Текст книги "Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии"

Автор книги: Роман Ключник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 120 страниц)

События «одесского» характера, масштаба и размаха произошли и в Киеве. Если Одесса была южной столицей еврейского общества в России и это о многом говорит, то в Киеве они играли не менее важную роль, ибо как показала всероссийская перепись – за 5 лет до этих событий среди купцов первой гильдии евреев было 414, а христиан – всего 18…

Желающие могут познакомиться с киевскими событиями подробно в книге А.  И. Солженицына. «Киев был бы свидетелем резни, не уступавшей местами ужасам времён Хмельницкого», – писал Слиозберг.

По результатам событий в Одессе и Киеве правительство провело тщательное расследование, с их отчётами и познакомил Солженицын. Виновные в допущении беспорядков и бездействии были наказаны. Сенатор Турау отдал под суд два десятка полицейских чинов во главе с полицмейстером Киева Цихоцким. Кузмицкий отдал под суд четыре десятка полицейских чинов во главе с градоначальником Одессы Д. Б. Нейгардтом.

Легко догадаться, что вся европейская пресса, называющая себя – демократической, осветила одесские события, как и кишиневские, в одностороннем порядке – уже 21 октября «Берлинер тагеблат» писала – «тысячи и перетысячи евреев умерщвлены в южной России; более тысячи молодых девушек и детей было изнасиловано и задушено». Как видим, «надлежащие сведения» благодаря Браудо и его помощникам передавались почти молниеносно.

Опять же после таких газетных публикаций «цивилизованный» Запад и «мировая» общественность просто не могла дождаться уничтожения этой варварской и кровожадной власти в России, и была готова всячески этому помочь.

Так вот при ближайшем рассмотрении выглядела революция 1905 года. Оппоненты могут возразить – было ведь ещё более сотни крестьянских бунтов, а среди крестьян, понятно, евреев нет. Но понятно и то, что с середины XIX века, в течение нескольких десятков лет упорную агитацию среди них вели такие «деятели» как Марк Натансон и его соплеменники. А без их стараний крестьяне вели бы себя мирно.

Рассмотренные взаимные погромы в период «революции» были ведь не единственными. Все учебники истории в нашей стране упорно умалчивают (то есть лгут) о погромах происшедших в этот период в городах: Чернигов, Кременчуг, Винница, Балте, Екатеринославле, Елизаветграде, Умани, Каменец-Подольске, Туле, Ростове-на-Дону, Курске, Калуге, Воронеже, Рязани, Ярославле, Вязьме, Симферополе и т.  д. – более чем в 600 населенных пунктах! При этом произошли погромы в Польше в городах Белосток и Седлце.

В других городах по свидетельству С. М. Дубнова евреи тоже ждали погромов и приготовились к сражению – «Бунд и «Поале Цион» организовали особые отряды самообороны и готовились к решительным действиям».

А в Томске толпа народа подожгла театр, в котором заседали «революционеры» – погибло в пожаре 200 человек.

Вот так русский, украинский и польский народы реагировали на революционную инициативу «революционного народа». Даже такие еврейские исследователи истории как Яков Фрумкин признали, что погромы 1905 года «носили не только антиеврейский, но и контрреволюционный характер». И это была главная причина сползания к нулю «революции 1905» и всей террористической войны.

К сожалению, через 12 лет такой реакции уже не было. Дальнейшая промывка мозгов неграмотного населения последователями Маркса, и не противодействие правительства в этом. Сыграла свою роль и самодискридитация императора и его семьи до и во время первой мировой войны, а также удачные превентивные меры против антисемитизма в первые же месяцы после захвата власти Ульяновым и Бронштейном (Троцким) сделали своё дело.

Интересно, что по одной причине молчали об этом советские учебники, а совсем по другой молчат в современной России.

Еврейское сообщество умудрилось даже народные погромы превратить в элемент антиправительственной пропаганды, обвинив правительство в подготовке всех погромов, основываясь только на одном факте, что средний полицейский чин – М.  С. Комиссаров из своих личных патриотических побуждений в одном из полицейских зданий тайно от своего начальства печатал антиеврейские прокламации.

Хотя целая группа современных еврейских исследователей во главе с историком Прайсманом пришла к выводу – «Мы абсолютно уверены, что Департамент полиции не был таким хорошо организованным учреждением, чтобы подготовить в одну и ту же неделю погромы в 660 местах» (Израиль, «22», 1986 г.).

Даже С. Резнику пришлось выразить довольно мягкое мнение – «Надо отдать справедливость почтенным сенаторам (Турау и Кузминский). При явном стремлении показать, что погромы хотя бы отчасти инициировали сами евреи, они не скрыли того, что в Киеве, и в Одессе жертвами бесчинств стали те, кто не имел ни какого отношения ни к каким выступлениям – ни антиправительственным, ни проправительственных».

Как реакцию народа на происходящие в стране события следует считать и создание некоторых защитных общественных организаций элитой российского общества, в которую входили представители правящих слоёв, они ведь тоже были частью «народа». Так под руководством И.  И. Петрункевича был организован «Союз освобождения», графья Шереметьевы и князья Трубецкие организовали – «Союз русских людей», под руководством В. М. Пуришкевича – «Союз Русского народа», из которого в 1908 г. образовался «Русский народный союз имени Михаила Архангела».

Эти патриотические организации предлагали различные меры против агрессии еврейских организаций, настаивали даже на лишение избирательного права евреев. Этими организациями издавались газеты «Колокол», «Прямой путь», «Зверобой».

Василий Розанова вспоминал, что еврейский философ Лев Шестов (он же Лев Исаакович Шварцман) обратился к нему с вопросом – «к каким бы из теперешних партий примкнул бы Достоевский, если бы был жив? Я молчал. Он продолжал: «Разумеется к самой черносотенной партии, к «Союзу Русского народа» и «Истинно русских людей».

Пик расцвета этих патриотических организаций пришёлся на годы после окончания террористической войны – до 1909 г., затем это движение пошло на убыль, а начали расцветать различные масонские организации и набирать силу еврейская пресса, которая в борьбе с патриотической прессой к 1917 г. одержала победу.

Евреи, вероятно, немало думали как обозвать патриотические организации в России, – и в начале обозвали – «монархистами», как сторонников сохранения монархии. Но это название не несло желаемой евреями кликушеской нагрузки. Затем вспомнили времена Ивана Грозного и обозвали – «черносотенцы», и начали клеймить этим прозвищем.

«Союз Русского народа» был создан в ноябре 1905 года. Его издания начали печатать статьи о «ненависти еврейской массы ко всему русскому» и о их «разрушительной антигосударственной деятельности».

Еврейское сообщество активно обвиняло «Союз…» в организации погромов и называло их фашистскими организациями и черной сотней. На что В. М. Пуришкевич с думской трибуны отвечал —

«С момента возникновения и развития монархических организаций много ли вы видели погромов совершающихся в еврейской черте оседлости?.. Ни одного, ибо монархические организации боролись и борются в черте оседлости с еврейским засилием мерами экономическими, мерами культурными, а не кулаком».

Шума вокруг этих организаций было много, а их эффективность и польза стране мизерная, иначе не дошло бы до переворота в 1917. Можно согласиться с оценкой Солженицына —

«Однако Союз этот, раздутый слухами и страхами в легендарный. Был в реальности жалкой, бессильной партией, возникшей как бы на помощь самодержавному монарху…Через несколько лет после угасания революции 1905 Союз Русского народа – и от начала бутафорский – бесславно растаял».

Совсем не бутафорскими считают этот союз такие современные учёные – ярые противники русского патриотизма как Ф. Разумовский и С. Резник —

«После того, как Д. Б. Нейгард, уличённый как соучастник Одесских погромов 1905 года, был заменён генералом А. Г. Григорьевым, тот посчитал своей обязанностью положить предел разгулу в городе черносотенной анархии. В Одессе местное отделение Союза русского народа имело свои «чайные», где проводились «патриотические» митинги и всякие сборища, оттуда распространялись погромные листовки и там же были склады оружия.

Глава отделения граф Коновницын имел свою дружину: вооружённые отряды молодчиков в полувоенной форме браво маршировали по улицам города, наводя ужас на всех обывателей.

Дружинники куражились над прохожими, избивали ни в чём не повинных людей на глазах державшейся в стороне полиции. Почти каждый день происходили убийства…

Словом, то были предтечи будущих штурмовиков СД и СС…

Градоначальник Григорьев сам поехал в столицу, чтобы рассказать государю правду о Коновницыне и его братве. Но – «когда государь явился, то генерал, к своему ужасу, увидел на его груди значок Союза русского народа, такой же, какой красовался в Одессе на груди участников погромов».

Конечно, современное утверждение С. Резника – «Почти каждый день происходили убийства…» – есть его бездоказательный идеологический вымысел в духе европейских газет того периода.

После такой неожиданной активной реакции народа на попытку свержения власти, которую мы наблюдали – резко возросла эмиграция евреев из России в Америку, примерно по сто тысяч каждый год начиная с конца 1905 г.

Для полноты картины происходящих событий нам осталось рассмотреть действия властей в этот период и участие в этих событиях Ленина.

Глава  9.  Действия  властей  в  1905–1906 гг.  Роль Ленина.

Интересно же – как справился с такой непростой ситуацией Николай II. Император оказался между двух фронтов: с одной стороны гибель солдат и моряков в войне с Японией, а с другой стороны в террористической войне на улицах городов гибли его лучшие руководящие кадры: министры, генералы, губернаторы. Плюс к этому оставались проблемы оставшиеся по наследству от предшественников-императоров связанные с еврейским сообществом: от положения в сельском хозяйстве и до проблем с воинским призывом. Например, – по данным генерала А. Н. Куропаткина –

«в 1904 году число не явившихся к призыву евреев увеличилось вдвое против 1903 года. Призвано было 66 000 евреев; не явилось без уважительных причин свыше 20 000. На каждую тысячу призываемых недобор был – свыше 300 человек, в то время как недобор среди русского племени составил на 1000 человек – всего 2 человека. Да и те евреи, которые были призваны из запаса, массами бежали с пути на театр военных действий».

В этом сложнейшем для страны положении – Николаю II не позавидуешь, тем более, зная его убогую личность. Забастовки, демонстрации, погромы, убийства. Теперь ему было не до бревен в корейских лесах.

С японцами ему пришлось подписать позорный договор о капитуляции, таким образом, одним фронтом стало меньше. Был ещё один минус прошедшей войны – страна из-за этой глупости императора сильно обнищала. То, что не унесла за границу конвертация российского рубля, то забрала война. Витте пришлось искать по миру деньги, а у кого были деньги известно. Денег ему долго не давали, но затем дали денежный займ на кабальных условиях. В результате этого Россия фактически попала в зависимость от Англии на долгие годы и вынуждена была не только работать на выплату огромных процентов, но и быть её политическим союзником, что и во многом предопределило участие России в Первой мировой войне.

При этом Николай II здорово запутался, ибо умудрился подписать летом 1905 года (в Бъёрках) политический договор с германским императором. То есть, в случае конфликта между Англией и Германией Россия попадала в щекотливую ситуацию. Но ситуация и так была щекотливой, ибо ещё ранее был подписан договор о военной помощи между Россией и Францией, а в это время разгорался конфликт Германии и Франции из-за Марокко.

Итак, подписав поражение с Японией и запутав максимально международные отношения, – этот нерадивый император взялся за наведение порядка в стране. В ответ на забастовки и еврейские погромы в Польше Николай ввёл там военное положение. На этом его воинственность закончилась, и он стал медленно ошибаясь отступать.

Вначале он решил, что если обнадёжить недовольных и объявить о главной уступке, то всё утихомирится. И 6 августа 1905 года он подписал манифест о создании Государственной Думы. Это была его первая уступка. Но произошло обратное – волнения только усилились, его враги поняли, что император уступил, значит – он поддаётся давлению, – и они усилии давление.

Николай II почему-то ошибочно увидел движущую силу беспорядков в стране в студентах и ошибочно думал, что если им дать полную свободу, то они тут же успокоятся и будут учиться на благо Родины.

Исходя из этого 27 августа он объявил о предоставлении полной административной автономности высших учебных заведений и их территорий. Несмышлёный император не знал, что шум о свободе для пропитанных марксизмом студентов и для тех, кто за ними стояли, – это не желание свободы, а метод борьбы – это убедительно показали все последующие события. Радостные студенты, получившие полную свободу, бросились собирать деньги на оружие. И хотя, – деньги были, и большие. Просто необходимо было их политически легализовать. Одно – когда на оружие дали богатые евреи Европы и Америки, а другое – если о этих деньгах сказать, что «их собрал народ». Кстати, образование Думы их тоже не вдохновляло.

В эти «оффшорные зоны свободы» тут же стали стекаться агитаторы и террористы всех мастей, университеты стали центром сходок, собраний, митингов, но не учёбы

Николай II не сразу понял, что идёт война целью, которой является его свержение и захват власти, поэтому уступки только больше распаляют желания врагов. И когда он это понял, то уже процесс был запущен – 56 летний Сергей Юльевич Витте уже готовил Конституцию и оргмероприятия по открытию Думы. И когда Николай II передумав, начал объяснять Витте, что нужно применять жёсткие меры против бунтовщиков, а не реформы, поскольку ситуация в это время в стране (многочисленные погромы) этому способствовала, то между ними начался длительный спор с взаимоисключающими доводами. Без этой логики трудно объяснить все последующие события. Милюков в своих мемуарах рассказывает, что он спросил у Витте:

«Если ваши полномочия достаточны, то отчего вам не произнести этого решающего слова: конституция?» Витте: «Не могу, потому что царь этого не хочет».

И судя по воспоминаниям Витте – темы они обсуждали разные – Витте:

«я спросил государя, может ли он потопить всех русских евреев в Чёрном море. Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев… Предоставления евреям равноправия с другими подданными государя…»

Как показали, например, события в Польше во второй половине 60-х годов 20-го века – есть абсолютно мирные «третьи» способы решения подобной дилеммы.

В подобной ситуации Иван Грозный, Пётр Великий или Николай I не стали бы никого ни в чём убеждать, ни просить, и ни искать кого-то для решения государственных проблем. А лично сами стали бы командовать событиями. Но у Николая II была совсем другая голова – он уже 9 января накомандовал… и в японскую войну тоже…

Все-таки Витте убедил царя, представил ему выработанную Конституцию, и по этому поводу

17 октября был объявлен Манифест. После этого деньги на оружие собирали не только в университетах, но открыто на улицах. А. Солженицын обращает внимание:

«Поучительна запись беседы Витте с представителями петербургской печати 18 октября, на следующее утро после Манифеста. Витте явно ожидал благодарностей и рассчитывал на дружную поддержку прессы в успокоении умов, прямо спросил её. В ответ же – начиная с резкой отповеди издателя «Биржевки» С.М.Проппера, затем Нотовича, Ходского… – он только и услышал:

немедленно объявить политическую амнистию! «Требование амнистии категорическое!» – «Генерал Трепов должен быть удалён с должности генерал губернатора С.-Петербурга. Таково постановление союза газет».

Постановление союза газет! – увести из столицы казаков и войска: «не будем выпускать газет, пока войска не удалятся»! Войска – причина беспорядков… Охрану города передать «народной милиции»! То есть революционным отрядам. То есть – создать в Петербурге условия для бойни, как вот-вот увидим в Одессе» – комментирует Солженицын.

А если снова заглянуть в мемуары Витте, то увидим, как его использовали, – Витте с возмущением вспоминает о неблагодарном «друге» С. М. Проппере –

«Но все-таки не Пропперу было мне после 17 октября заявлять, что он правительству не верит, а в особенности с тем нахальством, которое присуще только некоторой категории русских «жидов»,

«явился в Россию из-за границы в качестве бедного еврея, плохо владеющего русским языком… пролез в прессу и затем сделался хозяином «Биржевых Ведомостей», шляясь по передним влиятельных лиц… когда я был министром финансов Пропер выпрашивал казённые объявления, различные льготы и, наконец, выпросил у меня звание коммерции советника».

История знает как поступали с прессой в критические для страны дни, например – Ришелье или Наполеон и каков был эффект. Поскольку Николай II историю знал плохо, то поступил, опять надеясь, на какие-то иллюзии – с конца 1905 года пошёл на очередную уступку – дал полную свободу прессе от предварительной цензуры. Это было безумство в той ситуации, ибо неизбежно вело к очередной революции. Во многих мемуарах свидетелей тех времён одна из главных причин приведших к трагедии 1917 года – безумная и бесконтрольная пресса, которая «играла в одни ворота».

Марксисты от пера и бумаги быстро захватили всё политическое пространство в России. По аналогии с «Бюро защиты евреев» думские журналисты организовали «бюро печати», от которого зависело распределение аккредитованных мест – карточек. Что там творилось объясняет Солженицын:

«Члены бюро «отказали в карточке» корреспонденту из газеты «Колокол» (чтение сельских священников). Кадетка Тыркова вступилась, что «нельзя же лишать этих читателей возможности узнавать о Думе по отчётам той газеты, которой они доверяют больше, чем оппозиционной прессе»;

но «суетливые мои коллеги, среди которых преобладали евреи… горячились, кричали, доказывали, что «Колокол» никто не читает…», – вспоминала Тыркова. (Вот истинное лицо «свободной» прессы.)…

Комичным был один эпизод думских прений по вопросу черты оседлости – отбиваясь от противников, Пуришкевич среди речи вдруг протянул указующую руку к ложе печати, расположенной в кольцевом барьере близ трибуны: «Да вы посмотрите на эту черту еврейской оседлости!» – и весь зал невольно посмотрел на корреспондентов, и так же громко захохотала, не удержалась и левая сторона…».

Солженицын в своём исследовании приводит названия многих еврейских газет того времени, фамилии редакторов, владельцев и журналистов. Верные выводы в этой теме сделал в ноябре 1905 Д. И. Пихно, редактор национальной русской газеты «Киевлянин» —

«Еврейство… поставило на карту русской революции огромную ставку… Серьёзное русское общество поняло, что в такие моменты истории печать сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь… и общество терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться».

Всё это можно повторить и относительно событий 1917 года, ибо за 11 лет никто в руководстве России ничего в данном вопросе не изменил. Полный крах в информационной войне с марксистами.

В начале 1906 года Витте создал Думу, в которой депутаты не работали над законами, а добивались власти – пытались дискредитировать и подменить правительство.

«Вечное равнение налево, трусливое оглядывание по сторонам было органически присуще партийным вождям… И это не удивительно, потому что духовно кадетизм был поражён тем же духом нигилизма и беспочвенности, что и революция», – так витиевато вспоминал о первой Думе С. Н. Булгаков.

Император убедился в неправоте Витте и в нём окончательно разочаровался. Николай II писал в это время своей мамочке –

«Ты мне пишешь, милая мама, чтобы я оказывал доверие Витте… Но не могу скрыть от тебя некоторого разочарования в Витте. Все думали, что он страшно энергичный и деспотичный человек и что он примется сразу за водворение порядка прежде всего…».

Да, деспота или «сильной руки» из Витте не получилось. И царь его уволил. Из воспоминаний Милюкова о Витте – «по его выражению(Витте), его взяли «на затычку» и выбросили «хуже прислуги».

На самом деле ситуация была сложная, неоднозначная. Витте хотел действовать по стандартной схеме – как в Европе и это было очень сомнительно в той ситуации в России.

Витте сам понимал, что Парламент – Дума будет использована другими силами и по другому назначению, но питал какие-то иллюзии,– Витте о Думе:

«… Я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу…».

С воспитанием ничего не получилось – первая Дума (апрель 1906 года) – «дума народного гнева», сама не работала, а то что называли работой было полностью направлено против правительства и на срыв его работы. Думцы рвались к власти, пытаясь собою заменить правительство.

С июня 1906 года царь сделал ставку на Столыпина. Столыпин, начав реформирование, объявил, что новая Дума должна быть другой, то есть должна нести ответственность за принятые решения вместе с правительством, а не так как прежде – Дума обсуждает и принимает законы – «а действует и несёт ответственность правительство»(Столыпин).

Кроме того, Столыпин решил побороться за умы уже испорченных низов – Столыпин:

«Итак, на очереди главная задача – укрепить низы. В них все силы страны. Их более ста миллионов! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!»

П. Н. Милюков «Будучи сам землевладельцем, Столыпин прекрасно знал, что в России, как исключительно землевладельческой стране, главный политический и социальный вопрос лежит в аграрной реформе».

Направление выбрано правильно, хотя просьба – двадцать лет покоя, в том числе и у террористов, выглядит как утопия, иллюзия. По утверждению княгини Васильчиковой (Вяземской) – все поняли «что он (Столыпин) был главным камнем преткновения на их пути и что он один способен с ними (революционерами) справиться». Ответные меры террористов не заставили себя долго ждать.

С.М.Дубнов так охарактеризовал Столыпина в этот период в своём дневнике – «Столыпин, который для царя и его черносотенной камарильи был «либералом», боялся делать какие бы то ни было уступки в пользу евреев».

Результаты подобных выводов вскоре стали очевидными – взрыв дачи Столыпина на Крестовском острове. Погибло много людей, Столыпин остался жив, сильно пострадали его дети.

Столыпин ответил изданием закона о военно-полевых судах, который неожиданно возымел большой прямой и профилактический эффект. Была применена самая эффективная мера. Шла война – и меры должны были быть военными.

Поскольку Столыпин остался жив, то радостных записей по этому поводу на этот раз в мемуарах Дубнова нет. Зато современный идеолог С. Резник утверждает, что Столыпин сам себя взорвал —

«Пикантная подробность побоища в доме премьера на Аптекарском острове состояла в том, что прямым соучастником его был… сам премьер. История этого злодеяния прямо связана с тем, что в июне, в Киеве, некто Соломон Рысс, арестованный «при попытке ограбления артельщика», стремясь избежать смертного приговора, предложил свои услуги полиции»,

«12 августа к дому Столыпина на Аптекарском острове, в обычное для приёма время приёма, когда там толпилось много посетителей, в открытом ландо подкатили два жандарма. Они быстро вошли в вестибюль, неся каждый по тяжёлому портфелю. Заметив какие-то непорядки в их форме, охрана бросилась наперерез, но уже было поздно.

Страшный взрыв разнёс в клочья обоих «жандармов» и отправил на тот свет ещё 25 человек. Часть дома взлетела на воздух. Сквозь клубы дыма и пыли слышны были жалобные стоны, ржание раненных лошадей. Тяжело пострадали дочь и сын премьера.

Чудом уцелевший Столыпин проявил самообладание и мужество»,

«Даже после этой бойни Рысс, не был арестован и продолжал служить сексотом. Зато уже через неделю, по представлению Столыпина, царь подписал чрезвычайный закон (19 августа 1906 г.) о введении скорострельных военно-полевых судов. Этот «решительный» ответ власти маскировал то, что действенного средства борьбы с террором у Столыпина не было».

Неправда, – бесспорно действенным оказалось это средство, вылечило страну, и 1907 год был уже совсем другим. Стоит заметить, что у Резника серьёзные проблемы с логикой, хотя понятно сильное желание за уши притянуть Соломона Рысса к Столыпину. (С некоторой поры цитирую С. Резника не для того чтобы показать демократично альтернативное мнение, а – чтобы повеселить читателя).

Ещё более приутихли террористы всех мастей – когда Столыпин решительно войсками подавил крестьянский бунт в Саратовской губернии. Ту пугающую жесткость, который царь лелеял надежду увидеть у Витте, проявился у Столыпина. Он показал твёрдую решимость навести порядок.

При этом Столыпин понимал необходимость реформ. Несмотря на сильные опасения царя, при самом активном участии Столыпина с 20 февраля 1907 года стала работать Вторая Дума.

При чём с известным выражением Столыпина – «Не запугаете», работу Второй Думы он организовал по новому, по своему видению. Вот как эту Думу охарактеризовала оппозиция в лице Милюкова: «Она (Дума) превратилась в «департамент министерства внутренних дел».

Интересно выглядели протестные мероприятия против этой Думы. Ранее мы видели как рабочих заставляли участвовать в протестных акциях: останавливали котлы, срезали ремни механизмов и ходили по домам рабочих. Солженицын, цитируя Диманштейна показывает, что такие же «демократические» методы применялись и к своим —

«А когда надо было протестовать против созыва «булыгинской» (законосовещательной) Думы – кампания «перенеслась из «биржи» в еврейском районе в синагоги… Туда же являлись во время молитвы ораторы партии… под защитой своего боевого отряда, который являлся туда вместе с докладчиком и занимал все выходы…

На этих собраниях обычно принимались предлагаемые, заранее подготовленные резолюции без всяких возражений», – а куда ж было деваться бедным молящимся евреям? Попробуй этим молодчикам возрази!» Эта же «демократическая» традиция неуклонно соблюдалась и в советское время.

