Текст книги "Элрик: Лунные дороги"

Автор книги: Майкл Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)

– Разумеется, мой фюрер. Кровь девственницы вернет чашу к жизни. Фон Бек умирает. И вскоре совсем умрет. С помощью Грааля я его воскрешу. Чтобы вы снова могли убить его, если пожелаете.

Гитлер отмахнулся, словно соглашаясь с этой неприятной необходимостью.

– Мы должны знать, что он и впрямь обладает силой воскрешать мертвых. Когда этот человек умрет, мы испытаем силу Грааля. Если он настоящий, то сможет вернуть его к жизни. Возможно, даже к бессмертию. Если его силу можно направить на то, чтобы наш воздушный флот победил британцев, это даже лучше. Но я лишь хочу знать, действительно ли он обладает своим наиболее известным свойством. Однако вы до сих пор не показали нам Грааль, штандартенфюрер.

Гейнор положил Белый меч на каменный алтарь рядом с Черным, острие к острию.

– А чаша? – спросил Геринг, пользуясь авторитетом вождя.

– Грааль принимает различные формы, – ответил Гейнор. – Он не всегда выглядит как чаша. Иногда он становится посохом.

Рейхсмаршал Геринг в голубой форме люфтваффе со множеством дополнительных знаков отличия имел при себе особый скипетр – символ военно-воздушных сил. Инкрустированный драгоценными камнями, выглядел он так, словно его вместе с формой создал театральный костюмер.

– Вроде этого? – спросил он.

– Очень похоже, ваша светлость.

На малый миг я потерял сознание. Мало-помалу душа моя оставляла тело. Я прилагал все усилия, цепляясь за жизнь, в надежде хоть чем-то помочь Уне. Я понимал, что мне осталось жить лишь несколько минут, и попытался заговорить. Хотел молить Гейнора пощадить Уну, сказать, что ритуал принесения в жертву девственницы – дикарский, зверский, но понимал, что заговорю с дикарем и зверем, который всецело поддерживает чудовищное дело. Смерть призывала меня. Она казалась единственным выходом из этого кошмара. До сих пор я не представлял, как легко человек может возжаждать смерти.

– Вы так его и не показали, штандартенфюрер фон Минкт, – Геринг говорил насмешливо, отчеканивая каждое слово. Он явно считал происходящее бессмысленным фарсом. Но ни он, ни другие члены верхушки не посмели выразить свое скептическое отношение при Гитлере, которому, по всей вероятности, хотелось во все это верить. Гитлер хотел получить подтверждение своей особенной судьбы. Он представлял себя новым Фридрихом Великим, новым Барбароссой, новым Карлом Великим, но вся его карьера строилась на угрозах, лжи и манипуляциях.

Он больше не осознавал ни реальности, ни того, как он на нее влияет. Но если древние артефакты тевтонской власти отзовутся, это докажет: он действительно таинственный и реальный спаситель Германии. Сам он никогда в это до конца не верил. Все его действия определялись желанием получить подтверждение.

Неожиданно, словно осознав, что я смотрю на него, Гитлер повернул голову. Наши взгляды на миг встретились. Его взгляд был пристальным, гипнотическим – и в то же время ужасающе слабым. Я повидал немало безумцев с такими же глазами. Гитлер отвел взгляд, словно устыдившись. В этот миг я понял, что он окончательно свихнулся, зачарованный собственной удачей, своим восхождением из безвестности и флиртом с небытием.

Я понял, что он может разрушить мир.

Сквозь туман, застилавший глаза, я увидел, как они бросили Уну на алтарь. Гейнор поднял оба меча.

Они начали опускаться. Девушка извивалась, пытаясь сползти с гранитной плиты. Помню, как, в очередной раз теряя сознание, я подумал: «А где же чаша?».

И мне было нисколько не легче от того, что эта сцена, или ее альтернативный вариант, разыгрывалась сейчас на каждом плане бытия. Миллион версий меня самого, миллион версий Уны, и в этот самый миг все умирают в жестоких муках.

Погибают, чтобы безумец смог разрушить мультивселенную.

