Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 74 страниц)

Как это, на хрен, понимать?

***

Дорога дальняя. Путь обратно вызывает своеобразное чувство тоски. Они вырвались из душащего города всего на сутки, и их хватило, чтобы как следует ощутить приятное освобождение от томящихся в голове мыслей. От них не бывает спасения, но временно можно приостановить их развитие. Сейчас приходится вернуться. Хочется или нет, но обязательства тянут обратно в реальный мир. Если честно, лучше вообще не ограждаться от проблем, не позволять себе пробовать на вкус успокоение и умиротворение, иначе охватит хандра, ведь не в твоих силах постоянно пребывать в состоянии гармонии с собой, быть или казаться иным человеком.

Брук скрывает свое нежелания покидать салон автомобиля. Первым делом именно её подбрасывают до дома. Дилан выходит вместе с девушкой из машины, о чем-то переговариваются, пока он провожает её до калитки дома. Роббин с теплым чувством наблюдает за ними, всё-таки надеясь, что у её сына есть виды на эту девушку. Она вполне себе хорошая.

Дэниел сидит впереди, смотрит в экран телефона. Он пялился в него всю дорогу, пытаясь поддерживать разговор с Диланом, который иногда открывал рот, но в большей мере Брауну требовалась тишина. В разуме. Он немного… Озадачен. Кое-чем. Кое-кем.

– Дэн, а ты поможешь нам с вещами, или ты сразу домой? – Роббин что-то пишет в своей записной книжке, обратившись к парню, который отрывается от телефона, оглянувшись на женщину с вынужденной улыбкой:

– Я помогу, – кивает головой.

– Спасибо, – мисс О’Брайен не сомневалась, но всё равно уточнила, а то от Дилана порой никакой помощи не дождешься. Женщина возвращается к своей работе, а Дэниел повторно кивает, растянув губы, и, перед тем, как отвернуться, взглядом задевает Тею. Девчонка сидит у окна, наблюдая за плывущими облаками на сероватом небе. Будет дождь? Висок прожигает чужое внимание, и Оушин поворачивает голову, со спокойным видом взглянув на парня, который резко отворачивается, откашлявшись, и вновь упирается глазами в экран телефона. Тея остается внешне невозмутимой, смотрит на Дэниела, лишь коротко дернув краем губы, будто бы намереваясь усмехнуться. И краем глаз улавливает движение, поэтому переводит внимание на Дилана, который возвращается к машине, остановившись у дверцы, взяв ту за ручку. Смотрит на девчонку, сощурив веки, затем перескакивает таким же недоверчивым взглядом на друга, когда забирается внутрь, вновь приступая к вождению.

Есть причина, по которой его чертовски всё это напрягает.

Но, опять-таки, причина очень эгоистичная.

– Ладно, я домой, – Дэниел выполняет свое обещание: помогает с разгрузкой вещей, даже помогает в разборе вещей по коробкам, чтобы посуда лежала с посудой, одежда с одеждой. Теперь он хочет скорее оказаться наедине с собой лишь потому, что ему необходимо одиночество. Парень встает на крыльце, уже махнув ладонью Дилану, который хочет зайти на кухню, чтобы налить себе стакан воды, но резко выглядывает обратно в коридор прихожей, уставившись на друга:

– Э-у, – с возмущенной улыбкой обращается. – Я отвезу тебя.

Эм, нет. Дэниел хочет пройтись.

– Не, – Браун сует ладони в карманы кофты, дернув плечами, чтобы унять ноющую боль в спине из-за тяжелого рюкзака, и кивает на прихожую, забитую вещами. – У тебя тут много работы, – плюс, слышен голос Роббин из гостиной, просящий О’Брайена подойти к ней. Дилан стреляет взглядом в сторону двери со стеклянной вставкой, но шагает к Брауну, намереваясь уговорить того немного подождать. Дэн делает шаг назад, не позволив парню успеть заговорить:

