Текст книги "Элрик: Лунные дороги"

Автор книги: Майкл Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 65 страниц)

– И у вас получилось?

– Не совсем, – печально сказала она и обняла Джека. – Ты – мой брат, Джек, как уже знаешь. Почти бессмертный, как и наши с тобой родители. Со временем никто не сможет определить наш возраст. Искривленные лунные дороги, по которым мы прошли, вывели нас из того времени и места, где мы родились, места на краю Серых Пределов.

Ослепшие глаза Джека наполнились слезами. Меня это так тронуло, что я и не заметила, как начала в него влюбляться.

– Душа Гейнора теперь заперта в Черном мече, – сказал Сент-Одран. – Клинок стал еще могущественнее, он готов исполнить необходимое в мире Элрика. Остатки плоти Гейнора развеяны и преображены. Но нужно понимать: со временем он снова появится, сначала в роли идеалиста-воителя, который будет бороться на нашей стороне, а затем в роли отступника, готового совершить любую дичь, любую жестокость и предательство, чтобы получить власть над тем, чему когда-то служил. Но на данный момент дело наше завершено. Теперь Элрик существует лишь в своем мире, и там он призывает свой меч в последний раз, чтобы сразиться с превосходящими силами Хаоса и с помощью Рога Судьбы возвестить о рассвете новой эры.

Я все еще опасалась Сент-Одрана. Обычно я обиды не таю, но у меня обостренное чувство справедливости, особенно когда кто-то плохо поступил со мной.

– Вы меня толкнули, – сказала я. – Дважды.

Он покачал головой и выпрямился.

– Бог любит нас, мадемуазель, но я рассчитывал, что вы останетесь на месте. Поэтому мне пришлось отправиться на поиски, чтобы найти вас раньше, чем это сделает кто-то другой. Но когда я обнаружил вас у старой шахты лифта, которая сейчас используется для вентиляции, вокруг меня стоял целый отряд воинов, да и Тарагорм наблюдал издалека. Все, что я мог сделать, – это столкнуть вас в шахту, так я, по крайней мере, знал бы, где вас найти. Я лишь пытался выиграть время. Не думал, что вы сбежите из города и пересечете реку, которая сейчас течет у нас над головой. Но вы оба проявили гораздо больше упорства и отваги, чем я ожидал. Намного больше.

– Это правда, – подтвердила Уна. Она улыбалась, но все еще выглядела печальной. Должно быть, грустила об отце. – Мы действовали вместе. Именно так я и смогла спасти Джека и тайком пробираться во дворец Фланы и выходить из него.

– А почему Флана была в заговоре с Клостергеймом и остальными?

– Из-за желания стать королевой, но в основном от скуки. В интригах она находила утешение, какого не получала в общении с людьми. Она дорого заплатила за это. Не грусти о ней, детка. Она никогда не знала любви, и двенадцать мужей ее приходили и уходили. Некоторые мучительно и не по своему желанию. Уверена, она никогда так и не узнала бы, что такое любить. – Уна подняла глаза и повела плечами. – Возможно, она восприняла собственную смерть как очередное приключение.

Звучало мрачновато. Мне понравилась бедная графиня Флана, хоть она и держала меня в заключении.

Из теней выступила знакомая, долгожданная фигура. Лорд Реньяр выглядел взволнованным, но весьма довольным. Сунув тросточку под мышку, он обнял меня обеими лапами, несколько неловко, но крепко и очень ласково. Однако настроение его изменилось, когда он обратился к остальным и торопливо заговорил.

– Нам пора убираться отсюда. В лучшем случае у нас всего несколько часов.

– Но Лондра побеждена, – сказала я. – Разве нет?

Лорд Реньяр покачал мохнатой головой.

