Текст книги "Сильная и независимая для котика (СИ)"

Автор книги: Маричка Вада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 102 страниц)

– Шнобби, нет, пока рано. Но скоро, уже скоро, – закивала Мурси, вырываясь из его объятий. – Вы проводите меня до ангара? Мне нужен скайтрей.

– Какое разочарование! Но, конечно. Я как раз на омником своего транспорта набросал всякую собранную информацию. Ждал случая отослать вам с паном Бобусем, но меня не выпускают с этой проклятой плонеты. Хорошо, что приехоли! Следуйте за мной. А этот?

– Точно! – Мурси как будто только сейчас вспомнила о молодом йонгее и обратилась к нему: – Возвращайся и попробуй помочь Христову. Над тобой Дуку власти не имеет.

– Я не убью отца! – замотал головой Кавот. – Мы на это не договаривались.

– А я и не прошу. Твоё Предназначение в другом. Дуку уже начал пытать Христова, я чувствую боль наставника. Не доведи до убийства. Если спросит, скажи, что я тебя загипнотизировала. Но ты смог меня ударить и удрать. Тебя он любит больше других своих детей, потому что в тебе действительно заложен потенциал. Ты можешь добиться многого. А теперь поспеши обратно. Про Шнобби ни слова.

– Я всегда чувствовал, что у меня есть Предназначение, – прошептал преисполненный благодатью Кавот. – Но никогда не думал, что оно такое!

– Пути Разума неисповедимы, – слабо улыбнулась Мурси. – Вперёд, воин тьмы!

– Поспешим, – прервал их Шнобби, указывая на показавшихся из-за поворота братьев.

Кавот развернулся в обратную сторону, но остановился и крикнул вслед:

– Но ты же теперь моя наставница, да?

– Выходит, что так, – недоумённо пожала плечами Мурси. – До связи, мой юный ученик.

***

Дуку не пытался кинуться в погоню за убегающей пленницей. Он знал, что деваться ей некуда: точку доступа заблокировали сразу, как только погас свет. Подозрения о заговоре против него оказались верны. Натренированная интуиция давно нашёптывала ему параноидальные мотивы, но Дуку до последнего хотелось верить, что Джеси, такой милый мальчик, похожий на мать, не пойдет по её стопам. Не предаст. И сейчас единственное, что им двигало, – это желание покарать ублюдка. Перерезать глотку, как он сделал это однажды с его отцом.

– Мне горько, – произнёс Дуку с надрывом. – Горько, что ты оказался таким неблагодарным. Я понимаю, один раз оступиться. Но ты свернул в Бездну, вступил на тёмную сторону. Глупец! Предал своего учителя ради бабы! Грех тебе цена после такого.

– Не ради бабы, а ради человека, – холодно ответил Христов, даже не пытаясь уйти от разговора. – Но вам вряд ли понять. Вы ведь никогда в своей жизни никого не любили, даже собственных детей.

– А для кого я, по-твоему, выстроил Орден? Грязная потаскуха же тебе всё рассказала? Да? И про мой генетический недостаток? Так ответь, был ли у меня выбор? Мои клетки подвержены беспрерывной репарации ДНК. Все дети наследуют этот порок. Я старался исправить, пытался договориться с Тёмной Материей, перенаправить развитие плода в другое русло, но нет. Она упорно создаёт моих детей по моему же образу, с тем же отклонением. А куда им податься? В Империю, к йонгеям, где каждый держатель Силы под строгим контролем? Где ведутся подробные родословные? Чтобы они стали для всех посмешищем? Я для своих детей сделал то, что сделал бы каждый любящий отец. И для многих других сирот тоже. Даже для тебя! А в ответ что получил? Мало, мало я тебя бил в детстве.

– Возможно, если бы не били, то познали бы безусловную любовь. Вы ведь на самом деле завидуете мне. Ещё никогда в своей жизни вам не приходилось использовать слова контроля, чтобы заставить ученика бросить вас и спасать свою жизнь. Никто самоотверженно не пытался защитить вас ценою собственной жизни. По велению души, а не долга.

