Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)

   "О-ля-ля... – мелькнуло в голове. – Давненько я не падал с десятикилометровой высоты".

   "Андрей!!!" – исступлённый крик Шелы раскалённым гвоздём вонзился в мой мозг, и я застонал, мотая головой. Порывом ветра с меня едва не сорвало одежду вместе с кожей, я вцепился всем, чем только мог в развороченное днище скутера и стал гадать, прикидывая расстояние.

   "Всё нормально, – ответил я мысленно, прилагая невероятные усилия, чтобы сосредоточиться и сконцентрироваться. – Всё будет хорошо. Ты же знаешь об уровне безопасности!".

   "Под тобой транспортный поток! – закричала Шела. – Вы превратитесь в пыль за километры до этого уровня!".

   – Беда... – пробормотал я, выворачивая голову и озираясь. Нужно было решение. Срочно! Перспектива столкновения с каким-нибудь грузовым флаером на полном ходу меня не прельщала – Шела замучилась бы собирать мои останки, разбросанные на пару километров.

   Я напряг все свои извилины, тормоша серое вещество и погоняя кнутом и палкой нейроны, однако решение не шло, даже намёки на него отсутствовали. Пальцы задрожали, с трудом выдерживая нагрузку, жар, до этого момента казавшийся терпимым, становился всё сильнее и сильнее, и что хуже всего – затекали мышцы ног. Я повертел головой, прикидывая, заметил под собой резво шмыгнувшую в сторону искорку, потом ещё одну и ещё, и решился, внутренне холодея от осознания предстоящего – свободное падение с высоты в несколько километров с надеждой на наш родимый марсианский уровень безопасности... Великий Космос... Я нервно сглотнул, не решаясь, потом всхрапнул как дикий жеребец и разжал пальцы, одновременно ногами отталкиваясь как можно сильнее.

   Развороченный скутер моментально ушёл вниз, меня закружили и завертели потоки воздуха, расстояние между нами увеличилось, и я раскинул руки в стороны, ловя ветер и выравниваясь в воздухе. Получилось! Не зря меня инструкторы за уши вытаскивали из испытательной аэродинамической камеры, а я отбивался и одному, по-моему, даже руку сломал. Это же так весело! Но именно сейчас мне было совсем не до веселья...

   Проклятье! Резкий порыв ветра скрутил меня, смял и унёс в сторону, я потерял ориентацию и забарахтался как лягушка, стараясь выровняться. Ноги каким-то чудом запутались в морской узел, пять кувырков – и вот у меня в голове уже превосходный винегрет, которым не то что думать, даже шевелить не получается. Вскинув руки и прекратив вращение, я резко согнул ноги в коленях и также резко распрямил, отталкиваясь от воздуха как заправский пловец и выпрямляясь вертикально. Хвала Триединому, неужто получилось?! Вытянув руки вдоль теля, я молнией понёсся вниз, навстречу аэропотоку.

   "О небожители, пусть и эта авантюра удачно закончится!" – взмолился я, выбрасывая левую руку и уходя в сторону. На что я надеялся? Даже не представляю... Наверное, на то, что лимит чудес на мою жизнь ещё не превышен.

   Уйдя в сторону и увернувшись от прожужжавшего молекулярным двигателем флаера, я как штопор ввинтился в образовавшееся на мгновение пустое пространство, меня качнула в сторону упругая волна воздуха, обдало жаром от проносящихся на огромной скорости скутеров, я мысленно перекрестился и вдруг увидел вынырнувший из общего потока скутер, который пошёл на обгон и теперь летел прямо на меня.

   Чтоб тебе в Бездне раствориться! Разум заполошно заверещал, услужливо рисуя перед глазами картинку последствий столкновения, я заметался, не зная, как быть, раскинул руки, уходя в сторону и понимая, что уже не успеваю, и в этот момент скутер резко вильнул вправо – компьютер среагировал быстрее владельца, в соответствии с заложенными протоколами безопасности избегая столкновения, – мы разминулись на доли метра, воздушная волна смяла меня и унесла далеко в сторону, а скутер влетел в центр транспортного потока, где и загудел отчаянно.

   – О Триединый, спасибо тебе! – я поцеловал воздух, чувствуя себя как в водовороте, сосредоточился и свернулся в клубок, после чего начал медленно выпрямлять ноги, вновь принимая вертикальное положение.

   "Где ты?" – быстрый резкой голос Шелы чуть не сбил меня, ноги едва не закрутились спиралью, я зарычал, жалея, что нет никого рядом, по кому можно было бы постучать.

   "Болтаюсь между небом и землёй", – огрызнулся я.

   "Хвала звёздам, ты жив!" – всхлипнула она.

   "Я даже мёртвый от тебя не сбегу", – жизнерадостно пообещал я, с трудом выпрямляясь и вытягивая руки вдоль тела – транспортный поток остался позади, как-нибудь отпраздную это дело, а от других уже увернёмся.

   "Встретимся на поверхности, – кратко сообщила она. – Как окажешься внизу, позвони мне – я моментально примчусь".

   "Жди звонка", – отозвался я и сосредоточился на полёте, с трудом различая что-либо вокруг слезящимися глазам. Не люблю я эти пси-переговоры, признаться честно. Они, конечно, очень удобные, не требуют специальной зарубки в памяти и отсутствия склероза на ношение коммуникатора, но... Минусы есть и у имплантируемых пси-кристаллов и их превеликое множество. Голова от переговоров этих потом раскалывается, а во время их чешется изнутри как после "зуды". Кошмар! Уж лучше пять дней в неделю не забывать коммуникатор, чем слушать бродящие среди собственных мыслей сообщения других людей.

   Итак, вроде всё не так плохо, как могло бы быть. Увидев заблестевшие впереди искорки, я помахал руками и понемногу ушёл в сторону от потока. Осталось только благополучно добраться до поверхности, точнее до уровня безопасности, а потом уже выяснять и думать, что дальше. Где же наши доблестные убийцы? Охотники за чужими жизнями? Не знаю, кто из них там живой остался после моей артподготовки, но если они увернутся от встречного движения, то так же как и я смогут добраться до уровня безопасности, а тогда... Я пощупал закинутый за спину пистолет, держащийся на ремешке из синтокожи, и тут же пожалел об этом. От этого неосторожного движения меня чуть не разбросал в позу перееханной лягушки резко подувший боковой ветер, я напряг мышцы, удерживая вертикальное положение, сжимая зубы до боли, до хруста, меня швырнуло в сторону, едва не расплющило о массивный карниз, вынырнувший из тумана у самой моей головы, однако потом отпустило, и я позволил себе на мгновение расслабиться.

   По идее, пистолета мне должно хватить. Независимо от того, выживет хоть кто-то из убийц или нет. Правительство вместе с СБФ давно обещали навести порядок на заброшенных улицах гигаполисов, потерявшихся в тени высотных мультиквартирных домов... да вот только дальше обещаний дело так вроде бы и не зашло. Там царит анархия и хаос, там ошиваются банды мародёров и наркоманов, которые как грязь возникают в любом даже самом чистом месте, там официально не запрещено насилие, мародёрство, грабежи, убийства; туда приходят всякие высокородные нимфоманки для получения особых удовольствий; туда отправляют всех, кого общество отчаялось перевоспитать без применения процедуры замещения сознания... Злачное местечко. Такому как я там не самое место, пожалуй. Хвала Вечности, что я там окажусь проездом, а не с постоянным видом на жительство. Надо будет душ принять потом...

   Ох, бедная моя квартира... Но вы сполна заплатили, ублюдки! Или, если вы ещё живы, то заплатите! И ты, Старик. Ты тоже заплатишь! Я с удовольствием подержусь за твою дряблую шею! Дай только мне такую возможность.

Глава 27

   – Похоже, я ошибся, предоставив тебе столь большую свободу действий. Ты испытываешь моё терпение.

   – Ничуть. Всё, что я делаю, идёт исключительно на пользу.

   – Тогда что означали предпринятые тобой акции? Какую пользу они могут принести мне?

   – Они принесут пользу нашему общему Делу.

   – Ты забываешься. Хочешь начать свою игру? Или уже закончить?.. Я и есть Дело.

   – Твои слова – закон для меня.

   – В твоём голосе я не слышу искреннего послушания и почитания. Чем вызвана эта фальшь? Вспыхнувшими чувствами?

   – Он не достоин моих чувств.

   – Тогда к чему всё это?

   – На благо нашего общего Дела.

   – Ты лукавишь. Можешь обманывать кого угодно, но не меня. Встанешь со своей игрой на моём пути, пути нашего общего Дела, и я уничтожу тебя.

   – Да, мой господин...

   – Да сбудется!

   – Да сбудется!

   ...

   – Ублюдок...

  * * *

   Уровень безопасности подцепил меня метрах в ста от поверхности, сработав на удивление чётко и безотказно, замедлил моё падение, снизив его скорость до плавного спуска; как в замедленной съёмке; раскинув руки в стороны как опускающийся с небес серафим, я мягко приземлился, вставая на ноги, осмотрелся и тут же с шипением начал стягивать разогревшуюся до неприличия куртку, ругаясь сквозь зубы. Во время падения, когда разум кричит и завывает на все лады, адреналин реками хлещет в кровь, как-то не замечаешь, что несёшься сквозь сверхплотные нижние слои атмосферы, перенасыщенные всякой летучей дрянью, отчего разогреваешься и едва не кипишь. Теперь вот ожоги напомнили о себе – всё тело чесалось и зудело как хорошо натёртое перцем, прыгая с одной ноги на другую, умудряясь хлопать по бёдрам и коленям одновременно, сбивая жар от одежды, я чесал везде, куда только мог дотянуться, и сладострастно постанывал при этом. Чтоб тебя... Никакого комфорта! Впрочем... Я вспомнил те светлые времена, когда уровень безопасности на Марсе был настроен на взаимодействие с имплантируемым чипом личности и гражданства, которым снабжались исключительно граждане Марса. Падай – не хочу, ежели ты гражданин. А вот если, не приведи Триединый, ты гражданин Венеры или Плутона, то лучше тебе крепче держаться и нипочём не вываливаться, иначе всплакнут твои сородичи, увидев пустой гроб. Ну и бредовая тогда миграционная политика была...

   – Ты погляди, хто к нам колёса катит, – прогудело вдруг из-за ближайшей мусорной кучи, я моментально оторвался от упоительного почёсывания пышущей жаром груди, перестал прыгать и замер, настороженно прислушиваясь.

   – И шо это за бабуин такой? – прохрипело оттуда же.

   Сориентировавшись, я медленно присел и потянул руку к куртке.

   – Не-не, человече, пусть твоя шкурка там и лежит – глянулась она мне, – прогундосил кто-то, и из-за кучи мусора вышли трое оборванцев, едва ли не голые, но все с оружием в руках, нагло ухмыляющиеся.

   – Ты хто такой, фраер залётный? – кивнул мне гундосый, нос у него, видимо, сломан был не один десяток раз, вот и приобрёл парень милую но некрасивую особенность.

   – А ты кто такой, что мне вопросы задаёшь? – прищурился я, вставая и прикидывая обстановку. – Ты, случайно, рангом не ошибся, блатарь?

   – Ты смотри, – гундосый похлопал по плечу одного из своих, рябого до безобразия, и тот приподнял ствол дробовика, целясь мне в ноги, – фраер лаяться, оказывается, умеет. Ну ты тявкай дальше-то, да поскладнее, а я пока твою шкурку примерю – уж больно она мне по душе. Ты портки тоже сымай, кстати, а на пистолетик не косись, не косись, а лучше отойди от него подальше – не доставляет он мне душевного благочинствия.

   – Иди, ещё попробуй синтагала, – посоветовал я ему, глядя, как это уродливое существо вразвалочку подходит к моей куртке, – враз обретёшь спокойствие лет на сто вперёд.

   – Вихра, – гундосый посмотрел на парня с дробовиком, и тот нажал на спуск. Грохот выстрела оглушил меня, а брызнувшая рикошетом по камням дробь заставила отпрыгнуть в сторону.

   – Хорошо танцуешь, – гундосый поковырялся грязным пальцем в носу, потом полез в зубы. – Тебе чего, тоже острых ощущений захотелось? Хочешь почувствовать, каково жить в этом мире? Так это мы тебе запросто покажем. Вихра!

   Дробь снова стрельнула под ногами, я резко отпрыгнул в другую сторону и зашипел от боли, больно ударившись лодыжкой о торчавший из земли кусок трубы.

   – Будешь как те две высокородные проститутки пару месяцев всех удовлетворять, – гундосый подошёл к моей куртке и, взяв её, принялся рассматривать, – а потом продадим тебя как и их на один рынок. И до-о-олго будешь ты там собой торговать... Вихра, закажи ему джигу. Ноги продырявишь – не беда.

   Парень с дробовиком передёрнул затвор и ухмыльнулся, показывая кривые зубы, гнилые и сточенные под корень от синтагала, повернул ствол дробовика и выдал очередь.

   Увернувшись от рикошетов, я зарычал, мысленно подсчитывая количество отстрелянных патронов и прикидывая ёмкость магазина. Если не напутал, то оставался последний, но ведь есть ещё и другой мародёр с пистолет-пулемётом, правда он у него за спиной в чехле, успеет или не успеет вытащить?.. Как бы заставить этого с дробовиком последний патрон отстрелить...

   Над моей головой кто-то зашуршал, зашевелился, гора мусора, к которой я прислонился, следя налитыми кровью глазами за всеми тремя, пришла в движение, и вдруг кто-то на её верху громко захлопал ушами.

   – Дибака! – заорал заполошно парень с дробовиком, поднимая оружие и целясь. – Шульга, там дибака!

   Громыхнул выстрел, парень спешно клацнул затвором и выстрелил ещё пару раз, потом задёргался и полез за пазуху, я с досадой поджал губы: хорош бы я был, если б напал на него после одного "последнего" патрона. На мне ни брони, ни активатора – вообще ничего, только "Фаланга" неподалёку валяется. Зато сколько всего под ногами! Я резко и сильно пнул огрызок бертолитового неизвестно чего, парень с пистолет-пулемётом вздрогнул и мешком свалился на землю. Гундосый прекратил вертеть перед глазами куртку и непонимающе уставился на меня, и тут я прыгнул вперёд, на него. Два быстрых удара в грудь, мощный апперкот – голова гундосого задралась так, что хрустнуло где-то в шее, – и добивающий удар косташками в горло. Гундосый захрипел, повалился на землю, я перехватил куртку, одни быстрым движением надевая её, повернулся к парню с дробовиком, готовясь уходить в сторону, если что, и тут вдруг с верхушки мусорной кучи, по которой он палил почём зря, на него прыгнула серая всклокоченная тень. Парень завизжал, когда она с рычанием вцепилась ему в горло, выронил дробовик и упал, колотя руками по напавшему на него зверю и пытаясь его отпихнуть. Я подхватил "Фалангу" и активировал генератор, после чего начал медленно отступать, стараясь не шуметь, и тут вдруг кто-то схватил меня за ногу и заорал. Обернувшись, я увидел искажённое болью изуродованное лицо мародёра с пистолет-пулемётом, он орал, держа меня за лодыжку, плевался кровью и ворочался. Серое нечто на груди уже утихшего Вихры вдруг замерло, подняло лохматую треугольную башку и посмотрело на меня дикими жёлтыми глазами. Я резко и сильно ударил ногой, не глядя, не отрывая взгляда от начинающих наливаться кровью глаз, крик прекратился, пальцы, вцепившиеся мне в ногу, ослабли, а потом и вовсе разжались, я опустил руку с "Фалангой" и вдруг услышал нарастающее рычание. Дибака... Дикая собака. Тварь, обитающая на поверхности любого гигаполиса и представляющая собой одичавшую обыкновенную собаку, мутировавшую до размеров тигра, болеющую бешенством и испытывающую вечный голод, удовлетворить который практически невозможно – бактерии, обеспечивающие дибаке невероятную живучесть, поедают девяносто процентов всего, что она съедает.

   Тварь махнула хвостом и рыкнула, приседая, уши прижались, глаза запылали красным, я нервно сглотнул, понимая, что выстрелить я успею только один раз, и не приведи Триединый мне промахнуться, иначе очнусь я уже на том свете.

   – Ну.... – пробормотал я, прикидывая на глаз, куда отскочить, если что.

   Дибака хлестнула хвостом по бокам, присела ещё... и тут вдруг вдалеке пророкотал выстрел. Прыжок! Я нырнул в сторону, отскакивая подальше, и успел увидеть, как дрыгает лапами пронзённая полуметровым гвоздём тварь, как скрипит она и фыркает, как скребёт когтями по земле, царапая её, постепенно выдыхаясь и умирая.

   – Ого... – только и смог пробормотать я, предусмотрительно отбегая в сторону и приседая за изъеденной ржавчиной стенкой невесть откуда здесь оказавшейся хроно-кабины. Дурак её какой-то выкинул, что ли? Или с грузового флаера выпала во время транспортировки? Впрочем, не важно. Я осмотрелся, осторожно выглядывая из-за кабины: никого. Никого и ничего, кроме трёх трупов неудачливых мародёров. Неужели их никто не прикрывал? Да быть такого не может... Или тот выстрел, прикончивший дибаку, и есть прикрытие? Тогда чего ж он за меня не берётся? О Триединый, поди их разбери.

   В кармане у меня вдруг тоненько пискнуло. Я замер, раздумывая, затем нерешительно сунул руку за пазуху и вытащил чуть подрагивающий коммуникатор, который неизвестно каким чудом умудрился не выронить во время свободного падения. Коммуникатор ещё раз вздрогнул и еле слышно пропищал, я перевернул его и посмотрел на экран: пусто. Однако кто-то меня явно сейчас вызывает, почему же тогда пусто? Или?.. Я отдал мысленный приказ, коммуникатор мгновенно ожил, экран вспыхнул ярче, над ним появилось и задрожало объёмное изображение затенённого лица с вопросиками вместо глаз. Спроецировалась панель волнового отображения голоса, я замер, ожидая и не желая начинать первым, боясь ошибиться.

   – Андрей? – тихо прозвучало через секунду.

   Я выдохнул, успокаиваясь, и прикрыл глаза – именно её звонка я сейчас ждал больше всего.

   – Почему ты думаешь, что это я, а не... убийца, например?

   – Я слышу твоё дыхание, – спокойно ответила Ольга, – чувствую его ритм... Тебя сильно ранило?

   – Терпимо, – отозвался я, только сейчас заметив, что по груди течёт кровь из рассечённого плеча, в горячке боя, падения, ещё одного боя как-то не замечалось, а сейчас – я пробежал глазами длиннющий вздувшийся порез через всё предплечье – пощипывает слегка. Ничего, заживёт как на собаке. – Как у тебя?

   – Я получила твои данные, – сообщила, помолчав секунду, Ольга. – Но они не полные. Что произошло?

   – Я потерял практически всё, – мрачно объяснил я, – кроме своей жизни и ещё парочки дорогих мне. Твои данные стоили мне слишком дорого.

   – Я тоже за них многим заплатила, – печально вздохнула она. – Погибло много хороших людей, с каждым из которых я была знакома лично, каждый из которых был моим другом. У меня тоже почти ничего не осталось... Теперь я боюсь, как бы полученных данных хватило для того, чтобы хотя бы набросать фрагменты картины.

   – Многого не хватает? – я уселся поудобнее и прислушался на всякий случай к окружающей обстановке.

   – Многого, – вздохнула Ольга, – но... первыми передавались наиболее важные информационные узлы, они, я надеюсь, позволят мне добиться хоть чего-то.

   – Ты ведь и без того уже многое знаешь.

   – Да, но мне нужны доказательства. Надеюсь, тех, которые я получила, мне хватит.

   – Оля?..

   – Да, Андрей?

   – Это правда о нашем Директоре?

   – Да. Истинная правда. Он действительно погиб вместе со всей своей семьёй во время взрыва лайнера "Мечта".

   – Тогда кто вместо него? Очередная кукла?

   – Очевидно. Я надеюсь, ты не будешь задавать вопрос: "А зачем это Капитошкину?".

   – Сам понимаю, – проворчал я, вставая и выходя из-за кабины – стрелять в меня точно никто не собирался, иначе бы давно уже это сделали, можно было по карманам мародёров пошарить да оружие их посмотреть, мало ли пригодится. Я постоял возле трупа одного из мародёров, мучительно раздумывая. – По той же причине перестановке в Центре?

   – Да.

   – У меня один вопрос, – я, кряхтя, несколько раз согнулся и разогнулся – мышцы ныли и стонали, как сговорившись, – кто подсунул мину на пути "Мечты"?

   – Мина была дрейфующей с полем контакта диаметром в пятьсот тысяч километров, оставалась со времён Первой Войны. Её никто специально на пути "Мечты" не ставил. Просто главному навигационному компьютеру был передан неверный пакет данных о маршруте.

   – И этим он крупно подставил Грэя, – пробормотал я, обшаривая карманы одного из мародёров, и обнаружил вдруг сырую картофелину. Немаленькую такую...

   – Да, – подтвердила тихо Ольга.

   Не выдержав, я сдавил картофелину в кулаке и увидел как потекла грязная кашица. Стряхнув с ладони ошмётки, я брезгливо вытер руку о платок.

   – Что от меня теперь нужно? – я посмотрел вверх, глядя, как уходят ввысь как исполинские монолиты стены мультиквартирных домов, в их тени у их подножия я чувствовал себя какой-то никчёмной букашкой, блохой, удостоившейся чести смотреть на великое.

   – Куда ты теперь направляешься? – спросила осторожно Ольга.

   – Здесь у меня дома больше нет, – пожал я плечами, – поэтому пока на фирму. Авось удастся перед смертью хоть пять минут подержаться за дряблую шею Старика.

   – Вот так просто?

   – Я не люблю, когда меня пытаются убить, – пояснил я. – А за последнее время с его подачи это происходило уж слишком часто.

   – Ты делаешь выводы, основываясь на моих словах, – помолчав немного, произнесла она. – Ты мне веришь?

   – Если все вокруг врут, и это твоих рук дело, тогда я приду и за тобой, – просто ответил я.

   – Даже так? – усмехнулась Ольга. – Ну что ж далеко тебе ходить не придётся – мы встретимся на фирме.

   – Зачем? – удивился я.

   – Я предъявлю официальные обвинения Старику, а потом ты его убьёшь.

   – Вот так просто? – повторил я её вопрос.

   – А зачем усложнять и без того невероятно запутанное дело? – ответила она вопросом на вопрос. – Я наделена очень большими полномочиями и могу вести суд и карать.

   – "Вести суд и карать"? – переспросил я рассеянно. – Где-то я уже это слышал... Давно, правда, но... Эх, сейчас не вспомню. Откуда у тебя такие полномочия?

   – Ты узнаешь... чуть позже. Хорошо?

   – Как скажешь, – отозвался я и замолчал. Возникла неловкая пауза, нарушаемая лишь биением моего сердца.

   Я кашлянул нетерпеливо.

   – Можно один вопрос, Андрей? – встрепенулась вдруг Ольга.

   – Какой? – пожал я плечами.

   – Как вы с Шелой познакомились? – спросила она быстро.

   – Проснулась запоздалая ревность? – усмехнулся я. – Зачем тебе это нужно знать?

   – Ну... – Ольга замялась, подбирая слова, – хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь, когда всё это закончится, вот только не знаю, куда. Вот и хотела поинтересоваться, что ты любишь больше всего.

   – Спросила бы у Шелы, – я подобрался, заинтересованный её легендой – вот это да! Куда девалась скромность стеснительной пай-девочки, которая боялась у меня лишнюю чашку чая попросить.

   – Я уже спрашивала, – буркнула Ольга, – ещё когда на фирме работала. Под предлогом того, что ты частенько к Аластору заходил.

   – И?..

   – Ну что "и"? – Ольга сердито фыркнула. – Она похихикала, потом чуть не двинула меня локтём в бок и убежала куда-то, так и не ответив. Вот и гадай после этого... А всё же: как вы с ней познакомились?

   "Врёт и не краснеет", – я мысленно поаплодировал Ольге и подперев указательным пальцем подбородок, стал размышлять, зачем ей это надо. На ум приходили всего две версии: либо Ольга считает Шелу соучастницей (но это полный бред сумасшедшего!), либо... либо я всё ещё неотразим и самый настоящий плейбой (это правда, но не до неё сейчас). Ну что ж посмотрим, как события закрутятся дальше.

   – Черри-сити, – произнёс я, глядя невидящими глазами вперёд и вспоминая тот день. – В одном из ресторанов на крыше какого-то мультиквартирного дома.

   – Ты любишь вишни? – подивилась Ольга. – Вишнёвое вино?

   – Мы пили "Грацци", и болтали о том о сём, о всяких пустяках, которые только в голову приходят, – продолжал я, погружаясь в воспоминания.

   – "Грацци"? – у Ольги явно отвисла челюсть. Извините, а что мужчина не может выпить "Грацци"? Или настоящий мужик должон вёдрами триэтилат хлестать (это тройной перегнанный спирт)? Ну извините: я не из таких – у меня потом от него голова побаливает. – Оригинальный выбор. И ведь, наверное, с рутарой?

   – Какая ты догадливая, – усмехнулся я, пародируя её удивлённые интонации.

   – Теперь я знаю путь к твоему сердцу, – заявила вдруг Ольга. – Или, точнее, к твоему желудку, что, впрочем, для тебя, наверное, суть есть одно и то же.

   Я хмыкнул: Шела тоже когда-то так сказала один раз, отчего я обиделся и неделю обедал в уютном ресторанчике, о котором знали только его завсегдатаи, а поскольку сама она готовить толком не умела, а приготовленным пичкала только меня, то... через неделю она извинилась и сообщила, что я – дурак эдакий – просто шуток не понимаю.

   – А как ты её нашёл? – полюбопытствовала Ольга. – Или это она тебя нашла?

   "Грубо работаете, мадам следователь. Кто ж так копает?..".

   – Скорее это мы друг друга нашли, – я почесал кончик носа. – Встретились взглядами и...

   – Понятно, – кивнула она. – Интересно... Теперь я уже знаю, куда тебя можно пригласить.

   – Вперёд, – улыбнулся я. – Я люблю, когда меня приглашают.

   – Это видно, – хихикнула она. – Ладно, как нам с тобой поступить?

   – Не знаю, – пожал я плечами. – Я – на фирму, послушаю, как там дела. Потом приду к Старику и буду с ним разговаривать. Долго. А потом меня заберёт СБФ. Возможно, даже ОКО.

   – Тогда встретимся на фирме. И к Старику пойдём вместе, – решила Ольга.

   – Когда?

   – Я тебя сама найду, – пообещала она и отключилась.

   "Даже так? Ну-ну...".

   Я задумчиво почесал кончик носа и огляделся по сторонам, выбирая место, куда Шела сможет посадить скутер, нашёл его и только собрался уже отдать мысленный приказ набрать её номер, как вдруг... Коммуникатор коротко пропищал, экранчик осветился, спроецировав объёмное изображение, возникшая рядом панель распознавания голоса замерцала, готовясь к обработке.

   – Грин? – удивился я, принимая вызов и разглядывая его нервно дёргающуюся патлатую макушку – лицо он прятал или был занят работой...

   – А ты кого ожидал увидеть? Санта-Клауса?!

   – Хотелось бы, – кивнул я, удивляясь всё больше: давненько я такой паники в его голосе не слышал. Конечно, наш штатный Бармалей отличается от всех нормальных людей своей чрезмерной нервозностью, но уж чтобы так... Давно не бывало. – В чём дело?

   – Я бы хотел задать тебе тот же вопрос, – лицо Грина вдруг показалось полностью, и я нахмурился, глядя, как бегают его глаза, как дрожат губы и раздуваются в испуге крылышки носа.

   – Не понял, – насторожился я.

   – Прикидываешься или на самом деле не понял? – он пытливо уставился мне в глаза.

   – Клоуна тут корчу! – рявкнул я, потеряв терпение. – Давно уже идиотскими шуточками не маялся, вот и приспичило! В чём дело?!

   – О тебе во всех новостях говорят, Андрей, – отозвался он, голос его был сух и срывался как перед истерикой. – Не знаешь, о чём?

   – О моём недавнем выходе в Малом Системном театре? – съязвил я, потом глубоко вздохнул и понемногу успокоился. – Грин, я не знаю, о чём ты, зачем позвонил и что хочешь сообщить. Не знаю. Как до тебя это ещё донести?

   – Всё ясно, – Грин печально вздохнул. – По всем каналам сейчас жужжат одно и то же: ты серийный убийца и сектант, особо опасен, обвиняешься по статьям с триста одиннадцатой по триста семьдесят вторую, и по пятьсот семьдесят четвёртой, приказано при обнаружении доложить в высшие органы СБФ, а также содействовать твоему задержанию.

   Коммуникатор с жалобным треском упал на землю, я замер, как громом поражённый, не зная даже, как отнестись к услышанному.

   – Андрей, – позвал меня Грин.

   – Что? – глухим голосом отозвался я.

   – Я не верю всем этим бредням, не знаю, откуда они взялись, но я человек законопослушный. Твоё местонахождение известно СБФ, и скоро прибудет их патруль. Советую тебе оставаться на месте. Если ты невиновен, то это быстро выяснится...

   – На каком основании сформирована директива меня задержать? – я наклонился и поднял коммуникатор.

   – Не знаю, – виновато отозвался Грин. – Об этом хорошо бы спросить у Аластора, но он молчит, упорно и упрямо.

   "Догадываюсь, почему...".

   – Я еду на фирму, – сообщил я ему.

   – Ты с ума сошёл?! – всполошился Бенефициус. – Тебя разыскивают все силовые ведомства, а ты лезешь к Старику на приём?! Где твоя логика?!

   – Он мне задолжал кое-что, – хмуро ответил я.

   – И этот долг настолько велик, что ради него ты рискнёшь жизнью?! По статье пятьсот семьдесят четвёртой тебе полагается высшая мера наказания! Если дождёшься патруля и сдашься добровольно, могут укоротить до пожизненного заключения. Где?..

   – Грин, – я поднял ладони, останавливая его, – не переживай так сильно. За свою шкуру я давно перестал беспокоиться. Патруля я дожидаться не буду, мне хочется поговорить со Стариком по душам, так что... не до логики мне сейчас. Вот потом, когда с Капитошкиным я решу все вопросы, то я подумаю насчёт сдачи.

   – Как скажешь, – Грин вздохнул и пожал плечами, – я тебя в конце концов предупредил. Остальное уже – твоя забота.

   – Спасибо тебе, Бенефициус, – тепло произнёс я, глядя ему в глаза. – Спасибо тебе за всё, что сделал для меня и для нас, курьеров.

   – Удачи тебе, – буркнул он и отключился. Я отряхнул коммуникатор, протёр его и мысленной командой набрал номер Шелы. Куда это моя личная таксистка запропастилась?

   "Ну и ну, – думал я, глядя, как на экранчике один за другим сменяются символы защиты и маскировки – видимо, коммуникатор мой, в своё время напичканный не без помощи Грэя всякими хитрыми гаджетами, уловил приближающуюся слежку и закрылся небольшим колпаком, идеально маскирующим устройство от любого вида удалённого отслеживания, – Старик повёл наступление по всем фронтам. Это уже даже не ход ферзя, а комплексная комбинация, массовая атака. Великий Космос... Но... Но почему эта дрянь приключилась именно со мной?! Не с кем-то другим, а со мной! Теперь мало того, что я официально мёртв, на меня вешают обвинение в убийстве и статью 574 клеят вдобавок. А как приклеят ко мне, то от неё уже не избавишься – 574 вешается на всю жизнь. Проклятие рода Баскервилей...".

   – Ну наконец-то! – выдохнула Шела, глядя на меня мокрыми и раскрасневшимися глазами. – Задержался же ты с того света, милый, – я уже переживать начала... Как ты там?

   – Да вот, – развёл я руками, – заглянул на чашку чая к Астароту, погостил у Ваала и Кришны, теперь вот размышляю о бренности этого мира и думаю заодно, что теперь я уже далеко не убегу.

   – То есть? – нахмурилась она.

   – Да так, – неопределённо хмыкнул я. – Повесили мне на шею статейку одну...

   – Пятьсот семьдесят четвёртую?

   – А ты откуда знаешь? – удивился я.

   – Оттуда же, откуда и ты: из новостей, – отрезала она и отвернулась, до меня донеслись еле слышные всхлипывания. – Не хотела говорить: думала, что ты не знаешь...

   – Не переживай, малышка, – нежно произнёс я. – выпутаемся. И не такое макраме распутывали.

   – Да не переживаю я за тебя, – сердито засопела она, повернувшись, и я увидел на её прекрасном лице блестящие мокрые слёзы. – Было б за кого переживать! За суперменов и бессмертных не боятся.