Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 74 страниц)
– Она пьяна? – Дэн складывает руки на груди, удивленным тоном задавая данный вопрос. – Ей ведь всего тринадцать, – озадаченно хмурится, взглянув на Дилана, и замечает, что его рассуждение вслух явно вызывают больше раздражения, поэтому зацикливается на лучшем:
– Ну, главное, мы нашли её.
– Мать меня кастрирует, – О’Брайен не способен дать объяснение своей физической и психологической вымотанности, но, главное, его не преследуют боли в руках – подкожное жжение. Значит, ему будет достаточно простого долгого сна в качестве восстановительной процедуры.
Дилан вынимает связку ключей из кармана джинсов, протянув Дэну:
– Подгони мою машину и набери, – почему-то говорит шепотом, скорее всего, неосознанно. Он не хочет своим же голосом усиливать свое раздражение.
– А ты… – Дэн не протягивает руку, не понимая, почему они не могут вместе забрать Тею и отправиться обратно к машине. Дилан щурится, уставившись на друга:
– Я сейчас буду плохим братом, – усмехается краем губ. – Хочешь посмотреть?
Дэниель тут же вырывает связку ключей из ладони О’Брайена, начав пятиться назад с нервной улыбкой:
– Подгоню машину.
Отворачивается, принявшись подниматься наверх, поэтому не видит, с какой уставшей улыбкой О’Брайен покачивает головой, переступив с ноги на ногу, пнув немного песка. Бросает взгляд в спину девушки и выдыхает дым из ноздрей, лениво побредя к ней. Пытается скорее докурить сигарету, чтобы еще и этим не соблазнить девчонку, которая так яро налегает на алкоголь. Роббин ничего не говорит о зависимости Теи. Но Дилан не сомневается в её наличии. Это многое бы объяснило в поведении девушки.
Парень наклоняется, сильнее затянув никотин, и откидывает в сторону сигарету, выпустив белый дымок. Ставит руки на талию, приближаясь к Тее сбоку. Девушка не бросает на него взгляд. Смотрит перед собой, с трудом поднимая довольно крупную бутылку рома к губам. Морщится, совершая большие глотки, после чего не позволяет себе выдохнуть – тянет к лицу банку пива, так же смело опустошая.
Дилан встает сбоку, сложив руки ну груди, и наклоняет голову, с настоящей строгостью окидывая вниманием лицо девчонки, не скрывая своего недовольства по отношению к её поведению:
– Ты ведь изначально это спланировала, да? – догадывается, отчасти расстраиваясь, что в его голосе отсутствует грубость и жесткость по вине эмоционального упадка. – Твое желание пойти куда-то – сущий бред, – делает ещё шаг в сторону, чтобы встать перед девчонкой и попасть в поле её зрения. – Ты просто напиться хотела.
Тея не позволяет парню быть в границах её внимания, поэтому опускает глаза, касаясь горлышком бутылки своего подбородка, ведь уже сильно пьянеет, не умело управляя собственными руками. Она в трезвом состоянии не очень-то справляется со своим телом, двигаясь, как пингвин. Тея активно качает головой в ответ на слова Дилана, и тот щурится, пустив смешок:
– С хера ли ты тогда пьешь?
Девушка опять качает головой:
– Я не хочу, – произносит тихо, нашептывая с хрипотой, сделав перерыв – ещё глоток рома, после которого прижимает запястье руки к губам, сильно сжимая веки и морщась. Наклоняет голову, касаясь лбом колен. О’Брайен тяжело вздыхает, оглянувшись на шумящий горизонт, и повторно пихает ногой песок, аккуратно приседая рядом с девчонкой, которая с глубоким вдохом через нос поднимает лицо, оставив веки прикрытыми.
– А занимаешься ты чем в данный момент? – Дилан еле воздерживается от того, чтобы закурить. Опирается руками на песок, пальцами зарываясь внутрь его крупинок, ноги вытягивает.
– Но это не я, – Тея держит банку пива у губ, не удерживая голову в одном положении, словно теряет напряжение в шее. – Я не хотела, – взгляд направлен в пустоту. – Моя мать сделала это, – задумчиво ускользает глазами в сторону, когда над ухом кричит парящая в небе чайка.
