Текст книги "Сильная и независимая для котика (СИ)"

Автор книги: Маричка Вада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 102 страниц)

– Какая чушь! – фыркнула Клара. – Использовать труд рабов экономически невыгодно. Это даже я знаю.

– Ничего ты не знаешь, – сердито подытожил отец и вышел из кухни, так и не испив воды, заботливо поставленной ничего не соображающим роботом на стол.

Обычно, Клара бы тут же забыла о таком разговоре. Слишком привычным были и наставления отца, и его рассуждения о том, что раньше было лучше, и страх за цивилизацию, оказавшуюся на краю гибели. Но в этот раз что-то пошло не так. Зацепило и вызвало запоздалое негодование совсем не отношение отца к рабству, а его пренебрежительный тон, обращенный к Кларе, к её важной и нужной работе. Безусловно, директором крупной библиотеки работать почетно, но ведь и спасать жизни на войне тоже не спорить с роботами и писать кляузы на компанию их произведшую.

И насколько припоминала теперь Клара, отца уволили со скандалом! Он подпольно продавал редкие книги, подменяя фонд библиотеки собственноручными сочинениями. Да, писать отец любил! Клара даже пробовала ознакомиться с его сочинения. Но всегда считала, что не доросла до них, потому как предложения выглядели слишком громоздкими, иногда занимали целый абзац, а в своих мыслях отец блуждал, словно по космосу. Нырял в одной точке входа, выходил в другом секторе, проваливался в черную дыру, выныривал в параллельной реальности и по фотону опять возвращался к изначальной планетарной системе. Звучало здорово, но абсолютно не понятно. Набор слов. К тому же, отец позиционировал свои сочинения ни больше, ни меньше, а как откровение, истина последней инстанции. Потому и подменял их в библиотеке. Считал, что человечество обязано прикоснуться к его открытиям.

Яркой вспышкой среди прочего отчего-то вспомнился опус на тему геологического развития планеты. По теории отца кратеры на поверхности образовывались не от падения космического объекта, а наоборот. То есть, недра планеты как бы извергали метеоры и метеориты. Книга с этой теорией была плотно напичкана графиками и схожей занудной статистикой. Маленькая Клара посчитала себя слишком глупой, чтобы вникать в подробности, и поверила на слово заглавному тезису работы. Сейчас вспоминать даже смешно! Не мог же отец и в самом деле писать о такой несуразице? Наверное, у Клары в голове перемешались далекие воспоминания с сюжетами «глупых книженций».

Когда отца уволили, он не смог найти другой работы, хотя теперь Дорн подозревала, что и не пытался. Он открыл видео-канал в спейснете, где принялся проповедовать свои инновационные идеи и свежие взгляды на науку. Клара порылась в сети и без труда нашла контент отца. Какой только дичи там ни водилось! Планета, выплевывающая из нутра кометы, смотрелась сущим пустяком.

На Клару вывалились рассуждения о плоских лунах, о заговорах канцлеров, о подпольном мировом правительстве, во главе со скрытыми первородными. Особенно позабавила теория о том, что под куполом на Сибел на самом деле до сих пор живут люди, только они все уже мутанты и похожи на зеленых жителей Иногурии. Этакие высокоразвитые ящерицы. Особенно форсировалась теория отца о проземлянцах как о прародителях всего живого в галактике. Он многократно доказывал, притягивая немыслимые и совершенно сторонние доводы, что любая форма жизни – только генетическая модификация человека, созданная в подпольных лабораториях на Сибел этими самыми рептилоидами.

Клара, пересиливая себя, от начала и до конца просмотрела свежее видео о близком взрыве Стрельца А со звездочкой. В нем отец говорил о неизбежной кончине сверхмассивной черной дыры в центре галактики Млечный Путь. Сеял панику, призывал молиться, требовал скидывать деньги на поиски спасителя. В шапке, помимо реквизитов ID-счета для доната, висел закрепленный комментарий: «И воцарится Хаос, и исторгнет Стрелец А со звездочкой мощные стрелы, и поглотит Вселенную вечная Бездна. И настанут последние дни, ибо грядет конец всего сущего. Молитесь, да ниспошлёт вам Разум Великого Спасителя». Клара с омерзением отпихнула от себя пад. Такого бреда она в своей жизни еще не встречала.