– Заткнись! – вырвалось у Дуку. – Только час с девкой провожался и сам стал бабой!

– Зря вы считаете, что, назвав меня девкой, оскорбите этим. Быть женщиной не проклятье. В наш век гендерная самоидентификация ничего не значит. Можно быть хоть трёхногим вакуйем-мутантом, всем плевать. Вы морально устарели, вам место на свалке истории.

– Я хранитель духовных скреп! Традиционных ценностей, которых ваше молодое поколение так старательно разбазаривает! Таинство и святость рождения уже отдают на откуп генным лабораториям, создаёте роботов для самоудовлетворения, модифицируете внешность, забывая о возложенном бремени и ответственности перед Вселенским Разумом…

– Мне вас, наставник, искренне жаль, – рассмеялся ему в лицо Христов, прерывая бессмысленный словестный поток. – За всеми этими речами скрывается только страх перед неизведанным. Ведь вы за свою долгую жизнь так и не познали любви. Ни сыновьей, ни последователей, ни, что самое трагичное, женской.

– Заткнись и повинуйся дракону Сибел! – рассвирепел Дуку. – Думаешь, я не знал любви? Твоя мать меня обожала!

– Так сильно, что забеременела от другого? – хохотал сквозь боль Христов, падая на колени. – Вы держали её в плену, заставляя исполнять ваши прихоти. Знали, что она никогда бы не согласилась по доброй воле выносить вам ребенка. И назвать это «обожанием»? Какое же вы ничтожество!

– Заткнись! – выкрикнул Дуку. – Твоя мать была истеричкой! И, несмотря на это, я любил её. Так сильно, что принял нагулянного ею ребёнка и воспитал как своего.

Христов схватился за горло, стараясь расцепить крепкие цепи ментальных оков. Перетерпеть, это скоро закончится. Он справится.

– Какой же вы жалкий, – выдавил из себя Джес. – Заставляли беременную танцевать для вас? Обслуживать? «Ты, Джеси, как мама, по любви хочешь». Не сложно сложить два плюс два. Моя мать никогда не испытывала к вам благосклонности. Украли её из мужнего дома, но так и не смогли привить преданности?

– Ты ничего не знаешь!

– Поэтому вы хотите провести этот эксперимент с Матильдой? Заставить медленно умирать, ожидая, что Тёмная Материя зародит в ней новую жизнь? Но на самом деле вам хочется увидеть страдания моей ученицы. Пытать её за любовь, за искренность, за желание быть моей. Вы жалкий и убогий насильник.

– Я никогда не прибегал к насилию! Да, пусть не по любви, а по Предназначению, но каждая из моих жён хотела доставить мне удовольствие, считала своим долгом! Супружеским.

– Нет такого понятия, как супружеский долг. Его придумали такие же жалкие упыри, которые не могут разбудить настоящих чувств в своих женщинах. Которым позволяют делать всё что угодно, лишь бы поскорей отстал опостылевший наречённый. Ты – насильник. Ты насиловал жён, насиловал мою мать, пока она была беременной, зная, что ни у кого из них нет иного выхода. Какой же ты мерзкий неудачник, – Христов упал на пол, кислород совсем перестал поступать в лёгкие, психосильная система проступила под кожей. Тело боролось из последних сил, но Джес всё продолжал наносить удары: – Хоть одна женщина вас любила просто так? Просто потому что вы – это вы? Как меня Матильда?

– А моя мать? Она тоже была в твоём гареме, отец? Так же, как Моту? – поспешил перехватить разговор Кавот. Он как раз забежал в коридор, где боролись глава ордена и его ученик. – Именно об этом и узнал брат Жовани? Поэтому он на самом деле перешёл на другую сторону? Поэтому сказал, что разочарован в тебе?

– И ты? – озверел Дуку, но вдруг приосанился, улыбнулся и победоносно посмотрел на Христова. – Хитрый мальчишка! Йонгейская кровь, как я мог поверить тебе? Вот, полюбуйся! Кавота я воспитывал по твоей методике. Не отдавал учителям, наоборот, поощрял стремления, развивал свободомыслие. Нет у Матильды к тебе никакой любви. Как и у остальных учеников. Ты манипулируешь ими так же, как я тобой, просто более тонко. Иначе Кавот бы не бежал с вами, а защищал меня.

