355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владислав Покровский » Курьер. Дилогия (СИ) » Текст книги (страница 6)
Курьер. Дилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 11 мая 2018, 10:30

Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"


Автор книги: Владислав Покровский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 61 страниц)

   – Кто и каковы данные активатора? – я резко перебил этого мямлика, мысли мои понеслись со скоростью горной реки, я вспоминал, кого из ребят видел на фирме, на тренировках, а кого – нет.

   – Побережный Станислав Викторович, – выдохнул он, – а вот данные активатора... Похоже он заблокировал сигнал, мы не можем отследить ни один датчик, а компьютер и медкомплект вообще молчат и...

   – Побережный!.. – я стиснул зубы от злости и застонал... Опять этот придурок возомнил себя бессмертным и развлекается как хочет. Не щадит он свой организм, а всё потому, что дырок в голове слишком много и самым лучшим себя считает... Идиот клинический!

   – Он ничего не заблокировал, – пояснил я резко и отрывисто, мысли приняли одно направление и понеслись вперёд: надо вытаскивать его; но как; откуда?! – Медкомплектом он не пользуется и никогда его не укомплектовывает, компьютер активатора он самостоятельно модифицировал так, что тот завязан на его центральную нервную систему и при её отключении, естественно, не отвечает. Что с ним, не известно?

   – Не известно! – в отчаянии крикнул Ущучин. – Активатор не отвечает, компьютер заблокирован, конста?нт-сигнал изменился! Кроме модуляции констант-сигнала у нас вообще больше нет никаких данных, а её изменение – это стопроцентная гарантия того, что он при смерти! – он прерывисто вздохнул.

   – Товарищ Преображенский, – продолжил он, немного успокоившись, – вы один из немногих, кто сейчас на фирме, у вас везде самые высокие показатели и хорошие рекомендации... Я здесь по личной инициативе Зизольдия Гурабановича! Требуют вытащить Побережного!..

   – У меня только что тренировка закончилась, – я поморщился от его чересчур усердных воплей да и от упоминания имени Капитошкина. – Если вы не знаете, Бенедикт Харитонович, то согласно Устава фирмы, раздел "Права и обязанности сотрудников особой службы доставки" статьи 1-17, мне, как и всем остальным курьерам, запрещено совершать временно?й прыжок сразу же после тренировок, потому что это может иметь летальный исход, – я говорил сухо и чётко, будучи прекрасно осведомлённым о своих правах. – Вы с этими статьями знакомы? И если да, то почему в таком случае ко мне обращаетесь? Вам же известно расписание спец-тренировок на фирме, для каждого курьера оно отдельное...

   Потоптавшись на месте, Ущучин печально вздохнул и полез за пазуху.

   – В соответствии со статьёй 61 Устава фирмы "О возникновении форс-мажорных обстоятельствах" вы обязаны невзирая ни на что подчиниться приказу начальства в том случае, если он выражен в письменной форме и закреплён соответствующими печатями и подписями вышестоящих лиц.

   Договаривая, он извлёк из-за пазухи сложенный лист бумаги, развернул его у меня перед носом, и я увидел и успел прочитать текст приказа, рассмотреть подписи и обнюхать печать. Интересно, когда же это успел сделать Капитошкин? Ничего себе, даже подпись Директора есть!.. Впрочем, когда ему вожжа под хвост попадает, что бывает крайне редко, он способен на чудеса, а уж сегодня вожжа выпала весьма крупная. Если честно, мне очень не хотелось бежать и вытаскивать этого шизанутого Побережного из случившейся передряги, и дело было не только в не законченной тренировке и не в пунктах Устава, и не в медицинских деталях, просто я терпеть не мог этого хамоватого выскочку, который мнил из себя неизвестно кого... Поэтому я и выпендривался и тянул время, в глубине души надеясь, что не успею к звёздному моменту спасения его тушки, хотя за любым другим даже не самым знакомым сотрудником я бы нырнул в темпоральный поток без каких-либо колебаний, я не исповедую правило "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих". Приказ этот чёртов... И чего я вспомнил об Уставе? Хотя... Ладно, хрен с тобой, Побережный, будем тебя вытаскивать, авось в Чистилище мне потом зачтут это при вынесении приговора.