О’Брайен не хочет вникать в её слова. Голова парня и без того полна дерьма в данный момент, поэтому он пытается сфокусироваться на горизонте и приятном шуме океанической воды. Сгибает ноги, сцепив пальцы ладоней между собой, уложив руки локтями на колени, и дергает головой, отчего его шея издает резкий хруст:
– Сам не пил – мелкую споил, – пожимает плечами. – Круто, чё.
Тея отстраняет от губ бутылку рома, хмурым взглядом окинув её:
– Мне не нравится вкус, – подмечает, и Дилан сердито ворчит, выдергивая у неё бутылку:
– Тогда не пей, – и сам на автомате тянет к лицу, но вовремя останавливает себя, отставив её в сторону в песок.
– Я и не хочу, – Тея продолжает отрицать, но при этом пьет пиво из банки. – Мама хочет, – Дилан намеревается что-то ответить, наверное, подметить тот факт, что она по-прежнему выпивает, но девушка вдруг опускает банку, с напряжением уставившись на свои колени:
– Я не помню, как она выглядит, – поднимает голову выше, дрожащей ладонью махнув возле своего лица. – Словно, мазок краски, – опускает руку, опираясь ею на поверхность песка. – Я не вижу её, – удерживает пиво у губ, постучав краем баночки по нижней. – Моя мать сказала, это поможет.
…Трясущимися пальцами укладывает белую таблетку ей на язык…
Дилан молчит. Шум воды действует успокаивающе, и ему не хочется прерывать тишину в мыслях. И, как ни странно, разговор Теи с собой никак не влияет на его отрешенность. Временную. Но необходимую.
– Я была очень голодна, – девушка сильнее хмурит брови, но в целом мускулы её лица не напряжены. – Она сказала, это поможет, – опускает руку, локтем опираясь на колено, и еле удерживает пальцами банку навесу.
…Всплеск. Дрожащие руки, удерживающие её за плечи под водяным покровом. И постепенно охватывающая темнота…
– А отца я помню, – девушка произносит коротко, повернув голову, и почему-то О’Брайен реагирует. Невольно. Он смотрит на неё, внезапно замечая на лице осознанность, будто она вовсе и глотка не делала. Тея моргает, выражая озадаченность, с которой признается себе:
– Я почему-то его помню, – кивает головой, вновь медленно уплывая взглядом в сторону. – Отчетливо.
«Где эта маленькая срань?!»
– Он тоже говорил так, – Тея крутит пальцами банку, изучая её с особым вниманием. – Это поможет, – и опять её лицо лишается трезвости, а стеклянный взгляд направляется куда-то вперед. О’Брайен подпирает костяшками висок, без эмоций смотрит на девчонку, качнув головой:
– Мда, – не будет разбираться, что именно вызывает у него расслабленную улыбку. – Не слабо тебя вштырило с рома.
***
Путь домой. Дилан не гонит. Явно не торопится. Дэн мог бы чувствовать себя намного спокойнее, чем по дороге на вечеринку, но его напрягает молчание со стороны друга, на которого он искоса посматривает, читая на лице необычную усталость. Он уже обдумывал особенности характера О’Брайена. Точнее, о них как-то раз заговорила его мать. Конечно, женщина не любит дружка своего сына, в частности, её мнение базируется на внешнем виде Дилана. Но мать Дэниела в один момент спросила: «Не испытывает ли этот тип трудностей из-за своей эмоциональной взвинченности?»
До этого Дэн не замечал или не придавал значения тому, насколько О’Брайен постоянно и продолжительно взбудоражен. Вечно в активности. Физической и умственной. Обычно про таких говорят: «Шило в заднице», – и последнее время Дэн всё чаще повторяет данную фразу про себя.
А действительно. Бывают ли у таких людей моральная усталость? Испытывают ли они дискомфорт от самих себя? Замечают ли за собой эту странность? И, если им всё-таки тяжело быть «такими», каким образом они справляются с психологическим изнурением?
Или, быть может, Дэн зря задумывается об этом? Дилан никогда не выглядит подавленно рядом с ним. Его эмоциональность многообразна и переменчива. Никогда не узнаешь, каким парень будет через пару минут. Как-то раз они сидели за партой на лабораторной по химии. Смеялись с какой-то шутки в Интернете, и Дэн успел отвлечься на минуту, чтобы списать у Дилана ответы, а когда решил возобновить разговор с парнем, то тот зло погавкал на него. Будто за короткое мгновение что-то произошло в голове парня, что-то он успел обдумать – и вот тебе. Рассержен.
