Текст книги "Океан и Деградация (СИ)"

Автор книги: Paprika Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 74 страниц)

Его кожа была такой необычной на вкус.

– Да. Но я бы не хотел ехать куда-то, – объясняет, почему благодарен мне, хотя я ничем ему не помогаю. – Напиваться и… – начинает жестикулировать ладонью с сигаретой между пальцев. – Ну… – явно хочет выразиться менее грубо, поэтому так долго обдумывает. – Смотреть фильм с кем-то, – и опять с его губ срывается долгий выдох. – Поэтому очень выручает.

Киваю. Не хочу развивать эту тему. Молчу. Смотрю на угли, надеясь, что на этой неловкой для меня ноте мы прекратим говорить, но Дилан по обычаю болтлив:

– Так что спасибо за это, – но он больно часто вздыхает, чтобы казаться расслабленным, возможно, и у него возникает напряжение и дискомфорт от создавшейся ситуации. – Я тоже тебя выручу, – исправляется. – Мы выручим.

И как мне реагировать на подобные заявления? Резко поворачиваю голову, врезавшись хмурым, слегка тревожным взглядом в лицо парня, забывая о необходимости быть менее открытой в плане эмоций. Дилан устало подпирает висок кулаком, в пальцах которого дымится сигарета, и смотрит куда-то на угли, слишком серьезным тоном шепнув:

– Ты будешь в порядке.

Знаете, он будто не мне говорит. Эти слова явно были адресованы кому-то другому, и видно, какой жуткий дискомфорт у него вызывает ощущение повторения. Уверена, он подразумевает что-то свое, поэтому мне не стоит зацикливаться на его словах.

Но что-то определенно неприятно екает в груди. Опять. Понимание? Не знаю. Не могу разобрать своих чувств, просто… Нет, я не буду в порядке. Этот парень не имеет понятия, о чем говорит.

Я никогда не смогу быть в порядке.

– И успешно завершишь программу, – кажется, Дилан понимает, насколько глубоко опускается в свои мысли, и вырывается из них, вновь проявив активность в общении, словно оживая, только вот закуривает он как-то нервно. – Кстати, – морщится, внезапно задавшись вопросом. – Что намереваешься делать после неё? – обращает на меня взгляд, а я… Пристально смотрю на угли, вдруг осознав, что чем дольше мы говорим, чем сильнее развиваем тему, тем сложнее мне выплыть из помутнения, вызванного своими темными мыслями, поэтому дергаю головой, резко поднявшись:

– Пойду спать.

А Дилан усмехается, качнув головой:

– Et pourtant elle š‘enfuit (франц. И всё же она убегает).

Не имею понятия, что он говорит, но бросаю нервно:

– Доброй ночи, – мямлю. Удивительно, что он разбирает мой шепот, сдержанно вздохнув:

– Давай, – получаю в спину, спешно направившись к террасе дома.

Тот факт, что этот человек в чем-то ненормальный, такой же, как я, – он делает его интересным для меня. Потому что я способна понять его. Понять, чего не выходит, если дело касается «нормальных» людей.

***

Это какое-то особенное место? Почему каждый, кто оказывается здесь, ощущает на себе пьянящее влияние шумных волн океана, разбивающихся о скалистые выступы? Черная, непроглядная пелена неба завораживает. Дилан сидит на траве, ноги согнув в коленях, и руками опирается на них, поднося сигарету к губам. Задумчивый взгляд направлен в сторону пугающего и мрачного горизонта, но он не нагоняет страх, скорее, больше расслабляет своей чернотой. О’Брайен не любит это место, но его тянет сюда. Слушать настораживающий вой ветра и грозный прибой. Остаться наедине с разбушевавшейся стихией, как когда-то осталась его мать.

– Так и знала, что ты здесь.

Дилан на секунду прикрывает глаза, глубже глотнув никотин, и поворачивает голову, выпустив дымок через ноздри. Смотрит на приближающуюся к нему Брук. Девушка почему-то не набрасывает ничего теплого, хотя знает, как холодно возле океана, но она так боялась потерять парня из виду, что, заметив его отдаление от дома, спешно обулась, выскочив в легкой тунике.