– Увидимся завтра, – улыбается. Устало, и вновь поднимает ладонь, попрощавшись данным жестом с другом, который встает на пороге, поставив руки на талию. Хмуро следит за тем, как Браун покидает их участок, спокойным шагом направившись вперед по улице. Внутри повторяется неприятный укол. Что-то странное происходит сегодня. Дэниел ведет себя замкнуто. Это обычное поведение для него, но сейчас оно кажется каким-то иным. Дилан понимает, что Браун не хочет, чтобы его подвозили. Он избегает компании О’Брайена? С чего вдруг? Устал от общения? Или…

Грохот за спиной. Дилан отбрасывает мысли, оборачивается, взглянув на Тею, которую, видимо, просят принести коробку с кухни. Девушка роняет её, споткнувшись о порог, и приседает, начиная собирать книги. Не самую легкую выбрала, но хорошо, что не с посудой.

Оушин улавливает привычный тяжелый вздох со стороны парня, и медленнее собирает книжки, обратив на него внимание. Дилан закрывает дверь, долго возится с замком, находясь повернутым спиной к девчонке, к которой придется подойти, чтобы помочь. Тея не проявляет внешне интереса, но её любопытство разгорается до предела, поэтому она заговаривает:

– Могу я спросить?

Открыто смотрит на О’Брайена, который разворачивается, шаркая ногами к ней, и кивает, оставаясь молчаливым. Что опять? Обычно, когда девчонка начинает разговор подобной фразой, ничего увлекательного не следует. Приседает на одно колено, принявшись собирать книги в коробку. Не смотрит на Тею, а та без скованности интересуется:

– Ты любишь Брук?

Движения парня прекращаются. Руки застывают, удерживая книги над коробкой. Равнодушное выражение лица сменяется легкой хмурой растерянностью, и Дилан обращает свой пристальный взгляд на девушку, проронив с неприятным смешком:

– Что?

– Пытаюсь понять вас, – без заминки отвечает Тея, не скрывая своего любопытства. Продолжает спокойно собирать вещи, выдернув из ладоней парня оставшиеся книги, которые кладет в коробку, не обращая внимания на продолжительное молчание со стороны Дилана. Тот так и сверлит её лицо недовольным взглядом, что резко уплывает в сторону, когда Тея, с тяжелым вздохом, поднимается, трясущимися от слабости руками прижав к груди коробку, дабы удержать её.

– Что? – парень не сразу встает. С прежним непониманием пялится на Оушин, но та остается непринужденной:

– У неё явно есть чувства к тебе, – открыто объясняется. – Мне интересно, что чувствуешь ты.

И О’Брайен не успевает проконтролировать возникшую в его сознании агрессию, вызванную теми мыслями, что будоражит Тея своими идиотскими расспросами. Он грубо выдергивает у неё коробку, ледяным взглядом пронзая бледное лицо:

– Не лезь, – ему срать на то, как девушка слегка хмурит брови. Отворачивается, делая пару шагов к двери гостиной, которую намерен пихнуть ногой, ведь его уже изводит. Оушин к черту раздражает больные участки его мозга. Он не хочет думать об этом. Не сейчас, когда его настигает редкая гармония. Которой приходит конец, как только спину прокалывает тихое:

– Жалко Дэниела.

Застывает. Тормозит. Парализует. Резким колким взглядом врезается в поверхность двери. Пристально сверлит. Дыхание карябает сухую глотку. Медленно поворачивается, с холодом выдавив:

– Что, прости? – и не сразу опускает прожигающий взгляд на Тею. Девушка ощущает резкую перемену его настроения, поэтому замирает на месте, лишь сделав короткий шаг назад от парня. Но прямо смотрит в ответ, не боясь раскрыть свои мысли, что необычно, но на то есть причины:

– Ты мне не нравишься, – проговаривает без «особенного» тайного подтекста, ведь понятие «нравиться» девушка понимает по-своему. – Ты не ценишь чувства других людей и играешься с ними, – кажется, Оушин готова продолжить пятиться назад. Её не пугает то, каким взглядом Дилан сверлит её лицо, она почему-то уверена, что ничего дурного этот тип не сделает. Уж точно не ударит её, но привычное желание сбежать возникает в голове. Молчание. О’Брайен молча смотрит на девчонку, судя по всему, стараясь препятствовать разжиганию гнева. Эта мышь вскрывает язвы, а ведь она ни черта не смыслит в происходящем, но так ловко попадает по больному, Дилан сейчас на хрен сорвется и…

Роббин выглядывает из гостиной, недовольно проворчав:

– Кто-нибудь собирается помогать мне или…

– Заткнись, – Дилан роняет с явным опозданием, поэтому женщина возмущенно выпячивает глаза, уставившись сыну в затылок:

– Эм, что?