Грубо говоря, Дэн считает, что для Дилана проявлять сильные эмоции – нормально. А быть таким, как сейчас, нет. Это и есть угнетение? Сейчас. На его лице.
О’Брайен медленно давит на педаль тормоза. Машина мягко тормозит у дома Дэниела, который не решается обсудить с парнем его усталый вид. Говорить по душам? Кажется, это не для парней вовсе.
– Увидимся в школе, – Дилан поднимает ладонь, удержав её на уровне виска, и сдавливает губы. Дэн кивает. В школе. Значит, на выходных они не увидятся.
– Да, давай, – выдавливает улыбку, выбираясь из салона, и оглядывается на Тею, которая играется с пуговицами на рубашке, с особым интересом расстегивая и застегивая их:
– Пока, – не ждет от неё ответа. Просто ведет себя культурно. Закрывает дверцу, отступая назад. Дилан переводит взгляд на дорогу, с тяжелым вздохом проронив:
– Прекрати дергать пуговицы, – машина отъезжает от тротуара, двинувшись вперед. – Больше пришивать не буду.
Девушка не прекращает. Она даже не пытается услышать. И О’Брайен отстает от неё, концентрируя внимание на вождении автомобиля. Держит руль одной рукой. Локтем второй опирается на подлокотник, подперев кулаком щеку. Охватывает. Что-то внутри. Но он рад, что не ощущает потребности в… В чем-то, о чем ему не хочется думать. Словно не считает «это» проявлением себя. Отрицает данную сторону. Всего лишь помутнение. Ничего серьезного.
Роббин не права. Роббин ошибается. Его отец здесь не причем, и заикаться о наследственности и генетике нет смысла.
Едут дольше. Оттягивает время, надеясь, что Тея немного протрезвеет, но алкоголь её не отпускает. Когда машина тормозит у дома, О’Брайен вынимает ключ из зажигания, еще пару минут сидит без движения. Смотрит в потолок салона. Прислушивается к частым ударам сердца. Отдается в горле. Необычное ощущение тошноты, будто охота выблевать свой внутренний орган.
– Ладно, – говорит себе под нос, настраиваясь на действия, и оглядывается на Тею, которая медленно вытягивает локоны из своего пучка, с необычным интересом наблюдая за процессом. – Идем? – и девушка хлопает ладонью по дверце, принявшись активно выискивать ручку, так что парню приходится среагировать.
Успевает выскочить из салона до того, как девушка справляется со своей задачей. Открывает перед ней дверь и на автомате хватает девчонку под руку, чтобы та не вывалилась из салона, ведь та всем весом давила на дверцу, дабы распахнуть её. Что-то бубнит под нос, совсем не разборчиво.
– Так, – Дилан поддерживает её за плечо, одной ладонью надавив на макушку, чтобы девушка нагнулась. – Голова.
Тея опускает её, выбираясь из салона, и хватается за руки парня, сжав пальцами в районе локтей:
– Голова, – повторяет, из-за чего О’Брайен усмехается, удержав её на месте, пока закрывает дверцу, блокируя автомобиль.
– Окей, – парень подводит девушку к калитке:
– Тротуар.
– Тротуар, – Тея повторяет за ним, высоко подняв ногу. Выше, чем требуется. Намного. И Дилан не сдерживается, засмеявшись:
– Так стараешься, – стоит за её спиной, позволяя себе переместить свои ладони ей на талию. Не выходит вперед, нарочно. Несмотря на напряженную ситуацию, желание понаблюдать за забавным и неуклюжим передвижением Теи куда сильнее, чем страх перед матерью, которая может обнаружить её в таком состоянии.
– Калитка, – кивает, и девушка немного наклоняется вперед, ладонью касаясь ручки, и дергает на себя, напрягая мышцы:
– Калитка, – шепчет с хмурым видом. У неё не выходит. О’Брайен наблюдает, помогая ей удерживать равновесие, и улыбается краем губ, не спеша поправить:
– От себя.
