Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 74 страниц)
– Не смотри на меня так невинно, – хлопаю ресницами в недоумении, из-за чего О’Брайен закатывает глаза, отвернув голову. – Желание злиться пропадает, – произносит с таким недовольством, будто бы это значимая проблема.
Отвожу взгляд. Кажется Дилан нажимает на первый попавшийся фильм, после чего руками опирается на край дивана, поднимаясь с пола. Кряхтит, вызывая у меня улыбку, из-за чего ворчит, стукнув меня по переносице пальцем, и без сил плюхается рядом, одну руку набросив на спинку дивана. Запрокидывает голову, тяжело выдохнув в потолок и прикрыв веки. С интересом смотрю на него. Если он так измотан, то зачем предложил посмотреть фильм?
Мгновение назад спокойное лицо отражает дискомфорт. Дилан хмурится, коснувшись пальцами затылка. Мнет его, разминая шею. Внимательно наблюдаю за его молчаливой борьбой с неприятными ощущениями, а тем временем на экране ноутбука начинает разворачиваться сюжет какого-то фильма, который я при всем желании не запомню. Укладываю голову, щекой прижавшись к коленям:
– Если ты… – роняю шепотом, осекшись. Может, не стоит поднимать эту тему?
– М? – О’Брайен продолжает держать веки прикрытыми, оттого мне проще продолжить мысль:
– Если ты не собираешься привычным образом избавляться от неприятных ощущений, то как поступишь?
Парень с неохотой открывает глаза, устремив взгляд в потолок, и на вдохе произносит:
– Не знаю. Уверен только в одном: в ближайшее время никакой выпивки, – и немного погодя признается. – Не имею понятия, каким образом мне с этим справляться, – вижу, как двигается его кадык – он сглатывает, осознавая свое положение. Никогда прежде не был в такой ситуации? Он явно не из тех, кто томится в неизвестности. Дилан, я держу всё под контролем, О’Брайен. Мне интересно, каким образом он решит выкручи…
Взгляд пронзает пустоту над моими коленями. Безумная мысль, пришедшая в голову, вдруг обретает власть в сознании, вытеснив прочий хлам. Мое желание отплатить парню и освободиться от гнета вины и ответственности, кажется, лишает меня рассудка. Хотя, когда я отличалась здравомыслием? Подобная идея вполне в моем характере, просто… Стреляю взглядом на шею парня, по коже которой он водит пальцами, оставляя красные линии.
Может… Может, я буду полезна в этой самой ситуации? Ситуация, из которой он не видит выхода, может, я… Что если ему полегчает от секса со мной? Ведь, по его словам, это помогает. Тогда я буду полезна, таким образом отдам ему долг и… Как-то поспособствую его избавлению от дискомфорта. Это… Дико, но чего мне стоит? Девчонке, привыкшей, что ее телом пользуются все, кому охота? Мне несложно. Ничего не стоит. Я… Могу сделать это.
Могу, так ведь?
Но проще обдумать, чем озвучить. Нервно дергаю ткань штанов, взглядом удрученно, даже хмуро скачу с колен на пол, произнося не своим голосом:
– Хочешь… Мы… Посмотрим фильм? – ни один человек с самым идеальным слухом не способен расслышать мой шепот, так что, ясное дело, О’Брайен устало двигает губами:
– Что? – зевает, кажется, вот-вот уснет. Глотаю окутавшую меня неуверенность, стараясь собраться, и задаю вопрос громче, тверже:
– Хочешь посмотреть фильм со мной? – стискиваю ткань штанов на коленях, ощутив, как сердце принимается ускоренно колотиться, в разы быстрее гоняя кровь по телу, но мне почему-то наоборот становится невыносимо холодно. Дилан издает короткий смешок, готовясь постучать костяшками по моей макушке, как бы намекнуть на глупость:
– А мы, по-твоему, чем сейчас занимаемся? – и я воздерживаюсь, чтобы не сбежать. Пристально, с волнением смотрю перед собой, не справляясь с потреблением кислорода, отчего возникает легкое головокружение. Долгая пауза. Вижу. Краем глаз вижу, как парень открывает веки, смотрит с усталостью вверх, как постепенно его брови хмурятся, исказив лицо в сердитом недоумении. Возвращает голову в нормальное положение. Смотрит прямо, перед собой. Его пальцы продолжают касаться моей макушки, и я могу ощутить, как он перебирает пальцами воздух, задевая пучок из волос.
