Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 74 страниц)

– О-у. А это… – указывает на парня папкой, оглянувшись на меня. Спешу ответить, чтобы у Дилана не было возможности вставить слово:

– Это сын мисс О’Брайен, – начинаю нервничать, ведь парень стреляет на меня косым взглядом, поймав на волнении. – Он просто…

– А он не мог бы выйти? – Вортсен почему-то спрашивает у меня, стараясь сохранить безмятежность, но я догадываюсь, что присутствие еще одного человека его напрягает и вовсе не радует. Он явно надеялся немного «пообщаться» со мной.

– Нет, – на этот раз Дилан успевает вставить слово. Он сощуривает веки, слегка наклонив голову набок, и открыто изучает мужчину, который оборачивается, так же неприветливо покосившись в ответ.

Я выпаливаю какую-то несуразицу, поддавшись тревоге:

– Дело в том, что… мне не доверяют, – потираю вспотевшие ладони, привлекая внимание доктора, вновь взглянувшего на меня. – Боятся, если оставят меня без присмотра, то я сразу сбегу, – стреляю взглядом на Дилана. Ему не нравится мои попытки оправдать его необходимость остаться здесь. Я вижу. Он начинает подозревать. Вон как по коленке пальцами барабанит. Когда ногой притопнет – пиши пропало.

Прикосновение холодных пальцев. К подбородку. Перескакиваю взглядом на мужчину, который противно нежно скользит кончиками пальцев по коже, смотрит с приторной заботой, ласково улыбаясь:

– Да. Это на тебя похоже, – поверил?

Невольно отворачиваю голову, опустив глаза. Пытаюсь никак не проявлять своего отвращения – это только разыграет его. Вортсен проводит костяшками по моей щеке. Молчание затягивается, его нечитаемое выражение лица настораживает. Еле воздерживаюсь от желания взглянуть на О’Брайена, боюсь, это только подстегнет его вступиться за меня.

– Давай приступим, – доктор отмирает, «дружелюбно» улыбаясь. – Сначала взвесимся, – кивает в сторону аппарата, и я спешно шагаю к нему, желая скорее со всем этим покончить. И оказаться дома. Дома у О’Брайенов. Там безопасно.

Неаккуратно встаю на весы, покачнувшись в сторону, и Вортсен галантно поддерживает меня, помогая занять ровное положение:

– Не торопись.

– Извините, – буркаю под нос, уставившись в пол. Мужчина потирает мои плечи, нарочно проронив громче, чем необходимо:

– Ничего, милая.

Невольно передергиваю плечами, призвав мужчину убрать ладони. Напряжение переполняет тело, превращает мышцы в камень, а сердце заливается сталью. Пальцы покалывает холодом. Я перебираю прохладный воздух, отводя взгляд в сторону, когда Вортсен встает сбоку, включая аппарат. Недолгое молчание.

– Хорошо, – мужчина произносит с каким-то недоумением. – Отлично, – не опускаю взгляд, чтобы узнать результат взвешивания. И без того понимаю, что начинаю набирать вес. Немного, но… в последнее время кушаю прилично. – Ты там воды обпилась? – шутит, похлопав меня по животу, отчего тот втягиваю, дабы уменьшить возможность прикосновения.

На самом деле, это достаточно быстрый осмотр. Если морально отстраниться, то перетерпеть будет проще. Отступаю назад, пока Вортсен помечает что-то в документе, на котором замечаю логотип реабилитационного центра. Оборачиваюсь, взглянув на Дилана, и не знаю, как оценивать его внешний вид. Парень сутулится, прижимаясь спиной к стене, ладони держит в карманах джинсов, смотрит в пол. Выражение лица… Суровый. Губы сжаты, бледны. Но он молчит. Глубоко дышит. Моргаю, ощутив колкое тепло в груди. Благодарность? Похоже на то.

– Тея, – мужчина обходит меня, намеренно загораживает взор на Дилана, кивнув в сторону стола. – Идем, мне нужно снять параметры.

Киваю, зашаркав вслед за доктором. Он садится на стул, повернувшись ко мне всем телом, и вновь что-то пишет в документе. Встаю напротив мужчины, невольно заглядывая в листы. Там указана история моих обследований с Эркизом. Их должны отправлять через базу, зачем надо было посылать человека? Чтобы убедиться в достоверности результатов?