– Отец, я не хотел с ними бежать! – искренне заверил его Кавот. – Это всё Матильда! Она пригрозила не оставить здесь камня на камне, если я ослушаюсь. Но как только мне удалось избавиться от её ауры, так я сразу стукнул Мурси по темечку и вернулся к вам, чтобы защитить от Христова.

– То есть вы сейчас официально мне признались, наставник, что, даже не применяя насилия, не смогли добиться беспрекословного подчинения от собственного сына? – Христов отдышался и даже смог ядовито улыбнуться. – Какой же ты мерзкий! Недостойный любви. Поэтому ты и придумал этот метод размножения для голубой крови, да? Поэтому ты и клонов не заряжаешь своей материей. Потому что ты не только ущербный первородный, ты ущербный человек.

– Заткнись! – опять вышел из себя Дуку. – И умри ради дракона Сибел.

– Отец! – выкрикнул Кавот, видя, как повалился на пол Христов, задыхаясь. – Отец! Ты тогда не сможешь остановить Мурси! Она просто приведёт сюда армию и всё уничтожит. Я видел, на что она способна. Зверь, истинный зверь бездны. Порождение хаоса. Ты посмотри, что с братьями стало. Аура её гнева во сто крат могущественней, чем у кого бы то ни было. И если ей будет руководить месть, то не жди пощады.

– Пощады? Ты думаешь, я боюсь Матильды? Но ты прав, сын мой, прав, – кивнул Дуку, щёлкнул пальцами, и Христов опять задышал. – Пока он наш пленник, мы сможем ею манипулировать. Будет выполнять наши условия безропотно, во велению «великой любви» к наставнику.

– Это невозможно, – усмехнулся Христов. – Против Милы нет приёма.

– Проверим, – твёрдо ответил Дуку. – Далеко Матильда всё равно не уйдёт. Погоня её настигнет. А твой скайтрей давно заминирован.

***

Канцлер Шнобби убедил капитана не идти ко второму выходу. По его данным туда умчалась большая часть вооружённых прислужников Инквизиции. Стоило свету погаснуть, как Дуку направил к скайтрею Христова самых лучших и сильных своих бойцов. К тому же вряд ли кто-нибудь мог бы ожидать от загнанного в угол беглеца столь нахальной дерзости, на какую подбил её скрытый союзник. Так, слушаясь старшего храмовника, сражаясь с ним плечом к плечу, Мурси оказалась на космопорте под куполом. Никого в живых они за собой не оставляли, чтобы не раскрывать инкогнито невольного шпиона.

Скайтрей свой Шнобби купил недавно и всячески старался содержать его в непревзойдённом состоянии. Выглядел тот не просто хорошо, а роскошно и явно имел в оснащении разную немыслимую модернизацию. Хотя чего ещё можно было ожидать от такого модника как бывший житель Империи? Катарский канцлер же и двинул аналоговый рычаг открытия шлюза. Как бы нечаянно. Спиной облокотившись на нужную стойку.

Неоспоримым плюсом являлось и то, что настолько дорогой транспорт имел соответствующую скорость. Пока преследователи, набежавшие следом на стартовую площадку, только распределялись по кораблям, чтобы начать воздушный перехват, «прихватезированный» скайтрей уже преодолел атмосферу и достиг луны. Шнобби на всякий случай ещё недолго постоял, потрясая кулаками в воздухе, выдумывая на родном языке обзывательства для воровки, оставаясь в глазах братьев не просто невиновным, но и даже пострадавшим.

Капитан загнала скайтрей в транспортный отсек своего корабля, взлетела по лестнице и уселась за штурвал. Её трясло. Непослушные пальцы автоматически нажимали нужные кнопки, подавая топливо в двигатель. Заурчали, заработали на полную мощность системы. Омником сразу оповестил, что точка входа звёздной системы заблокирована. Ничего, Разум сейчас на стороне Мурси. Однако она не пролетела и половину трассы, как на экране замигало с дюжину красных пятен. Так на радаре обозначилась преследующая её погоня. Капитан сосредоточилась.