Глоток воздуха – крепче стискиваю колени, прижавшись к ним носом. О’Брайен медленно, слишком медленно осознает. Сначала в мою сторону скользит только взгляд, затем он поворачивает голову, уже открыто сверля дыру в моем виске. Дрожь усиливается, тревога призывает кусать губы. Молчание затягивается, и давление ложится на спину, вызывая желание сильнее сутулиться.
– Что происходит?
Моргаю. Парень истязает зрительно, он скорее не недоволен, он озадаченно взволнован.
– Ты всю неделю ведешь себя странно, – щурится, признавшись в своем наблюдении за мной. Не удивлена, что он заметил. Этот тип очень внимателен к другим, даже если не желает этого. Прикусываю кожу ладони, избегая зрительной встречи с парнем, который стучит мне по макушке костяшками, жестче повторив:
– Что с тобой?
– Ничего, – успеваю множество раз пожалеть о сказанном и не успеваю сорваться прочь.
– Ничего? – Дилан с ноткой возмущения фыркает. – Извращенец здесь я, а в постель меня затащить пытаешься ты, – отворачиваю голову, врезавшись болезненным взглядом в стену, что правильно воспринимается парнем – попытка уйти, ведь физически я не способна заставить себя шевелиться. О’Брайен жестко дергает меня за пучок из волос, спрашивая уже мягче, чтобы вывести меня на диалог:
– Тея. Что за хрень?
– Я просто… – резко оборачиваюсь, не разбирая взбудораживших меня эмоций. – Хочу чем-то отплатить тебе, – выдаю необъяснимое, поэтому Дилан вопросительно щурится:
– За что? – он идиот или правда не понимает, в какую ситуацию меня загнал своим поступком? Всё было бы гораздо проще, если бы он не спасал меня. Все бы встало на свои места. Поверить не могу! Я была так близка!
– За то, что ты помог мне… – не решаюсь высказывать своих мыслей. – Ну… Рисковал и…
– За то, что в принципе сделал бы любой адекватный человек? – он всегда выворачивает мои слова. Возможно, всё дело в моей эмоциональной несдержанности, последние события моей жизни выворачивают меня, лишая цепкого и необходимого для поддержания образа контроля. Я не осознаю, как вскакиваю на ноги, встав на холодный паркет, и с обидой, самой настоящей обидой выпаливаю:
– Ты не должен был, – Дилан исподлобья смотрит на меня, нервно барабаня пальцами по спинке дивана. – Никогда больше… Никогда не помогай мне. Не надо. Иначе…
– Иначе что? – тут и он не выдерживает, поднявшись и перебив грозным тоном. – Изнасилуешь меня? – делает умозаключение, основанное на моих действиях, и его лицо морщится с явной неприязнью:
– Что за бред? – пальцами накрывает рот, отвернув голову, чтобы, видимо, окинуть взглядом помещение в качестве попытки отстраниться от безумной беседы. А я преследую конкретную цель ради своих намерений, поэтому задаю в лоб:
– А как мне тогда… – выходит сбито. – Тебе… – замолкаю, когда парень оборачивается, ладонями махнув возле своих ушей, словно тем самым отгоняя тот по его мнению бред, что я навязываю:
– Мне ничего не нужно от тебя. Просто постарайся не помирать, – кажется, он хочет закончить на этой непростой ноте, но его вновь прорывает на злое осуждение:
– Господи, что у тебя с мозгами?! – шаг назад, шаг вперед, он нервничает. – Как можно было дойти до такой мысли? – указывает на меня ладонью. – Я не стал бы… Черт, – опирается рукой на бедро, вторую подносит к губам, накрыв их, и стоит, пялясь в окно. Чувство вины усиливается. Я обеспокоенно смотрю на парня, сдавливая край майки, и пытаюсь что-то выдавить из себя. Никогда бы не подумала, что смогу задеть его. Дилан буквально вне себя. Впервые он злится на меня так, как злится на Роббин, теперь я понимаю, что приходится ощущать бедной женщине.