Глава двадцать первая
Скрытые добродетели

Я не ожидал, что приду в сознание. Смутно понимал, что какие-то силы борются во мне, и слышал суматоху около алтаря. На мгновение я увидел, как стою у искореженных дверей – в доспехах, с Черным мечом в руках. Я позвал Гейнора. Бросил ему вызов.

– Гейнор! Ты собираешься убить мою дочь! И, без сомнения, понимаешь, как сильно меня разозлил.

Я заставил себя поднять голову. Медленно открыл глаза.

Равенбранд завывал. От него исходило странное черное сияние. Красные руны складывались в геометрический узор на лезвии. Он парил на Уной и отказывался подчиняться Гейнору. Рунный клинок сотрясался и извивался у него в руке, пытаясь освободиться. Буреносец жаждал убийства, но Равенбранду не хотелось убивать некоторых людей. Сама возможность причинить зло Уне казалась ему отвратительной. Все его полуразумное существо не позволяло вредить невинным существам. В этом он отличался от Буреносца Элрика, чье отношение вполне соответствовало привычкам мелнибонийцев.

Гейнор скалился. Свет мечей и факелов превратил лица смотрящих в карикатурные маски, словно на полотнах Босха. Они завороженно глядели на человека, стоящего в дверях – с таким же Черным мечом в правой руке и с горой тел в коричневых рубашках за спиной. С черного клинка стекала алая кровь.

Его доспехи были искорежены, а шелковые одежды промокли от крови. В волчьих глазах пламенела смерть. Должно быть, он в одиночку провел немало боев, но все еще сжимал Буреносец в окровавленном кулаке, а по лицу пробегали тени миллионов смертей.

– Гейнор! – раздался голос, так похожий на мой. – Ты бежишь, как шакал, и прячешься, как змея. Сразишься со мной в этом святом месте силы? Или сбежишь в мир теней, как обычно?

Медленные шаги, вековая усталость. Мой двойник вошел в оружейную. При всем истощении он излучал силу и величие, с которыми не сравнились бы даже самые харизматичные представители нацистской «элиты». Он поистине был полубогом – тем, кем возомнили себя они. Он воплощал в себе все, на что они претендовали, потому что в одиночку заплатил цену, которую они себе даже представить не могли. Он сталкивался с таким ужасом и противостоял такому ужасу, что теперь ничего не могло его задеть.

Почти ничего.

Лишь угроза той, кому он, несмотря на все свои сложные противоречивые чувства, отдал свою любовь. Любовь, которой большинство мелнибонийцев вообще не поймет.

Тяжело ступая, он приблизился к алтарю.

Гейнор вновь попытался вонзить Равенбранд в сердце Уны. Меч начал сопротивляться еще отчаяннее.

Гейнор прокричал заклятие, бросил завывающий меч в меня и обеими руками схватил белый. В этот раз он точно прикончит Уну.

Черный меч не достиг цели. На самом деле он почти не сдвинулся. Он висел над Уной достаточно долго, чтобы она успела поднести к нему руки, перерезать путы и отползти подальше от Гейнора, ухватившись за его же пояс. Я поразился очевидной разумности клинка.

Гитлер и его люди с криками отступили за спины своих охранников-штурмовиков. Они держали Элрика на прицеле автоматов, пока он шел к алтарю, игнорируя опасность. Словно не замечал нацистов, как бывает во сне. На его красивом лице чужака играла жестокая дикарская усмешка. Убедившись, что смерть Уне больше не грозит, он обратил все свое внимание на Гейнора.

Белый меч заворчал и отпрянул, словно тоже отказывался убивать. Мечи настолько разумны или кто-то управляет ими?

Гейнор вроде бы подчинил себе так называемый меч Карла Великого и теперь пытался ткнуть им в Уну, чьи ноги все еще оставались связанными. Но меч просто отказывался слушаться. Дикие, загадочные слова срывались с искривленных губ Гейнора – он призывал на помощь Хаос.

Но помощь так и не пришла.

У Гейнора не хватило времени, чтобы исполнить свою часть договора.

Элрик, стремительный, как змея, подскочил к нему. Черный клинок отбил удар белого.

– Нет никакого удовольствия в том, чтобы убить труса, – сказал он Гейнору. – Но я все равно это сделаю, просто потому, что должен.