Брук складывает руки на груди, потирает плечи, чтобы скрыть мурашки. Дилан приветствует её молчанием, принявшись снимать с себя куртку. Серьезно. Он надел и ветровку, и кофту – ему холодно, а эта ненормальная вышла в «пижаме».

– Спасибо, – Брук принимает его куртку, натягивая на себя, и хочет сесть на влажную траву, наплевав на возможность застудиться. О’Брайен с естественным для него равнодушием берет девушку за запястье, потянув к себе, пока сам садится в позе йога, позволив Брук сесть ему на колени.

Чтобы не простыла.

Брук еще раз смущенно благодарит, улыбаясь, и с приятным теплом в груди устраивается поудобнее, уложив ему голову на плечо. Смотрит в сторону горизонта. Соленный ветер бьет по лицу. Она глотает аромат никотина и поглощает напряженное молчание, которому не позволяет разрастись, ведь на языке жжется неприятное:

– Дилан? – шепчет. Парень без интереса реагирует, разглядывая дымящуюся сигарету в руке:

– М?

– Почему ты не хочешь меня?

Прекращает крутить сигарету. Медленно скользит хмурым взглядом куда-то вверх, в сторону, а Брук поворачивает голову, чтобы видеть лицо парня. Он… Опять вздыхает, причем тяжелее, чем когда-либо, и продолжает избегать зрительного контакта с девушкой, которая разворачивается, садясь на траву, согнув колени:

– Ты больше не считаешь меня привлекательной? – серьезно смотрит на него. О’Брайен ладонью трет лоб, сдержанно игнорируя. Брук пальцами сжимает его рукав:

– Что с тобой?

– Хватит, – резкость. Дилан нервно затягивает никотин, продолжив пялиться перед собой. Брук приоткрывает рот, хмурится, с волнением забегав взглядом:

– Ты считаешь, что сделал нечто плохое? – она робко шепчет, но жесткость со стороны парня не снижается:

– Мы уже обсуждали это.

– Ты не должен винить себя в том, что произошло, – видит – он сглатывает. – Ты раскаиваешься, поэтому я уже давно простила тебя, – продолжает сжимать его локоть, пытаясь заглянуть в глаза. Дилан пускает какой-то расстроенный больной смешок, скользнув указательным пальцем по своей брови:

– Это был спор, Брук, – с натянутой усталой улыбкой переводит на неё взгляд. – Я выебал тебя, проиграв в карты, – выражается максимально грубо, чтобы девушка осознала всю мощь его проступка. – Это я должен спрашивать, что, на хрен, с тобой?

Но Брук остается внешне спокойной, её чувства не задеты, ведь они уже столько раз обсуждали это, и она знает, что сказать:

– Ты оказался под влиянием Норама, – напоминает, пытаясь говорить тихо. – Как многие из нас, – опечалено улыбается. – Мои родители до сих пор… – напоминает, с тревогой ускользая взглядом в сторону. – Поэтому я боюсь его. Тебе просто не повезло связаться с ним…

– Ты оправдываешь меня, – перебивает, с возникшей агрессией вдавив сигарету в траву.

– Да, потому что… – она заикается от волнения, и Дилан не позволяет ей говорить:

– Прекрати, – холодно отрезает. Брук переводит на него взгляд, приоткрыв рот, когда чувствует, как в носу начинает колоть обида. Дилан уже нервно вынимает вторую сигарету из упаковки, чтобы закурить. Слишком много мыслей. У него в голове. Всегда. Брук это замечает. Ему нужно остановиться. Взять моральный тайм-аут. Девушка следит за его состоянием из года в год, и видит, что становится только хуже. Он мрачнеет, он замыкается и ему тяжелее контактировать с другими, выходит, его социальные навыки снижаются. Дилану требуется отпустить это. Хотя бы то, что связано с Брук. Ему и без того есть, чем себя психологически разрушать.

Девушка моргает, в попытке сдержать желание горячих глаз выпустить эмоции наружу. Она нервничает, когда касается плеча парня ладонью, еле подавшись вперед, и её голос звучит с надрывом:

– Ты – единственный, кто… – запинается, ей нужно вдохнуть, поэтому прерывается, но продолжить говорить не способна. Дилан поворачивает голову, устремив на неё тяжелый взгляд.