Остается только опустить лицо, виновато смотреть в пол. О’Брайен топчется на месте, вновь кинув в мою сторону режущий взгляд:
– Ты меня настолько безнравственным мудаком считаешь?
Поднимаю голову, отрицательно покачав ею с паникой:
– Нет, я… – замолкаю, проглатывая язык.
– Что? – Он решительно настроен получить объяснения.
– Я… – стыдливо отвожу взгляд, мешкая, и Дилан совершает ко мне больно угрожающий шаг, повысив голос:
– Что, Тея?!
– Я подумала, ты не будешь против! – срываюсь в ответ, еле оставшись на месте.
О’Брайен только сильнее сбивается с толку:
– С чего вдруг?!
– Потому что я не против, – произношу без нужной твердости, более не имеет смысла скрывать это. Парень уставился на меня. Молчит. Выдерживаю его тяжелый взгляд, дернув майку пальцами. Зрачки Дилана медленно ускользают в сторону.
Молчание.
Он разворачивается, шаркает к двери гостиной, ручки которой касается пальцами. Встает. Не идет дальше. Вижу, как колотит костяшками второй ладони по своему бедру. Глотаю комок, когда парень слегка поворачивает голову. Могу рассмотреть его хмурый профиль, но опять же. В данный момент оттенок хмурости совершенно иной. Это не злость, это… Неверие.
Оборачивается. Давяще смотрит на меня, словно пытается поймать на лжи, но я плохо понимаю, в чем именно он намерен меня обвинить.
– Ты бы хотела этого со мной? – мне не нравится, как звучит его голос. С насмешкой, издевкой. Дилан с подозрением сверлит меня, медленно шагая ближе:
– Зная обо всех моих грешках и о том количестве партнеров, что у меня было? – отвожу взгляд, сделав скованный шаг назад, когда он встает напротив, продолжая моральный террор. – Ты бы всё равно сочла меня нормальным и захотела бы этого? – нервно облизывает губы, не дождавшись какой-либо реакции с моей стороны. – Ты лжешь. Я прекрасно знаю, как омерзителен, – хмурю брови, понимая, что натворила. Я сорвала спускной механизм. С гранаты. Я ковырнула то, о чем парень много думает, то, что действительно его настораживает.
– Не нужно заставлять себя, лишь бы отплатить, – фыркает, – я не настолько урод, чтобы трахнуть тебя в качестве расчета, – отступает, ладонью скользнув по лбу. – Пиздец.
– Это не так… – не пойму, откуда у меня силы на попытки правильно изложить свои намерения. Дилан мешает мне. Его вражеская настроенность.
– Нет? – поднимает брови, издеваясь. – А что? Значит, ты такая же, как все? Увидела прикольного парня и решила перепихнуться? Я думал, ты не такая…
– Вовсе нет! – черт бы его побрал, О’Брайен!
Парень пускает смешок, продолжив нервно бродить от окна к дивану:
– Не считаешь меня привлекательным? Значит, всё-таки тобой движет чувство долга?
Складываю руки на груди. Замыкаюсь, но давлю шепот:
– Не только из-за этого, – сейчас я либо смогу правильно выразиться, либо бесповоротно испоганю наши отношения, поэтому выдерживаю долгую паузу, и, странно, Дилан томительно выжидает моих слов, терпеливо притоптывая ногой. Принимаюсь бегать взглядом по полу, с ужасом осознав. Я не смогу объяснить. Но этот факт не вызывает у меня приступ молчания:
– Просто… – переминаюсь с ноги на ногу, внезапно в грудь кольнуло смущение. -Чувствую…– моргаю, с каждой пройденной секундой подавленность усиливается. – Родство, – что?
– Чего?
У меня такой же вопрос, Дилан. Чего? Просто, на хрен, чего?! Но увы. Это всё, что выдает мой мозг на запрос о правильном выражении чувств.
Поднимаю осторожный взгляд на О’Брайена. Тот сбит с толку. Ставит руки на талию, смотрит куда-то в сторону окна, хмуро обдумывая обрывки моей попытки выразиться. Эмоциональных сил не остается. Я сдаюсь. Мне правда жаль.