– От себя, – Тея резко выгибается в спине, наклоняясь назад, и ногой бьет по калитке, заставив парня крепче сжать её талию, дабы удержать. Он пропускает усталый смешок, следя за тем, как девушка машет руками, пытаясь вернуть себе ровное положение. Но уголки его губ опускаются, когда взгляд переходит на окна гостиной. Там горит свет, и Дилан сжимает зубы, теперь, наконец, по-настоящему напрягаясь:
– И моя верная смерть.
– Смерть! – Тея вдруг восхищенно восклицает, вскинув руки, и О’Брайен одной ладонью накрывает её рот, подавляя тем самым её смех:
– Тише, – сам улыбается. – Играем в молчанку.
– О, – Тея покачивается на ногах, когда Дилан помогает ей встать прямо. – Я мастер, – она хлопает себя по груди, с пьяной гордостью заявляя. – Я всегда молчу, – ковыляет к крыльцу дома, пытаясь повернуть голову, чтобы видеть парня, который кивает, ведя её за плечи вперед. – Если бы были официальные соревнования, я бы заняла первое место. Я бы всегда занимала первые места, – Дилан закатывает глаза, опустив её ладони на перила, а сам быстро поднимается на крыльцо, затем оборачиваясь, взяв девчонку под плечи и подняв к себе, сомневаясь, что та способна сейчас самостоятельно миновать ступеньки. – Потому что молчу, – Тея открыто смотрит на него, продолжая говорить. – Я люблю молчать. Это комфортно.
О’Брайен пальцами потирает виски, не удержавшись от замечания:
– А ты, оказывается, та ещё болтушка, – вынимает связку ключей, второй рукой страхуя девушку, которая качает головой:
– Я молчу! – пискляво вскрикивает, словно возмущенно, и Дилан резко сжимает пальцами её щеки, довольно грубо дернув:
– Рот… – прерывается, откашливаясь, и облизывает губы, натянуто улыбнувшись. – Ротик прикрой, – смягчается, и Тея обеими ладонями сжимает свои губы, активно кивая головой.
Открывает дверь, отпуская её ручку, и стоит на месте, слегка наклонившись вперед. Прислушивается к тишине. Роббин точно бы вышла. Она бы услышала их ещё на этапе «This is Sparta», когда Тея элегантно выбила дверцу калитки, но женщина не выходит. Её не слышно, может, всё-таки спит?
Дилан держит девчонку за запястье руки, заводит в дом, тихо ступая по полу. Тея продолжает сжимать свободной ладонью свои губы, вертя головой так, будто впервые оказывается в прихожей этого дома. О’Брайен подходит ближе к двери гостиной, осторожным движением приоткрыв её, и заглядывает внутрь, находя женщину – спит на диване. На полу лежит книга. Опять засыпает за чтением. Ладно. Ещё есть шанс остаться незамеченными.
– Вау, что это?
Дилан оборачивается на шепот девушки, которая заворажено смотрит перед собой, пытаясь поймать что-то пальцами в воздухе, и по-детски улыбается:
– Что это? – повторяет вопрос.
– Галлюны, – Дилан шепчет, закрывая дверь, и кивает в сторону лестницы. – Идем, – дергает девчонку за руку, понимая, что ступеньки – самая сложная часть. Тея держится свободной ладонью за перила, пока забавным образом продолжает высоко поднимать ноги, сгибая их в коленях, поднимаясь на второй этаж, и О’Брайен жалеет, что у него нет возможности заснять происходящее. Это правда забавно.
Лестница позади – и теперь парень требовательнее тянет за собой девушку, которая плетется за ним, о чем-то без умолку болтая. Что толку прислушиваться к нетрезвому человеку? Вот Дилан и не пытается. Он открывает дверь её комнаты, включая свет, чем вызывает ворчание со стороны Теи, которую направляет к кровати, приказывая:
– Всё. Ложись, – и поднимает брови, когда девушка забирается на матрас, начав закутываться в одеяло. – Ты бы разделась, – советует, но уже не надеется получить что-то адекватное в ответ, поэтому шагает к порогу, потянув руку к выключателю.
– Ты прям как охранник в приюте, – Тея бубнит в подушку с прикрытыми глазами. Вот-вот отдастся сну. Дилан стоит у порога, продолжая удерживать пальцы над переключателем, и оглядывается на девчонку, неуклюже зарывающуюся в одеяло. Хмурится.