   – Я Устав знаю получше вашего, товарищ Андрей, – произнёс Ущучин гаденько, удостоверившись, что я всё увидел и понял. – А вообще... Я очень многое понимаю, что творится сейчас на фирме, поэтому... Поэтому я прошу тебя: Побережный сын одного из наших крупнейших инвесторов. Если он погибнет, то инвестиции сократятся, а вслед за этим в целях минимизации расходов повалит поток тотальных сокращений, которые наверняка коснутся и сотрудников особого отдела доставки. Каков папашка, таков и сыночек... Его отца предупреждали об условиях работы сына, но, сам понимаешь, кто это слушает?! Андрей, пожалуйста!.. Его надо...

   – Всё, всё! Я понял! – я оборвал его и тяжело вздохнул. Потом посмотрел в глаза Ущучину и коротко кивнул.

   Иногда я просто ненавижу свою работу!

   – Приказ этот лучше уничтожить, – крикнул я, пулей выскакивая из тренировочного зала, – не стоит создавать прецедентов!

   Боковым зрением я отметил, что Ущучин согласно кивнул.

   И завертелось, закружилось... Из зала я скакнул прямиком в душевую, где меня пошвыряли от стенки к стенке струи то раскалённой, то, наоборот, ледяной воды. Выйдя оттуда весь побитый, я очередным недобрым словом помянул Капитошкина, который не захотел приобретать новый силовой агрегат для душевой, а заставил одного из наших уборщиков – дядю Иоганнеса – починить старый. Починить-то его починили, а вот отрегулировать его наш дипломированный уборщик не смог. Теперь в душевую заходили как в казино, не зная, что выпадет: сногсшибательный в прямом смысле слова огненный кулак воды прямиком в грудь или же еле заметное капанье почти что невидимой ледяной струйки.

   Из душевой я сразу же нырнул в раздевалку, две минуты грохотания стальными бронедверцами личных ящиков и вот я уже готов хоть на Луну, хоть в прочие места и даже туда, где не светит солнце. Активатор на руках блестит, начищенный и отполированный, заряжен, медкомплект полон (в отличие от безумца Побережного я о своём здоровье пекусь), однако, судя по солидному весу этой чудо-игрушки, туда что-то ещё установлено помимо стандартного набора боевых и метательных ножей и "конвертера". Интересно, что? Я посмотрел повнимательнее, покрутил кистями рук, однако под пластинами ничего такого особого не заметил, а что же тогда мне в него запихнули? Зачем мне лишний вес добавили? Ох, как же я не люблю, когда меня не посвящают в детали!

   Ну ладно, сомнения прочь! Сейчас к Грэю за информацией, может заодно и выясню, что мне в активатор сунули, потом тушканчиком к Грину, пускай отправляет меня сквозь время на выручку к этому дурню, страдающему манией величия, у которого силы характера не хватает признать, что он не бессмертный, и медкомплект держать заряженным, а компьютер разблокированным. Надо будет только перед прыжком попытаться дозвониться до Шелы, всё-таки мало ли что может случиться, не зря же доктора в своё время внесли статью запрета. Куда эта егоза опять запропастилась?! Каждый раз, когда мне позарез надо её увидеть, её как всегда нет! То ли дело было не так давно, когда мы виделись гораздо чаще... Тогда я правда не работал, а две недели сидел на её шее... Но это же дела не меняет! Или всё-таки меняет?..