Судя по мемуарным записям тех лет С. М. Дубнова оптимизма у сторонников революции ещё было много. Они организовали для продвижения своих взглядов в Думе партию конституционных демократов (кадетов). Семён Маркович в своих мемуарах отметил —

«Я сравнивал кадетов с жирондистами французской революции». Эту партию «народной свободы» вместе с Милюковым Павлом Николаевичем(1859–1943 гг.) возглавил Винавер Максим Моисеевич(1862–1911 гг.). Эта партия и продвигала интересы еврейского сообщества. Хотя и Милюков был личностью заметной, но он фактически являлся русской ширмой этой партии.

Свидетельница событий тех лет А.Тыркова-Вильямс о кадетах вспоминала в Нью-Йорке – «Вдумываясь в пути и перепутья еврейских влияний (в кадетской партии), нельзя обойти Милюкова. Он с самого начала стал их любимцем, был окружён кольцом темноглазых почитателей, в особенности почитательниц… они, под сурдинку, баюкали его своими мелодиями, заласкивали его, без всякого стеснения осыпали его до комизма вздутыми похвалами».

То ест, это была некая кукла, свадебный генерал еврейской партии, личность абсолютно не самостоятельная, к тому же по собственному признанию – он был член некой тайной ложи. Эта информация важна не столько для понимания событий 1905–1906 гг., сколько очень важна для 1916–1917 гг.

Кроме Винавера в руководстве партии кадетов были Слиозберг и Грузенберг. Активная работа в Думе для них была принципиально важной – если вспомнить высказывание Моисея Гольдштейна: «Мы не примем равноправия из окровавленных рук самодержавия, мы возьмём его из свободного всероссийского парламента!»

Поскольку партия кадетов возродилась в наше время – в XXI веке, то стоит внимательно глянуть в её корень, вернуться к первоисточнику, – Солженицын цитирует Краткую Еврейскую Энциклопедию –

«Местные отделения (еврейского) Союза (полноправия) и конституционно-демократической партии нередко состояли из одних и тех же людей», «В черте оседлости евреи составляли подавляющее большинство членов (кадетской) партии, во внутренних губерниях – вторую по численности национальную группу…».

Как писал Витте, «почти все еврейские интеллигенты… пристали к партии «Народной свободы» (т. е. кадетам)… Партия эта в значительной степени обязана своим влиянием еврейству, которое питало её как своим интеллектуальным трудом, так и материальным».

Как кадеты работали во второй Думе, и причём в самом главном вопросе – еврейском, опять же прекрасно описал Солженицын —

«Но ещё до выборов во 2-ю Думу – еврейским равноправием озаботилось правительство. Через полгода после своего вступления в премьерство, в декабре 1906, Столыпин провёл постановление правительства (так называемый «журнал совета министров») о дальнейшем частичном снятии еврейских ограничений, причём ключевых…(далее требовался «одобрямс» царя)».

Государственный секретарь С. Е. Крыжановский сообщает, что государь тогда положил резолюцию в этом духе: пусть народные представители берут на себя ответственность и за возбуждение и за решение этого вопрос. На этот раз Николая можно понять – чтобы очередное послабление не выглядело очередной вынужденной уступкой или подарком с барского плеча, – пусть сами народные представители дадут себе свободу или очертят её новые границы.

Второй Думе, с её значительным левым большинством… – простор действий был открыт!

Однако «во 2-й Гос. Думе гораздо меньше говорилось о проблеме бесправия евреев, чем во время заседаний 1-й Гос. Думы», замечает внимательная КЕЭ.

В результате – закон о еврейском равноправии не довели даже до обсуждения, не говоря о принятии.

Почему же 2-я Дума не использовала предложенную возможность? Почему не поспешила? Вся трёхмесячная сессия была у неё на то…

Трудно всё это объяснить иначе, чем политическим расчётом: в борьбе с самодержавием играть и играть дальше на накале еврейского вопроса, сохранять его неразрешённым в запас