Текст книги "Сильная и независимая для котика (СИ)"

Автор книги: Маричка Вада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 102 страниц)

– А подумать об этом до того, как их заводить, не судьба? – встрепенулась Мурси.

– Откуда я знал, что всё сложится именно таким образом? Что я не буду иметь ни малейшего понятия, как действовать и что меня ожидает? Или расскажи план, хотя бы набросок его!

– Мог бы и просчитать риски заранее. Про твою чувствительность задним местом Предназначения мне ещё Бет толковала при спасении. А постой, забыла! Ты же не обучен экономической грамоте, – саркастически заметила Мурси и мигом посуровела. – Не иди с нами, отправляйся на Ниберию. Мы как-нибудь без тебя сдюжим! Лена поведёт учеников Христова.

– Матильда! Прекрасно знаешь, что я не могу отступить! Джес – мой друг, один из самых близких. Я поступаю так, как должен настоящий мужчина во имя крепкой мужской дружбы.

– Голубизну решили затеять? – вытаращилась на него Мурси. – Фуй, как ни стыдно! Ты же женат!

– О, Разум! – застонал Гидрос. – Ты опошляешь всё, к чему притрагиваешься! Я не могу с тобой разговаривать и не выходить из себя!

– А я не могу носиться с чужими детьми! Я, вообще, чайлдфри и детоненавистница, спросите у Моргана.

– Какая же ты жестокая, истинная дочь греха!

– Я? Я жестокая? Я убиваю женщин ради сомнительного продолжения рода? Что станет с Галактикой, если в ней не появится очередной копии Гидроса? Война породила миллионы сирот. Можно было бы вначале накормить голодных, а моя подруга бы осталась жить.

– Это предназначение женщины, так задумано природой!

– Фуй, опять эта «паприроде». Задолбало! Женщины должны то, сё, им нравится ради детей жертвовать, бла-бла-бла. Напомню только, что Вознесение женщинам тоже не удавалось.

– Ты отрыжка бездны! Не женщина!

– Очень хорошо! – возмущённо вскинула руки Мурси. – А кто я? Мужик в юбке, баба с яйцами? Как меня только не называли, только вот я женщина от и до! Хочешь, трусы сниму?

– Что? – пришла очередь Моргана возмущаться.

– Ты гермафродит, как и положено таким противоестественным созданиям. Не удивлюсь, что и размножаться если и будешь, то как твоя помершая мать! Без участия мужчины.

– Миленько! Давай, дуй отседова! Вали с корабля домой. К будущим детям. А мы Галактику сами спасём, и нигде не будет написано твоё имя, ни в одном учебнике!

Гидрос гневно забулькал и источил молнию себе под ноги.

– Не дождёшься, я веду учеников Христова. Это мой долг.

– Тогда постарайся не сдохнуть, оукей? Помни о детях!

– Постараюсь, – злобно ответил Гидрос и развернулся, чтобы уйти к себе.

Но Мурси не посчитала этот разговор оконченным и последовала за ним. Она громко хлопнула дверью в каюту капрала.

– Хочешь, чтобы я позаботилась о твоих детях, когда придёт время? – капитан ухмыльнулась, зловеще смотря исподлобья на канцлера. По её виду выходило, что она задумала что-то недоброе.

– Чем мне придётся жертвовать? – устало вздохнул Гидрос. – Я вымотан ожиданием и безызвестностью. Говори прямо, что хочешь? Больше десяти процентов от всего состояния я дать не могу.

– Не нужны мне твои деньги. Мне нужна информация. Рассказывай!

– Что именно?

– Всё. От начала и до конца. Что на самом деле в Ордене про меня друг другу «старшие» толковали, а не те байки, которые травили своим ученикам. Я должна выяснить, какова длина обмана, как долго Дуку лелеет мысли об эксперименте со мной. И в чём именно он заключается! Я должна знать, кто я!

– Тебе мало ответов от Варкуса? Он же окончательно подтвердил слова Христова о твоём происхождении.

– Я, конечно, слышала про глаза на затылке, но никогда не знала, что они умеют заворачивать за углы. Он физически не мог видеть, откуда появилась я. Даже если вообще сказал хоть толику правды в принципе. К тому же всем известно, в каких случаях материя «передумывает» входить в наиболее могущественного держателя Силы и меняет траекторию!

