сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 55 страниц)
- Эй. - Джон провел по его лицу, чуть задержавшись на темных тенях, выделявшихся подобно синякам на бледной коже. Движения были осторожными, словно он прикасался к намокшей папиросной бумаге, что могла легко порваться, обнажая скрытую под ней окровавленную плоть. – Перестань. Просто… - большой палец скользнул по капризно выступающей нижней губе, чтобы тут же смениться легчайшим поцелуем. – Шерлок, о чем бы ты ни думал, немедленно прекрати.
- Расследование… - начал он и замолк, потому что, наверное, следовало сказать, что он думал о Джоне. Что, в некотором роде, так и было, но безотлагательность желания теперь оказалась приправлена осознанием, что взаимное притяжение, испытываемое ими, ничего не меняет. Скорее наоборот, существовал весомый шанс, что оно только осложняет ситуацию, ставя Джона в куда более опасное положение, чем раньше. – Мне нужно… - он взмахнул рукой. – Мне необходимо разобраться с ним. Я не могу…
И он испугался разочарования, что Джон опустит голову и задумается, а правильно ли он поступил, привнеся новый аспект в их отношения. Однако друг вновь напомнил ему, что не стоит строить необоснованных предположений: устремленный на него взгляд был ясным и полным готовности, без тени смущения или сомнений. Похоже, он прекрасно понимал, что именно Шерлок хотел сказать, и не ожидал ничего другого.
Однако в развороте плеч и в голосе, когда он заговорил, было нечто от капитана Ватсона.
– Грег работает над линией Шоу, Молли делает все, что положено, в лаборатории. Расследование может подождать несколько часов. – Он шагнул назад, и у Шерлока вырвался хриплый протестующий звук. Улыбка Джона была невероятно лукавой, сбросив ему разом лет пять и усилив пламя, бушевавшее в его взгляде, которое он постарался чуть притушить, протягивая руку. – Пойдем в кровать?
Шерлок приподнял бровь, что только заставило Джона ухмыльнуться еще шире. Для человека, известного своими похождениями на трех континентах, он восхитительно легко приходил в смущение, судя по вспыхнувшим кончикам ушей и залившей щеки краске.
– Не за этим.
Шерлок не смог скрыть проступившее на лице разочарование. Поцелуи не всегда были неминуемым приглашением к чему-то большему, и он мысленно отругал себя за самонадеянность. Если Джон и правда не хотел продолжения, то тогда он еще хуже понимает его, чем полагал. К счастью, этим сомнениям не суждена была долгая жизнь, поскольку тот притянул его к себе для еще одного жаркого поцелуя прежде, чем низко прошептать:
– О, мы трахнемся, я обещаю.
От грубого словечка, произнесенного мягко, как констатация факта, по телу Шерлока пробежала новая волна дрожи.
- Но не сейчас, - продолжил Джон, глядя ему прямо в глаза. – Потому что когда мы дойдем до этого, я хочу быть уверен, что все твое внимание принадлежит мне, и мне одному. У меня нет ни малейшего желания, чтобы в подобный момент одна половина твоего разума была занята работой, а другая – терзалась размышлениями о том, что может пойти не так. – Он поднял брови, вероятно, надеясь, что Шерлок поймет его хотя бы отчасти. Но Джон, похоже, недооценивал свое мастерство. От поцелуя, словно от брошенного в воду камня, в голове Шерлока разошлись круги, сглаживая как связанные с делом волнения, так и жажду стимуляции, оставляя после себя лишь безмятежные и простые мысли.
И несложная логическая экстраполяция подсказывала, что любая более интенсивная активность полностью отключит его мозг.
Должна ли данная перспектива пугать его? Раньше он боялся именно этого. Любые предыдущие близкие взаимодействия такого рода он вел на расстоянии мысленно вытянутой руки. Отстранялся от унизительных потребностей собственного тела, поднимался над всем происходящим и продолжал думать. С Джоном подобное будет невозможно, и впервые в жизни Шерлок понял, что не хочет даже пытаться удерживать дистанцию.
Теплые пальцы вновь провели по нижним векам, скользнули по височным впадинам и убрали со лба упрямые завитки.
– Сейчас тебе требуется отдых. – Целительное прикосновение задержалось на следах, что усталость – Шерлок знал – оставила на его лице: слишком глубоких, чтобы ласка могла их стереть. – Пара часов, вот все, о чем я прошу.
Джон смотрел на него с неприкрытой надеждой, как человек, приманивающий дикое животное, и Шерлок прикусил язык, сдерживая ответ, который наверняка попадал под категорию «не очень хорошо». Как, как он сможет сейчас заснуть? Единственное, что сдерживало воющее, голодное чудовище текущей загадки от того, чтобы вгрызться в его мозг, был неумолимый жар Джона. А это означало сменить когтящее и раздирающее его отчаяние на пламя иной, но не менее беспощадной потребности.
Джон наблюдал за ним с тщательно усмиряемым вожделением, удерживаемым в узде мягким сиянием неподдельной заботы. С тем, что раньше пряталось под маской дружбы, а сегодня раскрылось со всей силой, без остатка. Не просто страсть, не мимолетное желание тела. И подобную глубину эмоций, храбро выложенную напоказ, отрицать было невозможно: маяк, что призывал Шерлока довериться.
Он молча повиновался, скользнул ладонью по закрытому шерстью предплечью Джона и, переплетя их пальцы, позволил отвести себя в спальню, с трудом переставляя ослабевшие ноги. Он все еще чувствовал себя онемевшим и несколько выпавшим из реальности: слишком глубоко проник ледяной ужас мысли об уходе Джона. И только невинное соприкосновение их рук служило ему подобием якоря. Странное ощущение, любящее соединение, что захватило все его сознание: мечта, воплотившаяся в жизнь.
А если бы это и в самом деле оказался сон, то Шерлок с радостью готов был никогда не просыпаться.
Так и не застеленная кровать ждала их, одеяло, отброшенное Джоном, волнами закрывало часть матраса - неужели это случилось всего лишь несколько часов назад? Ласковое движение подтолкнуло его к мягкому уюту, и на одно пугающее мгновение Шерлоку показалось, что Джон собирается уйти. Одиночество станет его гибелью, позволив ревущему урагану мыслей и страхов вновь обрушиться на него. Однако Джон закрыл дверь с подчеркнутым щелчком, запечатывая их внутри.
- Все хорошо?
Шерлок кивнул, отчаянно желая потянуться и прикоснуться, но не зная, где сейчас пролегают границы между ними. Их движение вперед по этой дороге было далеко от обычного. Он привык к быстрому облегчению физической потребности – краткая вспышка наслаждения, исчезавшая из памяти в течение часа, как несущественное событие. Однако ничего такого не входило в ближайшие планы Джона, и Шерлок обнаружил, что смотрит на своего – соседа? партнера? любовника? – в ожидании подсказки.
Кольца штор проскребли по карнизу, когда Джон принялся за работу с методичностью человека армейской выучки. Он отгораживал их от мира: солдат, возводящий защитные стены, - и взглянул через плечо на Шерлока, когда тот констатировал очевидное:
- Я не устал, – и, нахмурившись, пояснил. – Не уверен, что смогу заснуть, даже если попытаюсь.
- Ты и не обязан, но готов поспорить, что стоит тебе лечь, как поменяешь свое мнение. – Джон изучающе посмотрел на него с мягким выражением лица и немного изумленной улыбкой, словно на этот раз он вдруг оказался тем, кто знал все ответы. – Ты не спал вот уже… - покачав головой, он продолжил, – даже не знаю, сколько времени. Последние сутки ты провел либо в заботе обо мне, либо раздирая себя на части в попытке разобраться с расследованием, а потом… - он повел плечами, подразумевая главный конфликт этого дня, выматывающий уже сам по себе.
- Давай представим, что ты поступишь как всегда. Будешь бодрствовать, выжимая себя до последней капли в стремлении определить убийцу. Как думаешь, ты и в самом деле справишься с этой задачей или же просто потратишь время, стараясь прошибить головой ментальный блок?
Разум Шерлока ворочался медленно и тяжело, словно увязнув в болоте треволнений этого вечера. Даже сформулировать предложение казалось непомерным усилием, и слабый протест замер на губах. Возможно, в словах Джона есть доля правды. Его нынешнее состояние ничем не напоминало обычную, заостренную ясность, что ощущал он после нескольких дней без сна. Скорее оно походило на грязные сточные воды, таящие угрозу и еще сильнее затемнявшие перспективу.
Джон скрестил руки на груди и шагнул к Шерлоку, упрямо выставив подбородок.
– Недавно ты готов был перечеркнуть два года воздержания ради того, чтобы вычислить преступника. – В голосе его не было осуждения, но там проскользнула боль, и Шерлок усилием воли сдержал дрожь. – Рассматривай это как альтернативный наркотик. Нейрохимическую манипуляцию для улучшения мыслительного процесса.