Черно-красная дуга. Серебристый полумесяц. Меч Элрика скрестился с белым клинком.

Оба в унисон вскричали, словно от страшной муки.

Черный меч вновь описал дугу. И завыл на одной ноте, уныло и глухо, когда скрестился с оружием Гейнора. Белый клинок начал трескаться и крошиться, как прогнившее дерево, рассыпаясь прямо в руке хозяина.

Гейнор выругался и отбросил его. Этот клинок с самого начала был подделкой, неизвестно кем изготовленной. Отпрыгнув от алтаря, Гейнор попытался схватить оружие со стены. Но оно провисело там слишком долго и буквально приржавело. Тогда он приказал штурмовикам убить Элрика, но охрана не могла выстрелить, не задев самого Гейнора или Клостергейма, который направил пистолет на пришельца. Демонический мечник с усмешкой произнес лишь одно слово.

Равенбранд ринулся к бывшему прислужнику Сатаны. Клостергейм охнул. Он слишком хорошо понимал, какая судьба его ждет, если меч до него доберется. Что-то резко вскрикнул на латыни. Мало кто из нас мог понять его. И уж точно не меч, который почти угодил в цель.

Клостергейм бросился на пол, Гейнор сделал то же самое. И в тот же миг вспыхнула какофония выстрелов, пули и пустые гильзы рикошетом отскакивали от стен и плясали повсюду в большом каменном зале.

Элрик хохотал уже знакомым мне безумным смехом, уклоняясь от пуль, как заколдованный, затем нырнул за алтарь, чтобы убедиться, что дочь его цела.

Она улыбнулась, чтобы успокоить его, и бросилась из укрытия к стене, где лежал я. В руках у нее блестел острый нацистский кинжал Гейнора. Она быстро разрезала мои путы.

Внезапно Равенбранд сам улегся в мою руку, отражая пули, ибо охрана, все еще окружавшая своего драгоценного лидера, обратила внимание и на меня. Гитлер со своей бандой торопливо бросились к двери.

Сила потекла в меня. Я тоже захохотал. С бесстрашным весельем я ринулся на Клостергейма. Элрик уже дрался с Гейнором. У Уны из оружия имелся лишь кинжал Гейнора, но она спряталась за алтарем, так как пули рикошетили вокруг нас. Они попадали лишь в солдат, вызвав вскрики страха в рядах нацистской элиты.

Гитлер полагался на свою удачу. Но теперь удача была на нашей стороне.

Нацисты бросились через дыру, проломанную в двери Элриком. Они попытались закрыть ее. Начали придвигать тяжелую мебель. Они не представляли, что мы сделаем дальше. Старались лишь выиграть время, чтобы составить план.

Я собирался пойти следом, но Элрик удержал меня. Указал пальцем: в дальнем конце зала стояли Гейнор и Клостергейм.

– Грааль все еще у нас! – воскликнул Гейнор. В черных доспехах, жалкой пародии на облачение Элрика, он напоминал тяжелую кожаную птицу, яростно скачущую в дрожащем свете факелов, и тени его плясали вместе с огнем. – И Владыки Высших Миров идут к нам на помощь. Будьте осторожны, кузены. Они не обрадуются, если их союзник в этом измерении не сможет провести их.

Элрик хмыкнул:

– Думаешь, я боюсь их неодобрения? Я Элрик из Мелнибонэ – мой народ стоит наравне с богами!

Но вот поравняться с автоматическим пистолетом Клостергейма, рявкнувшим дважды и заставшим Элрика врасплох, он не смог.

– Что это? – нахмурился мелнибониец и упал навзничь.

Я бросился вперед, но кинжал, брошенный Уной, уже вонзился Клостергейму в сердце. Он согнулся пополам, словно его затошнило, и пытался вытащить лезвие.

Гейнор оттолкнул умирающего напарника и бросился к низкой дубовой дверце в заброшенные покои фон Аша. Клостергейм не двигался. Очевидно, он уже умер.

Я был слишком слаб, чтобы гнаться за Гейнором. Он вбежал внутрь и закрыл за собой дверь на засов. Я хотел выломать ее плечом, но почувствовал резкий приступ боли.