   "Надо будет шепнуть Грэю на ухо (если я смогу вытащить нашего богатенького Буратино), пусть он под шумок попытается довести до ума компьютер его активатора, чтобы хотя бы медкомплект держать постоянно заряженным", – подумал я, врываясь в лифт, и тут вдруг вспомнил... Вспомнил тот действительно ужасный день, случившийся достаточно давно, когда Грэй, никому ничего не разглашая, всё же умудрился как-то зарядить медкомплект, пока Побережный где-то бегал. Его уговаривали не делать это, предупреждали, что будет скандал... Как в воду глядели – в Побережного в упор выстрелили из плазмобоя – наши конкуренты в этом мастера: им нужна лишь голова курьера и всего несколько секунд на выкачивание кодовых образов-ключей к записи на вирре, всё остальное им незачем. А выстрел из плазмобоя в область живота как раз и предоставляет им такую возможность. Активатор Побережного, поскольку был разблокирован и имел доступ к медкомплекту, сработал за пикосекунду до выстрела, накачав организм гиперстимуляторами, и по сути дела спас курьера от страшной смерти. Но вот что было потом!.. Я вздохнул: воспоминания того дня слишком ярко полыхнули в голове, как будто снимая с повестки дня вопрос о тайной заботе о ближнем своём. Этот сумасшедший, вернувшись на фирму, устроил истерику, обвиняя всех и вся, а особенно Грэя в неумении, некомпетентности и саботировании работы, сорвал свой активатор, швырнул его на пол и чуть было не растоптал, вдобавок этот оскорблённый в лучших чувствах и намерениях вообще порывался уйти. Мы с удовольствием помогли бы ему вещи собрать и даже показали бы, где ближайший выход, однако Капитошкин пришёл в ужас и немедленно сделал стойку. Побережный Виктор хрен его знает как по отчеству несомненно прислушался бы тогда к гневным выражениям своего недоделанного сынульки, а тогда прощай инвестиции.

   Я вздохнул и вынырнул из лифта, бегом направляясь в лаборатории Грэя, как успел посоветовать мне один из плешивых умников, которого я встретил по дороге, рыжий здоровяк находился где-то там...

   Грэй, затем Грин... И прыжок в неизвестность. Один лишь Триединый ведает, сколько сейчас между нами лет... Но ты держись там, Побережный! Не подыхай! Пока у папашки твоего не кончился золотой запас, пока Капитошкин у штурвала, не вздумай помирать! Держись, я скоро буду!

   Шеле я, ясен пень, напрочь забыл позвонить...

Глава 8

   Забавно устроен наш с вами разум: запоминая и храня в мозгу все факты проходящей жизни, при первом же запросе к этим своеобразным "базам данных" он выдаёт на-гора лишь только некоторые обрезки информации, которые принято называть воспоминаниями. Свою жизнь нельзя прожить повторно, если только не окунуться с головой в поток времени и не поплыть против течения, возвращаясь к своим истокам, однако утруждать себя этим почему-то мало кто хочет. Без этого невозможно физически вернуться в прошлое и стать свидетелем или участником события, имевшего место где-то когда-то. Но можно вспомнить что-либо, пусть даже далеко не всё...

   Зачем нам эти воспоминания? Зачем нам данные о том, что безвозвратно ушло и что вернуть никак нельзя? Я искренний сторонник теории разума, которая гласит, что в прошлом сокрыты ответы на загадки будущего, однако... зачем нам воспоминания? Ведь мы живём и живём, пролетают года, и вот уже цветущая и бурная юность сменяется рассудительной взрослостью, на смену которой приходит степенная старость. Оглядываясь сейчас назад, я вспоминаю своё первое разбитое окно, свою первую сигарету и первый поцелуй украдкой в школьном коридоре, свои свидания, своих девчонок, которых моя выразительная и яркая внешность привлекала как цветок пчёл; я вспоминаю своё дебютное выступление в Малом академическом театре, свою первую вечеринку по этому поводу; я вспоминаю свой первый полёт в космосе; я вспоминаю улыбку Шелы... Великий Космос, как же много всего я вспоминаю! И иногда до слёз жалею, что всё это ушло безвозвратно. Я помню свою первую встречу с диким тигром, когда я первый раз в жизни посетил зоозону на цветущей Земле, отстал от Проводника и, разумеется, сразу же потерялся, я помню ужас в глазах Смотрителя, который вернулся за мной и увидел меня и тигра гоняющимися за бабочками по поляне. Я помню всё это и многое другое... Но что с того? Оно всё в прошлом, которое уже не вернуть... И каждый раз, вспоминая всё, я смаргиваю с глаз подозрительную влагу. Зачем нужны эти воспоминания? Зачем нам нужен такой разум, который избирательно пускает нас в хранилища мозга? Зачем?..