…Девушка пробивается через толпу учеников в коридоре, и один из парней случайно пихает её плечом, из-за чего она роняет из рук упаковку крекеров, спешно наклонившись за ними, ведь паника усиливается.

– Эй, Му-му, ты в уборную обедать идешь? – прилетает откуда-то со стороны, но Брук не ищет источник. Она лишь искренне надеется избежать зрительного контакта с людьми вокруг, поэтому подтягивает ремень сумки на плечо, ускорив шаг. Исчезнуть. Скорее…

– Привет, красотка.

Брук даже не осознает, что обращение происходит к ней. Она успевает лишь напрячься, замерев на месте, когда перед ней останавливается парень и наклоняется, касаясь её губ своими…

– Дело не в этом, – он ладонью скользит по лицу, устало выдохнув, и не может найти зажигалку, поэтому ломает сигарету на две части, опустив руки.

– Я простила тебя, – девушка дергает его за плечо, пытаясь заставить парня взглянуть на неё еще раз, так же тяжело, но он лишь отворачивает голову, поставив локти на колени, и пальцами проникает в волосы, скользнув к затылку, чтобы как следует дернуть себя за кожу:

– Брук, – рассержено шепчет.

Девушка сжимает губы, выпалив на эмоциях:

– Пожалуйста, – Дилан так морщится, отворачивая голову, когда она хватает его за лицо, сильно надавив пальцами, и заставляет повернуться обратно. – Просто забудь, – просит, с покалыванием в сердце глотая ком. – Я не зла на тебя, – это правда, но проблема в том, что, пусть Брук и простила его, он сам не способен сделать это по отношению к себе. Всё, что связано с каким-либо насилием, даже если девушка не восприняла этот процесс таковым, – всё это убивает, разрушает. И он никогда не сможет отпустить.

– И ты не злись, – Брук пытается заставить его смотреть на неё, но Дилан только сильнее выражает злость, сдавливая зубы и ускользая взглядом. – Я не хочу, чтобы ты травил себя этими мыслями, – облизывает губы, стараясь нежнее говорить с ним, даже улыбается, хоть и обеспокоенно. – Мне это было нужно, – заглядывает ему в глаза, напомнив об одной простой истине. – И тебе.

О’Брайен наклоняет голову, подперев висок кулаком. Смотрит на Брук, внимает ей, но… Облегчения не ощущает. Девушка спускает ладони на его шею, ерзает, садится ближе:

– Прошу, – сглатывает, выдавив короткий шепот. – Я так хочу почувствовать, – ей не удается удержать слезы, но она не пускается во все тяжкие, принявшись морганием подавлять возникновение соленой жидкости на глазах. – Хочу ощутить себя красивой.

Дилан устало смотрит на неё, хмуря брови, и хрипло выдыхает:

– Ты и так красивая.

Это достаточно, чтобы на лице Брук мелькнула короткая улыбка, она садится ближе, ладонями надавив на плечи парня, после обхватив руками его шею, чтобы своим лицом приблизиться к его:

– Докажи.

Дилан О’Брайен был нормальным. Брук Реин застала его в тот период, когда он ещё не испытывал мучительного зуда, не боролся с эмоциональной нестабильностью и не было и намека на ненависть к себе, поглощающую его до костей. Поэтому Дилана нездорово тянет к Брук. Потому что она – мост. Она – тот отголосок прошлого, которого он так жаждет. Брук связывает его с тем утерянным душевным спокойствием. Быть с Реин, значит, напомнить себе, какого это – быть нормальным.

Тянет бегунок его кофты вниз, с тихим щелчком полностью расстегивая молнию, пока губами мягко и осторожно целует его. Дилан не сразу решается ответить, в нем еще таятся сомнения, но он насильно отмахивается от них, сильнее налегая на её губы, чтобы углубить напряженный поцелуй. Брук аккуратно стягивает вниз его рукава, продрогнув от ощутимого касания – О’Брайен ладонями сжимает её колени, жестко скользнув ими выше, чтобы добраться до края её тонкой туники для сна. Девушка берет его за шею, ни на секунду не прекращая мягко целовать. Парень сдергивает с запястьев рукава, не откладывая кофту в сторону, а разрывает поцелуй, набросив её на спину Брук, которая улыбается ему в губы, начав медленно опускаться назад, локтями опираясь на ткань, пропитанную ароматом никотина. Дилан одной рукой обхватывает её спину, контролируя то, как она ложится на поверхность. Сквозь ткань кофты всё равно проникает влажность травы, но не время придавать этому значение. О’Брайен по-прежнему не уверен. В голове скачут и носятся миллиард мыслей, и Брук видит это в его глазах. Девушка боится.