– В каких? – насторожился Гидрос. – Тебе об этом известно больше, чем нам? Есть способ?

– Только в случае «пробуждения» ребенка Императрицы! Созданным для этого дела вживляли в пупок модифицированный кристалл, который активировался с криком. А самый первый рассказ Варкуса ты не пропускал мимо ушей. Какой пупок у меня был в детстве?

– Да откуда я знаю! – проворчал Гидрос.

– А Христов что на это говорил?

– Да ничего. Пупок как пупок, называл его смешным.

– Вот! Я так и знала! Это всё доказывает!

– Ничего это не доказывает. Он говорил, что у тебя и уши смешные, и нос, и брови. Да пока ты была маленькая, Христову казалось в тебе всё смешным. А я смотрел и понять не мог, откуда в нём столько радости. Обыкновенное человеческое дитё. Ещё и удивлялся, как технология клонирования далеко зашла.

– То есть ты вначале и не знал, что я перерождённая? А когда узнал? И почему ты, а не кто-то другой? Как ты вообще подружился с Джесом, раз даже не разумел о его матери ничего? Мне хватило крупиц информации, чтобы сложить два лекка у твилекка.

– Ладно. По порядку, – выдохнул Гидрос, понимая, что от разговора никуда не уйти. – Дуку всегда растил своих детей самостоятельно примерно до пяти лет, а потом назначал им другого мастера. И, когда Джесу исполнился положенный срок, мой наставник пришёл просить дозволения воспитывать его, но, как я и говорил, Дуку на то рассердился и убил просителя. Не знаю, мне стало жалко пацана, начал присматривать за ним. Чувствовал некую ответственность. Я же говорю, он мне стал своего рода младшим братом.

– А зачем ты ему нужен был, если сам Дуку его наставлял на Путь Истинный?

– В храмовничьих кругах не поощряется прямая передача истинных знаний. Я понимаю: звучит дико, ведь Джес подходил к твоему воспитанию иначе – безалаберно, спустя рукава. Обычно наставники велят что-либо делать без раскрытия мотивов и задач. Таким образом поощряют развитие доверия. Делай, что велено, вопросов не задавай. А Джес… Он рос не по годам сообразительным, отличался пытливым умом, задавал очень правильные и интересные вопросы. Познать хотел себя, свою Силу. Ещё и честолюбив, не в пример многим другим детям, всегда ратовал за справедливость и равенство. Таких в монастырях называют «отмеченный Разумом». Теперь-то понятно, что он никогда и не был обычным. Но я не мог и предположить, что Джес – неродной сын Дуку! Их крепкая связь и количество времени, проводимое совместно, только подтверждали это.

– Да, я видела последствия этой «связи». Бедный Христов. Дуку пытал его с детства, ставя ментальные барьеры. Неудивительно, что Джес восстал.

– Про пытки мне ничего неведомо, этим Христов не делился. Однако твоему наставнику мало было тех крупиц знаний, что давал ему Дуку. Вот он и разбирался самостоятельно, искал ответы в библиотеках и у старших товарищей.

– Зачем? – недоумённо приподняла плечи Мурси. – То бишь зачем брать подмастерье и не раскрывать ему знаний? Какой смысл?

– Большой. Это обычная практика. Так, через ученика, наставники видят свежими глазами давно пройденные науки. Джес приходил ко мне и скрупулезно обо всём расспрашивал, особенно если учитель строго-настрого запретил узнавать подробности. Хм, действительно, с ним вы крайне схожи. По крайней мере, в этом. Просто для мальчиков такое стремление к наукам нормально, а для девочек – нет. Их обычно интересуют куклы, домоводство, готовка…

– Я тебя шокну! Не переходи на личности.

– Ой, у тебя какая-то больная рана на эту тему? Что ты так реагируешь на обычные вещи? – презрительно скривился Гидрос. – В любом случае так мы и сдружились. Мне и самому было выгодно поддерживать эти отношения. Ведь я первым сталкивался с тайнами, открытыми Дуку. А уж сколько интересных исследований по взращиванию своей собственной мощи они открыли!

– Это мне неинтересно. Потом что? Как я появилась в Ордене? Что говорили?