   Может быть затем, что другого попросту нет...

   Я висел на стене, уцепившись рукой за оконную раму и покрепче упёршись ногами в грубую штукатурку, и предавался размышлениям. В такой вот позе особо не пофилософствуешь да и бдить приходилось, ждать момента, когда же наконец наш богатенький Буратино соизволит появиться, однако меня такая поза вполне устраивала, принимать другую было лениво, тем более что держаться не составляло особого труда. Пальцы, конечно, начинали ныть, уставать, сказывалась неподвижность в течение довольно долгого времени, однако до того момента, когда я окончательно устану, было как от Юпитера до Китая с Камбоджи.

   Ага, вот оно!..

   Режущий слух треск, звон, скрип, какофония и дикая мешанина звуков, и вот в куче фонтаном брызнувших обломков появилась летящая спиной вперёд фигура Побережного. Изогнувшись дугой, он внезапно выбросил руку и вцепился в остатки разбитой рамы, замерев в той же позе, что и я, уставился зачем-то вниз, возможно, что-то прикидывая...

   Мой взгляд устремился вдаль, поверх крыш и всего остального: я лихорадочно соображал... Практически весь наш отдел курьерской доставки был в восторге от непроходимого хамства и себялюбия Побережного, он почти всегда был героем дня во всех анекдотах, мы не знали, за что его следует ценить и уважать, а он со своей стороны не делал никаких шагов к нам навстречу. Ущучин чуть ли не на коленях упросил меня помочь, ведь на кону большие деньги, крупные инвестиции, однако как мне, интересно, это сделать?! Придётся действовать аккуратно, так чтобы не заметил, иначе воплей и оскорблений не оберёшься. Я печально помотал головой. Ну почему всякий раз, когда я серьёзно начинаю подумывать об увольнении, чтобы не видеть хотя бы того же Побережного и не слышать его вечных издёвок и хамства, всякий раз либо Грэй сверхлюбопытную сплетню подкинет, либо Капитошкин на ухо капнет свежим заказом. Мистика да и только...

   О! Заскакал... Я презрительно поджал губы: скакать кузнечиком от стенки к стенке не так уж сложно, все мы через это проходим, когда выполняем тренировки, однако сил забирает больше, чем обычно, чем нужно, да и... позёрство всё это, честно говоря, по моему глубокому убеждению. Ладно, лишние мысли прочь, пора спускаться вслед за этим человеком-пауком.

   Я сосредоточился, мысленно представив первые движения, и разжал пальцы, отцепляясь от окна. Подошвы ботинок зашуршали по штукатурке, я, быстро-быстро перебирая руками, скользил одним непрерывным движением вниз, нажатиями ладоней поправляя траекторию. Не так уж это и трудно: скользить по отвесной стене многоэтажного дома на высоте десятого этажа, умудряясь при этом не нарушать хрупкого равновесия. Не так уж и трудно, если опыт, разумеется, есть.

   Побережный чуть ниже и в стороне от меня вдруг оттолкнулся от стены в очередной раз и грудью рухнул на подоконник закрытого окна, вцепился в раму и очумело повращал головой – правильно, после таких вот прыг-скоков голова кружится так, будто тебя час вращали в центрифуге. Я замер над ним на высоте пятого этажа, уцепившись рукой за какой-то выступ и прекратив скольжение. Интересно, что он забыл на четвёртом этаже?

   Я отвлёкся немного и вздрогнул от неожиданности, когда звук выстрела вдруг прогремел аккурат подо мной. Побережный уже отталкивался от противоположной стены, нацелившись на окно третьего этажа, наглухо заколоченное. Я оторопел – выстрел?! Какого чёрта?! И тут из окна четвёртого этажа вдруг высунулся по пояс субъект в чёрном костюме и уставился вниз, выцеливая Побережного. Лучшего момента и не придумаешь! Я резко оттолкнулся ногами, в чёрную дыру размышления и пустые гадания, началась работа. Субъект в костюме лишь хрюкнул, когда я обеими ногами обрушился ему на позвоночник, и сразу же обмяк, а я уже делал сальто назад, отталкиваясь от его же тела.