После курса физики в Академии Дорн точно знала, что джеты, исторгаемые черной дырой, имеют циклический характер. Ученые давно рассчитали траекторию всех возможных «стрел». Поэтому-то и существуют закрытые сектора, в них никто не летает, не селится, да и ни одна разумная жизнь на системах по пути джетов физически не сможет зародиться, слишком мало остается времени между выбросами. В любом случае, даже познаний Клары в области астрофизики, а она не была её любимой, хватало, чтобы понять какую несусветную чушь несет на видео отец.

Однако же, что удивительно, он имел немало подписчиков и последователей, которые его боготворили. Да, чего у отца не отнять, так это умения восхищать людей. Говорил с таким энтузиазмом и так убедительно, что у слушателей невольно рты открывались. Великолепный оратор с гнилыми мыслями. Ему бы продавать косметику, вот где кромнециновая жила. Но сам старший Дорн видел себя только политиком, не меньше. Он даже баллотировался в мэры, не единожды и не одного города, правда всегда не хватало голосов, конечно же, из-за «продажности власти» и «малого бюджета» на рекламную компанию.

Но если смотреть не предвзято, всё выглядело гораздо прозаичней. Его пафосные речи быстро приедались. Персоны при личной встрече, особенно кто поумней и с образованием, чувствовали фальшь образа, нетоллерантность консервативных взглядов, а иногда и откровенную глупость в речах отца. Он всеми силами стремился производить впечатление обеспеченного и умного потомственного аристократа, но кроме этого впечатления ничего и не производил, что непременно раскрывалось при ближайшем с ним знакомстве.

Даже когда в доме нечего было есть, когда мать одна содержала семью, а сама Клара ходила в школу уже второй год в дырявых кроссовках и натирала ими мозоли, отец покупал себе дорогие костюмы, или вдруг открыто заводил новую молоденькую любовницу, одаривая ту подарками, или закатывал вечеринку, зазывая полгорода знаменитых людей. Это не ускользало от внимания интеллигентного большинства, поэтому в числе прочих пороков отца числилась еще и страсть к перемене места жительства. Как только он становился нерукопожатым в обществе, то тут же закатывал спектакль дома, с угрозами покончить жизнь самоубийством и прочей ерундой с одной лишь целью, переехать в другой район страны или даже планеты. От этой тяги к переменам долги семьи только росли. Отец не мог позволить своей семье поселиться в дешевом районе, выбирал непременно более престижный, чем прежде, рассказывая направо и налево о том, как задыхается в мещанстве нынешнего быта. А мать вынуждена была брать новые подработки.

Когда Клара пошла работать, всем стало легче, но аппетиты отца со временем тоже возросли. Теперь ему было мало двух-трех сменных костюмов на выход и одного дорогого перстня с крупным драгоценным камнем. Он желал и кромнециновые запонки, и сделанную на заказ посуду, и даже сверхскоростной спидер. Зачем старику, который в жизни не водил спидер, тот вдруг понадобился, никому не удалось узнать точно. Видимо для того же – производить эффектное впечатление на молоденьких девушек.

Состояние постоянной нужды с фоном от гуляющего отца на широкую ногу, навсегда засело в голове у Клары и ассоциировалось с самой жизнью. Как будто так было правильно. Дорн могла бы и не говорить родителям о повышении зарплаты, об авансах, накопить сбережения или удовлетворить, наконец, пустоту, которая возникла внутри души и периодически окунала в жажду обладать, но Клара считала подобные мысли неправильными. Она представить не могла себе, каково это жить в достатке, не думая о том, что будет есть мама и как отцу удастся поддерживать статус. Клару даже пугала мысль о возможной перемене своего финансового положения.

Об этом она тоже прослушала курс психотерапии среди прочих, подаренных капитаном. Идея об изменении «родительского гипноза», о выходе из привычных рамок, о сепарации с родителями уже бередила и без этого неустойчивый дух Клары. Но пока еще не слишком сильно. Безусловно, отец перестал казаться ей авторитетом, богом. Он даже перестал ей казаться умным! Но и Клара еще не чувствовала себя смелой, боясь однажды оказаться на месте матери, в полном одиночестве и без поддержки семьи.