Взглянул на свой бок, ожидая увидеть еще больше крови. Но там остался лишь грубый шрам. Сколько времени прошло? Или время изменило свой ход в результате эгоистичного вмешательства Гейнора? Может, мультивселенная вокруг нас уже начала разрушаться?

– Друзья, – охнул Элрик. – Наверх. Нужно идти наверх…

Уна хотела было забаррикадировать выломанную входную дверь, но оказалось, что нацисты уже проделали большую часть работы со своей стороны. Мы были заперты. К этому моменту Гейнор мог уйти уже далеко, забрав Грааль в Серые Пределы.

Я продолжал биться в закрытую дверцу, но безуспешно.

Баррикаду начали разбирать с той стороны. Кажется, нацисты осмелели и решили вернуться.

У дверей раздался треск. Там стоял Гесс, жестом посылая автоматчиков на штурм. Он единственный из всей своры осмелился сразиться с нами. Теперь у нас не осталось шансов освободиться.

Я снова ткнулся плечом в низкую дверь, но сил мне все еще не хватало. Позвал на помощь Уну. Она поддерживала Элрика – тот опирался на алтарь Гейнора. Кровь сочилась из его ран, омывая темный гранит.

Мелнибониец нетерпеливо выпрямился и, схватив меч, приказал мне отойти в сторону.

– Я уже привыкаю открывать двери таким образом, – голос его был слаб, но исполнен бравады.

Он собрал все силы, нанес мощный удар – и расколол древнюю дубовую дверь надвое. Доски разлетелись, пропуская нас. Мы вошли внутрь и начали подниматься вслед за Гейнором. Позади кричал Гесс, что-то истерично приказывая своим солдатам.

Башню не использовали много лет. Втащив Элрика внутрь, мы обнаружили, что вещи фон Аша все еще лежат там, где он их оставил. Сундуки, буфеты, стулья и столы покрывал толстый слой пыли. Книги и карты он бросил. Взял лишь свои мечи, одежду и кое-что еще. По следам, оставленным в пыли, мы поняли, куда направился Гейнор. Обессилевший Элрик лежал у стены, а мы с Уной забаррикадировали выход на узкую лестницу, передвинув тяжелую мебель из соседней комнаты. Уна мельком осмотрела книги и бумаги, обнаружила что-то интересное и сунула в карман. С Элриком на руках мы прошли вперед, пока короткий коридор не привел нас к широкому внутреннему дворику, окруженному узким зубчатым парапетом в расщелинах.

На наше счастье, Гейнор все еще находился там – ждал помощи или надеялся сбежать. Но спрыгнуть отсюда было невозможно – очень уж высоко.

Я бросился к темному силуэту впереди. Он суетился около выступа дымохода, но я держал его в поле зрения. Внезапно Гейнор обернулся. Ему было очень больно. Все его тело дрожало и сотрясалось в бешеном серебристом сиянии. Он рос и, увеличиваясь в размерах, будто рассеивался. Словно круги на воде, каждый из которых чуть шире предыдущего, Гейнор становился все больше и больше, пульсируя и расширяясь, как музыкальный аккорд, возносился в небо, уходил в материю, из которой состоит мультивселенная. Он распадался на фрагменты и собирался в единое целое в одно и то же время!

Я наткнулся на него, все еще пытаясь поймать. Добравшись, попытался схватить… удержать. Пальцы кольнуло, на мгновение я ослеп, и Гейнор исчез. Тишина.

– Мы потеряли обоих Гейноров, – я дрожал от гнева, к которому примешивался страх.

Элрик вздохнул и покачал головой:

– Мы потеряли их всех. Он рискнул и поставил все на самую опасную карту – разбежался в тысяче направлений. Распылил свою сущность по всей мультивселенной, чтобы мы не смогли последовать за ним. Он нестабилен. И очень опасен. Возможно, невероятно могущественен. Он существует везде и нигде. Он может быть кем угодно – и никем. Слишком тонко он размазал свою сущность. Но одно мы знаем точно: он не смог исполнить своей части договора с Ариохом. Он пытался привести герцога Ада в этот мир. Если Гейнор окончательно не сошел с ума, то он сделает одно из двух. Либо попытается удрать от герцога Ада, что глупо и практически невозможно. Либо попытается достигнуть с ним компромисса. А это значит, что ему нужно найти место совмещения. Бек отверг его, так что понадобится другое место, через которое он сможет впустить своего благодетеля. Вряд ли в этом мире таких мест много.

