Текст книги "Ближе к истине"
Автор книги: Виктор Ротов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 72 страниц)
– Вот. Знакомьтесь. Клара Ивановна – профессор, зав. кафедрой психиатрии Кубанской медицинской академии. Умничка… А это зав. четвертым отделением, Валентина Михайловна…
И это действительно умные люди. Личности! О них речь в следующих главах. А пока о Викторе Григорьевиче. Чем полнее мне удастся рассказать о нем, тем понятнее будет, почему люди работают в психиатрии, несмотря на невероятные трудности и даже опасность; не смотря на неважные условия. Ибо не поняв этого, не почувствовав благородства души этих людей, трудно будет избавиться от недоумения – почему люди «зациклились» на этой работе? Неужели нечем больше заняться? Многие из них работают здесь десятки лет. Даже у сравнительно молодых работников стаж переваливает за десять лет. Или бли
зок к десяти. Например, Елена Альбертовна Павленко – врач – психиатр. Работает здесь уже более тринадцати лет. А до этого работала с тяжелобольными – с убийцами и наркоманами.
Что человек находит в этой работе? Тем более женщина! Оказывается, через больных она лучше познает психологию человека вообще. А это интересно. Она каждый день видит людей всяких и разных; в трамвае, магазине, на рынке, в гостях. И ей интересно профессионально наблюдать и судить о каждом из них. А через них судить и о себе.
Старшая сестра четвертого отделения Таисия Ивановна Литвинова по – своему обосновывает постоянство в работе и неадекватное, как теперь модно говорить, вознаграждение за свой этот труд: «Им, бедным, хуже, чем мне!..»
Хуже! Даже очень хуже!
При обходе в первом отделении один больной, приятной внешности и совершенно здорового вида, вдруг пожаловался главному врачу, – жена его редко навещает.
Потом в ординаторской у нас зашел об этом разговор. Мол, как же человеку облегчить его переживания? Ведь кроме того, что он, очевидно, скучает по жене, он, наверно, и беспокоится о том, что она в его такое отсутствие может повести себя неправильно? Подозрение в неверности жены может свести с ума и здорового, не то что больного. Спрашивается, какой смысл лечить его, если его душа беспрестанно травмируется мыслью о неверности жены? Плюс к этому, он знает, что по закону жена может подать на развод с душевнобольным мужем, и суд обязан развести их. Из этого следует, что жизнь как бы выбрасывает человека за борт. Полностью и целиком отдает его в руки психиатрии. В этом случае что делать? Ничего особенного. Брать его к себе и лечить. Стараться помочь человеку перенести этот страшный удар судьбы: беседы, убеждения с применением специальных методик и подбором лекарственных средств. И бывает, что удается укрепить человека душой. Многие из них возвращаются в семьи. Многое зависит от семьи.
Опыт показывает, что женщина терпеливее мужчины. Она ждет и надеется на выздоровление мужа. Создает ему дома условия для этого. В такой семье жизнь проходит нормально. Кроме тех дней, когда случаются обострения, и появляется необходимость пройти очередное клиническое лечение. Я в это верю, потому что у меня среди знако
мых есть прекрасная пара, в которой муж страдает эпилепсией, но живут они хорошо. У них дети. Достаток и согласие. Многое, очень многое зависит от терпимости женщины. В этом смысле мужчины им уступают. У них слабее механизм терпения. И женщины в душевном нездоровье тяжелее и агрессивнее.
Видел одну такую. Она влюблена в главного врача больницы, и стоит ему появиться, как она кидается к нему с проявлениями своих чувств. Ему приходится успокаивать ее ласковыми словами. А на этот раз он быстренько сориентировался и переадресовал ее мне, поскольку она еще и стихи пишет.
Интересная с виду. Полный макияж на лице. Прекрас* но одетая по сравнению с другими. Кстати, хорошие вещи она выпрашивает у своих однопалатниц, потом не хочет возвращать их.
Она с жаром кинулась объяснять мне, что пишет стихи и немедленно хотела бы «показать» их. Я объяснил ей, что я прозаик, стихи не пишу. Она прекрасно меня поняла и выразила сожаление, попросила меня в следующий раз приехать с поэтом. Я пообещал, и она отступилась.
Другая женщина подошла ко мне и убедительно попросила передать привет известному кубанскому писателю.
И тут настал момент, по – моему, сказать, почему я обратился к этой теме? Виктор Григорьевич тоже интересуется. Ответ очень простой – чистая случайность. Он выступил с беседой перед коллективом редакции «Кубанских новостей» по их приглашению. Я был в это время в редакции. Мне предложили послушать главного психиатра края. Я остался. И был приятно удивлен вещами, которые услышал. В частности о том, что церковь в лице ее архиепископа Краснодарского и Новороссийского Исидора охотно читает проповеди больным. Некоторых даже исповедует в условиях больницы. Причем на исповедь к нему идут охотнее даже, чем к лечащему врачу и даже к главному. Чем персонал немало поражен и даже шокирован. Я подумал, если церковь пошла к этим несчастным, то почему писателю не рассказать о работниках этой службы? Если служитель православия подает руку помощи душевнобольным, то почему служителю литературы не порадеть? Не замолвить слово о людях службы сверхболевой. Ведающих самым тонким инструментом человеческого существования – душой человека. Тем более, служба эта – психиат
рия России – переживает сейчас, как впрочем, и вся Россия, не лучшие времена. Если мы, здоровые люди, никак не наладим между собой нормальные человеческие отношения, то что говорить о нашем отношении к душевнобольным? Не только среди обывателя, но даже среди медиков слышишь: «псих», «психушка», «дурдом». Печально!
Просторные поля, набухающие весенней «беременностью», свежий пьянящий воздух, обилие необычных впечатлений, и у меня у самого вскружилась голова. За чашкой кофе в родительском доме Виктора Григорьевича я задаю вопрос Лидии Гавриловне. (Она сияет вся за столом, радуясь необычному визиту старшенького. Их у нее трое. Сыны. И все живы – здоровы. Григорий Никитович тоже светится весь. Вначале он робел, вернее стеснялся Потом разговорился. Даже про Жукова вспомнил. Воевал в составе Белорусского фронта. Видел его вот так, рядом. Он не похож на того, что играет Михаил Ульянов. Спокойный, выдержанный, невысокого роста. Смотрит соколэм).
Я спрашиваю у Лидии Гавриловны, кто из трех сыновей самый любимый. Она с лукавинкой в глазах уходит от прямого ответа. Говорит, вот ему, старшему больше всех досталось.
– …Мы с отцом на работе, а он на хозяйстве дома. И живность накормит, и сам поест, и полы помоет. А народился Костик – еще и нянькой стал. И пеленочки сменит, и покормить ко мне на службу принесет. А как же! Надо! Как‑то он понимал, что надо. А подрос – стал подрабатывать. У нас зарплата маленькая, приходилось туго. А тут еще строить дом затеяли. Так он пошел на ток зерно перелопачивать. Потом учеба в Краснодаре, в медицинском училище. Потом армия. После армии работал медбратом в психиатрии. Потом институт… Младшие его слушают, советуются с ним…
На выезде из Краснодара по ростовскому шоссе Виктор Григорьевич показал мне место на углу Зиповской, где «голосовал» на попутную, чтоб домой наведаться. За рубчик. А родители давали на все про все пятерку на неделю.
Лидия Гавриловна, рассказывая о старшеньком, уже седоголовом, косится на него с любовью. А он сидит, слушает, не перебивает. Задумчиво улыбается. При словах: «Как‑то он понимал, что надо», встрепенулся, поднял указательный палец: «Как‑то понимал!..»
На обратном пути я размышлял над этими словами и понял до конца «секрет» его преданности избранной профессии и отказ от мандата. В Думе сидеть, речи умные толкать – почетно и красиво. А тут, в крае – надо! Надо держать психиатрию на уровне. Надо довести стройку нового корпуса до конца. Это главная забота и боль. Сколько сил, нервов, сколько томительных часов в приемных разных начальников! Сколько «дружеских» выговоров и упреков. Наподобие: «Других забот нет у России?» Или: «Колхозы вон сидят без горючего и удобрений, а ты – лечебный корпус, лечебный корпус!»
Новый лечебный корпус начали строить еще при Советской власти. И уже девять лет! Правда, дело движется к концу. Недавно побывал на стройке корпуса глава администрации края Евгений Михайлович Харитонов. Твердо пообещал помочь. И держит слово. Дай‑то Бог!
Мы прошли с Виктором Григорьевичем по всем этажам нового корпуса. Там действительно кипит работа. Поражает размах, основательность и продуманность строительства – уже сейчас видно, что это будет клиника, отвечающая лучшим мировым стандартам. И снова, и снова я возвращаюсь к мысли, сколько же надо было затратить сил, энергии, чтобы пробить такую стройку в те времена, а в нынешние – удержать ее в действии. Строители стараются изо всех сил. Тоже, видно, понимают – надо! Каждый день «на свежем воздухе» проводятся корректировочные планерки с участием руководителей подрядчика и заказчика. А то и заместителей главы краевой администрации. Надо! И в этом чувствуется сострадательный дух российский. Подсознательное ее покаяние за немилосердный прессинг цивилизации. Развиваясь, общество увеличивает риск каждого стать жертвой несчастного случая, политических и экономических неурядиц. Самые незащищенные категории людей – это наши дети и больные. В том числе душевно.
«Как‑то» понимают это наши руководители, строители; отлично понимают это медики и в их числе неутомимый Виктор Григорьевич.
Кроме конкретной заботы о конкретном больном, в нем кипят еще и масштабные идеи государственного человека. После десятичасового, а то и двенадцатичасового рабочего дня в водовороте клинических забот он зще и «пописывает вечерами» «на медицинские темы», – как он выразился. Я знаю. И удивляюсь, уже в который раз,
его энергии. Амплитуда его интересов не знает границ. Днем он часами возится с «поступающими». Наиболее тяжелыми, диагностически сложными. Каждого надо расспросить, «расколоть» – в смысле докопаться до истины, почему у него появились симптомы заболевания? Ибо если он не докопается до первопричины, то и диагноз поставит неправильно. А неправильный диагноз влечет за собой неправильное лечение, а неправильное лечение… И так далее. Нельзя ошибиться.
На одном из приемов больной, угинаясь от стыда и невероятной душевной подавленности, говорит о том, что пытался изнасиловать собственного годовалого ребенка. Тут же сидит его мать. Бедная, задыхается от волнения и переживания за сына. Виктор Григорьевич понимает их «трудности», успокаивает и ведет расспрос дальше. В конце концов выясняется, что когда она еще «ходила» им, на работе что‑то там тяжелое упало на нее. Потом он, уже взрослым, попал в аварию на мотоцикле, сильно ударился головой, потерял сознание. И вот с тех пор…
Вот и думаешь после этого жуткого разговора, кто виноват? Человек? Или обстоятельства нашей дичающей жизни? Однозначного ответа на этот вопрос нет. А потому ясно одно – человек нуждается в помощи. И упаси Бог нас каждого от такого несчастья.
Таким или примерно такими вопросами приходится заниматься днем на работе. А вечерами…
Вот «Открытое письмо» Президенту СССР М. С. Горбачеву, отправленное еще 13.08.91 г. и повторно 22.10.91 г. И намеревается подновить его и отправить Б. Н. Ельцину. В письме есть такое предложение: «Лиц, выдвинутых кандидатами в народные депутаты, отнести к перечню профессий, подлежащих обязательному психолого – психиатрическому освидетельствованию».
В самом деле, психолого – психиатрическому освидетельствованию подлежат призывники, работники разных специальных служб и даже водители транспортных средств. А вот правители государства, депутаты парламента такому освидетельствованию не подлежат. Вопрос: может, поэтому наша страна почти не выходит из «штопора»? Это же надо дойти до такого – армия борется с незаконными вооруженными формированиями в Чечне, а «правозащитник» Сергей Ковалев сидит в бункере Дудаева и кричит на весь мир о нарушении прав этого эмоционально несдержанного человека, ввергшего свой народ в кровавую
бойню. И находятся деятели от «Выброса» России, которые выдвигают этого Ковалева на Нобелевскую премию. И мы еще удивляемся, что у нас дела никак не идут на лад.
А ларчик ведь просто открывается: правитель должен быть здоровым человеком.
«Кубанские новости» 1.07.95 г.
СЕРЕБРЯНЫМ КРЫЛОМ НАЧЕРТАННАЯ ЖИЗНЬ
(о Константине Коккинаки)
Говорят, от судьбы не уйдешь. Она, как родная мать, проведет по жизни и пристроит в тот единственный, данный тебе от века и на века уголок.
И надо же случиться такому: в юности я мечтал стать летчиком. Но время, в котором мне выпало родиться и расти, – голод 33–го, война 41–го, – не одарило меня здоровьем. Именно поэтому, по состоянию здоровья, я не прошел ни в летное училище, ни потом в мореходное. Кончилось тем, что я определился на курсы бухгалтеров и стал писать стихи о небе и летчиках. Постепенно от стихов перешел к прозе. И вот уже в качестве писателя вдруг встретился с мечтой юности. Пути Господни неисповедимы!
Кубанский поэт Кронид Обойщиков – добрейшей души человек и неутомимый военный летописец, вот уже более тридцати лет по крупицам собирает и издает материалы о жизни и деятельности Героев Советского Союза – кубанцев.
Первая книга «Кубани славные сыны» вышла в 1963 году. Готовится третья. В первой мне суждено было написать о Герое Советского Союза, уроженце станицы Холмской, артиллеристе Алексее Гусько, погибшем в Чехословакии под Трнавой. А в этой, третьей, мне выпало написать о Герое Советского Союза, летчике – испытателе Константине Константиновиче Коккинаки, брате дважды Героя Советского Союза, тоже летчика – испытателя Владимира Константиновича Коккинаки.
Надо же! Я не выбирав его. И Кронид Александрович не знает о моих юношеских мечтаниях и стихах о небе. Он даже не знает, по – моему, что я тоже, как и мой герой,
родом из Новороссийска. И коротенький материал о нем, который удалось собрать, он передал мне с поручением написать очерк уже на исходе распределения. И вот судьба – мне достается писать о летчике! Да еще каком! Да еще земляке… Мало того, отец его и всей славной «семейной эскадрильи» – все пятеро братьев Коккинаки были летчиками! – тоже, как и я, работал когда‑то весовщиком на железнодорожной станции Новороссийск.
Читая странички о братьях Коккинаки, их письма, я встречаю дорогие сердцу слова: порт, каботажная пристань, Цемесская бухта, матрос, юнга, портовый рабочий, норд-ост… В памяти сразу возникают горы, окаймляющие бухту, «борода» – туман, сползающий с гор перед началом норд – оста, который мама моя окрестила «чертопхаем». Рассказы о портовых грузчиках, которые перебросали своими руками миллионы тонн разных заморских грузов.
Именно в порту, именно грузчиками начинали свою трудовую жизнь братья Коккинаки. Профессия грузчика в порту в то время была самая пролетарская, если можно так выразиться, и самая уважаемая в Новороссийске. А среди грузчиков были самые – самые. А среди самых – самых были братья Коккинаки. Особенно старший Владимир и младший Константин. О них в годы моей юности уже ходили легенды. Это были сильные, ловкие парни. Они носили на своих плечах тюки весом под триста килограммов. И эту свою «самость» пронесли через всю жизнь. Всегда, во всем они были самые – самые.
И мне представляет особое удовольствие, даже трепетное какое‑то наслаждение читать, а тем более писать о том, что эти всемирно известные люди дышали тем же воздухом, ходили по тем же каменистым улицам, раскаленным летним блескучим солнцем, купались на тех же широких галечных пляжах напротив Торгсина и клуба им. Сталина. Промышляли на рыбалке с Русской пристани знаменитую черноморскую кефаль.
Это была для всех мальчишек знатная и романтическая рыбалка. С Русской пристани. Тихо. Деревянный настил на деревянных сваях. И прозрачнейшая вода. Сверху на многие метры вглубь видно, как вьется у наживленных крючков серебристобокая рыбешка.
Туда, на Русскую пристань, не всегда пускали. Особенно, когда там стоял при швартовах знаменитый, овеянный романтикой парусник «Товарищ». Но именно тогда мальчишкам больше всего и хотелось на Русскую пристань —
поглазеть вблизи. Но нельзя! Может случиться шкода. Но мальчишки канючили возле охранника, пока тот не сдавался.
В семье Константина Павловича и Натальи Петровны Коккинаки было семеро детей. Пять сыновей и две дочери. Жили бедно. В деревянном домишке, через дорогу от пристани. Питались впроголодь, одевались впроголь. Доходило до того, что штаны носили по очереди. Чтоб в школу сходить на занятия. Но жили весело и дружно. Доброжелательная обстановка была незыблемым законом семьи. Невольно думается, может, доброжелательная обстановка в семье здоровее обильного питания и полного достатка? Потому как и братья и сестры, Бог дал! выдались на славу. Что здоровьем, что статью, что красотой. Что волей необыкновенной.
Родился Константин Константинович 11 марта 1910 года. В 1925 году окончил семь классов семилетней школы «Водников». В этой школе в свое время учился и я. Во втором классе. Перед войной. Когда жили в портовых домах.
Мальчишкой в одиннадцать лет, после окончания четвертого класса, во время летних каникул Костя пошел работать в порт грузчиком. Старший Владимир к тому времени уже служил «действительную» в армии.
В пятнадцать лет, как и всякий мальчишка в этом возрасте, «заболел» мечтою о море, далыем п. аван ш, приключениях. Но… В стране разруха после гражданской войны. Не до мечтаний. Нужно было элементарно вкалывать. Но сердцу не прикажешь. Ушел матросом на шхуну «Ленин», что работала в бухте от цемзавода «Пролетарий». Потом служил на водной спасательной станции. И снова грузчиком: нужда поприжала. Да и сила молодецкая бродила в молодых крепнущих мышцах.
В январе 1930 года по комсомольской путевке был направлен в школу военных летчиков. К этому времени старший брат Владимир уже был выпускником Борисоглебской летной школы. И готовился к работе летчика – испытателя.
Старший брат!
Кто из мальчишек, кому посчастливилось иметь старшего брата, не помнит, как много значило иметь старшего брата? Это и защита, и покровительство. Это и пример для подражания. Кому не хотелось быть похожим на старшего брата? Подражать ему. У Кости эта жажда стала доминирующей в жизни. Может, потому судьба их, по край
ней мере профессиональная, схожа почти один к одному: оба прошли суровую школу жизни, работая грузчиками в порту, оба плавали матросами на судах, оба слыли крепкими парнями с характером. Оба окончили летную школу и оба стали знаменитыми летчиками – испытателями, штурмовали скорости и высоты. Оба добились мировых рекордов. Наконец, оба стали Героями Советского Союза. Правда, старший, как и положено старшему, все же вырвался вперед: стал дважды Героем Советского Союза. Его бронзовый бюст украшает сквер на родине в городе – герое Новороссийске.
Но младший тоже кое в чем «обошел» – таки старшего. Лично участвовал в боевых операциях в войну. (Старшего, видно, берегли, как испытателя военной техники). Имеет на личном и групповом счету сбитые самолеты противника. Прошел путь от боевого командира звена до командира истребительного авиационного полка особого назначения. А в 1939—40–м году добровольцем воевал на стороне Китая против японских милитаристов, как тогда писали. Командовал группой летчиков – истребителей, таких же добровольцев, как и сам. За боевые успехи награжден китайским боевым орденом.
За боевую работу в составе ВВС Советской Армии и за испытание самолетов, моторов и другой авиационной техники награжден:
– Золотой Звездой Героя Советского Союза;
– тремя орденами Ленина;
– двумя орденами Красного Знамени;
– двумя орденами Отечественной войны 1 степени;
– двумя орденами Красной звезды;
– медалью «За боевые заслуги».
И еще семью медалями.
Он заслуженный летчик – испытатель СССР.
За патриотическое и профессиональное воспитание молодежи награжден «Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ».
В сентябре 1960 г., в год своего пятидесятилетия, Константин Константинович устанавливает мировой рекорд скорости полета на стокилометровом треугольнике на отечественном самолете Е-66. Впервые в мире достигнув скорости значительно выше звуковой.
На пенсию вышел в 56 лет. В звании полковника запаса.
Будучи на пенсии, продолжал работать в авиационной промышленности, передавая летно – испытательный опыт молодым.
Удивительно целеустремленный и на удивление богат событиями и достижениями жизненный пугь этого человека. И феноменально сложный по внутреннему напряжению. Смотришь на него на фотографии и думаешь, какого человечища родила и подняла в небо российская земля! Какую удивительно счастливую судьбу в российском поднебесье вычертило крыло его самолета. Если б ее повторила воздушная инверсия, какой узор получился бы! Какой сложный жизненный лабиринт! И судьба, как любящая мать, провела его по нему и привела в тот единственный от века и на века приют в маленьком куточке родной земли.
Можно и нужно мечтать о такой судьбе. Ну а если не удастся воплотить ее в жизнь, как мне, то неплохо хотя бы заменить мечту о небе стихами о небе…
Я перерыл весь свой архив, но даже следов не нашел от тех наивных строчек о голубом просторе «Пятого океана», о качающейся земле под крылом самолета, о головокружительных скоростях, о ликующем сердце в полете. Но вот остались в памяти несколько строчек:
Серебряным крылом
начертанная
жизнь.
От взлета первого
и до последнего
захода
на посадку…
Март 1994 г.
Григорий Федорович ПОНОМАРЕНКО родился 2 февраля 1921 года на Украине, в селе Моровск, Черниговской области. В 1940 году он стал солистом ансамбля погранвойск г. Киева и в его составе прошел по фронтам Великой Отечественной войны. Тогда же перед защитниками Родины зазвучали первые песни молодого композитора.
Творческая судьба Григория Федоровича Пономаренко связана с прославленными коллективами – Государственным оркестром русских народных инструментов им. Н. Осипова, Волжским государственным русским народным хором, художественным руководителем которого он был, Русским народным хором г. Волгограда.
С 1973 года Григорий Федорович жил и творил в г. Краснодаре. На кубанской земле он создал много прекрасных песен, завоевавших всенародное признание, а также музыкальные циклы на стихи Александра Блока и Сергея Есенина, ставшие заметным событием в культурной жизни России и открывшие новые яркие грани его неисчерпаемого дарования.
Песни Григория Пономаренко звучат на лучших сценах мира и в самых отдаленных уголках России в исполнении прославленных мастеров, составляющих гордость отечественного искусства, они выпущены лучшими фирмами грамзаписи Великобритании, Германии, Финляндии, Японии и других стран.
Творческое подвижничество Григория Пономаренко получило заслуженное признание: он был удостоен званий народного артиста Российской Федерации, правительственных наград; среди знаков уважения кубанцев к замечательному композитору – звание почетного гражданина города Краснодара.
Погиб 7 января 1996 года.
