Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 61 страниц)

   – Здравствуйте, Зизольдий Гурабанович, – ответил я в тон ему: подчёркнуто сухо, официально и сугубо по-деловому.

   – М-м-м... У тебя ведь сегодня выходной? – пошлёпал он губами и, видимо, отвернулся куда-то в сторону, потому как лицо его скрылось, и я слабо видел лишь кончик уха.

   – Да, Зизольдий Гурабанович...

   – Так, вот это подпишите, – донеслось до моих ушей тихое, – теперь здесь и вот здесь... Поздравляю с назначением, приходите завтра в это же время сюда, я вас буду ждать, мы с вами окончательно всё обсудим и определим вам группу обучения и персонального инструктора...

   Я нахмурил лоб, затем понял – похоже, Капитошкин ещё одного зелёного птенца поймал на обещании лёгких и крупных заработков, рекламу которых с координатами нашей фирмы я вижу повсюду в галанете и на бигбордах. И ведь верят же, дурни. Когда это, интересно, крупный заработок был лёгким? Вот-вот, я тоже не помню таких случаев...

   – Выходной, значит, – прошелестел он, вернувшись к нашему разговору. – М-м-м да... А как же?.. Так... А поработать не хочешь, Андрей?

   Я удивился такому вопросу и удивлённо приподнял бровь: я, да поработать?! Конечно же, не хочу!..

   – А... поподробнее можно? – спросил я осторожненько, внутренне предвидя, что он засияет от счастья, так как Старик такие вопросы воспринимал как завуалированное согласие.

   – Поподробнее? – переспросил он. Хм, неужто я ошибся? Да быть не может. – Поподробнее, увы, нельзя, Андрей. Ты должен понимать, что задавать сейчас такие вопросы равноценно... Мы ведь так и не нашли ничего. И никого...

   Он помолчал, а я состроил самую печальную рожу, на которую был только способен – какая жалость, похоже "крот" превратился в "бобра" и уплыл сквозь пальцы.

   – От фирмы "Крелон Индастриз" – с нами связался их официальный представитель – поступил заказ на доставку информации особого рода, сейчас она как раз обрабатывается. Если поспешишь, сможешь успеть забрать заказ себе, пока на фирму не вернулся Ленский. Мне в этом есть свой интересе, я ничего не имею против Ленского, но нам с "Крелон Индастриз" ещё работать и работать, не хочу портить с ними отношений, так что весьма рекомендую тебе поторопиться...

   – А каковы премиальные? – лениво спросил я, подумывая, а не послать бы его куда подальше – прожить без его слюноизвергательной пасти я смогу без особых проблем, сбережений хватит надолго, возможно, вернусь в театр, но вот вопрос: а пойдёт ли со мной в таком случае Шела?

   – Не о том думаешь, Андрей, – попытался он предостеречь меня, – но я так и быть отвечу: премиальные за успешную доставку составят три с половиной тысячи кредитов плюс возможность завести полезные знакомства с администрацией филиала этой фирмы, куда тебе надо будет попасть, что в будущем тебе, вполне возможно, очень даже пригодится.

   – Зизольдий Гурабанович, – я весьма невежливо оборвал его, – скажите, пожалуйста, а в этот раз линия связи тоже защищена? Тоже не следует опасаться возникновения внештатных ситуаций?

   – Понимаю, о чём ты, – он склонил головушку, и я с облегчением вздохнул, когда его лицо пропало из поля зрения на несколько прекрасных, но, увы, недолгих секунд. – Все ещё нюни распускаешь, вспоминая тот случай? Приди в себя, Преображенский, тебя на это место никто волоком не тащил, сам прибежал, сверкая и лопаясь от любопытства. Тебе честно обрисовали все возможные конфликты и происшествия, которые могут случиться с тобой здесь. Ты сам согласишься, помнишь? Тебя никто за язык не тянул... А посему подотри нос, закатай губу и бегом на фирму – заказ весьма прост, но его необходимо выполнить в кратчайшие сроки, понял? Я записываю его на тебя. Увидимся у меня в кабинете. Конец связи!

   Он отключился и исчез с экрана, а я остался стоять как дурак посреди комнаты, стиснув зубы и кулаки от невольного бешенства и в то же время прекрасно осознавая неким шестым чувством, что он прав, безусловно, безоговорочно прав. Да, я дал согласие, хотя и был подробнейше ознакомлен с условиями работы, никто меня действительно за язык не тянул, но я же тогда был просто очарован Шелой, а посему всё происходящее просеивал сквозь жемчужный свет её глаз, не обращая внимания на многие детали, о которых вспомнил позднее, хотел лишь поскорее оказаться с ней наедине. Ну что ж... Действительно никто меня на эту работу за ухо не тащил, сам прискакал как миленький и как китайский болванчик кивал, радостно скалясь, на все вопросы, чего теперь нюни распускать... Мужики, бойтесь баб – они зло, когда не спят зубами к стенке.

   Я вздохнул и засунул руки в карманчики передника, в котором, оказывается, был всё это время, не люблю пачкать одежду во время готовки, но постоянно смущаюсь надевать его, когда не один дома, так как Шела как-то сказала, что я в этом передничке напоминаю ей её горячо любимую мамочку, особенно когда отпускаю волосы подлиннее – есть у меня такой диагноз, появляется периодически.

   Так... что же теперь?.. Я вздохнул и задумался: если идти на заказ, то романтический ужин вдвоём при свечах накрывается медным тазиком, а если послать всех туда, где они как раз и должны быть, то... Тут меня задавила самая настоящая жаба, и я понял, что почему-то именно эти три с половиной тысячи кредитов – то, чего мне так не хватало для полного счастья в этой жизни. Я сердито поджал губы: мужчина, у которого несколько дней подряд не было секса, испытывает примерно те же чувства, которые испытывают лоси в период весеннего гона; мужчина, у которого более месяца не было какой-нибудь мало-мальски крупной романтики в отношениях с любимой девушкой, начинает всех вокруг подозревать, что они ему должны... Именно сейчас я почему-то вспомнил вдруг, что один милый распрекрасный человек по имени Бенефициус Грин давно мне уже должен кругленькую сумму в марсианских куглах, потом представил себе его семью, в который раз уже пожалел мужика – жены нет, погибла во время столкновения шаттлов в Айзисе, дома на лавке десяток его копий в пелёнках мал-мала меньше. Как он с ними не зашивается, да ещё и спокойно руководит своими технарями на работе?.. Мне бы такую выдержку.

   Я ещё немного постоял, подумал и наконец решился. Подождёт этот ужин, никуда не денется, тем более что внутренний контроль влажности в духовом шкафу поддержит мясо на нужном уровне готовности хоть ещё несколько суток, а всё остальное... Я метнулся на кухню, открыл холодильник и быстро закидал туда всё, что успел приготовить, вернулся в комнату, повертел в руках гитару и убрал её обратно в шкаф, совершив героические усилия и впихнув её в небольшой зазор между коробками. Осмотревшись, я прикусил губу и беспомощно посмотрел на потолок – ох, как же я не люблю отменять свои договорённости, если они вдобавок заключены с любимой девушкой.

   – ЭлИн, – попросил я тихо, – набери, пожалуйста, номер Шелы и выведи изображение и связь на главный экран.

   – Сделано, – мурлыкнул женский голосок, и от его нежных интонаций меня – вот уже в который раз – пробрала лёгкая дрожь.

   Экран на потолке замерцал, на нём появилась фотография Шелы в купальнике и на берегу моря, я напряг память, кажется, это Чёрное море, Крым, послышались мелодичные звуки какой-то романтичной песни, прошло несколько секунд, и тут её лицо, появившееся на экране, как солнышко озарило и осветило меня, заглянув в самые тёмные уголки моей дремучей души и выгнав оттуда всякую потустороннюю грусть и злость. Я улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ, её нежные словно созданные для поцелуев губки чуть приоткрылись:

   – Милый, я сегодня не смогу с тобой поужинать вечером, прости!

   – Любимая, мы сегодня не сможем поужинать вечером, прости!

   Это мы выпалили одновременно, на одном выдохе, чтобы потом не краснеть и не заикаться, и оба рассмеялись тому, что услышали.

   – Что произошло? – я первым успел задать этот наверняка терзавший нас обоих вопрос.

   – Этот наш Старик, чтоб ему провалиться в какой-нибудь кратер, – гневно засопела она, и её глаза заблистали молниями, – опять хочет, чтобы я новичков натаскивала, он уже препоручил мне группу Серафимова, теперь хочет отдать ещё и цыплят Саврасова. Такими темпами я на этой работе скоро буду оставаться ночевать!

   Она зафыркала сердито, и мне неудержимо захотелось её обнять и погладить по волосам – моя наполовину прирученная дикая кошка, способная в одиночку справиться с десятком громил, начинала млеть от неодолимого и невыразимого удовольствия каждый раз, когда я касался её волос. Пока длилось сие мистическое действо, добиться от неё чего бы то ни было становилось вполне возможно, ибо, как она сама говорила, от нежных прикосновений моих рук к её волосам, её голова вместе с сознанием и ливером из мозгов уносилась в необозримые выси космоса.

   – А у тебя что случилось? – нетерпеливо спросила она, когда немного успокоилась.

   – Заказ очередной, – коротко и лаконично ответил я, и она застонала, вспомнив, каким я вернулся с двух последних поручений, затем подумала и снова застонала, но уже намекающее, припомнив блеск в моих глазах, когда я открыл перед ней коробку с колье, и... резкий запах ситрина, которым я выводил её из счастливого обморока.

   – От кого на этот раз? – поинтересовалась она, потягиваясь как кошка перед экранчиком, мои глаза против воли расширились, и я задышал чаще, вспомнив её поистине кошачью грацию в постели и её волосы, раскинувшиеся по подушке... О Триединый, с такими искушениями до старости не доживёшь, весь изойдёшь на молекулы.

   Я заставил себя оторвать взгляд от её восхитительной груди, которую очень эффектно обрисовывала тренировочная маечка, и постарался сосредоточиться на теме разговора. Ага, уже... Размечтался...

   – "Крелон Индастриз", – ответил я, подняв глаза и встретившись с её лукавым взглядом. – Если повезёт, то... будет Старик мне должен, как планета колонистам.

   – Попроси за меня, милый, пожалуйста! – вдруг слёзно запросила она, её личико секунду назад ещё улыбающееся вдруг нацепило на себя маску грусти, и Шела пару раз весьма натурально всхлипнула. – Хорошо? Хорошо? Я знаю, как тебе спасибо сказать заранее...

   Её губы приблизились к экрану, я немного отодвинулся – это у неё разница слабая, экран-то коммуникатора, а у меня он раз в двадцать-тридцать побольше будет, на приближении да ещё и с увеличением... такое впечатление, будто тебя хотят съесть – в уши ударил чмокающий звук нежного поцелуя, и я улыбнулся довольно: все эти детские радости, на первый взгляд совершенно не подходящие взрослым людям, она позаимствовала у меня после того, как я доходчиво и в лицах объяснил ей, что ничего криминального и жутко позорного в этом нет.

   – Милая моя, – я довольно развёл руками, старательно обнимая воздух и мысленно представляя её в моих объятиях, – златопопая ты моя фея, ну, разумеется, попрошу, если вспомню, конечно...

   Она вздохнула, весёлая и радостная улыбка на её лице сменилась чуточку лукавой – уж слишком хорошо она знала о периодических провалах в моей памяти, когда я упорно не хотел делать то, что нужно было делать, но разве ж я в этом виноват? Конечно, нет! А тот, кто в этом сомневается, получит в ухо моей специально для этого дела немытой правой верхней конечностью.

   Я зевнул и потянулся, она иронично пронаблюдала за этим, лукаво изогнув бровку, и произнёс:

   – Если успеешь вернуться сегодня домой раньше меня, то знай: мясо тебя ждёт в духовке, а соусы и гарнир в холодильнике. Если я к этому времени уже прибуду, что кстати вряд ли, то... тоже буду где-нибудь в квартире бестелесной тряпочкой прикидываться...

   – Как-то мы ролями поменялись, – фыркнула она и хихикнула, – такие вещи обычно жёны мужьям объясняют, а не наоборот. Но... мне нравится.

   – Ну ты же пока не моя жена, – задумчиво произнёс я, пытаясь вспомнить, поставил ли я позавчера активатор на зарядку; чёрт, у кого бы узнать, потому что сам я нихрена не помнил!

   – Пока что нет, – намекающе произнесла она и ослепительно улыбнулась.

   Я посмотрел ей в глаза, скорчил рожу посмешнее и упрямо покачал головой...

   – Ну как знаешь, – надула она свои обольстительные губки и отключилась.

   Зевнув, я приказал ЭлИн ещё раз набрать номер Шелы. Секунда-другая, и вот она снова со мной – старательно хмурится, пытаясь изобразить недовольство.

   – Я тут забыл сказать пару мелочей, – произнёс я, лениво почёсывая между лопаток, посмотрел на неё и нежно улыбнулся. – Я люблю тебя и целую крепко-крепко!

   – А как насчёт свадьбы? – капризным тоном избалованной девочки поинтересовалась она.

   – Солнце моё, я же говорил, что женюсь не раньше, чем мне стукнет лет двести, – я покрутился по сторонам, обыскивая комнату взглядом в поисках рубашки потеплее или лёгкой куртки – в последнее время всё чаще становилось довольно прохладно (оно, в принципе-то и неудивительно, зима близится) – и тут вдруг вспомнил, что активатор на зарядку я всё-таки догадался поставить, благо Грэй мне об этом напоминал раз пять или шесть.

   – Но я к этому времени буду уже совсем старой! – возопила она, гневно всплеснув руками.

   – Ничего, зато я не буду постоянно беспокоиться и ревновать, – успокаивающе сказал я и сам себе удивился: куда девалась моя весёлость? Раньше на такой вот вопросик я мог всегда ответить парочкой язвительных и не очень колкостей или простых скабрезных шуточек... Что со мной случилось, куда подевалось моё вечно хорошее настроение? Ни приведи Триединый, старею?..

   Шела, видимо, тоже прекрасно уловила перепад моего настроения не в радужную сторону, потому как лишь печально помотала своей прекрасной головкой и послала мне воздушный поцелуй – я на него ответил лёгкой улыбкой.

   – Нет, ну это совсем никуда не годится, – фыркнула она. – Короче так, милый, если не хочешь меня рассердить и обидеть, если не хочешь, чтобы я за тобой по всей квартире со сковородкой гонялась, то к моему приходу желаю, чтобы шампанское было в ведёрке со льдом – ведёрка у тебя нет, но та китайская ваза династии Цинь тоже сойдёт – и чтобы ты меня ждал на столе в самом большом блюде с яблоком во рту и морковкой в другом месте, уже разогретый и готовый! Я тебе буду... – она мечтательно закатила глаза и облизнулась, ну прямо дикая кошка, – ЕСТЬ!

   Её глаза вспыхнули диким жёлто-зеленоватым огнём, в потаённых глубинах моей души от этого что-то ворохнулось, в мозг ударила горячая волна крови, и я понял, что если она сейчас ещё что-нибудь скажет, то я схвачу блюдо побольше, пару яблок и морковку и побегу к ней на свидание, наплевав на Капитошкина и на заказ, повыгоняю из тренировочного зала всех молодых "птенцов", и скучные будни курьеров вроде меня с ней разукрасят жизнерадостными красками наши страстные стоны и буйное воображение молодых.

   Наверное, она всё прочла в моих глазах, потому что мягко и нежно улыбнулась и произнесла:

   – Ну вот ты и реанимирован, а то срам какой-то: ходил как зомби. Похоже, наше штатное начальствующее привидение с моторчиком тебя совсем загоняло... Но ничего, можешь наступить ему на ногу и передать, что это пламенный привет от меня.

   Я улыбнулся, она расцвела и тут же добавила:

   – Ну ладно, любовь моя горемычная, до скорых встреч! Не забудь про яблоко и морковку... Кстати, – она игриво и чуть капризно надула губки, придирчиво осмотрела меня с головы до пят, – тебе очень идёт этот передничек, ты в нём просто... м-м-м... Как настоящий мачо!

   – Мы поздно созвонились, прелесть моя кошачья, буквально за десять минут до звонка я ходил ещё и без футболки в одном только переднике, – вдохновенно соврал я, мысленно вздохнув с облегчением, что хоть в этот раз она не перепутала "мачо" с "чмо", а то было бы немного обидно.

   – Не-е-ет, – обиженно застонала она. – Ну почему всегда не вовремя?!

   Не понимаю, чего она во мне нашла такого красивого? Мышцы как мышцы...Ну выпуклые, ну рельефные, ну хоть сейчас на конкурс культуристов, но... Ну и что? Чего красивого-то в этом? Я не могу никак понять, а ей безумно нравится. Как-то она увидела меня таким: я был без одежды, в одном лишь рабочем фартуке, ковырялся в импровизированной мастерской – меня тогда как раз одолел тяжелый очередной приступ ремонта всего, что только под руку попадётся, – а тут как раз она зашла, увидела меня в этом фартуке и чуть в обморок не хлопнулась от переизбытка чувств и возбуждения, кинулась обниматься, а я рефлекторно раскинул руки и зацепился за оголённый конец кабеля. Стоял, дёргаясь как клоун на ниточках, а Шела не придумала ничего лучше, чем плеснуть в меня водой из стоявшего рядом ведра. Вот с тех пор и не понимаю, в чём же здесь красота?..

   Она отключилась, экран замерцал и погас, сменившись через секунду потолочным узором, и я в глубине души вдруг ощутил, как сильно мне её не хватает, странно, правда; ведь вроде бы она ушла не насовсем, мы поговорили и попрощались, ещё впереди немало встреч и таких вот звонков, но... Что-то в душе болит, что-то в ней плачет, это что-то требует её вернуть и как можно скорее, потому что без неё, оказывается, не жизнь, а череда анекдотов и горестей... Я пожал плечами – может быть это и есть любовь? Нет, в том, что я люблю, я и не сомневался, знал это твёрдо и готов был бороться и жизнь отдать за это знание, но... Как и всем мужикам, мне так хотелось иметь чёткое определение тому, что же на самом деле любовь? Что это за зверь такой? И почему он столь многолик и многогранен, когда природа вроде бы стремится к универсальному варианту решения. Или же нет?

   Ох, всё это философия и ненужный словесный хлам, который весьма тяжело переваривать. Мой девиз прост – меньше умничай, и да полюбят тебя люди. Самиздат между прочим. Результат двухдневных попыток хоть немного наморщить лоб и практически бесплодных поисков лишних извилин. Давным-давно я ещё подметил, что стоит лишь пару раз прилюдно назвать себя идиотом, как все окружающие, какими бы лютыми мудаками они ни были, начинают есть у тебя из рук, вилять радостно хвостиком и проситься на ручки. Вы скажете, мнение однозначное складывается? Ну и пусть себе складывается – тот, кто недооценивает противника, в конце концов сильно жалеет об этом и первым зачастую покидает поле боя...

   Я сладко потянулся, вытягиваясь в струну и пытаясь достать кончиками пальцев до потолка, в пояснице легонько хрустнули позвонки, в мозг пошла свежая волна крови, я встрепенулся как мокрый пёс после купания и скомандовал:

   – ЭлИн, солнце моё, соедини меня, пожалуйста, с Грэем.

   – Звонок на рабочий кабинет? – уточнила она.

   – Да, конечно, – рассеянно подтвердил я и скользнул к шкафу – следовало быстренько переодеться, пока у меня в очередной раз память не отшибло, и я не поехал на работу в передничке с половником и кухонным полотенцем в руках. – Дай объёмное звучание, а видео выведи опять же на главный экран, хорошо?

   – Конечно, Андрей, – спокойно ответила ЭлИн, и я мысленно перекрестился, поздравляя себя с только что одержанной победой: неделю я угробил на то, чтобы убедить строптивый виртуальный интеллект называть меня по имени, а не добавлять через пару слов это уже давно доставшее "сэр" – неужто получилось, и ЭлИн сдалась? Ура-а!..

   Я развязал тесёмочки передника, расправил его и положил аккуратно на кресло, нырнул в шкаф, разворошил кучу коробок с одеждой, пустых и не очень, наконец нашёл свой любимый собственноручно связанный и от этого чуть кривоватый но тёплый и уютный свитер, развернул его, осмотрел и прижал к груди, любовно поглаживая. Детство всё это, конечно, опять же олень, которого я вышил на груди, в своё время он до слёз рассмешил Шелу, но... В жизни должно быть детство, хотя бы в мелких поступках или вещах оно должно скользить, иначе все мы благополучно сдохнем от старости и безрадостного уныния лет в тридцать-сорок, увы, но это суровая правда жизни.

   – Простите, Андрей, – донесся до меня виноватый голос ЭлИн, и я высунул голову из шкафа, в который, оказывается, уже успел целиком забраться, оценивая обстановку, – но рабочий кабинет мистера Аластора не отвечает. Перезвонить на коммуникатор?

   Я задумался на мгновение – на большее меня редко хватает – после чего согласно кивнул.

   – Соединяй с коммуникатором, и... после разговора проверь, пожалуйста, мой счёт у Грина.

   – Хорошо, сэ... Простите, Андрей, – поправилась она.

   Я недовольно нахмурился: вроде бы половину её упрямства я одолел, когда требовал прекратить называть меня "сэр", но теперь оставалось ещё одно дельце: убедить её прекратить обращаться ко мне на "вы", каждый раз, когда она говорит "простите", "извините", я чувствую себя лет на сорок старше. Другое дело Шела, м-м-м... Я мечтательно закатил глаза – я хорошо помнил тот распрекрасный момент, когда мы орали друг на друга, срывая голос и не стесняясь в выражениях, после того памятного прыжка с парапета ресторанчика, и как я вдруг, оборвав свою пламенную речь на полуслове, внезапно обнял её и поставил перед фактом, что мы теперь вместе, и без всяких возражений! Эх, как давно это было...

   Я фыркнул, загнал подальше и поглубже воспоминания и снова нырнул в шкаф, первую попавшуюся под руки коробку я выкинул прочь, остальные стал перебирать, пытаясь отыскать куртку потоньше и полегче – как-то холодновато уже в рубашке бегать.

   – Связь установлена, – промурлыкала ЭлИн как раз в тот момент, когда я под грудой летних тапочек и туфлей – откуда они взялись в таком количестве?! – отыскал, наконец, заветный клад, который сразу же и напялил на себя, предварительно стряхнув с него всю пыль и громогласно чихнув при этом на всю комнату.

   – Будь здоров, собака злая, – прорычал Грэй.

   Я вылез из шкафа, распинав по пути раскатившиеся коробки, покрасовался секунду перед зеркалом, после чего посмотрел на его лицо и понял, что невзирая ни на что жизнь по-прежнему остаётся прекрасной.

   – Хорош... – произнёс он. – Оч-чень, однако, хорош. На роль провинциального бомжа среднего пошиба подходишь идеально.

   – Ничего себе "доброе утро"! – возмутился я. – А вдруг я обижусь?

   – Во-первых, не "доброе утро" а "добрый день" для начала. А во-вторых, не обидишься, я тебя знаю – нету в тебе этой весьма полезной в иных случаях фиговины, – авторитетно заявил этот рыжий шерстистый мамонт, его лицо исчезло с экрана, через мгновение он чем-то так загремел, опять на кого-то из своих наорал, витиевато и многосказательно помянув его родню, после чего вернулся на экран.

   – А-а-а... – замялся я не представляя особо, с чего начать разговор.

   – Так, Андрюха, – нетерпеливо перебил он меня, – давай говори скорее, зачем позвонил, потому что времени на пустой трёп у меня нет, у нас тут ЧП случилось.

   – Какое ЧП? – заинтересовался я.

   – Приятеля твоего никак забрать не можем, его активатор не отвечает, а темпоральный маяк координаты сплошь и рядом бредовые выдаёт, – фыркнул он зло и вздохнул печально. – Грин с утра бегает как ужаленный, всех на уши поднял, но его можно понять, он за маяки и их работу головой отвечает, да и неизвестно, что с курьером случилось опять же... Хотя подозреваю худшее.

   – Какого моего приятеля? – насторожился я, мысленно перебирая в голове список друзей и знакомых, которые могли бы попасть в такую вот ситуацию.

   – Ну как "какого"? – всплеснул он руками и тут же отвлёкся:

   – Эй, Роберт, стой! Иди сюда! Да иди сюда, не бойся! Держи, вот здесь последние координаты, отфильтруй по "треугольнику вариантности", после этого сверь со списком предыдущих. Если появится где-то совпадение, записывай строки и ряды и после этого пулей ко мне! Понял?! Всё, ноги в руки и темпом, темпом! – прикрикнул он.

   – Так, о чём я говорил? – нахмурил он лоб, вернувшись на экран и посмотрев мне в глаза долгим пристальным взглядом.

   – О приятеле моём, – напомнил я, снимая куртку и свитер и надевая поверх майки броню, – который...

   – Всё, вспомнил, – с шумом выдохнул он с такой силой, что у меня, наверное, волосы зашевелились на голове. – Ковалёв на связь не выходит уже длительное время, его активатор молчит, лишь изредка посылает прерывистые сигналы по спецкоду, темпоральный маяк врёт в координатах, из-за этого не можем послать туда людей на выручку... Чтоб у них всё отсохло, кто эти маяки придумал! – рявкнул он так свирепо, что даже мне стало не по себе, а уж топот и торопливое шуршание на заднем плане вообще испарились.

   – Ковалёв пропал? – я не поверил своим ушам. – Антон Сергеевич?!

   Грэй печально кивнул.

   – Не нравится мне эта срань, Андрюха, – произнёс он напряжённым сухим голосом. – То Капитошкин у меня над душой с веником стоял, то он теперь против меня многих настраивает, дескать, я "крот" и сливаю информацию направо и налево за хорошие бабки, то вот теперь Ковалёв ни к селу ни к городу на связь не выходит... Да что же это такое-то?!

   – Что за спецкод такой?

   – Код критической ситуации, – прорычал Грэй, наливаясь кровью. – Беда в том, что закодированные по нему сигналы приходят уже долгое время, потом оборвались, около часа по времени было всё в порядке, теперь вот опять началось, и ведь не разберёшься, что случилось, потому что без координат маяка мы примитивно топчемся на месте! Чёртов маяк!..

   Он зарычал и стиснул кулаки, его лицо побагровело, по нему побежали крохотные капельки пота, глаза засверкали явственными молниями, а уголки губ приподнялись, обнажая клыки. Я отодвинулся на шаг назад, потом подумал и отошёл ещё подальше, даром что нас разделяло немалое расстояние, в гневе этот остроумный добродушный гигант страшен, под горячую руку даже я не рисковал и не горел желанием ему попадаться; сила у него дикая, необузданная, воображение богатое – в гневе натворит дел, ходи потом с протезами вместо конечностей и вставной челюстью.

   – Постой, – я поднял ладони, надеясь его успокоить, – не переживай так. Ковалёв мало того что историк и один из лучших курьеров, он ещё и инструктор по боевой подготовке. Или был им... Куда он пропадёт? Я видел как-то, как он молодняк по залу гонял, с ним мало кто справиться сможет. Кстати мы с ним вовсе и не приятели, – добавил я, пожав плечами.

   – Андрей, – воздел очи горе этот рыжий великан-таракан с усами и роскошной бородищей – ему бы повязку на глаз, трубку в зубы и попугая-матершинника на плечо и получился бы вылитый капитан Флинт, – от пули в лоб из-за угла или от плазмы в спину даже суперспец при случае не уклонится, а Ковалёв давно уже отошёл между прочим от боевых тренировок и уже долгое время преподаёт гуманитарные науки. Ну какой из него в данной ситуации боец? А даже если и представить его таким, то... всякое в жизни бывает, судьба у каждого своя. О Триединый, мать твою и всех последователей в придачу, убереги Ковалёва, прошу тебя!

   Вот тут я по-настоящему испугался – Грэй как истинный учёный с системным именем и колоссальным опытом весьма критично относился к религиям вообще и к вероучениям в частности, критиковал других, развенчивая их тупое стадное поклонение фетишу, каким бы он ни был, раскрывал нюансы и секреты сектантов и написал в своё время по-моему не один десяток книг как раз на эту тему, за что его однажды даже вызвали к себе клирики Белой башни, откуда он вернулся, сияя от восторга и громогласно восторгаясь тупостью монахов. Услышать от него мольбы о помощи высших сил!.. Я покачал головой: это было не просто из ряда вон выходящее, а полное крушение привычной системы взглядов и ценностей и в каком-то роде смахивало на мини-Апокалипсис.

   – Есть!!! – донёсся с заднего плана чей-то восторженный крик. – Нашёл!! Мистер Аластор, нашёл!!

   – Что там? – рыкнул Грэй, опять исчезнув с экрана, я насторожился. – Ну?! Говори!

   Я услышал чьи-то быстрые шаги, кто-то подбежал, и до меня донёсся хорошо различимый и узнаваемый шорох бумаги, перебираемой под аккомпанемент чьего-то шумного и хриплого дыхания.

   – Прекрасно, – выдохнул Грэй, обращаясь к подбежавшему. – Роберт, теперь слушай внимательно! Сейчас берёшь эту сетку координат, прогоняешь её через локальный и темпоральный фильтры, значения менее сорока... нет, лучше тридцати процентов совпадения отсеиваешь. Когда наберёшь три совпадающих координаты, фиксируй их в матрице и посылай запрос. С логикой типа "тетрарх" работать умеешь? Хорошо, тогда садись за мой компьютер – не спорить! – и начинай фильтровать. Три наберёшь, посылай запрос, в точках максимального соответствия ставь маркеры и пересылай их Грину. Понял?

   – Но ведь это долгий процесс, мистер Аластор, – услышал я чьё-то испуганное блеяние.

   Грэй зарычал, я явственно услышал скрип кожи на его, наверняка, стиснувшихся кулаках и мысленно пожалел паренька, осмелившегося возразить своему диковатому начальнику.

   – Что предлагаешь? – ангельским тоном вопросил Грэй.

   Я попытался представить его лицо сейчас: побагровевшее, с вздутыми венами на лбу, разъярённое, встревоженное и в то же время умилённое, чтобы не отправить парня раньше времени в обморок, – и чуть не рассмеялся, почему-то трагичность ситуации меня совсем не трогала, уж не знаю почему. Возможно, я был уверен внутренне, что с Ковалёвым ничего не случилось, а потому и не переживал особо за него, а может роль сыграло то, что я догадывался, что именно могло послужить причиной его невыхода на связь, – знакомое и предсказуемое меня мало волновало, наверное я просто начал понемногу привыкать к тому, что сейчас стало происходить. Я совершенно спокойно чувствовал себя в разразившемся сейчас на фирме бедламе, не испытывая особой любви к Ковалёву, который в своё время пытался затащить Шелу к себе в апартаменты, и не мог жалеть и переживать о его пропаже...

   – Мистер Аластор, Дегтярев на связи! – донёсся до меня чей-то далёкий крик.

   – Дегтярев? Игорь? – встрепенулся Грэй. – Что там?

   – Он просит помощи! Сообщает, что Ковалёва убили...

   Воцарившаяся моментально абсолютная тишина столь неожиданно обрушилась на меня, что сдавила уши, и я испугался, что оглох. Кашлянув для пробы, я посмотрел на экран и вдруг ясно увидел, как побелело лицо Грэя.

   – Всё, Андрюха, потом поговорим! – бросил он коротко и, судя по топоту, галопом рванулся куда-то вперёд, забыв разорвать связь.

   – Координаты сигнала засекли? – рявкнул он громогласно.

   – Да, мистер Аластор! Идут непрерывным потоком...

   – Джейкобса и Сальвази к нему на выручку туда, живо! – заорал он. – Роберт, свяжись с Эланой, пусть готовят реанимационную камеру и ревитализаторы! Живее, олухи, живее!..

   Я как завороженный слушал, как он сыпал на бегу командами направо и налево, при всей своей кажущейся безалаберности Грэй был, наверное, самым строгим и суровым начальником из всех, с кем я успел пообщаться. Своих умников он за пару месяцев приучил к строжайшей похожей на воинскую дисциплине, от его оперного рёва они мотыльками разлетались во все стороны, молниеносно выполняя распоряжения и быстро отчитываясь за них. Иногда я даже завидовал немного его таланту и умению организатора...