– Морн, – сказала Уна. – Это случится в Морне.

Она показала бумагу, которую забрала из вещей фон Аша.

– Место совмещения? – спросил я. – А что это такое?

– Место, где сходятся разные возможности, – ответила девушка. – Где пересекаются лунные дороги. Я хорошо знаю этот мир. Он обязательно пойдет к Камням Морна и там попытается собрать себя воедино.

Это все, что она успела сказать, когда из башни раздался грохот.

– А мы можем за ним пойти? – спросил я.

– Я привел друзей, – пробормотал Элрик. – Гейнор хотел использовать их ради своей выгоды. Но в нем нет нашей крови. Именно так я и пришел за ним из Мелнибонэ. Мечи к мечам. Крылья к крыльям.

Гесс и его люди взламывали дверь.

Я посмотрел через парапет. Если спрыгнем, то обязательно погибнем. Идти больше некуда. Другого выбора нет, лишь стоять насмерть. Элрик поковылял к башне, волоча за собой клинок. Когда дверь упала, он взмахнул мечом. Трое штурмовиков, стоявших впереди всех, такого не ожидали. Они рухнули разом, и меч издал вопль ликования. Элрик вдохнул сквозь зубы, впитывая его силу. Украденная энергия быстро восстанавливала его.

Я неохотно присоединился, и вдвоем мы убили еще пятерых-шестерых, прежде чем штурмовики отступили вглубь башни и начали стрелять в нас с безопасного расстояния. Из-за узкого прохода они не могли разглядеть нас и тратили боеприпасы впустую.

Элрик приказал нам отвлекать штурмовиков. Сам он взобрался на парапет и взглянул в ночное небо, где клубились темные тучи, освещаемые оранжевой луной. Он поднял меч. Клинок вновь загорелся черным огнем. Элрика в помятых доспехах и рваных шелках объяло то же пламя; подняв белое, словно череп, лицо к бурлящим небесам, он начал петь – о рунах столь древних, что слова его напоминали голоса стихий, ветра и земли.

Из башни выстрелили еще пару раз. Осторожно появились штурмовики. Я убил их.

В небе метались темные силуэты. Извилистые фигуры рыскали между туч.

Элрик вычерпал силу своих жертв. Он стоял на парапете с мечом в руке и кричал в темное небо.

И небо кричало ему в ответ.

Раздался грохот, словно неожиданно прогремел гром, а затем небо начало пузыриться и трескаться.

Вдалеке вновь показались фигуры. Чудовищные летающие твари. Рептилии с длинными, свивающимися в кольца хвостами и шеями, с узкими мордами и широкими кожистыми крыльями. Я узнал их, драконов из моих кошмаров. Драконов Мелнибонэ, которых привела в мой мир могущественная магия Элрика. Я понимал, что Гейнор тоже пытался привлечь драконов на свою сторону. Знал, что он почти победил Элрика на руинах Имррира. Знал, что он обнаружил сокрытые пещеры и попытался разбудить сородичей дракона Элрика. Ему это удалось. Но он не понимал, что драконы не станут служить ему. «Кровь за кровь, брат за брата». Они служили лишь королевскому роду Мелнибонэ. И благодаря странному выверту истории мы с Уной тоже принадлежали к этому роду, как и ее отец.

Два огромных создания кружили вокруг башни в оранжевом свете луны. Молодые драконы Фурна – еще с черными и белыми кольцами на морде и хвосте, с перьями на кончиках крыльев, не доросшие до полного размера взрослых особей, чья продолжительность жизни почти бесконечна, так как большую часть времени драконы проводят во сне.

Элрик физически ослабел от применения заклинаний, но воспрял духом.

– Я готовился к этому. Но думал, что со мной будет Грааль, когда я призову своих братьев.