- Сон не помогает мне думать.
- Откуда ты знаешь? – Джон сделал шаг назад, стянул свитер и принялся расстегивать рубашку. – Когда последний раз ты пробовал?
Шерлок не ответил, поглощенный рассматриванием Джона, изучая подсказки, что давало его тело, и пытаясь их расшифровать. Джон настаивал, что Шерлок измучен, но на него произошедшее повлияло не меньше. Он явно старался перенести вес на одну сторону, на здоровую ногу, пока снимал рубашку, а потом и джинсы, оставшись в итоге в одних боксерах. Это была удивительно привлекательная картина – захватывающая и впечатляющая. Но, хотя глаза Джона и были ясными, в уголках их таились усталость и напряжение. Несложно представить, какой шквал противоречивых эмоций обрушился на него за последние несколько часов: пусть не до конца, но сродни тому, что пришлось испытать самому Шерлоку.
Детектив считал сон в то время, когда следует полностью сосредоточиться на работе, непозволительной роскошью, но ради Джона он готов был пойти на многое. Если он останется бодрствовать, меряя шагами гостиную и перебирая в уме все те же старые факты, то Джон поступит точно так же. И они вымотают себя до предела: невольники крестового похода за правдой.
Возможно, в любой другой ситуации это оказалось бы приемлемо, но Джону нужно быть отдохнувшим и собранным, когда они вернутся в «Изо». На Бейкер-стрит они в безопасности, но в клубе – нет. И если Джон не будет находиться в своей наилучшей форме, то может стать слишком легкой добычей.
И как только он это осознал, принять решение оказалось просто. Непослушными пальцами Шерлок расстегнул рубашку и стряхнул ее с плеч, а потом снял ботинки и брюки. Он чувствовал, как скользит по его телу взгляд Джона, полный подспудного огня, что не могла притушить даже их общая усталость. Следуя его примеру, Шерлок остался в нижнем белье – жалкий барьер обманчивого целомудрия, - сел на край кровати, стянул носки и провел руками по волосам.
Он не услышал, как шагнул ближе Джон, даже не заметил, как просел под его весом матрас, пока умелые пальцы на спине не заставили его задержать дыхание. Ладони Джона скользнули вниз, отсчитывая каждый позвонок, а потом разошлись в стороны, разглаживая натруженные мускулы движением достаточно уверенным, чтобы не было щекотно, и слишком смелым, чтобы считать его застенчивым.
Джон устроился на коленях позади него – не самая лучшая позиция для его ноги. От ощущения близости широкой груди по нервам Шерлока, казалось, пробежал дрожащий свет. Но Джон не придвинулся, не вторгся в его личное пространство. Не прижался к нему, требуя внимания. Вместо этого он полностью отдался своему делу, словно ничто в мире не имело значения, кроме точек соприкосновения между ними.
Действия его были немного неуверенными, пока Шерлок не выпрямился, потягиваясь, словно кот на солнышке. Чуть отклонившись назад, он позволил себе раствориться в ощущении, когда полностью вверяешь себя чужим рукам. И речь шла не об обольщении, несмотря на никуда не девшиеся легчайшие намеки. Происходящее было бескорыстным и самоотверженным, как и сам Джон, и Шерлок вздрогнул от осознания силы направленной на него заботы.
С каждым умелым, размашистым движением Джон заставлял сильнее расслабиться сведенные спазмами мышцы, изгоняя хитросплетения стресса с ласковым усердием. Каждое скольжение его ладоней уменьшало высокое, нервное гудение внутреннего напряжения, пронзительный звон затихал, пока не растекся, резонируя, вниз по животу, посылая жаркие волны вдоль бедер. Голова по-прежнему казалось тяжелой, но это ощущение смягчилось, перестало быть пыточной камерой, о стены которой ему суждено было разбиться в попытке вырваться на волю, и превратилось в уютный кокон.
Тело действовало без участия разума, когда руки потянулись и принялись в такт водить по ногам за его спиной: упругие крепкие мускулы под покрытой мягкими волосками кожей. Шерлок нащупал край нижнего белья: заманчивая хлопковая граница, вдоль которой он последовал кончиком пальца, и едва заметил, что Джон прекратил массаж и напрягся, стоило ему скользнуть по чувствительной внутренней поверхности бедра.