– Спи, – щелчок. Свет гаснет. Он слишком устал, чтобы размышлять над всем тем, о чем она сегодня говорила с ним. Это его не касается.
Ленивым шагом направляется в комнату матери, стянув с её кровати плед, и зевает, устало шаркая обратно к лестнице. Спускается на первый этаж. Осторожно приоткрывает дверь, проходя в гостиную, в которой горит настольная лампа, и подходит ближе к дивану, аккуратным движением пытаясь накрыть пледом женщину, которая резко приоткрывает глаза, сонно, не совсем осознанно уставившись на сына:
– Вы вернулись? – хриплым голосом задает вопрос, подняв голову над согнутой рукой, на которую её уложила, и начинает активно моргать. – Сколько времени?
– Одиннадцать, – Дилан приседает на корточки, стрельнув взглядом в сторону настенных часов. Три часа ночи. Но ей не обязательно об этом знать. Роббин расслабленно вздыхает, кивнув, и укладывает голову обратно, прикрыв веки:
– Хорошо погуляли? – зевает.
– Не то слово, – парень слабо растягивает губы, обратив внимание на руку женщины, которая вылезает из-под пледа, свисая с края дивана. Пальцы расслаблены. Немного дрожат. Дилан сощуривается, сильнее хмуря брови.
…Смотрит. На руку, что тянется с края ванной, наполненной водой, шум которой скрывает сильный, пронзающий уши стук в дверь. Он пытается выбить. Пытается ворваться. Орет, покрывая собачьим матом. А она тянет ладонь к нему. Пальцем касается кончика маленького носа, и нежно улыбается бледными губами. Но уголки губ опускаются. Ведь по его щеке скользит алая капля…
– Что?
Дилан дергает головой. Смотрит на мать. Она еле удерживается, отгоняя сон. Обеспокоенно щурится, изучая лицо сына. Тот не сразу реагирует, больно теряясь:
– Спи, – моргает, взяв её книгу и положив на журнальный столик. Роббин тут же прикрывает веки, уплывая внутрь себя:
– Сплю.
========== Глава 10 ==========
– Вес стоит, – Роббин с легким восторгом поднимает голову, с приятной улыбкой взглянув на Тею, уголки губ которой медленно опускаются, как и глаза. Женщина фиксирует показатели в блокнот, а девушка еле сдерживает проявление хмурости на лице, когда изучает цифры на стеклянных весах. В каком смысле?
Проходит неделя. Она не теряет в весе? Каким образом? Это невозможно. Она ведь…
– Я не прибавила? – Тея глотает ком в горле, чувствуя покалывание в глазах, отчего моргает, справляясь с желанием зло топнуть ногой и разбить к черту аппарат для измерения веса. Она не может поинтересоваться, почему ей не удается потерять еще килограммы, но переворачивает вопрос так, чтобы продемонстрировать свое разочарование с точки зрения не набора веса.
– Нет, но есть и хорошая новость, – Роббин закрывает блокнот, погладив девушку по плечу. – У человека имеется критический вес. Это значит, что твое тело не позволяет тебе сбрасывать килограммы и накапливает жир, чувствуя, что тебе нужна помощь, – покачивает головой, с искренней улыбкой поражаясь. – Организм человека – поистине удивителен. Он заботится о нас.
Тея пристально смотрит в ответ на женщину. И растягивает губы, проронив сдержанный смешок.
***
Роббин обожает выходные. Наверное, в первую очередь её любовь к отдыху обусловлена постоянной работой. Иногда девушка работает несколько недель подряд, без выходных дней – и вот, наконец, женщина может вздохнуть полной грудью. У неё заслуженные два дня «отпуска». Никаких ночных смен, никакого напряжения. Только она и еще парочка жителей дома. Кажется, Роббин в том самом состоянии, когда ничего не способно испортить её настроение. Поэтому её улыбка не сходит с лица в момент, когда на сверкающую лучами солнца кухню, где по радио играет поп-музыка, ленивым и шатким шагом проходит её сын, в тот же момент эмоционально дав понять – не трогай. Но Роббин считает, что один человек вполне способен поделиться положительным настроем с другим, поэтому оглядывается на Дилана, поддевая лопаточкой яичницу на сковородке:
– Доброе утро, – улыбается, проверив время на настенных часах. – Выходной, а ты так рано. На тебя не похоже. Ты вообще спал?