   Побережный уже разбил доски, закрывавшие окно, я отметил это краем глаза, переворачиваясь в воздухе, и нырнул внутрь. Я немного соскользнул вниз по стене, как вдруг... Ещё один выстрел! Да что же это?! Грэй же заверил меня, что Побережного сунули во временной поток, где не могло оказаться конкурентов! Великий Космос, ещё один! И тут я замечаю, как Побережный вываливается из окна, и его тело как сломанная кукла несётся к земле. Перед моими глазами пронеслось всё, о чём можно было подумать в данную минуту, волосы на голове встали дыбом, внутри всё обмерло от осознания безысходности...

   И как всегда в такие моменты, когда я уже хотел застонать от осознания собственного бессилия, мой мозг вдруг захлестнула тяжёлая горячая волна жгучей дикой ярости. Я оскалился и зарычал, ну уж хрен вам провал поручения! Я сильно оттолкнулся ногами и ласточкой влетел в окно, откуда только что мешком вывалился Побережный, заранее группируясь в ожидании удара. Получай! Резкий разворот, перехват руками и подошва моего ботинка с хрустом впечаталась в грудь субъекта в чёрном костюме, в руках у которого был здоровенный пистолет. И тут снаружи раздался шлепок, как будто сырое тесто бросили на стол...

   – Тройное замедление! – рявкнул я в пространство, отдавая мысленный приказ, и всё вокруг меня замерло, время замедлило свой бег и ползло теперь еле-еле заметно, его ручеёк обмелел, иссох, и вот уже ни времени, ни всего остального, лишь белые разводы повседневности на полотне реальности... Пора!

   Мои удары были молниеносны и жестоки, как нас когда-то учили инструкторы: одна цель – один удар, никаких лишних движений; ненавижу убивать, всегда стараюсь оглушить или парализовать, но есть в жизни случаи, когда нет места для взаимных раскланиваний. Четыре удара и всего два движения, быстрых как молнии, я краем глаза замечаю два трупа, которые передо мной оставил Побережный, и окончательно успокаиваюсь – не я первый счёт открыл – разбегаюсь и прыгаю ногами вперёд в окно. И вижу фигуру Побережного, застывшую неподвижно на сером асфальте, и лужу крови вокруг его головы.

   Я развернулся в воздухе, скользнул по стене до первого этажа, прыгнул и, грамотно спружинив, приземлился на полусогнутых. Бегом! Одним прыжком покрыв расстояние, отделявшее меня от Побережного, я присел рядом с ним и бесцеремонно перевернул на спину. Закатав рукав его рубашки, я едва не взвыл от охватившего меня бешенства – этот сумасшедший даже броню под рубашку не надел! Первый раз в жизни мне по-настоящему захотелось врезать ему от всей души, так чтоб прочувствовал каково это, когда за спасением твоей драгоценной шкуры заставляют вопреки всем положениям и правилам бегать тех, у кого нет за душой золотой папочкиной спины. До боли стиснув зубы, я сдержался: следовало поспешить! Грин не мог вечно сдерживать и замедлять поток времени, генератор Маховика перегревался, а его критический нагрев стал бы катастрофой.

   Мои пальцы коснулись панели активатора, пробежались по ней и нажали несколько кнопок, высветив комбинацию символов, по активатору побежала россыпь огоньков, затем она резко погасла. Я вздохнул, как и следовало ожидать медкомплект был девственно пуст, как мой карман в дни академической юности и разгула. Впрочем, даже будь он полон, надеяться на реанимацию при такой-то травме было глупо... По всему выходило, что предстояла неприятная процедура.

   – Грин, подключай азотный компрессор! – крикнул я, настраивая свой активатор.

   "В чём дело, Андрей?" – раздался в моём сознании его взволнованный голос.

   – Подключай азотный компрессор, сейчас буду тебе генератор греть!

   – И без возражений! – рявкнул я через секунду.

   " Да что случилось?..".

   Не слушая его я накрыл своими ладонями сжатые кулаки Побережного и отдал мысленную команду своему активатору, в ушах сразу закололо, и раздался комариный писк; тело Побережного дёрнулось, когда я снял эффект замедления времени, изогнулось дугой в охватившей его судороге и... замерло, когда я запустил возврат во времени.