– Дуку и Джес улетели на срочную миссию, нам не сказали толком, а вернулись уже с тобой. Оба довольные. У главы ордена появились по слухам множество новых теорий в поле его научного интереса, и он сразу же заперся в лабораториях. А Христов с тобой нянькался. Мы тогда все очень удивились. Такому молодому и жену доверили уже воспитывать! Начали ходить разные кривотолки, что это из-за родства Христова с главой ордена, из-за своего рода преемничества. Но не прошло и месяца, как сам Дуку устроил тайный Совет, куда пригласил всех представителей голубой крови, и объявил, что найден последний клон императрицы, что ты дочь греха и оба они – Джес и Дуку – попробуют воспитать тебя на благо всему Ордену. А там уже и посмотрят, что из этого выйдет.

– Так, значит, вы все знали, что женой Христова я никогда не буду, но продолжали мне втирать эту дичь?

– Нет, тебя действительно объявили его наречённой, но уже никто не завидовал такому «подарку судьбы». Никому не хотелось связываться с исчадием бездны. Клон? В жёны? Это же извращение!

– Ахереть – не встать!

– Подумай, что нам оставалось? Такой Путь для тебя выбрал Дуку. Христов и сам не рад был подобному стечению обстоятельств, но, как я потом понял, совсем по иным причинам. У него просто в голове не укладывалось, как возможно представить тебя в качестве будущей жены даже с учётом того, что удастся обуздать твой природный характер. Джес никак не мог взять в толк саму логику устоев голубой крови. Не переставал мне удивляться: «Как же эту козявку родную потом воспринимать как продолжательницу рода? Сегодня ей пятки целуешь и в живот фуфыркаешь, а потом уже целовать в губы как женщину?»

– Согласна с наставником, как никогда прежде. То есть вначале пестуешь малышку, а потом заставляешь её рожать от себя? Бр-р-р, – покоробило Мурси. – Вот самое настоящее извращение! Ты привязываешься и потом, собственно… ну не ручно, конечно, но убиваешь.

– Таков Путь. Как же ты не поймёшь, Матильда! Не убиваешь, а создаёшь новую жизнь, плод любви, естественное продолжение бытия. Так было – и так будет.

– Ой, херню мне не заливай. Давай вернёмся ко всей этой катавасии. Ну, вот он меня воспитывал. И даже называл не только кворчонком, но и козявкой. И ржал как сивый меринг с моего пупка и ушей. Дальше-то чё? Как ты узнал обо мне правду, если она и в самом деле правда? Как ты расколол Христова?

– Ну, как-как. Поначалу мы все восприняли это как очередное увлечение Джеса. Он так носился с тобой. Я подумал, что продержится полгода максимум. Но нет, проникся не на шутку. Для него каждый твой новый навык был как чудо. Прибегал ко мне и всё время рассказывал, каракулями твоими хвастал, изречения цитировал. При этом, что удивительно, сам нянчился, сам подгузники менял. Обычно пользуются услугами няньки. Тем более, что ему нужно было только показать результаты работы. А потом кое-что произошло и всё изменилось в одночасье.

– Так, – сглотнула Мурси и придвинулась ближе, не сводя глаз с учителя. – Что? Что произошло?

– Пришёл ко мне как-то сам не свой. Хмурый, какой-то напуганный, ходит из угла в угол по келье и молчит. Я уже испугался, что с тобой опять какая-то проблема. Это не новость. Вечно в неприятности влипала. Аккуратно поинтересовался, что произошло. А он мне так и говорит: «Я ошибся. Я глубоко ошибся!» – и глаза, полные неподдельного ужаса. Я его попытался успокоить, начал спрашивать, что да как. С трудом удалось выяснить. В общем, оказывается, у тебя случилась первая… первая… Как это у людей называется?

– Я понятия не имею, что у меня должно было случиться, что бы Христова перемкнуло.

– Хм, точно, перемкнуло. В общем, тебе тогда лет двенадцать как раз стукнуло, может, чуть больше. Ты не явилась на занятия, а когда Джес пошёл узнавать, в чём проблема, то застал тебя в слезах на кровати. Ну, ты вечно нюни распускала по всякому поводу, очень плаксивая девчонка была. Мы-то все привыкли. Вечно придумаешь проблему и давай заливаться слезами. Помню, как неделю ходила за бедным Христовым и завывала, что у него будет самая безобразная в Галактике жена. Сколько трудов ему стоило сохранять лицо и не глумиться над твоими идиотскими фантазиями….

