Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 61 страниц)

   Вынырнув из ванной, я вдруг увидел, что моя кровать разложена и застелена моим любимым образом, посопел немного задумчиво, потом услышал мягкое нежное пение, доносящееся с кухни, увидел, что кровать неподалёку тоже разостлана, успокоился и нырнул под одеяло.

   Наверное, я был известной свиньёй. Возможно, я не всегда совершал мужские поступки. Возможно, сейчас мне следовало составить Элечке компанию на кухне за чашкой чая или кофе, потом в целях успокоения нервов пригубить коньяку с лимончиком, потом ещё немного, а потом... Наверное, потом мы бы уже любили друг друга, крепко, до боли, до остервенения, до слёз, до сладких криков в подушку... Но я не такой. Пусть я буду десять раз свиньёй и негодяем в её мыслях, но я храню верность своей избраннице, и хрен с тем, что она ведёт себя иной раз странно в последнее время. Пусть я не поглажу эту мечту многих мужчин на фирме по плечу, пусть я наступлю на горло соей потаённой похотливой мечте оказаться с ней в постели... Я люблю. И этим всё сказано.

   – Спокойной ночи, Андрей, – послышалось с кухни нежное пожелание, я что-то невольно пробормотал, повинуясь указивкам манер и воспитания, вынуждающих говорить "Спасибо", но... Я уже скатывался медленно в объятия властно зовущей меня тьмы и безвременья, на бессознательной грани которых балансирует спящий человек.

   Мои веки закрывались, дыхание выравнивалось, вопросы уходили на полочки памяти, где мозг с азартом сортировал их, действительность уплывала от меня, как уходит по тоннелю поезд. Я засыпал... Я очень хотел спать.

  * * *

   Отмокнув в душе, я сразу почувствовал себя и легче, и лучше, по-видимому вода была моей стихией – я обожал всё, что было хоть как-то с ней связано, а потому мой выход из ванной напомнил мне торжественный выход королевской четы Британского Альянса, настроение и момент не испортило даже сообщение, присланное Капитошкиным мне на коммуникатор: "На работу не опаздывать! Есть один очень выгодный заказ, как раз для тебя! Так что бегом...". Попутно я глянул на часы и чуточку расслабился – можно было, не торопясь особо, позавтракать в компании Ше... тьфу ты, Элечки и после этого спокойно валить на работу, и там уже урвать пару минут и пообщаться с Грэем, обсудить мучающие меня вопросы.

   – Доброе утро, – приветливо поздоровался я, приглаживая волосы на голове, заходя на кухню и с наслаждением вдыхая ароматы готовящегося завтрака. Потоптавшись на пороге, я осмотрелся – Элечка в одном из моих передничков хозяйничала у духового шкафа и что-то нарезала попутно – выбрал место и демонстративно-демократично уселся на краешек кресла, стоявшего возле стола.

   – Доброе утро, – приветливо отозвалась она и, повернувшись ко мне, нежно улыбнулась, я машинально улыбнулся в ответ, и она будто засияла от удовольствия.

   – Сейчас будем завтракать, – произнесла она, ставя посредине стола блюдо с изумительно ровно и тонко – я бы так никогда и ни за что не смог – ломтиками сыра, хлеба и – ого! Она раскопала мой тайник для особых случаев! – запредельно дорогой но изумительно вкусной ветчины.

   – Я надеюсь, ты не будешь скандалить оттого, что я тут похозяйничала? – осторожно спросила Элечка, перехватив мой, наверняка, удивлённый взгляд.

   – Что? – переспросил я, залюбовавшись её удивительно нежными прямо ювелирной работы кистями и пальцами, потом спохватился. – Нет, что ты!.. Признаться честно, этой кухне давно уже не хватает толковой женской руки.

   Она улыбнулась чарующе и отвернулась к шкафу, а я с облегчением перевёл дух – Шела, не Шела, а от таких улыбок сердце захватывает, и оно сильнее колотиться начинает, кровь бурлит и кипит полноводными реками по артериям, а тело так и просит обнять, прижать к груди, поцеловать... Я мысленно закусил удила и сам себя сгрёб за ухо – подействовало, но, увы, слабо и ненадолго.

   – У тебя тут всё в таком порядке, – подивилась она, перебирая специи в подвесном шкафчике, и я с упоительным содроганием проследил, как переливаются в лучах утреннего солнца её волосы, и как играют под её нежной гладкой кожей крепкие мускулы. – Это всё Шела, да?

   – Не совсем, – хрипло произнёс я, и сам испугался этого "гласа архангела", тоже мне какой-то озабоченный павиан... – Шела сюда редко заходит, чтобы что-то приготовить, поэтому за порядком здесь слежу, в основном, я. А я не терплю бардака.

   – Понятно, – кивнула она и наклонилась к духовому шкафу, открыла его и потащила оттуда здоровенное блюдо, до краёв наполненное чем-то вкусным. Я шумно сглотнул слюну – ударившие из недр духового шкафа запахи смогли бы в древности собрать всех хищников – и четвероногих, и двуногих – возле него в радиусе не меньше тысячи километров.

   – Это так вкусно пахнет, что я требую, чтобы ты мне составила компанию, – безапелляционно заявил я, помогая ей поставить блюдо на стол и незаметно с истинным наслаждением вдыхая аромат её тела и волос.

   – Спасибо, – с таким чувством и благодарностью произнесла она, что мне чуть ли не стало неловко. Да за кого она меня принимает? За маньяка, садиста и извращенца не способного на малейшую благодарность? Я такой бываю лишь под настроение, да и то, если перед этим хорошо покормят.

   – Пожалуйста, – пожал я плечами, придвигая ей кресло и помогая ей усесться, после чего собственноручно положил ей порцию того, что она приготовила, и подвинул поближе блюдо с закусками. – Меня можно обвинить в чём угодно, и это будет почти правда, но я всегда гостеприимен, так что... – я собрался с духом, набрался смелости и решительно заявил: – Всё это время можешь чувствовать себя здесь как дома.

   – Спасибо, Андрей, – она уткнулась носом в тарелку и тихо-тихо зашмыгала носом, сдерживаясь, видимо, чтобы не расплакаться.

   Я вскочил, подошёл к ней, встал сзади, обнял за плечи и доверительно произнёс в ушко:

   – Элечка, прекрати говорить мне "спасибо". Я от всего сердца предоставляю тебе всё это в безраздельное пользование, пока тебе не надоест. Делай, что хочешь, только испытания оружия не проводи, я еще с прошлого раза не все подпалины на стенах убрал. Я сейчас позавтракаю и уеду на фирму, а ты останешься тут полной хозяйкой. И не надо за это говорить мне "Спасибо", я это делаю от всего сердца, для близких, любимых и друзей я всегда готов в лепёшку расшибиться.

   Она посмотрела на меня чуть мокрыми глазами, мысленно послала слова благодарности, и я, не удержавшись, в ответ нежно поцеловал её в лоб, после чего мягко улыбнулся и вернулся в своё кресло – желание продегустировать приготовленное её руками возросло до размеров, которые едва помещались в моей голове.

   – Это... Это... – промямлил я будучи не в силах выразить свои впечатления от первого тщательно разжёванного и проглоченного кусочка. – Это восхитительно! – вдруг прорвало меня, и я с удивлением осознал, что ни капельки не лукавлю. Признаться честно, я собирался похвалить стряпню своей приятной гостьи, даже если она окажется безвкусной, но такого... такого... СОВЕРШЕНСТВА я ещё не пробовал нигде, даже в элитных ресторанах. Настолько мастерски приготовить мясо с овощами и рисом с таким тончайшим букетом идеально подобранных специй по-видимому могла только Элечка.

   Я с жадностью набросился на еду, не скрывая удовольствия, которое получал от её вкушения.

   – Тебе понравилось? – робко спросила она, оторвавшись от тарелки.

   – Не то слово, – прорычал я от удовольствия – во мне внезапно проснулся звериный аппетит, хотя полчаса назад я просто собирался сварить и выпить кофе.

   – А Аластор говорил, что я готовить не умею, – вздохнула она, и я нахмурился – за такое облыжное враньё я ему генератор в скутере перенастрою, будет со скутером на руках домой бегать.

   – Этот питекантроп мало что смыслит в хорошей еде, – авторитетно заявил я, с трудом оторвавшись от такой вкуснотищи, чтобы посмотреть в печальные – но почему печальные?! – глаза Элечки. – Помаши у него перед носом куском мяса побольше, и он будет радостно хвостиком вилять и делать всё, что ни пожелаешь. Говорю авторитетно – проверено многократно.

   Она слабо улыбнулась и принялась за еду, а я поздравил себя с победой, пусть и незначительной, но всё равно приятной над её невесть откуда взявшейся тоской. Мне бы не ехать никуда, а остаться, глядишь и поднял бы ей настроение... Но служба зовёт.

   "Подождёт!" – мысленно решил я, твёрдо вознамерившись угостить прекрасную Элечку своим неповторимым чаем.

   – Ты не желаешь приобщиться к тайнам Древнего Востока? – тоном опытного интригана вопросил я.

   Её щёки порозовели, она торопливо опустила глаза, я запоздало вспомнил, что Кама-сутра тоже по сути дела является тайной Древнего Востока, не менее разрекламированной, а потому торопливо поправился:

   – Я хочу угостить тебя особенным чаем. Учти слово "Нет" в ответ не воспринимается абсолютно.

   – Это шутка, – добавил я поспешно, замирая и ожидая её решения.

   – Аластор частенько говорил мне о твоей уникальной привычке относиться к этому простому напитку как к чему-то особенному, – мягко произнесла она, и у меня в голове дифирамбы ангелы запели от её нежного голоса. – Конечно же, я хочу... – она фыркнула и улыбнулась более откровеннее, – приобщиться к этому чуду древней восточной цивилизации.

   – Ну вот и замечательно, – обрадовался я, шаря рукой по полке, где в прошлый раз заныкал коробку с чаем. – Сейчас попробуешь мой ревностно оберегаемый секрет и, авось, сама понемногу станешь такой же немного чудаковатой его фанаткой как я.

   – Посмотрим... – загадочно улыбнулась она и принялась за еду, а я как раз отсыпал в заварничек чай и готовился залить его кипятком.

   В ожидании, пока он заварится, я успел смести подчистую всё, что положила мне на тарелку Элечка, потом потянулся за добавкой, умял и её, потом посмотрел на остатки на блюде на вид совершенно не уменьшившиеся, горестно вздохнул, с трудом подавил желание облизать и сгрызть с аппетитом тарелку, взглянул на Элечку, она как раз отодвигала от себя пустую тарелку, и подумал, что хватит...

   – Я не знаю, как тебя благодарить, – начал я, заглянув в её прекрасные глаза и с трудом удержавшись, чтобы не взять её за руки, которые она словно бы случайно вытянула в мою сторону. – Впрочем, нет – знаю, – поправился я и быстро встал из-за стола – по моим прикидкам чай уже успел не только завариться, но и настояться.

   Приоткрыв крышечку заварничка, я в этом убедился, порыскал по шкафчикам, ища чашки, наконец нашёл самые красивые, торжественно выставил их перед Элечкой – хо-хо, знай наших! – и принялся разливать чай, после чего рукой нащупал на столе баночку мёда, открыл её и гостеприимным жестом предложил угощаться.

   – Ты прости, если я тебя обидела или рассердила вчера, – произнесла она тихо, с удовольствием принюхиваясь к ароматам чая. – Просто есть вещи, которые не все имеют право знать сейчас.

   – Забудем, – отмахнулся я, с удовольствием пробуя чай. – Я уже давно решил для себя, что буду плыть по течению, принимая жизнь и обстоятельства такими, какие они есть.

   – Я бы очень хотела, чтобы они тебя не коснулись... Грязное это дело. И неблагодарное...

   – Я уже сказал – забыли, – повторил я. – Не хочу сейчас портить себе настроение тем, что мне хочется знать и что мне не дают узнать.

   – Так получается...

   – Элечка! – возвысил я предостерегающе голос.

   – Моё имя Ольга, – вздохнула она, и я приподнял бровь, взглянув на неё. – Учти, его мало кто знает, мало кому о нём следует даже думать...

   – А меня Андрей зовут, – игриво произнёс я, чокаясь с ней чашками. Великий Космос, какие страсти-мордасти творятся... Почему-то меня уже даже не тошнило от этой "шпиёнской" атмосферы – видать, я здорово переборщил с дозировкой её употребления, и мой организм успел выработать иммунитет.

   Я пригубил чаю, наши глаза встретились, я лихо ей подмигнул, и мы – к моему неописуемому удивлению и облегчению рассмеялись. Ну и хвала звёздам! Когда люди смеются, то проблемы бегут куда подальше, как микробы и особо впечатлительные личности – от запаха чеснока.

   – Тебе действительно понравилось? – робко спросила она, отсмеявшись, и я незаметно поморщился – какая же это боевая подруга? – невольно сравнивая её с Шелой, которой попробуй только заикнись, что она хреново приготовила завтрак, даже если он совершенно несъедобен. Давись, но лучше молчи. Иначе... Я улыбнулся, вспоминая.

   – Мне очень понравилось. Я не абы какой гурман в области еды, но, я уверен, что такой вкуснотищи я не попробовал бы даже в каком-нибудь элитном ресторане. Было очень вкусно, – успокоил я её. – Очень!

   – Я рада, – произнесла она тихо, уткнувшись носом в чашку.

   – Да что с тобой? Что ты как не родная? – я потерял терпение, залпом допил остатки чая и пошёл мыть посуду, то есть складывать их в раковину – в моём времени мыть водой и какими-либо чистящими средствами грязные чашки и тарелки считается нонсенсом и почему-то верхом эксгибиционизма. – Взбодрись! Почему у тебя хорошее настроение как в бездонную бочку утекает? Что такое произошло, что ты вся такая вялая?

   – Я потеряла одного очень хорошего человека, – подняла она на меня глаза, в которых плескались океаны тоски и горя, в её голосе вдруг ни с того ни с сего явственно прорезался металл, – который был для меня в этой жизни очень многим, разве только не мужем и не любовником. Ты извини, пожалуйста, если я от радости не буду танцевать...

   – Теперь уже ты меня прости, – пробормотал я, почёсывая в затылке и пытаясь представить, как бы я себя вёл, если бы у меня тоже погиб лучший друг. Уж точно бы тарантеллу не плясал. – Я думал...

   – Я примерно представляю, что именно ты думал, – отрезала она. – Мол, припёрлась глупая баба, села на шею, а вдобавок ещё и ноет, а не от радости пляшет и поёт.

   – Я не думал об этом, – твёрдо, начиная сердиться, отчеканил я. – Я не настолько мнителен и себялюбив, как ты, наверное, думаешь. Я просто переживал, что у тебя такой вид, и не мог понять, чем он вызван. Прости, что заставил вспомнить о такой потере.

   – Когда-то давно ты и сам потерял хорошего друга, – сказала она, пристально глядя на меня, а у меня в голове от этой фразы вдруг тараканы заполошно забегали. "Откуда она знает?!" – удивился я. – Поэтому, я уверена, ты сможешь хорошо меня понять. А теперь, – она допила чай и протянула мне чашку, – хватит уже извиняться друг перед другом через каждое слово. Хорошо? – я утвердительно кивнул, ошеломлённый столь неожиданной вспышкой энергии в до того практически безвольном теле, и она продолжила:

   – А теперь нам, наверное, следует начать, наконец, работать, иначе Старик тебе опять всю плешь проест, а я так и не докопаюсь до сути интересующих меня вопрос.

   – Чай кстати был великолепен, – донеслось до меня, когда Элечка резким движением встала из-за стола и вышла из кухни, – никогда такого не пила. Советую спрятать подальше, иначе я его весь выпью...

   – Для такого дела не жалко, – пробормотал я, всё ещё не в силах отойти от изумления: такой разительной смены настроений и даже чуть ли не характеров я никак не ожидал, и к ней оказался совершенно не готов. Ай-яй-яй, однако...

  * * *

   – Ольга, – вдруг обратился я к ней по имени, когда переодевался в комнате, чтобы уже ехать на работу, а она сидела у меня за компьютером и что-то искала на каких-то гремучих сайтах, которые я вообще видел чуть ли не впервые в жизни, – ты знаешь, что Грэй вёл активную слежку за делами Старика и даже много успел разнюхать об этом? Впрочем, – я тут же опомнился, вовремя вспомнив, что Элечка как раз таки была в курсе всего этого, – ты это знаешь даже получше моего. После визита к Директору Грэй резко поменял своё мнение на счёт собственных догадок и взглядов, а до этого визита намёками говорил о том, что вообще слабо верит в собственные убеждения. После визита к Директору вдруг меня на некоторое время покидает Шела, а приходишь ты, намекая, что на фирме тебе уже нет места, что так тебе не будет возможности дальше работать...

   Я замолчал и постоял посреди комнаты, закусив губу, а Ольга смотрела на меня пристально, ожидая продолжения.

   – И? – не дождавшись его, подтолкнула она меня.

   – Как всё это связано? – развёл я руками.

   – Вот я и пытаюсь выяснить это, – кивнула она на монитор компьютера, – а заодно то, почему Капитошкин лжёт насчёт причастности Центра к гибели курьеров.

   – А разве Центр не может быть причастен? – удивился я. Хм, вроде бы доводы Старика были разумны и весомы, жаль, что я их законспектировать не успел.

   – К гибели курьеров приложил руку Капитошкин Зизольдий Гурабанович, – отчеканила она, и у меня под ложечкой засосало от серьёзности её тона, – и более никто другой. Координатором всего является он, а всю грязную работу выполняют...

   – "Чёрные", – подхватил я. – Не скажешь, кто они?

   – Это мне и предстоит выяснить за эти два дня, – загадочно произнесла она, поворачиваясь к компьютеру, – потому что больше времени у нас уже не будет.

   – Какого времени? – вздохнул я, ни черта уже не понимая, что вообще творится вокруг.

   – Езжай, – она мотнула головой, словно бы провожая меня. – Тебе не стоит опаздывать, если не хочешь услышать проклятия самого главного демона зла, извергающего вместо огня и лавы поток наиядовитейших слюней.

   Я восхищенно покрутил головой – Элечка нравилась мне всё больше и больше – потом торопливо оделся, попрощался с ней, с трудом подавив детское желание послать ей воздушный поцелуй, и вошёл в лифт, направляясь в гараж. "Езжайте нафиг на работу!" – любил говаривать один мой старинный приятель, работавший когда-то в элитных сапёрно-инженерных частях гвардии СБФ, которые занимались обеспечением безопасности особо важных правительственных грузов и лиц. Эту же фразу он повторил чуть позже, когда его безногого, безрукого везли после провала одной операции на реанимационный стол. Веселый был парень, чудаковатый... Сейчас я решил воспользоваться его фразой и неспешно отбыть в то место, которое почти уже стало моим вторым домом. Вот я завёл скутер, вот плавно вырулил на выход из гаража, подождал, пропуская поток таких как я, затем осторожно влился в него и растворился в нём. Я отбыл нафиг на работу...

   "Да, кстати, не вздумай никому сообщать, что я сейчас у тебя, – раздался у меня в голове голос Ольги. – Никому, понял? Ни Грэю, ни Капитошкину, ни Грину... Никому! Я тебя очень прошу об этом...".

   "Разумеется, моя нежданно свалившаяся радость. Я выполню любую твою просьбу!". Какой бы безумной на вид она ни была...

   И мы со скутером исчезли в свете поднимающегося солнца.

Глава 19

   – Преображенский, ты, видать, в рубашке не просто родился, она у тебя вообще, похоже, вместо кожи! – рычал на меня Капитошкин, бегая взад-вперёд по этажу, размахивая какой-то запредельной для понимания документацией и подписывая и распределяя её то тут, то там, а я бегал с высунутым языком за ним и делал вид, что почтительно внимаю грозному лепету который вместе со слюнями извергался из его пасти.

   – Признайся честно, ты мутант?! – рыкнул он, остановившись и уперев палец мне в грудь.

   – Нет, – промямлил я, не представляя даже, что вообще можно ответить на такое вот "здрасьте".

   – Тогда какого чёрта ты такой везунчик?! – рявкнул он мне в ухо и побежал по этажу дальше, а я торопливо заскакал за ним, сбившись с ритма. – Все люди как люди: работают, работают, работают в поте лица, а ты как всегда: приходишь и все сливки снимаешь...

   – Короче так, Преображенский, – он снова резко остановился, и я, не успев затормозить, едва не сбил его с ног, – заказчик почему-то проявил неблагоразумное терпение, вместо того, чтобы оштрафовать тебя за опоздание – он, оказывается, о тебе наслышан уже откуда-то. Условие поставлено им – требуют почему-то именно тебя.

   – Меня? – удивился я, почесав в затылке, припоминая, кто же из клиентов мог меня запомнить.

   – Нет! – взорвался Старик, моментально покраснев от гнева. – Самого Генерального Директора! Или любого из Круга Управляющих! Конечно же тебя они требуют! Или у тебя брат-близнец есть?! Нет?! Я так и думал! А жаль... Может хотя бы он на работу бы не опаздывал!

   Прогавкав всё это, Капитошкин отдышался, круто развернулся и поскакал дальше, забегая в различные кабинеты, я по пятам неотступно следовал за ним как лучшая из всех существующих ныне теней.

   – Что за дурдом?.. – несчастным голосом произнёс он, выскочив из очередного кабинета, и прислонился к стене, чтобы отдышаться и успокоиться. – Это не работа, а каторга какая-то...

   – Полностью с вами согласен, – поддакнул я, довольный, что удалось угодить начальству – авось, премию даст, лысый чибис...

   Капитошкин неприязненно на меня посмотрел и вздохнул ещё трагичнее, потом заохал и скривился, хрустя поясницей.

   – Преображенский, – произнёс он хрипло, – ты со своим постоянными опозданиями когда-нибудь доиграешься, и я с удовольствием уменьшу твой месячный оклад, скорректировав его по числу реально, – он подчеркнул это слово, – отрабатываемых тобой рабочих часов. Вот бухгалтера-то обрадуются! А то они мне всё докладные строчат каждый раз с предложениями минимизировать фонд оплаты труда. Впрочем, нет, – он с сожалением похлопал ладонью себе по предплечью, – не выйдет. Если тебе оклад обсчитают с учётом того времени, которое ты реально отрабатываешь, ты ещё фирме должен останешься. Может так и поступим? – вкрадчиво спросил он.

   – Не стоит, – передёрнулся я, вообразив себе эти мрачные возможные последствия.

   – Тогда какого, – мы поздоровались с пробежавшим мимо нас сотрудником, – Безымянного ты постоянно опаздываешь?! – сверкнул он глазами.

   – Виноват, – пробормотал я, провожая голодным взглядом пару стройных ножек, промелькнувших и исчезнувших в конце коридора. – Исправлюсь.

   – Ты неисправим, – безнадёжно махнул он рукой и пошёл в направлении своего кабинета.

   – Зайди, – буркнул он, открывая дверь, и мы вошли в его кабинет, он сразу же уселся в кресло и с облегчением вздохнул, а я помедлил немного, почтительно постояв возле стола, потом неторопливо уселся в кресло напротив.

   – Распишись вот здесь и вот здесь, – сунул он мне какие-то две бумажки, и я с удивлением вдруг понял, что вижу их впервые: слова, текст – всё было совершенно новым, неизменными оставались лишь "шапка", место визирования и подписи, всё остальное же... Ничего себе!

   – А что это? – я поднял голову и посмотрел на Старика – моя ахиллесова пята вся эта документация, читать которую я не люблю и не умею.

   – Заявление нового образца, – вздохнул Капитошкин, откидываясь в кресле. – Сегодня утром утверждены Центром к обязательному исполнению. Отныне ты не только на время выполнения заказа переводишь всё своё имущество на особое положение, регламентированное Законом "О сохранении и передаче права владения собственностью" – часть вторая – но и передаёшь все права исключительной собственности Центра на твой генетический код.

   – То есть в случае моей гибели они смогут пользоваться им на своё усмотрение?! – я был поражён.

   – Право абсолютного владения, – развёл руками Капитошкин, и у меня всё перед глазами поплыло – ну нифига себе они хватанули! Да это же нарушение Триединый знает скольких статей Гражданского Кодекса!

   – Скандалить будешь? – спросил Старик с надеждой.

   – Нет, – помотал я головой, прочитывая бегло текст заявления.

   – Ну и хвала Вечности, – вздохнул он с облегчением, – а то наслушался я уже скандалистов с самого утра, теперь голова прямо раскалывается. Куда этот мир катится, будь он неладен?..

   Он помолчал немного, мы как-то синхронно слаженно, будто готовились не один час, вздохнули и произнесли ничего не значащее "Да...", потом Старик раздраженно посмотрел на бланки заявлений, громадной кипой лежащие у него на столе, вскинулся и посоветовал мне не копаться и поторапливаться.

   – Получается, мы по сути мало того, что отдаём им свой генокод на хранение, так теперь ещё и на время выполнения заказа обязаны передавать им права абсолютной собственности на него... – пробормотал я, подписывая и заполняя заявление. – Что же ещё они от нас потребуют? Мы и так едва по рукам и ногам не связаны.

   – Плохо, что его ещё и оспаривать бесполезно, – уныло вздохнул Капитошкин, – и здесь нам даже Директор не помощник. У Центра исключительное положение по законодательству во всех судебных разбирательствах.

   "А может быть Ольга и не права? – подумалось мне, когда я заполнял второе заявление. В конце концов, имея такие возможности и располагая чуть большим количеством амбиций, чем это обыкновенно нужно, можно там и не так развернуться, а вообще косить курьеров почти постоянно и класть себе денежки в карман за это".

   – Отлично, – буркнул Старик, принимая от меня заявления. – Теперь иди к Грэю, у него как всегда вирр с информацией, а я пока предупрежу Грина, пусть свои генераторы расчехляет.

   – А разве сегодня ещё никто не уходил? – удивился я, вставая из-за стола и направляясь к двери.

   – Нет, – поморщился Капитошкин. – Из-за этого нововведения у нас едва документооборот не нарушился, поэтому курьерам пришлось обождать. Сейчас что-то как-то более-менее наладилось, поэтому ты пойдёшь первым.

   – А кто следом за мной?

   – На очереди за тобой идут Ленский, Геша и... м-м-м... – Старик порылся в памяти, – Саша Рубинов. А дальше уже посмотрим.

   – Саша Рубинов? – я наморщил лоб, вспоминая. – А кто это?

   – Тебе какое дело? – нетерпеливо огрызнулся он, подвигая к себе гору бланков. – Малый такой, работает у нас недавно, из новеньких, которых твоя Шела вместе с Саврасовым гоняла.

   – А-а-а... – понимающе протянул я, на самом деле нихрена не понимая – ну да и пёс с ним. – Зизольдий Гурабанович, можно вопрос?

   – Ты его уже задал, – пробормотал он, всматриваясь и перебирая бланки. – Чего тебе?

   – Меня кто-то будет страховать на случай ...? – мигнул я ему пару раз.

   – А! – вскинулся он, вставая из кресла. – Вот что я сделать забыл! А я всё голову ломал...

   Выпрыгнув из-за стола, он открыл один из ящиков, выгреб оттуда заминированную связку матричных ключей и подскочил ко мне, толкая меня в бок на выход.

   – Давай чеши отсюда! – рявкнул он на меня, выталкивая из кабинета, и вышел следом за мной, потом внимательно посмотрел на меня. – Заказчик, оказывается, неспроста захотел именно тебя – есть у меня подозрение, что он как-то связан с Центром, потому что заявка к нам поступила весьма хитрым образом, через шифрованные каналы связи с двойной кодировкой и динамической частотой сигнала... Поэтому будь на всякий случай очень осторожен, я подозреваю, что Центр опробует на тебе первом эффективность заявлений нового образца.

   Он взял меня за локоть, и мы пошли по коридору, прошли мимо поста охраны – цербер улыбнулся нам и сделал стойку, отдавая честь, – вышли на лестницу и там остановились.

   – Курьеров опытных сейчас на фирме ровно полтора землекопа, поэтому для страховки могу отрядить только Джексона... Или Фауста. Других нет и не дам.

   – А обоих сразу нельзя? – спросил я, он помотал головой, и я в очередной раз помянул лихим словом свою "обожаемую" работу. – Фауст слабоват, – задумчиво произнёс я. – А Джексон встал одной ногой на ту неверную тропу обращения с людьми, на которой всё это время монополистом был Побережный.

   – А Рысина нет на фирме? – спросил я, помолчав немного и подумав.

   – Есть, но он мне будет нужен для других целей, – отказал Капитошкин, и я разочарованно вздохнул – Яков Рысин был бы идеальным вариантом: сухощавый лёгкий поляк с добродушным взглядом, казалось, не способный и муху обидеть, под настроение творил чудеса. Фамилия обязывала – грация у него была рысья, сила для его тощей фигуры невероятная, мастер он, каких ещё поискать, в своё время на тренировках наши спарринги в "полный контакт" всех окружающих и восхищали и пугали, молчаливый, взвешивающий каждое слово... Жаль, что Капитошкин его не отпустит – вдвоём с Рысиным мы бы и с сотней "чёрных" справились бы.

   – Как скажете, – сонно кивнул я. – Значит Джексон и Фауст.

   – Я говорил вообще-то "или",– напомнил Старик.

   – А вдруг их будет много?! – возмутился я.

   – А вдруг не будет ни одного? – парировал он, и я задумался. Что ж как вариант такое вполне могло случиться. – Что же мне людей без дела оставлять?

   – Хорошо, сделаем по-другому, – вздохнул я. – Займите их какой-нибудь лёгкой простой работой, а мне пусть Грин выдаст темпоральный детектор. Если что-то произойдёт, вы всегда сможете узнать об этом даже раньше, чем это случится.

   – Долго же ты думал, – проворчал он. – Я тебя чуть ли не носом в эту "гениальную" мысль тыкал всё это время, а ты только сейчас догадался.

   – А я вам с самого начала говорил, что я идиот, – злорадно напомнил я ему.

   – Да, но тогда я в это не верил, – признался он, – а сейчас начинаю об этом подумывать чаще.

   – Ладно! – гаркнул он вдруг так, что я аж вздрогнул. – Иди к Грэю за вирром, Грина я предупрежу насчёт детектора, и приступай, наконец, к работе! Бездельник! – донеслось мне уже в спину, потому что я как раз спускался по лестнице вниз.

   – Преображенский, – раздалось вдруг над головой кряканье старого пеликана, – не смей отрывать Аластора от работы – из-за этой неразберихи у него сейчас не меньше дел, чем у меня. Понял?!

   Но я этого уже почти не слышал. Я спустился на нужный этаж и как раз стоял перед вратами в царство информационщиков. Мысли мои были сплошь разные, и если бы здесь пропускали, просканировав сознание на предмет надежд на диверсию, то мне бы сразу дали от ворот поворот. В голове моей царил хаос, и правила бал юная проказница пурга. Ну да и ладно, зато они отлично спелись и сработались.

   – Рубикон перейдён, – торжественно заявил я, открывая дверь и входя в царство Грэя, надпись со стены, кстати, как я успел заметить, уже кто-то стёр. И Грэй не написал её снова? Совсем, бедняга, видать, задёргался, если на свою любимую издевательскую шутку времени найти не может.

   Я прошёл по коридору, вышел в зал и замер, готовясь к мини-Апокалипсису, когда наши соскучившиеся друг по другу души встретятся. Постоял так немного, затем недоумённо повертел головой, едва ли не принюхиваясь. Странно... Почему-то Грэй не спешил ко мне навстречу, расшвыривая своих умненьких лабораторных кроликов, работающих под его началом, из-под ног.

   – Странно, – пробормотал я. – Неужто он и в самом деле занят?

   – Но ведь такого не бывает... – произнёс я, озираясь по сторонам и доставая из кармана не забытый – Элечка напомнила! Умница она у меня! – коммуникатор, набрал номер Грэя и, ещё раз осмотревшись – да нет, среди на удивление жиденькой и редкой толпы суетящихся и снующих информационщиков его нет – опустил взгляд на экранчик.