сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 55 страниц)
Логика его была сомнительной и извращенной; большинство людей сочло бы ее вывернутой наизнанку, но Джон вновь напомнил себе, что друг всегда готов был пойти на что угодно для достижения требуемого результата. Он с завидной регулярностью нарушал закон ради получения необходимых улик, и прием кокаина, по крайне мере, с точки зрения самого Шерлока, от этого ничем не отличался. Всего лишь средство, что вело к желаемой цели, уничтожив которое, он, по его мнению, пожертвовал благополучием Джона.
- Идиот, - произнес он едва слышно, но Шерлок тут же напрягся, и Джон поспешил объяснить. – Ты сидел за этим самым столом, близко к срыву, как никогда – и остановился. А теперь, вместо того, чтобы гордиться, что поступил правильно, винишь себя, как будто все, что может случиться со мной – твоя вина.
- Моя, если я мог это предотвратить!
- Ты и так можешь! – Джон в отчаянии взлохматил волосы, желая найти верные слова, что пробились бы сквозь стену этих ложных убеждений. – Не нужны тебе наркотики, чтобы поймать убийцу, и не нужно сажать его за решетку, чтобы сохранить мне жизнь. Я не беспомощен, и никогда таким не был.
- Ты забываешь о прошлой ночи, - возразил Шерлок, упрямо выставив подбородок. – Ты шел за мной, как агнец на заклание, и даже не помнишь… - он оборвал фразу, тряхнул головой и переступил с ноги на ногу. – И точно так же, не задумываясь, пошел бы за любым незнакомцем навстречу собственной смерти.
- Но этого не случилось. Ты смог уберечь меня, и безо всякого кокаина, - Джон всплеснул руками. – Как ты не понимаешь? Тебе он не нужен. Ни сейчас, ни потом. Ты считаешь, что он сделает тебя лучше, ярче – но он только делает тебя уязвимым. Ты думаешь, что без него не сможешь во всем разобраться, но это не так.
- Тогда почему я не могу найти ответ? – спросил Шерлок, по-прежнему не отворачиваясь от окна. – Море информации – и до сих пор ничего! – Он склонил голову, плечи его бессильно опустились, как будто на них легла неподъемная тяжесть. – То, что передал Шоу, могло указать мне путь.
- А кто поручится, что он правильный? – Джон с шумом втянул воздух и заговорил тише. – Но даже если и так, если бы убийца был пойман уже через час, как же быть со следующим расследованием? – он умолк. Вот в чем была настоящая проблема. Оступившись однажды, Шерлок не только уничтожит с таким трудом достигнутый прогресс, он сделает первый ход в партии, которая неизбежно закончится его поражением. – И тем, что будет за ним? Ты будешь тянуться к кокаину снова и снова, когда окажешься в тупике, когда тебя подведет дедукция, пока не превратишься в инвалида, который уже не может без этого костыля. Никто не начинает колоться, собираясь стать наркоманом, но именно так оно и случается.
Он понимал, что говорит очевидные вещи, ведь друг уже однажды проходил через зависимость. И пусть Джон не видел этого своими глазами, несложно было представить того Шерлока: неимоверно исхудавшего, похожего на обтянутый кожей скелет, обессиленного и истощенного, несмотря на ярко горящие энтузиазмом глаза, и говорящего со скоростью пулеметной очереди, как будто отпущенное ему время вот-вот подойдет к концу – что, в общем-то, так и было. По крайней мере, именно о таких впечатлениях как-то поведал Грег после пары кружек пива.
От этого видения - Шерлок, распростершийся на диване в какой-нибудь грязной берлоге, зрачки затопили всю радужку, распадающееся тело и разум на грани полного исчезновения – стиснуло сердце.
- Пожалуйста, не… - прохрипел Джон и неловко откашлялся. – Не поступай так с собой.
И плевать, если слова его звучат, словно просьба о милостыни. Он готов встать перед другом на колени и умолять, если потребуется. Ведь тот ошибся кое в чем еще. Шерлок был твердо уверен, что Джон уйдет, а сам Джон вовсе не был убежден, что сможет это сделать. Подобная задача была ему не по силам. Ярость, разочарование, ссоры, скандалы – несомненно. Но покинуть Бейкер-стрит?
Нет. Все было бы совсем не так.
С самой первой встречи он ощущал нечто – связь, которую не мог ни постичь, ни проигнорировать. Именно здесь, рядом с Шерлоком, - его место, и Джон готов сражаться за то, что есть между ними, с чем и кем угодно. С наркобаронами, убийцами… или со склонностью Шерлока к саморазрушению.