– Ты, – но становится ясно, что обращается парень не к ней, поскольку его внимание приковано к Тее. – Ни хера не понимаешь.

Роббин наконец иначе смотрит на ситуацию и оценивает напряжение, что виснет в прихожей, окунув в себя всех присутствующих. Оушин даже не моргает. Выглядит совершенно равнодушно собранной, а О’Брайен вот-вот сорвется. Куда девается его охерительный контроль? Роббин медленно выходит к ним, стараясь мягко вмешаться:

– Так, Дилан… – касается его плеча, но прикосновение лишь усугубляет состояние парня:

– Иди в комнату, – пристально. Холодно. Тея хмурится, а Роббин открывает рот, путаясь в происходящем, но ей требуется унять напряжение. Она оставила их всего на пару минут, и вот, во что это вылилось, но женщина не успевает с аккуратностью обратиться к ним. О’Брайен делает полушаг к Тее, скованно дрожа от охватившего его раздражения:

– Иди в свою комнату!

И глаза Оушин шире распахиваются. Она в ту же секунду срывается с места, ускользнув к лестнице, по которой в одно мгновение поднимается, спешно скрывшись за стеной второго этажа. Роббин продолжает стоять с приоткрытым от шока ртом. Она скачет взглядом с лестницы на сына, не веря:

– Что на тебя нашло? – шепчет, дернув его за рукав, и топчется на месте, всё-таки предпочитая направиться за девушкой. – Господи… – качает головой, поднимаясь наверх.

Дилан переступает с ноги на ногу, искоса проводив взглядом мать, после исчезновения которой опускает глаза, сильнее сжав пальцами коробку.

Злит. Когда кто-то задевает потайные переживания, которые предпочел бы скрыть. Даже от самого себя.

***

Вода расплескивается в разные стороны, когда Дэниел подносит к струе ложку неправильной стороной. Стоит у раковины, морщась от капель воды, что осыпают поверхности кухонной тумбы и ткань его футболки. Посуды много, но парень всегда моет её сам, считая, что это его обязанность перед матерью, которая в свою очередь отвечает за готовку.

Браун стоит спиной к матери, поэтому не может видеть, какими обеспокоенными взглядами она бросается в его спину, нервно щелкая пальцами по клавиатуре ноутбука. Женщина с короткой прической и в вязаном свитере берет кружку с чаем, совершив пару крупных глотков, перед тем, чтобы озвучить то, что вызывает внутри неё столь серьезную тревогу:

– Твой отец приезжает на выходные, – откашливается, поставив кружку обратно, и принимается пялиться в экран ноутбука, якобы намереваясь избежать пересечения взглядов с сыном, но тот продолжает молча мыть посуду, не давая никакой реакции. Он не позволяет её словам осесть в голове, откидывает их, словно мусор. Не хочет. Этого не должно быть в его сознании. Этому больше не быть в нём. Женщина с усилившимся волнением посматривает в затылок сына, вновь и вновь прокашливаясь, чтобы говорить громче:

– Мы решили устроить семейный ужин, – и резко поворачивает голову, взглянув в сторону коридора, со стороны входной двери раздается звон. Руки Дэна останавливаются. Он держит намыленную мочалку и тарелку, стеклянным взглядом упираясь в дно раковин. Его мать, без желания, поднимается со стула, негодуя. Их прерывают на таком моменте… Кто бы это ни был, он явился не вовремя. Она оставляет ноутбук, побредя в прихожую, и подходит к двери, заглянув в глазок. И с её губ срывается очередной недовольный вздох, а глаза закатываются. Открывает дверь. Без желания. И устанавливает зрительный контакт с парнем, которого не любит видеть.