– Извини, – шепотом прошу, готовясь спешно сорваться к двери. – Я не хотела задеть тебя, – но откладываю побег из гостиной, видя, как парень давит ладонями на лицо скрыв его:
– Тея, ты… – бубнит, опустив руки которыми опять-таки упирается в бока, качнув головой. – Ты как друг. Я не хочу портить с тобой отношения, – недолго молчит, продолжив как-то неубеждено. – Не хочу пользоваться, и… – с обреченным вздохом прикрывает веки. – Мне нравится говорить с тобой, поэтому, – выдает с прежним непринятием, – если хочешь что-то там вернуть мне, какой-то херов долг, то окей, – его подбор выражений ярко раскрывает отношение к моим намерениям. – Просто говори со мной. Поняла? – проглатывает что-то, открыв уставшие глаза, и, наконец, без сердитости, но с прежним неверием, смотрит на меня. Виновато отвожу взгляд, робко кивнув головой. Если это то, что ему поможет, то хорошо. Если разговоры со мной будут ему полезны, то… Я что… Я рада такому повороту?
Рада тому, что он предпочитает беседу со мной, а не секс?
– А всё остальное дерьмо – избавься от него, чтобы я больше такого не слышал, – слишком часто парень заставляет меня чувствовать себя ребенком. Он отчитывает меня, ожидая реакции, и я киваю, стыдливо оттягивая край майки. Голову не поднимаю.
– Хорошо, – Дилан еще секунду давит на меня своим взглядом, после проронив без остатка сил. – Я спать.
Вскидываю голову, проводив его взглядом. Парень продолжает тереть пальцами губы, большими шагами возвращается к двери, покинув помещение. Воздуха не хватает. Смотрю перед собой, испытав неясное… Удовлетворение.
Ведь он не выбирает секс со мной.
Уголки моих губ дергаются в слабой, но теплой улыбке, которой никогда прежде не озарялось мое лицо.
***
Сворачивает в комнату, рывком захлопну дверь, закрывает ее на замок, будто подсознательно не доверяя себе, и таким же быстрым шагом подходит к шкафу, распахнув дверцу. Рывком стягивает черную футболку и опускает ее, принявшись активно комкать ладонями.
Всё медленнее сжимает пальцами ткань, стеклянным взглядом уставившись куда-то вниз.
Прекращает усиленно сдавливать одежду.
Смотрит.
И сдержанно улыбается, но в следующее мгновение уголки его губ опускаются, а на лице проявляется хмурая тревога.
***
Стучит пальцем по животу. Лежит на спине. Одеяло слегка свалено волнами с края кровати. Смотрит в потолок. Одна ладонь под затылком, другой принимается барабанить по напряженным мышцам пресса. Моргает. Вокруг темно. За окном глубокая ночь. Кричат чайки. Слышен шум воды. Вздыхает, продолжив стучать пальцами по ткани футболки. Выдыхает в потолок.
Дилан не может перестать думать о случившемся. Чем дольше размышляет, тем дальше уходит сонливость. Почему он так тревожится? Откуда столько мыслей? Разумнее было бы просто оставить эту тему и больше не возвращаться к ней, но по какой-то причине О’Брайен сам предпочитает нормальному сну бесцельное раздумье.
Теперь, когда первостепенный негатив и злость ослабили свое влияние, парень может еще раз прогнать произошедшее, чтобы сделать очередные выводы.
Почему он возмутился? Потому что для него сексуальные отношения – это пустое. Если он с кем-то спит, значит, у него к этому человеку либо «никакое» отношение, либо равнодушно-поверхностное, а в случае с Теей всё запутанно и непонятно. Дилан не хочет портить с ней отношения – это так, но из данного умозаключения выплывает следующий вопрос: а какие у них отношения? Прозвучит слишком самонадеянно, если он предположит, что они друзья? Нет, они… Они «что-то» иное. Да, изначально девчонка вызывала отвращение, но это было лишь первое впечатление, не основанное на их взаимодействии. А теперь, спустя столько времени, внешний вид Оушин кажется чем-то обычным, не выходящим за рамки нормы. Дилан не чувствует к ней физического отторжения. Ему нравится с ней говорить, нравится проводить время. По многим причинам. Одна из главенствующих – они разные. Они на многое смотрят по-своему, и Дилан не солжет, сказав, что его привлекает возможность взглянуть на какие-то вещи её глазами.