Вортсен не прекращает улыбаться, взяв в руки измерительную ленту:

– Подними ручки.

Вскидываю голову, сдержанно вдохнув кислород, и приподнимаю руки, закрывшись морально, когда мужчина проникает ладонями под больничную рубашку, измеряя талию и бока. Вдруг шире улыбается, взглянув мне в глаза:

– Я чувствую бока и животик… Совсем немного, но чувствую, – кажется, он искренне радуется, но никогда не поверю ему. Остаюсь равнодушной. Киваю. Глаза поднимаю выше, прикрыв веки, дабы воздержаться от неприятного смешка, когда Вортсен открыто изучает мою грудь.

Изучает.

Разжимаю веки, глотнув воды во рту. Его ладони медленно скользят по талии, выше, останавливаются на уровне груди, которой касается пальцами, выводя полукруг. Остаюсь невозмутимой. Напряженно прислушиваюсь к звукам позади. Хорошо, что нахожусь спиной к Дилану.

– Ты и правда идешь на поправку, – мужчина делает вывод, исходя из состояния моей груди? Ублюдок редкостный. – Я рад, – наконец, прекращает «лобызать» грудь взглядом и пальцами, продолжив брать мерки.

– Думаю, твои результаты впечатлят доктора, – меряет бедра, затем плечи. – Он будет доволен, – взгляд на мое лицо. Я встречаю его, криво улыбнувшись. А как мне еще реагировать?

Наконец, осмотр подходит к концу. Вортсен проверяет состояние кожи, задает вопросы по поводу моего самочувствия, опираясь на показания Эркиза. Что-то про частоту тошноты, головные боли провалы в памяти. Я отвечаю сжато, по делу. И наконец…

– Что ж, – мужчина листает документ, проверяя, все ли необходимые поля заполняет. – Я…

– Вам пора.

Сглатываю, часто заморгав, и оглядываюсь на О’Брайена, который опирается локтем на колено, пальцами сдавливая губы. Вортсен обращает на парня тяжелый взгляд, хмыкнув:

– Верно, – но голос звучит ровно. – Рад был видеть тебя, – смотрит на меня и закрывает папку, поднявшись. – Жду твоего возвращения в центр реабилитации, – стреляет коротким взглядом на Дилана, заставив меня торопливо молвить:

– И я была рада встретиться, – нарочно касаюсь его плеча ладонью, подтолкнув в сторону двери. Выдавливаю из себя подобие улыбки, за которую мужчина цепляется, широко растянув губы в ответ. Более его не интересует О’Брайен. Смотрит только на меня, пока я веду его к двери. Открываю её.

– Увидимся, – мужчина легким касанием пальцем одаряет мою щеку. Опускаю взгляд, изобразить смущенную робость. Киваю, подтолкнув за порог:

– Да, обязательно, – сколько приторной лжи. Мне тошно от звучания собственного голоса, но это необходимо. Пускай считает, что я вернусь. Пускай верит в мою влюбленность в него. Ему не стоит знать, что я не одна из его «куколок». Иначе он постарается навредить мне. А я… я вроде решила попытаться. Остаться. Измениться.

Не успеваю отойти от неприятной встречи, вызвавшей колкие мурашки на коже, как уровень тревоги подскакивает, вызвав прилив жара.

– Что это была за херня? – Дилан вскакивает, выходя из-за перегородки. Его ладони до дрожи сжаты в кулаки, бледные губы сдавлены, дыхание сперло к чертям. Он зол. Он до чертиков зол. Взгляд. Резкий, рвущий, холодный. Моя грудь заливается сталью. Становится неописуемо тяжело дышать. Со страхом смотрю в ответ, обхватывая себя трясущимися руками, и пытаюсь молвить:

– Это…

– Ты спала с ним? – Дилан угрожающе приближается, с презрением всматриваясь в мои напуганные глаза. – Спала?! – повышает голос, ткнув пальцем мне в плечо. Делаю шаг назад, накрыв больной участок кожа ладонью:

– Это он спал со мной, – не верю, что произношу подобное в качестве оправдания, но в груди колотится страх. Каждый раз, когда Дилан выходит из себя из-за Роббин, мне жалко женщину, и теперь я понимаю, что она чувствует, когда этому типу срывает башку. – А взамен приносил мне…

– Наркотики? – парень щурится. – Травку? Сигареты? Выпивку? – еще один тяжелый шаг в мою сторону – и я припечатываюсь спиной к стене, забиваясь в холодный угол. -Что?! – он хлопает по холодной поверхности рядом с моим лицом, заставив меня опустить голову, нервно глотнув воды. Я понимаю причины его злости. Они оправданы. Поэтому храню молчание.

