Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 61 страниц)

   – Оля, – произнёс я негромко, – можно тебя на секунду?

   – Да, – кивнула она, похлопала по плечу ожившего бойца и подошла ко мне, поднимая бровь.

   – Это и есть ваш хвалёный темпоральный отряд? – тихо прошептал я ей на ухо, изумлённый донельзя смелостью своего предположения. Разумеется, она скажет: "Нет!". Это наверняка самые обычные диверсанты, которых любая школа подготовит, разве что лучше снаряженные.

   – Да, – ответила она, явно удивлённая моим вопросом.

   – Подожди, – я сглотнул комок в горле, возникший внезапно, и понизил голос ещё больше, – я спрошу ещё раз...

   – И я тебе ещё раз отвечу то же самое, – фыркнула она, её глаза сердито засверкали, точь-в-точь как у Шелы. Шелы... Великий Космос, как же я по ней соскучился! – В чём дело, Андрей? Что тебя беспокоит?

   – Оля, я обезвредил двух и чуть не убил третьего голыми руками. Нападения я не ждал и не был готов к нему. Это, по-твоему, спецназ?! Теперь я не удивляюсь, почему они от Хранителей уйти не смогли. Сколько их там легло?

   – Большая часть, – ответила она глухо, стараясь не смотреть мне в глаза. – Девяносто семь человек, не считая Агентов.

   – Спецназа?! – я чуть в обморок не грохнулся от услышанного. – Оля, что за?.. Сектанты готовы послать всю галактику в Чистилище! Всё что сейчас нужно, это остановить их, а вы посылаете на это дело детей?!

   – Они не дети! – сверкнула она глазами, но в этот раз получилось слабо.

   – Дети, поверь мне, – я вытер вспотевший лоб дрожащей рукой. – С кем они обучены сражаться? Если бы не твоё вмешательство, я бы играючи свернул одному шею. Как курёнку. Это спецназ, по-твоему? Почему любой курьер знает, как обращаться с Хранителями, а они нет?

   – Они это всё, что у нас... у меня, – поправилась она, – сейчас есть. Другого нет и не будет...

   – Оля, – перебил я её, – скажи честно: кто они? Я помню твою силу, помню хватку Старика. Я бы и с одним из них не справился, но... В чём дело? Кто они?

   – Это темпоральный отряд, – отчеканила она. – Группа особого назначения, предназначенная для выполнения самых опасных и трудных задач.

   – Хорошо, – я поднял ладони, не желая больше спорить и выяснять, не хочет говорить, что ж, переживу. – Что теперь?

   – Нужно составить план дальнейшего продвижения, – произнесла она, отходя к поставленным друг на друга ящикам из-под неизвестно чего. На ящиках лежал небольшой переносной терминал, когда Ольга подошла к нему, он замерцал и спроецировал в воздухе голографическую клавиатуру и виртуальный экран, на котором вдруг замелькали постоянно меняющиеся цифры.

   – Мы вычислили, что период между сменой темпоральных пластов колеблется в пределах от двух до трёх минут...

   – Ну и частота, – пробормотал я, подходя ближе.

   – Пласты и время сменяют друг друга случайным образом, из-за чего возможно возникновение дубляжей, – продолжила Ольга. – Группа лейтенанта Чинрау, например, наткнулась на собственных двойников и почти вся полегла под их огнём.

   – Почти вся? – недоверчиво уточнил я.

   – Их были сотни, а нас всего десятеро, – спокойно сообщил один из бойцов. – Я понимаю ваше недоумение, сэр, но ситуация, в которой мы оказались, действительно тяжела: когда мы включали темпоральные генераторы, на нас набрасывались десятки Хранителей. Когда мы возвращались в реальность, то она уже была другой и по нам вели огонь и наши двойники, и сектанты, и вновь атаковали Хранители...

   – Не завидую, – буркнул я, размышляя. – А обойти нельзя было?

   – За вашей спиной не зарастал монолитной стеной коридор, сэр, – произнёс с укором другой боец, – не обваливались полы и не обрушивался потолок. Нас выбросило из одной реальности и отбросило в другую. Пока мы выбирались из неё, смещение темпоральных пластов превратило двух моих солдат в пыль, а других истребили Хранители.

   – Знаешь, что мне это напоминает? – обратился я к Ольге, которая разглядывала цифры, меняющиеся на виртуальном экране, и барабанила кончиками пальцев по предплечью другой руки.

   – Что? – отозвалась она, не отрываясь от экрана.

   – Алгоритм VIC-технологии, который мне когда-то пришлось опробовать на себе. Только запущен он сейчас в текущем времени, а не в модулируемом пространстве.

   – Возможно, – Ольга, поджав губы, посмотрела на меня. – Интересно, как он мог у них оказаться? Впрочем, это не важно. Значит, задача номер один: остановить выполнение алгоритма. Задача номер два: отыскать и нейтрализовать кварковые батареи и устройство Врат, которым они собираются отправить их в прошлое.

   – А не наоборот? – удивился я.

   – Отключив VIC-алгоритм, мы постараемся дестабилизировать этот темпоральной слой, это собьёт настройки устройства Врат и даст нам дополнительное время.

   – А там ничего не гавкнется? – поинтересовался я, кивая себе за спину.

   – Похоже, что база изолирована, иначе вся эта игра со временем и реальностями сама по себе привела бы к концу света. Так... – Ольга вздохнула и пробежала пальцами по клавиатуре, на экране замерцала вдруг неполная схема какого-то здания. – Для максимального эффекта генераторы Маховика и излучатель должны находиться в центре, иначе отражённая темпоральная волна ударила бы по ним. Если верить тому, что успели подготовить мои сотрудники, это должно быть где-то на нижних уровнях, ближе вот к этой каверне.

   – А что это? – полюбопытствовал я.

   – Не знаю, – пожала плечами Ольга. – У нас есть только приблизительный план базы, который пришлось составлять на месте. Засечь устройство Врат мы не можем, пока работает этот чёртов алгоритм! Поэтому его нужно отключить. Срочно!

   – Как?

   – А в этом нам поможешь ты, – Ольга ласково, как удав на кролика посмотрела на меня.

   – Я?! Как?!

   – Мне нужно кое-что тебе сказать... и показать заодно, – она взяла терминал в руки – при этом он сложился, исчезли экран и клавиатура – свободной рукой подцепила меня за локоть и потянула в сторону, настойчиво приглашая отойти.

   Я подчинился, заинтригованный и задетый за живое.

   – Ну? – намекающе спросил я, когда мы отошли в самый дальний угол, где нас уже не могли услышать её бойцы.

   – Сейчас, – Ольга положила терминал на пол и постояла немного, переплетя пальцы и явно не зная, с чего начать. – Когда-то, как раз перед тем, как я обратилась к тебе с просьбой помочь мне раздобыть данные у Самсонова, Бенефициус Грин предложил тебе как награду за помощь одну книгу, а затем указал точное место в ней и сообщил значения трёх коэффициентов, которые попросил тебя проверить... Помнишь это?

   – Я-то помню, – осторожно произнёс я, глядя ей в глаза. – А ты откуда это знаешь? Тебя в этот момент рядом не было.

   – Я могла бы соврать. Сказать, что Грин, например, является нашим осведомителем или что незримо присутствовала рядом с тобой всё это утро... Впрочем, нет, соврать тебе я не смогу, – вздохнула она. – Поэтому скажу честно: создавая протоколы защиты "Малахита", Витторио предусмотрел неявный скрытый односторонний канал связи с выделенным терминалом. Данный канал он создавал вместе с Миднайтом, поэтому о его существовании в программной начинке "Малахита" не знал никто...

   "Твою мать! – вырвалось вдруг у моего электронного альтер-эго. – Вот зараза! Запускаю проверку всех портов и соединений...".

   – И что же? – напрягся я.

   – Этот канал обеспечивает круглосуточную передачу данных по мере их обновления, хранящихся в твоей памяти.

   – То есть ты – и не только ты – знаешь всё, что хранится в моей голове?! – вскипел я.

   – Успокойся, – Ольга ласково коснулась моего плеча, – Витторио и Алистер чётко разграничили личную и деловую информацию. Твои личные воспоминания останутся только твоими.

   – Вам очень повезло, – буркнул я, немного остывая: ненавижу, когда без спроса ковыряются в личном! – Хорошо, ты узнала о том, что мне говорил Грин. Дальше что?

   – Мы нашли эту книгу и решили изучить её, – Ольга посмотрела на меня вновь, теперь её глаза были полны одновременно и ужаса, и неподдельного горя. – Когда нашли место с описанием значений названных Бенефициусом коэффициентов, то... мы просто испытали шок.

   – В чём дело? – нахмурился я, не понимая ничего. Провались всё в Бездну, мало мне чумы?! Теперь ещё что-то зловредное откопали, наверняка!

   – Тебя коснулся Поток, – прошептала она и чуть слышно всхлипнула.

   – Что? – мне показалось, что я ослышался.

   – Тебя коснулся Поток и теперь он внутри тебя, – повторила она. – Все эти странности с неизвестным радужным сиянием, которое защищало тебя, исцеляло, возвращало во времени, которые зафиксировала твоя память, являются результатом высвобождения скрытой в тебе энергии Потока. Она выплёскивается неосознанно, когда ты не контролируешь сознанием свои действия и желания, а когда включается подсознание.

   – Что за?.. – пробормотал я, теряясь в услышанном – переваривать такое мой мозг и без того перегруженный обилием загадок, подозрений и вопросов без ответов, отказывался напрочь.

   – Всё это время энергия Потока выплёскивалась из тебя стихийно, – продолжила Ольга, стараясь не глядеть в мои ошарашенные глаза и сочувственно поглаживая меня по руке, – теперь тебе придётся воспользоваться ею осознанно.

   – Стоп, – я довольно грубо перебил её. – Что означают эти коэффициенты?

   – Они приведены в таблице сопротивляемости человеческого тела энергиям различного рода. По натуре своей мы являемся сверхпроводниками, мало какая энергия обладает свойством накопления в наших телах. Однако энергия Потока является ирреальной, она может накапливаться в любом теле, обладающем информационной матрицей, накапливаться до определённого предела и постепенно разрушать его, создавая новую единицу времени...

   – Ёлки-моталки, – я потёр лоб, меня прошиб холодный пот – я знал, о чём говорит эта прекраснейшая их прекраснейших, довелось когда-то выхватить любопытные куски из темпоральной физики. – Хреново...

   – Ещё как – кивнула Ольга. – Более того: те значения коэффициентов, которые сообщил тебе Грин, они в таблице даже не указаны. Они недалеки от предельных значений, а это значит, что Поток в тебе хлещет через край.

   – Откуда Грин узнал об этом?!

   – Возможно, он обнаружил это во время одного из твоих прыжков. Возможно, когда-то ещё, – пожала плечами Ольга. – Он специалист по темпоральной физике, эти коэффициенты – часть его работы.

   – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – промычал я, соображая. – Какой срок разрушения материального тела указан для предельных значений?

   – Один месяц.

   – Значит, у меня меньше месяца, – хмыкнул я и тут, вспомнив ещё кое-что, "обрадовался": – А хотя куда это я собрался жить с месяц? Чума мне долгих лет не даст.

   – Когда закончится это дело, я достану вакцину от этого вируса, – пообещала Ольга. – Вирус Арканито излечим. То были байки про его абсолютную устойчивость.

   – Ты кстати не заразишься? – я вдруг отшатнулся от неё, закрывая рот и нос ладонью.

   – Нет, – Ольга помотала головой. – У меня абсолютный иммунитет, а они, – она кивнула на своих терминаторов, – защищены не хуже.

   – Ладно, – я глубоко вздохнул, смиряясь с тем, что это, похоже, последний мой выход на сцену этого мира. Чёрт побери, как хочется жить! Жить!! Ловить на себе взгляд Шелы, видеть её улыбку, иногда опаздывать на работу, смеяться вместе со своей любовью, радоваться всему, что есть в этом мире, обедать у семейства Танзани, устраивать гонки на скутерах под визг и вой сирен патрульных скутеров СБФ, гулять по зоозонам Земли, хоть ещё один разок посетить Живой Сад на Венере, любоваться шедеврами архитектуры Амальтеи и Ганимеда, поучаствовать в погружении под километровую толщу льда на Европе, отбиваться от мутировавших, вымахавших размерами со слона бабочек на Дионе... или на Титане? Да неважно... О Триединый, как хочется жить!!! Но... кто-то когда-то прислушивался к нашим желаниям? Вот и я так думаю... Хотелось одного, но вместо этого чума, разрушение тела от энергии Потока – как это вообще возможно?! – самоубийственный штурм базы сектантов с этими детьми за спиной и не известно, что впереди...

   – Андрей, – Ольга нерешительно тронула меня за рукав, и я очнулся, -у нас совсем мало времени. Нужно действовать.

   – Как будем действовать? – я потёр уставшие глаза.

   – Мне понадобится твоя помощь...

   – Это я уже понял, – перебил я её. – Сначала я отвлекал внимание сектантов от темпорального отряда, теперь я фигура номер один. Ты хочешь, чтобы я прошёл к генераторам и уничтожил их?

   – Нет, – Ольга покачала головой. – Я хочу, чтобы ты указал дорогу. Пойдём все вместе.

   – Не выйдет.

   – Но почему?

   – Потому что я не знаю, как этим пользоваться! – взмахнул я руками. – Пусть эта радужная гадость сидит во мне, но она приходит на помощь, лишь когда я на пороге смерти. Ты сказала, что она зависит от моих желаний? А кто поручится, что мне среди всего не захочется свалить отсюда подальше? Или ещё чего выкинуть? А вдруг меня зацепит и я пожелаю, чтобы весь этот мир в тартарары провалился?

   – Андрей, – Ольга держала меня за руку, – без тебя нам не пройти. Даже объединённая мощь темпоральных генераторов оставшихся в живых солдат не поможет проложить дорогу через этот хаос времён и реальностей. Я видела события в твоей памяти. Я видела, как сила Потока внутри тебя возвращает тебя во времени, причём неоднократно, обеспечивает функционирование вне времени... На всё это нужны колоссальные затраты энергии. Однако ты делал это легко.

   – Непроизвольно!

   – Вот и сейчас пожелай, чтобы открылся путь! Вообрази, что ничего важнее в этом мире нет! Пожелай это! Ради Шелы, ради меня...

   – Мэм!! – закричал вдруг один из бойцов страшным криком, мы резко обернулись...

   И увидели, как, поглощая стену, пол, потолок, наступает, надвигается на нас чернильная темнота, кажущаяся живой, как напирает она стеной, стирая за собой реальность, уничтожая всё подчистую, ломая жиденькие слабенькие барьеры, радужные плёнки, которые выставляли, отступая шаг за шагом бойцы темпорального отряда. Вот она растворила в себе ящики, наползла на лежащих у стены раненых, несколько бойцов бросились оттаскивать их, но тут из надвигавшейся завесы мрака вдруг выстрелило несколько жгутиков, которые оплели тела двух солдат и втянули их в непроницаемо чёрную тушу.

   – Они обнаружили наше укрытие! – закричала Ольга, оттолкнула меня и бросилась к раненым. – Генераторы темпоральных полей на полную мощность! Задействовать резерв!

   Тьма вдруг словно плеснула волной, на её пути мгновенно возникла тонкая радужная переливающаяся стена, волна ударилась об неё и разошлась в разные стороны. Страшно закричал один из бойцов, которому она наполовину срезала тело – ноги и половина туловища исчезли, будто их и не было никогда – ещё один, потратив энергию своего генератора на создание защитной стены между наступавшей тьмой и ранеными, бесследно исчез в её волне, растворившись в ней без звука.

   Внутри меня пронеслась горячая тяжёлая волна крови и с размаху ударила в мозг. Глядя на все эти смерти, на то, как бьётся Ольга и немногие уцелевшие, пытаясь остановить смерть, пытаясь оттащить раненых, пытаясь выжить, и сатанея от собственного бессилия, я вскипел как пробудившийся вулкан. Глаза заволокла багровая пелена, разум временно отключился, я с удовольствием бы рванул на груди тельняшку, будь она на мне, но вместо это я хищно оскалился, зарычал, увидев, как нависает стена тьмы над Ольгой и как дрожат, лопаясь один за другим, радужные барьеры, и бросился, очертя голову на эту тьму, повторяя подвиг героев и желая только одного: чтобы это исчезло, убралось, испарилось, иначе Я ВСЁ УНИЧТОЖУ НА СВОЁМ ПУТИ!!!

   И вспыхнул ярчайший радужный свет, затопивший всё вокруг меня и погрузивший окружавшее меня пространство в хаос цветов и оттенков, изменивший его, напитавшей другой энергией, разделивший всё на две половины, за одной из которых – чернильно-чёрной, как самые дальние глубины нашей души, – я гнался, гонимый непреодолимым желанием: рвать, убивать, уничтожать, изгонять и выдворять прочь!

   Дальнейшее я помню смутно – оно сокрыто как в тумане, такое же размытое, расплывчатое, неясное... Помню, среди той какофонии звуков, в которой я находился, преследуя ускользающую тьму, попадались и самые обыкновенные, более чем реальные звуки: уханье выстрелов тяжёлого автоматического оружия, визг рикошетов, лопавшийся протяжный звон разрушающихся защитных экранов, грохот взрывов, чьи-то крики. Иной раз попадались на пути какие-то пятна, я слышал рёв, но мимоходом отмахивался, не желая даже обращать на них своё внимание, и тогда эти пятна убирались прочь, раздражённо ворча. Одно такое я стоптал, не заметив, сквозь застивший глаза красный туман охватившей меня ярости я вдруг отметил одно пятно, бросившееся мне наперерез, окружавшее меня радужное облако засияло совсем уж ярким светом и внезапно поглотило это пятно, а я вдруг ощутил прилив сил и энергии. Едва начавшая подкрадываться усталость отступила, гнев взыграл с новой силой, я зашипел, не желая кричать, и что-то прорычал себе под нос.

   Не знаю, сколько продолжался этот дикий кросс. Но помню... Помню... да и то смутно, что голоса, изредка возникавшие в моей голове, подсказывали направление, подогревали меня, распаляли, причём так искусно, что я едва не светился красным. Помню, когда возникла передо мной какая-то стена без конца и края – детали я видел плохо – за которую юркнула, трусливо прячась, завеса тьмы, я чуть не завизжал от бешенства и пожелал, чтобы стена превратилась в пыль. Смутно помню, что я едва успел выскочить из начавшего рушиться помещения. Помню, какие-то тени иногда вставали передо мной, с их тел срывались язычки огня, и тогда либо из-за моей спины вдруг раздавались тяжёлые ухающие звуки, либо я сам, пьянея от радости и крови, едва не разрывал их на куски. Я не знал: люди ли они вообще или игра, обман моего затуманенного разума, не знал, не понимал, не осознавал... Чувствовал лишь. Что они стоят на моём пути, мешают пройти... И это здорово меня бесило.

   Помню, как вдруг резко и неожиданно поменялась погода. С чего бы вдруг? Мне было без разницы, по чему бежать: по снегу, по мокрому или по сухому – но окружавшему меня радужному сиянию это ой как не понравилось. Оно мгновенно взыграло более тёмными переливами, от приближавшейся ко мне с яростным рычанием громадной тени, от бега которой дрожал и трескался пол под ногами, не осталось и следа, а в следующий миг всё вернулось: температура вернулась к своей обычной, снег больше не падал и не скрипел под ногами, и даже проглянувшая на миг сквозь полотно нашей реальности толпа визжащих и кричащих теней на четвероногих низкорослых тенях и попытавшаяся на меня напасть, сочла за благо не высовываться. Оно и к лучшему. Ибо я был зол. Очень зол... Никогда в жизни так не злился. А тут вдруг понесло...

   Когда-то через сто лет или... через считанные минуты вдруг наступил момент, когда я понял, что пора остановиться. Замереть. Отдышаться. И успокоиться. Хотя бы попробовать это сделать. Я глубоко вздохнул, останавливаясь, и постарался отогнать в сторону дикое желание убивать, рвать на куски, купаться в фонтанах и реках крови и жадно слизывать сладковатые горячие капли этой жизнетворной руды... О Триединый, даже сейчас – через много тысячелетий! – как много всё-таки осталось в нас от зверя и как мало от человека. И как же слабы те запоры, которые держат зверя под замком, с какой же охотой они открываются, выпуская нашу кровожадную сущность наружу.

   Чья-то прохладная нежная ладонь вдруг коснулась моего лба, остужая, помогая своим прикосновением удерживать себя в узде, оставаться в этом мире, а не уходить за его пределы, взывая к богам, не давая сорваться в омут слепой ярости, бездумно крушить всё налево и направо. Спасибо ей за это!

   – Спа... си... бо... – прохрипел я, с трудом ворочая языком, шатаясь и не узнавая свой голос. – Что?..

   – Ничего, – кажется, я узнаю этот женский голос... Неужто Ольга? Но что она делает здесь?!

   "Ну ты и даёшь, – произнёс вдруг слабо в моём сознании "Малахит. – Да ты, босс, – зверь, однако...".

   – Что ты здесь делаешь? – я более-менее осваивал обычную человеческую речь, хотя – видит Триединый – она давалась мне нелегко.

   – Пошла за тобой, – просто ответила она.

   – Зачем? – тупо удивился я, постоял немного, убедился, что уже не качаюсь от малейшего дуновения ветерка, и потёр устало глаза. Мышцы ныли как заказанные и щедро оплаченные плакальщицы. – Где мы?

   – Судя по тому, что я вижу, – спокойно произнесла она, – мы находимся примерно в центре базы сектантов, на верхнем ярусе. Вниз идёт несколько галерей, которые сводятся к непонятной колонне. Расположение галерей похоже на амфитеатр...

   – Стоп, – я решительно вздохнул, выгоняя из головы прочь посторонние весьма кровожадные мысли, и повернулся, открывая рот для сформированного вопроса, но... тут же замер, оторопело водя взглядом по сторонам.

   – Подожди... – я попытался откашляться, попытался сообразить. – А где?.. Где твои дети?

   – Они все погибли, – спокойно ответила Ольга. – Ты разве ничего не помнишь?

   – Гм... – замялся я. – Честно говоря, нет.

   – Они все погибли, пробивая нам дорогу сюда, – вздохнула Ольга. – Ты пёр как лось, в радиусе двадцати метров от тебя не было ни души, даже Хранители шарахались в стороны. Мы сразу рванули за тобой, как только увидели, что от тебя бежит та завеса тьмы.

   "Прости меня", – шепнул вдруг "Малахит". – Я виноват".

   "В чём?" – удивился я.

   "Когда мы с Ольгой увидели, как тикает от тебя даже это перепутанное время, то сразу поняли – вот шанс на прорыв. Но тут ты начал успокаиваться, мощность темпорального излучения резко упала, и мне Ольга приказала искусственно тебя разозлить".

   "И ты задействовал нервную систему?".

   "Да... И указывал направление движения. Примерное, конечно".

   "И Триединый с вами со всеми. Всё равно я уже почти что смертник. Толку мне от того, что лишний миллиард нервных клеток сгорел...".

   "Дело не только в этом, – "Малахит", похоже, помялся немного, не решаясь договаривать. – Ты пробил хаос времён и реальностей как таран, но... За твоей спиной они снова сплелись в бесконечный лабиринт, отследить дорогу назад я уже не смогу".

   "Разве нельзя пройти тем путём, которым мы пришли?" – удивился я.

   "Ты не понял. База существует одновременно в нескольких измерениях и временах, её отдельные части связывают темпоральные переходы. Когда ты гнался за той завесой, то ломился напролом, большинство связей нарушено, перепутано и разорвано. Дороги назад уже нет, босс".

   "Твою мать", – вздохнул я убито.

   – Ты знаешь, что пути назад нет? – спросил я у Ольги.

   – Предполагала, – она пожала плечами. – Хоть и надеялась на лучшее.

   – Ты такая спокойная, – покачал я головой.

   – А какой мне ещё быть? – удивилась она. – Лучший способ не сойти с ума в данном случае – представить, что всё вокруг – мираж, виртуальная реальность.

   – Да-а-а... – промычал я, раздумывая.

   – Как нам теперь быть?

   – Это я хотел у тебя спросить.

   – Мне кажется, что вот та колонна. – Ольга указала на неё, – является темпоральным ретранслятором, идущим непосредственно от генераторов Маховика. Если нам удастся как-то приблизиться к ней... – она перегнулась через ограждение верхнего яруса и принялась изучать местность.

   – Мы здесь одни? – спросил я, намекая на сектантов.

   – Вполне возможно, – отозвалась она, продолжая разглядывать идущие амфитеатром вниз галереи. – Очень много сектантов легло там, где они пытались нас остановить. Много... но недостаточно, чтобы оплатить жизни тех прекрасных людей, которые они забрали.

   – Неужто погибли все до единого?

   – Все, – Ольга выпрямилась и повернулась ко мне. – Я не хочу об этом говорить, Андрей.

   – Понимаю, – я поднял ладони и подошёл к ней. – Я тебя очень хорошо понимаю.

   – Надеюсь, – Ольга на мгновение спрятала лицо в ладонях.

   – Значит, нам остаётся только добраться до той колонны, – я подошёл к ограждению, осматриваясь, – и разобраться с ней... Остальное уже по обстоятельствам. Так?

   – Примерно, – кивнула она, глядя на меня с гремучей смесью нежности и надежды одновременно. – Что будет дальше, я и представить себе не могу.

   – У тебя есть что-то серьёзное? – спросил я, прикидывая навскидку расстояние, через которое нам придётся прыгать, – всего метров пятнадцать-двадцать. По сравнению с тем, что было раньше, – ничто. – Или мы эту колонну пилочкой для ногтей пилить будем?

   – Можем и пилочкой попилить, если хочешь, – она наконец-то улыбнулась, потом посерьёзнела и, вывернув рукав своего комбинезона, стала что-то вытягивать из них.

   Я торопливо отвернулся – вид женских плеч, обнажённых рук, крепкой манящей... гм! Этот вид, а ещё в придачу к нему стройные ноги, тонкая талия, обольстительные бёдра, крепкая, такая приятная глазу, так и просящаяся в ладонь... ГМ!! Да что ж это такое?! Неужто я и в самом деле павиан озабоченный, как меня когда-то Шела обозвала? Что бы с этим такое сделать, чтобы... Или Триединый с ним, с моим организмом?..

   "Что слышно?" – обратился я к "Малахиту".

   "Сборная Федерации против команды Восточных земель, счёт три – один", – сообщил он.

   "Отлично! – порадовался я: сборная команда Федерации, на две трети состоящая из русских космоболистов, всегда была моей любимой командой, и я каждый раз искренне радовался её победам, хотя и не понимал и не уважал космобол. Что он, что простой футбол – всё бред полнейший. Но это исключительно моё мнение... – А теперь к делу".

   "В радиусе ста метров не отмечено ни одной жизненной формы, схожей по параметрам с человеческим организмом, – отчитался "Малахит". – Состояние организма нормальное, дополнительная подпитка и стимуляция не требуются".

   "А что по поводу темпорального хаоса?" – осторожно поинтересовался я.

   "Я не могу отследить многое, – "Малахит" виновато повздыхал, – но ручаюсь, что в пределах одной-трёх минут никаких перемещений не произведётся".

   "Не нравится мне эта колонна, – сообщил он, помолчав немного. – Я пытаюсь прощупать её всеми имеющимися в моём распоряжении сенсорами, но... пока ни звука. Лучи проходят сквозь неё и уходят в никуда. Так, будто это не колонна, а... фантом какой-то".

   "Ты можешь отследить VIC-алгоритм?" – спросил я у него, Ольга за моей спиной, судя по звукам, что-то усердно скручивала.

   "Я не обнаружил пока никакого алгоритма, – ответил "Малахит. – Знаю, что звучит как гром с ясного неба, но похоже, что ни один из существующих алгоритмов здесь не используется".

   – Такого не бывает! – в запале я растерялся и не заметил, как произнёс это вслух.

   – Чего не бывает? – спросила Ольга.

   "Почему не бывает? – удивился "Малахит". – Этот эффект хоть и редкий, но его вполне реально обнаружить. Это разрыв пространственно-временного континуума. Временной водоворот".

   "Доказано же, что он не может существовать", – я жестом попросил Ольгу помолчать.

   "Ну тогда перед тобой мираж, – не стал спорить "Малахит". – Глюк".

   "Хорошо, – я быстро прикидывал в голове возможные варианты развития событий, – если допустить, что это искривление пространства-времени... Как в центре всего этого можно разместить врата для переброски?!".

   Я не успел ещё додумать, а уже понял, как... Действительно, возможно. Невероятно рискованно, но... возможно. Это, пожалуй, можно было сравнить с намерением капитана корабля укрыться от шторма в его центре, где, как известно, царит тишь, гладь и божья благодать.

   "Вот-вот, – язвительно отозвался "Малахит", – сам додумался. Молодец. Хвалю".

   И умолк.

   Я повернулся к Ольге и увидел, что она, сердито поджав губы, разглядывает кусок верёвки, невесть откуда оказавшийся у неё в руках.

   – Что это? – удивился я.

   – Взрывчатка, – коротко пояснила она. – Но не простая. Это цепочка катализаторов и фемтопроцессоров, которая запускает фемто-распад. Остановить его будет уже невозможно, в отличие от кваркового.

   – Серьёзно, – покивал я, разглядывая неприметный кусочек верёвочки. – А что тебе не нравится?

   – Она должна быть другого цвета! От этого зависит время инициации реакции распада.

   – Какими страшными словами ты ругаешься, – улыбнулся я, взял у неё "верёвочку" из рук и намотал себе на запястье, связав кончики. – Не порвётся?

   – Нет, – Ольга покачала головой. – Запускается простой мысленной командой. До этого это простой кусок верёвки.

   – Андрей, – вспомнила вдруг она и посмотрела на меня, как будто сомневаясь, – я... я кое-что передала в твоей "Малахит". Кое-какие данные...

   "Да твою мать, я что опять не всё закрыл?!" – прозвучал у меня в голове истошный вопль.

   – Если со мной что-то случится, – продолжила Ольга, – тогда они сами активируются и станут доступными для ознакомления.

   – Не смей даже думать об этом, – я легонько щёлкнул её по носу, и она вздрогнула от неожиданности. – Ты сама мне всё расскажешь и покажешь. И это точка! – возвысил я голос, видя, что она открыла рот. – Иное не обсуждается. А теперь давай займёмся делом.

   – Хорошо, – она кивнула и подошло к ограждению, глядя вниз. – Как будем спускаться?

   – Я думаю... – пробормотал я, отворачиваясь и соображая.

   Лёгкий хлопок, раздавшийся справа от меня, заставил меня обернуться. Я успел увидеть, как искривился воздух передо мной, рефлексы и инстинкты рванули меня вниз, я припал на колено, уходя от неизвестно чего, затем выбросил вперёд обе руки и схватил ими чьи-то ноги. Рывок! Я резко выпрямился, обрушивая своего невидимого противника на пол, и вдруг услышал тихий короткий всхлип за своей спиной. Я резко обернулся и успел увидеть, как какая-то полоса воздуха с размаху чиркнула по горлу моей верной спутницы. Брызнула фонтаном кровь, и у меня едва не остановилось сердце.

   – НЕТ!!! – закричал я страшным воплем, от которого, похоже, задрожали даже стены.

   – Не-е-ет... – простонал я, глядя, как падает на пол как подкошенное тело молодой женщины, одной из прекраснейших в этом мире, замечательной подруги, несравненной, обаятельной, обольстительной представительницы женского пола, самой лучшей из всех и самой... дорогой для меня.

   Ольга упала на колени, покачнулась, будто удерживаемая кем-то за волосы, я с ужасом увидел, как расплывается на ткани комбинезона тёмное пятно напротив сердца, а затем её отпустили, и она с тихим выдохом легла на пол.

   – Нет... – прошептал я помертвевшими губами, разум отказывался верить в произошедшее. За несколько секунд потерять человека, с которым мог бы прожить всю жизнь, не зная горя и обид. За несколько ударов сердца лишиться той, с кем прошёл почти весь этот кошмар. Лишиться... навсегда... Навсегда.