На мгновение он задумался – а стоит ли озвучивать пришедшее к нему осознание? В конце концов, именно мысль об уходе Джона с Бейкер-стрит остановила руку Шерлока. И если данная угроза исчезнет, то найдется ли что-то, способное помешать Шерлоку немедленно кинуться на поиски того средства, что казалось ему столь необходимым для спасения Джона от ужасной участи остальных жертв?
Вряд ли. Сама идея, что сейчас ему остается только верить в благополучный исход, пугала, но Джон понимал, что другого пути нет. Мысль о том, что Шерлок допускал вероятность его ухода, причиняла физическую боль: для Джона подобный поступок был равносилен предательству. Необходимо было развеять это ложное убеждение. И потом, Шерлок выполнил его просьбу, рассказав жестокую правду. Разве не должен Джон ответить ему тем же?
- Знаешь, я бы не съехал, - произнес он, обращаясь к напряженной спине друга. – Не оставил бы тебя, если бы, вернувшись домой, обнаружил, что ты снова на игле.
Шерлок самую чуточку повернул голову, демонстрируя внимание, и теперь Джон мог видеть его понурый профиль на фоне окна.
- Возможно, не сразу. Ты крайне серьезно относишься к клятве Гиппократа. Вероятно, ты бы задержался здесь настолько, сколько необходимо, чтобы увериться, что со мной все будет в порядке, но затем все равно поступил бы как любой здравомыслящий человек.
Он посмотрел на Джона через плечо, а затем развернулся всем корпусом и скрестил руки на груди в защитном, отгораживающемся жесте. И осознание поражения по-прежнему тяжелым грузом лежало на его чертах.
- Ты никогда не скрывал своего отношения к наркомании. Тебе противна мысль о зависимости, всякий раз, когда ты говоришь с сестрой, заметна тщательно скрываемая неприязнь. Это… - он указал на стол, намекая на то, что Джон оттуда убрал. – Это не просто пошатнет хорошее отношение ко мне, а перевесит его полностью. Ты перестанешь считать меня «поразительным», достойным восхищения и твоего общества. Так объясни мне, какая такая причина могла бы заставить тебя остаться?
По телу пробежала мелкая дрожь. Прежний Шерлок наполнил бы эту фразу холодным превосходством, но сейчас в ней слышалась ранимость – как будто друг просил доказать ему, что ошибается, дать ему существенный довод, на который можно опереться. Каким бы нелестным и поспешным ни был его вывод, базировался он не на логике, а на страхе, и на мгновение Джон позволил себе задуматься: через что же пришлось пройти в жизни Шерлоку, если он так уверен, что его могут ценить лишь за блестящий разум?
Что он мог ответить? На языке вертелись сотни слов, но вряд ли Шерлок посчитает их стоящими рассмотрения. Все, что было сказано с того самого момента, как Джон продемонстрировал шприц, казалось, до сих пор висело в воздухе, но вот только никак не повлияло на ситуацию. Шерлок, похоже, по-прежнему не соглашался признать, что наркотик ему без надобности, а Джон был все так же твердо убежден, что он ошибается. Замкнутый круг.
Но вот это… его объяснение следовало донести до друга во что бы то ни стало. Пусть Джон не был гением, он прекрасно понимал, какую роль может сыграть осознание, что ты кому-то нужен. Весь целиком – разум, тело, личность, что его занимает. Оно могло дать человеку силы, о которых он даже не подозревал, и вселить уверенность, где иначе нашлось бы место лишь отчаянию.
И сейчас в этом нуждались они оба.
Когда он шагнул вперед и обхватил лицо Шерлока ладонями, движения его были четкими и решительными, без намека на дрожь. Тот же самый жест, что и на лестнице, но в этот раз пульс их бился в унисон. От его прикосновения ритм крови под пальцами ускорился, словно от испуга, однако Шерлок не пытался отстраниться. Он замер, как будто боясь, что любое движение, слово, сдавленный вздох – заставят Джона отступить.
И если бы не смутное ощущение, что дальнейшее неотвратимо, быть может, он бы так и сделал. Внутри порхали десятки потревоженных мотыльков, сердце колотилось где-то в горле. Джон медленно потянулся вверх, стирая последние, разделявшие его с Шерлоком дюймы, и прижался ртом к мягким губам.