О’Брайен опирается на талию ладонью, второй проводит по лицу, сжав губы:

– Бред, – роняет, какое-то время громко дыша и смотря в сторону окна. Мой взгляд опущен. Пальцы сжимают плечи. Дилан стучит кулаком по подбородку, качает головой, зло вдохнув и прикрыв веки:

– Одевайся, – рыкнув мне, направляется к двери. – Уходим, – выходит, громко хлопнув ею. Не вздрагиваю. Но пальцами крепче сдавливаю плечи. Мне нет оправдания. Как и моим поступкам, но… я ведь здесь. До сих пор.

Пропускаю сквозь себя напряжение, исходящее со стороны О’Брайена. Как бы ни старалась изолироваться, мне не удается спрятаться от его способности морально влиять на других людей простым молчанием. Невыносимо находится с ним в замкнутом пространстве. Возникает желание распахнуть дверцу и вывалиться из салона на ходу. Но вместо этого сохраняю обездвиженность. Насколько это возможно. В моей ситуации.

Немного ерзаю на сидении, сжав ладони между коленями. Смотрю в окно. Машина несется с непривычной скоростью. Дилан сегодня нервно водит. Заставляю себя игнорировать лихачество О’Брайена на дороге, но после очередного резкого торможения на светофоре не выдерживаю, обратив на него тревожный взгляд. Я волнуюсь. Боюсь заговаривать с ним, но чувствую, без этого не обойтись.

Указательными пальцами барабанит по рулю. Притоптывает правой ногой. Громко втягивает кислород носом. Выдыхает ртом. Прокашливается. Отвожу глаза, набираясь смелости:

– Ты злишься? – стоило произнести это без вопросительной интонации. Дилан не отказывается от колкости в мой адрес:

– Ты из вежливости спрашиваешь? – пристально смотрит на светофор, ожидая разрешения продолжить движение. – Или тебе правда интересно?

Поворачиваю голову. Со всей серьезностью пялюсь на его профиль, решаясь не отступать, раз уж выступаю в качестве зачинщика беседы:

– Почему ты зол? – не стану долго раздумывать над постановкой вопроса. Это лишь оттеснит мою уверенность. Дилан давит на педаль газа – машина с рывком дергается вперед, продолжив движение по улице. Продолжаю смотреть на него. А он не стремится выбирать выражения:

– Я тут задницу рву, чтобы найти с тобой общий язык… – запинается, прерывая свою речь, явно не желает в очередной раз признаться в своей заинтересованности во мне, момент не тот, поэтому следующие слова произносит с ядом. – Может, тоже стоит тупо приносить тебе травку, а взамен трахать, как шлюху? – пожимает плечами, мол, а что такого? Действенный ведь метод. – Знаешь, чтобы не заморачиваться, – щурится, смотря только на дорогу, а я сглатываю ком, выпалив чуть ли не на эмоциях, что посажены в глотке с момента нервного срыва на берегу:

– Мне это важнее.

– Чего? – он не дает мне объясниться, реагируя с открытой агрессией на сказанное. Стреляет на меня осуждающим взглядом, окинув с ног до головы вниманием. Мои мысли торопливо сменяют друг друга. Это не то, чего я хочу сказать, точнее, не таким образом. А…

– С тобой… – меня вновь охватывает паника, отчего язык заплетается, а в голове опять образуется беспорядок, – важнее, – взгляд бегает по полу салона, сажусь прямо, покачивая головой, чем символизирую те мечущиеся в сознании мысли, за которые не могу ухватиться. – Иначе и… я хочу стараться… – начинаю хрипло глотать воздух, ладонью накрыв грудь на уровне сердца, что ускоряет своей ритм, окончательно лишив меня контроля.