– Добрый вечер, мэм, – Дилан знает, что ему здесь не рады, но всё равно улыбается, чем вызывает сильнейшее раздражение у женщины, которая не намеревается отвечать на его приветствия, и он привык к этому, поэтому сразу же переходит к причине своего прибытия:

– Дэн дома?

– Дэниел, – женщина жестко исправляет его, но грубость никак не влияет на парня, который с задором щурится, продолжая улыбаться:

– А я как сказал? – и еле сдерживает смешок. Женщина закатывает глаза, оборачиваясь в коридор:

– Господи… – шепчет, набрав больше воздуха в легкие. – Дэниел! – стреляет неприветливым взглядом в О’Брайена. – К тебе Дилан, – тот дергает бровями вверх. Странно, но ему даже нравится жесткое обращение и отвержение по отношению к себе.

Дэниел выдыхает с облегчением. Ему показалось, что это отец. Он выключает воду, вытирает ладони о полотенце, поспешив в прихожую, и натягивает на лицо улыбку, встречаясь взглядом с другом, но на лице проявляет удивление, подходя ближе к двери. Дилан ничего не объясняет, только отступает назад, кивнув на припаркованный у калитки автомобиль:

– Погнали.

Миссис Браун закатывает глаза, сложив руки на груди, всем видом демонстрирует свое непринятие и недозволение, но сейчас не может запретить сыну «сбежать». Она боится ссориться с ним, ведь сейчас и без того ситуация в семье не самая гладкая.

– Куда? – Дэн уже хватает куртку с крючка, принимаясь надевать её. А О’Брайен наигранно хмурится, недоумевая:

– Бухать, колоться, – будто бы это очевидно. Дэн улыбается, а его мать открывает рот, не сдержав своего шока. Хочет что-то зло проворчать, но Дэниел перебивает:

– И телочек клеить?

– Дэниел, – женщина переводит на него взгляд, стукнув по плечу. О’Брайен вновь недоумевает:

– Зачем? – и его лицо озаряется довольной улыбкой. – У меня уже есть ты.

Мать Дэниела переводит на парня шокированный взгляд, кажется, готовясь перекреститься, и не успевает ничего высказать, как Дэн уже спускается по ступенькам крыльца, спеша за другом к машине. Женщина заикается, растерянно моргая, и еле выдавливает грозно:

– В десять домой!

Много кушать, чтобы поддерживать доверие людей, благодаря которым она способна добиться своей цели. Девушка удачно справляется с идеально продуманной ролью, но порой её срывает. Например, сегодня утром. Она не должна была позволять Деградации взять вверх и вытворить нечто подобное. Остается надеяться, что Дэниел будет просто отрицать произошедшее. Иначе Оушин будет крайне неловко перед ним. Она не хочет «быть Диланом», но в редких случаях её другая сторона проявляется, желая на время забыться. К худшей жизни привыкаешь. И, чем бы неправильным это не казалось, иногда Тея возвращается в прошлое, позволяя «иной себе» получить желаемое. Как тогда, когда Дилан привел домой незнакомцев. Тея напилась, накурилась и… Господи, она это не принимает и так ненавидит, ведь это связывает её с прошлым, но… На то оно и является проблемой психической. Девушка не может просто перестать делать это.

В ту ночь девушка переспала с одним из тех парней, которые оказались в доме. Хорошо, что, как она понимает, они не друзья О’Брайена. Значит, Оушин вряд ли когда-нибудь встретит того типа.

Деградация. Ты разрушаешь попытки быть «нормальным».

Девушка подходит к двери ванной, чтобы поступить, как обычно. Поел – опустошил желудок. Всё стандартно, всё привычно.

Вот только дверь ванной комнаты вдруг оказывается запертой.

