Текст книги "Ближе к истине"

РЕШАЮЩИЙ ФАКТОР
(Человеческий фактор: «+», «—», «?»)

Речь пойдет в основном о колхозе Чапаева Динского района. О его людях. А точнее о человеческом факторе, о котором теперь говорят, и справедливо говорят, как о решающем факторе в социально – экономическом развитии страны.

Почему именно о колхозе Чапаева?

Во – первых, потому что в минувшем 1985 году коллектив этого колхоза добился успехов в животноводстве и занесен на краевую Доску почета. И это, заметим, в условиях капитального ремонта продуктивного стада. Во-вторых, потому что этот колхоз, единственное в районе хозяйство, которое обходится «своими деньгами», как сказал председатель колхоза Николай Николаевич Филиппов. То есть, уже много лет не берет у государства дотации. Ежегодная прибыль его составляет 3–4 миллиона рублей. «На эти деньги, – говорит Николай Николаевич, – жить можно». И, наконец, третья причина, по которой я пишу именно о колхозе Чапаева, – я давно знаю этот коллектив и даже написал о нем книгу, изданную в 1980 году в Москве Политиздатом, и могу о нем судить, так сказать, в развитии. Уже тогда я обратил внимание, что успех здесь определяет прежде всего сознательное отношение людей к труду; их понимание важности дела, их

активность, наконец, личные человеческие качества, которые умело выявляли и использовали руководители колхоза. В этой связи я не могу не сказать о бывшем председателе колхоза Павле Трифоновиче Василенко, проработавшем на этом посту более 20 лет и сумевшем сплотить дружный, упорный в работе коллектив. Не могу не сказать о большой организаторской и воспитательной работе, которую проводит партийная организация колхоза во главе с ее секретарем Геннадием Михайловичем Павленко. Здесь всегда придавалось и придается большое значение работе с людьми.

С тех пор как вышла книга «Любимое поле», прошло пять лет. И вот я снова в колхозе имени Чапаева. Вместе с новым председателем Николаем Николаевичем Филипповым и секретарем партийной организации Геннадием Михайловичем Павленко листаем книгу, меня интересует, естественно, кто из ее героев работает, кто нет. И оказывается, все почти на своих местах. Не могу удержаться, чтоб не назвать хотя бы часть из них. Это телятница Алла Максимовна Бычкова (Пертман), заведующий МТФ-6 Александр Владимирович Пертман, скотник Василий Куприянович Овечкин, главный экономист Александр Серафимович Багроухов, зав. МТФ-5 Иван Иванович Мороз, его брат, звеньевой полеводческой бригады № 1 Василий Иванович Мороз, звеньевая СТФ-2 Анна Ивановна Ботяновская, зоотехник этой же СТФ Екатерина Дмитриевна Башмак, заведующий свинофермой Николай Сергеевич Старенченко… Словом, те же люди. Как будто и не прошло пяти лет. Они работают здесь уже по 15–20 лет. Такая преданность делу, стабильность коллективов, я нахожу, является одной из положительных сторон человеческого фактора, который обязательно проявляется там, где руководство, партийная организация вплотную и грамотно занимаются организацией труда, воспитанием людей; пробуждением в них сознательного, патриотического отношения к труду. Именно такие люди составляют здесь цементирующую основу коллектива, его фундамент, опору и надежду. Здесь уместно будет вспомнить тех, кто закладывал эту основу и теперь не у дел по состоянию здоровья или ушел из жизни. Это бывший главный зоотехник, ныне покойный, заслуженный зоотехник РСФСР Яков Григорьевич Кодаш. А бывший оператор – кормоприготовитель МТФ-6 Павел Васильевич Глухов, теперь на пенсии, как и бывший заместитель председателя Андрей Павлович Ма – рухно, бывший секретарь партийной организации Иван Иосифович Кобелев, бывшие свинарки СТФ-2 Александра Семеновна Яценко, Софья Васильевна Белошапко и другие.

Этим людям, и им подобным, колхоз обязан тем, что хозяйство считается в районе одним из крепких, стабильных. И тем, что оно ежегодно имеет прибыли, которые позволяют колхозу обходиться без дотаций государства.

Говоря о стабильности коллектива, я вовсе не хотел сказать о его статичности, неподвижности. Отнюдь. Наоборот, здесь постоянно занимаются подбором, воспитанием кадров. На смену выбывающим идут новые люди. И, как правило, не со стороны, а свои. Новый главный зоотехник – Валентина Яковлевна Пищулина – это потомственный, можно сказать, специалист – дочь бывшего главного зоотехника. Новый бригадир полеводческой бригады № 1 Николай Васильевич Кириченко – бывший агроном полеводческой бригады № 3, где управляющим Федор Егорович Потехин. Кириченко сменил на посту бригадира Рубена Серафимовича Багроухова, который теперь главный агроном.

Не обошлось и без потерь. Кое‑кто отстранен от занимаемой должности за недостойное поведение, за упущения в работе. Кое‑кто понижен. Но никто из них не уволился, не ушел из коллектива. А это, надо полагать, означает, что коллектив справедливо предъявил к ним претензии.

Заботясь о достойной смене кадров, на ферме № 2 организовано комсомольско – молодежное звено доярок. Им созданы все условия для овладения мастерством, воспитания воли и характера, преданности делу. Это надежда колхоза.

Я вижу, что не только в воспитании кадров преуспели чапаевцы, но и в строительстве. Заново, например, отстроилась МТФ-6. Вместо стареньких турлучных корпусов выстроены новые из кирпича и бетона. Теперь вместо 400 голов крупного рогатого скота здесь содержится 900. Вместо 1000 тонн молока ферма дает 1500 тонн в год. Это при условии, напомню, капитального ремонта стада. И при условии замены породы скота: взамен красностепной здесь решили вывести так называемую айрширскую. Это красно – пестрая порода; неприхотливые, высокоудойные животные. Первое поколение красных с белыми пятнами телят уже барахтается в загородках родильного отделения, в

«детском» приемнике, где новорожденные обсыхают и согреваются под направленными лампами красного света.

На ферме улучшилось качество продукции и качество труда. В 1985 году получено в среднем приплода по 100 голов на каждые 100 стельных коров. Если раньше на ферме работало 52 человека на 400 голов скота, то теперь 41 на 900. Доярок было 27 человек, сейчас управляются 11 с подменными. Работа организована так, что каждый работник фермы имеет 10 выходных в месяц. Руководит фермой все тот же Александр Владимирович Пертман. Человек необычайно одаренный, преданный делу, умеющий работать с людьми.

Когда я писал книгу о колхозе, я жил на этой ферме, стараясь понять душу коллектива. Ферма была старенькая, утопала в грязи (место попалось гиблое – низина, подпочвенные воды), но работала четко, высокорентабельно. Я тогда удивлялся, почему Павел Трифонович (прежний председатель) порекомендовал мне именно эту ферму? Потом понял: он хотел показать мне, на что способен коллектив сплоченных людей. Ферму, где, несмотря на неважные, мягко говоря, условия, люди работали отлично. Где работал положительный человеческий фактор, о котором теперь заговорили во весь голос. И сейчас – сейчас тем более! – я вижу, в основном все держится именно на человеческом факторе. То есть, люди работают от души.

Та же Алла Максимовна Бычкова (Пертман). В условиях старой фермы она обслуживала 100 телят. Теперь 160.

Я спросил:

– Трудно?

– Трудней, чем сто, – ничуть не лукавя, ответила она, – но у меня большой опыт. И потом – новый корпус, новые возможности. Правда, убирать навоз стало трудней. В старом корпусе был транспортер для удаления навоза, а здесь почему‑то не предусмотрели.

В самом деле: сквозь решетки в сточную траншею, которая работает самосплавом (то есть, смыв идет напором воды), вместе с навозом смывается и соломенная подстилка. Она‑то и образует пробки, комья, которые засоряют траншею, закупоривают ее и затворяют сток. Приходится то и дело чистить траншею вручную. А для того чтобы почистить ее в месте, где она засорилась, надо найти это место и добраться туда. Долбить асфальт и бетон.

– Чем думали проектировщики? – возмущается Александр Владимирович, показывая мне место вскрытия сточ

ной траншеи. – Тоже ведь сработал человеческий фактор. Только со знаком «-». И телятник надо было ставить из кирпича. В бетонном животные мерзнут. Это те же дети!.. Возмущался, – предупреждает он мой вопрос. – Пожимают люди плечами. Мол, типовой проект. «И вообще, мы думали…» Они думали, что телята находятся возле матери. Такое вот представление у них.

Уборка животноводческих помещений, содержание их в чистоте, пожалуй, самое важное и самое трудоемкое дело на ферме. После кормления и доения, разумеется. Но кормление и доение механизированы в значительной степени. А на уборке пока преобладает ручной труд. Удивительное дело! Проектировщики и строители словно забывают о том, что в помещениях, которые они строят под ферму, будут содержаться животные. Что они, как и всякие живые существа, выделяют большое количество отходов жизнедеятельности. Что удаление этих отходов требует от людей, ухаживающих за животными, огромных усилий. Что это сопряжено с массой хлопот, скажем прямо, далеко не эстетического характера. Что вкусное, ароматное молоко, которое так необходимо нашим детям, престарелым родителям, да и нам самим, производится именно здесь, где каждый день кучами выгребают навоз, откачивают фекалии. И этим занимаются живые люди, орудиями труда которых чаще всёго бывают лопата да вилы. Где же сознание инженеров, изобретателей, строителей? Где он, положительный человеческий фактор?

Спору нет – приятно видеть наяву вместо старых турлучных помещений новые корпуса из кирпича и бетона с утепленными крышами. Четко работающие автопоилки, «елочки» на доении, «детские» приемники – помещения, где обсушиваются и обогреваются под красными лампами новорожденные телята, подземная канализация, водопровод и т. д. и т. п. Но обидно, когда тут и там видишь следы непродуманных, а порой и равнодушных решений в проектах. Вернее, отсутствие решений. Когда «торчат уши» – недоделки проектировщиков и строителей, а точнее их нежелание предусмотреть некоторые «мелочи» для удобства работы животноводов. Эти «мелочи» доставляют им крупные неприятности. Их приходится устранять по ходу дела. Подчас вручную, кустарным и полукустарным способом. Взять хотя бы те же кормушки в телятнике. Неужели нельзя было сразу сделать их так, как

того требует технология содержания телят? Неужели нельзя было придумать механическую раздачу кормов телятам?

Теперь для облегчения труда Аллы Максимовны местные умельцы сварили из железа обыкновенную тележку, на которой она развозит быстренько корма для своих 160 питомцев.

При мне «грузили» телочек на бортовую машину. Телочки эти уже достигли определенного возраста и теперь их направляют на доращивание для пополнения молочного стада. Таким способом «грузили», наверно, и при царе Горохе. Примитивный помост, примитивный загон и, естественно, обыкновенный прием: несколько мужчин разом с криками, гиканьем хворостинами погнали телочек на помост, с него в кузов машины. Перепуганные, они шарахнулись кучей, сбивая и подминая друг дружгу под себя. Понимаю: простое дело, просто делается. Но неужели нельзя было построить и оборудовать по всем правилам технологии специальную площадку? Как на СТФ-2. Ведь выращивание и транспортировка телочек на ферме не разовое дело, а составная часть постоянного технологического, если можно так выразиться, процесса животноводческого производства. Эти и много других «мелочей», которые портят кровь и нервы людям иначе не назовешь как ложкой дегтя в бочке меда…

Мне кажется, культура труда – одна из основных составляющих положительного человеческого фактора в ускорении социально – экономического прогресса. Мне кажется, культура труда таит в себе огромные неиспользованные резервы В этом смысле чапаевцы начали сдавать позиции. Когда‑то я восхищался чистотой * порядком на полевых станах. Туда действительно приятно было приехать, побыть там. Приятно было ехать людям на работу. Там уютно, красиво, удобно. Было. Теперь этого не скажешь. В чем дело? Что случилось? Почему полевые станы утратили свое лицо? И дела у полеводов последнее время не блещут. Нет ли тут взаимосвязи?

А сейчас мы с Александром Владимировичем Пертманом стараемся вместе понять, в чем конкретно проявляется человеческий фактор у них на ферме и почему?

– Я все‑таки не пойму, Александр Владимирович, как вам удается управляться с таким количеством животных меньшим числом людей? Раньше на 400 голов вас было 52 человека, теперь на 900 голов – 41!

– Возможности человека большие, чем мы думаем, – говорит он поразмыслив. – Опять же – хозрасчет. – Он показывает мне расчетные лимитные книжки, которые недавно завели в колхозе Чапаева. – Теперь на каждый вид расходов нам выдается строгий лимит денег. К примеру, вот на хозинвентарь. – Он открывает книжку и в ней я вижу цифру – денежный лимит на текущий квартал, – Теперь мы думаем – купить ведро или лопату, а может, обойдемся пока тем, что есть? Решаем: можно обойтись. И так во всем. И в использовании рабочих рук тоже. Подсчитали, прикинули. Оказывается, можно управиться меньшим числом людей, сэкономить зарплату. Мало того, потихоньку привыкаем делать то, что раньше нам делали другие. И ремонт помещений, и ремонт оборудования. А теперь вот сами будем заготавливать корма. У людей появился интерес, поскольку часть сэкономленных средств идет нам на доплату. Люди стараются. Потому что заинтересованность, сознательное отношение к работе…

Слона «сознание», «сознательный подход», «сознательное отношение» – стали здесь главными словами. И не просто: ловеми. Зс ними стоят вполне конкре ^пные дела: экономное расходсвание средств, кормов, товарищеская взаимовыручка – все это стало как бы чертой характера у людей на IVТФ-6. Вернее она, эта черта, и былс. у них, но теперь, в условиях новых требований, она проявляется с особой силой. Это заметно и это отрадно отметить.

Минувшей осенью тяжело сложились дела с подготовкой корпуса № 3 к зимовке скота: не успевали с ремонтом помещения. И тогда Леонид Моисеевич Морозов, оператор по кормоприготовлению, партгрупорг фермы организовал бригаду добровольцев из 6 человек И они в неурочное время за 20 дней сделали необходимый ремонт корпуса. Жиьотныс были вовремя поставлены на зимовку. Заметим, при обычных условиях на этот ремонт ушло бы месяца два.

– Любитель плотничать, – говорит о Морозове заведующий. – Не расстается с фуганком. Когда ни загляни к нему – все что‑то строгает, мастерит. Смотришь, там подновил, там подправил. Не считается со временем. Надежный работник. И как человек душевный, отзывчивый. Если у товарища прорыв – выручит, поможет. Уважают его у нас… То же могу сказать и об Анатолии Павловиче Шашнине. Пенсионер уже, но работает на ферме. Безотказный и мастер на все руки. Я с тревогой думаю о том, что

он может уйти на отдых. Воспитал семерых детей. Пятеро из них – сыновья. Очень любит переделывать, перестраивать. А в наших условиях переделки, перестройки сплошь да рядом.

Да все у нас как на подбор. Женщины тоже. Лидия Ивановна Щелчкова, Тамара Андреевна Четверик. Доярки. Живут семьями здесь, в поселочке на ферме. В любой момент откликнутся, придут на помощь. И в семьях у них порядок, и на работе нормально, и активистки. Тамара Андреевна депутат райсовета. У нас без суеты, но каждый четко знает свое место. Люди работают уже но два десятка лет и больше. Знаете как привыкли уже, притерлись. – Александр Владимирович усмехается. – Вы еще в книге подметили – у нас без палочки – погонялочки: я могу неделю не появляться на ферме, а дело будет идти своим чередом. Потому что каждый знает свое дело и может делать его, как говорится, с закрытыми глазами. У людей развито чувство ответственности. А ответственность от сознания долга перед государством…

Александр Владимирович помолчал.

– Правда, и зарабатывать стали хорошо. Премии получаем. За жирность молока стали выплачивать ежемесячно. Так называемые хозрасчетные по итогам года. Совсем другой подход у людей. Каждый стремится сделать что‑то полезное. Потому что это как взнос в копилочку. А потом из этой копилочки мы же и получаем. Каждый знает наше задание по количеству и качеству, знает какими средствами мы должны это сделать. Сделаем больше, лучше, дешевле – получим больше.

– Эго же бригадный хозрасчет называется!

– Не в названии дело. А в том как люди относятся к работе. Как работают.

Вдруг подвижное лицо его как бы остановилось, что‑то другое пришло на ум.

– Конечно, мы понимаем, что хьастаться нам особенно нечем. 41 человек на 900 голов – это многовато. В американских хозяйствах с таким количеством скота управляются несколько человек. Нам еще топать да топать до таких результатов. Неиспользованных резервов тьма. Есть над чем работать, есть над чем подумать. Вот и работаем. Думаем. Ищем.

Точно так говорят на СТФ-2: работаем, думаем, ищем.

Свинотоварная ферма-2 – одна из лучших ферм не только в колхозе, но и в районе. 6 корпусов, в каждом по з*

1250 голов свиней и поросят. И здесь новостей для меня немало. Главная из них – коллектив перешел на подряд.

Ну‑ка, ну‑ка! Интересно.

Помню, одно время на этой ферме не ладились дела. Трудно было с кормами, не укладывались в нормы, не давали нужных привесов. Трудно было и работать на ферме, хотя ферму только что построили. Люди почему‑то неохотно шли сюда. Когда присмотрелись внимательно, оказалось… (Опять придется вспомнить недобрым словом проектировщиков). Оказалось, неудачно спроектировали сточную траншею: по центру корпуса, под кормушками. Мало того, что животным неудобно: они ранили копытца о сточные решетки, когда толпились у кормушек; сквозь решетки проваливалась в сток часть корма (по скромным подсчетам специалистов до 20 %), навоз приходилось вручную лопатой передвигать из одного конца клетки в другой. Кому могло прийти в голову такое решение? Свинья, хоть она и свинья, она никогда не пачкает там, где ест. Эта сточная траншея создала невероятно трудные условия работы. Поэтому люди обходили ферму стороной. Перед руководством колхоза встал вопрос – что делать? И тогда по настоянию главного зоотехника Якова Григорьевича Кодаша, тогда здравствовавшего еще, и заведующего СТФ Николая Сергеевича Старенченко начали перестраивать ферму: переносить сточную траншею с центра корпуса к стенам. Трудно и долго шла перестройка. Много нервов и средств ушло. Но люди верили в успех. И успех пришел. Результат перестройки ошеломил даже самих специалистов: свиньи стали чище, кормов стало хватать. Люди охотно пошли работать на ферму. Даже доярки переходили в свинарки.

Теперь ферма перешла даже на коллективный подряд.

Прежде всего хочу сказать, что вся суть подряда, весь его смысл, как здесь понимают, соткан из активизации человеческого фактора. Если охарактеризовать его в общих чертах, то это ¹высокая сознательность людей, материальная заинтересованность, культура труда и быта. Если рассматривать по элементам, составляющим активизацию, то предполагается, что каждый шаг, каждый помысел любого работника от свинарки до заведующего должны быть подчинены интересам дела. Повышению эффективности производства. Иными словами, каждый работник сознательно берет на себя максимальную нагрузку и ответственность, за это он максимально вознаграждается. При этом

просматривается, так сказать, глобальный характер проявления человеческого фактора. То есть, сознательное, заинтересованное отношение к делу всех и каждого от рабочего до руководителя данного коллектива. Должны быть задействованы все колесики и винтики, как в часовом механизме. Иначе этот решающий фактор не сработает. Я об этом говорю с полной ответственностью, потому что видел уже на живом примере, как подряд отдельного звена внутри бригады, вспыхнув, словно факел, в первый год, на третий почти угас. Об этом ниже. А сейчас о глобальном значении коллективного подряда.

Итак, подряд на СТФ-2 – это всесторонняя активизация человеческого фактора на всех уровнях. В чем конкретно это выражается?

Работа во второй половине прошлого года по коллективному подряду показала, что есть возможность управляться меньшим числом свинарок: вместо 11 могут управиться 8. При этом оказывается, что можно иметь выходной день в воскресенье. Чудеса да и только! Выходной день на ферме! Но никаких чудес. Просто животные могут иметь разгрузочный день в неделе. А чтоб они не потеряли в весе – в субботу и в понедельник они получат полуторную норму кормов. Опыт такой работы в крае есть. Все просто.

Далее, как только люди поняли, что часть сэкономленных средств пойдет на увеличение выплат, на ферме стали отказываться от услуг слесарей, ремонтников, плотников, штукатуров. Сами стали выполнять эти работы. Свинарки даже освоили профессию котельщика. Правда, в этом есть и некоторый другой оттенок. Об этом скажу. А пока не забыл, хочу сказать, как бы между нами, по секрету, – все эти работы, которые раньше выполнялись приглашенными рабочими и которые теперь выпол няются самими работниками фермы, отнюдь не обременили их. Просто перекуривать стали реже в тенечке. Я думаю, на меня не обидятся товарищи за выдачу этой маленькой тайны. Все отлично понимают, что так жить дальше нельзя, что с этим надо кончать. Понимать понимают, а любители лишний разок перекурить пока еще не перевели: ь. Как же быть в таком случае с оплатой труда?

Вот туг мы и подошли к самому щепетильному вопросу. Все мы отлично понимаем, что способности у людей разные. Ум, смекалка, реакция, физические данные, психология – все это дано человеку от природы, и здесь, как

говорится, ни убавишь, ни прибавишь. Отсюда и возможности у людей не одинаковые. Одну и ту же работу в равных условиях один человек может выполнить быстро и качественно, доугой похуже, а третий вообще кое‑как И не поте у что е хо >т – не может. Не способен Бывает, правда, л так – может, но не хочет, ленится. Словом, проявлений человеческих способностей и возможностей в труде бессчетное количество вариантов. Как же быть?

– Наука подсказала нам как быть, – говорит Екатерина Дмитриевна Башмак, зоотехник, партгрупорг СТФ-2. – Был тут товарищ, изучил наши показатели за несколько лет, проанализировал, посмотрел нашу работу на практике и дал рекомендации. Вывел коэффициент трудового участия. КТУ. А кому какой, мы каждый месяц устанавливаем на собрании.

– Ну и как? Бывают несогласные, спорят?

– Бывают. Но мы легко успокаиваем их. Все случаи нерадивого отношения к делу или недостойного поведения записываются в памятку. – Екатерина Дмитриевна улыбается. – Ро такг х, которые спорят, у нас печти не' ^т У нас зря ле нак икут. А это каждый хорог о знает

Действительно, послушать, посмотреть – получается все просто: шесть корпусов, 7500 голов свиней и поросят, кормоприготовительный узел, душевая, другие службы; 28 человек персонала, включая сюда заведующего фермой, учетчика и стряпуху, плановая норма привеса 370 граммов в сутки на голову, лимит затрат и… вперед.

Да, просто. И в то же время непросто. Непросто было сделать так, чтоб ферма походила на зеленый оазис в степи: асфальтированные дорожки, площадки, зеленая ограда, ровные рядочки кленов, небольшой сад, виноградник, цветники, розарии. На всей территории идеальная чистота.

– Чистота – это первая заповедь, – говорит заведующий фермой Николай Сергеевич Старенченко, – Работа наша грязная, но душа должна быть чистая.

И эта чистота, которую здесь лелеют, дается, ох, не просто! И поддерживается она исключительно усилиями коллектива. И настолько ревниво оберегается, что на территории фермы почти не слышно специфического запаха. Что это? Причуда? Оригинальничанье? Нет. Требования культуры труда, гигиены труда. Плюс обыкновенное чувство собственного достоинства. Люди уважают себя, люди уважают свою работ/. Они знают цену культуры труда. И

это, мне кажется, составляет основу в успехах ко/лектива СТФ-2.

Немного цифр. Ферма дает 1000 тонн мяса в год. При норме потребления в нашей стране, положим, 60 кг на душу, ферма обеспечивает мясом 16667 человек ежегодно. А каждая из 8 свинарок 2083 человека.

Одна из этих восьми Антонина Ивановна Ботяновская. Небольшого роста, симпатичная женщина. Работает хорошо. Общественница. Является депутатом краевого Совета. Глядя на нее, маленькую, трудно даже представить, что на ее попечении каждый день 1250 голов животных, которых надо вовремя накормить три раза в день, напоить, убрать за ними, досмотреть. Это непросто.

Ее почти не видно в корпусе. Мелькнет красный платочек и снова не видно. Впечатление такое, что в корпусе нет и не бывает людей. Однако свиньи и поросята ухоженные, чистые, в клетках у них убрано, в проходах корпуса подметено, а у чушек неплохое настроение. Чувствуется, что здесь до всего дошли маленькие, ловкие руки Антонины Ивановны. Она их стыдливо прячет, когда мы разговариваем. Ее понять можно, они у нее далеко не холеные. Потому что они делают каждый день самую что ни на есть черную работу. И не один год уже – десятки лет! Конечно, они не смотрятся. Но зато они заставляют задуматься. О многом. О нелегкой ее работе, требующей каждодневной полной отдачи и самопожертвования; каждодневного мужества и подвига. И о том, откуда она черпает силы для такой вот работы. И о том, почему бы нашим руководителям, инженерам, изобретателям, ученым, блистающим на высоких трибунах, почему бы им не позаботиться, не подумать о том, до каких же пор наши женщины будут выполнять вручную такую работу? Кстати, как разгружали они лопатами кормовую смесь, завозимую в корпус, так и разгружают. Автоматический раздатчик как не работал, так и не работает. Может теперь, при коллективном подряде заработает? Может теперь рационализаторы поднатужатся и придумают что‑нибудь для облегчения труда женщин?

– Не, работать можно, – как бы оспаривая кого‑то, говорит Антонина Ивановна и озабоченно смотрит в конец корпуса, где дико взвизгнула свинья. – Балуются. Весна. – И успокаивается тут же. – Конечно, можно бы и получше работать. Но… Заедает текучка, одолевает самоуспокоенность и нехватка кормов. Сейчас мы даем 1000 тонн мяса. А дай нам корма – можно давать и все 1500.

Я смотрю на нее и думаю – в душе у этой женщины силы необъятные. И, наверное, зря минуту назад я как‑то жалостливо думал о ней. Человек делает привычное дело, живет в привычной обстановке. Хотя ей непросто. Ох! как непросто каждый день, всю жизнь выполнять такую работ/.

Непросто бывает, когда болеют животные, не просто летом, когда жарко, непросто зимой, когда холодно, не просто, когда барахлит оборудование, непросто складываются взаимоотношения в коллективе…