Но, ладно, чего уж в собственных мыслях казаться идиотом. Дилан отличается резкой прямолинейностью, и сейчас это качество играет против него. Тея сказала, что чувствует нечто, напоминающее «родство». Впервые ей удалось выразиться наивернейшим образом. Это непонятно и странно, О’Брайен при всем желании не сможет объяснить, но он ощущает что-то похожее, правда, не назвал бы это «семейным родством», как бы, например, он относился к сестре. Это что-то иное.
И на почве «родства» постепенно возникло «оно». Это неясное отношение к девчонке. Симпатия?
Как от неподдельного чувства отвращения можно перейти к симпатии, пускай пока не совсем разборчивой? Гребаная магия гребаного развития отношений за счет медленного раскрытия человека. У него ведь даже в мыслях не было…
Переворачивается набок, раздраженно выдохнув. Кого он обманывает? Были моменты, когда его ощущения настораживали. Например, реакция на ругань с ней, или тот странный жест с ее стороны во время поцелуя на вечеринке, или то, как она пускала никотин ему в лицо на берегу. Как это всё объяснить? О’Брайену до сих пор тяжело построить точный образ девчонки, ее характер размыт, личность по-прежнему остается загадкой. Наверное, поэтому… Еще одна причина заинтересованности парня в ней – неизвестность. Тея Оушин закрыта. Но это не объясняет влечения. Дилан не способен вспомнить, когда именно стал иначе смотреть на неё. И это злит. Он мог бы разобраться в причинах и найти логичное объяснение, но нет. Может, потому что с ней ему не нужно казаться идеальным? С ней он говорит буквально обо всем, она слишком много знает о нем, но по-прежнему не прониклась отвращением.
Чертово близкое общение творит чудеса, ведь не было ни единой мысли в голове, но поведение Оушин будто подтвердило возможность наличия чего-то между ними. Нет, не что-то романтичное, кто в наше время вообще верит в любовь? Скорее, так оно и есть – родство. Чувство непонятное и сильно путающее парня.
Холодный душ ранним утром не восстанавливает сознание, не нормализует работу разума. Парень вытирает черные как уголь волосы, уставившись на запотевшее зеркало, по которому проводит ладонью. Отражение не впечатляет. Дилан опирается руками на край раковины. С давлением изучает себя. Прохладная вода смывает намек на бессонную ночь, но раздражения не унимает. О’Брайену не нравится, когда ему не под силу в чем-то разобраться, а если это «что-то» касается лично его, то пиши пропало – прощай нормальный сон. Нужна ясность. Ему во всем требуется…
Вдруг проскальзывает мысль. Одна, короткая, какая-то безумная, но Дилан хватает ее, продублировав в своей голове. А затем повторяет еще раз вслух, пристально сверля взглядом свое отражение, чтобы как следует охереть от того, что он всё же задается этим вопросом:
– Какого черта я не согласился?
И тут же рассержено швыряет влажное полотенце в зеркало, это не он говорит, это не его желание, а «другого я». Анализ ситуации сильнее путает. Надо прекратить размышлять. Важно лишь то, что он не испортит «дружеские «отношения с девчонкой. И плевать… Плевать на первую мысль, возникшую в его голове в момент, когда Тея озвучила свое предложение. Она тоже не дает покоя, так как…
Если бы Дилан не прощупал подвох, не раскрыл бы тайных мотивов девушки, они бы… Он бы не был против. Учитывая «родственную» симпатию, которую ощущает по отношению к ней.
Но, черт возьми, это слишком сложно понять, поэтому плевать! Просто плевать! Ничего не было. Забудь.
Тея Оушин – первая представительница прекрасного пола, которая заставляет Дилана чувствовать себя неуверенно.
Покидает ванную комнату с чувством эмоциональной разваленности. Ему стоит собраться. Горячий кофе поможет? Слабым шагом спускается по лестнице, держа ладони в карманах штанов. Замученный взгляд опущен. И лишь возникший шум со стороны кухни приводит парня в чувства. Он вдруг задумывается о том, как себя ощущает девушка после вчерашнего? Так же мучается в догадках? Скорее всего ей просто стыдно, и теперь между ними может возникнуть натянутость. Нет, Дилан не может позволить. Молчания между ним и Роббин вполне достаточно, плюс ко всему парень слишком долго добивался расположения и подобия доверия Оушин. Он тупо не может позволить им откатить в начало. Поэтому будет вести себя, как обычно. Словно… Ему всё равно.
– Доброе утро Тея, которая не против перепихнуться со мной, – Дилан с довольной улыбкой сворачивает на кухню и минует девчонку, которая в первый момент вспыхивает хмуростью, но спустя короткое мгновение обреченно выдыхает, качнув головой:
– Я так и думала, что пожалею об этом, – наливает себе воды в стакан, после вынув из упаковки лекарства пару капсул. О’Брайен не думает прекратить подкалывать девушку в ближайшие… Пару месяцев, поэтому Тея осознает, что именно её ждет, и заранее настраивается на холодность, иначе издевки парня принесут ему удвоенное наслаждение.
– Плохо думала, – делает вывод, встав рядом, и берет фильтр с водой, принявшись заливать воду в свою кружку. Оушин искоса наблюдает за ним. Парень улыбается. Конечно, это должно раздражать, ведь понятное дело, чего он такой довольный, но страдать Тея не спешит, а легкая улыбка озаряет её сонное лицо:
– Смотрю, у тебя хорошее настроение, – да, пускай не самым приятным образом, но она смогла поднять ему настроение. Получается, именно таким образом девушка и будет приносить пользу? Но как долго? Пока не осознает, что душевное равновесие этого типа пришло в норму? Если ей только так удастся вернуть долг, то она готова подождать. Торопиться ей некуда. Её успокаивает мысль о том, что быстрая смерть полностью под её контролем. Наступит день – и ей не придется ждать. Улыбка на лице становится шире, а на душе – так спокойно.
Мысль о самоубийстве придает ей сил.
О’Брайен совершает пару глотков и громко опускает стакан на стол, повернувшись к ней всем телом и сунув ладони в карманы пижамных штанов:
– Конечно, ведь у тебя больше не получится донимать меня разговорами о «прекрасной Дэниеле», – последние слова произносит, забавно кривляясь, а Тея вновь закатывает глаза, ведь парень начинает цитировать меня. – Он такой милый, – вроде усмехается, но чувствуется в его голосе раздражение, поэтому девушка с интересом наблюдает за поведением Дилана, который со смешком фыркает. – Ой, хочу с ним поближе познакомиться, – опускает на неё наглый взгляд, скользнув кончиком языка по губам. – Теперь-то я знаю наверняка, с кем тебе охота поближе познакомиться, – о господи, куда Оушин орать? О’Брайен наклоняется, отводя взгляд в сторону, и Тея складывает руки на груди, принимая очередную порцию самодовольства:
– C’est moi (франц.: Это я), – Дилан понимает, что перегибает палку, но по вине этой девчонки он был лишен нормального сна, поэтому пускай и она поежится и впадет в смятение, которым парень охвачен до сих пор. Он слишком много думал этой ночью. Слишком многое признал. И ни к чему не пришел. Не страдать же ему одному? Хотя, не скажешь, что Оушин чувствует смущение из-за своего поведения. Дилану никогда не понять, почему она так открыто улыбается:
– М-м-м, – девушка тянет. – А я боялась, будет неловко, – кладет капсулу в рот, кое-как запивая водой. Дилан остается довольным её реакцией, поэтому подходит к холодильнику, решая, что будет готовить на завтрак. Тея опускает стакан, задумчиво наблюдая за неспокойной водой, и неожиданно для себя находит в словах Дилана кое-что необычное, за что умело и цепляется, задавшись вопросом:
– Тебе это донимало?
– Что? – Дилан мычит под нос, исследуя взглядом полки. Тея вновь складывает руки на груди, повернувшись всем телом к парню. Находит возможность ответно потрепать ему нервы и не намереваться откладывать:
– Мои разговоры о Дэниеле, – видит, как О’Брайен тянет руку к яблоку, но, сжав его, не спешит взять с полки. – Они тебя донимали? – на лице Теи вырисовывается холодность, ни единого намека на издевку или улыбку. – Почему? – следит за передвижением парня, который всё равно распознает её стремление подергать его нервы, потому он опускает глаза и сдержанно улыбается, подходя к раковине, чтобы ополоснуть фрукт. Тея внимательно смотрит на его профиль, выжидая какую-нибудь реакцию, и еле сдерживает недовольное ворчание, повторив давление:
– А?
О’Брайен фыркает и выключает воду, указав яблоком на девчонку:
– Не действуй мне на нервы расспросами, а то как передумаю, как захочу тебя, – кивает на обеденный стол. – И возьму прямо под столом. Даже спрашивать не буду.
Оушин довольно улыбается, получив желанную реакцию, и вздыхает:
– Моего согласия? – переминается с ноги на ногу, крепко обнимая себя руками, ведь внезапно выражение лица парня меняется, становится каким-то… Не просто наглым, а… Тея не может разобрать.
– Разрешения войти, – он щурится и открыто смотрит на девушку, откусив яблоко, из-за чего уголки её губ опускаются, улыбка полностью пропадает. Дилан обходит её, оставшись удовлетворенным её смятением, всё-таки, у него лучше получается смущать, Тее не стоит тягаться с ним этом искусном мастерстве.
Девушка слегка поворачивает голову. Шаги отдаляются. Помещение кухни погружается в тишину. Оушин опускает руки, коснувшись пальцами одной из капсул, которую ей нужно принять. Задумчиво изучает её, медленно подняв к стакану и бросив в воду, чтобы постепенно она растворилась. На бледном спокойном лице неожиданно проявляется скованная улыбка. Хорошо, что Дилан превратил всё в шутку, пускай, он теперь долгое время будет тормошить этим нервы, но… Так намного лучше.
Моргает. В глотке почему-то сухо. Хмурится, подняв ладонь к груди, и осторожно надавливает пальцами по ткань майки, после медленно скользнув ими к животу, прослеживая за непонятным дразнящим ощущением, что обжигает, вызывая незнакомое щекотливое чувство. Тею охватывает паническое волнение.
Что это?
========== Глава 25 ==========
Помоги мне обрести себя
В последнее время она сама не своя.
Брук Реин ведет себя непривычно: она словесно бросается на всех, раздражается из-за мелочей, ссорится с учителями, выгоняет девчонок из группы поддержки, из-за чего тренер задумывается о смене капитана, но придерживает эту затею, надеясь провести с Брук личную беседу и выяснить, что с ней происходит.
Но Реин непреклонна. Она избегает излишней болтовни о личном. И не только по тому, что настоящая она довольно замкнутая личность. Брук не привыкла обсуждать проблемы с другими. Только с О’Брайеном она ведет душевные разговоры. И то потому, что он сам доверяет ей нечто таинственное, о себе.
Реин автоматически искала встреч с ним весь прошлый месяц, она хотела близости, которая сопровождалась бы общением, но парень отсутствовал. Он пропал в тот момент, когда Брук нуждалась в нем сильнее всего, поэтому сейчас девушка перешла в следующую стадию уныния. Она закрывается, перебарывая в себе угнетения, которые её мозг сам же порождает. Предатель. Сознание настроено против неё самой.
Цифры растут. Никак не остановится подсчет. Брук задерживает дыхание, влажными от пота ладонями касаясь бедер. Напряженно смотрит на показатель весов. По лбу стекает капля. Усиленная тренировка выматывает её физически, но это приятно, ведь её эмоциональное уходит на задний план. Но…
Смотрит на показатель. Смотрит. Дыхание утяжеляется. Смотрит. Сжимает пальцы в кулаки. Смотрит. Напряжение во всем теле усиливается. Почему… Почему вес растет? Что она делает не так? Она не ест… Почти. На самом деле, она лжет. Девушка бросается на еду, не чувствуя ни потребности в поглощении пищи, ни насыщения. Будто внутри неё непонятная пустота, которой нельзя дать оснований. В глотке что-то жжется, глотать невыносимо больно. Одно осознание возможного набора килограмм пугает, вызывая дикий ужас и панику, которая моментально заполоняют её мысли.