   "Ох, попадёт Грину от Капитошкина за перерасход энергии", – мелькнуло у меня в мыслях.

   Процесс пошёл, ход времени набирал обороты, только тёк он уже в обратном направлении. Так удивительно было наблюдать, как тело Побережного медленно поднимается в воздух, дёргаясь и ломаясь, как оно изгибается, переворачивается, я не отпускал его рук, понемногу привставая с колен. Меня будто прошило мгновенным электрическим разрядом, и в следующий миг моя собственная тень, отделившись от хозяина, расплывчатый силуэт, взмыла в воздух, повторяя все движения, которые я совершил, когда спускался с третьего этажа. Ещё немного, ещё чуть-чуть...

   "Хватит, Андрей! – раздался у меня в сознании голос Грина. – Держи его, я отпускаю противоход, генератор греется так, что даже компрессор не спасает, поток частиц слишком нестабилен!".

   – Хорошо, – я не стал возражать. – Давай на счёт "три".

   "Раз!"

   Тело Побережного приподнялось ещё выше, и я мгновенно нырнул под него, подставляя спину и напрягая ноги и поясницу.

   "Два!"

   Краем глаза я заметил, как кровь на асфальте исчезла, будто и не было её никогда, а страшная рана на затылке моментально закрылась, оставив после себя тоненькую белую ниточку шрама; мой силуэт бежал по стене вверх, смешно перебирая ногами и руками.

   "Три!"

   Я оскалился, готовясь, и в тот же миг на меня обрушилась тяжесть, сравнимая разве что с весом танка, если бы мне приспичило его поднять, мышцы напряглись, а ноги сразу задрожали, в пояснице что-то еле слышно хрустнуло – на меня давил не только худосочный Побережный, но и вся тяжесть временного потока, сила инерции и прочая-прочая дрянь, обзываемая целой кучей заумных научных терминов. Я выдохнул и едва не закашлялся, глаза чуть не полезли из орбит, сердце замолотило на пределе возможного, однако через несколько секунд тяжесть ушла, напряжение спало, и теперь я просто держал на себе этого ненормального. Опустив его аккуратненько на асфальт, я вытаращил глаза и резко разогнулся, позвоночник дико хрустнул, и всего меня прошила острая боль. Пора уходить! Я отдышался, повертел головой, ища, где бы спрятаться, и вдруг заметил едва различимое дрожащее полупрозрачное пятно, мелькнувшее и скрывшееся в окне третьего этажа. О, Триединый, только не это!..

   Побережный закряхтел и заворочался, веки стали понемногу приоткрываться; покрутив головой, ища, куда бы спрятаться, я зайцем скакнул к росшему неподалёку хвойному дереву – то ли ёлка, то ли сосна – и, ухватившись за нижние ветви, моментально вскарабкался на него. Быстренько осмотрев себя, я в очередной раз покрыл последними словами этого богатенького Буратино – недавно стиранную и по сути дела всё ещё новую рубашку я уже умудрился изгваздать в смоле, успел исцарапать лицо мелкими веточками, вдобавок мне за шиворот насыпалась целая куча хвойной и древесной трухи, которая сразу же стала немилосердно колоться. Помня предыдущий случай с муравьём, я мужественно терпел, художественно постанывая сквозь зубы от раздиравшей тело напополам чесотки, и пристально наблюдал за Побережным.

   Тот не заставил себя долго ждать, несмотря на многие свои минусы и выбрыки, он как и его родитель умел быстро соображать и ориентироваться в любой обстановке. Покрутив головой, он с трудом встал, опираясь на руки, пошатался немного, восстанавливая равновесие, и, приложив зачем-то руку к груди, стал осматриваться, привязываясь к местности. Довольно быстро сориентировавшись, он опять похлопал ладонью себя по груди и тут вдруг замер, видимо что-то вспоминая, и бросил пристальный взгляд на окно третьего этажа, из которого он в предыдущем временном потоке выпал и разбился насмерть.

