем попытаться спуститься вниз! – внезапно закричала Иннин, всё это ходившая вдоль обрыва.

Хайнэ заглянул вниз, и ему на мгновение стало дурно.

– Мы разобьёмся насмерть, – заявил он.

Высота, на которой они находились, была поистине головокружительной – многочисленные люди, передвигавшиеся внизу, казались совсем крохотными.

– Если боишься – возвращайся домой! – отрезала Иннин. – А я такого шанса не упущу!

Для человека благородного происхождения проникнуть в Нижний Город было, в общем-то, не многим проще, чем для бедняка, который не прислуживал в доме знатных людей, – оказаться в средней части столицы. И уж тем для детей двенадцатилетнего возраста, потому что ни одна госпожа в здравом уме не отпустила бы своего ребёнка в Нижний Город, даже такая добрая мать, как Ниси.

– Причём тут боюсь! – не очень искренне возмутился Хайнэ.  – Там просто вонища и грязь, и можно подхватить заразные болезни!

– Я же сказала тебе – возвращайся. Прими ванну, умасти своё тело благовониями, расчеши и надуши волосы, раз так боишься вони и грязи! – ехидно посоветовала Иннин. – А потом пройдись в таком виде по улицам, может, найдёшь возлюбленную!

Хайнэ вспыхнул и больше возражать не пытался.

Иннин, тем временем, уже лезла вниз.

– Тут дальше придётся прыгать! – её голос донёсся откуда-то издалека. – Я-а-а-а-а…

Хатори вскочил на стену вслед за ней и, не став утруждать себя карабканьем по отвесной стене, просто-напросто сиганул вниз.

Хайнэ изумлённо распахнул глаза. Ну вот и всё… этот мальчишка уже в Подземном Мире, потому что невозможно остаться в живых, спрыгнув с такой высоты! Он подошёл ближе и наклонился, чтобы увидеть внизу размозженный труп, однако ярко-рыжие волосы, пламенеющие среди толпы, ясно указывали на то, что их обладатель живее всех живых.

– Невозможно, – пробормотал Хайнэ, опускаясь на четвереньки, чтобы перелезть через край стены.

«Я сейчас умру, просто потому, что не могу показать, что мне и в самом деле страшно», – обречённо подумал он.

Как-то это было глупо – умирать по такой пустяковой причине, но другого выхода он не видел.

Он принялся ползти вниз, цепляясь за выступы, и почти расслабился, решив, что таким образом доберётся до самого конца, однако в какой-то момент ноги не нашли под собой очередной опоры, и Хайнэ понял, что нужно прыгать.

Он завертел головой, пытаясь понять, каким образом это лучше сделать, однако возможности выбирать ему не представилось – пальцы вдруг сами собой разжались, и Хайнэ полетел вниз.

Что-то внутри проделало неописуемый кульбит, и в голове промелькнуло: «Ну, вот и конец!», но он, как ни странно, не испугался. Или, может быть, не успел – всё и правда закончилось слишком быстро.

Каким-то чудом ему удалось не только выжить, но даже не покалечиться – видимо, спасло то, что он рухнул в телегу, доверху засыпанную свежесрезанными цветами, предназначенными для украшения столицы к празднику.

«Ха, это и в самом деле было совсем не страшно», – подумал Хайнэ, улыбаясь.

От аромата цветов, среди которых он лежал, закружилась голова, и вспомнилось, как день назад он лежал в дворцовой купальне, наполненной лепестками роз и лотоса.

От этой мысли внутри всколыхнулась неизбывная тоска, приглушённая было новыми впечатлениями.

Выбравшись из цветочной кучи, Хайнэ на мгновение замер, оглушённый и ослеплённый. Он оказался, судя по всему, на базарной площади – вокруг было очень много людей, просто огромное количество, и все они суетились, толкали друг друга, кричали, смеялись. У торговых рядов зазывали к своим прилавкам девушки, расхваливавшие вышитые бисером ткани, мужчины, демонстрирующие овощи особенной величины, старухи, предлагающие купить у них какие-то снадобья. Шум царил  просто невообразимый.

