Текст книги "Ближе к истине"
Автор книги: Виктор Ротов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 72 страниц)
ЕЩЕ НЕ ДЕВЯТЫЙ ВАЛ, НО…
Казаки!
Казачье движение – это едва ли не самая трепетная страница сегодняшней истории русского народа. Еще совсем недавно слово «казак» было почти изгоем в русском языке. Его произносили если не с оглядкой, то по меньшей мере с оттенком иронии и архаичности. И не потому, что этнос изжил себя исторически, а потому, что над ним был учинен варварский геноцид «вершителями мировых судеб», по жестокости своей превзошедший инквизицию и робеспьеровское выкорчевывание инакомыслящих. Чужевыродки, наводнившие Россию, проявили к казакам такую жестокость, какой не знало человечество даже в дикий век избиения младенцев. Вогнали людей в такой страх, что он стал передаваться с генами из поколения в поколение. Спрашивается, за что? За какие – такие грехи? Как оказалось – за то, что казаки любят свое Отечество, свою землю и хотят, чтоб на ней был мир и порядок. И, оказывается, именно это – любовь к Отечеству, к своей земле и мешали (и продолжают мешать) чужеродным реформаторам, которые хотели бы прибрать эти земли к своим липким и грязным рукам. Но не тут‑то было: вышло, что корни народной духовности так глубоки, что никакие зверства гонителей исподтишка, никакой геноцид, физический и духовный, не в силах вырвать их, чтобы уничтожить вовсе. И чуть смягчилась общественно – политическая обстановка в России, как эти корни дали сочные, буйные побеги. Свидетелем тому я недавно стал на ежегодных Тиховских поминовениях.
Позвонили мне давнишние мои друзья Владимир Петрович и Анна Сергеевна Литвиненко и предложили поехать 2–го мая на Тиховские поминовения. Это недалеко от Красноармейской в сторону Кубани, под Красным лесом. Там, перед земляным валом, за которым тихо струятся воды Кубани, среди тихих и ласковых полей, почти двести лет тому назад произошло при Ольгинском кордоне кровавое столкновение между казаками и горцами. Не вдаваясь в подробности этого события (их можно найти в Исторических источниках), приведу лишь надпись на памятнике: «Командующему 4то конного Черноморского казачьего полка, полковнику Льву Тиховскому, есаулу Цаджанову, хорунжему Кривкову, зауряд. хорунжему Жировому, 4 сотенным есаулам и 140 казакам, геройски павшим на сем месте в бою с горцами 18 января 1810 г. и здесь погребенным.
От Черноморских казаков усердием Василия Вареник 1869 г.»
Добавлю только – горцы хотели по обычаю набегом прорваться в станицу Ивановскую, чтоб порезать и пограбить. Но на пути им встал казачий кордон. Числом значительно меньший. Расправившись с заслоном, горцы углубились дальше. Но под Ивановской их встретили регулярные русские войска и прогнали. Вот и вся история. Она вмещается на страничке книги Ф. А. Щербины о Кубанском казачьем Войске и на крохотном кладбище над Кубанью, где сейчас стоит памятник – крест полковнику Тиховскому и его казакам. Оно обнесено оградкой и засажено фруктовыми деревьями. По – над оградкой – пышная сирень. Вокруг раскинулись необозримые просторы и вольные стада на них. И над всем этим стоит глубокая тишина. Один раз в год тишина вдруг взрывается гомоном тысяч людей, приехавших на десятках машин, автобусов; медными звуками оркестра, ржанием лошадей, зычными командами атаманов отделов и куреней, яркими одеждами публики и казаков.
Моментами кажется, что это съемочная площадка киностудии, на которой снимается фильм о гражданской войне. Или машина времени перенесла нас в прошлое. До того похоже все. Особенно казаки. В одном вдруг почудится Иван Кочубей, в другом Лютый из кинофильма «Неуловимые мстители». Аж оторопь берет. Одежды яркие, нарядные. Лица колоритные – усатые, бородатые. В черкесках с газырями, с кинжалами на поясе, саблями на боку.
А есть просто громадные, плечистые, ладные. Красавцы! Седобородые почетные старики. И то и дело вдруг обнимаются и целуются…
Любят казаки обниматься и целоваться (челомкаться). Стоят, стоят в двух шагах друг от друга, вдруг распахивают объятия, кидаются друг к другу. Я понимаю – это традиция. Но это и ликование души от того, что дожили, дотянули до того времени, когда можно вот так пообщаться, излить чувство единения.
Группа знаменосцев со знаменами РФ и Войска Кубанского развернулась у оградки кладбища, тут же конники на своих нетерпеливых рысаках. Оркестр гремит не смолкая. Ходят нарядные участники фольклорных ансамблей с разных станиц и артисты ансамбля Кубанской Рады «Кубаночка» – ладные, броско – красивые. Они стоят расцвеченными группами тут и там по всей прикубанской пойме и поют, и пляшут. Они всю дорогу пели и в автобусе. Своими звонкими голосами и ладным пением трогая душу до слез. Это их пение, возделанные поля за окном автобуса, нескончаемая «строчка» деревьев, подбеленных аккуратно, сочные зеленя озимых, хорошая асфальтированная дорога навевали мысли о неистребимости народного духа, его воли к мирному труду, любви к родным хатам. Думалось о всяком – о хорошем и… Где‑то рядом с хорошими мыслями – тревожные. О том, что над всей этой прелестью жизни нависла угроза: далекие от земли люди настырно стремятся решать судьбу этой земли, в которой видят лишь предмет купли – продажи. И никак обитатели городов, каменных мостовых и асфальтированных улиц не поймут, что земля – это продолжение души народа. Покушаясь на нее, они покушаются на духовность народа. Неужели и на этот раз им удастся одурачить народ? Немудрено. Простоваты все же эти люди. Доверчивые. И, главное, – малоорх’анизованные. До смешного. Я вижу, как казаки никак не справятся с обычным построением: мнутся кучками, не знают своего места. Нет четкости, нет выправки, нет и дисциплины. Да и одеты пока – кто во что горазд. Без рвения выполняется команда «смирно». Равнение налево, направо. Повороты. Кое‑кто даже путает «лево» и «право». Это вызывает смешок не только у публики, но и среди казаков. На лицах нет положенного подобострастия служивых людей. И чувствуется некий разлад в самих верхах: долго кого‑то ждут. Говорят, атамана Екатеринодарского отдела А. А. Аникина с его командой.
В то время как батько, атаман Громов, и другие важные лица уже на месте. Уж если «по правилам», то все должно быть наоборот – главному чину можно чуть задержаться. А все остальные должны быть на месте до его прибытия. Тот же, чином поменьше, кто позволяет себе это, рубит сук, на котором сидит. Тем более, если судьба намечает его в лидеры…
Но вот появился, наконец, Аникин со своей командой. Красавец богатырского роста и сложения. И статью и, чувствуется, судьбою – вожак, лидер. Они строем, демонстрируя запоздало уважение к батьке, проходят мимо него и «свиты» с развернугыми знаменами и занимают правый фланг построения. После этого батько и отец Сергий – войсковой священник – в черной рясе и фиолетового цвета клобуке и вся «свита», в которой член Войскового Правительства В. А. Лемешко, адъютант Щепкин, атаман Крымского отдела в белой черкеске, седобородые почетные старики и другие важные лица и представители проследовали на правый фланг построения, чтобы оттуда пройти перед строем.
Пока суд да дело, пока разворачивается этот официоз, я пытаюсь расширить свои впечатления: подхожу поближе к построению, но с тыла, где в затылок громадного казачины стоит малорослый казак по прозвищу «Леворовняйсь». Мне хочется рассмотреть его поближе. В нем что-то от деда Щукаря: на нем ветхая униформа, портупея и пустая кобура на боку. Но главное, у него голова все время набок, налево. Говорят, пострадал от усердия в строю: на команду «Леворовняйсь» он слишком резво крутнул головой, что‑то там свернул в шее и стал таким вот своеобразным Левшой. Старательный казак!
После короткого слова атамана В. П. Громова «свита» прошла в оградку кладбища, к памятнику. За «свитой» последовала первая шеренга построения. Под соответствующую команду: левое плечо вперед. Раскрасневшиеся, счастливые, ничего как будто не замечающие вокруг. Я еще не видел, чтобы казаки и казачки смотрели друг на друга такими влюбленными глазами. А молодуха в длинном розовом платье прямо выворачивается вся. От нее исходит шальной огонь, перебрасывается на подруг, на нас. Невозможно устоять на месте от зажигательной песни «Жил я у пана» или как ее называют еще «Курка – Щипатурка». Владимир Петрович не выдерживает, оставляет вздуваемый костерок, выскакивает в круг, его «подхва
тывает» вихревая молодуха в розовом. Сама, замечаю, выбрав момент, этак поверх плеча подруги интимно подмигивает белобрысому казаку, что покуривает в стороне. Тот отвечает ей тем же. Сюжет! Вдруг все повернулись в сторону поля. И мы увидели, что группа женщин «добыла» и ведет «в плен» самого атамана Громова. Он слегка упирается. Входит в круг, принимает чарку, потом говорит казакови: «Геть с круга, я танцевать буду! Це от меня подарок». И снова взъярился баян, возгудели струны контрабаса. Атаман лихо этак, раскидав воображаемые длинные пряди бороды, сделал выход. Ничего! Прилично. Так что не выдерживает субординации молодуха в розовом, у которой сюжет с казаком. Тоже выходит в круг.
Потом фотография на память. С атаманом. Чувствуется, хороший он человек. Но, говорят, этого нынче маловато…
Над нами хмурится серое небо, все пытается пролиться дождем, а песня не дает, не пускает. Звенит над Кубанью. В голове моей выбраживается мысль: «Добрая заведена закваска! Правда, еще не Девятый вал, но…» Я чувствую, что сейчас вот, сию минуту, здесь вот, на моих глазах, над тихой вечной Кубанью, течет возле меня сама история кубанской земли, зарождаются новые ее струи, а может вихри. И не дай Бог этим тихим добрым водам, этим струям вздыбиться Девятым валом!..
«Кубанские новости», 20.05.1993 г.
НЕТ!!!
Этот крик потрясенной души вырывается из груди, когда человек теряет самое дорогое в жизни. Впервые я услышал его в детстве, в кино, когда женщина не смогла выхватить своего ребенка из огня. Потом я слышал этот крик много раз. Когда умер мой отец, работавший водолазом до последнего дня со своим зашкальным артериальным давлением: семья большая, а военная пенсия маленькая. В результате инсульт, полный паралич, а через неделю смерть. Мать закричала не своим голосом: «Нет!!!»
У меня в ушах до сих пор стоит крик крестной дочери Тани, когда хоронили ее отца – моего лучшего друга Яшу
Добрачева в Новороссийске. Его стали опускать в могилу, и она не выдержала, закричала: «Нет!!! Нет!! Нет!..» Такого надрыва в крике человека я еще не слыхал. Хотя каждый раз он кажется неслыханным. Это последнее, чем может выразить свое отчаяние человек. Понявший, что это крик вопиющего в пустыне, но не смирившийся.
В начале сентября этого года я шел по городу. Остановился у перехода. Как всегда, собралась небольшая толпа. Вот засветился зеленый «человечек»: можно переходить. Мы двинулись было через дорогу. Впереди всех молодая мама с малышом за руку. У малыша школьный ранец за плечами. И тут, откуда ни возьмись, вывернулся жигуленок. Молодая мамочка успела притормозить. А мальчик почему‑то рванулся вперед. И прямо под машину. Мягкий, тупой удар, и смятое тельце отбросило к бордюру.
Нет!!! Нет!! Нет!..
Женщина кричала нутром. Кричала до истерики. Потом потеряла сознание. Их увезли на «Скорой» вместе: смятое тельце с ранцем и молодую женщину без сознания.
Я заметил: последнее время «Нет!» становится обязательным атрибутом нашей жизни. Муж жене – жена мужу: «Нет!» И подают на развод. Родители детям – дети родителям: «Нет!» И молодежь ополчилась на стариков. Ее почему‑то раздражает даже отчисление в пенсионный фонд. Армянин азербайджанцу – азербайджанец армянину: «Нет!» И война идет вот уже который год. Ингуш осетину – осетин ингушу: «Нет!» Прибалты русским – русские прибалтам: «Нет!» Грузин абхазцу – абхазец грузину: «Нет!» Евреи русским – русские евреям: «Нет!» Власть народу – народ власти: «Нет!» Парламент Ельцину – Ельцин парламенту: «Нет!» И ввел в Москву три дивизии с танками. При этом не переставая утверждать по радио и телевидению, что никакого штурма «Белого дома» не будет.
А потом хладнокровно расстрелял из пушек собственный парламент, который сделал его в свое время Председателем Верховного Совета и немало потрудился, чтоб сделать Президентом. Такого еще не знала история человечества.
Я очень сомневаюсь, что он сделал это по собственной воле. Потому что терпит критику, понимает, что наскирдовал промахов и ошибок. Но вот его настырное, порченое окружение, лихорадочно устремившееся к власти, дав
но подталкивающее его на этот шаг, что засвидетельствовано на его встрече с так называемой интеллигенцией в Москве, кричавшей ему с трибуны: «Сколько можно! Даешь крутые меры!» Как их предки кричали в свое время Сталину. Им кровушки захотелось. Добились своего. В унор из пушек расстреляли Россию, русский народ. Народ пока в шоке от этого варварского акта, но не далек тот день, когда он придет в себя.
А пока, лично у меня, сознание отказывается верить в то, что произошло. Все существо мое вопиет: «Нет!!! Нет!! Нет!..» Не может такого быть! Опять русских стравили. И самым наглым, самым примитивным образом: в ту жуткую ночь, на телеэкране, и не один раз, появлялся обанкротившийся вице – премьер, заваливший экономику страны, сознательно сделавший ее нищей, упертый в своем разрушительном экстазе, господин заокеанский прислужник Гайдар. Очень удобный заокеанским менторам, потому что из‑под него можно безнаказанно тащить. Этот космополитический пришелец приглашал граждан, безоружных москвичей выходить на улицы, защищать демократию, то бишь его. Его примеру последовал «тихий мальчик» с буйными претензиями, господин, отовсюду отторгнутый, экономист Явлинский. Он тоже пригласил граждан умирать за него. И… О, чудо! Нашлись такие. Вышли умирать за них. Чудо из чудес! Но уж такие мы, русские. Если нас попросят, мы не то что рубашку, жизнь отдадим.
Русские люди, опомнитесь!
Неужели вы не понимаете, что нас в очередной раз натравливают друг на друга?! Приносят в жертву своему Богу. В то время, когда вы колошматили один одного на баррикадах Москвы, они, отъевшиеся на русских харчах, лоснящиеся дурным жирком, сионистские полпреды ржали и потешались над вами в своих роскошных квартирах, наблюдая кровавое побоище по телевизору. А на второй или на третий день после кровавых событий все это шобло собралось в Большом театре под видом чествования дряхленькой балерины Плисецкой. На самом же деле – праздновать очередное жертвоприношение. Пурим.
Русские люди! Уймите свою ненависть друг к другу, поймите, что пора ее, эту ненависть, направить на тех, кто умело подогревает ее в ваших сердцах. Прочтите статью в «Комсомольской правде» от 13 октября «Ребята, давайте объявим минуту молчания». Прочтите и ужаснитесь. Ужаснитесь той звериной ненависти, тому злобному, грязному
лексикону, на котором изъяснялись сотрудники МВД с осажденными в «Белом доме». Между милицией «М» и «Белым домом» – «БД». Вот лишь некоторые из этих захребетных перлов: «М: Усатый таракан в «Белом доме», (имеется в виду Руцкой. – В. Р.) ты еще не спрятался в щелку? Учти, через два часа твои яйца будут висеть на флагштоке вместе с ж… Хасбулатова.»…
…«БД4: Ты подохнешь сам, еврейская морда твоя». И т. д.
Волосы дыбом встают от чтения этого устного не народного, переговорного творчества. Надо же дойти до такого животного состояния, чтобы так изъясняться да еще по служебному переговорному устройству. Можно себе представить, каковы порядочки в этом ведомстве.
Осажденные тоже «блеснули» стилем разговорной речи, но язык нашей доблестной милиции превосходит все образцы уголовной феньки. Правда, этакий скотский настрой они пытаются оправдат ь гибелью товарища по службе якобы от рук организаторов мятежа. Но ведь одно безумие не должно влечь за собой другое. И потом, убийство молодого милиционера Ивана Шимаева могло быть и провокацией со стороны тех, кто хотел развязать себе руки в принятии «крутых» мер. Как бы там ни было, мне лично после чтения этой расшифровки Равиля Зарипова в «Комсомольской правде», да и от слышанных по телевизору во время демонстрации фильма о событиях 3–4 октября в Москве, в съемках которого ведущую роль сыграла радиостанция Эн – Би – Си, становится не по себе от мысли о «моей» милиции, которая «меня бережет». По Маяковскому.
Еще большую тревогу вызывает наша доблестная армия. Защитница Отечества. Клявшаяся устами Министра обороны Грачева, что не будет вмешиваться. Кого она защищала 3–4 октября? По приказу свыше – русские мальчики убивали русских мальчиков. По приказу свыше – русские мальчики из пушек расстреляли русский парламент. Это же надо дожить до такого позора! Защитница Отечества в столице нашей Родины расстреляла из пушек Отечественный парламент, избранный народом. И это сделала та самая армия, которую совсем недавно демократы поливали грязью. Теперь они же направили оболганную, униженную, смешанную с грязью армию против своего народа. Никогда еще русские воины не покрывали себя таким позором. И все это под «мудрым» руководством «демократического» правления.
Достойным заключительным аккордом всей этой кровавой вакханалии стало награждение ребят, убивавших таких же ребят. На такое не решилась бы, мне кажется, даже средневековая инквизиция. А тут, пожалуйста: «герои, предотвратившие гражданскую войну». Обанкротившееся, едва не павшее руководство страны поощряет убийц. Мол, и дальше, ребята, убивайте друг друга, и вам гарантированы награды. А не проще ли было бы, как сказала одна женщина в одном телеинтервью, выйти на Красную площадь Ельцину и Хасбулатову да набить друг другу морду? Зачем же наших сынов послали убивать друг друга?
Но и это еще не все. Началась премьера нового грандиозного спектакля стоимостью в 170 миллиардов, называемого «выборы». Тут же, без передыху, чтоб не успел народ опомниться, началась предвыборная кампания. Как выразился один из картавых бородатых интервьюеров – «дележка» сфер влияния. Обыкновенная дележка! В которой, как он выразился, могуг быть и недовольные. Как бы и их не пришлось ставить на место. (Танками?). Труп России еще теплится, а его рвут уже на куски сионистские гиены, гарсоны американской политической кухни и их прихлебатели. И хоть кричите вы теперь, «господин» русский народ, не кричите нутром «Нет!!! Нет!! Нет!..», вас никто не слышит. Картавые заняты дележкой. Самоуверенно и нагло. Они считают, что именно этот путь выбрала Россия и назвали даже себя «Выбором России». С вашего молчаливого согласия. С чем и поздравляю нас. Татаро – монгольское иго длилось три века. Сколько продлится иго картавых?..
Вы скажете «Нет!!!» им? Не поздно ли? Вслушайтесь в предвыборные речи их. Они ведь прямо говорят – да хоть пусть всего двадцать пять процентов избирателей явятся на выборы! Половина из них проголосуют «за» – и мы в дамках! И заставим считать нас всенародно избранными. Пример подобного кощунства исторически закреплен. И, не взыщите, будем по тому же примеру творить именем народа. Вот уже и Военная Доктрина предусматривает вмешательство армии в политические распри. Так что кровавые спектакли еще впереди. И похлеще, чем 3–4 октября. Правда, в народе обговаривают вариант: вот они там самоизберутся, в Москве, и пусть себе руководят… Москвой. А нас, здесь, в регионах увольте. Нам уже надоели эти ребята. Не в хитрости Бог, а в правде.
НАШЕСТВИЕ ПАКОСТНИКОВ
Как‑то нынче все пошло у нас – каждое благое намерение на деле оборачивается пакостью. К примеру, из благих намерений начали перестройку в стране. На деле оказалось, что ликвидировали Советский Союз. Потом взялись за реформирование экономики, тоже вроде из благих намерений. А получился полный развал ее. За цены взялись и довели их до абсурда. Начали борьбу с организованной преступностью и организовали неудержимый рост ее. Теперь вот налоги спустили с цепи. Что еще придумают наши «всенародно избранные»?
Совсем недавно подписали «Договор о гражданском согласии». Это что еще? Очередная мина? Жди очередной беды? И пошла гулять по просторам Родины чудесной новая крылатая фраза: «Тысячелетиями Россия спасала Москву, теперь надо спасать Россию от Москвы».
И в самом деле! Оттуда, из Москвы, сочатся такие флюиды, от которых здесь, на периферии, становится уже невмоготу.
Взять хотя бы этот «Договор о…». В нем, оказывается, намечается дальнейшее углубление демократии и либерализации. Что в переводе на язык кота Леопольда означает – ребята, давайте жить дружно. (Это после расстрела парламента).
Сначала мне расквасили морду, а когда я замахнулся, чтоб дать сдачи, мне суют под нос «Договор». Причем, расквасили мне в условиях просто демократизации и либерализации. Теперь нам предстоит «углубление». (Пришла беда – отворяй ворота).
Что ж! Мы привыкши: Москва сказала «надо», мы ответили «есть»! Углубление так углубление. Создали Инициативную группу… Нет! Не пугайтесь. Это не какая‑нибудь очередная партия или движение, которым теперь несть числа, и которые ищуг у народа защиты от родных Правителей. Это просто группа жильцов нашего дома, которая пытается организовать самозащиту от «углубления». Мы отлично усвоили, если Москва спускает вниз какую‑либо идею, то смысл ее понимай наоборот. Если возрождение, то полная деградация. Если «Договор о согласии», то это категорическое несогласие. С теми, кто не согласен. И так далее. Мы и объединились в рамках нашего «Уголка». (Угол улиц «х» и «у»). Бойкое место! Здесь особенно ярко про
являются демократические преобразования и либерализация. Весь световой день народу – пруд пруди: под нашим домом овощной и промтоварный магазины; под соседним – продуктовый. Плюс рынок. По – демократически неустроенный: торговых стоек не хватает, торгуют прямо с земли. Некоторые, правда, подстилают газетки. Тут же рубят мясо. От него летят брызги на радость бродячим собакам. Они хапают их на лету, клацая звонко зубами.
Товару навалом – от паюсной икры до киви. Торговля бойкая, только «штуки» шелестят. И что самое интересное – нет туалета. А естественные потребности, как те нежеланные гости, – приходят, когда их не ждут. И вот приспичит какому‑нибудь господину бизнесмену по нужде, он делает ноги ножницами и начинает шарить вокруг алчными глазами. И, естественно, останавливается на раскрытой двери ближайшего подъезда. Наш подъезд один из таких. И в нем…
Не будем уточнять, что в нем. Просто у господ бизнесменов, которые целыми днями шелестят «штуками», пробудилась на основании демократизации и либерализации неодолимая тяга пакостить в подъездах. Это без «углубления». А что будет, когда начнется «углубление»?
Мы, естественно, встревожились. И решили действовать целенаправленно – отлавливать и наказывать пакостников. И правильно сделали. Потому что «Соглашение» называлось еще «Посланием», еще не было подписано, а пакостники уже активизировались. Разнообразие пакостей резко возросло: тут же распивают спиртные напитки, закусывая сникерсами и киви. Туг же отправляют естественные надобности и тут же обсуждают конструктивные дополнения и изменения в «Соглашении», которое открыто пока для желающих подписать его. Потом спорят громко, кого делегировать для подписи. И о том, как еще больше разнообразить пакости, поскольку «углубление» следует понимать в широком смысле. В результате «репертуар» расширился: теперь наряду с отправлением по малой нужде… Но не будем уточнять. На лексике нашей Инициативной группы это называется «минирование».
Воодушевленные безнаказанностью и особенно новым углублением демократии и либерализации, пакостники вышли на более высокую – художественную орбиту пакостей: распитие спиртных напитков, закусывание, «минирование» и дебаты «по поводу» они дополнили наскальной, то бишь, настенной живописью. Привнося эстеги-
ческий элемент в свои пакости. Ну а поскольку эстетика нынче вся на порнографии, то и наши пакостники не отстают от моды: на первом этаже во всю стену, над «минами», начертана такая картинка, от которой женщины подъезда стыдятся смотреть в глаза мужчинам. А мужчины тихо слепнут от бездны сюжета.
Тут' же стоят рядком опустошенные красивые бутылки из‑под заморских вин. Наверно, в утешение и награду жильцам.
Из‑за этой наскальной, то бишь, настенной «живописи» стыдно пригласить друзей в дом. Так мы приспособились встречать их на трамвайной остановке и проводить через первый этаж, мимо рисунков, с завязанными глазами. Как в войну проводили новичков в партизанский отряд.
Мы и затирали их, и замазывали, и забеливали, но они, словно древние фрески, снова и снова «проявляются». Их прорисовывают заново неутомимые на выдумку накостники. И тогда мы решили повести с ними решительную борьбу.
Для выявления конкретной особи пакостника организовали группу обнаружения и захвата. Расставили переодетых агентов в скрытых местах. Одного возле телефона – автомата, чтоб сразу звонил соседу по подъезду – «внимание, пакостник!» Тот должен тихонько выйти, в тапках, чтоб не спугнуть «минера» внизу. Одновременно к подъезду с улицы продвигается группа захвата. Вместе они и берут его в «клещи».
Накрываем пакостника обязательно с поличным – незастегнутой ширинкой или штанами в руках.
Захватчики передают его в руки экзекуторам, которые тут же, на глазах у публики, побивают его хлестким прутиком по тому месту, откуда ноги растут. Пакостник, естественно, орет на весь базар. Юридически грамотно орет: «Это нарушение прав человека!» и «Это вразрез с «Соглашением о гражданском мире и согласии!» Кое‑что про мать добавляет. Словом, реагирует неравнодушно. И где‑то убедительно.
На этой почве в нашей Инициативной группе начались разногласия. Некоторые склонны считать, что мы и в самом деле нарушаем права человека. В данном случае – право пакостить. А это нынче самое главное право. Об этом кричит на каждом заседании группы Двурушников-Подхалимский. Потому как сам имеет склонности. Чтоб
заткнуть ему рот, мы пошли на компромиссный вариант – решили разработать и утвердить региональное (на уровне нашего «Уголка») Положение о борьбе с пакостниками. Разработали, обсудили на комиссиях и подкомиссиях. Стали голосовать – мнения разошлись. Мало того – об этом нашем Положении узнали пакостники (нам кажется, через Двурушникова – Подхалимского) и прислали альтернативное «Положение» с приложением «Соглашения о несогласии с нашим «Положением». Из него следовало, что мы сами «творим», а на них сворачиваем.
Мы обратились в компетентные органы. Нам компетентно разъяснили: поскольку нет нового специального Закона о пакостниках, а в старом нет про них статьи, то «Соглашение о несогласии «пакостников» признать юридически обоснованным.
Тогда мы обратились в высшую инстанцию. Из высшей инстанции пришло еще более компетентное разъяснение: поскольку наша Инициативная группа не прошла регистрацию в Минюсте, то деятельность ее признана незаконной.
Мы кинулись было писать в высочайшую инстанцию «всенародно избранному». Но вовремя вспомнили, что рыба… плавает головой вперед.
Так и живем: мы страдаем, а пакостники пакостят. На законном основании. Продолжают «минировать» наши подъезды с удвоенной энергией. С некоторым обновлением «репертуара» – там, где пьют, не только льют, но и бутылки бьют. Нам назло. Женщины наши стыдятся смотреть в глаза мужчинам. А мужчины безропотно слепнут от бездны сюжета настенных рисунков.
Апрель, 1994 год.