О’Брайен останавливается у стола, смотрит на мать так, словно на дурочку, пронзая своим фирменным безразличием, смешанным с хмуростью. Волосы под воздействием хаоса. Он явно вертелся всю ночь. Мятая белая футболка задирается, собираясь волнами ближе к груди, так как рука парня замирает, прижатой к животу. Мягкие джоггеры слабо держатся на бедрах. Похудел? Плохо питается? Нет, вроде…
– Не заметно? – раздраженно шепчет, не откашливаясь после сна, и поэтому говорит с сильной хрипотой, будто у него больное горло.
Роббин смеется, окидывая его быстрым взглядом:
– Даже не знаю, что тебе ответить, – и кивает в сторону двери, понимая, что вот-вот закончит с приготовлением еды. – Можешь позвать Тею завтракать?
Дилан делает шаг к раковине, чтобы отпить из крана воды, но тормозит, продолжив медленно почесывать напряженный живот пальцами. Недовольно пялится на мать, принявшись ворчать:
– А ты не могла попросить об этом, когда я был наверху?
– Каким образом? – Роббин никак не поддается воздействию эмоций сына, поэтому остается такой веселой. О’Брайен с возмущением приоткрывает рот, слегка отводя одну руку в сторону:
– Позвони или напиши сообщение, – произносит с таким возмущением, будто бы мать его за молоком в пять утра посылает, потому что ей хочется кофе. – Двадцать первый век, женщина.
– О… – Роббин с улыбкой тянет, принявшись выкладывать завтрак на тарелки. – Кто-то сегодня не в настроении.
– Не начинай, – ворчит, повернув ручки крана.
– С такой милой мордашкой хмуриться нелогично, – женщина бедром толкает сына, а тот особо неустойчив после сна, поэтому покачивается на ногах, когда наклоняется, чтобы отпить воды. – Не будешь девушкам нравиться.
– Мам… – Дилан закатывает глаза, прикрыв веки с открытым раздражением, и хочет отпить, но женщина выбивает его из колеи, вдруг задавшись, по её мнению, очень важным вопросом:
– Кстати, – смотрит на сына, который глотает воду, склонившись над раковиной. – А почему у тебя нет девушки? – давится, но кашель не прерывает поток её возбужденных размышлений и ярого негодования. – Или она есть, но ты мне не говоришь? – коленом дает парню слабый пинок, и тот выпрямляется, одной ладонь сжав губы, дабы не кашлять. – Почему? Как у тебя не может быть подруги? – теперь Роббин проявляет давление в голосе, ведь действительно не понимает этого. – А? – дергает его за рукав футболки. – Дилан, объясни, – и вдруг щурится, с подозрением шепнув. – Это всё из-за Дэна?
– Господи, – Дилан отступает назад, вскинув руками. – Пойду за мышью, – разворачивается, ощущая, как женщина ловко вышибает из него остаток сна своей пустой болтовней. Покидает кухню. Сбегает от разговора?
А Роббин закидывает полотенце на плечо, с улыбкой принявшись продолжать раскладывать еду.
«26, 27, 28… – девушка ложится на кровать, с болью в коленях разгибая ноги. Хрустят. Вновь сгибает. И принимается продолжать тянуться вверх, сцепив ладони за затылком. – 29… 30…» – мычит, выполняя упражнения на пресс. Если вес стоит на месте, значит, её организм адаптируется к тем условиям, которые она выстраивает. То есть к голоду. Дожили. Теперь, дабы продолжить сбрасывать вес, ей придется хорошенько потрудиться, но ничего. Когда-нибудь ей пришлось бы прибегнуть к подобному. В физических упражнениях есть свои плюсы: быстрее выматываешься, особенно, когда тело не приспособлено к подобным нагрузкам, да и слабость усиливается, ведь девушка сжигает больше калорий, чем потребляет. Ну, она на это рассчитывает.