Холодный ветер. Темное вечернее небо. Шумящий прибой. Океан какой-то неспокойный сегодня. Будет буря? Возможно, завтра. В последнее время погода ведет себя нестабильно, может, опять какие-то перепады во вселенной, черт его знает, Дилан плюет на это. Он садится на траву, берег оброс ею. Дэниел сидит рядом, открывая банку колы, и ругается под нос, когда из неё начинает бурлящее выливаться пена. Дилан смеется, и Дэн понимает, что это он хорошенько встряхнул напиток, чтобы в итоге Браун попал в такое положение, поэтому пихает парня в плечо, удобнее усаживаясь на траве, согнув ноги. О’Брайен отпивает колы, второй рукой поднося к губам сигарету, чтобы затянуться. Соленый холодный ветер бьет по лицу, вороша волосы. Океан беспокойный, но оказывает обратное влияние. Да, здесь хорошо и умиротворенно. Никаких людей. Обычно такие берега пустуют, ведь для пляжа они не годны. За спиной, чуть выше на холме стоит машина. Фары горят. Дальше стена леса. Город где-то там, позади, его не слышно.

Дэниел поглядывает на Дилана, всё-таки решаясь начать разговор:

– Ты о чем-то хочешь поговорить? – уточняет, ведь обычно О’Брайен более разборчив. Если Дэн намекает, что хочет провести остаток дня в одиночестве, то Дилан не тревожит его, как правило, но сейчас он поступает иначе, так что интересно, что парень хочет обсудить.

– Не знаю, – Дилан начинает с вздоха, пустив изо рта никотин вместо пара, вызванного морозной погодой. – Просто ты выглядишь напряженным в последнее время. Подумал, банка колы это исправит.

Браун не сдерживает улыбку и отпивает холодный напиток, вновь уставившись на горизонт океана. Молчит. О’Брайен посматривает на него, скользнув кончиком языка по искусанным губам, и нервно затягивает никотин в легкие, хмурясь:

– Ты как-то раз потребовал от меня честности. А сам не хочешь делиться своими проблемами, – морщится, а Дэниел смеется, они оба осознают кое-что забавное, но озвучивает это Дилан, ворчливо фыркнув. – Вот до чего ты меня довел. Мы болтаем, как девчонки.

Браун качает головой, вновь предпочитая просто сделать глоток вместо того, чтобы дать внятный ответ. Честно, он не знает, что мог бы сказать, но… Точно не заикнется о своем, личном. Не потому, что не хочет делиться этим с другом, просто это повлечет за собой множество проблем.

– Почему ты выглядишь так? – теперь Дилан не шутит. Он серьезно смотрит на парня, который вопросительно поднимает брови:

– Так? – не совсем понимает.

– Так, – а конкретнее можно?

Дэниел переводит взгляд на Дилана, понимая, что ему лучше сказать что-то. Не обязательно признаваться ему в наличии чувств к Брук. У Брауна есть и другие проблемы, изматывающие его морально. Он опускает глаза на банку, недолго пребывая в молчании:

– Думаю, это из-за отца, – это не ложь, но и не совсем правда. – Он стал часто навещать нас с мамой, – болтает в банке колу, поднося её к губам. – И мама начала позитивнее мыслить на его счет, – делает глоток. Дилан не долго обдумывает, что может дать в ответ. У него вообще не часто бывают проблемы с подбором слов:

– Думаешь, они хотят сойтись? – замечает, как напрягаются скулы Дэниела, и смотрит перед собой, всё же решив продолжить свою мысль. – В любом случае, они – взрослые. И ты уже не ребенок. Это им решать, – втягивает никотин, выпуская через ноздри. – Я не поддерживаю, но… – вдруг дергает плечом, сморщившись, когда под кожей стреляет боль, но также внезапно исчезает, оставив после себя неприятное покалывание. – Просто оставь это им, – опускает банку на траву, после ладонью принявшись мять плечо. – Когда он в следующий раз приезжает?

– В выходные, – отчасти Дэниел согласен с другом, но… Он не способен принять ряд вещей, связанных с его семьей, поэтому предпочитает реагировать либо с агрессией, либо не иметь никакого отношения к происходящему.

– Моя мать будет на смене, – Дилан предлагает вариант, который точно устроит Брауна. – Затусим вместе. Закажем пиццу, врубим Мадагаскар и будем плести косички.

– Кому? – Дэн изгибает брови, уставившись на Дилана, который пускает смешок, зажав в зубах сигарету:

– Тее.

– Тогда, договорились, – парень улыбается, протянув О’Брайену банку, и тот поступает таким же образом. Чокаются, затем совершив большие глотки.

