Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 74 страниц)

– Ты же знаешь, что ты – часть моей зоны комфорта, – утверждение. Оушин незаметно вздыхает и с таким же бесчувственным из-за усталости лицом оборачивается, забравшись коленями на кровать. Смотрит на парня, который отвечает взаимностью на выражение её безэмоциональности, пока Оушин размышляет над ответом. И тот звучит невпопад – совсем уж не умеет придерживаться ритма разговора:

– Зависимость и потребность, – шепчет, обратив внимание на капельки воды, осыпающие кончики волос парня. Был на улице? – Я начинаю чувствовать нечто подобное, – касается их пальцами, собирая на свою кожу. – Но как долго продлится твоя потребность во мне? – спрашивает совершенно серьезно. – И что будет, когда ты решишь всё прекратить? – не смотрит ему в глаза, продолжая незатейливую игру с волосами.

У О’Брайена нет сил на хмурость:

– Я слишком люблю стабильность, Тея.

– Нет, это всё моя вина, – она вновь отвечает не к месту, будто бы ведет какую-то свою беседу, внутри себя. – Опасно делать смыслом существования другого человека, – ерошит его волосы, наконец, ложась на бок. А вот Дилан раздраженно приподнимается на локте, пропыхтев с особым негодованием:

– Ты хочешь, чтобы я сказал до тошноты примитивное «я люблю тебя»?

Оушин сонно прикрывает веки, еле шевеля губами:

– Ты не веришь в любовь.

– Ты тоже.

Молчание. Недолгое.

– Но я верю в построение отношений на основе ряда чувств и понятий, – парень продолжает жечь лицо Теи взглядом, а та лишь пожимает одним плечом, оставляя Дилана без ответа, так что он, сквозь неподдельное нежелание и скрежет зубов, попутно пару раз закатив глаза к потолку и пожевав кончик языка во рту, всё-таки давит из себя не совсем привычные слова:

– Я нуждаюсь в тебе. Мне с тобой комфортно, – лучше не делать паузы, иначе запнется и сбежит к херам под теперь уже моросящий зимний дождь. – Твое присутствие дарит необъяснимое спокойствие, – Оушин приоткрывает веки, устремив взгляд в подушку, да и сам Дилан пытается не создавать с ней зрительного контакта. – Мне нравятся долгие разговоры с тобой. Нравятся твои рассуждения, – мнется, – хотя они в большей мере безумные. Нравится, что ты понимаешь меня. Ты слушаешь меня в равной степени, как я слушаю тебя, – Тея вскидывает взгляд, приподнявшись на локте, и пялится с неясной обескураженностью, словно не верит, что речь идет именно о ней. – Ты отдаешься эмоционально в ответ, а не только потребляешь, – О’Брайен же ложится обратно, будто такое мощное «душеизлияние» лишает его остатка сил. – И я могу быть собой с тобой, зная, что ты не станешь осуждать.

Оушин щурится, уголки её губ предательски дергаются, расплываясь в улыбку. Дилан в очередной раз закатывает глаза и на фиг отворачивается, не имея желания лицезреть эту довольную морду. Но как итог сообщает:

– И ты, кстати, красивая, – тут же фыркает. – Заткнись, – прерывает любые возможно последующие слова или звуки. Тея еле сдерживает смешок и опускает голову на подушку, продолжая пялиться в затылок парня.

Всё это, конечно, здорово, но вот Оушин, кажется, влюблена.

***

– Не верю, – Брук смеется. Громко и искренне, Брауну даже не верится, что ему удается раскрепостить девушку перед собой. Она постоянно держала его на дистанции, а теперь, может из-за поглощения вина, в ней не остается намека на скованность. Возможно, дело не только в алкоголе. Атмосфера создается… непривычная. Мелкий, но быстрый дождь колотит по стеклам окон. Пляжный домик для параноика Дэна никогда не будет безопасным пристанищем, зная, как безжалостен местный океан, а сейчас за окном начинает бушевать непогода, правда, беспокойным волнам не удается накрыть и половину берега, так что Браун может относительно безмятежно потягивать вино из стаканчика для пива. Гурманы.

