Текст книги "Курьер. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 61 страниц)

   – Ну, впрочем, ты красавчик, – вздохнула она, отвернулась на мгновение, я умилился от того, как прекрасно она сыграла свою роль соблазняемой невинной пай-девочки. Вдруг она резко повернулась, будучи уже не в силах сдерживать себя, её глаза горели каким-то безумным огнём, полотенце, сорванное одним резким рывком, улетело куда-то в сторону, и Шела кинулась на меня, опрокидывая на кровать. Я зарычал от мгновенной боли, когда её острые коготки проехались по моей груди, и тут же застонал от счастья, когда она поцелуем хищно впилась в мои губы. Клубок наших тел закрутился, руки переплелись в объятиях, я погрузился в неё целиком и растворился в её душе, среди вздохов счастья и наслаждения... И время перестало для нас существовать.

  * * *

   Да, я соврал ей. Называйте это как угодно, но факт остаётся фактом. Я ей солгал. Есть ли мне прощение? Не знаю. Однако мне кажется, что в условиях, когда меня обманывали все подряд, когда чушь оказывалась правдой, а очевидное – небылицей, когда друзья и начальство вело себя, мягко говоря, странно, когда другие стороны мучающего меня вопроса вдруг представали предо мной и неожиданно сбивали меня с ног – в этих самых условиях надо учиться врать даже самым близким и любимым. Я не знаю, во что я впутался и что за история разворачивается вокруг меня, но... Я постараюсь довести её до конца, пусть даже мне придётся лгать. Слишком многие умерли из-за того, что кому-то приспичило раскрутить царящий вокруг незримый кошмарный водевиль, и среди этих умерших я в том числе. Вы скажете, что Ольга могла и соврать, и ошибиться? Нет... Я нутром чую, что она (одна из немногих) мне не врёт, а что касается ошибок... Сомневаюсь, что такие как она способны ошибаться.

   Итак, я мёртв. Спасибо тебе, Капитошкин. Я принимаю твой выпад. Мой ответный ход – рокировка. Шах ещё не объявлен и до мата, как мне кажется, далеко. Поэтому вновь твой ход, старый ты вурдалак.

«Взрослая пора»

Глава

24

   – Будь проклят тот день, когда я сел... вернее, лёг, – поправился я, – за вот эту вот здоровенную фиговину, которую я даже не знаю, как зовут, но которая у меня уже в печёнках сидит!! Грин!.. Грин, где ты, чтоб тебя на атомы распылило?!

   Я лежал под здоровенным кольцевиком, который был одной из важнейших частей агрегатного комплекса "Радуга", заботящегося по доброте своей программной о нас, бедных курьерах, и обливался всем подряд: синтетическим маслом, паяльной жидкостью, по?том и, хвала Космосу и Триединому, низкомолекулярной анафе?товой кислотой, использующейся в электротехнике и как растворитель, и как накопитель перманентного электромагнитного поля в точке контакта – и ругался на чём свет стоит. Мена раздражало буквально всё: и то, что я по дури да по задору своему сунулся помогать Грину с ремонтом оборудования, повреждённого во время прорыва Потока, хотя у меня и был законный отгул, и то, что капающая кислота и универсальная паяльная жидкость (паяльный клей) немилосердно щекотали кожу лица, почесать которую я не мог – надо мной в сантиметре от носа нависала толстая плата, сплошь усеянная транзисторами и преобразователями тока, по бокам от неё располагались немалые катушки-нейтрино, а где-то в районе живота мне стыдливо тыкался в пупок стержень из уникальнейшего сплава под названием неолит, в который входили малахит, вольфрам, алюминий, хрусталь, кадмий, олово, свинец, а также ещё с десяток металлов, который в механизме кольцевика использовался как катализатор процессов нейтрино. Раздражало меня ещё и отсутствие хороших инструментов: то ли Грин пожадничал, то ли Капитошкин это самый скупердяйский на свете скупердяй, но... Мне от этого разве было легче жить? Универсальный паяльник работал раз через раз, и я уже приложился своей буйной головушкой о плату, когда мне на кончик носа ляпнулась обжигающе горячая капля паяльной жидкости; плазменный резак был перемотан диэлектрической лентой, при встряхивании в нём что-то гремело и дребезжало, вдобавок головка его, которая по ТИХ должна была держаться мёртво в любом положении, немилосердно вихлялась, и у меня на плате выходили вполне ничего себе рисунки наскальной живописи; био-отвёртка уже успела состроить мне рожицу, когда не хотела из шиловидной превращаться в семигранную; что со мной сотворил униметр, рассказывать не буду, однако глаза у меня щипало до сих пор.

   – ГРИН!!! – заорал я, яростно почёсывая бедро, до которого смог дотянуться, чтобы только прекратил чесаться обожжённый нос.

   – Да тут я, тут! – послышалось в ответ визгливое и раздражённое. – Чего орёшь как рожающий какаду? Думаешь, у тебя одного сегодня ничего не получается?!

   – У меня как раз таки всё вышло, – гордо возразил я, быстро оглядывая места спайки и проверяя направления дорожек. – Это вот у твоих озорников руки от ларста кривые, а у меня молитвами Шелы всё отлично. Запускай!

   – Контакты проверь! У меня на матрице, на входе униметр слабое напряжение выдаёт.

   – Брешет твой униметр! – я сунул пальцы в разъёмы катушек и, поплевав, коснулся кончиком носа входа на плате – тряхнуло капитально, у меня даже перед глазами посветлело от огромного количества стрельнувших во все стороны искр, зато нос чесаться перестал, и то хорошо...

   – Всё нормально, – прохрипел я, пытаясь восстановить дыхание и смаргивая выступившие слёзы.

   – О! – воскликнул радостно Грин. – Напряжение пошло! Ты чем там плату замкнул? Давай ещё раз – аж такой хороший импульс пошёл.

   – Не издевайся! – крикнул я, рассматривая здоровенные разноцветные круги, пляшущие перед глазами. – Запускай, говорю...

   – Антон?! – закричал Грин. – Ты готов? Запускаем! Подавай мощь с шагом в десять киловатт и десять секунд. Андрей, если что случится, знай – Родина тебя не забудет!

   – Э-э-э... – предостерегающе начал я и тут же заткнулся, потому что активировавшиеся катушки противным зубоврачебным тонким визгом ударили по ушам и пронзили до костей, даже зубы заныли от столь высокочастотного звука.

   – Десять киловатт! – крикнул Грин, и я стал внимательно наблюдать за вихревыми преобразователями, отслеживая малейшие изменения в их работе. Преобразователи были самым надёжным и в тоже время самым уязвимым местом во всей системе кольцевика. Насколько я знал физику нейтрино и физику кварковых процессов, самым опасным был первый пуск, первая подача мощности вплоть до максимальной, это был самый щекотливый момент, когда преобразователи подстраивались к системе и друг другу, остальные пуски уже могли производиться в любом количестве и с любой стартовой мощностью. Поэтому я внимательно смотрел за тем, как в их прозрачных корпусах зарождаются маленькие вихрики – одновременно и результат, и причина дробления тока на составляющие и изменение их.

   – Двадцать киловатт! – крикнул Грин.

   – Какова предельная мощность? – прокричал я в ответ.

   – С теми преобразователями по документации может дойти до полутора миллионов киловатт, но поскольку все они производятся на одном орбитальном заводе Гонконга, то... можешь закатать губу – от силы две-три тысячи киловатт сможем пустить на них.

   – Предельную будем давать? – поинтересовался я, ожесточённо дрыгая чешущейся правой ногой и умоляя мысленно, чтобы на кого-нибудь снизошло озарение, и он мне её почесал.

   – А как же, – Грин, судя по звукам, прошёлся по комнате. – Хоть и не хочется, но должен же я знать, сколько кольцевик вытянет.

   – А рабочая у него какая? – вспомнив вдруг, спросил я.

   – Пятьсот-шестьсот киловатт, – Грин пошелестел и прошуршал балахоном и встал возле моих ног.

   "Ну же! Сообрази сам, почему я ногой дрыгаю! Ну?!".

   – Тебя током бьёт? – вежливо поинтересовался он. – Чего ногой дёргаешь?

   – Музыку я здесь слушаю! – рявкнул я, с трудом давя желание вылезти и как следует надавать ему по шее за такие шуточки. – Вот и танцую под неё.

   – А-а-а... – протянул он, отходя от меня. – Ну танцуй дальше.

   – Пятьдесят киловатт, – произнёс он, помолчав пару секунд. – Как там? Всё нормально?

   – Нормально, – отозвался я, даже не взглянув на преобразователи и соображая, под какую же статью в нашем постоянно меняющемся законодательстве подпадёт убийство в состоянии оглушения разрядом тока. Если ведь меня опять по носу электроны вдарят, я ведь и обидеться могу. А тогда ховайтесь все – медведь разбушевался...

   – Слушай, может я посплю чуток, пока вы будете до максимальной добираться? – высказал я свои мысли вслух. Спать-то хочется, что с этим поделать: Шела мне вчера спокойной жизни не дала, впрочем, честно говоря, я и сам не собирался спокойно поужинать, торжественно посмотреть галавизор и по-семейному лечь спать и во время сна заняться пятиминутным сексом. Чего нам мелочиться? Если уж работать асфальтоукладчиком, так всю ночь! И хрен с тем, что наутро круги под глазами и шатает немного, зато дама довольна, а, значит, доволен буду и я. Каков Тарзан, а? Учитесь, молодёжь...

   – Хочешь загар получить и пятна светящиеся? – усмехнулся Грин. – Тогда спи, только не удивляйся, если потом у тебя кожа коричнево-чёрной станет, а на лбу рог вырастет как результат мутаций.

   – Ладно-ладно, – пробурчал я, устраиваясь поудобней. Великий Космос, ну как тут устроиться удобнее? Спина от долгого лежания на ней ноет, нога чешется как прокажённая – в попытках почесать её я стукнулся голенью об угол кольцевика и света белого не взвидел – глаза болят от долгого напряжения, а лицо чешется как натёртое перцем и на кончике носа гордо как флаг сверкает белым пятно паяльной жидкости, которое теперь разве что только тройным спиртов ототрёшь, а эта зараза такая ядрёная, что её не всякий современный сантехник пить решится, запах от меня будет стоять такой, будто я всю жизнь проработал на винзаводе, Шела опять фыркать будет – она не любит, когда пьют без неё.

   – Грин, у тебя есть тройной спирт? – любопытства ради поинтересовался я и без того зная ответ: у Бенефициуса как у самого запасливого хомяка есть всё, но без трижды подписанной бумажки фиг он что-либо кому-либо преподнесёт.

   – Кого спаивать намерен?

   – Сам себя, – огрызнулся я. Ну когда это патлатое чудо запомнит, что я больше не закладываю так, как раньше, не приглашаю на гульбища половину Мараха и не отсыпаюсь два дня после недельных загулов и попоек. – Рог свой буду оттирать! А то блямба некрасивая на носу растёт.

   – Прыщи он тебе не ототрёт и не надейся, – хохотнул Грин и тут де добавил: – Сто пятьдесят киловатт. Проверь контакты, у меня на матрице на синем преобразователе скачки выдаёт. Ты хорошо запаял?

   – Ты меня ещё паять поучи, – грозно фыркнул я и внимательно оглядел установленный в синее гнездо преобразователь, после чего, не найдя в нём ничего криминального, осмотрел дорожки и сунул на всякий случай усик униметра в оба транзистора, установленных по бокам.

   – Всё нормально здесь, – крикнул я, и тут верхний колпачок синего преобразователя отвалился, резко мигнул красным защитный светодиод и тут же сгорел, высвобождая магнитное поле. Вихрик рванулся наружу...

   – Гаси питание! – закричал я и резко отвернулся, одновременно подхватывая с пола био-отвёртку.

   Блеснула короткая вспышка, и что-то с лёгким хлопком взорвалось, моё лицо ожгло и запорошило графитовой пылью, я яростно чихнул, едва не стукнувшись повторно головой о плату, затем осторожно приоткрыл один глаз.

   – Ну как там?! – крикнул Грин взволнованно.

   – Тебе честно или как? – уточнил я, выползая из-под кольцевика и с тихим стоном и скрипом выпрямляясь. – Если честно, то... – я затянул паузу, с удовольствием наблюдая, как все цвета радуги поочерёдно посетили лицо этого распереживавшегося взлохмаченного чудака.

   – Нормально, – закончил я, решив не убивать его сегодня – всё-таки он смешной и милый и такой забавный в этом балахоне. – Всего один преобразователь сгорел, а это, согласись, почти ничто, учитывая, что на тысячу заводских от силы двести-триста рабочих попадаются, остальные сразу бракуют. Пусть любой из твоих динозавриков его заменит и... запускайте дальше. Только не забудь реле мощности перед ним воткнуть, – напомнил я, подняв палец, и с наслаждением почесал зудящую спину.

   – Ага, – кивнул рассеянно Грин, мыслями он уже, наверняка, был далеко-далеко. – А сам не хочешь?

   – Я хочу выпить чаю, – честно признался я. – К тому же пожалей меня: в свой официальный выходной я и так поднялся ни свет ни заря, перепаял тебе всю плату, лежу тут на спине всё утро... Мне за это премии никто не даст, да и – я вздохнул и посмотрел на испачканные в паяльной жидкости и синтетической смазке пальцы, – умыться хочется по-человечески.

   – Ясно, – кивнул Грин, – на тебя очередной жор напал. Ну, спасибо тебе за помощь, ты возвращайся ежели что. Посидим, поговорим...

   – Всенепременно, – буркнул я, поднимаясь с пола. – Я помню, чем закончилось наше сегодняшнее утреннее "посидим, поговорим". Именно из-за этого у меня теперь вот такое на носу сверкает.

   – Ну это не проблема, – Грин придирчиво осмотрел мой нос. – Я тебе тройной спирт домой отправлю, по телепортатору. Не вздумай здесь им пользоваться, на запах половина моих сотрудников сбежится.

   – Понимаю, – я стряхнул с лица пыль. – Домой так домой, хорошо. Я здесь всё сожру, дома спирт выпью и завалюсь дрыхнуть на неделю, а потом буду долго ходить и пугать всех своим оплывшим видом.

   – Не переживай, я ещё и не такое видел, – успокоил меня Грин. – Мы тебя к Пульту поставим, там у меня как раз уголок для воспитания провинившихся оборудован. Генераторы можно запустить и через удалённый доступ, а можно и с помощью специальной крутилки. Чтобы запустить один генератор, её необходимо повернуть что-то около тысячи раз, а ведь генераторов десять штук. Если б ты знал, как быстро воспитание проходит, о-о-о... – Грин мечтательно закатил глаза.

   – Помню, – улыбнулся я, вспоминая. – Ты же всё жаловался нашему старому пеликану, что у тебя сплошь алкоголики да игроки работают, а когда Старик наконец соизволил посетить твой террариум, то чуть в ступор не впал, когда увидел, как шибко бегают твои тараканчики...

   – На Землю что ли слетать?.. – потянулся я лениво.

   – Ты сначала умойся, – фыркнул Грин, разглядывая меня, вздыхая и покачивая головой. – А то тебя примут за сбежавшего из зоопарка павиана.

   – Да-а... – улыбнулся я. – Вечно голодного, вечно ленивого и вечно сексуально озабоченного.

   – Так, – Грин отодвинулся быстренько, – иди-ка ты жрать лучше. А то вдруг набросишься.

   – Я ж не тигра какая, – пожал я плечами и посмотрел на него оценивающе. – Хотя... – я задумчиво поджал губы, – если тебя расчесать, приодеть да накрасить должным образом...

   – Иди ты! – взмахнул он руками. – Тебя твоя Шела совсем испортила!

   – Нет, – улыбнулся я. – Я не волшебник, я только учусь делать пакости.

   – Тогда из тебя вырастет очередной Старик, – отрезал, похоже, обидевшийся Грин и отвернулся.

   – Антон! – заорал он вдруг так, что я чуть не оглох, – что там с мощностью?! И отыщите мне кто-нибудь Адама!

   – Адам к Кузьме пошёл за калориметром и капсулами ка-гамма-плазмоина, – донеслось из соседнего зала.

   – Значит через пару часов только будет, – пробормотал Грин, почёсывая подбородок, – и это только в том случае, если наш говорливый пингвин сегодня не в ударе. Плохо, плохо...

   – Помочь нужно? – спросил я серьёзным тоном.

   – Помоги мне уже тем, что исчезни отсюда, – раздражённо отозвался он. – Когда ты запомнишь уже: меня в шутку надо носом тыкать, тогда я её увижу и пойму. Может быть... Иди ешь, Андрей. Здесь уже твоя помощь пока не понадобится, мне нужен либо Адам, либо Галирад, либо Кенни – в общем кто-то из инженеров. Мне сейчас важнее Арки отрегулировать чем кольцевик запускать. Запустим Арки, тогда будем и с "Радугой" ковыряться. А пока свободен, практикант.

   – Кстати пока не забыл, – Грин порылся в карманах балахона и выудил оттуда рулон активной бумаги. Оторвав от неё кусочек шириной в ладонь и такой же длиной, он пальцем быстро что-то написал на ней.

   – Держи, – пождал он его мне. – Это тебе за помощь.

   – А что это? – удивился я, беря записку двумя пальцами.

   – Ты когда-то хотел взять у меня книгу "Кварково-фотонный инжиниринг: теория и практика". Помнишь?

   – Ну да, – кивнул я. – Давно ещё.

   – Я тогда отказал, сославшись на то, что ты её не поймёшь, – махнул рукой Грин. – Теперь вижу: ты вполне готов впитать в себя мудрость предков. Если ещё желание не пропало, то подойдёшь в библиотеку, сунешь бумажку Адептусу. Книга хранится в спецхранилище, на бумажке коды верификации. Если этот дурной робот заартачится, можешь смело спалить ему рецепторы – разрешаю.

   – А почему в спецхранилище? – я удивился ещё больше и с уважением посмотрел на бумажку.

   – Потому что с помощью этой книги любой человек сможет перевернуть мир, – серьёзно ответил Грин. – За написание и издание этой книги коллектив авторов был отстранён от работы и распределён по местам не столь отдалённым. По сути дела эта книга аналогична детальной инструкции, как в домашних условиях создать водородную бомбу. Вот только там просто всё рванёт к такой-то матери, а здесь наступит темпоральная катастрофа, которая перемешает все эпохи в шикарный винегрет, который не разгребут даже Хранители.

   – Ого, – я с уважением посмотрел на бумажку. – Серьёзно...

   – Серьёзнее не бывает, – отозвался Грин и внимательно посмотрел на меня.

   – Значит, доверяешь? – улыбнулся я, пряча бумажку в карман.

   – Нет, просто ищу козла отпущения, – зевнул он. – А то давненько у нас апокалипсисов не случалось. Как-то скучно даже становится...

   – Ну вот, – улыбнулся я ещё раз, – а говорил, что деревянный и шуток не разумеешь. Ну что ж спасибо за доверие. Постараюсь оправдать.

   – Преображенский, – донеслось мне в спину, когда я уже развернулся к выходу из агрегатного цеха.

   – Что? – обернулся я.

   – Я тебе эту книгу прочитать разрешаю вовсе не для "хи-хи", "ха-ха", – серьёзным тоном произнёс Грин, его глаза сверкнули, он прищурился. – Обрати особое внимание на пятую главу, её заключительную часть. А теперь запоминай крепко, дважды повторять не буду: первый коэффициент – сто шестнадцать, второй коэффициент – двадцать пять, третий коэффициент – тысяча восемьсот сорок семь. Запомнил?

   – А зачем мне всё это? – искренне удивился я, не понимая вообще, о чём речь.

   – Прочтёшь пятую главу и всё поймёшь сам, – отрезал он. – Запомнил?

   – Да, – поморщился я, – было бы чего запоминать... Теперь я могу пойти и съесть что-нибудь животрепещущее?

   – Свободен, – махнул он рукой. – Можешь рог свой на носу не стирать, мне так приятнее твой образ.

   – Страсти-то какие, – вздохнул я и вышел из цеха.

   Дорога до Зала Переходов заняла у меня минут пять, я быстрым шагом прошёл по многочисленным коридорам, которые как ходы в лабиринте вели с одного подземного этажа на другой, которые зачастую были запутаны, переполнены суетящимися операторами и инженерами Грина, вдобавок это патлатое чудовище всё время забывало поменять устаревшие указатели на новые, из-за чего я чуть не запутался и минуту бродил в смятенном состоянии духа меж хлопающих дверей, меж вспыхивающих и гаснущих экранов, мимо снующих туда-сюда озадаченных работой операторов, под их ежесекундное "Простите", "Извините". В конце концов человеческий гений победил, я отыскал дорогу к Залу и вприпрыжку понёсся по ней, тормозя на поворотах и замирая от неожиданности, когда очередная робо-капсула как метеор или снаряд проносилась над головой, заставляя вжимать её в плечи, пока, наконец, не оказался перед глухой стеной и указателем с направлением "Вперёд". Я стоял и чесал в затылке ещё с минуту и вспоминал все известные мне нецензурные выражения, пока... Клянусь Вечностью, из стены вышел человек! В тот момент мне жутко захотелось сотворить ему молитву, возопить: "О ламну аре, Великий Кришна!" и бухнуться в ноги, мне показалось даже, что я видел нимб над его головой. Но... Реальность меня жестоко ткнула лицом... хвала звёздам, что не в грязь. Из стены выскочила целая толпа возбуждённо переговаривающихся операторов, замерла при виде меня, потом бочком-бочком отодвинулась в сторону и ушла, бросая на меня странные взгляды.

   – Жуки, – беззлобно хмыкнул я и коснулся рукой "стены". Как я и ожидал, рука не встретила ни малейшего сопротивления. – До сих пор матрицу не убрали...

   Помянув Грина ещё раз, я быстрым шагом вошёл в Зал и направился к хроно-камерам. Уж не знаю, что со мной произошло, но я отчего-то возлюбил их и теперь пользовался с охоткой, предпочитая их быстроту беготне по этажам и коридорам. Изжога меня не мучила, головокружения не было, каких-то других побочных эффектов тоже; напротив, после этих камер у меня даже что-то вроде душевного подъёма намечалось. Я покачал головой – горе луковое, наркоман хроно-процессов сыскался. Скоро буду в Поток нырять раз десять за день, чтобы только "дозу" очередную получить. Шутки шутками, а... я покосился на незнакомого мне молодого парня, который стоял возле одной Арки и с дрожью во всём своём довольно тощем организме пытался заставить себя сделать первый шаг. Я улыбнулся, вспоминая, как хватались за головы мои инструкторы, которые после первых неудачных экспериментов уже не рисковали доверять мне науку погружения в Поток. Первые разы всегда "холостые" – курьера с темпоральным детектором на руке заставляют нырять в Поток и возвращаться обратно, приучают его не бояться и не пугаться Потока. Я присмотрелся к новичку – дрожит, салабон... Это правильно, это хорошо, что дрожит. Пусть привыкает потихоньку к новым для себя ощущениям, это не на тренировках без страховки с одними "кошачьими перчатками" на руках бежать по десятиметровой вертикальной стене, а потом ещё и прыгать оттуда. Здесь всё посерьёзнее будет. Я загляделся и вдруг вспомнил, что собирался пойти и зверски загрызть что-нибудь мягкое, вкусное и непременно горячее...

   – Привет, Андрей.

   Я замер как вкопанный в идиотской позе с поднятой ногой, разум отказывался верить услышанному, нос упорно не желал анализировать тонкий аромат духов, который принадлежал только одной женщине на свете. Я прищурился, сердце радостно заколотилось в предвкушении встречи и дальнейшего общения, организм моментально пообещал вести себя прилично, однако я лишь цыкнул на них, сомневаясь и не веря – уж её-то никак не могло здесь быть.

   – Привет, – отозвался я эхом и поставил ногу на пол, боковым зрением сканируя всё вокруг себя.

   – Ты собрался идти в хроно-камеру, – предложила она, моё ухо колыхнулось в ответ, улавливая колебания звуковых волн, я на мгновение отрешился от всего и тут же "услышал" её присутствие – справа стоит, в шаге от меня, не шелохнётся, не ворохнётся, даже дышит еле слышно, так, что мой обострённый мутациями слух не всё улавливает. "Амальгама" на ней, что ли?..

   – А вдруг я передумал? – пожал я плечами, украдкой бросая быстрые взгляды по сторонам – несмотря на все мои чудачества, с воздухом на фирме я ещё ни разу не разговаривал, могут пойти кривотолки.

   – Прошу тебя, не относись ко мне как к врагу, – жалобно прошептала она. – Это хорошо, что ты уже никому не веришь, но из меня врага делать не нужно. Пожалуйста...

   – Хорошо, – я решился, мысленно плюнув на все свои подозрения – в конце концов от Неё я ещё никогда пинков не получал, а за тот приготовленный завтрак я ей ещё должен как планеты колонизаторам. – Я собирался пойти в столовую. Если хочешь, иди со мной. Ты ведь не просто так пришла, я в этом уверен.

   – Вообще-то я соскучилась, – хмыкнула она, я почувствовал шевеление воздуха справа от себя – угадал!!! – и в тот же миг её маленькая нежная ладошка коснулась моей руки, затем провела по плечу и дотронулась до пальцев. – Но ты прав: одна просьба у меня есть.

   – Дела я привык обсуждать только за тарелкой чего-нибудь вкусного, – категорично заявил я, глядя, как мне казалось, ей в глаза. – И от принципов своих я отказываться не намерен.

   – Это приглашение? – уточнила она.

   – Вот именно, – я вытянул руку, растопыривая пальцы, и сразу же почувствовал, как её нежные пальчики скользят по моим. – У нас хоть и не Париж, но милости просим к нашему шалашу.

   – Веди, мой герой, – мягко произнесла она, и у меня сердце от её нежного голоса запело, зазвенело и забренчало на все лады, разум недовольно крутил носом в сторонке, а организм, забыв об обещании, уже приготовился пустить слюни...

   Рука об руку мы шагнули в открывшуюся перед нами хроно-камеру.

   – Активация алгоритма хроно-смещения, – промурлыкал голосок ЭлИн над головой. – Внимание, обнаружена действующая технология скрытия типа "Амальгама". Настоятельно рекомендуется деактивировать все приборы скрытия... Идёт обновление алгоритмов хроно-цикла. Пожалуйста, подождите.

   – А вот и я, – улыбнулась Ольга, появляясь передо мной, и я мысленно поёжился вот уже в который раз. Ну когда же я наконец избавлюсь от этой дурацкой привычки?! Сейчас уже ничего, пообвыкся, а в первый раз, когда появилось вот такое вот рядом со мной, вынырнув из ничего, я машинально кулаком двинул. Потом сам жалел, потому что пока наш уже на то время начальник безопасности собирал разбросанные от богатырского удара по всей площадке зубы, мне до-о-олго лекцию зачитывали, после чего отобрали премиальные и всю зарплату за тот месяц.

   – Вижу, – улыбнулся я в ответ и посмотрел на неё, с удовольствием отмечая, что смотреть на это великолепие природы и сил человеческих мне никогда не надоест. Я мог бы сложить оду или даже поэту, потом вместе с миллионом алых роз бросить к её ногам, но всё равно для такого совершенства это было бы мелковато да и попахивало бы банальщиной. Мне вдруг захотелось совершить в честь её и её красоты дурацкий подвиг – вырастить звезду и подарить со словами: "Оставайся всегда такой же прекрасной, обворожительной и милой, и пусть звезда эта хранит твое счастье!". – Рад тебя видеть.

   – Взаимно, – Ольга тряхнула головкой, грива её чудесных изумительных волос ворохнулась, моментально взбудоражив моё воображение, и лукаво посмотрела на меня, изогнув бровку: – Ты соскучился?

   – Очень, – кивнул я, чувствуя, что говорю это искренне. – Хоть и виделись мы не так уж давно, но... Да, я успел соскучиться.

   – Это хорошо, – вздохнула она и опустила взгляд вниз, явно смущаясь. – Мне очень приятно это слышать и в то же время как-то стыдно, оттого что я хочу тобой воспользоваться...

   – Давай доберёмся до столовой, – я умоляюще поднял ладони. – Заставим стол всякими вкусностями, а потом уже будем обсуждать вопросы и проблемы. Хорошо?

   – Хорошо, – её глаза сверкнули радостным лучиком, она уставилась в потолок и, поджав задумчиво губы, смотрела в него некоторое время.

   – Обновление завершено, – раздался голос ЭлИн. – Запуск хроно-цикла через три секунды.

   – Так удивительно слышать собственный голос из динамиков виртуального интеллекта и вспоминать, что было когда-то время, когда всё происходило согласно предначертанному плану, а не неслось вперёд по бездорожью и не угрожало твоей жизни и жизням дорогих тебе людей...

   – Не так уж трудно вернуть всё, – осторожно вставил я.

   – Хорошо, что ты это понимаешь, – Ольга взглянула на меня. – Хотелось бы, конечно, вернуть былое и избежать того, что произошло, но... Лучше для себя и спокойнее для совести будет просто продолжать борьбу.

   – Борьба, у которой нет целей и сроков, бессмысленна, – пожал я плечами.

   – Нет, – Ольга покачала отрицательно головой. – Всё в жизни есть борьба с переменным успехом. Отказываться от неё глупо, а уходить – ещё большая глупость, потому что в таком случае борьба настигнет тебя, ударит в спину и сразу же положит на лопатки.

   – Философия, – хмыкнул я, с трудом перебарывая желание поковыряться пальцем в носу – дескать, нам, великовозврастным сельским дебилам, всё нипочём. – Гремучая смесь демагогии и помешательства. Как говаривал один мой учитель: все зарабатывают на жизнь делом и лишь философы – болтовнёй, к которой кроме них мало кто прислушивается.

   – Ну и мнение, – Ольга с удивлением поджала губы. – Видать, твой учитель был большим скептиком.

   – Напротив, – я улыбнулся, вспоминая, – он преподавал философию, а сию громогласную фразу произнёс, когда увидел, как его молодая жена изменяет ему с парой крепких студентов.

   – Ужасно... – пробормотала Ольга, думая о чём-то своём.

   – Просто глупо, – возразил я. – Глупо брать в жёны не сдавшую зачёт студентку, если тебе уже за сто и как мужчина ты вовсе не верх мечтаний.

   – Активация хроно-алгоритма, – пропел голосок ЭлИн, обрывая меня на незаконченной фразе.

   Камеру качнуло, я раскинул руки в стороны и напряг ноги, удерживая равновесия, однако Ольга оказалась не такой быстрой, её кинуло на меня, она со всхлипом ударилась о мою грудь и замерла на мгновение, ошарашенная столкновением. Внезапно её пальцы крепко стиснули мои, я зашипел от бол, когда шпилька её каблука агрессивна вонзилась мне в ступню, её волосы мазнули меня по лицу, камеру качнуло ещё раз, и за миг до того, как обрушилась тьма и уволокла нас за собой в небытие, я вдруг ощутил на губах нежный вкус лёгкого мимолётного поцелуя, не сразу понял, а когда понял... она уже отвернулась. А вслед за этим...

   – Хроно-алгоритм задействован, – промурлыкала ЭлИн. – Приношу извинения за причинённые неудобства.

   И тьма поглотила нас...

  * * *

   – Мне, пожалуйста, баранью отбивную, пюре по-французски и пару рябчиков на вертеле, – раздумывал я вслух, разглядывая меню. – А к ним свежую сёмгу и... – я подумал немного, – коньяк "Шабо де Тревилль".

   – В рабочее время строго запрещено, – строго глянула на меня поверх органайзера и очков официантка, которую я с первого же взгляда определил в категорию "старые девы-львицы", мне тут же захотелось сводить её в библиотеку и торжественно вручить томик Льва Николаевича Толстого "Война и мир" или Достоевского "Преступление и наказание" – для неё это было бы большим, наверное, удовольствием, чем для меня получение законных премиальных.

   – Коньяк? – уточнил я. – Мне сегодня можно всё: царь изволит отдыхать.

   – Я должна проверить, чтобы удостовериться, – авторитетно заявила она.

   – Да проверяйте на здоровье, – пожал я плечами. – Но, как проверите, о коньяке всё же не забудьте.

   – Что выбирает дама? – официантка отвернулась от меня, и я с удовольствием вернулся к лицезрению волнующей и интригующей сцены – Ольга читала меню.

   – Мне... э-э-э... вот это, – она нерешительно ткнула пальцем, – потом... э-э-э... наверное, вот это. Или, скорее, лучше это. Нет, всё-таки лучше вот это. А сколько это всё?.. Ох, нет, нет... Тогда вот это... И... Или нет...