А ещё Хайнэ оказался прав в своих предположениях насчёт вони и грязи.

По сути, все возможные товары – рыба, мясо, фрукты, цветы, одежда, лекарства – продавались в одном и том же месте, протухшие и сгнившие продукты никто не убирал, отходы выливались прямо на мостовую, и запах вокруг царил соответственный.

«Великая Богиня, как здесь ужасно!!! – с отвращением подумал Хайнэ, от природы брезгливый и чувствительный к ароматам. – Как они могут жить так?!»

Тут его взгляд упал на совсем уж неописуемых существ – нищих, рассевшихся по краям дороги и просивших подаяния. Вид их привёл в Хайнэ откровенный ужас – тела их были изуродованы и деформированы, кожа покрыта язвами и струпьями, у некоторых отсутствовали конечности, носы или уши.

На мгновение Хайнэ почудилось, будто он попал в какой-то другой мир, мир воплощённого уродства и безобразия; паника поднялась в нём, захлёстывая волнами, и он бы побежал, побежал на край света, если бы смог протолкнуться сквозь окружавшую его толпу, показавшуюся ему обступившим его скопищем демонов Подземного Мира.

Но бежать он не мог, поэтому только согнулся, спрятав лицо в собственный широкий шёлковый рукав, пропитанный благовониями. Это принесло хоть какое-то облегчение; по крайней мере, вскоре Хайнэ смог заставить себя оглядеться в поисках сестры и Хатори и после этого добраться до них, с осторожностью перешагивая через потоки грязной жижи, заливавшие мостовую.

– Пойдёмте быстрее! – заторопила Иннин. – Нас наверняка уже ищут!

Хайнэ снова затошнило, перед глазами пошли цветные круги.

Признаваться в этом было невыносимо, но перспектива, потеряв сознание, упасть на эту мостовую, ужасала куда больше.

– Мне плохо, – выдавил он.

– Твоя возлюбленная была бы в восторге, что ты такой нежный, – закатила глаза Иннин и тут же добавила сладким голосом: – А, может, ты сейчас её и найдёшь, прямо здесь?

Хайнэ не успел ничего ответить – толпа вдруг забурлила и заволновалась, словно живое море, оттесняя его от сестры. У него в очередной раз случился приступ дурноты; он испуганно шарахнулся в сторону, чтобы не упасть под ноги прохожим, и уцепился одной рукой за оглобли телеги, прикрывая другой лицо. Когда же тошнота прошла, и Хайнэ смог открыть глаза, то он уже не увидел Иннин рядом с собой – только рыжеволосого Хатори, с довольно-таки равнодушным видом взиравшего на толпу, не внушавшую самому Хайнэ ничего, кроме страха и отвращения.

– Вы видите эту девочку? – внезапно разнёсся по всей площади громкий голос. – Если бы всё было так, как утверждают они, если бы силами стихий обладали лишь те, кто рождаются благородными, то могла бы она, рождённая в нищете, делать то, что делает?!

Хайнэ изумлённо вскинул голову.

Толпа снова заволновалась, оттесняя их с Хатори куда-то вправо, но он изо всех сил сопротивлялся натиску, не отрывая взгляда от девочки в центре площади – тоненькой, высокой, одетой в лохмотья. У неё были длинные волосы, белые-белые, как первый снег, и такой вид, как будто она находилась где-то далеко и не видела тех людей, которые её окружали. Прикрыв глаза, она вскинула руки, и площадь вдруг заполнили тысячи птиц.

Их стало видимо-невидимо, белоснежных, хлопающих крыльями, носящимися над головами людей с пронзительными криками.

Девочка взмахнула руками, и птицы исчезли – вместо них откуда-то сверху посыпались цветы, такие же белоснежно-белые.

– Фокусы! Фокусы! – закричал кто-то в толпе.

И тогда Хайнэ увидел нечто иное – огромную фигуру, вдруг выросшую за спиной девочки, как будто сотканную из света и теней. Существо – мужчина с длинными волосами и в длинной одежде – обернулось и устремило на него лучистый взгляд своих тёмно-фиолетовых, как аметисты, глаз.