– Тея… – Дилан задерживает на мне взгляд, снижая скорость. Ладонями жестикулирую, пытаюсь себе помочь:

– Сделать все правильно, я правда пытаюсь, чтобы все… – но мысленный поток не выстраивается, – нормально было, – сжимаю веки, чувствуя, как усиливается пульсация в висках. – Но это тяжело… – пальцами касаюсь лба. – Я впервые за долгое время хочу все исправить, – прерываюсь на болезненное мычание, когда в груди что-то рвется, разливаясь жаром по ребрам. – Исправить свою цель.

– Так, – О’Брайен поворачивает руль, намереваясь припарковаться у тротуара. – Успокойся, – чувствую, как одна из его ладоней ложится мне на плечо, до боли стиснув кожу. Попытка через дискомфорт вырвать меня обратно в реальность, но я уже плохо соображаю. Где нахожусь. Все уплывает. Становится нечетким. Мысли, голоса, картинка перед глазами. Все теряет… ощущение реальности, блекнет.

Начинаю в ужасе постукивает кулаком по груди, отбивая нервный ритм сердца:

– Просто… – не ощущаю опоры. Словно оказываюсь в невесомости. Где-то на фоне слышу голос. Не разбираю слов. Не чувствую прикосновений.

Продолжаю в панике бить по груди, задыхаясь:

– Я боюсь, что…

Резко вскакиваю, приседая на кровати, ладонями вжимаясь в поверхность матраса. Голова еле держится на плечах, её качает из стороны в сторону из-за потери какого-то внутреннего равновесия. Перед глазами плывет. Непонятные блики ослепляют, не позволяя наладить зрение. Активно дышу, словно пробуждаюсь от кошмара, но ничего не могу вспомнить. Мне ничего не снилось. Сердце бешено колотится, в висках ощущается пульсация. Головная боль в разы усиливается из-за резкого «подъема». Врезаюсь влажными ладонями в лицо, склонив то ниже, к согнутым ногам. Потным лбом касаюсь колен. Дышу. Восстанавливаюсь.

Что? Как? Опять?

Ничего не понимаю. Где я?

Приподнимаю голову, скользнув взглядом по «замыленной» комнате. Щурю веки, тру их пальцами, стараясь вернуть себе нормальное зрение. Чувствую, как по виску лениво сползает капля холодного пота. Ладонями касаюсь одеяла, покрывающего колени, и сжимаю ткань, сильно сдавив веки. Дыхание рвет глотку. Но пытаюсь справиться.

Нахожусь в таком положении до тех пор, пока не чувствую сбоку движения. Медленно открываю веки, наконец, различив теплый свет лампы, горящей на столе у стены. За окном гремит, но не слышу дождя. Воет ветер. Форточка приоткрыта. В помещение рвется аромат океана и хвои.

Поворачиваю голову, замученно взглянув на Дилана, который молча смотрит на меня. Видимо, наблюдал за моей собственной борьбой с собой. В его руках какой-то учебник. Он что-то учит. Сидит на кровати, прижавшись спиной к стене. Изучает мое бледное лицо, наконец, разглядев в глазах здравомыслие и частичную ясность, поэтому заговаривает:

– Что с тобой? – хмурится, закрыв книгу, и откладывает её на тумбу, на которой я замечаю стакан с водой и упаковку снотворного. Это мое? Я принимала? Зачем?

Напряженно стискиваю пальцами одеяло, поднося одну ладонь к губам, чтобы куснуть кожу костяшек. С тревогой озираюсь по сторонам, не поворачивая головы. Я… в подобии паники, ведь… что произошло? Как мы оказались здесь? Почему за окном темно? Уже вечер? Ночь? Взгляд въедается в ткань одеяла, а зубы принимаются нервно покусывать кожу ладони. Какого черта?

– Тея, – Дилан ерзает, садясь ближе ко мне, и наклоняет голову, заглянув мне в глаза. – Смотри на меня, – сам хмурится, рассматривая мое лицо, пока я принуждаю свой скачущий взгляд через раз останавливать на парне. Кусаю кончики пальцев, сильнее сутуля плечи. Меня будто скручивает. Органы внутри сжимаются. До ощущения тошноты.