– Ой, проехали, – поморщилась Мурси. – Вы меня до слёз сами доводили вашими показательными порками. Плач – единственное, что из эмоций мне было доступно. Я не имела права гневаться, злиться, даже унывать. А за слёзы Христов никогда не наказывал, говорил, конечно, грубости и гадости, но хотя бы молниями не бил. Знаешь, что он ответил на страдания по моей собственной уродливости? Охотно согласился и добавил: «Ещё и с соплями!» А теперь все негодуют, почему это у меня раздавленная самооценка! Удивительно, правда? Столько денег улетает на психотерапию, шоб ты знал, ты б заплакал!

– У Джеса были веские причины так говорить! Не суди да не судима будешь!

– А то! В любом случае, что бы со мной ни случалось, именно через слёзы я проживала негативные эмоции. С такими учителями, поверьте, Гидрос, их было ой как много.

– Может быть. Никогда на этот счёт не думал. Я не йонгей, мне разрешено гневаться. Возможно, в твоих словах есть частица истины. В общем, возвращаясь. Ты, как я уже и сказал, рыдала на кровати и отказывалась её покидать, а когда Христов потребовал объясниться, то ответила, что настал твой конец. И вот сейчас прямо помрёшь. Будто у тебя внутренние органы из-за ослушания принялись вываливаться.

– А, менструация! – усмехнулась, вспомнив эпизод из детства, Мурси. – Ну, Христов, вообще-то, мог и заранее рассказать, как происходит становление девушки. Конечно, я невесть чего понапридумывала, особенно если учесть, сколько страшных баек вы мне понарассказывали, что со мной приключится, когда я не буду его слушаться. А я его не слушалась никогда.

– Ну да, он признавался сам, что упустил этот момент. Думал, Бет тебе расскажет. Но Бет – неберианка, у нас не так всё происходит.

– Ладно, это тоже неинтересно. Так его настолько взбудоражила работа моего организма, что крыша потекла? Как же он с чужими жёнами-то развлекался?

– Нет, сам факт никак не отразился. Это нормальное взросление организма. Но то, что ты ему шепнула на ухо! Христов говорил, что моментально почувствовал то, чего совершенно не должен был. То, что вызвало в нём очень противоречивые мысли, которых он раньше и не допускал в своём воображении.

– Я ему шепнула на ухо что-то? И что же это было?

– А я откуда знаю, со мной он не поделился. Просто испугался собственной реакции. А я посмеялся тогда над ним, говорю, всё так и должно быть. Это нормально, желать свою наречённую. Пришло время воспринимать тебя по-иному, уже как маленькую женщину.

– Капец! Только не говори мне, что от моих слов у него там всё… О, Разум, мне было двенадцать!

– Вот и Христов, слово в слово сказал то же самое. «Ги, ей двенадцать, о чём ты?» Пришлось ему немного о психологии девочек поведать. Как именно в этом возрасте вы начинаете вертеть задом, как…

– Не продолжай, эту лекцию я слышала из его уст собственнолично и меня до сих пор тошнит только при упоминании об этом. Дальше!

– Христов в итоге согласился с моими доводами, но как-то неуверенно. Ещё два дня хмурый ходил, а потом и признался, что, вообще-то, ты никогда не станешь ему женой и он даже не знает, имеет ли право к тебе прикасаться с такими целями.

– То есть до этого ему было всё равно на мою судьбу, а вот как встал вопрос с моей фертильностью, так и у него там всё встало? Прикольный наставник. Я херею. А если бы я его не вспотрошила, то пофигу было бы на меня? Мужчины, как же я вас ненавижу!

– Ты хоть думай, что говоришь! Да, Джес действительно тогда не знал, какое будущее задумал для тебя Дуку. Но этот вопрос рано или поздно всё равно бы всплыл. Я ему посоветовал поговорить с наставником начистоту. Спросить дозволения. Тогда и выяснилось, что тебе в принципе не суждено стать ничьей женой, хотя развлекаться с тобой разрешалось. Но с условием, что Христов не привяжется и сможет с лёгкостью отпустить, когда настанет время.