- Так… - раздался дрожащий, восхитительный стон, и Джон склонил голову, опалив дыханием его шею. – Так точно никто не расслабится.
- Расслабляться – это скучно, - со смешком ответил Шерлок, которому даже не нужно было смотреть вниз, чтобы подтвердить правоту услышанного. Тонкий шелк его боксеров не мог скрыть набухающую под ними выпуклость, и у него перехватило горло, когда пальцы Джона очертили его ребра и пробежались, словно играя, по плоскому животу, завлекая и маня. – Ты поменял свое мнение? Похоже, ты больше не настаиваешь на сне.
Раздавшийся в ответ низкий звук не особо походил на согласие, но то, как по-хозяйски сжались обхватывавшие его руки, позволяло предположить, что отдых уступил верхнюю строчку в списке приоритетов Джона, чье тело было теплой, надежной стеной позади Шерлока, а ответный интерес прижимался, твердо и беззастенчиво, к спине.
И это стало катализатором: одно-единственное ощущение, заострившее мечтательный, похожий на сон, туман до клинка неумолимой потребности, который пронзил Шерлока насквозь, заставляя откинуть голову Джону на плечо, пока тот прижался уверенными жаркими губами к его шее. От легких покусываний по нервам пробежал огонь, но недовольное ворчание сменилось жалобным стоном, когда пальцы Джона скользнули, поглаживая, к паху.
Руки Шерлока судорожно двигались, хватая за колени и бедра: недостаточно, совершенно недостаточно. Ему хотелось проследить каждый дюйм и запечатлеть в памяти вечным атласом ландшафта Джона. Потерпев неудачу в этом, он страстно захотел повторить его действия, почувствовать в ладонях тяжелый вес напряженного члена и выпустить на волю призрачное сияние, что угрожало полностью остановить любые мыслительные процессы.
Он схватил Джона за запястье, игнорируя хриплый стон протеста, что того лишили законного приза. Это ненадолго, и скользя губами вдоль предплечья, Шерлок заставил его опуститься на матрас. Проведя языком вдоль бицепса, он принялся изучать на вкус разветвленную, восхитительную паутину шрама – запутанную и уникальную.
Почувствовав пальцы в своих волосах, Шерлок издал предупреждающее недовольное рычание. Остальные его любовники полагали, что волнистые завитки просто созданы для того, чтобы за них дергать, а он терпеть этого не мог: неприятно и унизительно. Однако Джон даже не пробовал потянуть в бессмысленной попытке доминирования. Он гладил и почесывал, и ресницы Шерлока задрожали в неожиданном экстазе. Подчинившись ласковому руководству Джона он, сам не заметив как, поднял голову, позволяя тому вовлечь его в жадный, жаркий поцелуй. Влажный, немного неуклюжий и великолепный. Мышцы Шерлока напряглись, нервы зазвенели, и затихающий в мозгу шторм отступил окончательно под напором бури, что угрожала охватить его тело.
Руки быстро скользнули вдоль боков Джона и крепко вцепились в бедра, толчками притягивая к себе в опьяняющем ритме и напоминая о танце в «Изо». Только сейчас единственным аккомпанементом были бешеный перестук их сердец, шелест дыхания и сдавленные, полузадушенные звуки, что срывались с губ.
Усилившееся давление раздуло пламя, и Джон прервал поцелуй, прохрипев со стоном:
- О Господи, Шерлок! Вот так. Не… не останавливайся, – и, обхватив ладонями его ягодицы, прижал сильнее к себе.
Задыхаясь, они продолжали тереться друг о друга: сухой жар и твердость, завораживающие и распаляющие. В этом было что-то животное и непристойное, но впервые в жизни Шерлоку было плевать на то, как он выглядит со стороны. Все его мысли сосредоточились на человеке под ним, на их взаимном вожделении, а не на акте из серии «отдать и получить».
Джон осыпал поцелуями приоткрытых губ его шею, плечи, челюсть, щеки – куда только мог дотянуться, и Шерлок с готовностью возвращал их, открываясь без остатка.
Он протестующе выдохнул, когда Джон уперся ступней в матрас и перевернул их так, чтобы они оказались на боку лицом к лицу. Но, несмотря на всю неуклюжесть этого перемещения, они не потеряли контакта: рты, пальцы, ладони, переплетение рук и головокружительная, гулкая пульсация сердец, прижатых друг к другу так близко, как только возможно. Ощущения были чрезмерными, накрывающими с головой и в то же время недостаточными.