   Я насторожился: память – это неотделимая от сознания единица, которая ведёт себя по-разному под воздействием временных потоков, вдобавок разумом в тогдашнем настоящем была зарегистрирована смерть, а теперь... Я передёрнулся: некстати вспомнились вдруг случаи, когда курьеры сходили с ума из-за вот такого вот наслоения фактов, в приоритете которых разум не мог разобраться.

   – Будем надеяться с психикой у него всё в порядке, – прошептал я себе под нос, пристально наблюдая за ним.

   Активатор требовательно пиликнул, и я, недовольно зашипев, быстро понизил на нём громкость, после чего нажал сенсорную клавишу соединения на запястье.

   – Чего там?

   "Товарищ Преображенский, – раздался у меня в голове голос Ущучина, – точка выхода от вас в полукилометре, на стройплощадке. К сожалению, есть и плохая новость: точка выхода находится на десятом этаже, ниже никак не смогли, товарищ Грэй говорит, что причина тому слишком насыщенное информационное и техногенное поле...".

   – Маяк поставили, умники? – я говорил холодно и спокойно.

   "Тебе же говорят – никак! – вмешался Грин. – Техногенная матрица перенасыщена, взломать её и переформировать для создания временной петли более-менее удалось, а вот маяк и...".

   "Андрюха, прыгай!" – раздался вдруг страшный рык в моей голове.

   Все мысли прочь – кто меньше думает, дольше живёт. Ноги сами сгруппировались для прыжка, толчок, и со страшным треском я выломился из кроны ели, приземляясь на полусогнутых. Очутившись на земле, я резко развернулся, готовясь нанести удар, и... вздохнул, стараясь унять вставшее на дыбы сердце. Ноги мгновенно стали ватными, а разум заверещал от ужаса. Прямо передо мной, метрах в двух, висело в воздухе небольшое радужное пятно, переливавшееся всеми цветами спектра, и пристально разглядывало меня. Меня прошиб холодный пот, а рот моментально наполнился вязкой слюной.

   – Великий Космос и, мать твою, Триединый! – прошептал я еле слышно непослушными одеревеневшими губами. – Хранитель...

   Я сделал маленький шажок назад, и пятно вдруг вспыхнуло переливами ярко-красного и оранжевого и, описав в воздухе невероятную дугу, внезапным скачком рванулось ко мне.

   "Беги, дурак!" – прозвучал в сознании страшный рык Грэя, и время вокруг меня замерло.

   Я рванул с места так, как никогда раньше не бегал, долой шутки и выкрутасы – за мной гналась самая настоящая смерть в обличье Хранителей, смерть, от которой следовало делать ноги и поживее. Я обернулся на бегу, и тут вдруг заметил, что пятно, скользившее за мной над землёй, внезапно, не замедляя хода, задрожало, замерцало, пошло рябью как круги по воде и... раздвоилось. Я сразу всё вспомнил и прибавил прыти – за мной неслось уже два Хранителя.

   "Сними временную блокаду! – прокричал я мысленно, надеясь, что Грин услышит. – Они только силы увеличивают от темпоральных преобразований!"

   Я нёсся вперёд как спятившая комета, перепрыгивая через скамейки, мусорные баки, невысокие оградки, парапеты, и ежесекундно оглядывался: пятна летели за мной, постепенно нагоняя.

   "Где товарищ Побережный?!" – заверещал у меня в голове голос Ущучина.

   – Откуда мне знать?! – огрызнулся я, рассвирепев, и снова обернулся.

   Результат не заставил себя ждать: я врезался всем телом в брошенный ржавеющий грузовик, невесть зачем оставленный тут во дворах, который я прошляпил и не заметил. Лишь отточенные рефлексы спасли меня – в последний миг, когда Хранитель уже был готов настичь меня и поглотить, я резко нырнул под грузовик, проскользнув под мостами и между колёсами.

   Лицо запорошило ржавой трухой, когда грузовик от удара качнулся как на высокой волне, я разъярённо зафыркал и вынырнул из-под него с другой стороны, выпрямляясь и вставая на ноги.

   – Пригнись! – гаркнуло сзади, и я, не успев отплеваться, ничком рухнул на землю, закрывая голову руками.