Да, всё в точности, как в тот раз, когда она впервые рвала с привязанностями и пыталась скрыться. От Христова, от Дуку, от Предназначения. Когда её выкинули в реальность. Оторвали от руля собственной жизни. Земля уходила из-под ног, звёздное небо кружилось, словно в водовороте, с головой окуная в космическое ничто. Наивной, едва переступившей порог совершеннолетия, растерянной Матильде пришлось начинать жить с нуля. Она не знала, куда лететь, что делать, кому довериться. Всё померкло в первом сильном триггере. От боли и непонимания казалось, что даже человеческая речь тогда позабылась. Мурси действительно превратилась в зверя. Убегающего инстинктивно, бессмысленно, по наитию. Она не могла сформулировать словами переполнявшие её чувства, а просто выла, как волколак. Оплакивала, отпевала глупую любовь свою…

Длинную-длинную, словно поле минное. Долгую-долгую, словно шутка колкая.

Омником замигал, принимая сообщение. Прорвался чей-то голос с требованием сдаваться. Мурси нажала на ускоритель, прибавила топлива в систему, запустила резервный двигатель. Корабль затрясся, увеличивая скорость. Рывок опустошит наполовину запасы питания, расход энергии увеличится, но с этим возрастёт и шанс оторваться.

Наставник, конечно же, опять ей соврал. Он ведь на самом деле не считает её ничтожеством. Мурси ведь не какой-то там отброс, не отщепенец. Нет! Уж сейчас на фрукты и хлопья с молоком она может заработать с лёгкостью. Даже если вдруг Христов перестанет освещать её Путь, а Лена уйдёт в тень. Да если бы Мурси только захотела, то могла бы отстроить себе целый вертеп под звёздами! Не ничтожество, нет! И Сила у неё огромная. Если только пожелает, то стоит подмигнуть любой луне, свет её провалится в бездну! Просто она не может справиться с любовью со своей. Не может её сглотнуть, как после транквилизатора слюну…

Длинную-длинную, как похмелье винное. Терпкую, жалкую, как глоток с заваркою.

По кораблю прошёлся выстрел. Его затрясло ещё сильней, но защитное поле выдержало, никаких повреждений система не выдала. Уходя от следующего удара, Мурси залетела в кольца газового гиганта. Среди СРС агент Мо слыла асом маневрирования. Ждала до последнего, пока омником разрывался предупреждающими сообщениями, а потом ныряла под вырастающим перед носом корабля булыжником. Сидящий на хвосте пилот такого не умел. Врезался, разметая осколки по пространству, добавляя частичку себя в круговорот льдин вокруг планеты. Остальные преследователи сбавили скорость, стараясь теперь попасть зарядами с дальнего расстояния. Капитан заложила вираж.

Нет, Христов говорил все эти обидные слова только ради неё самой. Он же не знал, что Кавот принесёт ключ. Действовал наверняка. Наставник на самом деле не думает, будто бы Мурси не существовало без него. Не он её создал, а Вселенский Разум. Связь с божественными течениями капитан отчётливо видит, именно Разум присматривает за ней, а не Христов. По походке, по глазам, по жестам и словам она приметна высшим силам. И если спотыкается, то только по собственной глупости, путаясь в слишком длинных ногах. Да, слегка неуклюжая, но не ничтожество. Неправда это! А сколько языков знает. Этому Христов её не учил, она сама. Если захочет и по-птичьи научится щебетать, и по-рыбьи плескаться азбукой Морзе. Не может научиться только не тащить за собой любовь свою…

Тяжкую, сильную, словно многожильную. Давнюю-давнюю, как траву отравную.

Ещё один удар прошёлся по корпусу. Капитан вышла из зоны колец и направилась прямиком к точке входа. Если влететь на всей скорости, то куда-нибудь да попадёт. А нет, так взорвётся и разнесёт эту звёздную систему к вакуйевой бабушке вместе с Инквизицией.