– Далеко не побеждена. Пока мы были заняты здесь, войска Лондры получили возможность перегруппироваться. Они отвлеклись на поиски вас, поэтому я так не хотел, чтобы вас нашли. Но смерть этих господ и короля Хуона позволила солдатам собраться под началом новых полководцев. Лобковиц и Фроменталь исчезли из мира, который сами помогли сотворить. Мы можем лишь надеяться, что они в безопасности. Хоукмун погиб, а кристалл, помогающий перемещаться между измерениями, пропал. Граф Брасс тяжело ранен и отошел на другую сторону Серебряного моста. Темная Империя снова контролирует город и поразит нас, если мы не дадим Равновесию времени на восстановление. Хуон, может, и умер, но Мелиадус, кажется, просто исчез. Некоторые верят, что он вернется и постарается захватить трон. Граф Брасс готов заключить перемирие и покинуть империю, если она останется в пределах острова. Как большинство старых солдат, он хочет, насколько возможно, обойтись без кровопролития. Он всегда считал, что империя несет порядок и справедливость разрозненным народам.

– Но это же ошибка, – сказала я.

– Полковник Бастейбл тоже так думает, – нахмурился лорд Реньяр.

– Он все еще собирается бомбить город? – быстро спросил Сент-Одран.

– Кажется, так, сударь. Поэтому он высадил меня и индейцев какатанава с судна. Чтобы мы все вам рассказали и при необходимости увели. Замечу, машина у него адски могучая.

– Действительно могучая, – снова встревожилась Уна. – Он собирался сбросить на Лондру атомную бомбу.

– Должен быть какой-то способ остановить его, – произнесла я; мысли мои путались. Чародейство – и атомные бомбы? Как они смогли принять все это одновременно? – А нельзя поднять в воздух орнитоптер, чтобы подать сигнал полковнику Бастейблу?

– Это слишком долго, – ответила Уна. – Кроме того, они будут лететь гораздо выше, чем может подняться орнитоптер, – нахмурилась она. – Значит, вот что он строил в Миренбурге на случай, если наши планы провалятся! Поскольку граф Брасс отступает, полковник решил, что мы потерпели поражение. Мы не можем связаться с его аппаратом…

– С «Викторией», воздушным судном ее величества, – тихо сказал Сент-Одран и покачал головой.

– Ядерный взрыв остановит их навсегда, – прошептала я в ужасе.

– Сомневаюсь, – отозвался Сент-Одран, – но, по логике Бастейбла, это даст Европе время на восстановление, и Темная Империя еще несколько веков не сможет угрожать другим странам. Вы помните, что привело к Трагическому тысячелетию? И именно после этого возникла империя…

– Идемте, друзья. Полковник Бастейбл непреклонен. Нужно уходить, – встревоженно протявкал лорд Реньяр. – Он говорил, что взрыва мы не переживем. Даже если с нами ничего не случится, воды реки хлынут вниз и потопят нас. Поторапливайтесь, друзья! Поторапливайтесь!

– А как же Равновесие? – спросила я. – Кто за ним присмотрит?

– Все элементы Равновесия в сборе, – сказала Уна. – В любом случае это прежде всего символы. Взрыв лишь увеличит его восстановительные силы. Он прав, детка, нам пора уходить.

– Нет, в сборе еще не все элементы, – заметила я. – Правильную пару близнецов они так и не нашли, а еще ведь должен быть Рунный посох!

Неужели только я об этом помню? А как же кровь? Тарагорм и Боус-Юнге победили бы, если бы у них имелось все необходимое.

– Сомневаюсь, милая. – Уна вздохнула и коснулась моего плеча. – Видишь ли, Рунного посоха не существует. Это всего лишь миф. Распространенный в тех мирах, на которые влияла Темная Империя. Просто еще один образ и слово, чтобы описать Грааль, принимающий разные формы. Мы надеялись, что сможем отложить ритуал ненадолго, если заставим их поверить, будто им нужен Посох, но, мне кажется, они интуитивно догадывались, что могут обойтись и без него. – Бабушка улыбнулась. – Ты находилась в гораздо большей опасности, чем думала! Как и многие из нас.

– Смотрите, – пробормотал Сент-Одран. – Вы это видите?

Космическое Равновесие росло у нас на глазах – меч, вонзенный в огромный изумруд, чаши, подвешенные к широкой гарде, – и вокруг него мерцал бледный голубовато-зеленый огонь. Зрелище столь необычное, такое прекрасное, что мне захотелось упасть перед ним на колени, словно в церкви.

Но Уна помешала.

– Быстрей, – сказала она. – Обещаю, Равновесию теперь ничто не повредит. Мы сделали свое дело. Идемте.

Джек и Уна повели нас назад тем же путем, которым она привела сюда Элрика, – по извивающимся тоннелям под Лондрой. Но в Лондру мы не вернулись. Через некоторое время мы оказались в другой системе пещер, не тронутых мрачным искусством Темной Империи, стены здесь освещал мох и тонкие струйки фосфоресцирующей воды, бегущие между высокими берегами. Джек чувствовал, куда идти, он прислушивался и вел нас вперед. На далеком своде сияли лоскутки светящегося мха, похожие на древние звезды.

Вскоре жуткий амфитеатр остался далеко позади. И я с облегчением думала о том, что его собираются уничтожить.

– Знакомые места, – заметила я, когда мы остановились отдохнуть и подкрепиться.

Уна кивнула.

– Ты ведь и раньше бывала в Му-Урии? Мы подошли к границам их страны. Они не единственные, кто живет под землей, но с другими обитателями они сосуществуют по большей части мирно. Они находят, что именно мир способствует их долгожительству. В целом вполне логично: те, кто живет мечом, обычно от меча и погибают, – она вздохнула, словно припомнила былую печаль.

Лорд Реньяр не заметил смены ее настроения. Он подошел и встал неподалеку, рассматривая жутковатые долины невероятно прекрасного ночного пейзажа.

– Отсюда уже я вас поведу, – сказал он и указал вперед тростью. – В этой стороне лежит Миренбург; там я когда-то изучал французский, а теперь он покоится на дне ртутного озера. – Он указал тростью в другую сторону. – А там дорога, по ней я еще лисенком пошел, когда искал путь в Париж, где надеялся встретиться со своими героями. А вон там… – он указал тростью еще раз, – находится Инглетон.

Итак, я шла домой. Наконец-то! Я боялась в это поверить. И, если честно, еще долго не верила в это до конца.

Пока я бормотала благодарности лорду Реньяру и Джеку, один из индейцев какатанава, Анайанка, шагнул вперед и заговорил с Уной. Очевидно, они решили покинуть нас.

– Они знают, как отсюда добраться домой, – объяснила она.

После благородного и сердечного прощания какатанава перешли через светящееся поле, покрытое мхом, и растворились во тьме.

Чуть позже мы увидели стадо белых бизонов; их преследовали такие же белые пантеры. Мне показалось, Уна смотрела им вслед, сожалея, что она не с ними. А что случилось с ее пантерой? Неужели осталась в Лондре? Я спросила.

– Нет, – улыбнулась Уна. – Она в полной безопасности.

Ведомые лордом Реньяром и Джеком, который хорошо ориентировался в Нижнем мире, мы шли не меньше двух дней, пока большая пещера вдруг не затряслась и не задрожала. Я испугалась, что это очередное землетрясение. Неужели я так никогда и не попаду в Инглетон?

Сверху откололся острый камень и, просвистев шрапнелью, упал впереди нас. От удара посыпались и другие камни. Мы ныряли в любые укрытия, которые только могли найти. Рухнул еще один огромный осколок, за ним другой, но не слишком близко к нам. Я вздохнула с облегчением, когда тряска закончилась.

– Черт побери! – воскликнул Джек. – Что это было?

– Бомба Бастейбла, – ответила Уна. – Значит, он все-таки ее сбросил! Нацелился на столицу Империи и разнес ее в клочья. Выжил он или нет, полагаю, мы узнаем позже.

– Что ты имеешь в виду? Разве такой взрыв не должен просто уничтожить судно? – спросил Джек.

– Нет, если ты Бастейбл, – таинственно ответила она. – У него есть привычка смываться от последствий своих поступков.

Услышав это, Сент-Одран улыбнулся, но мы с Джеком только еще сильнее озадачились.

– Он не впервые такое проделывает, – заметил шотландский воздухоплаватель.

Лорд Реньяр снова поторапливал нас. Мы останавливались на отдых еще не раз, я пыталась посчитать, сколько дней прошло в моем мире, но все время путалась.

Наконец Джек поднял голову, услышав то, чего остальные пока не слышали, и указал вперед. Вскоре мы снова увидели восхитительный неземной город жителей Му-Урии, его бледные острые башни возвышались в пещерном полумраке. Здесь нас встретили как давно потерянных друзей и угостили всем самым лучшим, что было у этих странных существ, в том числе и учеными беседами. Мы рассказали им о своих приключениях, и они слушали с трепетом и благоговением. А затем лорд Реньяр объявил, что собирается провести с этим добродушным народом остаток своих дней.

– Надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарным за все ваши предложения. Но мне кажется, что будет лучше, если я останусь с теми, кто не относится ко мне как к примеру экзотической мутации, а считает последним представителем своей расы.

Офф-му сильно взволновал рассказ о воздушной бомбардировке Лондры, но они сообщили, что предвидели это неизъяснимое зло. Как странно, сказали они, что столько энергии тратится впустую на войны, когда, потратив столько же сил, можно было бы заключить мир и получить от этого намного больше пользы. Они скорбели обо всех невинно погибших в Лондре.

Воодушевленные чистотой офф-му, мы распрощались с ними. Их мир казался нам всем очень привлекательным. Он предлагал умиротворение без отказа от интеллектуальных стимулов, умиротворение, которого невозможно достичь нигде больше. Лорд Реньяр заверил нас, что очень рад остаться с давними друзьями. Он пообещал довести нас до поверхности и лишь потом, после того как мы окажемся на земле, в безопасности, вернуться в город.

В последнем нашем путешествии мы прошли по подземным холмам и долинам, омываемым странным серебристым светом. Иногда вдалеке мы видели стада животных, бледных потомков тех созданий, что когда-то забрели сюда с поверхности.

Меньше чем через день Джек снова поднял голову, принюхался и начал подниматься по крутому склону. Я надеялась, что мы выйдем прямо рядом с нашим Тауэр-хаусом, на общинных землях Инглетона, ведь именно там я попала в Нижний мир, но эта дорога оказалась закрытой. Все те пещеры, что ненадолго открывались, снова завалило. Наконец мы протиснулись в проход старой шахты и выползли через заброшенную каменоломню, которую после взрывов признали опасной и закрыли.

В конце концов мы выбрались на поверхность и очутились на полях мистера Капстика, к раздраженному удивлению его овцы. Я забыла о собственном счастье, когда посмотрела на лицо Джека. Никогда не видела, чтобы человек так открыто выражал радость. Он глубоко вдохнул сладкий воздух долин и спросил:

– Мы дома?

Я сморгнула слезы.

– Похоже на то, – ответила я.

А затем я попрощалась с лордом Реньяром. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Он тоже был расстроен и дал мне множество советов, в основном о том, что нужно читать Руссо и энциклопедистов, а затем ушел, вернувшись во тьму Пограничных земель, чтобы жить в одиночестве среди существ еще более странных, чем он сам. Больше я его никогда не видела.

Мы вышли из-под земли в идеальное утро, яркое, свежее и ясное. Как же приятно было вдыхать здоровый северный воздух!

– Идемте, – бодро сказала бабушка и сняла с себя оружие и часть одежды; теперь казалось, что на ней просто оригинальный спортивный костюм. – Давайте поскорее спустимся. Твои родители, наверное, заждались.

Пройдя примерно милю вниз по склону, мы заметили серую гранитную башню нашего дома. Мама с папой ждали нас с очень плохими новостями.

Глава двадцать третья

Прошлой ночью мой дедушка умер. Родители рассказали, что он ждал в Лондоне и пытался хоть как-нибудь помочь, но сердце не выдержало стольких тревог.

Как ни странно, когда его обнаружили, он выглядел умиротворенным, а в блокноте нашли записку, которую он, видимо, написал, чтобы ободрить себя: «Она в безопасности». Никто не был точно уверен, кого он имел в виду. Дедушка поставил точку в своей долгой замечательной жизни.

Бабушка, разумеется, сразу же поехала в город. Ей было очень грустно, но она стойко держалась и решила сама распорядиться насчет похорон. На церемонию прощания со старым графом Улриком пришло поразительное количество народу. Фотография с похорон обошла почти все газеты, ее показали в новостях. Ба не вернулась в Йоркшир. Ей надо было уладить кое-какие семейные дела в Миренбурге. Она сказала, чтобы мы не беспокоились, если от нее долго не будет вестей.

Джек Д’Акре стал жить с нами. Уна попросила маму с папой, чтобы они приняли его в семью. Она предоставила мне сообщить им подробности, какие я сочту нужным, но они были рады принять Джека. Родители решили, что он бездомный сирота, сын каких-то наших дальних родственников. Сказали, что видят в нем фамильные черты. Альфи и Герти вернулись из Лондона вместе с нами. С Джеком они быстро поладили.

Полковник Бастейбл похороны пропустил. Но позже он позвонил из Лондона, а на следующий день и приехал. Папа встретил его на станции. Большой «бентли» Бастейбла все еще стоял на общественной парковке под брезентовым чехлом. С покрасневшими глазами, немногословный, полковник спросил, можно ли ему переночевать у нас, чтобы утром уехать – после того как он поможет Сент-Одрану наполнить воздушный шар газом и взлететь. Он сказал, что нуждается в передышке. Родители опекали обоих, пока они у нас гостили, словно понимали, как много Бастейбл и Сент-Одран сделали для моего спасения, когда я заблудилась под землей.

Родители очень жалели, что не встретились с месье Зодиаком, у которого, по словам Сент-Одрана, были срочные дела, и он искренне извинялся, что не смог прибыть. Они страшно обрадовались, когда узнали, что Клостергейм и Гейнор нас больше не потревожат. Эти двое явно использовали динамит, прокладывая новые пути под землей.

В глубине души я очень скучала по лорду Реньяру, но считала, что он все-таки прав. Мои родители, пусть и утонченные и с широкими взглядами, все же не были готовы встретиться с говорящим лисом ростом с человека, да еще получившим образование в восемнадцатом веке.

Полковник Бастейбл извинился и от лица Лобковица и Фроменталя. Он сказал, что им пришлось уехать по срочному государственному делу.

Я поговорила с Сент-Одраном в последний раз. Мы пошли прогуляться по тихим холмам за домом. Мне хотелось узнать немного больше о Равновесии.

– Равновесие было уничтожено. У обеих сторон имелись личные причины, чтобы его восстановить, – сказал он и посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза, которым однажды удалось обмануть меня, теперь были откровенными и серьезными.

– А кто уничтожил его?

Он иронично улыбнулся, посмотрел вдоль склона и сказал:

– Воитель.

– И тот же самый Воитель его восстановил?

– Выглядело именно так, не правда ли?

– Ничто не постоянно? Даже Космическое Равновесие? А я‑то думала, это механизм, управляющий мультивселенной.

– Это символ, – ответил он. – Полезный, но всего лишь символ. Иногда мы боремся за то, чтобы восстановить Равновесие, иногда за то, чтобы поддержать, и очень редко за то, чтобы его уничтожить.

– И какой в этом смысл? Где логика?

– Логика в контексте, – просто ответил он. – Контекст, вот что важно. Взгляды, вера, идея в одно время могут быть полезными и благими, а в другое – угрожать нашему существованию. Вечный Воитель борется за то, чтобы сохранить баланс между Хаосом и Порядком. Но его борьба не всегда однозначна. И далеко не у всех вызывает сочувствие.

Прощаясь, Сент-Одран держался так же приятно, как и всегда. Небольшая толпа местных жителей и туристов собралась вокруг шара. Он улетел, когда солнце поднялось высоко, и рассыпал на ликующую толпу нечто вроде золотистого конфетти. Оказалось, это пригоршни маленьких фальшивых золотых монеток, которыми в Египте осыпают на свадьбах женихов и невест. Через несколько часов полковник Бастейбл тоже простился с нами. Он сказал, что ему нужно успеть на встречу. Его «бентли» взревел мотором и умчал его. И остались лишь мы. Семья. Думаю, мы все были рады снова остаться наедине друг с другом.

Назавтра был канун Иванова дня, Сент-Одран сказал нам ожидать великой битвы: Порядок и Хаос сражаются за Равновесие во всех измерениях мультивселенной.

С нашей башни в Инглетоне мы наблюдали за Войной между ангелами – так в нашей части мира называют грозу. Мы все сгрудились в маленькой комнатке с окнами во все стороны, откуда могли увидеть всю землю до Инглеборо и холмы до самого берега залива Морком. Сияющее серебристо-черное море освещали мощнейшие разряды молний, я видела такие лишь в Техасе и тропиках. На их фоне вырисовывались силуэты ангелов (хотя некоторые считали их просто черными тучами необычной формы).

Но то были не привычные христианские ангелы, а Владыки и Владычицы Высших Миров, они вступили в решительную битву Порядка против Хаоса; где-то далеко эта битва эхом отражалась в мире Элрика, где он пытался провозгласить наступление нового Рассвета. Владыка Ариох, герцог Хаоса, и Владычица Инальд, надменная графиня Порядка, вели свои войска друг на друга через границу Срединного края и пытались захватить власть над Равновесием.

Я видела кавалерию Порядка и кавалерию Хаоса – они столкнулись в ту летнюю ночь во время страшнейшей летней грозы в Англии: она продолжалась целые сутки, и ее сравнивали с самыми ужасными штормами по всему миру.

В «Крейвен Геральд» появилась (без указания авторства) довольно претенциозная заметка, позднее ее часто цитировали. В ней описывались крылатые всадники, вооруженные огненными мечами, которые сражались в небесах: одна сторона – безудержный Хаос, а другая – суровый и безжалостный Закон.

Ангелы бились друг с другом и погибали, а я пыталась разглядеть их истинный облик. Владыка Аркин указывал вперед своим белым мечом Мирином. Владычица Ксиомбарг, изрыгая черную кровь и синий огонь, бросала ему вызов, потрясая тяжелым топором с двумя лезвиями.

Самым сильным воспоминанием Джека, по его словам, был звук падения крылатого тела весом со слона, что ударилось о плиты песчаника над Чапел-ле-Дейл. Это рухнула Владычица с’Рашди, когда ей отрубили половину левого крыла. В скале до сих пор видна трещина. Теперь из нее растут большие деревья. Местные называют это место Тротуаром дьявола.

В Америке друзья моих родителей, двое врачей, живущие в Инвернессе, штат Калифорния, сообщили о невероятном видении над мрачными болотами залива Томалес. Вечером они сидели на веранде дома, наслаждаясь ясной погодой, но вдруг вдалеке послышался гром, и на фоне медленно темнеющего неба целая вереница серых облаков сложилась в весьма подробные очертания двенадцати америндских воинов. Это были индейцы не с запада, а с северо-востока, все с разными лицами и в разной одежде, они возникли из закатного неба и направились вглубь континента.

Я также слышала, как жители Марациона, маленького порта напротив горы Святого Михаила, наблюдали гигантскую фигуру всадника в черно-золотых доспехах верхом на боевой лошади, он проехал над замком с горящим факелом в правой руке и сверкающим осколком кристалла в левой. Конь его поднялся на дыбы, а затем поклонился с торжеством и благодарностью, перед тем как поскакать над водой в сторону Франции.

Я знаю, что все это правда: то, чего не видела сама, я услышала от Юны Перссон, как себя теперь называет эта таинственная искательница приключений, что проводит так много времени в Восточной Европе и, кажется, никогда не стареет.

Иногда я думаю о том, чтобы из всех этих рассказов составить книгу, но, вероятнее всего, больше я ничего не напишу. Если честно, мне хватило сверхъестественных приключений в других мирах, и моему мужу тоже. У нас двое детей. Мы решили жить как обычные люди и позволить фантастическому прошлому стать не более чем невероятным сном, когда мы сделаемся просто парой старичков, мистером и миссис Джон Дейкер.

Мама с папой теперь все время живут в Инглетоне, где открыли компьютерную компанию. Мы с Джеком думаем переехать туда, чтобы дать детям приличное образование и возможность находиться на свежем воздухе. Лондон меняется быстрее, чем я могу принять, да и цены на жилье тут просто возмутительные.

Когда я раздражаюсь и начинаю думать, что в мире живет слишком много народу, то сразу вспоминаю, сколько созданий обитает в безграничной мультивселенной. В ней ничто не умирает на самом деле, а если и умирает, то, пока первоначальная вселенная жива, где-то всегда существует другая версия нас с вами. Все сразу встает на свои места, и я снова радуюсь жизни.

Однако я предпочитаю не думать об этом слишком много. Стараюсь заботиться о себе и обо всех, кто входит в мою огромную семью, – тех, кто знает, что может стать кем угодно, но помнит лучше, чем кто-либо другой: бесплатных пирожных не бывает. В любом месте в мультивселенной за все приходится платить, и очень часто тяжелым трудом.

В последнее время Джеку часто снятся кошмары. Полагаю, это из-за стресса. Я начинаю думать, что на рынке ценных бумаг слишком мало таких принципиальных бойцов, как он. Его тошнит от лжи и обмана, на которых стоит современный деловой мир. Да и в общественной жизни стоило бы проявлять побольше отваги и решимости вместо всего этого политиканства в голливудском стиле, на которое попадаются слишком многие. Люди не желают нести ответственности за себя и свои поступки.

Конечно, и у нас бывали взлеты и падения. Джек утверждает, что гораздо чаще вспоминает свою бродячую жизнь, чем наши приключения в Мультивселенной. Он считает, что это к лучшему. Некоторые из нас могут переварить подобную информацию, другие же – нет. Лично я понимаю, почему он склонен жить в отрицании, и стараюсь как можно реже упоминать прошлое.

Я с нетерпением жду переезда. После возвращения в Тауэр-хаус мы в первое же утро отправимся гулять по траве, мягкой от свежего летнего дождя, и я покажу Джеку Дейкеру реальный мир, который операция на глазах снова позволила ему увидеть: сверкает прекрасное золотое солнце, на фоне нежно-голубого неба темнеет хвоя… Я притворюсь, что это тот самый день начала моих приключений, до того как я пошла искать раков в ручье и встретила самого злого человека во всей мультивселенной. Теперь все это кажется сном. Как я часто говорю Джеку, требуется много мужества и отваги, чтобы просто столкнуться лицом к лицу с ужасами и тревогами воспитания детей в современном мире. Реалии сегодняшнего дня уже достаточно жестоки и фантастичны для нас! Он искренне соглашается.