Если прежний вес вернется, вернется и прежняя Брук Реин. Этого нельзя допустить.
За дверью слышны быстрые шаги. Девушка не оглядывается, чувствуя, как что-то подкатывает к горлу, оттого сжимает губы до бледноты, боясь, как бы ничего не сорвалось с языка, но громкий стук сбивает контроль, вынудив прикрыть краснеющие от слез глаза.
– Брук, Брук! – женщина с искренней радостью заглядывает в комнату дочери, находя её затылок. – Норам позвонил, сказал…
– ПРОЧЬ! – девчонка разворачивается, разодрав к чертям глотку, когда с безумием кричит на мать, которая не успевает осмыслить реакцию девушки, тут же напугано отскочив от порога, захлопнув дверь.
И звон в ушах от собственного голоса. Брук внезапно со страхом приоткрывает рот, качнувшись на вялых от стресса ногах. Влажными глазами смотрит перед собой, теряясь в той необъяснимой боли, выедающей её легкие. Что-то не так.
«Норам звонил…»
Под ребрами сосет. Неприятно так, будто множество пиявок решают коллективными усилиями осушить организм Реин, а ей остается лишь присесть на край кровати, продолжив покорно принимать свои собственные ощущения.
Норам.
Здесь.
Моргает, вдохнув больше кислорода в легкие, но не дает себе замычать от накативших эмоций. Ладонь обессилено возится по одеялу в поисках мобильного телефона. Дилан. Ей нужен Дилан, ведь…
Норам… он вернулся за ней.
Дэниел ненавидит это утро.
Почему? Чем оно отличается от множества других, когда он просыпался с похожим ощущением дискомфорта после вечерних посиделок в компании матери и отца? Женщина так отчаянно пытается внедрить сыну мысль о том, что в скором времени ситуация в семье изменится, что всё встанет на свои места, а отец лишь отмалчивается, не решаясь заговорить в присутствии парня, будто догадывается о его нежелании слышать знакомый голос.
И чем же это очередное утро столь ненавистно?
Дэн выходит в коридор. А со стороны комнаты матери доносится отцовский шепот.
И что теперь?
А это означает, что постепенно этот мужчина будет всё больше времени проводить дома, пока окончательно не переберется под одну крышу с Дэниелом.
Раз уж мать делает свой выбор в пользу мужчины… В таком случае, Дэн сам уйдет. Наступать на те же грабли – это её выбор. Он его не делал.
***
Не до конца закрытый кран. Тяжелые капли воды падают на дно раковины, создавая какой-то шум, помимо воя сильного ветра за окном. Черное небо, горизонт давно тонет в грозовых тучах, медленно надвигающихся на портовый город. Гремит. Соленая вода океана пенится, крупными волнами накрывает берега, разбивается о стены маятника, который принимается тревожным сигналом пробуждать волнение в сердцах жителей. Грядет сильная буря. Вот-вот на здания рухнет сильный дождь.
Гудит холодильник. Возникают неполадки с электричеством. Свет лампы над головой дрожит. Тея поднимает глаза, морщась и моргая от неприятного мерцания, и со вздохом опускает взгляд на тарелку салата с яичницей – кулинарный шедевр от Дилана, который из-за плохого самочувствия пригоден исключительно для разбивания яиц. Парень сидит напротив, потому что… Потому что Роббин отсутствует, а неловкость между этими двумя за неделю никуда не испарилась. Хотя О’Брайен умело скрывает свою скованность, ведь это он – самоуверенный кобель, которому без труда удается флиртовать с девчонками и отшучиваться. И откуда в таком случае этот легкий пот на ладонях?
Дилан притоптывает ногой под столом. Его колено ритмично дергается вверх. Одна ладонь лежит на бедре, другой держит вилку, постукивая ею о край тарелки. Его нервное поведение привлекает внимание Оушин. Девчонка посматривает на руку парня, почему-то объясняя его состояние волнением за Роббин: женщина часто задерживается на работе, иногда вовсе не появляется дома целые сутки, объясняя тем, что у неё долгие смены, но… они оба прекрасно понимают, что мисс О’Брайен лжет.