***

Наконец, пришла мама с работы. Она громко возилась в коридоре, что-то беспрерывно бормоча. Клара поспешила выйти навстречу. В помятом тонком пальтишке, с полными сумкам, которые оттягивали руки к полу, с вздыбившимися светлыми волосами, мать походила на дикого кворча, вытянутого из норки во время годовой спячки. Она никак не могла договориться с собой с чего начать – то ли поставить ношу на чистый пол и раздеться, то ли отнести покупки на кухню и только потом заняться внешним видом.

– Ветрено сегодня, – мама посмотрела на дочь как на спасительницу и протянула сумки ей. – Голодная? Подожди, пять минут и я приготовлю что-нибудь поесть.

– Не торопись, – улыбнулась Клара. – А почему сервисный дроид не заправлен продуктами?

– Ты же знаешь, отец не ест пищу, приготовленную машиной, – махнула мама старенькой поношенной туфлей, стягивая с ноги вторую. Клара хорошо помнила эту обувь, в ней она провела выпускной вечер в школе. – Его нужно баловать свеженьким, приготовленным руками и с душой. Иначе как показать свою любовь дорогому человеку?

– Например, самому приготовить ужин к приходу любимой с работы, – хмыкнула Клара.

– Скажешь тоже. А зачем такому мужчине тогда жена?

– Не знаю. Например, для близости, совместных прогулок, дружеских бесед? – язвительно заметила Клара.

– Не говори глупостей! Брак это тонкое искусство, нам, женщинам, нужно быть мудрее. Всё что ты перечислила, может дать и любовница. Неужели ты хочешь, чтобы твой папа оставил семью?

– Ты посмотри, на кого ты похожа! – вышел в коридор отец. – Переоденься немедленно. Зарплату дали?

– В маршрутном скайтрее было не продохнуться сегодня, – попыталась оправдаться мать, поправляя растрепанные волосы. – Все ноги оттоптали.

– Жду тебя в своем кабинете! – строго проговорил отец, пробуравив жену взглядом, полным презрения. – Когда ты приведешь себя в порядок, конечно же. Смотреть противно.

– Офигеть! – прошептала сбитая с толку Клара, которая словно увидела родителей без привычных масок. Семья предстала перед ней ярким мезальянсом. Слабая женщина и мерзкий старикашка с завышенным самомнением. Была бы тут капитанша, быстро бы его на место поставила!

Мать посеменила в ванную, отец заперся у себя, а Клара вернулась на кухню и принялась распаковывать сумки. Бедная, бедная мама! Тащила такую тяжесть почти через весь город. А ведь в семье есть скайтрей. Спортивный, дорогой марки. Но мать так и не получила прав, а сам отец считал, что водить по их «сельским» дорогам такую машину – это значит гробить её. Так она и стояла в гараже, пылью в глаза, как и всё остальное, что касалось семьи Дорн.

Из кабинета донесся обрывок ссоры. Орал отец. В этот раз насчет слишком больших трат. У матери была странная привычка сохранять чеки. Всякий раз она терпеливо ждала документы, а потом бережно их складывала в отдельный кармашек. И только теперь Клара осознала, что так она отчитывалась перед мужем за каждую покупку. Да Дорн и сама помнила, как проверенные и исчерканные бумажки возвращались матери с пометками, где можно сократить расходы. Почему раньше ей в голову не приходило связать эти два факта? Они будто жили разной жизнью – странная мать, хранящая кучу мелочей на «про запас» и умный отец, знающий как улучшить их жизнь. Клара просто воспринимала самого сильного члена семьи за непреложную истину и никогда не подвергала сомнениям его действия и слова.

В кухню вошла мать с красными, заплаканными глазами, но когда Клара аккуратно поинтересовалась, что же произошло, наигранно засмеялась:

– Уличная пыль, никак не выведу из глаз, запорошила всё. Давай займемся ужином.

***

Когда ужин был приготовлен, Клара вызвалась пригласить к трапезе отца. Явился он в чистенькой рубашке и штанах, при галстуке и туфлях. Сел за стол и заправил за воротник вышитую салфетку. Мать суетливо поставила перед ним тарелку с только что приготовленным рагу. Он придирчиво оглядел его, поддел вилкой самый крупно нарезанный овощ, понюхал, скривился и медленно поднес ко рту. Все это время его жена ждала в напряжении, стоя тут же, рядом, готовая забрать тарелку по первому требованию, а когда отец, наконец, приступил к еде, тяжко вздохнула и села на своё место.