И вдруг проход оказался открыт, словно подтверждение Вселенского Разума на проносящиеся в голове вопросы. Мурси сделала манёвр, уходя от очередного удара и одновременно опасаясь возможного столкновения с выпрыгивающим из точки судном. Но никого в пространстве не появилось. Капитан выжала максимум из гиперусилителя и прыгнула. Затошнило, завибрировало.

Что же, вновь её оторвали от руля собственной жизни. Только теперь не вращается земля под ногами, не танцуют звёзды над головой. И начинать с нуля уже нечего. Не принесёт это облегчения, новой радости, свежих веяний или решений. Рано или поздно всё вернётся на заданный курс. Такая уж у неё судьба – ураборос, укусивший с досады свой хвост дракон. Остаётся просто брести дальше, скуля побитым волколаком. Вспомнить собачью песню и вновь по-звериному жевать глупую любовь свою …

Длинную-длинную, как Устав дебильную. Вечную, мрачную, как она невзрачную.

Мурси упала на штурвал и зарыдала. Не поднимая глаз, она отправила позывной в космопорт, прося трассу. Тридцать шестая в очереди. Осталась ждать разрешения на парковочном месте. Никаких моральных сил отвечать на входящие звонки не осталось.

***

Долгие четыре часа в штабе между членами отряда сохранялась напряжённая тишина. Иржи и Коди куда-то ушли, полностью занятые заданием СРС. Ванно всё ещё раздавал интервью и даже понятия не имел о проблемах с капитаном. Бобби предпочёл скрыть волнение за зарисовками вакуйских мутантов, разыскивая их самые слабые стороны. И к досаде Моргана, Клара всё ещё не разговаривала с ним, а смотрела пропущенные эпизоды торхинарского сериала.

Ну почему, почему она молчит? Как бы сейчас было хорошо, если бы Дорн завела бы свою старую песню о неверности капитана, укрепила бы в Моргане эту сторону его сомнений. Дала бы силы вновь сделаться равнодушным, невозмутимым. Ведь она же права на сто процентов! Мурси улетела к учителю, это вон даже Коди подтвердил. Чем ещё они могли бы там заниматься? Какие крайние меры? Да и лорд Банник подтверждает эту теорию. Уже неоднократно Морган ловил в её речах пренебрежение и брезгливость, высказанное по отношению к Христову. Поэтому Лена и волнуется, ведь она против их связи.

Но Моргану отчего-то всё равно было неспокойно. И даже не ревность подтачивала его нервную систему, а что-то другое. Тревога, шестое чувство, интуиция. Да как бы это не называлось. Не нужно Мурсику разговаривать с наставником. Не готова ещё. Он сделает ей больно. И как бы Моргану не хотелось оставаться беспристрастным к жестокой женщине, посмеявшейся над ним, подвергнувшей смертельной опасности, зла он ей не желал. Даже утренние мысли о слезах бывшей нянни теперь давили на его совесть. Да, Морган будет действовать не как тряпка, а как настоящий мужчина, он не пойдёт на попятную, не уступит ей в споре. Пускай выберет: или отношения, или безжалостность по отношению к убогим. Но при этом хорошо бы, если бы ни одна слезинка никогда не упала из глаз чёрствой йонгейки.

В штаб зашли Иржи и Коди. Они о чём-то беспокойно перешёптывались, но, когда подсели за столик, выделенный отряду, умолкли.

– Ну что, нашли? – поинтересовалась Клара, отрываясь от своего пада. – Надеюсь, она не угробила наш корабль?

– Нет, корабль зашёл в систему Зарекс, как только Иржи взломал точку входа. Но сеньорита-капитан пока не ответила, хотя запрос в космопорт на разрешение от неё пришёл. Очень странно всё это.

– Я… Я, наверное, пойду её встречу, – Морган нерешительно встал со стула, посмотрел на Клару и, как бы оправдываясь, продолжил: – Может быть, она ранена, поэтому ответить не может?

– Иди, – безразлично пожала плечами Дорн. – Меня это не касается.