Мелнибонийцы утверждали, что находятся в прямом родстве с драконами Фурна. В прежние века они носили одни и те же имена, жили в одних и тех же домах и обладали одной и той же силой. Говорили, что в древности драконы правили Мелнибонэ, как короли. Какой бы ни была правда, Элрик и такие, как он, могли пить драконий яд, который убивал всех других существ. Яд был настолько опасен, что, когда драконы плевались им, он загорался прямо в воздухе. Я знал все это благодаря Элрику.

И понимал язык драконов. Мы радостно поприветствовали их, осторожно приземлившихся на башню. Они дымились и дрожали после путешествия сквозь мультивселенную. Разинув громадные красные пасти, тяжело дышали в разреженном воздухе нашего мира. Огромные глаза изучали нас.

Чудовищными когтями они вцепились в камни парапета, удерживая равновесие, и терпеливо ждали. Чешуя переливалась фиолетовым, алым, золотым и темно-зеленым, блестела в лунном свете. Драконы были очень похожи друг на друга, но у одного над носом была белая метка, а у другого – черная.

Огромные белые зубы клацали, когда они смыкали пасти, на губах пузырился яд. Существа прямо из легенд о Зигфриде, только гораздо умнее и многочисленнее. Мелнибонийцы изучали драконов долго и тщательно. Они описали несколько разновидностей – от короткомордых эранианских, прозванных «летучими мышами», до длинномордых, впадающих в спячку фурнийских, способных общаться с нами при помощи телепатии.

Держась за бок, Элрик подошел к ближайшему дракону и тихо обратился к нему. Обе рептилии уже были оседланы – пульсирующими фурнскими скефлами, чем-то вроде мембран, которые крепились над драконьими лопатками прямо к коже и позволяли путешествовать сквозь миры. Эту странную штуковину придумали мелнибонийские алхимики в глубокой древности.

Имена их были очень просты, как большинство имен, даваемых людьми, – Черноносый и Белоносый. Сами же себя они называли именами длинными, сложными и практически непроизносимыми – там упоминалась и их родословная, и все места, где они побывали.

Элрик обернулся ко мне:

– Драконы отнесут нас к Гейнору. Знаешь, как летать на них?

Я знал. Так же, как и многое другое, связанное с моим двойником.

– Он все еще в этом мире. По крайней мере, здесь некоторые части его личности. Вероятно, он исчерпал все свои силы и больше не способен к путешествию по лунным дорогам. Как бы там ни было, драконы могут отнести нас к нему.

– В Морн, – сказала Уна. – Он должен быть в Морне. А Грааль все еще с ним?

– Этого мы не узнаем, пока не доберемся до него.

Элрик говорил с трудом, преодолевая боль. Но выглядел крепче, чем даже несколько минут назад. Я спросил, сильно ли его ранили, он посмотрел с удивлением.

– Клостергейм стрелял на поражение. А я пока еще не умер.

– Я тоже должен был умереть от выстрела Клостергейма, – заметил я. – Раны были серьезные. Я потерял огромное количество крови, но теперь раны затянулись и почти исчезли!

– Грааль, – понял Элрик. – Мы подверглись воздействию Грааля, сами того не зная. Значит, он либо у Гейнора, либо спрятан где-то внизу.

В дверном проеме появилось лицо Гесса. С выражением искренности и спешки на лице он приказал своим солдатам прекратить стрельбу.

– Я должен поговорить с вами, – сказал он. – Я знаю, что все это значит. Вы ведь какие-то герои, да? Герои Альфхайма? Неужели мы призвали древний легендарный тевтонский мир во всем его могуществе и славе? Кто вы? Тор? Один? Или…

Драконы его поразили.

– Сожалею, ваше превосходительство, – ответил я. – Эти драконы с востока, левантийские. С другой стороны Средиземноморья.

Глаза его округлились.

– Это невозможно!

Уна помогла Элрику подогнать скефлу на спине Черноносого. Она забралась на дракона и устроилась позади отца, жестом показывая мне оседлать Белоносого.

– Позвольте мне полететь с вами! – взмолился Гесс. – Грааль… Я вам не враг!