Его трясло, как в лихорадке, от усилий не дать осторожной ласке перерасти в нечто большее, настойчиво рвавшееся наружу. Он не хотел вынуждать Шерлока ответить на поцелуй, но ему требовалось ясно донести свою мысль. Надо, чтобы Шерлок понял - не важно, взаимны чувства или нет – он останется рядом, если только ему не укажут на дверь: не из-за вожделения и не из жалости, но по причине куда более глубокой, которую сам не мог пока облечь в слова.
Шерлок не отшатнулся, но губы его остались неподвижны, так что Джон шагнул назад и чуть ссутулился, подняв брови и отведя глаза.
- Вот поэтому я бы и не ушел, - тихо произнес он, не осмеливаясь поднять взгляд. Он не жалел о своем поступке, но и слышать, как Шерлок отмахнется от него или же вновь выстроит вокруг себя стену деланного отчуждения, не хотелось.
А он ожидал именно этого, отговорок и неловкости, словно предчувствуя их в повисшей меж ними напряженной тишине. Шерлок дышал неровно и быстро, как будто все несказанные слова переполняли грудь и толкались на языке.
- Джон…
Прозвучавший голос был полон тепла, а не арктического холода, а затем раздался шорох одежды, и Шерлок сделал шаг. Казалось, он вдруг ожил, словно спало заклятие оцепенения, а затем длинные пальцы легли на бедра. Джон посмотрел ему в глаза и едва не задохнулся, потому что из них, наконец, исчез мрак, словно тяжелые тучи разошлись, явив прежнее лунное сияние. Все их внимание, напряженное и жаркое, было направлено исключительно на него, когда Шерлок наклонил голову и возвратил поцелуй, который, как Джон опасался, был сорван без спроса.
Но в этом ответном прикосновении содержалось куда больше, нежели призрачный намек на взаимность. Не только Джон сегодня открыл свое сердце, и от этого осознания завибрировали нервы. В тот, первый раз он не осмелился разомкнуть губы, однако сейчас хватило одного несмелого движения языка, чтобы отбросить колебания. И не обращая внимания на сохранившийся привкус сигаретного дыма, он вцепился в рубашку Шерлока и крепко прижал его к себе, полностью отдаваясь этому человеку и его великолепному, опасному безумию.
Сомнения и стресс никуда не делись. Жизнь – не сказка, поцелуй не мог исправить все, как по волшебству, и, тем не менее, он давал почву под ногами. Признание: что бы ни ждало их дальше, у них есть, за что сражаться помимо платонической дружбы.
И после бесконечных, казалось, разговоров в бесплодных попытках достучаться друг до друга, впереди забрезжила надежда.
========== Глава 12 ==========
Он всегда что-то упускал.
Шерлок был уверен в том, как все обернется – убежден в уходе Джона – но только теперь осознал всю глубину своей ошибки. Казалось очевидным, что угроза появления в их жизни кокаина, вне зависимости от стоящей за его использованием мотивации, станет последней каплей, что оттолкнет друга. Но сейчас пришло понимание, что чувства, испытываемые к нему Джоном, вместо неустойчивых весов, на одной чаше которых лежало восхищение, и чей баланс так легко было нарушить, являлись монументом, незыблемым в своем основании. Время и события могли оставить на нем следы, но не было на свете силы, способной его разрушить.
Бушующее море его эмоций – страх, отвращение к самому себе, непривычный груз сомнений – отступило. Пусть шторм по-прежнему неистовствует вокруг, Шерлок оказался в безопасности безмятежного спокойствия глаза этой бури. Крепкое тело Джона было его скалой и спасением, от которого по телу растекалось благодатное тепло, не давая холодным тискам ужаса сомкнуться вновь.
Осторожно, словно боясь, что видение, в котором он обнаружил себя, растает, Шерлок коснулся языком твердого очерка рта, будто украдкой пробуя на вкус. На этот раз не было отголосков пива, ни малейшего намека, что Джон находится под влиянием искусственных препаратов. Это был он сам, бесстрашный и уверенный, и он приоткрыл губы с задыхающимся стоном, приглашая Шерлока внутрь.
Они цеплялись друг за друга, словно потерпевшие кораблекрушение. Дрожащие руки не скользили по его телу, только пальцы судорожно сжимались на шерсти брюк и хлопке рубашки, наверняка оставляя на тонких тканях неразглаживаемые складки. Джон держался за него так, будто боялся, что Шерлока кто-то вырвет из его объятий, но, несмотря на всю силу этого обхвата, губы его двигались почти благоговейно: молчаливая благодарность, говорящая куда больше всяких слов, и Шерлок с радостью растворился в этом послании. Он проник языком за барьер зубов Джона, наслаждаясь таившимся там вкусом, влажным и интимным, и тот отозвался без промедления.