Морщится. Ей не хватает воздуха. И сил. И выдержки. И чего-то еще… В груди. Может, сердца? Нормального понимания своих действий? Садится, с ужасом выдохнув, и хватается руками за колени, крепко прижавшись к ним грудью, наклонив голову. Дышит. Громко. Отчаянно. Веки сдавливает с такой болью, которая в полной мере выражается на её бледном лице. В ушах бьется давление. Поэтому Тея и не улавливает шагов и короткого стука.
– Что ты делаешь?
Девчонка вздрагивает, резко упираясь ладонями в расправленную кровать, чувствуя, что от неожиданности её сердце замирает в больном страхе. С тяжелым и хриплым дыханием смотрит на Дилана, стоящего в дверях с тем же беспорядком из волос. Сощурено уставился на неё, держа ладони в карманах штанов.
– Боже… – Тея еле заставляет себя шевелиться и поворачивается к краю, спуская босые ноги на пол. – Ты напугал меня, – признается, попытавшись оттолкнуться худыми руками от кровати, но она слишком устает после выполнения упражнений, поэтому садится обратно, ладонями потирая костлявые колени.
Дилан медленно шагает к ней, с подозрением разглядывая:
– Впервые вижу, чтобы после пьянки кто-то упражнялся, – осторожно пинает её ногой по ступне. – Сбрасываешь вес?
Тея берет себя в руки, кое-как отрывая свою пятую точку от матраса, и дергает рубашку за край ткани вниз:
– Нет, хочу, чтобы у меня были мышцы, – уверенно отвечает и слабым шагом идет к столу, на котором лежит её расческа. Распускает небрежный хвостик. Нужно собрать в пучок волосы.
– Или… – Дилан лениво направляется за ней, зевая. – Потерять жирок, которого… – встает сбоку, вынимая одну ладонь из кармана, ущипнув девчонку за бедро. – Нет? – с издевкой усмехается краем губ, а Тея устало прикрывает веки, качнув головой, и принимается расчесывать волосы. Ещё один синяк ей обеспечен.
– Мне нужны силы, – находит, что дать в ответ.
– Для чего? – О’Брайен складывает руки на груди, встав лицом к девчонке, опершись копчиком на край стола. Незаинтересовано наблюдает за тем, как она расчесывает волосы, стараясь скопировать ворчливый тон парня:
– Чтобы навалять тебе, – начинает собирать волосы в пучок.
Дилан усмехается:
– Могу пожелать только удачи, – продолжает улыбаться. – Я очень хорош в спарринге.
Девушка закатывает глаза, пробубнив:
– Кто бы сомневался, – серьезно, что этот тип не умеет?
Парень с самодовольной улыбкой поднимает глаза в потолок, выпадая в приятные воспоминания:
– Однажды я завалил семерых.
– Ага-ага, – Тея без интереса тараторит, резинкой фиксируя неаккуратный пучок.
– В одиночку, – Дилан переводит на неё озорной взгляд.
– Но то были парни, – девушка повышает тон голоса, резко опустив руки, отчего бьет расческой по столу. – Девушки куда жестче и безжалостней в бою, – кивает головой, невольно повторяет за кивками, с которыми парень выслушивает её. – Мы не знаем границ дозволенного, – пытается с угрозой прошептать, но Дилан лишь улыбается в ответ, вновь стрельнув сощуренным взглядом в потолок:
– Ну, девушек я тоже валил, – наклоняется вперед, носом коснувшись виска девчонки, дабы прошептать и вызвать ожидаемую реакцию с её стороны. – Правда, не в процессе боя.
И его план срабатывает. Тея морщится, с отвращением покрутив головой, подняв плечо ближе к своей щеке:
– Я поняла, поняла, альфа-самец, – пятится назад, спеша к порогу. – Окстись, – разворачивается, не вписавшись в дверной проем, поэтому ладонями упирается в стену, не решаясь обернуться на Дилана, который смеется над ней, сунув ладони в карманы, и отталкивается, быстрым шагом направившись за девчонкой в коридор. Видит, как она торопливо, походкой пингвина отдаляется, стараясь сбежать от парня, но его один шаг – как её три. О’Брайен без труда нагоняет, задумчиво выдав:
– Что ты можешь понимать своим детским мозгом?
Тея вздыхает, набравшись моральных сил для отпора:
– У меня с размерами всё в порядке.
Дилан непроизвольно окидывает взглядом её тело со спины, усмехнувшись:
– Шесть на семь.
Девушка вдруг притормаживает, обернувшись, и пристально смотрит на него, с вопросом в глазах наклонив голову:
– Что? – моргает, видя, как улыбка парня становится шире и довольнее, и понимает, что не может вспомнить ответ, поэтому приоткрывает губы, напряженно вдохнув:
– Н-ну… – бегает взглядом из стороны в сторону, а Дилан нагло прикусывает губу, закивав головой. Издевается, и Тея не сдерживает детское возмущение, сжав ладони в кулаки, и топает ногой, не обратив внимания на хруст в коленях. Размахивается, вложив всё негодование в удар. Бьет кулаком в живот парня, который смотрит в потолок, не изменившись в лице. Держит ладони в карманах штанов. Девушка делает большой шаг назад и указывает на Дилана пальцем:
– Ещё месяц – и это будет приносить куда больше боли, – и морщится, принявшись активно потирать костяшки сжатого кулака. – И не только мне, – шепчет, с негодованием и поражением воскликнув. – У тебя там что – кирпичи? – пихает его ладонью, продолжив разминать больную ладонь, и отворачивается, продолжив идти и ворчать под нос.
О’Брайен улыбается, не сдержав проявления положительных эмоций. Он даже не напряг мышцы живота. Эта мышь очень нелепа.
***
Эта тишина… Она сбивает с толку.
Я отделяю небольшие кусочки яичницы, укладывая их в рот, и иногда поднимаю взгляд на Роббин, которая обычно болтает за столом, занимая нас разговором, но сейчас женщина молчаливо смотрит куда-то в сторону, подперев ладонью щеку, и не прикасается к еде, лишь ковыряет листья зеленого салата. Дилан, сидящий рядом с ней, таким же образом поглядывает на неё, с каждым брошенным взором больше и больше хмурит брови. Он почти съедает завтрак, хотя делает это медленнее, чем обычно.
Чувствую себя неловко. Немного.
И в итоге О’Брайен не выдерживает молчания матери, что странно, учитывая, как часто он умоляет её закрыть рот.
– Мам, – опирается локтями на край стола, выдавив натянутую улыбку. – Почему ты не ешь?
Женщина поворачивает голову, врезавшись задумчивым взглядом в лицо сына, будто изучает его, а тот и бровью не дергает, отвечая на зрительное давление матери:
– Что?
– Тея, – Роббин вдруг обращается ко мне, с прежним выражением лица взглянув в мою сторону. Я отрываю внимание от тарелки, всё это время негодуя от того, сколько еды мне положили:
– М? – вопросительно мычу, не совсем понимая, чем женщина столь озадачена этим утром. Роббин сует лист салата в рот, принявшись хрустеть им, и подпирает кулаком подбородок, заинтересованно сощурившись:
– Дилан же симпатичный?
Я… Смотрю на неё. Дилан медленно убирает кружку с кофе от губ. Мне не нужно напрямую уставиться на него, чтобы ощутить эту растущую ауру напряжения и явного раздражения. Парень сверлит взглядом висок матери, но та не собирается обращать на него внимание, продолжая пристально и вопросительно ожидать моего ответа. Я моргаю. Осознаю, словно… Не верю, что она действительно задает мне этот вопрос.
– Мам, – Дилан указывает на её вилкой. – Ты больна. Иди и поспи.
– Тея? – Роббин не собирается отступать. Смотрит на меня, в то время как О’Брайен смотрит на неё, а я… Я издаю долгое мычание:
– Ну… – откашливаюсь, стрельнув коротким вниманием на Дилана, который напряженно вздыхает, не намереваясь прекращать сжигать мать зрительной атакой. – А почему вы спрашиваете? – решаю немного отклониться от ответа.
– Меня волнует, что у него нет девушки, – Роббин открыто признается в своих переживаниях, вдруг запрыгав на стуле пятой точкой. – М-м, – пережевывает. – Точно, – указывает на меня вилкой. – Вчера, когда вы гуляли, ты не замечала, как на него смотрят девушки? – разговаривает так, словно Дилана здесь нет. Такое чувство, она вовсе забывает о нем, полностью отдаваясь информации, которую хочет получить от меня.
