Текст книги "Две души Арчи Кремера (СИ)"

Автор книги: Marbius

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 50 страниц)

Арчи смотрел на высотный дом, в котором жил Кронинген, – высокий, безликий, добротный, наверняка куда более комфортный внутри, чем можно было судить по внешнему виду. Он пытался выбросить из головы всякие метафоры, увязывавшие хозяина и жилище, что получалось с переменным успехом. Непроизвольно повернулся на звук: Кронинген вылез из машины и зло хлопнул дверью. Его выдержка трещала по швам, кажется. Арчи нерешительно выбрался из машины и замер. И дурацкое ощущение: ему снова было восемь лет, и его снова катили в инвалидном кресле по коридорам центра, не удосуживаясь объяснить, куда и для чего.

Кронинген стоял к нему спиной, запрокинув голову и сцепив руки за спиной. Он размеренно дышал, кажется, успокаивался, по крайней мере, Арчи рассчитывал на это. Кажется, и Арт давал о себе знать: нервничал, если можно так определить это ощущение, настаивал на том, что Кронингена следует считать источником прямой опасности.

Он ведь не был вооружен, чего бояться. Так что Арчи послушно шел за ним следом. В лифте замер у дверей; Кронинген подошел к противоположной стене, вцепился в поручень.

Неожиданно развернувшись, он спросил:

– Ты ведь не возражаешь, что мы едем ко мне и ты проведешь у меня не менее суток? Я опасаюсь, что не уточнил это обстоятельство.

Арчи покачал головой.

– Осмелюсь расценить это как громогласное выражение восторга, – криво усмехнулся Кронинген.

Арчи кивнул.

– А этот жест – как радостное и энергичное волеизъявление.

Арчи слабо улыбнулся. Кронинген сжимал челюсти, сверлил его взглядом, словно приценивался, с чего начинать разделку трупа. Правда, не в лифте – камеры наблюдения, неловко перед ними. К счастью, лифт остановился; Арчи слушал, как двери раздвигаются.

– Выходи, – коротко приказал Кронинген.

Арчи сделал несколько шагов назад; он прошел мимо и направился к двери.

Входя в квартиру, Арчи пытался не думать о том, что из него, возможно, душу вытрясут – неизвестно, насколько основательно самоустранился Арт и не расценит ли эти мысли как сигнал к действию: вызвать помощь для него не проблема. А Арчи не ощущал опасности – вообще никакой. Несмотря на то, что Максимилиан Улисс, бесстрастный Кронинген закрыл с грохотом и эту дверь. Несмотря на то, что он рывком развернул Арчи и прижал к двери. Дернул за волосы, так, что Арчи стукнулся головой о дверь.

– Какого хрена ты не отвечал? – зашипел Кронинген прямо ему в лицо. Искин угрюмо бурчал где-то внутри, что это нехорошо, так себя не ведут, что действия этого типа соответствуют аффективно-агрессивной модели поведения, способной причинить значительный вред хозяину, а Арчи думал: что бы ты понимал, жестянка. На что Арт обижался еще больше. Даже, наверное, не Арт – та часть Арчи, которая вроде как отвечала за поведение в критических ситуациях, когда выбор между «бей» и «беги» уже сделан, где-то в новой коре, то ли нейроны, то ли электроды. Арчи положил Кронингену руку поверх его руки, прижал к себе, закрыл глаза, потерся щекой. Кронинген сдерживался: заставлял себя сначала дорасставлять все точки над « i», а потом переходить к новому этапу. Требовал ответа; Арчи не слушал его слова, а нечто другое – быстро бившееся тело, судорожное дыхание, нотки отчаяния в голосе, запах, к которому примешивалось возбуждение, который окутывал Арчи, подстегивал его, возбуждал в ответ.

Пальцы Максимилиана Улисса Кронингена обхватили и сжимали Арчи – он чувствовал это, но воспринимал по-новому. Оценивал силу, с которой они сжимали корпус, но толковал не в единицах силы, а совсем иначе. Максимилиан – Улисс был зол – агрессивен – решителен – немного растерян. Он наверняка знал и получил триста подтверждений, что простыми человеческими усилиями невозможно причинить Арчи сколько-нибудь значимый ущерб, и при этом обращался по-особенному – бережно, наверное. Неверяще. И Арчи – боялся сделать что-то, что спугнет это странное настроение Максимилиана – Улисса, в котором он тонул.

И что-то словно кликнуло в нем: через секунду он жадно целовал Арчи. С агрессивностью, которой в нем в обычном настроении под микроскопом не разглядеть. Внезапно оторвался и хрипло спросил:

– Ты же чувствуешь… чувствуешь?

Арчи молчал, прислушивался к себе. В ушах шумело, глаза открывать не хотелось. Ноги подкашивались. Руки подрагивали – Арчи не мог решиться: обнять его, просто положить руку на плечо, что-то еще, и эта неуверенность отражалась в неопределенных движениях пальцев. Улисс прижался щекой к нему, потерся, перевел дыхание и повторил:

– Чувствуешь?