Только не отталкивай снова.

Парень нависает над ней, располагаясь между ног, и девушка сгибает свои в коленях, пальцами вцепившись в ткань его футболки. Дилан неровно дышит, с хмуростью скользя взглядом по телу Брук, как скользит и его ладонь по её спине, подбираясь к талии, заставив девушку чуть прогнуться от приятных ощущений, охватывающих её тело. Проникает холодными пальцами под ткань подобия платья и касается живота. Мышцы в ту же секунду сковываются, реагируя дрожью между бедер.

Дилан сильнее хмурит брови. Он не знает, стоит ли пробовать. Вдруг в процессе его охватит злость на себя, и он вынесет её на девушку? А что если зуд усилится? Тогда парень наверняка сорвется. Это будет больно. О’Брайен сомневается хочет ли вообще переспать с Брук сейчас. Так странно. Она привлекательна. Она… Боже, она определенно желанна, но… Что не так? Почему его не влечет к ней? Может, дело в том, что на самом деле парень не нуждается в постоянном сексе? Его настолько выматывает соитие с кем-то во время приступов, что в обычном своем состоянии он не чувствует потребности? Это похоже на правду. Хоть что-то с ним ясно.

Но…

Брук касается пальцами его щек, с тревогой смотрит, и медленно обхватывает ладонями шею. Тянет к себе.

Но ей это нужно.

Это желание так обжигает и послевкусие у него горькое, ведь, когда они закончат, Дилан вернется в реальность из мимолетного помутнения. И вспомнит, что он больше не нормальный.

Ты можешь дать ей то, что поможет ей почувствовать себя лучше? Так сделай это.

Этот контроль не приносит ему никакого удовольствия. Дилан не позволяет себе расслабиться. Он напряжен и телом, и сознанием, лишь бы не сорваться, не дать жжению вскрыть в голове больные нарывы. Наверное, поэтому всё происходит так… Бесчувственно. Брук получает удовольствие, но не может полностью расслабиться, ощущая напряжение партнера. Хочет ему помочь.

Он отрешен. Двигается медленно, пытаясь подогреть в себе желание, но даже попытки Брук царапать его зудящую шею не помогают, не приносят удовольствие. Всё не так. Девушка полагает, что проблема не в их отношениях, а в голове самого парня. Если бы он смог отпустить тревогу, они бы справились.

Всё, что ей остается – целовать его. Они больше отдаются касанию губ, чем самому процессу.

В итоге, дело не доводят до конца. Забивают на секс. И просто целуются.

Это была его неудачная попытка почувствовать себя нормальным.

Это была его неудачная попытка сделать ей приятно, ответить взаимностью, но Брук оценила её. Дилан, несмотря на свои личные переживания, старается доказать ей, что она красива. И вместе с ним девушка чувствует себя таковой.

– Извини, – это всё, что Дилан может сказать. Он лежит на спине, смотрит в то же самое черное небо, а Брук устраивается под боком, позволяя парню обхватить её талию одной рукой. На её щеках привлекательный румянец, но морально она подавлена, так как начинает принимать правду: О’Брайену нужно работать над собой, он не может отпустить свои проблемы, и девушка постарается ему помочь.

Брук слабо улыбается, мягко коснувшись губами подбородка парня, и на вздохе шепчет:

– Ты ничего не чувствуешь ко мне, – утверждает. Дилан сам не знает. Не понимает своих чувств к девушке. Они… Не такие…

– Что-то есть, но… – признается, окутав себя большим сомнением, от мыслей о котором начинает раскалываться голова, из-за чего его лицо морщится, а свободная ладонь касается лба.