– А он не отступил. А почему не развлекался? – не поняла Мурси.

– Мы же говорим о Джесе! Понимаешь? Он же всё возводит в абсолют. Ему требовалась взаимная любовь и всё, что к ней прилагается. Боялся испортить отношения между вами, покалечить твою и без того неуравновешенную психику. Христов для начала принялся раздумывать, как переубедить Дуку, как уговорить его отказаться от планов на тебя. Ну и всё завертелось.

– Хорошо, допустим. Дальше что было?

– Да ничего. Тему мы как-то больше не поднимали. Я стал замечать, что он и впрямь к тебе будто охладел. Ни слова больше. То поток неиссякаемый, а тут как отрубили. Я подшучивал, спрашивал, как там у вас успехи с «этим делом», а он только вскользь скажет что-то общее и молчит. Видел, что таит он от меня свои чувства, но и не мог не заметить, как украдкой любуется тобой, как ему всё сложней наказывать тебя, как стремится больше времени рядом быть, отказывается от командировок. Познал Джес и ревность. Ух, когда Локич и Бакич пришли к нему с вопросом, можно ли уже приступать к половому воспитанию и всё тебе рассказывать и показывать, он впал в такую ярость, что те еле ноги унесли. Я ему тогда так и сказал: «До добра не доведёт тебя этот Путь», а он ответил коротко: «Не властен я больше над душою своей, не мучь меня».

– Офигеть! Так и сказал? – прошептала Мурси. Она подвинула стул, всё так же смотря на учителя во все глаза, и не глядя села. – А дальше, дальше что?

– Я смекнул, что произошло. Как я уже говорил твоей названной сестре, мы все совершаем эту ошибку и влюбляемся в первых жен. Но, как ни пытался вывести его на разговор, Джес уходил от темы. Пока однажды не пришёл ко мне после очередной командировки со своим наставником на какую-то планету, где отстраивали храм. Кстати! Они, скорее всего, на Зиост и ездили тогда. Получается, это уже тогда всё задумывалось?

– Да похеру на Зиост. Что там приключилось-то? Не останавливайся, интересно жи!

– Ну, пришёл ко мне сам не свой. Волосы готов на голове рвать. Говорит, что узнал истину, узнал, какую участь подготовил для тебя Дуку. Об эксперименте, который позволит вывести новую форму жизни. Я вначале не очень понял, но, когда увидел, что Джес не отступится, согласился ему помочь. Думал, может, удастся остановить его, вразумить. Однажды даже предпринял попытку в элитный бордель на Зарексе сводить. Но Христову это было неинтересно. Всё, что занимало его голову, – ты и твоя любовь. Вот, в общем-то, и конец истории. Потом мы организовали побег. Про Ванно я уже рассказывал.

– То есть ты включился в игру, когда мой наставник побывал на Зиосте, да? – пробормотала Мурси и надавила в задумчивости на кончик своего носа, а потом усмехнулась. – Гидрос, вот знаешь, я всегда думала, что самая доверчивая персона, которая встречалась мне в жизни, это Морган. Но ты даже его переплюнул.

– Что ты имеешь в виду? – выпрямился Гидрос. – Кстати, да. Насчёт этих твоих ухажёров. Ладно катар, Джес его раздавит пальцем, но Жовани и Кавот? Серьёзно? Ты хоть понимаешь, что не имеешь права с ними связываться? Ты представляешь, что станет с тобой и с ними, когда до Христова дойдёт хоть малейший слух о ваших «крашах по самые помидоры».

– А что не так с этими двумя братами-акробатами?

– Невозможно крутить романы сразу с двумя держателями Силы! Это запрещено. Пойми, мы бессмертные! Такие связи даже если не приведут к нечаянной беременности, то оставят отпечаток на всю жизнь. Если ты собираешься жить долго, подобные игры запрещены кодексом ОВР!

– А мне чхать на кодекс. Как видишь, нет ничего невозможного! Между прочим, прибавь сюда третьего – канцлера Шнобби. И если против Кавота и Жовани Христов ещё может выставить защиту, то уж с катаром, наделённым мощью, ему не справиться. Обыкновенный-то опасен для держателя Силы, а Шнобби – это прямо оружие смерти.

– О, Разум! Да ты просто… просто отвратительная потаскуха! Не лучше своей матери! Вообще спариваешься со всем, что видишь?

– Не совсем! С тобой бы ни за какие деньги не спарилась бы, – вдумчиво произнесла Мурси.

– Грех тебе цена! – завопил Гидрос, захлебываясь собственным раздражением. – Не думай, что я тебя буду прикрывать! Только вытянем из плена Джеса, он тебя запрёт в монастыре! Год покаяния наложит, отлучит от Ордена…

– Ой, расслабься, – хохотнула Мурси. – Ща инфаркт микарды, вот такой рубец, поймаешь. Ты бы себя видел. Я же пошутила!

– Как это пошутила?

– Так это. Я как из нашего монастыря сбежала, дала себе обед безбрачия. А Морган – это так, для прикрытия. А то СРС уж очень активно пыталась кого-нибудь ко мне в постель запихнуть, вот Морик и согласился. Я приплачиваю катару за то, чтобы он изображал влюблённого. Только и всего. А как мы победим Инквизицию – если мы её победим – так я сразу в монастырь сама и уйду. По собственному желанию, а не потому что так прикажет наставник. Устала я, устала как собака!

Глаза Гидроса расширились от таких откровений.

– Ой, да не переживай, учитель, – совершенно серьёзно заговорила Мурси. – Я в мужской пойду, шобы не унывать. Так шо ежели у Христова проснутся хочунчики, то он сможет присоединиться в любой момент. Всё будет чики-брики.

Глаза Гидроса ещё сильнее расширились.

– А шо? Почему ты думаешь, что нет? Если разрулим всё ловко, то… На трон в Империи посадим Ванно. Он хороший правитель, грамотный. Йонгеям такой Император, склонный к кровопусканию и жестокости, должно понравиться.

Гидрос икнул.

– А Ленку сделаем главой Ордена Вселенского Разума. Она там всем мужикам жару задаст. Кодекс вам поправит, шобы, знамо дело, справедливость восторжествовала к женской половине сообщества. Да. И не только справедливость, но и даже немного компенсации за столетия угнетения.

Гидрос покачнулся, побледнел, порыскал рукой позади себя, отступил на шаг к кровати.

– Ой, да ну ты шо, Ги! Только не закочеврюшься заранее. Ленку будет сдерживать Христов. Мы их поженим. По-моему, они отличная пара! Как бздынь и пьянь. Или как там, в философских трактатах, это называлось?

– Инь и Янь, – прошептал едва слышно Гидрос и, нащупав, наконец, за спиной опору, медленно опустился на кровать.

– Точно! Инь, янь и хрень! – кивнула с готовностью Мурси. – Это же мы и есть. Ленка, Джес и я!

Гидрос схватился за свою правую лопатку: одно из сердец потеряло ровный ритм.

– Да я пошутила, – опять расхохоталась Мурси. – Эй, учитель, только не помирайте. Неужели такое будущее вас не устроит? В любом случае вы же собрались снести Предназначение в скором времени. Если Разум будет к вам благосклонен, то этого безобразия уже и не застанете, только ваши дети.

Мурси продолжала хохотать. Гидрос поднял дрожащую руку и хотел выпустить в неё назидательную молнию, но не смог сосредоточиться. Слишком уж явственной предстала перед глазами такая картина. Ведь Матильда действительно способна воплотить в жизнь всё, что сейчас насочиняла. И никто, ровным счётом никто, не сможет этому противостоять. Только Христов! Гидрос и до этого понимал актуальность замысла друга, его приверженность к искренней любви этой маленькой греховницы, но теперь он на собственной шкуре сполна представил все те беды, от которых столько лет их защищал Джес.

Продолжая так же истерично хохотать, Мурси покинула его каюту. Гидрос ещё немного посидел, не шелохнувшись, поводил бессмысленным взглядом по пространству комнаты, вздохнул несколько раз, хотел вскочить, поспешить к Лене, предостеречь хотя бы её от надвигающейся опасности, но не смог себя заставить. Опустошенность без ауры опустошения. Безысходность, удушье надвигающегося Предназначения сжали сразу и лёгкие, и атрофировавшиеся жабры. Сжало всего неберианца в свои тиски обречённости.

Спустя некоторое время канцлер всё же нашёл в себе силы побороть этот временный ступор. Он долго мысленно готовился, проговаривал про себя простые действия: «Встань и иди, встань и иди». Повторял как мантру необходимость разговора с Лордом Банник, с катаром, от которого, возможно, зависела уже не только судьба его расы, но и судьба всей Галактики. Гидрос ещё раз повторил заклинания и в самом деле встал и пошёл. И как раз вовремя.

Нужный ему Морган поднимался из нижних ярусов. Ещё пару часов назад, до разговора с Кавотом, Ги слышал просьбу Мурси. Она хотела, чтобы Морган помог Ванно восстановить события перед Вознесением за полчаса до бури на Сибел. Точно описать действия противника, чтобы дополнить доклад. Зачем Мурси понадобились эти сведения, Гидрос не знал, а ученица не спешила делиться настоящими планами.

– Катар, ты мне как раз и нужен! – окликнул его канцлер. – Хотел поговорить с тобой начистоту.

– Следить и докладывать вам, что поделывает Мурсик, я не собираюсь, сэр! – тут же сердито ответствовал Морган.

– Я же не просто так прошу, а для общего дела! Для спасения Галактики! И не безвозмездно! Ты даже не представляешь, на что способна…

– Катары за деньги не продаются! И, вообще, чтобы вы ни предложили, это не меняет моего решения. Я всё сказал! – огрызнулся наглый катар.

– А если я тебя шокну?

– Тогда ваша жизнь тут же оборвётся, – оскалился Морган. – Я вас не боюсь! Я вообще никого больше не боюсь! Считайте, что у меня «поехала кукушечка»!

– Да, но Христов…

– Я всё знаю! Знаю! Отстаньте от меня! Поговорите с вашей закадычной подружкой, а меня оставьте в покое! Я занят! Я ложусь спать! Я устал!

Выкрикивая это, Морган достиг казармы и с силой захлопнул дверь. Гидрос хотел ещё что-то сказать вдогонку, поднял руку, открыл рот, но вход в казарму опять открылся, и оттуда уже появился Коди.

– Что вы так бедного старичка истязаете, у него так точно случится разжижение мозгов, – проворчал Коди. – То агент Ла с утра его выбесила, теперь вы, Гидрос. Пойду, сменю Иржи за штурвалом.

И Коди прошёл мимо умолкнувшего на полуслове Гидроса. Канцлер перевёл взгляд на твилекка, сидящего на диване и рассматривающего что-то на центральном холотерминале, опять открыл рот, но и тут ему не дали ничего сказать.

– Меня капитан предупредила, что вы питаете слабость к красивым мальчикам-твилеккам. Так что, я думаю, благоразумней для нас обоих даже не пытаться изображать любезность. И я пойду спать. Так будет лучше. Приятной ночи.

Малыш откланялся и тоже скрылся в казарме. Гидрос потоптался на месте. Обречённо вздохнул. Опять мысленно повторил себе наказ «встать и идти» и отправился к Лене. Встретив по дороге Иржи, он даже не попытался больше заговорить. Матильда подстроила всё так, что никто из её команды с ним не перекинется и парой слов. Удивительная лояльность. Гидрос постучал и зашёл в совещательскую.

Лорда Банник он застал весьма удручённой. Казалось, её настроением пропитались даже стены. И это только помножило и без того тяжесть на сердцах Гидроса. Невыносимая обстановка, от такой даже жить не хотелось. Он молча присел на стул и вздохнул. Лена подняла на него глаза, но не стала возражать, а только махнула рукой.

– Паршиво, – констатировал Гидрос.

– Только ты не начинай, а? Мне не лучше. Тут бы хоть немного перестать нервничать.

– Ну, для людей, может, у медика есть какие-то препараты? Мальчишки же как-то справляются.

– Мо их приучила к своей ауре. Долго учила, но теперь они даже не обращают на это внимания. А может быть, и нет сейчас никакой ауры Мо, а это мы сами действительно оплошали?

– Когда это мы успели оплошать? – не понял Гидрос.

– Да это я так, так… Ладно, ты прав, пойду схожу к медику, может, у неё есть лекарство от совести.

Лена встала и вышла. Только тогда Гидрос запоздало осознал, что, в общем-то, и не сказал ничего ей, что хотел. Не спросил про Моргана. Он опять досадливо вздохнул и вернулся в свою каюту. Лёг на жёсткую кровать и решил предаться грусти сполна. Привыкший к почёту и уважению, канцлер теперь только прочувствовал, что никто его на самом деле и не воспринимал всерьёз. Все только смеялись за спиной. Надо же, какой он самонадеянный остолоп, думал, что сильный, направляет на Путь Истинный молодёжь, помогает Джесу, а выходит, что, сам того не ведая, был самым слабым во всех этих перипетиях.

Слабым и никчёмным. Собственная ученица, которую он как сидорова кворча драл молниями, шпынял и учил почтению, даже она над ним издевается, смеётся. Он смешон! Слабак! Мнил себя выдающимся неберианцем своего времени, у которого всё схвачено. Множество доверенных соглядатаев, чтобы оставаться в курсе творящихся в СШГ и Ордене махинаций. А на деле пропустил надвигающиеся изменения прямо под носом, где и не нужны были никакие лишние глаза и уши, только его. Спепец и слабак. Гидрос, ты – слабак!

И как лучик надежды в конце тёмного Пути вспыхнул образ одной-единственной персоны, которая в нём души не чаяла. Всегда была рядом, давала поддержку и опору, верила в него, жила им, дышала. Вот почему обман о собственном величии продержался так долго! А ведь и её вот-вот скоро не станет.

От этих чувств, давно похороненных за толщей душевного жира из безразличия, стало совсем невыносимо. Может быть, и впрямь Гидрос слишком привык полагаться на чужой Разум, может, живёт слишком долго и очерствел, может быть, никогда у него не возникало раньше повода сомневаться в собственной значимости? А сейчас, когда остался совсем один без этой привычной поддержки из друзей и прихлебателей, он, наконец, понял истинную ценность жены? Не ради потомства, не ради продолжения славного рода голубой крови. Может быть, совсем в другом заключался смысл союза двух сердец, когда произнесена была клятва на алтаре и получено благословение храмовника? Только почему-то слишком поздно Гидрос это осознал. Слишком.

Канцлер прикрыл глаза, и перед ним предстала его Бет. Красивая и постоянно смеющаяся малышка. Как она плещется в океане и зовёт его с собой. Милая, добрая, готовая сражаться за него, верящая в непогрешимость наставника. Если бы на месте Джеса оказался он, Гидрос, то Бет бы заставила Матильду броситься в самое пекло сражений ради любимого мужа. Она могла, она такая. Жена бы не допустила ни пыток, ни тайн, ни провалов.

Гидрос достал холофон и начал набирать длинное письмо домой, наполненное болью и любовью.

***

Весь день у Лены не выходил из головы разговор с Морганом. От этого было непривычно, слегка удивительно и даже в какой-то мере волнительно. Лорд не привыкла обращать на домыслы смертных внимание. В них не чувствовалось глубины. Всегда суетные, мелочные, наполненные сиюминутной выгодой. Смешно! Власть их не интересует? Конечно, нет! Сколь долго бы они могли в принципе сохранять её? Столетие, а то и меньше. Уж история показала, как быстро смертные находят и теряют. Слабые, по сравнению с держателями Силы, невластные над собственной кончиной. В каком-то роде никто из йонгеев тоже не способен уйти от подобной участи, но если быть достаточно осторожным. Подозрительным. Пустое…

Не это гложило Лорда Банник. Другое зацепил в душе своими словами Морган. А что, если он прав? Что, если их попытки окружить Мо заботой, пусть даже из большой любви, на самом деле губительны и несут под собой только эгоистичное желание придержать её рядом? Что, если и Джес на самом деле не печётся о стабильности в Галактике, как утверждает, а только пытается уберечь свою малышку от соблазнов иного мира? От более могущественного держателя Силы, способного дать ей больше? От своего собственного наставника? И про эксперимент придумал, а на самом деле Дуку – простой проходимец, которому повезло однажды взять в свои руки что-то менее интересное, чем нашли остальные Первородные, и создать на таком фундаменте крепкое нерушимое братство?