– Ты будто… – Дилан подбирает слова, тяжелой и горячей ладонью коснувшись моей спины. – Не здесь, – выдает вывод из своего наблюдения. – Морально отсутствуешь на протяжении дня, – подносит пальцы к моей шее, нащупав пульс, чтобы оценить скорость биения сердца. – Роббин тоже заметила. Испугалась, что ты что-то принимаешь, – кажется, он сам придерживается данной теории, ведь бросает взгляд на снотворное, которого я явно выпила больше рекомендуемой дозы, поэтому спешу оборвать его предположения, чтобы не вызвать лишних подозрений:

– Нет, это реакция, – шепчу, подавившись кашлем, который еле переношу, раздирая глотку. О’Брайен внимательно смотрит на меня, пытается понять, что имею в виду, но будет лучше, если я сама открою очередной ненормальный факт о своем организме:

– На стресс, – глубоко дышу, одной ладонью накрывая грудь на уровне сердца, будто это поможет усмирить пылающий кровью орган. – У меня часто такое происходит. Защитная реакция, – говорю не впопад своих мыслей. – Я просто… выпадаю, – никак иначе не объяснить своего состояния, надеюсь, Дилан что-то поймет.

– Провалы в памяти – это не шутки, – парень произносит со всей присущей себе серьезностью. – Что тебя сегодня вывело? – думаю, он догадывается, из-за чего я могу чувствовать себя нехорошо, но хочет, чтобы сама призналась в этом. Я вновь кашляю, накрывая губы ладонью, а Дилан касается второй рукой моего живота, помогая мне опуститься обратно на кровать.

– Приезд доктора, – частичная правда. Не могу признаться в своих подозрениях.

Думаю. Мой организм противиться моим попыткам изменить что-то в своем мышлении. Такое часто встречается в психиатрии. Наш мозг – необыкновенно разумный центр, который принимает и отдает сигналы. И в его интересах сохранить нам здоровье. А также защитить от ситуаций, в которых велика вероятность пережить нервный срыв. За последние сутки таких произошло два. Поэтому, полагаю, мой мозг пытается уберечь меня от прямой причины. А причина – мои попытки признаться себе в возможности остаться в живых. Страх мешает менять цель. Перенастроить мысли не так просто. Особенно, когда твое сознание противостоит твоим попыткам.

Ложусь набок, скользнув ладонью под подушку. Дилан вытягивает из себя сдержанную улыбку:

– Мне бы такую способность, – садится в былое положение, взяв в руки учебник. – Избавился бы от хранения всякого дерьма в голове, – хочет меня расслабить легкостью своего поведения, но я различаю нотки напряжения в его голосе. Да и черты лица обретают жесткость. Парень уставился в книгу, куснув кончик карандаша, поднятый с корешка. Лежу. Смотрю на свои пальцы, фокусируя на них взгляд. Все еще плывет.

– Стоп, – О’Брайен вдруг привлекает мое внимание, задумчиво подняв взгляд над учебником, затем опускает его на меня, с подозрением сощурившись. – Секс, надеюсь, для тебя не стрессовая ситуация? – указывает на мое лицо карандашом, изогнув брови. – Ты ведь помнишь, что мы переспали вчера?

Не знаю, как это работает, но я вдруг ощущаю укол робости, поэтому носом трусь об подушку, сильнее натягивая одеяла к лицу, чтобы в смущении скрыть большую часть.

– Смотри у меня, – Дилан фыркает, выражая поддельное недовольство. Всё равно понимаю, что он прикалывается. – Для кого, блин, стараюсь, – вновь прикусывает кончик пишущего предмета, уткнувшись взглядом в учебник. Я выглядываю из-под одеяла, чувствуя, как жар приливает к щекам, и надуто бубню в подушку, отводя глаза:

– Дурак ты.

***

Хватаю его за щеку, хорошенько оттянув пальцами в сторону. Конечно, не желаю намеренно причинить парню боль, но его постоянно серьезное выражение лица, граничащее с глубокой задумчивостью меня, напрягает, поэтому всячески, даже самыми глупыми методами стараюсь внести изменения в его эмоциональную составляющую.