Договорились.

***

Как медик, Роббин О’Брайен осознает, сколько человеку требуется спать в сутки, чтобы сохранить свое здоровье, но она частенько пренебрегает данным правилом, хотя остальных жильцов дома старательно укладывает до одиннадцати вечера. На кухне горит теплый свет, возле конвертов кружка с остывающим кофе. Роббин сидит за столом, пытаясь окрепнуть благодаря кофеину, но её лишь сильнее тянет в дремоту. Перебирает письма, больше внимания уделяя счетам. Нужно внести оплату за этот месяц, а за прошлый так и не покрыт. Хочет верить или отказывается – они медленно уходят в долги. Мисс О’Брайен с серьезным видом прочитывает каждое письмо, параллельно строя план действий: так, еще не всё так плачевно, вылезти из долгов можно, просто придется значительно сократить расходы и выходить чаще на смены. Как раз одна из медсестер ушла в декрет, Роббин возьмется за отработку её часов. Дилан мог бы найти подработку, но тогда он совсем перестанет учиться. Роббин боится, что он повторит её историю. У неё не было возможности вовремя получить нормальное образование. Она толком школу-то не закончила. Забеременела – пришлось искать работу. Дилан должен получить хорошее образование, а до тех пор обязанность Роббин – помочь ему достигнуть этой цели. И никаких иных вариантов она не принимает. Жизнь у подростков нынче и без того нелегкая, и женщине не хочется усложнять её, поэтому она замалчивает о долгах, привыкнув брать всё на себя.

На часах почти полночь. Пора заканчивать разбирать письма. Завтра на работу. Роббин делает глоток остывшего кофе, морщась от неприятного горьковатого вкуса, и реагирует на хлопок входной двери, за которыми следуют шаги. Женщина начинает быстро собирать письма в свою сумку, но при этом просит:

– Дилан, зайди ко мне, – и отчасти её одолевает неприятное успокоение, когда в ответ прилетает то самое привычное игнорирование. Женщина даже выдыхает, уже спокойными движениями перекладывая документы в сумку.

Но всё равно. Ей обидно, что её сын так часто с равнодушием реагирует на просьбы. Хотя, Роббин была такой же.

О’Брайен лениво поднимается по лестнице, держа одну ладонь в кармане, чтобы щупать упаковку сигарет. Он вовсе не чувствует себя вымотанным, но веки глаз странно тяжелые, поэтому парень медленно моргает, надолго прикрывая их. Выходит на этаж, в темном коридоре приходится сощуриться, когда по глазам бьет свет, льющийся со стороны ванной комнаты. Тея выходит из холодного помещения, напившись воды, протягивает ладонь к выключателю, хлопнув по нему, но, заметив Дилана, с ровным безэмоциональным лицом ускользает обратно в ванную, тихо прикрыв дверь, будто бы он мог не успеть разглядеть её во мраке вечера.

Дилан останавливается, опуская руки вдоль тела, и почему-то с раздражением закатывает глаза, выдохнув себе под ноги. Окей. Это нелепо. Им сосуществовать под одной крышей, поэтому лучше переговорить, и, как догадывается парень, это ему стоит извиниться – сделать первый шаг – но, честно, он не чувствует себя виноватым. Оушин полезла не в свое дело. С другой стороны, зная, какой у этой особы дикий склад ума, она могла даже не осознать того, что говорит лишнее. Так что всё сводится к тому, чтобы О’Брайен тяжко вздохнул и со сдержанным самомнением направился к двери ванной, сунув свою наглость поглубже в задний проход.

Откашливается под нос, остановившись напротив двери, и пару раз стучит по её поверхности костяшками, с хрипотой в голосе обратившись к девчонке, которая прячется по ту сторону:

– Мне надо в душ, – оповещает, с тяжелым вздохом усмехнувшись. – Мы с Дэном играли в футбол банками, и я упал в канаву, – но Тея никак не реагирует на явную попытку парня повеселить её той ситуацией, в которую он попал. Конечно, всё не так плачевно, он просто ударился локтем, но предлог – есть предлог. Правда, Оушин не спешит открыть дверь. Она крепко сжимает ручку, тянет её на себя, но понимает, что, если парень захочет, он спокойно распахнет дверь, не приложив к данному действию никаких особых усилий. Еле дышит. Тихо, будто бы верит, что её здесь нет.