Морган поймал попутку и поспешил в космопорт. Он простоял на их парковочном месте около трёх часов. Замёрз, устал. Спина постоянно напоминала о ранении, катару давно положен был отдых, ведь после битвы с канцлером Бониати он так и не прилёг. Но всё равно Морган оставался ждать, пока, наконец, не объявили посадку, и их корабль действительно не приземлился. Как только его двигатели остыли, он тут же забежал на корабль.

– Капитан! – закричал он ещё снизу. – Капитан!

Из рубки вышла Мурси. Вся перепачканная кровью, грязная, осунувшаяся. Лицо её не выражало ничего конкретного, кроме усталости. И при этом она никак не отреагировала на призывы капрала, а спокойно, будто не замечая его, прошла на кухню.

– Капитан, с вами всё в порядке? – беспокойно спросил Морган, идя следом.

– Наверное, – пожала плечами Мурси. – Не волнуйтесь, кровь не моя.

– Вы убили наставника?

– С ума сошли, капрал? Или таблеточки от излишней фантазии принять забыли? – язвительно спросила капитан, не поворачивая головы. – Сто тыщ раз говорила, убить своего наставника никто не может, как бы ни хотелось этого.

– Тогда где вы были, сэр? – Морган уселся на стул, наблюдая, как Мурси заваривает себе кофе.

– А вам какое дело? Умираете от обезконтроливания?

– Весь отряд волновался. Лена говорила, что не может вам дозвониться, – растерялся Морган. – Вы уже пообщались? Значит, это правда, что вы ездили к Христову?

– Ну, раз вы уже знаете, так в чём хипишь-то? – прицокнула Мурси, поставила кружку на утилизационный контейнер рядом с кофемашиной и вышла из столовой.

Она открыла дверь своей каюты и принялась там что-то искать. Как только Морган решился встать, чтобы направиться следом и продолжить разговор, она уже вернулась, держа в руках тюбик со своим «галопередолом».

– Ни в чём, – изобразил безразличие Морган, опускаясь на стул. – Просто это могла оказаться ловушка. Вам следует предупреждать хотя бы команду СРС, пускай не наш отряд.

– Можно сказать, это она и была, – задумчиво пробормотала капитан.

– Хвала Вселенскому Разуму! – непроизвольно вырвалось у Моргана. Значит, это не то, о чём посмеивались Клара и Коди. Или даже если и было «то», то «того» между Мурси и Христовым не было.

– В каком смысле? – наконец появилась интонация в голосе Мурси. Она остолбенела возле своей кружки с кофе и мрачно уставилась на собеседника.

– Я имею в виду, вы вернулись, всё в порядке! – быстро ответил Морган. – И о чём вы договорились с наставником?

– У него и спросите, – устало произнесла Мурси, вновь делаясь безразличной. – Вы же «дружите» со мной с его подачи.

– Опять, – усмехнулся Морган и, смущаясь взявшейся откуда-то робости, прошептал: – Я не шпион.

– Мне всё равно, – ответила Мурси. – Звали меня на пир, я надела саван, звали меня умирать, я ваще не явилась! Знаете такое?

К тому моменту она как раз отвинтила крышечку от пузырька с таблетками и в задумчивости уставилась на его содержимое, будто пыталась через не слишком широкое горлышко сосчитать, сколько пилюль осталось.

– Нет, не делайте этого! – поспешил к ней Морган и перехватил руку.

– Чего «этого»? – не поняла Мурси и, несмотря на протесты катара, высыпала все таблетки в утилизационный контейнер.

– А, простите, – отступился Морган. – Я подумал, вы в кофе их. А почему?

– Избавляюсь от любого контроля, если вы вдруг решили и это проконтролировать, – жёстко произнесла она и сжала пластиковый пузырёк с такой силой, что он треснул. На руке тут же показалась кровь.

– Что вы делаете? – опять повторил Морган, хватая капитана за раненую ладонь. – Мусенька, вы чего?

Морган взглянул на её лицо и только тогда заметил, что оно не просто грязное, но ещё и в многочисленных царапинах, а пыль на нём, из мелкой каменной крошки, как будто исполосована бороздами.

– Вы плакали? – заморгал непонимающе Морган. – У вас был триггер недавно?

– Какая разница? – закрыла глаза Мурси и из них опять проступили слёзы. – Какая, всё это в бездну, разница?

– Муся, – сжалось сердце у Моргана. – Присядьте. Я сейчас сканер принесу.

Он бережно усадил капитана на стул, а сам метнулся к себе. Через мгновение уже сидел перед Мурси с включённым зондом и настраивал его на заживление руки.

– Ну не ревите, не надо, – катар аккуратно стёр капающие слезинки с её лица. – Иначе я сейчас тоже разрыдаюсь. А где вы видели плачущего катара? Вдруг от этого вселенная схлопнется?

– Тогда нам надо идти в общую комнату, чтобы Френк зафиксировал это историческое событие, – усмехнулась Мурси сквозь слёзы.

– Вот, лучше так. Не плачьте, он того не стоит! Ни единой вашей слезинки.

– Кто «он»? – опять улыбнулась Мурси.

– Ну, наставник. Он же всё-таки вас обидел, так?

– Морган! В большей половине моих сегодняшних слёз виноваты вы!

– Как это? – выпрямился катар и недоверчиво нахмурился. – Я знал, конечно, что после встречи с Христовым вы, наконец, увидите все мои преимущества. Невольно сравните нас и начнёте горько сожалеть, что не пошли со мной на компромисс, не уступили моим пустяковым просьбам. Но зачем плакать? Я вполне чётко обозначил условия, при которых вновь согласен на близость с вами. Слезами горю не поможешь, нужно решать проблемы, а не убегать от них.

– Что?

В мгновение настроение капитана поменялось на противоположное. Она кривила губы теперь не в печали, а в попытке сдержать душивший её смех. Не выдержала и прыснула. Она хохотала искренне, не осталось ни в голосе её, ни в душе никакого злорадства, опустошения, истеричности. Капитану на самом деле стало вдруг весело и смешно. Сканер не мог уловить нужные очертания раны и неожиданно переместился на шею, запищал, привлекая внимания к другим повреждениям.

– Вам достаточно спасти жителей Земли, и я поверю в вашу искренность и доброту по отношению ко мне, – продолжал Морган.

На эти слова капитан ещё больше расхохоталась. Как припадочная она била рукой по столу, смахивала радостные слёзы и опять заходилась в приступе. Морган всё больше хмурился. Сложил руки на груди и глядел на бывшую нянни сердито исподлобья. Наконец, Мурси закончила, потянула долгое «У-у-у-у», ещё пару раз хохотнула, но сумела сдержать себя в руках.

– Ну, Котик, это только ты так могёшь. Вот серьёзно. Уникум! Никто другой во всей Вселенной не умеет одним словом, одной своей мыслью снять многолетнее напряжение и груз печали. Мы с вами и впрямь живём в каких-то параллельных мирах. Вы действительно считаете, что я могу плакать из-за мужчины? В том понимании, что чей-то фиолетовый выхухоль мне не угодил. Я? Мужененавистница?

– Но вы же сами… – начал Морган.

– Вы виноваты в том, что я поверила в себя. Поверила вам, будто это очень просто сказать наставнику «нет». Просто прийти и одолеть Дуку. Вы для этого подосланы, и я опять ошибалась? Ваш заказчик – мелькающий мистер Смит, а не Христов?

– Я не шпион! – сердито буркнул Морган.

– Ваша задача как раз в этом и заключалась. Чтобы себялюбие меня ослепило, самонадеянность толкнуло на безрассудство, чтобы я плохо разглядела врага из-за своей непробиваемой гордыни? Имя! Имя, мой друг!

– А вам сложно принять тот факт, что не всеми можно манипулировать? Что смертные способны на настоящие, не показушные, искренние чувства? Вы меня вновь разочаровываете, Мурси.

Морган хотел встать и уйти, но вдруг взгляд его упал на пищащий сканер, и он уже не смог подавить разрастающийся ужас от увиденного. Кожа под ошейником была чёрной, в волдырях, и всё это распространялось ниже, под футболку. Катар потянул дрожащие руки и медленно прошептал:

– Муся, что это?

– А, это? Поможешь? – капитан вытащила из карманов шорт ключ от ошейника и протянула его Моргану. – Ничего страшного. Развлекались с наставником. Пришлось Христову вновь напомнить немного о моём Предназначении.

– Если он применял к вам насилие, чтобы преподать урок, то, как я и говорил, Христов плохой человек и никудышный учитель.

– А другого не завезли! Такая уж у меня судьба. И я буду следовать его повелениям, как бы мне не хотелось иного. Наставник очень красочно показал, что другого Пути для меня не существует.

– Тогда при чём тут я? Уж я бы такого не допустил!

– Но ведь это вы заставили меня поверить, что возможно без проблем прийти к Христову и поговорить. Что можно требовать от него «небывалого прикосновения», уйти от предписанной тебе с детства роли. Вы вселили веру в меня! Дали ложную надежду, что я чего-то стою. Естественно, мне прилетела ответочка. Чему же теперь вы удивляетесь? Мне больно, как вы и рассчитывали. Вот я и плакала, пока один там Котик не начал мне втирать про искренность и доброту.

– Сами себя поранили, разрыдались, мне нервы измочалили, а виноват опять я? – возмутился Морган. Ничего умней он не придумал, чтобы хоть как-то уесть бывшую нянни.

– Конечно, всё по заведённой традиции. Я же люблю жалеть себя, вот и ищу повод, кого обвинить в собственных неудачах. Вы же знаете. Мне нравится заниматься самоуспокоением. Вот я и практикую селфхарм, а потом колю себе обезболивающие и кайфую. В курсе же, что это наркотик для меня?

– Такую глупость только вы могли придумать. Опять утянули разговор в область чуши, – улыбнулся Морган и погладил пальчик на раненой руке, которая находилась всё ещё почему-то в его ладони. Отметил, что безымянный действительно розовый, без ногтевой пластины. – А с ним что?

– Ноготь поломала, – пожала плечами Мурси и опять зажмурилась, как от сильной боли, тяжело задышала, покрываясь каплями пота. – А где все? Почему только вас видно, раз волновался весь отряд?

– А я мимо проходил, – зачем-то соврал Морган. – К тому же Клара волнуется за свои вещи, послала меня проверить, при возможности конечно, сохранность корабля.

– Дорн прислала, – усмехнулась Мурси. – Это хорошо. Ладно, мне надо ответить Ленке-Коленке. А вы пока можете порыскать в медчасти. Уверяю, ничего там не пропало.

– А я точно вам не нужен?

– Нет. Мне сейчас очень хочется побыть одной.

– Я… Я мог бы побыть с вами, пока вы будете одна, – неуверенно начал Морган и перевёл взгляд на зонд. Тот ещё обрабатывал шею капитана, но Мурси продолжала периодически жмуриться и громко сглатывать, будто её одолевала какое-то другое, внутреннее недомогание. – Муся, у вас скрытые повреждения? Может, на всякий случай обезболивающего немножечко? «Кайфанёте», так это называется?

– Да нет, капрал. Это наставника пытают, а я чувствую его боль.

– Кто его пытает? – уставился на капитана Морган.

– Вестимо же. Его наставник. Это такое веселье среди храмовников. Хоровод истязаний называется. Как соберёмся вместе, так и начинаем друг в дружку молнии швырять по кругу. Не переживайте, эта боль мне даже нравится. Я ею наслаждаюсь.

– Какой кошмар, – пробормотал Морган. – Вы жестокая женщина.

– Вот же бездна! – недовольно скривилась капитан. – Опять Ленка наяривает на холофон. Чао, капрал. Пойду разгребать засоры в работе СРС.

Капитан встала и направилась вместе с жужжащим вокруг неё зондом к себе.

– Чао, Мурсик! – крикнул напоследок Морган. – Только в душ не забудьте!

_________

«Рудники свободы» гр. Калинов мост

«Длинная» гр. О. Арефьева и ковчег.