– Прощайте, ваше превосходительство! – Элрик вложил Буреносец в ножны и обернул драконий повод вокруг запястий. С каждой секундой силы возвращались к нему.

Я взобрался на драконье седло с такой ловкостью, словно и сам родился в королевской семье. Меня переполняла дикая, нечеловеческая радость. Незнакомая. Волшебная. И хотя совсем недавно я бы сам посмеялся над подобной мыслью, теперь я принимал все. Нет большего счастья, чем лететь в ночь на спине дракона.

Мощные крылья начали бить в воздухе. Гесса отбросило назад, словно ураганным ветром. Я видел, что он говорит что-то, умоляет меня. И мне было почти жаль его. Из всех нацистов он казался наименее отвратительным. А затем на крышу вырвались штурмовики во главе с Герингом. В воздухе вновь зажужжали пули.

Они нам не угрожали. Мы могли бы разрушить башню и всех, кто на ней находился, сбросив лишь несколько капель яда, но это не пришло нам в голову. Мы были убеждены, что Грааль у Гейнора, и если мы успеем его схватить, то скоро чаша окажется в наших руках.

Полет привел меня в чрезвычайно прекрасное настроение! Элрик прокладывал путь по воздуху, сидя на спине Черноносого, Белоносый летел следом. Мне не пришлось управлять драконом, хотя интуитивно я и знал, что нужно делать.

Все сомнения и беспокойства остались на земле, когда могучие крылья, взбивая воздух, понесли нас все выше и дальше на Запад. Куда? В Ирландию? Наверняка ведь не в Англию?

Англия была врагом моей страны. Что, если меня схватят, а я все еще в остатках эсэсовской формы? Я ведь не смогу убедить их, для чего я тут на самом деле!

Но выбора у меня не было. Черноносый с Элриком и Уной, изредка взмахивая крыльями, скользил над облаками, Белоносый, на год или два помладше, летел следом. Когда начало светать, рисунок на крыльях драконов стал яснее. Они походили на гигантских бабочек с четкими узорами красных, черных, оранжевых, голубовато-зеленых оттенков – ничего общего с желто-зелеными рептилиями из книжек с картинками.

Фурнские драконы двигались с необычайной грацией. Тем более красивые, что еще и намного более мудрые, чем люди.

Когда облака расступились, я увидел пестрые поля и лепившиеся к ним крохотные германские городки. Люди в сельской местности дольше века почти не знали войн и верили уверениям Гитлера о том, что иностранным бомбардировщикам не позволят вторгнуться в воздушное пространство страны.

Каким образом Гитлер планировал выполнить все свои обещания? Собирался обратиться к магии, если его подведут политические и военные средства? Он походил на человека, оседлавшего тигра: и страшно, поскольку не знаешь, куда он тебя несет, и спрыгнуть нет никакой возможности, ведь он скачет с огромной скоростью.

Или на человека, оседлавшего дракона! Неужели я всерьез решил, что Гитлер настолько беспомощен и просто попал в ловушку обстоятельств, потому что меня самого так завертело в разных реальностях?

Скоро я перестал размышлять об этом, наслаждаясь красотой неба. Вдыхал свежий воздух. И настолько увлекся, что не сразу расслышал гул за спиной. Оглянулся и посмотрел вниз. Под нами ковром летели самолеты, да так близко друг к другу, что напоминали одну огромную птицу. Гул оказался ровным звуком моторов. Самолеты летели немного быстрее нас, но в том же направлении.

Я не понимал, как любая страна, особенно измученная и истощенная Британия, смогла бы выстоять перед столь огромной воздушной армадой. Прежде в мировой истории такого еще не случалось. С ней мог сравниться только испанский флот, напавший на Англию во времена правления королевы Елизаветы. Тогда Англия спаслась лишь благодаря капризам погоды. Но рассчитывать на такую удачу снова не приходилось.

С тех пор как начались мои приключения, я увидел, как погибла целая цивилизация. И понимал, что даже невозможное возможно: люди и архитектура могут исчезнуть с лица Земли, будто их никогда не существовало.

Неужели по какому-то ужасному совпадению я увижу и конец Англии, крах Британской империи?