Дилан изгибает брови, поставив руки на талию, и медленно шагает назад, нарочно громко вздохнув, и разворачивается, опять же, специально топая, чтобы Оушин могла слышать его передвижение. Парень подходит к порогу своей комнаты, включает свет и громко хлопает дверью, но остается в коридоре. И уже тише переступает, большими шагами оказываясь в комнате девушки, встав у стены, прижавшись к ней спиной. Поворачивает голову. Прислушивается, улавливая тихий скрип в темноте. Повелась. Господи, Тея такая наивная.

Девушка с опаской выглядывает в темный коридор. Изучает закрытую дверь комнаты парня и выдыхает, стараясь тише и мягче ступать по паркету босыми ногами. Нервно дергает ткань рубашки, пристальным взглядом сверлит линию света, что просачивается под дверью, и ускоряется, заскакивая в свою комнату, аккуратно придавив ладонями дверь до щелчка. Тихого.

Дилан держит ладони в карманах, с интересом наблюдая за тем, как Тея выдыхает, разворачиваясь, всё еще не замечая парня, поэтому тот улыбается, когда она оказывается спиной к нему:

– Привет.

Оушин пробирает холод. Осколки льда пронзают кожу, взрывая каменное сердце изнутри. Оно тяжелеет и падает куда-то к желудку, когда в сознание врывается воспоминание.

…«Твоя мать ждет тебя».

Заходит в темную комнату, с предвкушением и детским восторгом оглядывая её, в попытке найти женщину на матрасе, но её здесь нет.

«Где мама?» – тихо задает вопрос, слыша, как за спиной закрывается тяжелая дверь, и оборачивается, взглядом врезаясь в незнакомого мужчину, который принимается нервно расстегивать ширинку:

«Привет»…

Кажется, Дилан понимает. Когда она резко оборачивается с выражением полного панического ужаса и пронзает парня своим острым взглядом, будто пуля, пробивающая голову насквозь. О’Брайен даже замирает, придержав дыхание, сразу же осознав, что его движение может спровоцировать… Что-то. Он не поймет, но, кажется, Тею охватывает агрессия, во что верится с трудом. Ведь это же Оушин-это слабохарактерная и…

– Ты кретин! – девушка рвет темную комнату криком, на хрен разодрав свою глотку, и с горячим дыханием сжимает ладони в кулаки, прижав руки вдоль напряженного тела. Дилан немного приоткрывает рот, выдохнув:

– Воу, – он не выглядит сильно пораженным таким поведением, это определенно нечто новое. То, как она смотрит. То, как поднимаются её плечи, пока она дышит. Её сжатые до бледноты губы, и общая жесткость во всем теле – просто «ого». О’Брайена даже охватывает чувство вины, но вместе с ней проявляется необъяснимый интерес к такому проявлению характера девчонки.

На смену Океану приходит Деградация, и Оушин не способна проконтролировать наступившее разрушение.

Тею заметно трясет. И одному Богу известно, что именно способствует такой сильной дрожи. Она указывает на парня пальцем, с угрозой прорычав:

– Никогда! – её голос теперь хриплый. – Никогда так не делай! – если бы она могла, она бы кричала во всю глотку, но её голосовые связки на такое не способны. – Никогда!

Так, теперь О’Брайен полностью признает ошибку. Он должен был догадаться, что подобное напугает девчонку, а ведь у неё и без того испорчена нервная система. Дилан поднимает ладони, держит их чуть перед собой, с кивком головы выговаривая:

– Понял…

– Иначе я убью тебя! – Тея расходится не на шутку. – Я не шучу! Я забью тебя стулом до смерти! – она серьезна в своих намерениях, а вот у Дилана подобное заявление вызывает приступ усмешки:

– С каких пор толкаешь такие услуги? – он опускает руки, да и уголки его губ дергаются в полуулыбке, когда Оушин делает угрожающий шаг к нему, по-прежнему указывая на него пальцем:

– Это не смешно! – ей хочется разорвать этого типа на куски. Господи! Она не может остановить распространение злости, и та парализует все больше клеток мозга, отвечающих за здравомыслие.

Дилан пытается сгладить возникшую ситуацию, поэтому спокойным тоном шепчет:

– Извини, – наблюдает за тем, как девушка с трудом глотает воздух, начав топтаться на месте, взглядом метаться по помещению, будто бы это может её успокоить, но злость в груди растет. В голове всё путается. Каша из мыслей и воспоминаний. Картинки мелькают в скоростном потоке, когда Тея прикрывает веки, тут же жалея об этом. Она так хрипло втягивает внутрь себя кислород, что О’Брайен принимает её состояние за паническую атаку, поэтому щурится, с непониманием изучая её бледное лицо, и совершает один короткий шаг, протянув в её сторону ладонь:

– Эй, – и отдергивает руку, когда Оушин врезается в его лицо своим злостным взглядом, кажется, еще сильнее сдавив губы. Дилан с напряжением морщится:

– Хочешь меня ударить? – догадывается, что, возможно, ей это необходимо, чтобы добиться успокоения. Тея с дрожью кивает головой, процедив:

– Я ударю тебя, – твердо, уверенно, а О’Брайен старается не изменять себе и наигранно хмурится, указав пальцем на свое лицо:

– Только нос не ломай… – не успевает закончить фразу, как Тея размахивается, довольно сильно ударив его по груди, у самых ключиц. Она тяжело выдыхает – и повторяет удар. Затем ещё один. И ещё… Но О’Брайен продолжает стоять на месте. Его даже не отталкивает назад – настолько девчонка слабая. Да, ему неприятно, но… Он не знает, как реагировать на её попытки сделать ему больно.

Если честно… Происходящее ему даже нравится.

Чем больше Тея наносит ударов, тем сильнее разгорается её агрессия. Она начинает толкать парня, и тому приходится сделать пару шагов назад, чтобы поддаться. Ладно, нужно прекращать. Скорее, она себе что-то сломает в попытке причинить ему вред, так что надо остановить это безумие.

Дилан со вздохом поднимает ладони, принимаясь привлечь девчонку разговором:

– Стой, стой, – повторяет, но она продолжает пихать его в стену. – Остановись, – закатывает глаза, когда отчетливо слышит хруст пальцев Теи, которые она плохо сжимает в кулак, ударив им в напряженный живот парня. – Мышь, – Оушин не смотрит на него, морщится от боли в руках, от боли в груди, от моральной боли в голове. Её знобит. О’Брайен закатывает глаза, ладонями с неописуемой осторожностью пихнув девчонку от себя:

– Замри, – но Тея всё равно теряет равновесие, сделав пару шагов назад, и еле удерживается на ногах, подняв на лицо парня какой-то дикий взгляд. Тот затыкает рот, но смотрит в ответ, ожидая полного успокоения Оушин, но та выпаливает, так и не находя внутреннего равновесия:

– Чего надо?! – грубо, но Дилан принимает, решив вести себя гуманнее в образовавшейся ситуации:

– Вообще я хотел извиниться за сегодня, – складывает ладони, сжимая их, и прикусывает губу, щурясь, когда в ответ на его слова девушка фыркает, словесно плюнув:

– Ты просрал момент, – указывает на дверь. – Иди вон!

О’Брайен пристально смотрит на неё. Она всё так же тяжело дышит, не снижая уровень злости по отношению к собеседнику. Он молчит. Медленно расправляет плечи, по-прежнему держа ладони сцепленными на уровне груди.

Это…

Он скользит кончиком языка по губам, невольно глотнув, когда оценивает ту мысль, что мелькает в его голове.

Ему это нравится. Злость, агрессия, ярость, ненависть. Проявление всего этого психологически и физически. То, как девчонка сейчас выглядит. Не мямлит, не кажется гребаным сгустком соплей. Она жесткая. И это чертовски подходит её образу: этой бледноте коже, этим немного голубоватым губам, темным, как уголь глазам, даже этой нездоровой худобе со всеми из неё вытекающими проявлениями. Может, пусть она побьет его?..