Сидят на полу. Включили только настольную лампу в углу гостиной. Царит приятный полумрак. Во избежание неловкого молчания на тихой громкости работает телевизор. Идет какой-то комедийный сериал по Дисней.

– Можешь спросить у моей матери, – парень не сильно налегает на алкоголь, совершенно не умеет пить. – Она до сих пор боится, что я опять попаду в обезьянник.

– А ты не такой хороший мальчик, Дэниел, – заключает Реин, заливаясь немного детским смехом, даже, сидя на полу, откатывается на спину, подергав стопами. Настолько услышанное кажется ей неправдой. Дэниел с полуулыбкой наблюдает за девчонкой, кивнув:

– Теперь твоя очередь.

– Ну… – её черты лица вдруг смягчились. – В пятом классе девочки заперли меня в раздевалке для мальчиков в одной майке.

– Дети могут быть очень жестокими, – Дэн по себе знает.

– Им было весело, – непринужденно пожимает плечами, сделав крупный глоток, и с намеком поглядывает на парня, который вспоминает – изначально затеял эту игру для выяснения причин уныния девушки, поэтому решает немного изменить атмосферу, перейдя к тому, что действительно его тревожит на протяжении многих лет. Скорее всего это подтолкнет Брук к откровению.

– Я избил своего отца, – Дэн. Это было слишком внезапно. Реин даже давится, резко изменившись в лице. Опускает свой стаканчик, взглянув на парня с застывшим в глазах вопросом:

– За что? – звучит без осуждения, просто ей интересно, что способно настолько вывести этого, вроде как, сдержанного человека.

– Он не очень хорошо обращался с матерью, – Браун без эмоций повторяет то, о чем уже беседовал с Диланом. Теперь говорить об этом гораздо легче. – А сейчас они… спустя столько лет снова пытаются построить отношения.

Брук клонит голову к плечу, задумчиво сощурив веки:

– А ты всё еще злишься?

– Мне кажется, – Дэн пытается построить несложные предложения, чтобы выразиться понятно, – негативные чувства – не то, что легко отпускает. Когда-нибудь меня прекратит ломать от ненависти при виде отца, но вряд ли ему удастся вызвать у меня положительные эмоции, – пытается глотнуть вина. – Для меня он навсегда останется тем тираном, который разбивал о голову матери пивные бутылки, – горько усмехается краем губ, отчего на лице Брук возникает неподдельное сопереживание. Её взгляд скользит в сторону. Дэн ставит точку, опрокинув половину содержимого стакана в рот. С неприязнью глотает, накрыв губы тыльной стороной ладони. Реин морщится, пребывая где-то внутри своего сознания, перебирая темные воспоминания и их последствия. От энергичной работы голова начинает пульсировать давлением. Стреляет вниманием на лицо Дэна. Тот так же размышляет о чем-то своем, упершись взглядом в окно, и девушка с ужасом осознает, что алкоголь развязывает ей язык, а все рамки расплываются. Что можно говорить, а чего нельзя. Она перестает заботиться об этом.

– Я подставила одного человека, – язык жжется. Смотрит в стаканчик, а Браун поднимает на неё взгляд, возвращаясь из своих размышлений. – Выставила всё в дурном свете, чтобы… – её речь не вяжется, поток информации воспринимается бессвязным. – Я хотела уничтожить его, настолько сильно ненавидела, – короткий глоток, Дэн молчит, смотрит. Брук не выражает никаких эмоций, глаза – непробиваемый слой многолетнего льда, под которым скрываются её личные демоны.

Девушка приоткрывает рот, выдохнув шепотом:

– Не было никакого изнасилования, – исподлобья вскидывает взгляд на Дэна. Тот хмурится, дает понять, что слушает, и ей не стоит ждать его слов. Не будет перебивать. Реин знает, он не поймет, о чем речь, но ей нужно, прямо сейчас нужно выплеснуть те мысли, что так давно дырявят её голову:

– Я выдумала это, чтобы обезопасить свою психику от потрясений, – высказывает свое предположение. – Но я продолжала ненавидеть себя и потому хотела сделать ему больно, так что… – кивает в подтверждение своих слов. – Я лгала, – покусывает край стаканчика, стрельнув взглядом на лицо Дэна. – Всем, – и вновь резко перескакивает. – Я рассорила близких людей, лишь бы навредить ему, – отпивает. Залпом. Тянется к бутылке. Хочет передать эстафету Брауну, правда тот нарушает правила игры, ведь это именно то, зачем он пришел:

– Ты об этом думаешь в последнее время? – щурится, опустив стакан. – Потому что некий Норам вернулся?