Шерлок отстранился, только когда потребность в глотке воздуха стало невозможно игнорировать, но жадный вдох его тут же прервался и задрожал, стоило Джону прижаться губами к его челюсти и впадинке под ней. Под нежностью этих прикосновений пульсировал настойчивый голод, головокружительный намек на того Джона, что он целовал прошлой ночью: неудержимого и первобытного в своем стремлении. Но самоограничение ощущалось в его звенящих от напряжения мышцах и в почти молитвенном движении рта.
Проведя ладонями по плечам, Шерлок нежно, но настойчиво положил пальцы на крепкую шею, заставляя его вновь поднять голову, и тот повиновался, вздрагивая от дразнящего скольжения губ.
Поначалу это был всего лишь шепот одного на двоих дыхания и томления, но даже если у Шерлока хватило бы сил остановиться, то Джон вряд ли бы ему позволил. Он поднялся на цыпочки, слегка прихватывая зубами горящую от ощущений кожу, а потом приник к его рту, словно к единственному источнику, что требовался ему для существования.
Шерлок даже не заметил, как их тела крепче прижались друг к другу, сознание витало слишком далеко. Все его бытие оказалось полностью поглощено происходящим, погруженное в блаженное спокойствие и отрешенность присутствием Джона. В голове не осталось места ни для чего, кроме обещания наслаждения, что разрасталось в груди и жаром разливалось в паху, заставляя вибрировать мышцы, подниматься дыбом волоски на руках, а соски – выступать твердыми горошинами под гладкой тканью рубашки.
Ему всегда казалось, что если такой момент и наступит в его жизни, то это будет ураган вожделения. Однако в накрывшем их стремительном потоке страсти не было ни спешки, ни суеты – не накатившая, чтобы тут же отхлынуть, волна, а постоянный жар, что уже принялся прорезать его сердце вечными каньонами. Он мог бы стоять так часами, изучая уникальную сущность Джона и купаясь в его близости. С ним никогда раньше такого не случалось. В прошлом в ходе любых подобных взаимодействий поцелуи – чрезвычайно скучное, по мнению Шерлока, занятие – быстро сменялись горизонтальным положением.
Однако не было ничего скучного в соприкосновении умелого языка Джона с его языком. Больше, чем прелюдия – больше, чем настройка инструментов – полноценная симфония, и Шерлок растворился в ее мелодии.
Они чуть отстранились, раскрасневшиеся, с припухшими губами, но тела по-прежнему оставались крепко прижатыми друг к другу, и у Шерлока закружилась голова. Джон потерся кончиком носа о его нос – нежная ласка, пока между ними сплеталось прерывистое дыхание, страстное и в чем-то непристойное. Глаза Джона потемнели, и любой намек на сталь растаял в их насыщенной глубине.
- Ты не уйдешь? – голос прозвучал хрипло, непохоже на его обычный тембр, и Шерлок, эмоционально полностью вымотанный, практически повис на крепких плечах Джона.
Тот ласково обхватил ладонью его лицо, проводя большим пальцем по выступающей скуле, словно стремясь запечатлеть там свое имя в знак вечного обладания.
- Я не уйду.
Шерлок закрыл глаза, наслаждаясь облегчением, что мягким пухом заскользило вниз по телу. Подобно зимнему снегопаду, оно было густым и неотвратимым, накрывая с головой и перехватывая горло.
Он чувствовал, как под его руками вздрагивает Джон: легкая вибрация, причину которой Шерлок не мог понять. Возможно, друг боялся, что теперь, без неминуемой угрозы их расставания, Шерлок последует своему первоначальному плану. Неужели он не осознавал, что безрассудной храбростью своих действий только сильнее привязал к себе? Какие бы обязательства ни были произнесены, будь то простое обещание или брачный обет, цена, которую придется заплатить за их нарушение, окажется выше, чем он сможет выдержать. Он не давал клятвы не прикасаться больше к наркотикам, но ведь его поведение говорило куда громче любых слов, что он мог бы озвучить.
Нет, он уже даже не рассматривал кокаин как возможный путь, но нависшая над Джоном опасность никуда не делась.