– Я ничего не сказал, почему ты всё время недовольна? – пробурчал, прожевав отец. – Ты специально меня изводишь? Аппетита итак нет, ты еще со своими показательными вздохами.

– Прости, – опустила мать глаза в тарелку.

Больше за всё время приема пищи никто не проронил ни слова. Так было принято в семье Дорн. Есть с закрытым ртом, хорошо жевать, и только за принятием кофе разрешено вести разговоры. Клара приготовилась расспрашивать маму, как прошел день и что нового на работе, но в этот раз отец не ушел сразу к себе, а отставив тарелку, которую тут же убрала его жена, внимательно оглядел дочь и с какой-то приторной нежностью произнес совершенно неожиданное:

– А ты у меня даже не дурна собой. Совсем. Правда, недолго еще цвести будешь. Думаю, самое время тебе и замуж выйти.

Кусок печенья застрял у Клары в горле, она закашлялась и поэтому не смогла вовремя высказать протест.

– А что? Ты из хорошей семьи. Сколько можно в девках сидеть? Уже набегалась, нагулялась. Говоришь, познакомилась с канцлерами и йонгеями?

– Да, моя капитанша – держатель Силы, – прохрипела Клара. – А при чем тут одно и другое?

– Как при чем? Попроси её познакомить с каким-нибудь Лордом. Пусть она пристроит тебя в хорошие руки.

– Пристроит? – не веря собственным ушам, повторила Клара. – Офигеть! Я и сама как-нибудь пристроюсь.

– Ты? Не смеши меня! – презрительно скривился отец. – Ты же без царя в голове. Совсем не думаешь о нашей с драгоценной матушкой старости. Так и оставишь нас тут загнивать?

– В смысле оставлю? Ты хочешь опять переехать?

– Мы подумали, и я решил, что нам не место в СШГ. Здесь одни снобы собрались. Беллис – вот пристанище для таких выдающихся умов, как мой. Имперская столица – достойное окружение для нашей семьи.

Мать, которая раскладывала посуду в машину для мытья, замерла на месте. Видимо это известие для неё тоже оказалось неожиданным.

– Я в шоке! У меня вообще-то работа в регулярной армии СШГ. Ты предлагаешь всё бросить и перейти на вражескую сторону? Это же предательство и дезертирство! Родной отец хочет подвести меня под трибунал!

– Регулярные войска всего лишь ширма канцлеров! И не выпучивай свои глаза, будто впервые такое слышишь. Армия – клоунада на потеху таким, как мы. Была бы поумней, давно бы догадалась, что служишь в структуре для создания видимости. Ах, смотрите, смертные тоже имею своё слово в правлении! Йонгейская грамота и чушкин нос, вот что такое твоя регулярная армия. Ничего смертные не решают. Верхушка правительства СШГ прогнила, ею руководят рептилоиды с Сибел. А должность санитарки можно получить в любом имперском исследовательском центре. Невелика потеря. Может даже у них в войсках. Какая разница, в каком из воюющих лагерях дерьмо убирать за ранеными?

– Офигеть! – обомлела Клара. – Большая разница! У меня тут друзья, знакомые, мы важная составляющая общества. Часть оплота против ложных представлений о морали йонгеев! Тем более теперь, когда я под командованием агента СРС! Если и существует тайное правительство, то мы…

– О! СРС поможет тебе найти самую выгодную партию, – отец пропустил мимо ушей слова дочери. – Тем более нужно действовать, пока есть шанс. Глупо им не воспользоваться. Еще пару лет и ты станешь толстой озлобленной одиночкой, окруженной сорока котами. Пускай агент устроит твою личную жизнь. Сделай хоть немного осмысленным своё никчемное существование. Принеси пользу семье.

– Я не стану менять никчемное существование только из-за того, что тебе взбрело в голову вновь переехать. К тому же на Беллис такие цены!

– Зато и зарплата выше! – тихо прошептала мать.

– Вот! Вот! В кои-то веки мать дело говорит! А если сможешь проявить женскую мудрость, то из положения любовницы с легкостью достигнешь статуса замужней и перестанешь уже быть изгоем светского общества.

– Любовницы? – вскипела, подскакивая, Клара. – Офигеть! А если я не хочу быть ни чьей любовницей? Если я хочу и дальше оставаться изгоем. Если меня всё устраивает?