Брук наливает себе полный стакан и сразу опустошает половину. Новая доза алкоголя сильнее раскрепощает, поэтому девушка опирается плечом на край дивана, подперев ладонью щеку, и взглядом утекает куда-то в сторону:

– С каждым годом мысли… преобразуются, что ли… – рассуждает. – Знаешь, будто их воздействие усиливается или это мой разум слабнет и не может игнорировать, – улыбается, находясь под пристальным наблюдением парня. – Нервная система ведь не вечна. Я всё больше осознаю масштаб проблемы. Но хуже всего то, что мои чувства не меняются, я неадекватно… – как бы это объяснить, – воспринимаю некоторые вещи. Не представляю, как вернуться к нормальному понимаю вещей. Всё это настолько искажено…

– Что именно? – Дэн берет на себя смелость перебить. Помогает девушке не заплутать в собственных словах.

– Я не могу не думать о нем, – прикрывает веки, глотнув подступающую тошноту. – Это всё его вина. Это он сделал со мной, – лицо каменное. – Ненавижу, хочу разорвать на куски, но при этом…

– Ты влюблена в него?

Брук медленно возвращается вниманием на Дэна, который задает вполне себе адекватный вопрос.

– Я бы не назвала это «любовью», – ей противно рассуждать об этом. – Мне нравятся не самые… правильные вещи.

– Например? – парень пытается быть аккуратным, дабы не спугнуть.

– Всё искажено, – вдруг Брук начинает смеяться, накрывая ладонью половину лица. Браун пытается сосредоточиться, боится вдруг довести девушку до истерики. Наверное, зря он затеял всё это.

– Как это мерзко, – Реин с ноткой истерии вздыхает в ладонь, сжимая веки. – Мерзкая… – шепчет. Лицо её морщится от охватывающих эмоций, и Дэн спешит предотвратить эмоциональную вспышку:

– Может тебе просто отпустить вину?

– Это его вина! – девушка отдергивает ладонь от своего лица, выпалив крик.

– Но ты терзаешь себя, – парень пытается говорить спокойно и тихо. – Может… стоит простить себя?

– Тебе не понять, – отмахивается, вернувшись к поглощению алкоголя.

Браун настырно требует:

– Объясни, – но Реин закатывает глаза, проигнорировав. – Может, тебе стоит уехать? От этой ситуации.

– Ты не понимаешь, – вздыхает, наконец, отпустив раздражение, – о какой проблеме я говорю, – потирает виски.

– Конкретизируй, – а вот Дэн слегка сердится из-за поведения девушки. Он не виноват в её проблемах, так что она не имеет права срываться на него. Девушка хмурится, проглотив остаток вина в стакане, и отставляет его в сторону, не особо раздумывая над своими действиями: на коленках подползает к Дэну, заставив того заметно обомлеть, и опирается руками на колени Брауна, накрыв его губы своими в давящем поцелуе. Его взгляд замирает, сознание канет в прострации. Пальцы сжимают стакан. Никаких лишних движений губами, никаких извращенных манипуляций языком. Реин просто касается, на мгновение замерев, и с таким же непроницаемым лицом отстраняется, пристально изучив застывшее выражение парня.

Он… кажется, он сдох. Именно так ощущает себя Дэниел. Ничего не выражает, но внутри начинает бурлить кровь, щеки пылают, тело охватывает жар, а в висках стучит неразборчивый звук.

Брук долго молчит. Анализирует свои ощущения. И в итоге мягко, с грустью улыбается, сев прямо:

– Ничего, – уголки губ опускаются. Ничего? А вот у Дэниела теперь каша в голове. – Не будоражит, – смотрит прямо на него, не скрывая своего разочарования. – А вот если бы ты схватил меня за волосы и заставил делать что-то… грубо. Принуждая. Понимаешь?