– Не совсем взаимное, – Брук понимает. Они чувствуют по-разному. Дилан втягивает морозный воздух в легкие:

– Извини, – прикрывает веки, не сумев побороть усталость.

Брук сдерживает свои личные переживания. Она осторожно касается пальцами волос парня, который больше не откроет век. Ему нужно отдохнуть. Поэтому не увидит, как дрожат сжатые губы девушки, мягко играющей с его волосами:

– Но ты ведь не бросишь меня? – вот она. Истинная причина. Искренний страх. О’Брайену приходится приоткрыть веки. Он поворачивает голову, слегка приподняв её над тканью кофты, на которой они лежат. Хмуро разглядывает встревоженное лицо девушки и роняет тихо:

– Нет, – звучит твердо. Значит, он не лжет.

Печальная улыбка продолжает царить, девушка не намеревается избавляться от неё. Дилан укладывает голову обратно, вновь сжав веки, а Брук ерзает, ложится ближе, ладонью принявшись дергать ткань его футболки на груди.

Стоит ли описать ту боль, что испытывает Брук Реин от осознания, что человек, которым она буквально дышит, не может разделить с ней её чувства?

Укладывает голову на его плечо, прикрывает глаза. Чувствует, как парень осторожно цепляет пальцами ткань её туники на талии. Он продолжает думать. Он не позволяет себе морально передохнуть.

Зачем О’Брайен питает ложные надежды, при этом тянет на дно и чувства Брук? Проблема в том, что Дилан никак не может принять правду.

Принять, как факт – ты больше не относишься к нормальным, поэтому Брук не способна помочь тебе.

Но ты всё еще можешь быть полезен ей.

Плевать на твои чувства, О’Брайен. Ты считаешь себя плохим человеком, и всё, что ты можешь – заставлять других верить в обратное. Поэтому ты поддаешься Брук, поэтому кое-как стараешься заботиться о матери, поэтому заинтересован в помощи Оушин. Ты понимаешь, что тебе не стать лучше, поэтому пытаешься хоть как-то исправиться.

Но не сможешь принять себя – не сможешь существовать.

Этой ночью он снова сделал это. Он помог Брук почувствовать себя красивой, а сам эмоционально сдох.

========== Глава 17 ==========

Тяжелые шаги приближают его. Он явно нервничает, кажется, отчасти признавая, что совершает неправильные вещи, но психическое отклонение сексуального характера в разы мощнее, чем слабый страх здравомыслия. Идет за мной. Мне некуда бежать, вокруг сдавливающиеся стены коридора, лишь одна дверь открыта, но я хорошо понимаю, что это не выход. Это ловушка, правда, стремиться туда продолжаю, не имея способности в ужасе устоять на месте, а ведь я могла бы оцепенеть, забыться, уйти в себя. Это всегда спасает. Хватаюсь за ручку двери, обжигаясь её ледяным холодом, и с паникой во взгляде оглядываюсь на незнакомого мужчину, который шагает в мою сторону, оттягивая галстук.

Моргаю, чувствуя, как тяжело мне вдохнуть кислород. Перевожу затуманенный взгляд на того, кто остается у входной двери.

Влажная от пота ладонь сжимает купюры, пальцы другой он слюнявит, касаясь языка, и принимается пересчитывать сумму, и чем больше он насчитывает, тем резче сверкают его глаза, которые мгновение спустя переводит на меня, сунув деньги в карман штанов. Только и слышу, как дышу. Только и чувствую каменные удары сердца в груди. Смотрю на него. А он спокойно отворачивается, чтобы закрыть входную дверь на еще пару замков.

Сколько раз меня уже ломали?

Они все такие тяжелые. Мужчины. Ложатся и давят, поэтому я не могу не думать о скорой смерти от нехватки кислорода. Лежу и смотрю в потолок, мысленно умоляя себя задохнуться. Со временем перестает чувствовать. Нет ничего: ни боли, ни дискомфорта, ни отвращения. Есть только мрак, повисший в комнате, в котором сознание утопает, помогая мне уйти в себя.

Так было всегда, пока не пришел Он.