Щетину, например. Влажную, горячую кожу. Частый пульс. Жаркое дыхание. Свое желание сбежать и спрятаться. Арчи кивнул. Кронинген – тоже и обеими руками обхватил его шею. Его пальцы заскользили под воротником рубашки, начали расстегивать застежку. Он покрывал быстрыми поцелуями лицо Арчи, что-то еще спрашивал. Требовал ответа на странные, невозможные вопросы: а сейчас? А так? Тебе нравится? Арчи не знал. Подставлял лицо под его губы, искал их своими губами, вытягивал рубашку из брюк, прижимал его к себе, гладил ягодицы, обхватывал рукой его член, гладил и легонько сжимал. Открыл глаза, только когда Улисс задрожал мелкой дрожью, подался всем телом вперед, задышал и обмяк. Арчи вспоминал его запах на Марсе и праздно думал: похожи ли они. Влияет ли атмосфера на него, или это все-таки игры психики. Разные обстоятельства – разное восприятие запахов. Разное ощущение от пальцев, легко касавшихся кожи, языка, пробегавшего по губам. И совершенно неожиданно – взгляд Кронингена прямо Арчи в душу. Отчего-то вспомнилось о глазах–зеркале души: что в его глазах может видеть Улисс? И еще одна мысль, вдогонку: а Арчи в его глазах видит себя.

Ему стало страшно. На встревоженное «В чем дело?» Арчи мелко потряс головой и попытался вырваться из его объятий.

– Арчи? – процедил Кронинген, ухватив его за предплечье. – В чем дело?

Арчи чувствовал себя голым. Унизительно, отвратительно голым. На мгновение представил, что они, полностью раздетые, кувыркаются в постели, Максимилиан У. Кронинген, человек, и он – Артур Кремер, создание без роду без племени, андроид. Его потная кожа против искусственной кожи Арчи, которая на это неспособна. Его тяжелое дыхание – и редкие глотки воздуха, которые время от времени совершал Арчи. Его слюна, сперма – и ничего.

– Арчи… – прошептал Улисс, обхватив его поперек груди и прижав к себе. – Милый…

Он взял лицо Арчи за подбородок и повернул к себе.

– Ты слишком любишь жалеть себя, – сказал он. – Прятаться в своем футляре. Как улитка. – Он неожиданно улыбнулся. – А ты знаешь, что улитки вырастают из своих домиков?

Арчи знал. Конечно знал; правда, ему было мало дела до чего угодно и кого угодно, а до Максимилиана – Улисса – Кронингена – еще какое.

– Знаешь, – произнес тот. – Я, кажется, проголодался. Ты не хочешь приготовить что-нибудь, пока я приму душ?

Арчи кивнул. Улисс, очевидно, собирался с силами, чтобы отстраниться от него. После двух секунд удовлетворенного молчания, после дюжины ленивых поглаживаний, после двух сытых поцелуев он все-таки сделал это. Отстранился – и неожиданно спросил:

– Я не спрашивал тебя. Но все-таки это необходимо уточнить. – Он откашлялся. – Как ты питаешься?

Арчи пожал плечами.

– Обычно. Ты видел. Мне просто нужно значительно меньше, и энергия для тела, которую можно получить самыми разными способами.

И ему снова стало неловко.

Улисс заметил это. Потянулся, положил руку ему на щеку, поцеловал.

– Иными словами, я могу надеяться, что мы устроим небольшое пиршество. Я бы не хотел чревоугодничать в одиночестве.

Арчи заставил себя улыбнуться.

Улисс наконец скрылся в душе. Арчи отговаривал себя не сбегать: это было бы куда проще, чем учиться открываться другому человеку. Не так даже, как Златану Лутичу, в разговоре с которым Арчи мог позволить себе откровения. И не как с Пифием Манелиа – они вдвоем изучали интроспективные наблюдения Арчи с одинаковым отчужденным интересом. Иначе: ему предстояло показать Улиссу свои самые уязвимые места, которых, если подумать, у Арчи было с избытком.

Максимилиан Улисс Кронинген не спешил выходить из душа. Арчи стоял у окна, смотрел на небо – искал на нем Марс, придурок – и вслушивался: шумит вода, перестала, шаги, фен, снова шаги. Из ванной – в спальню, очевидно.

Арчи не шевелился: он мог стоять на одном месте бесконечно долго и не уставать; он даже не скучал при этом – спасибо виртуальным экранам. Но сейчас – не хотел, а просто смотрел на небо. Улисс подошел к нему, остановился рядом и сказал:

– Признаться, я думал, что ты снова сбежал. Тебя совсем не слышно.

– Я хотел, – честно признался Арчи.

Улисс вздохнул и прижался щекой к его затылку.

– Я подозревал. Я бесконечно счастлив, что ты решил остаться.

Это было немного некорректно, а верным было иное определение: Арчи решил не сбегать. Или он побоялся сбегать. Или струсил, представляя, что ему нужно выходить на улицу: после таких переживаний, после интимных ласк, после жадных взглядов – и на холодный воздух. Или что-то еще. Наверное, ему еще долго придется сражаться с собой, чтобы Максимилиан У. Кронинген оказался прав; но говорить ему об этом Арчи не собирался – сам догадается.

Собственно, Улисс нечто такое подозревал. Он позволил ужину начаться неторопливо, уютно, а затем после какой-то легкомысленной фразы подобрался, хищно прищурился и начал вытряхивать из Арчи душу. Почему тот поддался в первую очередь, почему позволял продолжить. Почему удрал, отказываясь говорить. В какие еще приключения на Марсе вляпывался. Что собирается делать дальше. Где жить, и на кой ему нужна та квартира, если есть эта – большая и вполне обжитая. На людей такое поведение не могло не действовать угнетающе, а Арчи вырос в окружении ему подобных, и манеры Улисса были ему понятны. Близки. Он улыбался, и Улисс сердился. Обвинял его в легкомыслии, злился еще больше, когда Арчи соглашался. Неожиданно успокаивался и тянулся к нему за поцелуем.

Арчи вынужденно убедился, что не ему пытаться дурить Кронингена – тот спросил:

– Чего конкретно ты боишься? Проводить со мной ночь? Моей мужской несостоятельности? Или чего еще?

«Раздеваться», – уныло подумал Арчи. Обнажаться. Выставлять ему на обозрение искусственное тело.

– Я думал, что после всех опытов, которые над тобой проводили, стыдливость должна быть тебе чужда, – помрачнел Улисс.

Арчи посмотрел на него и отвел глаза.

– Ну? – потребовал Улисс.

– Это опыты. А тут другое.

Улисс задумчиво жевал губы.

– А я, кажется, храплю, – признался он. – И у меня часто случаются запоры. Что делать будем?

Арчи хмыкнул, усмехнулся.

– И я так думаю, – невозмутимо произнес Улисс. – У меня куда больше недостатков, чем у тебя, я старше, черт побери. Глупо дожить до моих дряхлых лет и сохранить ангельскую белизну риз. Если хочешь, можешь надеть пижаму. И если тебя и такое решение унижает, то прости, ты точно не светская львица? У них потребность устраивать скандалы по любому поводу – это необходимая часть образа.

– Нет, нет, – неловко засмеялся Арчи. – Но как к этому отнесешься ты?

Улисс пожал плечами.

– Абсолютно нормально. Если, разумеется, мне будет позволено снять ее с тебя утром.

Арчи попытался улыбнуться. И еще раз. У него получилось.

– Спасибо, – тихо сказал он.

Максимилиан У. Кронинген действительно храпел. Арчи сидел на кровати и слушал; и улыбался. И задумчиво теребил жетон на груди. Ему предстояло совершить еще один подвиг: приготовить завтрак, дождаться пробуждения Улисса – и его взгляда. Душа Арчи вопила, что этот взгляд будет хмурым, недовольным и неузнающим, что это будет кошмарным пробуждением после сладкого сна. А сердце шептало: да все в порядке же. И Арчи решил верить ему.

Адмирал Аронидес был рад видеть Арчи. По крайней мере, именно это он демонстрировал. Потребовал поделиться впечатлениями от самой планеты, от освоенных территорий, астероидов, людей, Юпитера и прочего, прочего. Он хотел знать и впечатлений Арчи о Земле после трехлетнего отсутствия. Причем он принимал демонстративно скучающий вид, когда Арчи скатывался в официозную риторику собственных отчетов. Арчи осекался, хмыкал и продолжал более искренно.

– Не могу не отметить, – сказал Аронидес напоследок. – Вы очень изменились. И я рад тому, как вы изменились, Артур. Ну, – произнес он, по-приятельски хлопая Арчи по плечу, – сейчас немного мучений на этом мероприятии, и можно будет поощрить себя чем-нибудь этаким. У вас есть планы на отпуск?

У Арчи их не было, и ни малейшего представления, что затевал Улисс. Одно Арчи знал точно: он ждал отпуска с огромнейшим нетерпением. И того, что последует за ним. Еще одного визита на Марс; начать работать в исследовательском институте; побывать наконец в гостях у Пифия Манелиа и посмотреть на его Хелену вживую; попробовать новую прическу и приготовить новое блюдо; пережить знакомство с родителями Улисса и всей его занудной родней – он настаивал, хотя и признавал, что это будет катастрофа, «Зато потом можно будет избавиться от них на пять лет как минимум», – утешал он.

– Разумеется, – честно глядя Аронидесу в глаза, сказал Арчи.