сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 55 страниц)
- О, мои заботы скорее касаются внутренних проблем: разобраться с некоторыми незакрытыми вопросами, - многозначительно ответил Майкрофт, и крепко сжатые следом губы говорили куда больше, чем любые слова. – Я буду на связи. Шерлок, Джон. – И он аккуратно закрыл дверцу и похлопал по крыше автомобиля. Водитель немедленно повернул ключ зажигания, и урчание мощного мотора, казалось, завибрировало в барабанных перепонках, пока машина отправилась в короткий путь к тому месту, что они с Джоном могли назвать своим убежищем.
Он ожидал, что Джон потребует прояснить слова Майкрофта, но между ними повисла густая тишина. Не умиротворенное спокойствие, что бывает между друзьями в тихий, ленивый день, а нечто нервное, испуганно дрожащее в странной, жутковатой тьме, что опускается незадолго до рассвета.
Шерлок автоматически попытался воспользоваться привычным методом: получить информацию, внимательно изучая профиль Джона, не задавая вопросов, и с облегчением осознал, что острота ума хотя бы отчасти вновь вернулась к нему. Последние несколько часов ему не составляло никакой сложности увидеть, что происходит вокруг, однако делать какие-либо заключения не получалось.
Возможно, задачу его облегчал тот факт, что дело касалось Джона. Жизнь бок о бок предоставила достаточно данных, чтобы делать предположения и строить теории исходя из знакомого ему спектра поведения друга. Он был словно открытая книга, но чтение оставалось все таким же захватывающим как в первые дни знакомства. Сейчас одна рука Джона крепко вцепилась в бедро, а вторая судорожно сжимала бумажный пакет с перевязочным материалом.
Вывод: психосоматическая боль, вызванная к жизни сочетанием резкого всплеска и последующего падения уровня адреналина в крови, физического истощения и эмоционального стресса, который, по-видимому, и повлиял сильнее всего. Шерлок неоднократно замечал, какой напряженной становилась походка Джона после очередных запоев Гарри или когда заканчивались крахом отношения, с которыми он связывал много ожиданий. Похоже, сама природа их сегодняшних приключений оказалась неприемлемой, выведя понятие «может быть опасно» за пределы допустимого. Разумеется, не угроза собственной жизни заставляла Джона сейчас тереть ногу, а страх того, что могло бы случиться с Шерлоком.
Умение подбодрить или успокоить не дается от рождения. До появления в его жизни Джона он искал утешение и уверенность в знании, что предлагала неопровержимая правда. Прикосновение не входило в эту категорию. Нет, он видел, как это проделывают другие: гладят по спине, берут за руку, произносят ласковые слова, но ему и в голову не приходило учиться подобным вещам.
Но потребность Джона, так ярко выраженную в напряженной осанке и склоненной голове, игнорировать было невозможно, и Шерлок приглашающе положил на сиденье руку ладонью вверх. Ему не пришлось долго ждать. Он не успел сделать следующий вдох, как Джон оставил свои попытки справиться со стрессом самостоятельно и крепко сжал его пальцы.
Они молчали: в словах не было необходимости. Да и зачем они были нужны, когда Шерлок мог увидеть так много на родном лице? Одно прикосновение, и они оказались обеими ногами в настоящем: потрясенные, израненные, страдающие от боли, но – живые.
Они оба оставались на своих местах, поодаль друг от друга, если не считать невинного контакта их рук, которое, однако, не было неподвижным соединением, словно звено цепи, но представляло собой нечто изменчивое, обладающее собственной динамикой. Джон рисовал круги на его ладони, словно писал невидимые слова, И Шерлок шевельнулся, прижимая пальцы к струнам играющих под кожей связок и пульсирующим венам. В эту музыку отдаленно, но гармонично вплеталось шуршание шин по асфальту, и на короткое время Шерлок ощутил нечто, похожее на умиротворение.
Автомобиль бесшумно свернул на Бейкер-стрит и остановился у знакомой двери с цифрами 221. Шерлок с неохотой выпустил пальцы Джона и, выбираясь из машины, услышал, как тот тихо благодарит водителя.
Прежде чем он успел задуматься о поиске ключей, входная дверь распахнулась, и наружу вырвался поток мягкого света, заливший тротуар, словно жидкое золото.
– О, Шерлок, – с сочувствием и легким укором произнесла миссис Хадсон, беря его за руку и ведя внутрь. Глаза ее блестели от выступивших слез, и она сморгнула их, сжимая его ладонь.
- Когда тот милый полицейский постучал в дверь, я не знала, что и думать! – Голос ее дрогнул, но она распрямила плечи и плотнее запахнула халат поверх ночной рубашки. – Все эти переделки, куда вы ввязываетесь… - она выпустила его пальцы и шагнула в сторону, позволяя им пройти. – Давайте, идите к себе. Я принесу вам чай – но только в этот раз. – Она слабо улыбнулась, когда Джон вернул ей сумку, причитая над синяком, украшавшим его лицо, а потом, поторапливая их, махнула в сторону лестницы.
Медленно, с трудом они преодолели путь наверх, но шаг через порог был словно пересечение финишной прямой. Шерлок почувствовал, как напряжение покинуло тело, и выдохнул с облегчением, пока его обволакивали родные запахи: химикаты, бумага и чернила, дымок от камина и едва уловимый, неопределяемый аромат Джона. И если друг временами был его верным паладином, но эта квартира представляла собой их крепость. Теперь он, наконец, мог расслабиться.
Теплые пальцы скользнули по шее, когда Джон взялся за воротник пальто, неуверенно медля, прежде чем снять с его плеч тяжелую шерсть. Это простое изменение давления заставило вновь запульсировать синяки и заныть многочисленные порезы. Что бы там не посчитали нужным дать ему в больнице, мощные анальгетики явно не входили в этот список.
- Все еще хочешь принять душ? – поинтересовался Джон и кивнул в ответ на его утвердительное хмыканье. – Хорошо. Сделай воду теплой, а не горячей, и постарайся не намочить укус. Я закрою его пластиковой пленкой. Когда вымоешься, мы наложим повязки, там, где они необходимы, накормим тебя, дадим лекарства, а затем – спать. И не спорь. Я измучен, а ты, наверняка, в десять раз сильнее.
- Что-нибудь еще, доктор?
Джон помотал головой и скрестил руки на груди, губы его скривились в нервной гримасе. Беспокойство висело вокруг него, словно туман, густой и удушающий. Слова здесь были слабым утешением, но существовали и другие способы донести свои мысли, и Шерлок взял Джона за пальцы, вытаскивая их из-под локтя, и потянул за собой ванную.
- Шерлок, что…
- Ты весь пропах больницей и самыми неприглядными лондонскими переулками, - пояснил он, испытывая в глубине души благодарность, что голос его наконец обрел силу. На свете существовало немного вещей, за которые он готов был бороться, но Джон и его благополучие однозначно входили в их число.
Он закрыл дверь, отгораживая их от мира в белых стенах небольшой комнатки, а потом открыл краны.
– Кроме того, я едва могу поднять руки. – Он дернул край футболки, пытаясь не хмуриться от собственной беспомощности, а потом посмотрел Джону в глаза. Тембр его смягчился и стал ниже от наполнивших эмоций. – Ты мне нужен.
И он подразумевал не только сложности с одеждой или мытьем ободранной, поврежденной кожи. Он чувствовал себя потрясенным до самых основ, и это ощущение не имело ничего общего с его физической оболочкой. Идея о том, что Джон не будет находиться рядом, пусть даже всего лишь отделенный тонкой пластиковой шторой, вызывала отвращение.
- Я могу принять душ следом. Тебе нет необходимости... – больно было наблюдать за выражением его лица: Джона явно раздирали противоречия между тем, чего желал он сам – близость и объятия Шерлока – и тем, что, как он думал, требовалось самому Шерлоку – отстраненность и уединение.
Но он ошибался.
- Джон. Я устал и чувствую себя не лучшим образом, но даже на минуту не думай, что я не знаю, чего хочу. – Шерлок шагнул вперед и прижался лбом ко лбу Джона, поморщившись, когда порезы отозвались болью. – Вся эта ночь была бесконечной битвой, так что, прошу тебя, не заставляй меня сражаться еще и за это. Если ты сам не против, то – останься. Все понятно?
Повисла пауза, а потом Джон чуть наклонил голову и скользнул губами по его щеке.
– Так точно, - улыбнувшись, тихо ответил он и осторожно стянул с него футболку, взявшись за низ. – Давай, надо приниматься за дело, пока горячая вода не закончилась.
Аккуратно, не торопясь, они избавлялись от одежды, и каждое движение Джона было полно заботы. Шерлок изучал друга с не меньшим вниманием, морщась при взгляде на синяки и царапины, покрывавшие крепкое тело. Его противник явно дрался всерьез, и Джон отвечал тем же. То, что Дэвид не разделывал тела, не означало, что он был менее жесток и неумолим в стремлении получить свое, и с каждой новой открывшейся его глазам отметиной Шерлок хмурился все сильнее.
- Это все поверхностные повреждения, - сказал Джон, закрывая чем-то повязку на шее Шерлока, чтобы предотвратить попадание воды. Встав под душ, он чуть скривился, когда первые струйки побежали по коже, а потом, приглашая, протянул руку. – Ничего серьезного.
- Дело не в этом. – Шерлок шагнул к нему, придвигаясь плотнее. В итоге они оба оказались под потоком, хотя им и пришлось неудобно склонить головы, чтобы не заливало лица. Места было мало, но Шерлок не мог смириться с мыслью о дистанции между ними. Он всегда рассматривал контакт обнаженных тел только с эротической точки зрения. Однако то, что они разделяли сейчас, дарило ощущение защищенности на самом глубинном уровне: принятие и готовность беречь до конца. Руки Джона обхватили его талию, ладони расположились на относительно непострадавшей пояснице, а сам Шерлок вцепился в Джона, прижимаясь от щек до кончиков пальцев на ногах.
- Господи, я так рад, что ты в безопасности, - тихое признание почти потерялось в шуме воды. Шерлок и вовсе упустил бы его, если бы не прижимался щекой к голове Джона.
- Благодаря тебе. – Он сильнее сжал руки и, повернув голову, провел губами по мокрому лбу. – Увидев тебя в зеркале, я почти решил, что это игра моего воображения. Сон, рожденный разумом в стремлении сохранить рассудок. Я был… - он сглотнул, тщательно подбирая слово, что могло бы наиболее полно выразить его мысль, и хрипло произнес. – Я был в ужасе.
Джон чуть отстранился, выражение лица его было искренним и открытым.
– Не ты один. Когда я осознал, что ты исчез… - Не договорив, он оборвал фразу, а потом потянулся за шампунем Шерлока и, не спрашивая разрешения, принялся намыливать ему голову, тщательно промывая волосы, но стараясь не потревожить болезненных мест. – Не могу даже припомнить, когда последний раз испытывал такой всепоглощающий страх.
Шерлок поднял брови и в безмолвном вопросе коснулся шрама на его плече.
- Даже тогда я знал, что происходит. Знал, каковы мои шансы. В этом был некий элемент контроля над ситуацией. А сегодня ночью я понятия не имел, что делать и куда бежать. В мозгу крутилась только одна мысль – я должен тебя отыскать, и в то же время я этого боялся. – Глаза Джона скользнули по россыпи его синяков и порезов, и он крепко сжал губы, словно реальность была не менее ужасающей, чем то, что он себе представлял в те минуты. – Ты имел полное право на тот ужас. Любой на твоем месте был бы напуган.
- Я боялся не только за себя, - сказал Шерлок, пока Джон с невероятной нежностью и бесконечной осторожностью намыливал его гелем для душа – своим собственным, а не которым всегда пользовался Шерлок. Как будто стремился заменить любой сторонний запах тем, что ассоциировался исключительно с ним, и Шерлок задумался, следует ли считать ненормальным, что он находит успокаивающим подобное стремление утвердить свои права.
Он потянулся и схватил пальцы Джона, поясняя.
– Я не мог перестать думать о Дэвиде, поджидающем тебя, и о том, что он может с тобой сотворить. Я пытался проанализировать весь лабиринт правдоподобных исходов и каждый раз оказывался в тупике. В голове билось только: что случится, если они тебя схватят. – Он дотронулся до синяка на скуле Джона, а потом прижался поцелуем к самой границе штормового фиолетового пятна.
Джон качнулся навстречу ласке, прикрыв глаза и напрягшись всем телом в жажде большего. Шерлок медленно выдавил немного геля на руку и заскользил ладонями по его коже, удаляя налет, оставленный стрессом и потом. Многочисленные собственные раны не давали забыть о себе, и движения его были аккуратными, когда он опустился на корточки, ведя вниз от крепких коленей к подъему стопы, смывая кровь от глубокой ссадины на лодыжке.
Что-то загородило его от льющейся сверху воды, и, подняв голову, он увидел, что Джон оперся предплечьем на стену, закрывая его собой.
– У него не было шансов схватить меня. По крайней мере, надолго, - низко произнес он, проводя пальцами сквозь волосы Шерлока и прослеживая влажные завитки. – Хотя, если бы не Грег…
Джон на долю секунды закрыл глаза, а потом помог Шерлоку подняться на ноги и обхватил ладонями его лицо, заставляя посмотреть в глаза.
– Так не годится. Если мы будем думать о том, что могло бы пойти не так, то сойдем с ума. Мы дома, мы в безопасности, и с нами все будет в порядке. – Он вопросительно поднял брови и с некоторой неуверенностью спросил. – Правда?
Шерлок, склонив голову, потерся кончиком носа о переносицу Джона. Подобрать нужные слова было непосильной задачей: они были слишком точными, чтобы вписаться в тот запутанный рисунок их эмоций, что заполнил крошечную душевую кабину. Он ответил поцелуем, мягким и податливым. Руки очертили тело Джона: изгиб плеч и выступающие тазобедренные кости, обозначая физический контур человека, который своим появлением дал его хаосу столь необходимые границы. Он прикоснулся к преграде шершавых губ, искусанных в волнении этой ночью, и скользнул языком чуть глубже, проводя по беззащитной гладкости внутри.
Им доводилось делить и куда более жаркие поцелуи, глубокие и лихорадочные, но в нынешнем почти невинном касании было нечто напряженное и насыщенное: одно на двоих влажное дыхание и крепко сжимающиеся руки. Он цеплялись друг за друга, скользкие от несмытого геля и текущей воды, которая становилась все прохладнее, но данный факт не привлекал их внимания. Это было преклонение и готовность посвятить себя без остатка, и никогда в жизни Шерлок не чувствовал себя таким драгоценным.
Напряженный член Джона уперся в бедро, и он замер, испытывая одновременно смущение и гордость. Чуть отстранившись, он уже готов был извиниться за собственное отсутствие эрекции: он сейчас слишком устал и измучен болью, чтобы вести речь о чем-либо, кроме простого выражения привязанности.
- Не обращай внимания, - хрипло произнес Джон, прежде чем он успел сказать хоть слово, и с виноватой улыбкой покачал головой. – Я ни на что не рассчитываю. Это просто… - он повел рукой вдоль худощавого, влажно поблескивающего тела Шерлока, прикусил губу и отвел взгляд. А когда снова посмотрел ему в лицо, Шерлок почувствовал, как радостно забилось сердце при виде проблеска счастья в синих глазах – нечто яркое, словно солнечный луч, разорвавший завесу темных туч его настроения и дарящий обещание. Джон отвечал на свой собственный вопрос: с ними все будет в порядке.
- Давай, пора вылезать. Нам еще нужно разобраться кое с чем. – Он указал на порезы: тревожные темные линии на коже Шерлока, а потом выбрался из-под душа, взял полотенце и обмотал его вокруг талии, игнорируя собственное возбуждение. Шерлок едва успел закрутить краны и шагнуть из кабинки, как тут же оказался закутан в мягкую ткань, и Джон принялся заботливо вытирать каждый дюйм его тела с осторожным вниманием, доставляющим Шерлоку неподдельное удовольствие.
Он никогда не любил, чтобы вокруг него суетились, обращаясь, словно с ребенком, стремился физических страданий спрятаться в свою нору, не желая продемонстрировать что-то, похожее на слабость. Но с Джоном все было по-другому: для него раны были не слабостью, а медалью за отвагу и умение выжить. Тот мог со свистом втянуть воздух сквозь зубы, сочувствуя и сопереживая, но держал свое волнение при себе, предпочитая идти путем исцеления, а не переживать об уже пролившейся крови.
Не прошло и нескольких минут, как Шерлок, полностью сухой, натянул свободные пижамные штаны. Джон наскоро вытерся сам и, надев нижнее белье, вышел из ванной. Вернулся он несколько секунд спустя, уже в знакомом махровом халате, с голубым шелком в руках.
– Держи, - он помог Шерлоку одеться, а потом повел его на кухню.
На столе их поджидал заварной чайник, из носика струился пар. Миссис Хадсон оставила для них также тарелку с булочками и кексами, привычным способом выражая свою заботу. Шерлок улыбнулся этому подношению, даже не думая сопротивляться, когда Джон усадил его на стул, а потом сунул в руки намазанную маслом булочку и положил на стол несколько похожих на жемчужины таблеток.