Пялится на неё. Никак не приведет мысленный поток в порядок. Брук неправильно оценивает его молчание и виновато качает головой:

– Извини, – вскакивает на ноги, покачнувшись, а Дэн продолжает смотреть перед собой, еле анализируя происходящее. – Извини, – девушка повторяет, схватившись за волосы. Что она натворила? Зачем… Просто… Хотела понять. Дэн совсем не похож на парней, которые привлекают Реин. Ей хотелось попробовать… Вот и всё.

– Прости, ладно? – видит, с каким чистым охерением Дэн стреляет взглядом из стороны в сторону, и она спешит на кухню, убирая растрепанные волосы за плечи. – Боже, – бубнит под нос, готовясь нанести удар себе по лицу. Дура.

Забегает на кухню, ориентируясь в темноте. Берет кружку, наливает воды из крана и залпом поглощает, надеясь отрезвить мозг. Идиотка.

Шаги. Громко ставит кружку на столешницу, опершись рукой на край, и еле заставляет себя повернуть голову в сторону двери, на пороге которой стоит Дэн, натягивая куртку. Выглядит разумней, чем минуту назад. Смотрит в пол, отдернув края ветровки:

– Я не хочу быть грубым, – хмурится, взглянув на застывшую Реин. – Я бы мог, – девушка виновато приоткрывает губы, – но мне это не нравится, – парень переминается с ноги на ногу, собравшись с мыслями:

– До завтра, – и направляется в прихожую, заставив Реин нервно сорваться с места следом:

– Спасибо, что… – мешкает, тормозя в нескольких шагах от него, пока парень проверяет карманы на наличие телефона, – посидел со мной, – дергает локоны волос, не имея сил взглянуть в глаза Брауну. Сгорает от стыда. Ей не перебороть это чувство. Дура.

– Ты мне нравишься, – с его стороны эти слова звучат так обыденно, без выраженных в тоне эмоций, как-то приземленно, поэтому в первый момент Брук не воспринимает сказанное верно. Словно он сообщает ей о том, что любит тыквенный пирог. Настолько его голос звучит… ровно.

Девушка опасливо поднимает глаза и еще больше теряется при виде столь спокойного парня, который сует ладони в карманы, завершив мысль:

– Но я не стану делать что-то, что выходит за рамки моей морали, лишь бы угодить тебе, – в его тоне проскальзывает строгость. Брук даже сглатывает. Будто отчитывает.

Пораженно смотрит на Брауна, не выходит моргать. Тот не придает значения её замешательству. Сегодня неплохой вечер. Он узнал, что хотел, и набрался смелости признаться в своих чувствах. По-моему, вполне достойное времяпрепровождение.

– До завтра, – натягивает робкую улыбку, отшагнув к двери, и отворачивается, коснувшись ручки ладонью, как вдруг Брук цепляется за его локоть обеими руками. Оборачивается, вскинув бровь. Что-то еще? Девушка с широко распахнутыми глазами смотрит на него, не унимая закравшейся в голову мысли, что путает её сознание, толкая на безумную вещь.

Тот факт, что её тело и разум реагируют подобным образом, уже хороший знак, так что она хватается за эту возможность, еле набираясь смелости:

– Покажи, – шепчет, не сводя с него внимания.

Дэн слегка теряется, уточнив:

– Что?

– Ты сказал, я нравлюсь тебе, – совершает шаг к нему, встав непристойно близко. – Покажи.

========== Глава 34 ==========

Морозный ветер гонит с горизонта океана соленый воздух, с ревом он обваливается на берег Северного Порта, сочится сквозь старые дома и ветхие здания, привыкшие к подобным стихийным буйствам, а потому крепко и уверенно стоящие на поверхности земли. Чайки с громкими воплями витают высоко над головами жителей. Природа заглушает шум городской жизни.

Парк при больнице замыкается смотровой площадкой на скалистом обрыве, от бесноватого океана отделяет железная перегородка. Уже больше недели Оушин пребывает под присмотром врачей, сегодня ей наконец позволяют выписаться и даже преждевременно покинуть больницу, чтобы прогуляться и проверить, как организм воспримет погодные условия. Возможно, к вечеру состояние постоянно болеющей девушки ухудшится после недолгого пребывания вне теплых стен.

– Горячо, – Тея морщится, прижав ладони к губам, и начинает вертеть головой, отчего хвост из редких волос забавно прыгает из стороны в сторону. Дилан усмехается, удерживая стакан с кофе в руке, наблюдает за терзанием девчонки, у которой даже глаза слезятся. Язык обожжен.

Тея поправляет шарф, одолженный у Брук, и плотнее сжимает ворот куртки, обратив взгляд в сторону горизонта. Серое, бледное небо. Но Оушин не чувствует, что окружающая атмосфера влияет на неё своей угрюмостью. Тея продолжает испытывать легкость и непосредственность, даже улыбается, изредка бросая внимание на Дэна с Брук, которые попивают кофе, облокотившись на перила. О чем-то толкуют. Между собой. Они частенько отдаляются, пускай не совсем в физическом плане, но Тея ловит себя на мысли, что эти двое стали больше взаимодействовать. Интересно, почему? В данный момент Оушин намеренно отстраняет Дилана от остальных, чтобы как следует насладиться наблюдением.

– Тебе не кажется, что они как-то… – Тея дергает носками стоп, сидя на скамье, ладони греет о врученный парнем стакан кофе и сощурено смотрит в спины парочки. – Странно себя ведут?

О’Брайен присаживается рядом, закинув руку на спинку скамьи, и оглядывается на друзей, никак не изменившись в лице, а Тея не упускает возможности подстегнуть его:

– Не ревнуешь? – ссужает веки, пронзительным вниманием следит за ним, на что Дилан лишь вздыхает, хмуро сведя брови:

– С чего вдруг? – вполне равнодушно смотрит на Оушин и сутулится, локтями опершись на колени, а ладони сцепив. – Просто непривычно, – вполне спокойно констатирует. Конечно, его чувство собственничества еще копошится в груди, но только потому, что у О’Брайена параноидальное расстройство касательно Брук. Раньше, состоя с ней в подобии отношений, он еще испытывал правильную ревность, но теперь это скорее беспокойство. Похожее парень чувствует к Роббин. Но в данном случае Дилан ясным умом понимает, что к Реин клеится не какой-то мудень из клуба, а Дэн, так что стоит отогнать от себя стремление проявить излишнюю заботу.

Тея еще мгновение пялится на него, после хмыкнув:

– Понятно, – и повторяет попытку отпить немного кофе.

Дилан щурится, скользнув взглядом на профиль Оушин, и с довольной улыбкой подпирает щеку кулаком:

– А ты меня ревнуешь?

– С чего вдруг? – как можно равнодушнее цитирует его девушка, не мигнув глазом, когда язык обжигает горячая жидкость. О’Брайен с подозрительным выражением лица наблюдает за ней, наконец, сев прямо, и оглядывается на горизонт океана, как поступает и Тея, присев на одно колено, а локтями облокотившись на спинку скамьи:

– Красиво.

– Ты останешься с нами? – О’Брайен мастерски ставит в тупик, используя особенность Оушин – задавать вопросы невпопад к теме разговора. Девушка греет кончик носа паром, вздымающимся с поверхности кофе, и как-то криво усмехается:

– Нет, блин, – он еще сомневается? После того, как она открыто заявила о своем намерении постараться исправиться? Правда, парень не понимает сарказма, поэтому продолжает пристально смотреть на неё, и девушка вздыхает, стрельнув в его лицо косым взглядом. – Дурак ты, – большими глотками обжигает горло, а Дилан стучит пальцами по спинке скамьи, задумчиво уплывая взглядом куда-то в сторону, как вдруг замечает среди гуляющих по аллее меж хвойных деревьев фигуру мужчины. Момент ускользает. Незнакомец быстро теряется из виду, да и парень несильно заинтересован, так что возвращает взгляд на профиль о чем-то щебечущей Теи, но что-то внутри мерзко пронзает, заставляя еще минуту размышлять о пережитом недо-ограблении. Пока не отвлекается на то, как Реин накрывает плечо Брауна своей ладонью, при этом сжато улыбаясь. Они о чем-то беседуют. Изначально О’Брайену казалось, что между ними необычная скованность, теперь же от дискомфорта не остались и следа. Тея права, необычные у них отношения. Дилан пока не понял, но что-то явно изменилось.

Тея давится напитком, активно кашляет, прикрыв ладонью рот. О’Брайен отвлекается на неё, машинально придержав стакан с кофе. Девушка постоянно теряет контроль над вещами в своих руках, а потом ноет, что недостаточно насладилась очередным пролитым напитком.

– Мне надо домой, помочь Роббин собрать вещи, – парень вовсе отбирает стакан. – Она где-то нашла квартиру на время, – отпивает. Девушка, откашлявшись, складывает руки поверх спинки скамьи, упирается в них подбородком, угрюмо уставившись в сторону тучного горизонта: «М-м», – мычит. Не знает, что ответить, слишком неловко от приносимых ею неудобств. Нужно как-то исправить положение. И впредь не быть обузой.

– Дэн? – О’Брайен зовет друга, который не сразу воспринимает голос со стороны, и только после того, как Брук указывает пальцем на Дилана, оборачивается, направившись с девушкой к скамейке.

– Тебя домой подбросить? – задается вопросом, а Браун странно мнется, приоткрыв рот и переглянувшись с Реин, которая почему-то отводит глаза, почесав пальцем под носом. Тея щурится, с подозрением изучая этих двоих, и незаметно давит коленом на колено О’Брайена. Дилан даже не смотрит в её сторону, догадавшись:

– Вы еще посидите с ней? – постукивает стаканом по лбу Оушин.

Брук и Дэниел вновь обмениваются странными взглядами, и, наконец, Реин кивает, приятно улыбаясь:

– Да, мы… – запинается. – Чуть позже.

Тея прикусывает губу, стрельнув взглядом в сторону О’Брайена. Тот пристально пялится на друзей, которые молча избегают зрительного контакта с парнем.

– Окей, – Дилан щурится, постучав пальцем по стакану с кофе. Встает со скамьи, продолжая терзать ребят взглядом, из-за чего Брук вовсе отворачивается, обратив внимание в сторону океана, ведь маяк начинает издавать сигнальный вой. Браун тоже пользуется предлогом скрыть свое лицо от друга, оглядывается, одновременно с Брук почесав кончик носа.

Оушин губами упирается в свои сложенные на спинке скамьи руки и задорным взглядом скачет из стороны в сторону. Так-так-так…

Отвлекается от построения логической цепочки, когда Дилан вручает ей стакан и треплет пальцами её хвост из редких волос. Тея поднимает на него глаза, как-то по-детски улыбнувшись, чем заставляет губы парня невольно дрогнуть в улыбке. Он непроизвольно впускает в организм успокоение, унимая тревожность, когда видит её такой, а потому, пользуясь моментом отвлеченности друзей, наклоняется, носом и губами коснувшись лба Оушин, прикрыв глаза. Девушка пытается привыкнуть к проявлению нежности. Дело даже не в том, что это исходит от такого человека, как О’Брайен. Тее до сих пор сложно принять и поверить в то, что с ней происходит нечто подобное. Что кто-то может вести себя так по отношению к ней.

Оушин прикрывает веки, тонет в ощущениях, чувствуя, как в груди начинает щекотать. Плевать на людей вокруг, пускай это взаимодействие продлится гребаную вечность.

– Увидимся вечером, – Дилан откашливается, выпрямляясь, и возвращает своему лицу нечитаемую собранность. Что ж, пусть хотя бы пытается казаться суровым мужиком, а то в последние дни его уверенность в своих силах угасла. После случившегося. Это серьезный удар по его жажде контроля. Он понимает, ему не подвластно держать всё в своих руках. И вроде такая простая и всем известная истина ломает его ментально.

Тея утаивает разочарование, когда парень отступает, прощаясь с остальными, и разворачивается, уходя вперед по аллеи сада больницы. Оушин провожает его взглядом, скованно вздохнув. Без него или Роббин уверенность в безопасности меркнет.

Маяк издает протяжный вой сирены, режущий ушные перепонки, и Тея оглядывается, вместе с остальными обратив внимание на тучный горизонт. Он так успокаивает её.

Брук хмуро следит за переменой погоды и обнимает себя за плечи, когда холодный зимний ветер бьет по лицу, вздернув локоны волос. Это всё рождает тревогу в её груди.

Браун искоса наблюдает за Реин, разглядывая на её лице беспокойство, и сам напряженно сглатывает, испытав резкий укол под ребрами.

То, что произошло между ними, – правильно ли он поступил, позволив этому случиться?

***

Ладно… Признаюсь. Ощущения неоднозначные. Совершенно не способна анализировать, что чувствую, находясь здесь, в небольшом помещении со светло-бежевыми обоями и белым мягким ковром под ногами. Эти мило украшенные полки, заставленные разными мягкими игрушками, обилие цветов в горшках, от которых тянет слабым ароматом, журчание воды, эхом разносящееся по комнате. Мягкие стулья, больше напоминающие мини-кресла. Подушечки с рюшечкмаи. Всё такое… странное. В моей больнице помещения для терапии были совсем иными, так что неудивительно, что я не могу понять, как относиться к ситуации.

Рассаженные в круг пять человек. Все относительно моего возраста. Окей, здесь уделяют внимание формированию групп, чтобы пациентам было комфортно. В окружении таких же «детей-подростков» я чувствую себя менее тревожно.

Приятная на вид худая женщина с яркими вьющимися рыжими волосами возглавляет терапию. У неё бледная кожа, конопатый нос и такие горящие чем-то, похожим на любовь к жизни, зелеными глазами. Широкая, немного лошадиная улыбка, но не вызывающая отторжения, как у миссис Лункенз из моей больницы, которая каждый раз хлестала по гениталиям мальчишка с расстройством недержания.

–…И иногда голоса просят меня приносить другим боль, – через одного человека от меня сидит молодой парень, думаю, он не старше Дилана или Дэниела. Выглядит вполне себе обычно: светло-русый, бледнокожий, с отчетливыми кругами под глазами. К слову, цвет радужек – первое, что привлекает внимание. Непонятный перелив из темно-карего в зеленый. Он казался мне неприглядным человеком до тех пор, пока не открыл рот и не заговорил о неких голосах, которые постоянно требуют от него проявлять агрессию по отношению к себе и другим. Интересный случай. Меня привлекают люди с особенностями. Думаю… мне должно понравиться посещать групповую терапию.

– Хорошо, Луис, – женщина, которая представилась Мэгги, реагирует нормально на «ненормальное», чем вызывает во мне теплоту по отношению к ней. – Очень информативно, – в её руках толстая тетрадь А4, в которой она фиксирует свои мысли и наблюдения. – Мы подумаем, как тебе подружиться со своими голосами, – женщина переводит внимание на меня, оценивающее. Думаю, она намеренно откладывала знакомство со мной, чтобы я могла привыкнуть к окружению:

– Ребята. Вы уже заметили, у нас новый друг, – продолжает анализировать мое поведение, но я храню каменное выражение на лице, никак не ерзая от скованности, когда взгляды присутствующих скрещиваются на мне.

– Тея, верно? – Мэгги начинает листать тетрадь, словно у неё уже давно сделаны пометки обо мне и моем случае. Скорее всего, так оно и есть, я должна была приступить к терапии еще в самом начале своей реабилитации. – Расскажи о себе, – ужасный вопрос. – Чем ты увлекаешься? – слава богу, она конкретизирует, иначе мой мозг остановил бы свою деятельность.

Моргаю, всё еще испытывая непонятную смесь чувств и эмоций:

– Я рисую, – стараюсь не смотреть на ребят, которые открыто изучают меня. Мэгги заинтересованно смотрит мне в глаза, кивая:

– Тебе это нравится? – улыбается, а я нервно почесываю ключицы до красноты:

– Наверное, – отвечаю неуверенно, покосившись сначала в сторону одних пациентов, затем в сторону других, и ниже опускаю голову, взглядом упершись в свои колени.

– Не волнуйся, – Мэгги с беспокойством следит за тем, как в моем теле возрастает напряжение.

– Я не волнуюсь, – отрицаю очевидное тихим голосом. – Мне просто некомфортно.

– Это нормально, – женщина переводит тему. – Расскажи о своей приемной семье.

– Хорошие люди, – теперь мои ответы короткие и емкие. Мне не нравится, что остальные смотрят на меня. Понимаю, им интересно, но…

– А твоя настоящая семья?

Слегка потерянно поднимаю голову, взглянув на парня с изумрудными глазами, который на протяжении всей терапии пощупывает кожу своего запястья. Невольно удерживаю внимание на этом действии, замечая, что слой ткани покрыт мелкими кровавыми вкраплениями. Видимо, настолько сильно он терроризирует кожу.

– Луис, – Мэгги вздыхает, твердо проронив его имя.

– Мне просто интересно, – парень пожимает плечами, а я не успеваю осознать, как его вопрос загоняет меня в тупик, ведь мою растерянность умело разгоняет женщина, переключая внимание на себя:

– Я знакома с Роббин. Она хороший человек, в этом ты права, – щелкает пальцем, указав на меня. – Чем еще ты увлекаешься? – постукивает ручкой по листу тетради, но мне больше не хочется говорить, поэтому веду себя грубо, опустив глаза и процедив:

– Ничем.

Но, к моему удивлению, Мэгги не реагирует отрицательно. Она понимающе улыбается, кивнув, и хочет перейти к следующему больному, правда, в очередной раз вступает этот самый Луис. Смею предположить, он не самый легкий пациент.

– А её вы не спросите о диагнозе? – парень крепче стискивает пальцами кожу запястья. Я хмурю брови, стрельнув недобрым взглядом в этого типа.

– Луис, – Мэгги реагирует с прежним спокойствием. Парень покачивается в кресле, коротким вниманием окинув меня, и отводит глаза, принявшись пялиться в стену. Кажется, Мэгги уже давно работает с ним. И мне не стоит злиться на него. Ведь… она с особенностями, как и все присутствующие. Как я. Данная мысль помогает мне расслабиться. Верно. Они как я. Мне нечего переживать.

– Ладно, – Мэгги переводит внимание на девочку, сидящую рядом с ней. – Глория, не хочешь представиться? – о, она тоже новенькая? Выглядит на десять. Такая милая и невинная. Взгляд сверкает, улыбка завораживает.

– Привет, – у неё две тонкие русые косички, лежащие на плечах. Голубые глаза открытым взглядом окидывают всех присутствующих, а руки спокойно держат на коленях плюшевого зайца. – Я Глория. Мне девять. У меня неизлечимое заболевание.

– Ты умираешь? – Луис…

Я пораженно пялюсь на парня, который своей прямолинейностью в общении ставит всех в неловкое положение. Мэгги косится на него, но ничего не успевает сказать, ведь девочка спокойно, с той же улыбкой, теребя уши зайки отвечает:

– Да. Умираю.

– Боишься смерти? – Луис любопытно клонит голову к плечу, изредка дергая ею, словно слышит какой-то посторонний шум. Это голоса?

– Конечно, – Глория на мгновение опускает глаза. – Я… я не хочу умирать, – играется с зайкой. – А кто хочет-то?

Сглатываю, невольно часто заморгав от непривычного пощипывания в глазах. Пристально смотрю на ребенка, губы которого продолжают подрагивать, изображая улыбку, но сомневаюсь, что она искренняя в проявлении своих чувств.

– Ну… подростки, – Луис не затыкается, из-за чего многие отводят взгляды, пытаясь игнорировать присутствие парня. – Которые типа страдают от «дипрессий», – намеренно коверкает слово, показав пальцами кавычки. – Для них это стиль жизни.

Поглядываю на Мэгги, рассчитывая, что она заткнет Луиса, но женщина почему-то молчит, опечалено смотря на парня.

– В наше время болячки позиционируют, как особенности, – Луис с особым негативом в тоне голоса давит из себя слова, сильнее принявшись приносить себе увечья крепким пощипыванием кожи. – Я – индивидуальность, потому что шизофреник, или больной раком, – его голос пропитан ядом, видимо, эта тема сильно ранит его. – Я не такой как все, – цитирует раздражающие его фразы и подпирает кулаком щеку, уставившись куда-то в стену. – Бесят.