Хайнэ не успел ничего подумать. Ноги у него сами собой подкосились, и он упал на колени, в благоговении протянув к существу руки, как за день до этого – к Алай-Хо, хотя они не имели между собой ничего общего, полуптица-полудракон и призрак с лучистым взглядом.

А толпа, тем временем, снова бурлила, как неспокойное море. Отдельные выкрики слились для Хайнэ в монотонный гул, похожий на шум воды в водопаде, но потом, когда мгновение, во время которого у него перестало биться сердце, прошло, и призрак исчез, он снова начал различать отдельные голоса.

– Стража! – вдруг закричали вокруг.

Девочка прекратила показывать чудеса, вздрогнула и огляделась. Хайнэ успел увидеть её глаза – такие же фиолетовые, как у того существа, что было минуту назад за её спиной, только более светлые. Сердце у него бешено заколотилось, он рванулся вперёд, чтобы девочка его заметила, но пробиться сквозь заволновавшуюся толпу оказалось невозможно.

– Подожди! – закричал Хайнэ, увидев, что девочка развернулась и побежала, но она его не услышала – легко вскарабкалась на какое-то невысокое строение, а с него перепрыгнула на другую крышу.

Хайнэ начал бессильно озираться по сторонам и встретился взглядом с Хатори, всё это время находившимся рядом с ним.

– Я люблю её!.. – вдруг выкрикнул он совершенно неожиданно для себя, не понимая, зачем он это говорит, вообще ничего не соображая в эту минуту.

С секунду или две Хатори глядел на него ничего не выражающим взглядом. А потом Хайнэ почувствовал, как чужая рука обхватила его запястье, и что-то словно взметнуло его вверх. Базарная площадь со всеми людьми, прилавками, заваленными товарами, грязной мостовой вдруг оказалась у него под ногами, а солнце, к которому он стал ближе на несколько сян, засверкало так ярко, что на мгновение пришлось прикрыть глаза.

– Вон она! – воскликнул Хайнэ, вдруг заметив девочку на соседней крыше.

Она бежала по черепице, как будто летела – едва касаясь её ногами и раскинув руки в сторону, словно крылья; ветер трепал широкие рукава и развевал длинные белоснежные волосы.

– Помоги мне догнать её, – выдохнул Хайнэ, и Хатори, не отпуская его руку, бросился вперёд.

Он побежал так быстро, что в какой-то момент Хайнэ перестал успевать за ним и споткнулся, но Хатори, не обратив на это ни малейшего внимания, продолжал тащить его за собой, вцепившись в запястье с нечеловеческой силой. Это было больно и страшно, но в то же время душу Хайнэ переполняли ликование и восторг – ему казалось, что он вот-вот оторвётся от крыши и взлетит, как воздушный змей на бечёвке, которую разматывает хозяин.

Вперёд, вперёд, навстречу солнцу за белой птицей – он запомнил это ощущение навсегда.

Чувство времени потерялось, все мысли тоже, вокруг был только океан безбрежного света, и простор, и свобода, и погоня за своей мечтой.

Всё закончилось, когда девочка вдруг спрыгнула с очередной крыши вниз.

Хатори последовал её примеру, в последний момент отпустив руку Хайнэ, и тот больно ударился коленями о мостовую, в прямом смысле рухнув с небес на землю. Он поднялся на ноги, морщась от боли, и судорожно огляделся по сторонам.

Девочки нигде не было, однако ткань, занавешивающая вход в один из домов, колыхалась, и Хайнэ бросился туда. Проскользнув под тяжёлый полог, он оказался внутри тёмного помещения, слабо освещённого светом нескольких свечей.

Вокруг было тепло, тихо и до странного уютно.

Девочки здесь не оказалось, но отчаянное желание догнать её, посмотреть ей в глаза вдруг отпустило Хайнэ – на него разом снизошло умиротворение, как будто на растревоженную впечатлениями душу пролили целебный, успокаивающий бальзам.

Он осторожно сделал шаг вперёд.

Всё помещение, на вид небольшая комната, было заставлено какими-то ящиками и завалено пыльными книгами. Хайнэ поднял одну из них, пролистал и внезапно замер, услышав за своей спиной шаги. В первое мгновение он подумал, что это девочка, но сразу же, даже не оборачиваясь, понял – нет, не она. Это Хатори, конечно же, он.

– Её здесь нет, – прошептал Хайнэ. – Она исчезла…

И вдруг вспомнил: он же сказал Хатори, что любит её. Щёки залило краской мучительного стыда: как у него вообще могло такое вырваться?! Лучше умереть, чем позволить кому-нибудь узнать о своих чувствах… но теперь уже поздно.

Он медленно повернулся.

Как ни странно, желание провалиться от стыда прямо в Подземный Мир пропало довольно быстро. Может быть, сыграла роль общая умиротворённость, охватившая Хайнэ, или же всё дело было в том, что мальчишка был немым, и никому не мог рассказать о том, что услышал.

– Ладно, пойдём, – сказал он, всё же испытывая некоторое смущение. – Нужно найти Иннин и возвращаться…

Хатори не двигался с места, глядя на пламя свечей, поэтому на этот раз Хайнэ пришлось взять его за руку и повести за собой.

Вдвоём они вышли на улицу. Хайнэ не имел ни малейшего понятия, где они находятся и куда идти дальше, а Хатори, судя по его виду, продолжал думать о чём-то своём и не выказывал ни малейшей охоты показывать путь, поэтому они шли медленно и без какой-либо цели.

Слегка привыкнув к окружающей обстановке, Хайнэ уже не испытывал к ней такого отвращения – а, вернее сказать, ему было слишком хорошо, чтобы замечать детали, внушающие брезгливость.

«Почему я так счастлив?» – подумал он.

И тут же понял ответ: потому что он увидел её. Даже если они больше никогда не встретятся…

Тут Хайнэ вспомнил про принцессу Таик, в которую успел влюбиться вчера, и его охватила лёгкая печаль. Теперь принцесса, вероятно, потеряна для него навсегда, а ведь не сказать, что его чувства совсем остыли…

На мгновение ему представился сюжет в духе прочитанных романов, о том, как он разрывается между двумя возлюбленными, и грусть прошла – наоборот, ему захотелось смеяться.

В любом случае, радость переполняла его всё сильнее, хотелось куда-то её выплеснуть, и он сильнее сжал руку Хатори.

– Скажи, а ты когда-нибудь видел горы? – спросил он. – Я живу в Арне. То есть жил… – поправился Хайнэ. – Но это неважно, даже если я останусь в столице, то смогу приезжать туда, когда захочу. У нас там огромное поместье. Знаешь, в главном павильоне на четвёртом этаже есть один зал, открытый с трёх сторон. Когда подходишь к самому краю, то вид, который открывается, пугает и завораживает… Если опустить глаза, то ты увидишь бездонную пропасть, если поднять – то солнце, сияющее над вершинами гор. И где-то очень-очень далеко внизу, в ущелье, шумит стремительный горный поток. Этот зал называется Зал Стихий, потому что там можно любоваться всеми из них: Земля, или камень – горы, Ветер – это ветер, Вода – река, Огонь... хотя Огня, видимо, нет. Никогда не задумывался об этом.

Хайнэ, наконец, повернулся к своему спутнику и решился прямо на него посмотреть, испытывая неловкость из-за своей тирады, произнесённой ни с того, ни с сего.

Хатори глядел на него, щурясь от яркого солнца, и насмехаться, вроде бы, не собирался.

Хайнэ охватило какое-то странное чувство. На протяжении всех двенадцати лет своей жизни он видел вблизи разве что детей слуг, которые постоянно жили в поместье. Иногда они с Иннин играли с этими детьми – и именно от них, по утверждению наставницы, набрались простонародных словечек и грубоватых замашек, но всё это было не то.

Настоящих друзей у брата и сестры никогда не было, никого, с кем можно было бы делиться переживаниями, кому поверять свои тайны.

Сейчас Хайнэ вдруг показалось, что он нежданно-негаданно обрёл такого друга.

«Он же не благородный…» – вертелось где-то на краю сознания, но мальчик старался меньше об этом думать. В конце концов, предположение о переодетом вельможе всё ещё оставалось в силе…

– Поехали в Арне со мной, – немного робко предложил он. – Когда-нибудь.

Хатори молчал.

Впрочем, что может сказать немой человек? Мысли Хайнэ унеслись далеко-далеко вперёд: он уже видел себя с Хатори в Арне, представлял, как говорит с ним о незнакомке с белоснежными волосами. Слова «Я люблю её» вырвались случайно, но сейчас Хайнэ только порадовался: значит, можно будет не скрывать всё, как с остальными, напрямую говорить о своих чувствах, говорить о ней. И Хатори никогда не ответит ему насмешкой, как ответила бы сестра, хотя бы просто потому, что он вообще не умеет говорить.

Хайнэ судорожно вздохнул, пытаясь привести чувства в порядок, и потянул Хатори вперёд.

– Смотри-ка! – вырвалось у него, когда он увидел впереди толпу людей. – Мы нашли путь обратно к базарной площади?

Однако он ошибался и понял это довольно быстро.

Это была другая площадь.

Народу здесь скопилось не меньше, однако на этот раз почти все молчали, и царила какая-то тяжёлая, удушливая атмосфера. Хайнэ ощутил это почти физически и испытал неосознанное желание уйти, но Хатори вдруг перехватил инициативу и, легко пробравшись сквозь толпу, вытащил Хайнэ в первые ряды.

В центре площади к столбу был привязан человек.

Напротив него стояла женщина в одежде жрицы, окружённая несколькими мужчинами. Она развернула свиток, который держала в руках и прочитала равнодушным тоном:

– Мато Манари, укравший у своей госпожи кольцо с драгоценным камнем и помимо этого оскорбивший её неучтивыми словами, приговаривается за свои преступления к смертной казни. Тому, кто от рождения принадлежит к низшей стихии, предстоит принять огненную смерть в знак того, что он не заслужил лучшего перерождения вследствие своего непослушания, и родится там же, откуда начал свой путь – в огне и мраке Подземного Мира.

Мужчина, привязанный к столбу, с трудом поднял голову и посмотрел на жрицу воспалёнными глазами.

– Будьте вы прокляты, – сказал он.

Жрица, не обратив ни малейшего внимания на его слова, взмахнула рукой, и в то же мгновение тело приговорённого к смерти охватили языки пламени.

Хайнэ вздрогнул и шарахнулся в сторону, однако Хатори крепко удерживал его запястье.

Омерзительный запах горелого мяса защекотал ноздри, и Хайнэ снова испытал непреодолимый позыв к рвоте.

– Отпусти меня! – в ужасе закричал он, пытаясь вырвать руку. – Пусти, я хочу уйти отсюда!

Однако чужие сильные пальцы продолжали сжимать его запястье, словно в тисках. Отвернувшись от страшной картины, Хайнэ заскользил взглядом по лицу Хатори, и внезапно замер на месте, поражённый догадкой.

Да он же… он наслаждается этим зрелищем, понял он.

Хатори смотрел на извивавшегося в пламени осуждённого завороженным взглядом, уголки его губ были приподняты в лёгкой улыбке, глаза сверкали, как у человека, захваченного страстью.

«Чудовище…» – промелькнуло в голове у Хайнэ.

До ушей его донеслись истошные вопли осуждённого.

– Пусти!!! – снова заорал Хайнэ и, не добившись никакой реакции, что было силы врезал Хатори кулаком по щеке.

Это подействовало.

Тот обернулся, глаза его сузились.

Хайнэ ещё не успел понять, что происходит, как на него обрушился удар, а потом ещё один. Рыжеволосый мальчишка принялся избивать его со вполне спокойным видом, и только в тёмно-алых глазах горела холодная ярость.

Тогда Хайнэ охватила настоящая паника, близкая к помешательству. Где он очутился, что за демон находится рядом с ним, кто ему поможет?!

Он буквально завыл от ужаса, и в этот момент Хатори вдруг отпустил его. Хайнэ ещё успел заметить слегка растерянное выражение на его лице, но ему было уже не до этого – инстинкты требовали одного: бежать, бежать, бежать как можно дальше от этого жуткого места.

Хайнэ бросился продираться сквозь толпу, всё ещё дрожа от ужаса и почти ничего не соображая. Он побежал по улице, спотыкаясь и падая на мостовую, с трудом поднимаясь и продолжая бежать.

Вдруг кто-то преградил ему путь.

– Из благородных, да? – спросила с ненавистью седая женщина в потрёпанной одежде. – Пришёл посмотреть на забавное зрелище, полюбоваться, как заживо сжигают простолюдина?

Хайнэ стоял, низко опустив голову и пытаясь отдышаться.

Женщина подошла ближе и внезапно выхватила из его волос, скрученных в узел, шпильку, украшенную драгоценными камнями.

– Жизнь бедняка оказалась равна стоимости такой вот вещицы, – проговорила старуха. – А у тебя их десятки и сотни.

Хайнэ бросило в дрожь от её голоса. Он поднял голову, попятился и внезапно обнаружил, что взгляды всех окружающих устремлены на него.

«Великая Богиня, как же они нас ненавидят»,  – в изумлении понял он.

Его снова замутило, картинка перед глазами начала расплываться.

В первую секунду Хайнэ охватила чуть ли не радость – потерять сознание, умереть, да что угодно, лишь бы это закончилось… а потом он понял, чем ему грозит обморок в этой ситуации, и его прошиб ледяной пот.

«Нет, нет, только не сейчас!» – в ужасе подумал он.

Теперь речь шла уже не о том, что мерзко упасть на грязную мостовую. Теперь речь шла о его жизни: если он потеряет сознание, свалившись под ноги этим людям, они попросту разорвут его на части, растерзают, как голодные звери – свою добычу.

– Я ничего вам не сделал, – пролепетал Хайнэ, не представляя, каким ещё образом защищаться. – Не я приговорил его к смерти!..

Он снова попятился, развернулся, попытался бежать, упал – и больше уже подняться не смог.

Глава 4

Иннин вернулась домой только под вечер.

Сначала она пыталась разыскать брата и Хатори, которые как будто провалились в Подземный Мир после произошедшего на площади, потом, решив, что это безнадёжно, сосредоточилась на том, чтобы найти дорогу обратно.

Это оказалось не так-то просто, в первую очередь потому, что стражники у ворот никак не хотели поверить, что она – Иннин Санья, а не какая-то оборванка, пытающаяся обманным путём проникнуть в другую часть города.

Положение спас оценщик драгоценных камней, который подтвердил, что изумруды в  кулонах, шпильках и перстнях, которые, Иннин, по счастью, не выбросила вместе с накидкой – настоящие. После этого ей поверили.

Однако она прекрасно понимала, что это затруднение – ничто в сравнении с тем, что ей предстоит по возвращении домой. Проступок её был велик, и нечего было и пытаться свалить вину на брата или рыжеволосого. К тому же, Хайнэ потерялся…

Куда его только унесли демоны?! Лучше бы он и в самом деле остался на вершине стены, испугавшись прыгать!

Иннин ужасно на него злилась.

Она проникла в сад таким же путём, каким они с братом убегали – перебравшись через забор, и вошла в дом через двери для прислуги.

– Ах, госпожа… – всплеснула руками Рису, женщина, которая с раннего детства была для неё нянькой и прислужницей одновременно. – В каком же виде вы вернулись! И верхнюю накидку где-то потеряли… Пойдёмте, пойдёмте скорее в купальню.

Большого удивления в её голосе не было, и Иннин даже растерялась: она была уверена, что в доме царит страшный переполох, и ждала, что как только она вернётся, на неё накинутся с обвинениями и расспросами, а потом устроят взбучку, возможно, даже выпорют. А её зовут мыться в купальню.

– Хайнэ… – начала было она, но Рису её перебила.

– Я знаю, знаю, госпожа, – сокрушённо сказала она. – Господин так до сих пор и не пришёл в себя, уже послали за докторами.

– Так Хайнэ дома?! – воскликнула Иннин.

– Да, госпожа…

Решив не тратить время на дальнейшие расспросы, девочка бросилась в комнату брата, чтобы убедиться во всём собственными глазами. Распахнув тяжёлые, неподдающиеся с первого раза двери, она замерла на пороге. Внутри было темно – только слабо мерцало пламя светильников, подвешенных у изголовья кровати. Хайнэ лежал, переодетый в чистую ночную одежду, и ровно дышал во сне. Особенно больным он не выглядел, разве что чересчур бледным, ну так он всегда был таким.

«Ничем он не болен, – сделала вывод Иннин. – Просто опять упал в обморок от переизбытка впечатлений, как вчера во дворце».

Она чуть ухмыльнулась, уже предвкушая, как сможет дразнить брата, когда он проснётся.

Быть чувствительным считалось хорошо для мужчины, и Иннин не сомневалась, что совсем скоро, когда женщины начнут вырывать её брата друг у друга из рук, Хайнэ ещё возгордится своей красотой и утончённостью, однако пока что он заметно смущался каждый раз, когда речь заходила о его будущей жене или возлюбленной, и это давало Иннин весомое преимущество в их негласной войне.

По крайней мере, сама Иннин, мечтавшая стать жрицей, не собиралась иметь ни мужа, ни возлюбленного, и Хайнэ мог дразнить её разве что, как сегодня, любовными отношениями с другими жрицами, но это было совсем уж глупо.

Вдоволь насмотревшись на спящего брата, Иннин вышла в коридор и прикрыла двери.

– Что с ним случилось? – всё-таки спросила она у Рису, поднявшейся вслед за ней.

– Мы не знаем, госпожа, он всё время был без сознания и не мог ничего рассказать.

– Как же он тогда вернулся?

Иннин вскинула голову и внезапно поняла ответ сама: в другом конце коридора стоял, прислонившись к стене, рыжеволосый мальчишка.

– Это он. Принёс господина на руках, – шёпотом подтвердила догадку Иннин Рису. – Вот только из него мы тоже ни слова не смогли вытянуть. Такой странный мальчишка. Я случайно услышала, что он…

– Не надо, – перебила Иннин.

Почему-то ей не хотелось говорить о Хатори.

Уж слишком непонятно и удивительно было то, что он – вор – вернулся по собственному желанию в то место, от которого, казалось бы, должен держаться как можно дальше. Или он рассчитывал на награду за то, что помог благородному господину добраться домой?

Она посмотрела мальчишке в глаза, и тот ответил ей прямым, невозмутимым взглядом.

– Пойдём в купальню, – сказала Иннин Рису как можно более ровным тоном и отвернулась от рыжеволосого.

Отогнав усилием воли все посторонние мысли, она спустилась на первый этаж, вошла в выложенный мраморной плиткой зал и, сбросив штаны и рубаху, стала ждать, пока служанки наполнят водой бассейн.

– Ах, госпожа, – вздохнула Рису, поднимая её грязную одежду. – Можете никому не говорить, но я-то знаю, что вы были в Нижнем Городе, по запаху чувствую. Не дело это. Не место вам там.

– Да? А где же моё место? – как-то отстранённо спросила Иннин, спускаясь в бассейн.

– Ну как же? Вы будете госпожой этого дома, наследницей семьи Санья, продолжательницей рода, – ответила Рису с какой-то непонятной гордостью.

Иннин вздохнула, закрыла глаза и погрузилась в воду.

«Нет, моё место во дворце и только там», – прошептала она так тихо, чтобы никто не мог её услышать.

Это было то, что она всегда о себе знала, с самого детства. С той минуты, когда мать рассказала ей о своей сестре, и о том, что тринадцать веков назад женщины из дома Санья были императрицами. Иногда, в самых головокружительных и несбыточных мечтах Иннин представляла себе, как возвращает своему дому эту честь, как поднимается по Великой Лестнице в пурпурной одежде и золотом головном уборе, и как все преклоняют перед ней колени. Впрочем, даже если это было и невозможно, путь жрицы был для неё открыт, и она собиралась пройти по нему до самого конца.