Сердце сжимается до омерзения, когда, видя в бредовом кошмаре темноту, открываешь глаза – и она по-прежнему окружает тебя, заставляя панически увериться, будто бы ты вовсе не просыпался, а что еще хуже – твой кошмар на самом деле реальный. Но мое безумное помутнение рассудка не длится долго. Мне хватает лишь пару раз покрутить головой и подвигать руками, осознав, что вокруг меня не пустое помещение, а тело не сдавливает от тяжести. Слышу, как ворочается Брук, она что-то сонно бубнит на своей кровати, и это окончательно возвращает меня. Лежу на спине. Смотрю в потолок. Мысленно молчу. Тишина. Скованное биение сердца в груди. Считаю удары, двигая губами, но не шепчу. В голове пустота. Террор сознания воспоминаниями прекращается, и я могу медленно перевернуться набок.

Мне больше не уснуть.

***

Утро отличается теплотой. Дэниел отмечает это, когда покидает пустую комнату. Он проснулся один. Дилана не было в его кровати. И вернулся он поздно ночью, потом долго ворочался, вставал, курил, ложился, затем вновь выходил. Дэну хотелось поинтересоваться, в чем дело? Его друга явно что-то тревожит, но парень хорошо знает О’Брайена – он не станет говорить, скорее, поворчит, пошлет, разозлится и перестанет общаться с Дэниелом ближайшие пару дней. Поэтому Браун не выдавал себя.

Спускается на кухню. На часах около девяти утра, а Роббин уже во всю носится по дому, собирая вещи, ведь путь не близкий, а завтра уже на работу. Женщина ставит на стол коробку, оглянувшись на сонного Дэниела:

– Доброе утро, – улыбается, с мольбой морщась. – Ты не поможешь мне? – понимает, что парень только встал, даже не позавтракал, но ей нужно собрать вещи, причем, увозят они больше, чем привезли с собой. Женщина намеревается начать продавать предметы, которыми они не пользуются, чтобы заработать деньги.

– Конечно, – Дэниел не голоден. Он не против занять себя чем-то, чтобы не развивать в голове тревожные мысли. Парень подходит к столу, а Роббин принимается объяснять:

– Собери все вилки и ложки. И… – оглядывает кухню. – Всё, что не разобьется. Тарелки сложим в другую коробку.

– Хорошо, – Дэн выжимает из себя сонную улыбку, принявшись бродить по помещению в поисках предметов. Даже полотенца берет. Роббин же сказала – всё. Странно, если она намеревается продать большую часть вещей, если не все, то дела с финансами совсем плохи.

– Дилан еще не встал? – Роббин берет еще одну коробку, чтобы отнести её наверх и собрать коллекцию статуэток бабушки. О’Брайена уже не было в комнате утром, кто знает, где он, так что Дэн решает солгать:

– Нет, мисс, – выдвигает ящики, набирая в руки ложки. Их и правда много. Вообще, парень замечает, что в этом доме избыток одинаковых по функционалу и принадлежности вещей: множество расчесок, зеркал, часов, кухонных приборов, чайников, диванов, кресел, ручек, оружий… Можно продолжать бесконечно. Неудивительно, что при таком наличии барахла, Роббин не способна поддерживать здесь порядок. Она даже не пытается. Легче всё продать, но женщине с грустью приходится смириться с данным фактом. Всё же, это принадлежит её семье.

– Ну, ничего нового, – она вздыхает, направившись к двери с коробкой в руках. – Нам уже выезжать пора, а этот тип спит, – коротко оглядывается. – Спасибо за помощь.

– Не за что, – Дэниел отвечает, когда Роббин выходит, оставив его, и парень с приятным успокоением впитывает временное одиночество, принимаясь за дело. Он не любит постоянно находиться в окружении людей. Ему требуется время для себя. Вообще, Дэниел довольно-таки интровентная личность. Это не он решился завязать дружбу с таким социально неугомонным парнем, Дилан сам к нему приклеился. Отчасти, их «дружеский союз» идет им на пользу: Дилан выдергивает Дэна из замкнутости, а Браун усмиряет вспыльчивость О’Брайена.

Дэниел подходит к окну, раздвинув шторы, дабы впустить в помещение теплый свет с улицы, и собирает с подоконника лопаточки для готовки, отворачиваясь и перекладывая их в коробку. Вновь поворачивается к окну, чтобы снять красивые чистые полотенца с крючков, но отвлекается, замечая Дилана и Брук, идущих со стороны леса к дому. О’Брайен курит. Брук шагает рядом с ним. Медленно. Они улыбаются, общаются, даже Дилан растягивает губы, участвуя в их разговоре. Останавливаются, чтобы парень докурил. Девушка о чем-то рассказывает, видимо, что-то забавное, что побуждает парня улыбнуться и пустить шутку. Брук смеется. Так открыто и искренне. Дэниел невольно улыбается, сжимая в руках полотенца. Ему нравится видеть этих двоих такими «простыми» друг с другом. Как ни с кем иным. Только, когда они вместе. Их действительно связывают особые отношения, и Браун оценивает ситуацию с точки зрения здравого смысла.

Поэтому оставляет всё в своей голове. За рамки сознания не выпускает. Так будет легче. Всем.

Набирает воздуха в легкие и отворачивается от окна, тут же продрогнув и крепче сжав полотенце пальцами, когда его взгляде врезается в бледное лицо Теи:

– Мать моя!.. – шепчет, но для шепота его слова звучали довольно громко. В груди сжимается сердце, слишком неожиданно эта девчонка появляется рядом, Дэн даже задерживает дыхание, сделав короткий шаг назад, упершись поясницей в край кухонной тумбы. Тея, в свою очередь, медленно поворачивает голову, лениво, без эмоций обращает на него взгляд, совершенно спокойный.

Как давно она здесь?

– Мне сказали, тебе нужно помочь, – Оушин изучает лицо парня, затем переводит внимание на окно, вновь исследуя двух людей на улице. Дэн решает упустить свою скованность и собраться:

– Д-да, – протягивает ей полотенце, а сам берет вилки, глотнув пару раз воды во рту, чтобы сухость прошла, но Тея не позволяет ему прийти в себя. Не намеренно, конечно, она вряд ли осознает, что сковывает Дэна своими вопросами:

– Тебе нравится Брук или Дилан? – она так невозмутима, будто бы это нормально – спрашивать о подобном, и Браун клянется, что в этот самый момент его скованность достигает максимального выражения. Он нервно улыбается, разворачиваясь к столу, и протягивает вилки к коробке, но пальцы отпускают столовые приборы, отчего те с громким звоном падают на пол. Тея вздрагивает от резкого звука, но лицо её не меняется, а вот Дэн немного смущен своей рассеянностью. Он приседает на одно колено, принявшись собирать вилки:

– Это слишком взрослая тема для тебя.

Оушин задумчиво кивает головой, обратив взгляд в сторону окна, и наблюдает за «живым» общением двух друзей или… Неясно, кто они друг другу, но Дилан улыбается. Не так широко, как Брук, но, признаться честно, Тее нравится наблюдать за их взаимодействием. Оно наполнено легкостью. Но даже Тея, как сторонник, понимает, что Брук питает сильные чувства к Дилану, а тот… Возможно, он тоже. И, как не крути, Дэниел здесь третий лишний.

Парень как-то задерживается. Он пересчитывает приборы, делая вид, будто теряет один. Тея опускает на него взгляд, как-то опечалено вздохнув:

– Очень жаль. Ты хороший.

Дэниел стучит пальцами по полу, всё-таки поднимает голову, немного хмуро взглянув на девушку. Она правда огорчена тем, что ему не совсем везет в плане отношений, даже странно, что она так заинтересована в ситуации, в которой оказываются эти трое. Браун решается не строить дурочка, ему впервые кажется, что Тея вполне себе адекватная и с ней можно вести нормальный разговор. Парень сдержанно улыбается, стрельнув взглядом в сторону окна:

– Думаешь, мне с ней не светит? – хочет превратить всё в шутку. Оушин вдруг загадочно улыбается, сощурившись, и медленно приседает на корточки, прижав к груди полотенце:

– Значит, всё-таки Брук?

Дэниел томно вздыхает, сжав губы, и опускает глаза, ещё раз исследовав пол на наличие вилок:

– Никому не говори, – просит, не зная, может ли быть уверенным в Тее, но она не демонстрирует себя с плохой стороны, возможно, сохранит его секрет.

– И ты никому не говори.

Дэн замирает, хмуря брови, и с ясным непониманием поднимает голову, чтобы уточнить, что Оушин имеет в виду. Только его вопрос остается неозвученным, ведь язык становится каменным, а звук стрянет в глотке, когда Оушин делает это.

Губами касается его губ.

Деградация.

– Что вы делаете?

Дэниел резко подается вверх, стукнувшись головой о край стола, и вскакивает, до хруста в пальцах сжав несчастные вилки. С волнением и обескураженностью смотрит на стоящего на пороге кухни Дилана, который с подозрением щурится, выдавив улыбку:

– Ты там её ничем не развращаешь? – и слышен смех Брук, которая появляется рядом с ним спустя короткое мгновение. Руками обхватывает плечо парня, прижавшись к нему грудью, и с улыбкой смотрит на подавляющего смущение Брауна, который заикается, принявшись нервно собирать остаток вилок из ящика в коробку:

– Я дальше сам, – говорит Тее, которая медленно поднимается с корточек, оставаясь повернутой спиной к Дилану и Брук. О’Брайен с хмурым видом наблюдает за необычным поведением друга, который хватает коробку, поспешив покинуть помещение, и провожает его взглядом, пока Дэниел не скрывается на втором этаже. Дилану как-то… Не по себе, да? Неприятное чувство. Он с подозрением сверлит затылок Теи, которая оборачивается, с присущей ей безэмоциональностью и непринужденностью взглянув на ребят. Точнее на О’Брайена. Который хмуро смотрит на неё.

И вновь Океан.

– Пойду собираться, – Брук отпускает руку парня, с улыбкой обходит его, ладонью скользнув по напряженной спине. Да, замечает. Ситуация странная. Этот тип явно чем-то озадачен. Интересно, чем?

– Брук, – Дилан поворачивается к ней, сунув ладони в карманы джинсов, девушка поднимается по лестнице, оглянувшись, и парень может задать тревожащий его вопрос:

– Всё ведь нормально? – уточняет, чтобы избавиться от натянутости по отношению к ней. Реин пожимает плечами, ведет себя непринужденно, но вряд ли парень полностью доверяет её эмоциональной легкости:

– Конечно, – Брук продолжает подниматься, скользнув по губам кончиком языка, чтобы увлажнить. – Я просто подожду, – и шире улыбается, сжав их, после чего разворачивается, ускорив шаг. О’Брайен остается напряженным. Качает головой, с тяжестью осознавая, что Брук придется нелегко, потому что он… Он вряд ли вернется к ней. В том самом плане, на который она рассчитывает. И парню жаль, что он не способен ответить ей.

Поворачивается обратно. Возвращается к туманным подозрениям, которыми окутана личность Теи. Она… Господи, в последнее время у Дилана столько мыслей на её счет, потому что девушка проявляет то, что, как казалось, не в её характере. А после их разговора у костра парень понял – не всё так поверхностно. Ни черта не на ладони. Ничего не ясно. С ней.

Тея складывает полотенце, повесив его на спинку стула. Выглядит равнодушной, но в тот момент, когда Дилан оказался на пороге комнаты и обратился к ним, он уловил это – её резкий взгляд. Она бросила его быстро, тут же отвернув голову. Это напряжение – она его создала.

– Так, – О’Брайен лениво шагает к столу, костяшками одной руки стучит по его поверхности, как-то неуверенно заговаривая. – Чем вы занимались с Дэном? – встает рядом, сложив руки на груди, и с неправильным недовольством косится на девчонку, которая остается невозмутимой и ровной в проявлении эмоций. Она поднимает голову, спокойным тоном проговорив:

– Он помогает мне расширить свое понимание взрослых людей.

Взгляд Дилана ускользает сначала в одну сторону, затем возвращается на Тею, потом в другую сторону, и вновь фокусируется на лице девушки, которая не ждет его ответа, поэтому обходит парня, неспешно направившись к двери, дабы выйти в коридор. О’Брайен опускает глаза. Хмурится. И резким взглядом врезается в стену перед собой, начав стучать пальцами по ткани рукавов.