– Мало ли чего хочешь ты! Есть такие вещи на свете, когда нужно переступать через собственное я. Когда нужно жертвовать личным комфортом ради достижения более высоких целей. Я вот, например, думаешь, хотел воспитывать убийцу?

– Я не убийца! – четко проговорила Клара. Слова отца напротив обыкновения отрезвили. Они не распалили привычную ярость, не заставили, как прежде, биться в исступлении её сердце, не затмили разум. Наоборот, Дорн ощутила в себе холодную отрешенность. Ни один человек, даже отец, не имеет права говорить с ней в подобном тоне. – Ты не смеешь со мной так обращаться! Продолжишь, я уйду.

– И куда ты пойдешь? – насмешливо бросил отец. – Кому ты нужна?

– Моргану, – спокойно проговорила Клара и села обратно на свое место. Кидаться посудой и устраивать истерику до сих пор не хотелось. Вот чего действительно требовала уязвленная гордость, так это реванша. – Ты ведь меня совсем не знаешь. Не представляешь, насколько важной я стала для отряда, для судьбы всей галактики. Может я и есть спаситель, о котором ты призываешь молиться преданных кворчей. Несешь бред про черные дыры, а сам даже ни на парсек не приблизился к тайнам мироздания, как это сделала я, твоя дочь!

Мать от таких слов выронила из рук посуду, а отец так и остался сидеть с открытым ртом, лихорадочно бегая глазами по изменившейся вдруг дочери. Тон Клары, холодный и суровый, уверенность в произнесенных словах, решимость в ставшем вдруг непроницаемым взгляде и отдаленно не напоминали глупую болтливую малышку, которую привыкла наблюдать родня.

– И если ты забыл, – добавила Клара. – Я потеряла брата, а мать сына. И в этом никто не виноват. Не один ты страдаешь от этой трагедии, пора бы уяснить!

– Что? – взревел отец, обрушивая кулаки на стол. – Как ты смеешь мне, кто с малых твоих лет жил в людях, ел не досыта, спал без просыпа, всю жизнь угробил на то, чтобы только потакать твоим прихотям, такое говорить!

– Самому не смешно? – остудила его пыл Клара. – Всё это делала для меня мама, а ты только бегал по любовницам! Если так неймется переехать – сам и переезжай. А я останусь жителем СШГ, там, где считаю нужным. Потому что это мой дом!

– Батюшки мои! Сердце! – схватился за грудь отец. – Жена неси скан! Кажется у меня приступ.

– Работал бы, а не просиживал штаны в спейснете, крепче бы здоровье было! Это я тебе как квалифицированный врач говорю, – разошлась Клара, которая никогда не умела вовремя остановиться. – Да, я врач! Врач, а не санитарка, и я спасаю людей на войне. А ты, что делаешь ты? От твоих идей каждый, кто посмотрит хоть одно видео, отупеет в одночасье. Что ты хорошего сделал в своей жизни? Чем ты по настоящему пожертвовал ради высших целей?

– Да как ты смеешь! – отца заело на этом восклицании, и он никак не мог придумать ничего более подходящего, чтобы вразумить зазнавшуюся дочь. – Я воспитал неблагодарное чудовище! Чудовище!

– Я сама выросла. Не потому что ты приложил к этому руку, а вопреки этому!

– Вон! – заорал отец, брызгая слюной. – Вон из моего дома! Не дочь ты мне больше! Не дочь! Я от тебя отрекаюсь!

– Офигеть! Он от меня отрекается, – расхохоталась Клара. – Напыщенный кворч, вот ты кто!

– Вон! – пуще прежнего закричал отец и затопал ногами. Рядом уже суетилась мать со сканером, но он оттолкнул её от себя с такой силой, что прибор вылетел из рук и разбился об пол.

– Уйду, уйду, не переживай, – встала Клара из-за стола. – Только помни, ты отрекаешься и от моей зарплаты. Если думаешь, что я пошлю тебе или матери хоть одну кредитку, то глубоко ошибаешься.

Клара поспешила к себе в комнату. Смешанные чувства радости и страха, делали её движения резкими и скорыми. Как же давно хотелось всё это высказать отцу, как же давно она скрывала от самой себя настоящее положение дел в семье. И сейчас всё представлялось сном, ненастоящим, призрачным, и эта мысль пугала не меньше, чем мысли о будущем. Если всё и вправду не наяву, то как же решиться и воплотить это в жизнь?

Клара собрала сумку и без сожаления покинула дом. Но не успела сделать и пары шагов, как её тут же догнала мать.

– Не надо, не сердись, милая! – принялась она причитать. – Отец отойдет, оттает, простит тебя. Возвращайся. Попроси прощение и всё будет как прежде.

– Прощение? – замерла обескураженная Клара. – Да ноги моей больше не будет в доме этого полоумного сумасброда!

– Клара! Ты что такое говоришь? Он твой отец. Ты обязана его любить! Будь мудрее, не нужно устраивать конфликты. Ведь он прав. Куда ты пойдешь?

– Куда глаза глядят. И тебе советую уходить. Сколько ты еще будешь терпеть эти загоны? Он вампир, все соки из тебя высосал. Уйдешь – я буду помогать тебе, хотя увидишь, сколько высвободиться денег. Не уйдешь, мне жаль, но я не смогу больше тянуть двух великовозрастных детей на своей шее. В одном вы правы, мне тоже пора устраиваться в жизни.

– Будет плохо, позвони дедушке, – мама трясущимися руками переслала координаты своих родителей. – Тебе они не откажут. И помни, я… я люблю тебя!

– Я тебя тоже, – Клара крепко обняла мать.

***

Морган умылся, придирчиво разглядывая себя в зеркале, и поторопился к завтраку. На кухне уже находились обе сестры – Лена пила чай, а Мурси лежа на животе, прямо на полу, с интересом наблюдала за Палпи, неторопливо поедающего сухой корм.

– С каким аппетитом наедает мой котичка, – ворковала капитан, но заслышала появление Моргана и тут же поднялась. – Я тут случайно оказалась, капрал. Не подумайте ничего. Нечаянно упала.

– Лицом в кота? – усмехнулся Морган.

– Это эксперимент! Вот поглядите, капрал, – Мурси с энтузиазмом указала на угол ящика возле мисок Палпи. – Как он так ест, что корм застывает на поверхности стены?

– Просто это не кот, а поросенок, – проворчала Лена. – Если вздумаешь его клонировать после смерти, дай мне возможность поиграться с генами.

– Не говори ерунды! – вздрогнула Мурси. – Палпи никогда не умрет.

– Сэр, если вам хочется валяться на полу, то валяйтесь. Возможно, я тоже к вам присоединюсь, как позавтракаю. Сравним наши наблюдения.

Мурси показала сестре язык, хвастаясь полным принятием катара, и счастливо улыбаясь, уселась на стул. Морган заказал мясо и, с интересом поглядывая на Лорда Банник, попытался разгадать, случилось ли между этими двумя, как оказывается не кровными сестрами, то, чем дразнила его капитан. Мысль, что Мурси действительно нравятся девушки больше, чем мужчины, не давала с некоторых пор покоя Моргану. Ведь не зря же она и Кларе комплименты отвешивала и даже пыталась её поцеловать! А что если запреты на распространение информации о их совместных секретных вылазках исходят именно из этого? Что если Мурси боится, как бы Клара не приревновала, но не Моргана к ней, а её к Моргану? Если всё наоборот? С такой женщиной, как Мурсик ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Надо и об этом поговорить, выяснить досконально. Морган с нетерпением взглянул на Лену, которая уже даже выпила утренний чай, но всё еще зачем-то сидела с ними.

Завибрировал холофон на руке, оповещая о новом входящем сообщении. Капрал украдкой взглянул на него.

Клара: «Как будет возможность, позвони. Ты моя единственная надежда на спасение».

По телу пробежал холодок. Обычно подруга в отпуске не подавала признаков активности. Она вообще будто бы забывала о его существовании. И что значит «единственная надежда»? А вдруг Клара выболтала военную тайную и теперь ей грозит трибунал? Она такая, могла. Вдруг прямо сейчас её допрашивали и пытали, и только выдалась возможность, Дорн бросила весточку единственной персоне, кто в состоянии ей помочь? Может быть, подругу вычислили Инквизиторы и теперь она в плену?

– Что там, капрал? – испуганно спросила Мурси. – С дедулей беда?

Морган пригладил рукой вздыбившуюся на голове шерсть и прошептал:

– Клара!

Мурси опять вздрогнула, видимо представляя в воображении те же пытки и допросы, что и капрал и непонимающе захлопала глазами.

– Я узнаю, – буркнула Лена, уловив общее настроение, и вышла из кухни.

– Я узнаю, сэр, – зачем-то повторил Морган и тоже вышел.

Он скрылся у себя в комнате, где тут же набрал Клару. Трубку она взяла сразу. На холоизображении показалось заплаканное лицо подруги, и первое время кроме невнятного скуления Морган ничего не мог разобрать, поэтому постарался сразу же сосредоточиться на помещении, откуда рыдала в трубку Клара. За её спиной дешевая голограмма, изображающая наездника на комете. Краска позади на стене потрескавшаяся, в пятнах, потолок подтекает, спинка кровати, на которой и сидела Дорн, потерта и облуплена во множественных местах. В каких ужасных условиях должно быть содержит заключенных Инквизиция!

– Что случилось, Клара? – взволнованно спросил Морган. – В каком ужасном месте ты находишься? Это тюрьма?

– Что? – прекратила на время свои рыдания Дорн. – Это самый дорогой отель в нашем городе!

– Печально, – констатировал Морган, немного успокаиваясь. – Так что у тебя стряслось, почему ты не дома?

– Морган, у меня нет больше дома, нет семьи, – и Клара опять залилась слезами. – Вообще! У меня никого не осталось.

– О, Разум! На вас напали? Инквизиция убила твою семью? Ты в опасности?

– Я сама уничтожила свою семью, – громче и с надрывом завыла Клара. – Морган, я так влипла!

– В тебя вживили чип, как у Джимми, и заставили пойти на преступление? – ёкнуло сердце катара. – Ты зарезала родителей?

– Я с отцом поругалась, ы-ы-ы-ы-ы! Он отрекся от меня, я дверью хлопнула и из дома ушла, – во весь голос зарыдала Клара.

– И всё? – с облегчением выдохнул Морган, улыбаясь. – У меня чуть инфаркт не случился за пять минут нашего разговора.

– И всё?! – взвизгнула Клара. – По-твоему это мелочь? И всё?! Неужели тебе нисколичко меня ни жалко? Неужели тебе плевать на меня? Ы-ы-ы-ы. Неужели ты не понимаешь, что вся моя жизнь оказалась перечеркнута?

– Ты жива, здорова, вот что для меня важно.

– А вдруг отец прав? – спросила холодным голосом Клара, мгновенно перестав рыдать. – Вдруг мне и вправду идти некуда? Вдруг я никому не нужна и моя жизнь никчемна?

– Не говори чуши! – отмахнулся Морган.

– А вдруг у него тоже инфаркт случился? И я буду виновата в его смерти! Нет, мама, наверное, права! Мне надо срочно попросить у него прощение, вернуться! Отец оттает, если я соглашусь на его сумасбродную идею. Ведь у меня никого, кроме семьи нет, – Клара вновь принялась рыдать. – Никому я не нужна на этом свете, ы-ы-ы-ы, никому до меня дела нет, всеми брошенная и покинутая, несчастная.

– Ты мне нужна, Клара! – попытался вразумить подругу Моргана.

– Приедешь? Приедешь ко мне? – всхлипнула Клара. – Можешь это сделать для меня? Побыть немного со мной, не до конца отпуска, нет. Просто, чтобы я не возвращалась к прежней жизни. Я знаю, что не нужно его больше терпеть, головой понимаю, но иногда прям помутнение нападает, и мне кажется, что это я виновата во всех грехах мироздания. И из кворча раздуваю свона.

– Расскажи подробно, а я тебе без утайки скажу, виновата или нет.

– Представляешь, он хотел меня заставить выйти замуж! За Имперца!

– Да что такое с нашими стариками! – пробормотал Морган. – Какие-то массовые магнитные бури что ли?

– В смысле?

– Меня мои тоже хотели женить, – рассмеялся катар. – Представляешь?

– Офигеть, – улыбнулась и Клара. – И как успешно?

– Не-а, я сбежал. Ни о чем не жалею и тебе не советую. Один катарский мудрец, Хомар Ойям, сказал: «Громко захлопнувшаяся дверь заставляет идти по новому пути, открывая взору иные двери».

– Мощно сказал. Так ты приедешь? