Текст книги "Элрик: Лунные дороги"

Автор книги: Майкл Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 65 страниц)

– Судьба? – рассмеялся я ему в лицо. – Вы служите абстрактному понятию?

Это его позабавило и отчего-то обрадовало.

– Вам не составит труда понять то, что я должен рассказать. Вы по натуре скорее служитель Порядка, а не Хаоса. Но связали себя узами с Хаосом, так ведь?

– Возможно, – ответил я, полагая, что он имеет в виду мои странные отношения с Элриком из Мелнибонэ, с кем я имел сознательную, но в то же время непостижимую связь с тех самых пор, как он пришел ко мне на помощь в концентрационном лагере много лет тому назад. – Но что вы знаете о моих семейных делах?

– Кое-что, – мрачно подтвердил Сепириз. – Могу лишь обещать: если вы последуете своей судьбе, то почти наверняка снова увидите родных. Если же откажетесь, то потеряете их, а они вас. Навсегда.

Мои накопившиеся страхи вырвались наружу в приливе гнева. Я шагнул к великану, прямо взглянув в его беспокойные глаза.

– Я требую, чтобы вы сейчас же вернули меня к жене. По какому праву вы привезли меня сюда? Я уже исполнил свой долг в борьбе с Гейнором. Оставьте меня в покое. Верните меня домой.

– Боюсь, это невозможно. Так было предопределено.

– Предопределено? О чем, черт побери, вы говорите? Я христианин и верю в свободу воли, а не какое-то там предопределение! Объяснитесь!

Я был глубоко расстроен, чувствуя себя карликом среди этих небывалых великанов.

Легкая улыбка пробежала по губам Сепириза, словно он сочувствовал мне.

– Поверьте мне, я знаю ваше будущее. И знаю, какое будущее для вас лучше всего. Но если вы не поможете мне приблизить это будущее, то ваша жена и дети не только погибнут при страшных обстоятельствах, но и вы сами угодите в небытие и будете стерты из памяти вашего мира.

Пока мы говорили, Сепириз и его люди двигались обратно в тень. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ними. Из одной тени в другую, все темнее и темнее. Мы вошли в огромное здание, потолок которого украшали вырезанные в камне изысканные человеческие лица, они взирали на нас безмятежно и доброжелательно. На лицах плясали отблески пламени факелов, что висели в скобах на стенах, исписанных иероглифами и символами, большинство которых казались мне бессмысленными. Резные диваны из обсидиана, темные, словно кожаные, занавеси, непрерывное колыхание света и тени. Лицо Сепириза напоминало лики, смотревшие на нас со свода. На мгновение я подумал: «Этот человек и есть все эти люди». Но я понятия не имел, как подобная идея могла возникнуть у меня в голове.

Гиганты расположились на диванах и начали тихо беседовать между собой, а владыка Сепириз тем временем отвел меня в сторону, в небольшой альков. Он говорил мягко и разумно, и ему удалось немного успокоить меня. Но я все еще негодовал. Он же, похоже, решил убедить меня, что в этом вопросе ему не пришлось выбирать.

– Я сказал вам, что мы служим Судьбе. На самом деле мы служим Космическому Равновесию. Оно поддерживается естественными силами, совокупностью человеческих желаний и поступков. Оно является регулятором мультивселенной, и без него все мироздание вернется в зачаточное состояние, в лимб. Если Порядок или Хаос восторжествует и стрелка весов качнется слишком сильно в одну из сторон, мы все погибнем, разумной жизни придет конец. Хотя линейное время является парадоксом, оно необходимо для нашего выживания. Скажу вам вот что: если вы не сыграете свою роль в истории, не «исполните свою судьбу», то создадите совершенно новую брану мультивселенной – ветвь, которая может лишь высохнуть и отмереть, ибо не все ветви мультивселенной растут и развиваются, как засыхают ветви и на обычном дереве. Но в нашем случае под угрозой окажется все древо. Сами корни мультивселенной будут отравлены.

– Враги более могущественные, чем Гейнор и его союзники? Не думал, что это возможно, – с насмешкой произнес я. – К тому же ваше древо – всего лишь очередная абстракция!

– Возможно, с абстракции все и начинается, – мягко проговорил Сепириз, – но у смертных есть привычка сначала воображать себе то, что они впоследствии создают в реальности. Скажу лишь, что нам угрожает фантастический разум, беспощадный и глухой к доводам. Он считает мудрость хранителей мультивселенной чушью и отметает ее. Он насмехается над Порядком точно так же, как и над Хаосом, хотя действует именем обоих. Эти враждующие силы совершенно обезумели. И есть надежда, что некоторые смертные, такие как вы, смогут победить их и остановить бесконечный бег мультивселенной к небытию.

– А я‑то думал, вся эта сверхъестественная мелодрама уже позади. Знаете, я устал от этого. А вы, позвольте узнать, на чьей стороне? Порядка или Хаоса?

– Только Равновесия. Мы служим той стороне, которая в нас больше нуждается. В некоторых мирах доминирует Хаос, в других главенство за Порядком. Мы заняты тем, чтобы поддержать Равновесие, насколько это возможно. Это все, что мы делаем. Все необходимое, чтобы Равновесие сохранялось, – ибо без него мы станем не людьми и не животными, а лишь булькающими газами, бессмысленными и бездушными.

– Почему мне кажется, что мы с вами тоже уже встречались? – спросил я черного великана. Я огляделся, посмотрел на узорчатый потолок и моих отдыхающих похитителей.

– В другой жизни, граф Улрик, мы были с вами тесно связаны. Я знавал вашего предка.

– У меня много предков, владыка Сепириз.

– Несомненно, граф Улрик. Но я говорю о вашем альтер эго. Надеюсь, вы помните Элрика из Мелнибонэ…

– Я не хочу больше иметь ничего общего с этим бедным, истерзанным созданием.

– Боюсь, у вас нет выбора. Как я уже объяснил, вы можете пойти лишь одним путем. А если пойдете любым другим, это приведет вас и ваших близких к полному забвению.

Меня охватило полное смятение. Откуда мне знать, что этот странный гигант меня не обманывает? Разумеется, я не мог рисковать, поскольку моя любимая семья находилась в опасности. Оставалось лишь успокоиться, ждать и смотреть в оба. Я поклялся, что если обнаружу, что Сепириз лжет, то отомщу ему любым способом. Такие мысли меня никогда прежде не посещали, и я поражался силе своей ярости.

– Что я должен сделать? – наконец спросил я.

– Я хочу, чтобы вы отнесли меч в один город.

– И что дальше?

– Узнаете, когда доберетесь до города.

Я вспомнил мрачную бездну за этими стенами.

– Как я попаду туда?

– Верхом. Скоро я отведу вас в стойло и познакомлю с вашим скакуном. Наши кони известны повсюду. Они обладают весьма необычными свойствами.

Я почти не слушал его.

– А вам-то это зачем?

– Поверьте, граф Улрик, наши интересы совпадают с общими. Мы многое отдали ради служения Равновесию. Нравственные принципы нам важнее личного комфорта. Вы можете задаться вопросом, как порой делаем и мы, не продиктован ли наш выбор гордыней, но сейчас это совершенно не имеет значения. Мы живем, чтобы служить Равновесию, и служим для того, чтобы жить. От этого зависит наше существование – и, разумеется, всех остальных людей тоже. Поверьте, друг мой, мы поступаем так, потому что у нас нет другого выбора. У вас же выбор есть, но лишь одно решение позволит вам и вашим близким жить и процветать. Мы ухаживаем за древом мультивселенной, храним меч, который находится в сердце древа, и служим Космическому Равновесию, которое опирается на древо.

– Вы хотите сказать, что вселенная – это дерево?

– Нет. Я лишь предлагаю удобный способ ее описания. А описывая объект, вы в каком-то смысле начинаете контролировать его. Мультивселенная обладает сложной структурой. Она состоит из вращающихся атомов, но сама не вращается в предопределенном порядке. Мы заботимся о древе, поддерживаем благополучие корней и ветвей. Если что-то угрожает им, мы предпринимаем конкретные шаги, чтобы спасти их.

– Включая похищения законопослушных граждан на отдыхе?

Сепириз позволил себе улыбнуться.

– Если это необходимо, – сказал он.

– Да вы спятили, уважаемый!

– Вполне возможно, – ответил черный великан. – Полагаю, решение служить нравственным принципам, а не собственным сиюминутным интересам, можно считать безумием.

– Именно так.

Мне так и не удалось вывести Сепириза из себя.

Я обернулся к бледным великанам, которых Сепириз назвал «какатанава». Они сильно отличались от индейцев обычного роста. Воины отдыхали, словно после тяжелой и хорошо исполненной работы. Один или двое растянулись на каменных скамьях и почти спали. Физически я чувствовал себя полностью разбитым, но ум мой бодрствовал. Адреналин и гнев не давали расслабиться.

– Идемте, – сказал Сепириз. – Я покажу вам оружие и скакуна.

Выбора мне не оставили. Пытаясь держать ярость в узде, я пошел за ним вглубь странного, высеченного в скалах города.

Я спросил его, где же все остальные жители. Он покачал головой.

– Мертвы или же находятся в чистилище. Я все еще надеюсь их найти. Эта война продолжается слишком долго.

Я упомянул о своих прошлых встречах с офф-му, чью жизнь безжалостно разрушили Гейнор и Клостергейм, пришедшие в их мир. Владыка Сепириз сочувственно кивнул, словно добавил пункт в мысленный список, настолько длинный, что ни одно разумное существо не могло его запомнить. Он не сказал ни слова, но у меня сложилось впечатление, что битвы велись одновременно во множестве миров. И Сепириз со своими людьми участвовал во всех этих конфликтах. Как он сказал? Народ, живущий для того, чтобы служить Равновесию? Отчего-то это не казалось слишком странным.

– В каких вы отношениях с теми, кто похитил меня? – спросил я. – Они ваши слуги?

– Мы союзники, служим одному делу, – глубоко вздохнул Сепириз. – Как и вы, граф Улрик.

– Но я добровольцем не вызывался.

Сепириз оглянулся, и я снова подумал, что мои слова его рассмешили.

– Мало кто согласится на такое добровольно, господин Герой. Война бесконечна. Нам остается надеяться лишь на короткие передышки.

Мы добрались до огромной каменной скалы, украшенной сверху донизу искусными узорами. Форма валуна что-то напомнила мне.

Владыка Сепириз обернулся, раскинул руки и начал петь. Песня его разносилась эхом, словно звучала идеально настроенная струна.

Огромный валун задрожал. Рисунки, вырезанные на нем, на мгновение ожили. Я увидел великие битвы, мирных сборщиков урожая, ужас и радость. А затем песня закончилась, и валун замер…

Но он придвинулся к нам, и за ним открылся темный провал. Это же дверь! Сепириз, очевидно, открыл ее лишь силой своего голоса! И вновь это показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить ничего конкретного, лишь то же ощущение дежавю. Вне всяких сомнений, эти ощущения возникли благодаря моему двойнику, получеловеку Элрику из Мелнибонэ. Было неудобно осознавать, что я пытался прибегнуть к памяти другого человека, того, с кем я делил разум и душу и от кого, как я теперь понял, мне никогда не удастся освободиться.

Черный гигант взял факел из скобы на стене и жестом приказал мне следовать за ним.

Алый огонь разливался на камнях, явив множество реалистичных изображений, вырезанных в камне. Вся история мультивселенной была изображена здесь. Я спросил Сепириза, не его ли предками созданы эти барельефы, он склонил голову.

– Раньше у нас было гораздо больше свободного времени.

Неприятно теплый воздух вдруг резко стал очень холодным. Я невольно задрожал. Отчего-то показалось, что мы находимся в гробнице, где хранятся тела. Но над нами склонились такие же вырезанные из обсидиана статуи, как и те, что я видел прежде. Мы долго, кажется, несколько часов, шли под ними, пока не добрались до арки, чьей высоты хватало лишь на то, чтобы владыка Сепириз прошел, не пригибаясь. Он поднял факел, и в свете пламени лица статуй скривились, их безмятежное выражение сменилось насмешливым. Я никак не мог избавиться от ощущения, что они следят за мной. Я помнил, как офф-му умели замедлять жизненные процессы, почти превращаясь при этом в камень. Может быть, люди владыки Сепириза обладают такими же способностями?

Но вскоре я отвлекся от вырезанных в камне лиц – внимание мое привлекла дальняя стена, словно сделанная из кованой меди. Перед ней находился знакомый предмет. Наш старый фамильный меч, которым, я считал, завладели коммунисты.

Он висел на стене из живой меди, отражавшей беспокойный свет факела. Черное железо, полное чуждой жизненной силы, к медной стене словно притянуло магнитом. По клинку, я определенно это заметил, пробегали руны. Но потом я решил, что это скорее просто блики от факела. Я снова вздрогнул, но на этот раз не от холода, а от воспоминаний. Равенбранд был семейной реликвией, но я почти ничего не знал о его происхождении, кроме того, что он каким-то образом был двойником Буреносца, меча, принадлежавшего Элрику. В моем мире клинок обладал сверхъестественными качествами, но я знал, что в своем мире он был бесконечно более могущественным.

В тот же миг, как я его увидел, мне нестерпимо захотелось взять клинок в руки. Я вспомнил кровавую бойню, возбуждающий ужас битвы, радость, которую испытываешь, отважно противостоя всем ужасам миров здешних и неземных. Я почти ощущал это наслаждение. Потянулся к рукоятке, даже не успев об этом подумать. Но вовремя вспомнил о хороших манерах и удержал руку.

Владыка Сепириз посмотрел на меня сверху вниз все с тем же веселым выражением на лице, а затем заговорил с явной печалью в голосе:

– Вот его вы и возьмете. Вам суждено принести Буреносец.

– Суждено? Вы спутали меня с Элриком. Почему он сам не пришел за мечом?

– Он думает, что ищет его.

– И найдет?

– Когда вы найдете Элрика…

Я был уверен, что гигант сознательно вводит меня в заблуждение.

– Я никогда даже не думал, что придется исполнить роль вашего курьера…

– Разумеется, нет. Именно поэтому я приготовил вам коня. Нихрэйнские кони известны повсюду. Идемте. Оставьте ненадолго меч, и поторопимся в стойло. Если нам повезет, то вас уже ждут.

Глава шестнадцатая
Игрушка судьбы

 
Если скажешь мое имя
И куда мой путь ведет,
Расскажу я о пакваджи,
Приведу тебя в страну их,
Покажу, что там украсть.
 

У. С. Харт. Звездная тропа

Уже почти привыкнув к причудливым и удивительным видам города, к нихрэйнским стойлам я готов не был. Лишь небольшая часть вырезанного из камня города лежала за пределами огромной пещеры. Мы прошли много миль невероятно сложной системой коридоров и тоннелей, каждый дюйм которых украшали все те же страшные сцены.

Душный воздух пах серой, и я дышал с трудом. Владыка Сепириз не замедлял свой широкий, размеренный шаг, и поспеть за ним оказалось довольно сложно. Постепенно своды становились все выше, а галереи – шире. Похоже, мы вошли в самое сердце города. Пригород остался за спиной. Здешние резные узоры казались древнее. Камень стерся от времени, а местами и вовсе раскрошился. Вулканический огонь сиял сквозь окна, двери и проемы в полу, освещая заброшенные пространства. Здесь не чувствовалось безмятежности, как в залах офф-му, запах смерти стоял настолько сильный, словно живые камни пропитались памятью древних. Я почти слышал крики и вопли погибших ужасной смертью и почти видел на обсидиановых и базальтовых стенах их отражения, искаженные бесконечными муками. И вновь подумал: не в Аду ли я все-таки случайно оказался?

Владыка Сепириз зажег своим факелом другой, висящий на стене. Тот, в свою очередь, зажег следующий, и во вспыхнувшем свете я увидел, что мы стоим у входа в огромный амфитеатр, похожий на громадные испанские арены для боя быков с уходящими во тьму ярусами пустых каменных скамеек, тяжелых и зловещих. Желтое пламя озарило арену, откуда исходило дрожащее алое свечение. Я будто стоял на краю какого-то странного некрополя. Сама наша жизнь казалась оскорблением этого места, словно мы стали свидетелями страшных мучений. Даже владыку Сепириза охватили печаль и страх. Возможно, здесь проходила самая страшная битва во вселенной.

– Что здесь произошло? – спросил я.

Черный гигант тяжело вздохнул и склонил голову. Ему не хватало слов, и я не стал настаивать.

Ноги мои потревожили темную пыль, и она взвихрилась водоворотом. Я представил, как по этой арене льется кровь, хотя не мог вообразить, как все это произошло. Вряд ли ее использовали для гладиаторских боев или представлений с дикими животными.

– Что это за место? – спросил я после некоторых колебаний, так как мне не слишком хотелось услышать ответ.

– В конце здесь проходило что-то вроде судилища, – ответил владыка Сепириз. Тяжелый меланхоличный вздох прозвучал, как дуновение далекого ветра. – Судилище с обезумевшими судьями и невиновными обвиняемыми… – Он пошел через арену к арке. – К жуткой смерти приговорили и самих судей, и обвиняемых. Именно поэтому нас осталось всего десять. Наша судьба была так же предопределена, как и ваша, как только мы выковали мечи.

– Так это вы сделали их? Вы добываете здесь металл?..

– Металл мы взяли от мастер-клинка. Как обычно, между Порядком и Хаосом бушевала война. Мы решили создать могущественное оружие против одной из сторон. Мечи были выкованы для того, чтобы сражаться против любой силы, что угрожает Равновесию. Либо против Хаоса, либо против Порядка. Мы привлекли все наши силы, чтобы создать их, и, завершив работу, поняли, что нашли средство спасения всех миров – но, возможно, и их уничтожения. Мистические силы вошли в один из клинков. Другие почти ничем не отличались от него, они также могли даровать жизненные силы своим хозяевам, но Буреносец все-таки был немного другим. Те, кто создал этот конкретный клинок и призвал магию, чтобы оживить его, знали, что сотворили странное, независимое зло. У тех, кто обладал Буреносцем, появлялась неодолимая тяга к убийствам, отчего-то Клинок скорби, его меч-близнец, не обладал таким же качеством. Честные оружейники становились виновниками массовых убийств. Женщины убивали собственных детей. В конце концов было решено призвать на суд владельцев меча и сам Буреносец…

– Сюда?

Сепириз кивнул.

– Сюда, в манеж. Здесь объезжали лошадей и выставляли их. Мы любили прекрасных коней. Казалось, что это единственное подходящее место. Изначально манеж использовался для конных состязаний. Наши нихрэйнские кони весьма необычны, и если они существуют в этом мире, то одновременно существуют и в других. Очень полезное качество. И забавное. – Сепириз улыбнулся, словно печаль его озарилась радостным воспоминанием.

Затем он взял себя в руки, расправил плечи и хлопнул огромными ладонями.

В тишине манежа хлопок прозвучал, словно выстрел, и на него тут же ответили.

Из стойла раздалось ржание и всхрапывание. Что-то застучало по твердой поверхности. Снова послышалось ржание, и из арки появился конь невероятных размеров, с развевающейся, будто от ветра, гривой. Чудовищный черный жеребец, такой огромный, что его мог оседлать и Сепириз. Конь попятился назад, ударяя блестящими агатовыми копытами, яростно кося глазами цвета охры. Грива и хвост зверя напоминали буйные вспышки черного огня. Конь был мускулистый, нервный. Но огромное животное выражало скорей не гнев, а нетерпение. Сепириз произнес всего одно слово, конь прянул ушами и немедленно успокоился. Я никогда раньше не видел, чтобы животное так быстро исполняло команду человека.

И хотя я не сомневался в физическом присутствии скакуна, я заметил, что, несмотря на всю свою прыть, он не поднимал пыли и даже следов копыт не оставлял.

Заметив мое любопытство, Сепириз мягко положил руку мне на плечо.

– Конь, как я и сказал вам, существует одновременно в двух мирах. Мы не видим ту землю, по которой он скачет.

Владыка подвел меня к скакуну, и тот привычно ткнулся мордой в ладонь Сепириза, ища угощения. Уже оседланный и взнузданный, конь был готов к путешествию.

Я протянул руку к могучей голове и погладил бархатный нос животного. Заметил его яркие белые зубы, красный язык и горячее, сладкое дыхание.

– Как его зовут? – спросил я.

– У него нет имени в вашем понимании, – сказал Сепириз, но дальше объяснять не стал. Он посмотрел на стены, словно хотел отыскать там ответ. – Этот конь пронесет вас через любые опасности и будет служить вам до смерти. Как только вы окажетесь в седле, он станет вести себя как любая другая лошадь, но, думаю, вы скоро поймете, насколько он умен и на что способен.

– Неужели он знает, куда мне нужно?

– Он же не провидец!

– Нет?

На мгновение земля ушла из-под ног, словно стала жидкой, а затем все быстро встало на место. Сепириз так и не ответил на мой невысказанный вопрос. Он все еще искал что-то глазами. Просматривал длинные пустые каменные скамьи, скрывающиеся во тьме. Я заметил, что тьма будто поглотила верхние ярусы. Дым или туман придал вырезанным фигурам сначала выражение злорадства, а затем – невинной, неприкрытой радости.

Сепириз заметил это в то же самое время, что и я. Глаза его, уверен, вспыхнули тревогой. Затем он удовлетворенно улыбнулся и обернулся, когда из-под арки на арену выбежал еще один конь. На этот раз с всадником. Моим знакомым. С человеком, с которым мы встречались не раз. Наши семьи состояли в родстве многие века. Он происходил из рода, который поддерживал Моцарта и славился тонким вкусом и умом.

С всадником мы познакомились еще в 1930‑е, он оказался представителем антинацистской группировки. Его красивые, несколько тяжеловатые черты выгодно подчеркивали парик по моде восемнадцатого века, а также треуголка и военный камзол. Он напоминал Фридриха Великого на самом известном его портрете. Разумеется, это был мой старый знакомый, австрийский князь Лобковиц. Одежда из плотной ткани совершенно не подходила, для вулканической пещеры. Его лицо покрылось каплями пота, он утирался большим платком из узорчатого персидского шелка.

– Доброе утро, – хрипловато произнес он, натянул повод и приподнял шляпу, словно мы повстречались на проселочной дороге возле Бека. – Я невероятно рад видеть вас. У нас с вами общая судьба, и от нее зависит вся разумная жизнь. Вы захватили с собой меч?

Лобковиц спешился, владыка Сепириз подошел к нему и завис над австрийцем, который и сам был высокого роста. Сепириз преклонил колени и обнял его.

– Мы не были уверены, что вы сможете исполнить столь сложный маневр, дорогой князь. Мы подготовили и другие средства, но они менее надежны. Должно быть, вам до сих пор сопутствовала удача, иначе вы навряд ли присоединились бы к нам.

Князь Лобковиц положил ладонь на плечо владыки Сепириза и подошел пожать мою руку. Он пребывал в отличном настроении. Вообще-то такая жизненная позиция показалась мне немного неуместной, учитывая мои обстоятельства. Однако противостоять его дружелюбию и обаянию было просто невозможно.

– Дорогой мой граф фон Бек! Вы даже не представляете, насколько мала была вероятность того, что вы попадете сюда и мы с вами встретимся. Похоже, удача, а может, и боги, на нашей стороне. Сейчас ход жестокого ветра, но теперь, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда.

– Что это за дело? Чего вы хотите достичь?

Лобковиц с удивлением взглянул на владыку Сепириза. Похоже, он ожидал, что черный великан мне все расскажет.

– Ну, мы хотим сохранить жизнь и душу вашей дорогой супруги, моей протеже Уны, дочери крадущей сны.

Я испугался:

– Моя жена в опасности? Что там случилось? Кто-то напал на дом?

– Если учитывать наше положение в данном раскладе, она больше не в вашем канадском доме. Она среди Скалистых гор, лицом к лицу с врагом, который черпает силу из всех частей мультивселенной. Если мы не доберемся до нее в нужный момент, там, где наши истории пересекаются с ее, она непременно погибнет.

От этой новости я испытал невероятную боль.

– Но как она туда попала? Неужели вы не могли прийти к ней на помощь?

Князь Лобковиц указал на свой костюм:

– В последнее время я служил Екатерине Великой. И, должен добавить, именно там я познакомился с вашим неприятным предком Манфредом.

Несмотря на его привычную любезность, он, кажется, вспылил. Я извинился. Я был простым человеком и не понимал всех этих вывертов с разными мирами. С тем же успехом я мог представлять себе расстояние между Землей и Луной. Но кровь закипала от одной лишь мысли, что моя любимая жена находится в опасности, я боялся за наших детей и за все, что было мне дорого. Мне хотелось наброситься на эту парочку и упрекать их в случившемся, но это было невозможно. Еще одно сознание скрывалось в моем собственном.

Постепенно ощущение его присутствия усиливалось. Элрик из Мелнибонэ, веривший в реальность лишь одного мира, вероятно, интуитивно понимал всю сложность мультивселенной. Если не интеллект, то его опыт подсказывал, что иногда одна ветвь пересекается с другой, а иногда нет, порой ветви очень быстро растут и принимают странную форму, а затем внезапно умирают, не успев появиться.

Элрик понимал эту науку, как собственную чародейскую мудрость, полученную в результате обучения в долгих снах, – благодаря им столицу Мелнибонэ и прозвали Городом грез. Народ Элрика продлевал свою жизнь с помощью вызванных чарами и наркотиками снов, и эти сны становились для них реальностью, иногда на целые тысячелетия. Именно таким образом драконы, с каковыми они состояли в кровном родстве, спали, видели сны и, вне всякого сомнения, проявляли себя в снах других существ. Весьма небезобидная практика для любого, кроме посвященных, которые только так и живут. Я знал, что очень опасно менять обычную историю, даже если она идет не в том русле, что нам хотелось бы. В лучшем случае мы создадим новую вселенную – или даже целую череду вселенных. В худшем мы можем уничтожить те, что уже существуют, если совершим ошибку или же нам не повезет, и все, что мы знаем, погрузится в необратимое забвение.

Подобные идеи были противны здравомыслящему европейцу, жителю двадцатого века, но душа Элрика навсегда слилась с моей. Память Элрика переполнял опыт, который в обычных обстоятельствах я принял бы за фантазии измученного безумца.

Потому-то я одновременно принимал и отвергал все происходящее. Удивительно, что мне хватило ловкости взобраться на огромного коня. Он был ростом не меньше знаменитых боевых коней из древних легенд. Я поискал взглядом Сепириза, желая кое о чем спросить его, но он исчез. Седло и стремена приспособили для человека моих размеров, тем не менее седло казалось очень большим, что давало мне незнакомое ощущение безопасности.

Вне всяких сомнений, конь мой был рад нести седока. Он нетерпеливо перебирал копытами, готовый сорваться в галоп. По совету Лобковица я повел жеребца по кругу. Нихрэйнский скакун шел шагом по явно знакомому манежу, встряхивая прекрасной черной гривой и фыркая от удовольствия. Я заметил, что, когда конь двигался, от него исходил резкий кисловатый запах. Обычно такой бывает у диких хищников.

Лобковиц молча ехал следом, внимательно следя за тем, как я управляюсь с животным. Он похвалил мое умение держаться в седле, что меня рассмешило. Мои отец и братья поставили на мне крест как на худшем наезднике в семье!

Пока мы ехали по манежу, я умолял его рассказать мне об Уне и том, где она находится. Но Лобковиц попросил меня понять его скрытность. Знание будущего может изменить его, а наша задача как раз и заключается в том, чтобы не изменить его, а обеспечить, по крайней мере в одном мире, чтобы оно стало именно таким, каким я хочу его видеть для себя и своих близких. Он сказал, что я должен доверять ему. Пусть и неохотно, но я согласился. Сказал, что у меня нет причин ему не верить, но голова моя пухнет от множества вопросов и неизвестности.

Сепириз вернулся с мечом в ножнах. Равенбранд, который Элрик называл Буреносцем? Или меч-близнец, Клинок скорби? Сепириз не сказал.

– Силы мечей равны. Сила других воплощений меча тем слабее, чем они дальше от источника. Именно так и случилось, – сказал он. – Какатанава уже вернулись домой. Круг сужается. Держите.

Я протянул руку, чтобы взять меч, и мне послышался слабый стон, но, возможно, у меня просто разыгралось воображение. Однако, как только рукоятка легла в ладонь, я почувствовал знакомую вибрацию. Машинально я пристегнул ножны к тяжелому седлу и сказал:

– Что ж, я готов отправиться в путь, хоть карты у меня нет и цель путешествия весьма таинственная, да и спутник мой, так же как и я, не знаком с этой землей. Вы слишком сильно в меня верите, Сепириз. Хочу напомнить: я все еще сомневаюсь в ваших мотивах и в вашей роли в том, что моя жена подверглась опасности.

Сепириз принял мои доводы, но явно не собирался объясняться дальше.

– Только в случае если ваше путешествие обернется удачей, вам откроется новая истина о мечах, – сказал мне черный провидец. – Но если вам все-таки удастся исполнить свое предназначение и послужить целям Судьбы, я обещаю: то, что вы услышите и увидите, вас непременно воодушевит.

И после этих слов Лобковиц прикрикнул, пришпорил коня, и мы отправились в путь. Нужно было выбраться из Нихрэйна до нового извержения, которое грозило разрушить подземный город окончательно. Сепириз со своими братьями собирался отправиться в мир, чтобы исполнить очередную часть своего сложного предназначения.

Мне ничего не оставалось, как последовать за князем. Лобковиц обнял коня за шею и на невероятной скорости пронесся из огромного амфитеатра и вдоль коридоров с алыми стенами с черными и белыми прожилками, затем по бирюзовым, молочно-опаловым и рубиновым туннелям. На всех стенах повторялись одни и те же резные узоры – искаженные страданием умоляющие лица. Глаза их жаждали хоть какого-то милосердия. Масштабные сцены тянулись на многие мили, ни одна детально вырезанная фигура не походила на другие. Пейзажи жуткой красоты, исполненные изощренного ужаса и чудовищной симметрии, вставали перед нами и тут же исчезали, когда мы проносились мимо. Может, так и задумывалось – чтобы творческие порывы создателей лучше всего можно было оценить, сидя на боевом коне, мчащемся галопом?

Я начинал верить в то, что оказался в каком-то фантастическом сне, ночном кошмаре, и пробуждение неизбежно. Затем вспомнил все, что узнал от Уны, и понял, что могу никогда не проснуться и больше не увидеть жену и детей. Меня охватила ярость, в душе вспыхнул праведный гнев на Судьбу или какую-то другую, менее абстрактную силу, которой служили Сепириз и ему подобные.

Все свои чувства я выплеснул в бешеной скачке, следуя за мастером верховой езды Лобковицем по туннелям, залам, коридорам, сверкающим алмазами, сапфирами и сердоликами; мы неслись вниз по долгим склонам, скакали вверх по лестницам, и копыта наших коней ни разу не коснулись дороги, по которой мы скакали. Я охнул и приготовился падать, когда мы впервые перепрыгнули с одной горы на другую. Во время второго прыжка я уже доверял скакуну, уверенно несущемуся по невидимому ландшафту.

Мы галопом пронеслись по океану лавы, сквозь реки пузырящейся пыли, над мраморными бассейнами с голубыми прожилками, то ослепленные ярким огнем, то погруженные в чернильную тьму. Огромные черные кони не знали усталости. Когда мы проезжали ледяные пещеры, из лошадиных ноздрей вырывался пар, но в остальном их не беспокоили никакие естественные препятствия. Теперь я понимал, насколько ценных животных дал нам Сепириз.