То, что я увидел, была эскадрилья юнкерсов Ю-87, знаменитых пикирующих бомбардировщиков – люфтваффе обычно использовало их при первых нападениях на другие страны. Мы пролетели чуть дальше; облака, скрывавшие воздушный флот под нами, рассеялись, и перед взором предстали волны истребителей – «мессершмиттов», эскадрильи «юнкерсов» и «хейнкельсов» – все это неуклонно двигалось в сторону истерзанной Британии, у которой не было столько самолетов и столько сил, чтобы отразить воздушную атаку.

Неужели именно потому Гейнор повел нас на Запад? Чтобы мы смогли стать свидетелями начала конца? Последней битвы, исход которой обеспечит господство Владык Высших Миров на Земле? А сохранят ли мир эти владыки? Или в ту же секунду начнут воевать друг с другом?

Неужели нас ждет Рагнарёк?

Самолеты улетели. Небеса наполнились странным безмолвием.

Словно весь мир погрузился в ожидание.

Все ждал и ждал.

Издалека раздался непрерывный механистичный грохот пушек и бомб, визг истребителей и трассирующих пуль. Далеко на востоке над всполохами оранжевого пламени поднимался жирный дым, взрывались снаряды, сверкали вспышки. Черноносый сделал длинный изящный поворот к восходящему солнцу, и вскоре шум боя остался позади. Англия не сможет и дня простоять. Война против Европы закончится победой Гитлера. Куда он направится дальше? В Россию?

Я оплакивал падение Англии со смешанными чувствами. Высокомерие, небрежное могущество, презрение к прочим странам и народам не покидали ее до самого конца. Именно из-за них она недооценила Германию. Но всей своей отвагой, упорством, ленивым добродушием, изобретательностью и способностью сохранять хладнокровие под обстрелом она наделила свои боевые корабли – каждый из них стал маленьким воюющим островом со своим маленьким народом.

Ее военные моряки правили миром и разбили Наполеона на море, пока мы вместе сражались с ним на земле. Возможно, Британия кровожадна и прагматична и даже где-то гордится своей жестокостью и грубостью. Но ее герои проявляли упорство, рисковали жизнью и благополучием и достойны звания могущественной нации. А ведь среди этих великих людей было немало великих поэтов и историков. И если Британия пришла в упадок, то лишь потому, что в ней больше не осталось людей такой чести и широты взглядов.

Настал день расплаты. Рано или поздно он наступал для всех великих империй – Византии и Карфагена, Иерусалима и Рима. Неспособные осознать свою смертность, они познали горечь поражения и рабства. В своей империи Гитлер снова ввел рабство. Британцы, пример для всего мира в уничтожении этой порочной практики, вновь испытают унижение и глубокое отчаяние подневольного труда. Последний оплот Европы на время забыл о своих национальных пороках и воззвал к добродетелям в борьбе за свою свободу и свою славу. Если Британию и ждет поражение, она все равно докажет, что добродетель сильнее порока, а отвага встречается чаще трусости, что и то и другое существует одновременно, и спустя годы мы будем вспоминать лучшее, а не худшее. Мы увидим, что добропорядочность сделала нас сильнее и принесла столько безопасности, сколько цинизм никогда бы не смог. Почему мы опять и опять должны проходить один и тот же урок?

Что за философские размышления во время величайшей физической радости полета на драконе! Как же это для меня типично! Я ничего не мог поделать, сердце мое скорбело о великой стране, которую многие немцы считали своим прирожденным партнером, нацией намного лучшей, чем они сами.

Вода. Спокойная, синяя, сверкающая. Зеленые холмы. Желтые пляжи. Снова вода. Ленивый солнечный свет, словно мир всегда был настоящим раем. Маленькие городишки, будто выросшие из земли сами собой. Реки, леса, долины. Уютная красота английских графств. Что станет со всем этим, когда Германия разгромит британские воздушные силы и «германизирует» мир, превратив его наследие в очередную «оперу-буфф»? Унылые черные города, так презираемые британцами, защищали всю эту безмятежность, этот идеал от тирании, что собиралась навсегда разрушить их образ жизни, во имя сохранения его.