И все равно, что на нас смотрят люди. Торговый центр – не место для «личных» переговоров, только вот мне кажется, всем вокруг должно плевать друг на друга. Какая разница, кто и чем занимается? Я в данный момент хорошенько оттягиваю щеку Дилана, отвлекая того от созерцания разных видов сыра на полках. Знаю, увлекательно, но, может, пойдем дальше? Дэниела и Брук уже не вижу в толпе. Реин сегодня продолжает пить, поэтому за ней необходимо следить. Хорошо, что Браун остается верным телохранителем, который и волосы подержит и в канал не даст упасть. Мы с ним сейчас в похожих ситуациях. Только я имею дело с мужиком, который отказывается рассказывать, что его волнует, и приходится давиться его ровным: «Задумался».

Дилан переводит на меня спокойный, вроде как ничем не отяжеленный взгляд, но остаюсь при своем мнении, что он продолжает унывать после встречи с другом детства. Не скажу, что у него депрессия, но уныние на парня напало сильное.

– Не унывай, – данную просьбу я повторяю уже какой день подряд. Каждое утро, даже если мы спим раздельно, я напоминаю ему о необходимости взбодриться (а чаще ночуем в своих комнатах, и не только потому, что не хочется спалиться перед Роббин; на самом деле, мы с Диланом тот тип личностей, который любит свое личное пространство).

Иногда кажется, О’Брайен ругнется на меня, устав от попыток вывести его из апатичного состояния. Вот и сейчас он сдерживает раздражение, со вздохом проронив:

– Я не унываю, – руки висят вдоль тела. – Я просто задумался.

Опять. Задумался. Хмурю брови, хорошенько дернув его за щеку, и опускаю ладонь, сжав ткань его кофты на уровне плеча:

– Дилан, – серьезно смотрю в глаза.

– М? – парень лениво обращает на меня внимание, постоянно утекая куда-то в сторону, явно не желая продолжать обсуждение его настроения. Я выпрямляю спину, стараясь говорить как можно увереннее. Главное, не запнуться:

– Когда ты задумчив, выглядишь так, будто тебя пережевал бегемот, проглотил, выблевал, потом вновь проглотил, высрал, а после по тебе проехался каток, сравняв с землей, – тараторю, чуть было не подавившись слюной, но, слава Богу, обходится без лишних плевков. Дилан, наконец, меняет выражение лица. Бровь изгибает, ухмыляется, пускай и так слабо:

– Я подозревал, что горяч, но чтобы настолько… – довольно переминается с ноги на ногу. Непринужденно смотрю на него, выдав спокойным тоном:

– Дурак ты.

На что парень шире улыбается, легонько стукнув меня в плечо кулачком:

– Но привлекательный, верно? – я без эмоций пялюсь на него, и Дилан повторяет слабый толчок уже второй ладонью, затем снова и снова, чем заставляет меня равнодушно вздохнуть:

– Дурак, – отпускаю его рукав, спешным шагом ринувшись вперед сквозь толпу. Делаю вид, будто намереваюсь сбежать от Дилана подальше, но на деле сбавляю темп, чтобы парень поспевал за мной. Я ведь не могу ориентироваться в магазине. Куда подевались Брук с Дэниелом – тоже понятия не имею, так что приходится дать слабину. Позволяю О’Брайену нагнать меня, пальцами прихватив за ткань рукава кофты. Он осматривается по сторонам, заметив парочку друзей возле витрины с рождественскими игрушками. К слову, торговый центр украшен больше с уклоном на некий городской парад, что мне непонятно, поэтому вновь отрываюсь от Дилана, быстро настигнув Брук и Дэниела. Девушка попивает вина из темной бутылки, парень… кажется, наблюдает за ней, но вид делает, будто поглощен изучением красивых игрушек ручной работы.

Я встаю сбоку от них, быстрым взглядом окинув витрину:

– Что это за парад? – обращаю внимание на огромный стенд с подарками и украшениями ко дню, так понимаю, города. – Почему он важнее Рождества?

Дэниел вроде не с рождения здесь живет, но вполне берет на себя ответственность разъяснить мне:

– В честь основания Порта, – стреляет вниманием на Реин, которая совершает очередной крупный глоток. – В этот день все гуляют и веселятся, а Рождество – праздник больше для семьи. Его проводят в кругу близких, дома, без пьянок. Парад больше для молодежи, которая любит выпить и громко потусить.

– Короче говоря, – Дилан вклинивается в разговор, видимо, ему не по душе роль стороннего наблюдателя, – по хрен всем на парад, – хозяйски забрасывает руку на плечо друга, уставившись на меня. – Все равно, в честь чего пить, главное, пить.

– Пессимист, – Брук хмыкает, но улыбается, вновь отпивая алкоголь.

– Реалист, – Дилан кривится в ответ, пародируя подругу. – Прекращай, – вдруг переводит тему, предприняв попытку выдернуть из ладони Реин бутылку, но та крепко вцепилась в источник временного счастья.

– Со мной уже все потеряно, – отскакивает от парня, махнув рукой.

Я с интересом наклоняю голову к плечу, наблюдая за поведением девушки. Сложно сказать, что именно толкает её к употреблению. Думаю, парни в этом больше разбираются, поэтому еще могут помочь, а от меня толку будет ноль.

Продолжаем скитаться по центру. Вообще, мы пришли сюда за едой. Сегодня ребята устраивают ночь фильмов. Не понимаю, в чем прикол подобного времяпрепровождения, но наверное, им это нравится, а мне интересно понаблюдать, как это проходит. Так что согласилась. Хотя… никто меня и не спрашивал. Я будто иду в качестве приложения к Дилану. Куда он потащится, туда и я. Мило – плевать на личный выбор.

Замечаю в одной из витрин красиво украшенный стенд, и пока ребята копошатся в магазине с дисками (да-да, им нравится подобное старье, говорят, для атмосферы, мол) прохожу в отдел электроники, в котором толпятся люди, ведь нечасто новую технику можно купить со скидкой. Для Порта это редкость. И все кажется диковинным. Подхожу к большому цифровому экрану. Сначала подумала, что это аквариум с настоящими рыбками. Но нет. Вроде телевизор, а вроде… Нет, написано, это электронный аквариум. Что, простите?

– Мило, – Дилан каким-то образом находит меня, а за ним плетутся Реин с Дэниелом. Бедный парень. Мне жалко на него смотреть. Если честно, уже сомневаюсь, что у него сохраняются наивные чувства к девушке. У него не было возможности получше узнать её, а теперь, проводя столько времени вместе, он открывает её настоящий характер, её замашки и тараканы. Думаю, и отношение к ней меняется. Хотя стоит отдать должное. Парень продолжает проявлять заботу. Только вот Реин в таком состоянии не способна оценить его внимание по достоинству. Она где-то в себе. Где-то в своих проблемах. Далеко.

– Да, красивые, – отзываюсь на короткое слово Дилана. – Ненастоящие правда.

– О-о… – Брук тянет, встав рядом со мной. – Я могу весь день залипать на них.

– После такого количества вина ты и на консервную банку залипнешь, – О’Брайен не отказывается лишний раз отметить поведение девушки, но по всей видимости, его замечания никак её не трогают. Странно видеть Реин такой – такой равнодушной к мнению Дилана.

– Кстати, – О’Брайен указывает пальцем куда-то за спину, оборачиваясь. – Роббин уже давно просит купить тебе телефон.

– Что? – отмираю, отвернувшись от экрана с цифровыми рыбками. – Нет, не надо, – взволнованно качаю головой, быстрым шагом приблизившись к парню, который всерьез принимается изучать товар на полках. – Дорого, – ладонью маячу перед его лицом, чтобы заставить прислушаться к себе.

Купить что-то мне? Не надо. Это… не надо.

– Распродажа, – Дилан вполне спокойно игнорирует мою повышенную панику. – А если Брук сиськи продавцу покажет, то может вообще даром отдаст, – с намеком оглядывается, а Реин издает притворное «ха», наконец, отлипнув от экрана. Уровень моего беспокойства вздымается до потолка, когда все трое ребят начинают изучать товар, дабы найти дешевый, но оснащенный всеми необходимыми функциями мобильный аппарат. Не выдерживаю этой непонятной суматохи, указав пальцем на какой-то складной телефон:

– Нет, давай… такой, – вскрикиваю, как капризная девчонка.

– А как ты селфи делать будешь? – Брук с искренним недоумением косится на меня. – Я тебе целый тренинг проведу.

Пытаюсь втиснуться между ними, пытаюсь понять, что они там выбирают. В итоге меня никто не слушает, подбирают мобильный телефон, который, как по мне, слишком дорогой. Мое нытье пропускается мимо ушей. Но… учитывая финансовое положение семьи О’Брайен, мне бы не хотелось, чтобы они тратились на меня.

Тратиться. На. Меня. Что за глупое вложение денег?

– Дорого… – не перестаю ныть. Магазин электроники остается далеко позади, мы уже пересекли черту продуктового минут так пятнадцать назад, а я все никак не затыкаюсь. Ребята открыто игнорируют меня, обсуждая, что можно поесть под «Пилу». Не знаю, что за фильм, но они скупили все части. Дилан сказал, учитывая мой вкус, мне должно понравится. Посмотрим. На данный момент чувствую себя балластом, который они обязаны тащить за собой. Пользы от меня, как кот насрал…

Боже, я выражаюсь как Роббин, когда та орет на Дилана.

Реин замечает отдел с фруктами и несется в его сторону, как умалишенная, а Дэниелу приходится кинуться за ней, иначе парочку полок девушка-таки снесет. Я топаю за Диланом, продолжая сердито бубнить:

– Мне тоже надо что-то купить тебе… – и оглядываюсь по сторонам. О’Брайен пускает смешок, замедлив шаг и дождавшись, чтобы я поравнялась с ним:

– У тебя есть секретный счет в банке?

Конечно, нет, но…

– Я придумаю, – уверенно заявляю, правда, шепотом. А парень задумчиво уплывает взглядом в потолок, протянув загадочно:

– М-м-м…

На что, конечно, фыркаю в ответ:

– Усмири фантазию, извращенец, – и первой прохожу в отдел овощей и фруктов, проигнорировав смешок, брошенный в спину. Торможу рядом с Брук, которая проверяет качество яблок. Столько ароматов витает в воздухе. Не зря этот центр – самый дорогой. В Порте его построили не так давно, как мне объяснил Дилан. Скорее всего, закроют в ближайшее время, потому что уровень жизни и материального, финансового состояния населения не позволяет закупаться в подобных местах. Зачем тогда строили? Непонятно.

– Что ты хочешь? – О’Брайен встает сбоку, окинув взглядом полки с фруктами, а я кошусь на него с негодованием. Мне на сегодня достаточно. Невольно сжимаю ручку пакетика с коробкой от телефона. Достаточно трат.

Дилан поднимает брови, среагировав на выражение моего лица с верной довольной улыбкой:

– Мне интересно, что тебе нравится, – по крайней мере, он улыбается, а не выглядит, как тот мем с сердитым котом, который мне все утро демонстрирует Брук со словами: «Смотри, смотри! Правда похож на Дилана?»

– Персики? – парень указывает на спелый фрукт, заставив меня скривиться:

– Нет, – с персиками у меня особые отношения, не хочу даже смотреть в их сторону. Именно этот фрукт мне приносили клиенты. Отвращение не передать словами, но, по-моему, оно отражается на моем лице, поэтому О’Брайен хмурится, оценив мое напряжение. Не даю ему возможности спросить. Верчу головой и нахожу фрукт, к которому не испытываю негативных чувств. Указываю на них пальцем. Дилан оглядывается на полки позади, изогнув брови:

– Бананы? – и косится на меня. – Из всего ассортимента, ты выбрала именно этот?

– Извращенец, – тараторю, взяв с полки мандарин и подняв перед его лицом. – И мандарины люблю.

Дилан продолжает ухмыляться, но более замечаний не дает, взяв пару бананов и чуть больше мандаринов, которые кладет в корзинку к Брук. Девушка в это время пытается опознать, какие из фруктов менее калорийны, рассуждает вслух, посему Брауну приходится вести с ней разговор. Мне его правда жаль…

Шагаем вслед за Реин. Она вдруг принимает решение насчет ужина, поэтому командует, ведя нас к мучному отделу, где отроет пасту. Интересно, кто в здравом уме пустит её за плиту после двух бутылок вина?

Вышагиваю рядом с Диланом. Он уже не стремится принимать участие в согласовании продуктов. Чем дольше молча двигаемся за Дэниелом и Брук, тем больше замечаю изменения на его лице. Опять хмурится. Опять смотрит сквозь толпу. Опять думает.

Опять сердитый кот.