   Шипение, лёгкое потрескивание ионизированного воздуха и режущий ноздри неприятный запах – всё это явные признаки применения запрещённого по всей Системе ионного оружия. Над моей головой раздался лёгкий беззвучный взрыв, кожу легонько обожгла термическая волна, и я резко перекатился влево, уходя от последующих крайне неприятных эффектов. Чья-то рука вдруг схватила меня за волосы, рванула, вне себя от боли и злости я взлетел на ноги одним порывом, развернулся, занося руку для удара... И замер...

   – Преображенский! – выплюнули мне в лицо презрительно сжатые губы Побережного. Его рука, та что вцепилась мне в волосы, скользнула вниз, и его палец нажал на кнопку перезарядки.

   Я скосил глаза, дуло ионного пистолета было нацелено мне в живот, и палец этого психа уже поглаживал нежно спусковой крючок.

   – А я-то думал, что за идиот под машину от Хранителей ныряет? – произнёс он издевательски, криво улыбаясь.

   Я нахмурился...

   – За языком следи, коллега, – я выделил интонацией последнее слово, так чтобы оно прозвучало как "калека".

   – Тихо! – оборвал он меня, дуло пистолета по-прежнему смотрело мне в живот. – Ты мне противоход времени запустил? Хотя, что за дурацкий вопрос? Разумеется, ты.

   – Ну-у... – я неопределённо мыкнул и пожал плечами.

   – Гну! – взорвался Побережный диким воплем, заплевав мне при этом всё лицо. – А пули из меня ты не догадался вытащить?! Мозгов не хватило?! Или соображать разучился на старости лет?! А может ты вообще думать не умеешь, а как робот делаешь всё, что прикажут?! Идиот...

   Я медленно закипал, этот ненормальный чем-то до боли напоминал мне одного моего "приятеля", которого я знал ещё в свою бытность актёром. Тот парень состоял в труппе Лавринёва, кажется, и был слишком высокого мнения о себе и слишком низкого о других; высокий, тощий, с очками на вытянутом как у лошади лице он изводил всех своими мелочными язвительными придирками и замечаниями. Вразумлять его было бессмысленно, а бить его мы побаивались – парень был щупл настолько, что один хороший удар в почки или ещё куда мог вполне отправить его к праотцам. Вот и терпели его, пока не пришёл приказ о переводе части труппы в Большой театр Федерации вместе с этим ужастиком, после чего все наконец вздохнули свободно.

   Движение! Слева...

   Краем глаза я ухватил его и среагировал моментально: одна моя рука схватила запястье Побережного и резко вывернула в ту сторону, пальцы второй сдавили плечевой нерв. Побережный, от ярости брызжущий слюной и ругательствами во все стороны, внезапно побелел от боли и рефлекторно нажал на спуск. Хранитель появился совсем рядом с нами, возникнув как всегда из ниоткуда, хаотичное мельтешение цветных пятен сменилось одним ярко-красным цветом, и атаковал. В моём мозгу мелькнула мысль: "А вдруг не поможет?", однако Побережный уже давил на спусковой крючок, и ионная молния, порождённая вихревыми колебаниями ионизирующих генераторов, метнулась к цели.

   Беззвучный мощный взрыв раздался совсем рядом, и ударная волна швырнула нас метров на пять, протащив ещё пару метров по искрошенному асфальту. Хранитель исчез в бесцветной вспышке, лишь воздух задрожал и завибрировал на том месте.

   Я не знал всего об ионном оружии, любая информация о нём была настолько засекречена, что даже Грэй, попыхтев несколько дней, лишь в огорчении развёл руками, а потому и не надеялся на какой-либо эффект. Хранителя невозможно уничтожить, даже просто нанести какой-либо вред этому наполовину нематериальному сгустку разумной энергии немыслимо. По нему можно стрелять из всех видов оружия – от этого Хранители лишь становились сильнее и злее, они функционировали вне привычной системы временных координат, подчиняясь каким-то непостижимым законам времени, и выполняли свою функцию – кушали, уничтожая все неестественное и материальное, все следы аномальной активности и прочая-прочая. То что мир ещё не перестал существовать, а временные пласты не перемешались в винегрет – наполовину их заслуга.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю