Текст книги "Ближе к истине"
Автор книги: Виктор Ротов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 72 страниц)
Я еще не слышал такого, не видел, чтоб после каждого номера ведущий благодарил публику за аплодисменты. Но мне кажется – это очень оживляет и сближает артистов с аудиторией. Между ними и публикой устанавливаются доверительные и благодарные отношения: ведущий благодарит за теплый прием, благодарная публика не скупится на аплодисменты. А то и на «Браво»! Эта реакция в свою очередь «подогревает» исполнителей, и они стараются, что называется, до седьмого пота.
Песня «Варэныки» с некоторым театральным наигрышем вызывает бурю аплодисментов. Оля, исполняющая роль цикавой жинки, поглаживает живот Ромы, который и в самом деле кажется набит варениками, и никак не соглашается «сварыть ему ще варэныкив». До тех пор, пока он не начинает обжиматься с кумой. Цикавая жинка видит такое дело – так можно и мужика потерять – и удовлетворяет муженька «варэныками». После выходит из‑за кулис, поправля прическу и передник. Кричит властно: «А ну йдЫ сюды!» Он выходит послушно, удовлетворенный и виноватый, поправляя на себе портупею и приглаживая чупрыну.
Кубанцы – в зале; «Кубанцы» – на сцене. Их души сливаются в торжестве настоящего искусства. Труд и песня. Отдых и высокое озорное искусство. Людские души и высокая духовность – они взаимно проникновенны: искусство заряжает людей жизненной силой, люди от земли пониманием и благодарностью оплодотворяют творчество исполнителей.
Я понимаю это, чувствую всеми фибрами души, испытывая при этом высшую причастность ко всему здесь, и думаю о том, что этих людей невозможно победить. Они просты и неистребимы, как сама земля.
Звучит украинская песня «Ой, у вишневому саду» под аккомпанемент бандуры, которую смастерил еще при жизни отец Юрия Васильевича – Василий Павлович Булавин. В песне рассказывается о том, как дивчина просит возлюбленного отпустить ее домой: «Бо вже зорька займается. Что скажут маты?» Но парень настойчив, и она
уступает. А когда появляется дома и пытается оправдаться перед матерью, та замечает, что у дочери коса расплетена и слезы на глазах. Теперь вряд ли ее пустят гулять…
Песню эту исполняет женская половина ансамбля. Невозможно сдержать слезы, слушая прекрасное исполнение прекрасного произведения. Это поистине маленький шедевр.
Под занавес звучит «Славяне» на стихи Сергея Хохлова. Эта песня – призыв к славянским народам объединиться и стоять стеной против всех и всяких прохиндеев. Да будет так!
Молодцы «Кубанцы»! Настоящий талант из народа для народа.
Краснодар – Новоминская – Краснодар.
Газета «Кубанские новости» 14.11.1998 г.
Книга лКубань в песнеч 1999 г.
ТАКОЙ ВОТ ЧЕЛОВЕК
(о Н. Ф. Кряжевских)
1. Завещаны участие и добро
Детство его было нелегким. Родился ведь в предвоенном сороковом. И первые пять лет жизни, когда человек только – только начинает осознавать себя в подлунном мире, прошли под грохот войны. Это была невиданная за всю историю человечества война. Но войны идут, а женщины рожают, дети растут. Говорят, родившиеся, вставшие на ноги в лихую годину, познавшие с молоком матери, почем фунт лиха, как никто другой принимают близко к сердцу невзгоды других. Им от рождения самим Господом Богом предназначено сопереживать.
Судьба его сложилась круто: и недоедал, и недопивал, и без отца остался. С бабушкой ходил, держась за ручку, по добрым людям. Были тогда добрые люди несмотря ни на что. Несмотря на голод и разруху. Может быть, последние «из могикан», которые своим трудом подняли страну
из руин, которые добрым сердцем своим завещали детям и внукам быть добрыми. Может, отсюда, от этой мудрой заботы о будущем и пошли поговорки «Что посеешь, то и пожнешь», «Как аукнется, так и откликнется»? Что вложат отцы и деды в души сыновей своих и внуков, то и проявится в жизни потом. Равнодушие аукнется равнодушием, участие – участием, добро – добром. Николаю Федоровичу завещаны участие и добро.
2. Университеты
В 1958–м окончил десять классов. Тогда уже было провозглашено Конституцией обязательное среднее образование. Обязательное – так обязательное. Однако после школы – сразу на работу, на стройку. В семье во как нужна была копейка! Недолго ходил смекалистый парнишка в учениках сварщика, и вот уже самостоятельный газоэлектросварщик. Ему подвластен сам Его Величество Металл. Без металла нынче, как и без воды, – «ни туды и ни сюды». За какое дело ни возьмись – всюду металл нужен. Работа с металлом, что с людьми: ты его, как и человека, сначала разогрей добрым словом, озадачь добрым делом, накали добрым желанием, а потом и гни из него, что хочешь. Быстро освоил знатное дело. А душа просится ввысь. Хочет чего‑то большего. Оно и понятно: всюду только и разговоров – высшее образование, высшее образование! Какой юноша в ту пору не мечтал получить высшее образование? Выбор определился как‑то сам собой. Все‑таки Казахстан – хлопок, целина – извечная неутолимая жажда. Сначала Куйбышевский инженерно – строительный институт. Затем аспирантура при Казахстанском научно – исследовательском институте водного хозяйства в Джамбуле. А в 1981 г. – защита диссертации при Новочеркасском инженерном мелиоративном институте но теме «Восстановление пропускной способности магистральных водопроводов групповых систем сельскохозяйственного водоснабжения подвижными внутритрубными снарядами». И научная степень – кандидат технических наук.
Диссертация имела огромное практическое значение. В октябре 1996 года он уже доктор технических наук. По результатам работы. Подобная форма защиты докторской считается в научном мире «высшим пилотажем», выражаясь образно.
3. А служба своим чередом
Смысл поговорки «Где родился, там и пригодился» нынче трансформировался в более широкий: «Где бы ни родился – всюду пригодился». Если ты созидатель.
По окончании института – работа сначала на инженерной должности, потом, в силу своей исключительной работоспособности и энергии, – на руководящих должностях по восходящей. В проектно – изыскательской группе Целиноградской экспедиции, в Управлении мелиорации водного хозяйства «Союзцелинвод» Северо – Казахстанского облисполкома в Петропавловске; затем – главный инженер треста «Союзцелинвод», управляющий трестом «Южводопровод» – это уже в Краснодарском крае. В 1987 году – заместитель председателя Краснодарского крайисполкома и начальник Главного управления по водохозяйственному строительству и строительству совхозов в «Главкубаньрисстрое»…
Уже послеперестроечная должность – заместитель председателя Краснодарского крайисполкома, начальник ССО «Кубаньводстрой», генеральный директор предприятия «Кубаньводстрой», президент концерна «Кубаньводстрой»… Затем – заместитель главы администрации края. И вот теперь – глава администрации города Краснодара. Мэр!
Пригодился не только там, где родился. Без малого двадцать лет Николай Федорович трудится на кубанской ниве.
4. Раз и навсегда
Первый раз я увидел Николая Федоровича на одной из планерок в редакции газеты «Кубанские новости». Планерка была необычная, по какому‑то поводу.
Все мы еще не «остыли» от впечатления неожиданного смещения В. Самойленко, и я с любопытством присматривался к новому мэру: куда этот повернет? Меня привлекала живость его глаз и то, как он вслушивался и всматривался в людей. И видно по глазам было, что он наматывает на ус, как принято говорить. Особенно, когда главный редактор ввернул про полуподвальное помещение, в котором находится редакция. Николай Федорович тут же отреагировал – пообещал помочь.
Мне тоже довелось тогда выступить. И я, пользуясь моментом, посетовал на то, что нас, писательскую организацию, выживают из помещения.
Когда разбирали шапки с вешалки, Николай Федорович вдруг крепко пожал мне руку и сказал:
– О писателях тоже помню…
Оделся и ушел, оставив в душе моей какой‑то добрый отсвет. Сколько времени прошло с тех пор! Но всякий раз, когда нам случается встретиться, в душе моей занимается тот добрый отсвет. Слышу от одного, другого – хороший человек! Я никогда его не спрашиваю, какие он меры принял, чтоб нас, писателей, оставили в покое агрессивные коммерсанты, но в тайне думаю, что это благодаря ему нас перестали «выдавливать» из здания по Коммунаров, 59. А после выездного Секретариата Союза писателей России, проходившего у нас в Краснодаре, которое прошло блестяще благодаря заботам Николая Федоровича и его команды, я проникся раз и навсегда глубоким уважением к этому человеку. Сам рос в тяжелые годы войны, пережил и страх, и ужас, голод и холод и понимаю этого человека не только умом, но и нутром.
Ну, и как для писателя он интересен.
Грешным делом я люблю наблюдать таких людей. Пишу о них. У меня собралась уже своеобразная галерея, скажем так, литературных портретов людей, запавших мне в душу. Был в этой галерее и набросок портрета Николая Федоровича.
5. Штрихи к портрету
Скажем прямо, Николай Федорович – сложная натура. Неординарная. Многим неудобная. Зато с четкой линией в жизни. Или, как говорят в народе, с царем в голове. Я не знаю, кто и как из его окружения понимает его генеральную линию, я понимаю четко: делать людям добро. Созидать. Это его кредо.
Мудрые мира сего давно заметили, что человека выдают глаза. Где‑то когда‑то я вычитал эти слова и запомнил навсегда. И познаю человека через глаза. Мне кажется, они говорят о человеке больше, чем его слова и поступки.
Глаза бывают холодные, добрые, злые, строгие, добродушные… Взгляд бывает прямой, открытый, бывает из подлобья.
Взгляд доброго умного человека я могу расписать по мгновениям: первое мгновение – настороженное изучение, второе – интерес; затем информация отправляется в недра сознания, там мгновенно обрабатывается, и через глаза же выдается результат: или ответный отсвет души, или защитная непроницаемость. В зависимости от того, как воспринял он явившегося перед ним человека.
Николай Федорович и по должности, и по ходу дела из тех, кто почти ежеминутно вынужден оценивать людей. Он вечно «облеплен» людьми. И я по глазам его вижу, кого он жалует, а кого – нет. Он и сам говорит, что видит человека сразу, и сразу у него складывается к нему отношение. И не потому, что он такой прозорливый, а потому что некогда особенно раздумывать. Если понравился ему человек с первого взгляда, то кто бы что ни говорил про него, его уже не собьешь.
Если он поверил человеку, то уже безоглядно и до конца. При этом он отчетливо понимает, что бывают виртуозы в умении нравиться. А у самих – камень за пазухой. Обжигался в жизни не раз. Но… Что поделаешь: такой вот человек! Первая его заповедь – верить человеку. Ну, а если человек не оправдывает его доверия, то… это его, того человека, проблемы.
Внутри каждого из нас, как и внутри солнца, – как бы постоянно действующий реактор, который излучает биоэнергию. Эта биоэнергия и создает вокруг нас то, что принято теперь называть аурой. Никто не станет отрицать, что мы этой аурой воздействуем друг на друга. В присутствии одного человека чувствуешь себя комфортно, психологически уютно и телепатически контактно: как бы угадываешь его мысли, а он – твои. Когда говоришь и действуешь впопад. В присутствии другого сжимаешься внутренне, теряешься, тебя давит комплекс собственной неполноценности, и что бы ты ни сказал – все кажется не то, что бы ни сделал – все кажется не так. От этого еще больше теряешься и сникаешь. С Николаем Федоровичем всегда уютно. Даже когда он распекает. После разноса обязательно спросит: «Ну, что там у тебя?» И решает вопрос. Если это по делу. Если это без прелой подкладки. Его любимое выражение: «Японцы за минуту решают три вопроса». И на ходу, подчас спускаясь по лестнице, решает вопрос того или иного просителя. Разговорился с одним из таких. Иван Кириллович Николайчук – бывший летчик, сбрасывал на полигоне атомные бомбы, теперь
является председателем ассоциации ветеранов – инвалидов группы особого риска. Говорит: «Приятный человек, к нему приятно зайти. И вопрос решить, и пообщаться».
6. Лирическое отступление, но по делу
В нашей сволочной жизни мы уже осатанели от дел. Они, что снежный ком. Еще от неустроенности жизни и политических передряг. И так очерствели, что забываем порой позвонить друг другу, поздравить с праздником или поинтересоваться жизнью, здоровьем. Не говоря уже о том, чтобы просто пообщаться.
Дело было перед выборами губернатора края. Сижу дома, раскаленный впечатлениями от чтения одного важного документа, кстати, связанного с именем Николая Федоровича. Вдруг звонит телефон: мой коллега Петр Ефимович Придиус. Хохочет в трубку:
– Совершенно очарован твоим интервью на Красной… – И снова заливисто смеется. – Значит – голосование тайное?..
В самом деле: иду по Красной. Вдруг ко мне стремительно «подруливаег» девушка с микрофоном. А за нею оператор с телекамерой. Спрашивает: «За кого будете голосовать?»
– Так голосование тайное, милая девочка!
– Ну, хоть приблизительно, – несколько смутилась она.
– А хоть приблизительно, хоть точно – голосование по закону тайное. Можно я тайно проголосую?
– Можно, – говорит.
Совершенно чудесная встреча! И показательная, публично показывающая, как, не моргнув глазом, мы нарушаем главный закон страны – Конституцию, в которой черным по белому записано: голосование тайное.
Это мое «интервью» крутнули вечером по телевидению. При этом оборвали на полуслове, как только я заикнулся про тайное голосование. Я передачу не видел, а Петр Ефимович видел и позвонил. Поделился впечатлением.
Впечатление неприятное. Признаюсь откровенно, после этого интервью экспромтом я пошел дальше с нехорошей мыслью: предвыборное начальство посылает молодых неискушенных ребят «ловить» голоса «за». И после этого
они хотят быть избранными. Слава Богу, люди поняли, кто есть «ху». И воздали должное.
7. Но вернемся к штрихам
Я узнал о том, что Николай Федорович не поддался нажиму нового (старого) губернатора и не подал в отставку. Подумал: вот это характер! Значит, уверен человек в себе, значит, не чувствует за собой ничего такого, чтоб уходить в отставку. И вот тут‑то у меня, что называется, зачесались руки. Захотелось поддержать человека. Достал свои наброски, и в моей галерее появился новый литературный портрет. Пошли в ход исписанные странички, летучие заметки на отдельных клочках бумаги, вырезки из газет, в памяти вдруг четко обозначились разновременные впечатления; наконец, книга Николая Федоровича «Как заработать миллион». Коррозийный бум. В ней речь идет о борьбе с коррозией металла. Оказывается, около пятнадцати процентов мирового потребления металла съедает коррозия. На ржавчину «работает» каждая шестая доменная печь. Особенно зловредная коррозия – во внутренних металлических конструкциях. Например, в водопроводных трубах. Чтоб очистить их от ржавчины, и был изобретен внутритрубный подвижной снаряд.
Николай Федорович становится известным в стране и за рубежом.
А вот кое‑что из личных наблюдений. Заметки сделаны прямо на белых краешках газет. Я их сохранил.
«И когда что успевает? Только что был в Адыгее на освящении мечети, и вот он уже у больничной койки нашего певческого Бога – Виктора Гавриловича Захарченко…»
«И как только хватает энергии всем отвечать на все вопросы?»
«Иногда резковат в обращении, но не злопамятен, не мстителен и неизменно участлив».
«Не любит показухи, парадности. Весь в конкретных делах».
«Улыбка у него естественная, непринужденная. Так улыбаются искренние, добрые люди».
Перед празднованием Дня города его поздравил сам Патриарх Московский и Всея Руси Алексий И. С праздником и… успешной защитой докторской.
Я подумал, если верховное духовенство знает и ценит его, то это уже серьезно. Мне кажется, такие вещи не делаются просто так. И рад, что не ошибся в человеке. Не зря мне пишется о нем легко.
Доброе слово всякому человеку необходимо. Даже если он мэр города. Мы забываем подчас, что руководитель – тоже живой человек. И, как все люди, нуждается в поддержке, понимании, добром слове.
Не все получается? Или делается не так, как нам хотелось бы? Да. Но не ошибается тот, кто ничего не делает.
Николаю Федоровичу трудно сейчас. Архитрудно! А тут еще не пришелся новому (старому) губернатору. Шлет комиссию за комиссией, собирает компромат. Видно, своего человека наметил на эту должность. Ну, пришла комиссия, нашла недостатки, настрочила «Справку» на 35 страницах. С грозным выводом «направить информацию в правоохранительные органы для принятия решения на основе действующего законодательства».
8. А судьи кто?
А где оно, это действующее законодательство? Может, комиссия имеет в виду «законодательство», по которому расстреляли парламент страны на глазах у всего мира? (Кстати, депутат Верховного Совета России Н. Ф. Кряжевских в те трагические часы находился в пылающем Доме Советов). По которому по полгода не выплачивают зарплату, задерживают пенсию старикам? По которому страна погрязла в повальных взаимных неплатежах, в коррупции, в войне с собственным народом, в небывалом разгуле преступности, в убийствах по заказу, в развале армии и всей экономики страны?.. Да назовите мне хоть одного руководителя, который нынче не нарушает действующего законодательства! Нам каждый день часами вдалбливают по радио в программе «Начало» (и само название‑то провокационное!), что страна живет как бы с «чистого листа». Это ли не преступление перед народом с тысячелетними традициями? Вот где корень зла, а не в том, что администрация города Краснодара израсходовала десяток-другой миллионов на шестидесятилетие известного нашего писателя Виктора Лихоносова. Неужели комиссия этого не понимает? Понимает. Но ей надо услужить факиру
на час. Как теперь она себя чувствует после того, как «факир» не состоялся?
А чего стоит замечание по исполнению администрацией города бюджета за 1995 год? Закручено так, будто дело завалено. А на самом деле – с учетом перевыполнения доходной части бюджета – экономия.
Вот ваша «объективность», господа комиссия!
От вашей «Справки» веет басенным духом: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Наверно, в чем‑то недорабатывает мэр. Хозяйство вон какое! Не мудрено и ошибиться.
Невольно приходит на ум великое изречение Иисуса Христа, когда вельможные дяди хотели побить камнями порочную девку: «Кто не грешен, пусть первым бросит в нее камень».
Ни у кого не поднялась рука после этих слов. Ну, так умные ж люди были!..
«Кубанские новости» 28.11.1996 г.
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС И ТЯЖКИЙ КРЕСТ НИКОЛАЯ КОНДРАТЕНКО
(Очерк – эссе)
Родился Николай Игнатович в станице Пластуновской в 1940 году.
Отец его, Игнат Ефимович, погиб в Великую Отечественную войну в 1942–м, в Крыму.
Мать, Наталья Егоровна, осталась с двумя детьми. Что такое поднимать детей в военное и послевоенное голодное время женщине одной – нетрудно представить.
В год окончания войны (1945 г.) Коле исполнилось пять. Дети военной поры взрослели быстро. Может поэтому на следующий год, шести лет от роду, малыш пошел в школу. Правда, нехотя, под влиянием старшей сестры Тани. Жили тогда бедно, бывало – ели жмых. Правда, корова была своя…
Собирая сына в школу, Наталья Егоровна тайком обливалась горючими слезами: не то что справить мальчишке рубашку, штанишки – счетных палочек не на что было
купить. Наломали с куста сирени. Чернила сделали из ягод бузины…
В те времена в школу брали с восьми лет. А Коле было всего шесть с половиной. Но он уже читал, считал; был достаточно развитым мальчиком. Но оказался самым маленьким в классе. У матери сердце изболелось – как он там? И однажды не выдержала, пошла в школу посмотреть, не обижают ли его мальчишки? Он сидел на задней парте один. И это показалось маме обидным в отношении любимого сына, хотела забрать его домой, но учительница отговорила; мол, мал золотник да дорог: самый активный в классе. Считает хорошо, в уме и на палочках. И руку тянет больше всех, и стихи знает.
Как и все мальчишки, любил рыбалку, тем более, улов был хорошей добавкой к скудному послевоенному столу. Как и все мальчишки, покуривал тайком. За что был порот ремешком. Правда, в пятом классе бросил и не курит по сей день. Выпивкой вообще никогда не увлекался.
Главной заповедью в семье всегда был и есть труд. Трудились и трудятся все – и стар, и млад. Не чураются никакой работы.
Несмотря на высокое положение сына, матушка, как и в былые годы, без обиняков велит ему сделать то‑то, когда он приезжает к ней. К примеру, картошку перебрать.
Так было даже в этот день рождения его. Отметили узким кругом – мать, жена, сестра, дети. На следующий день поработали хорошенько, и он отправился в Москву на заседание Созета Федерации,
После окончания школы в 1956 году, получив аттестат зрелости, Николай Кондратенко пошел работать в родной колхоз «Красная Звезда» прицепщиком. Одновременно поступил заочно в сельхозинститут. Потом армия. Пока служил в армии, мама поставила дом.
По возвращении из армии, продолжил учебу в институте. Теперь уже очно. Учился хорошо, за что был отмечен повышенной стипендией. Жил, как и все студенты, в общежитии. На выходные наезжал в станицу к матери, помогал по хозяйству. Работы дома всегда невпроворот, а он один мужчина в семье.
По окончании института, приехал в родной колхоз и стал работать агрономом, потом старшим агрономом, заместителем председателя колхоза. За работой да хлопотами по хозяйству задержался немножко с женитьбой. Женился в 28 лет. На студентке того же ВУЗа, Людмиле.
Свекровь говорит о невестке:
– Люда понравилась мне с первого взгляда. Они з Колей – хорошая пара. Живут дружно. Бывает иногда, як у всякой семье. Ко мне она относится уважительно Часто приезжае, привоза продукты, помогав по хозяйству. Мне уже девятый десяток – уже не та сноровка…
Небольшого роста, справная, с такой же, как у сына, улыбкой в глазах; отзывчивая, внимательная и неистребимо добрая – очень похожа на меня, – шутит он. Когда‑то был порот ею ремешком. Смешно теперь подумать о 5 этом, глядя на него, широкого в кости, большого, седого.
Перед вторым туром выборов губернатора журналисты кинулись на поиски нюансов из жизни именитого кандидата. Одна журналистка разыскала в станице Пластуновской маму Кондратенко и задала ей вопрос: «Хочет ли она видеть своего Колю губернатором Кубани». «Ни. Нэ хочу, – ответила она. – И вы там кажить ус им, шоб голосовали за Егорова. Я тут просю соседей, шоб вычеркивали мово Колю. Хай хоть трошки поживэ для сэбэ»…
Он для матери до сих пор Коля – сыночек. Который и теперь не всегда решится перечить ей. А она может не поступиться своей самостоятельностью, – например, хочет жить в стареньком доме, хотя рядом стоит новый двухэтажный, построенный сыном. А в городе квартира. И Коля с Людой уши прожужжали – переходи да переезжай. Нет. Родные стены и душу греют. Правда, согласилась провести ей телефон – нет – нет да и позвонит Коля, а чаще Люда – невестка. Дочь.
Согласилась подновить стены снаружи – обложить красным кирпичом. Что еще надо? Сын при хорошей должности и в почете у народа, дочь устроена, невестка замечательная, внуки… Погодки. Серьезные. Возле отца. Единомышленники… Поприбавилось мужчин в семье. Приятно, когда они дарят женщинам цветы, поздравляю ’. Хотя Коля и не любит сантиментов, а цветы дарит. Потомственный казак, он может порассуждать, в шутку, конечно, о том, что казак жинку бьет не за дело, а для поддержки тонуса, потому что любит.
Николай Игнатович бережно хранит отцовы казачьи реликвии: кинжал и две кубанки – одна с красным верхом, другая с синим. А саблю, которую нашел случайно в стрехе камышовой крыши (спрятанную от строгих советских властей), подарил любимому институтскому профессору.
Как и всякий душевный, благодарный человек, Николай Игнатович с умилением вспоминает первую учительницу Дину Петровну. Она первая в жизни Коли вдохнула ему веру в себя, поставив в журнал четверку.
Оценки в школе – это первые малышовские горести и радости. Тем более, когда тебе всего шесть с половиной, и когда в тетрадку сыпятся колы да двойки не совсем по твоей вине: чернила из бузины расплываются на кое – какой бумаге, да еще почерк никудышний. Одни огорчения! Как увидел суровый дед эти колы да двойки, молча пошел, купил тетрадки, чернильных таблеток, настоящую ручку – и жизнь пошла по – иному. Учеба заметно наладилась: первый класс закончил с двумя 4, остальные 5.
– Ну а дальше, как водится в жизни сельского мальчишки, – рассказывает Николай Игнатович, – игры на улице, купание в речке, рыбалка; важничал перед мелкими казачатами; раненько до девчат охочими были. Особенно модно было отбивать чужих – считалось этакой доблестью. Ну и что взять с безотцовщины – мать от зари до зари в поле или на ферме, мы предоставлены сами себе. За мной, правда, старшая сестренка присматривала. А вообще‑то бабка была у нас на улице, она следила за нами. Если кто чего не так – вечером доклад матерям. И нам порка. Воспитание было что надо! Я и своим сынам спуску не давал, когда росли. А как же?! По традиции. И привычка. Вот и по должности иногда приходится вожжи подтягивать, а кое – кого подстегнуть. А то и крепкое словцо «в хату твою мать!» – Николай Игнатович скоротечно так улыбается и опять серьезно: – Теперь вот готовлюсь дедом стать. Время, годы, усталость… Мечтаю закончить свое губернаторство да пожить спокойно; в огороде покопаться, воздухом сельским подышать. У меня в станице несколько соток земли, свой мотоблок. Ничего из овощей не покупаем, все свое. Весь борщевой набор…
Познакомились мы с Николаем Игнатовичем в бытность его первым секретарем Динского райкома партии. А началось все с того, что по предложению Политиздата я взялся написать книгу о сельчанах того времени. Это 1977–1979 гг. В крайкоме мне порекомендовали «взять» Динской район. И по успехам смотрится, и близко к городу – можно чаще наезжать.
И вот я в кабинете Первого. Он советует колхоз имени Чапава, что в станице Васюринской. Председателем Павел Трифонович Василенко. (Ныне покойный. Царствие ему небесное.) Один из лучших председателей в районе. Агроном по образованию, прекрасный организатор, рачительный хозяин, краса и надежда района. Только вот согласится ли он, чтоб о нем, о его колхозе, писали книгу? – усомнился первый секретарь.
– Животноводческие фермы в колхозе старые, показывать особенно нечего, – пояснил он, велев однако, секретарше вызвать по телефону Василенко. – Но теперь намечается крутой поворот в оснащении животноводства, большое строительство. И на этом этапе, думается, вам будет интересно посмотреть…
И тут раздался телефонный звонок – Василенко.
Николай Игнатович коротко рассказал ему обо мне и моих намерениях и, поблескивая хитринкой в глазах, закончил вопросом:
– А? Как ты на это, Павел Трифонович? – сам скосил глаза на меня. Из реплик его я понял, что Павел Трифонович не в восторге. Выслушав его, Николай Игнатович суховато дал понять, что не следует отнекиваться.
– Именно на этом переломе – на переходе от стареньких ферм к новым и интересно будет показать животноводство, новые промышленные технологии…
Через полчаса Павел Трифонович был в райкоме. Высокий, плечистый, приятной наружности человек. Он внимательно взглянул на меня, дескать, что за писатель тут объявился? Задерживая мою руку в своей огромной ладони, сказал:
– Вы будете моим дублером. Мол, практику проходите после курсов председателей колхоза. В таком качестве вам доступнее все будет…
Дублером, так дублером.
Книгу я написал. Она вышла в Политиздате в 1980 году стотысячным тиражом. И начинается она с описания встречи с Николаем Игнатовичем.
После нашей с ними встречи в райкоме я видел его неоднократно издали на полях колхоза «Чапаева», когда мы с Павлом Трифоновичем мотались по бригадам и фермам. Николай Игнатович наезжал как бы инкогнито. Его видели то на озимом поле – смотрит всхожесть семян, то на расстановке свеклы, а то на ферме – на новом строительстве или в старом коровнике, в родильном отделении.
Приезжаем, а нам говорят: «Только что был Кондратенко, смотрел новорожденных теляток…»
Павел Трифонович, улыбаясь, говорит мне:
– Любит животину! И во все вникает дотошно… Но не диктует.
О том, что он во все вникает, я наслышусь потом многократно. В бытность свою председателем краевого Совета народных депутатов, как впрочем, и сейчас, он проводил планерки. В начале рабочего дня. Имел обыкновение добираться на работу пешком. Или трамваем. Уже с утра знал, где, на каком перекрестке нет бочки с молоком, в каком магазине торгуют черствым хлебом, о чем говорят люди… С этого начиналась планерка.
Петр Ефимович Придиус – главный редактор «Кубанских новостей» очень хорошо знает Николая Игнатовича, общался с ним и в звездный час и тащил с ним тяжкий крест, из многих положительных черт выделяет его компетентность и умение слушать: «Сам по себе нетерпеливый,
– пишет Петр Ефимович, – он умеет, я бы сказал, красиво слушать – как бы в душу глядит собеседнику».
И, как и все люди, Николай Игнатович имеет свои недостатки. Все, кто знает его более – менее близко, не дадут соврать: горяч, порой чрезмерно. Одержим в достижении поставленной цели. Если загорелся какой идеей, его не остановить, того и гляди затопчет… Не всегда осторожен в высказываниях. Излишне доверчив, из‑за чего не раз ошибался в людях.
«Знаю Николая Игнатовича, – пишет далее Придиус, – более двадцати лет. Помню, когда на голове его еще не было седых волос. Видел его в поле, в рабочем кабинете, за председательским столом – сессии ли, планерки, на пресс – конференции… Видел в радости и в горести, и в яростном гневе. Наблюдал его в окружении доброжелателей и в полном одиночестве, что противоестественно его кипучей натуре. Он всегда во всем неравнодушный, дотошный, нацеленный на поиск истины…»
Такой человек, и тут ничего не поделаешь.
Через полтора года после того как с него сняли обвинение в государственной измене, его избрали депутатом Совета Федерации и отвели кабинет в здании бывшего крайисполкома, в котором он вел прием своих избирателей. Я пошел к нему на прием. Их в кабинете было двое: он и помощник. Николай Игнатович, увидев меня, не спросил как бывает в таких случаях: «Вы по какому вопросу?»
Улыбнулся и пригласил присаживаться. А я, наслышанный о том, что бывшие друзья его и сподвижники, переходили на другую сторону улицы, чтоб не поздороваться с ним принародно, пришел сказать ему, если не прямо, то дать понять, что я с ним, несмотря ни на что.
Через минуту нашей беседы мне казалось, что у нас давнишние доверительные отношения. Он все понял, зачем я пришел. И стал рассказывать как и что было. Я, помнится, был удивлен его такой откровенностью. И даже несколько смущен. И тоже доверился кое в чем. Он поименно перечислил некоторых из «товарищей» по работе, которые сразу одемократились и отвернулись от него. При этом он не возмущался, просто с горечью констатировал факт такой перемены людей; пересыпая рассказ свой и перчиком, и юморком. А я, слушая его, внутренне ликовал: не злобствует человек, не грозится местью, не шлет на головы предателей громы и молнии, значит, поистине великодушный человек, значит не сломался, не ожесточился. Значит, благородный, сильный человек. Значит, скажет, еще свое слово. Потому что за такими победа, за такими будущее. Как мне хотелось в этот момент, чтоб он вспомнил о том, как благословил меня написать о колхозе имени «Чапаева». Когда вышла книга, я послал ему по почте с дарственной. Сейчас я выбирал момент, чтоб напомнить ему об этом. Но он сам заговорил:
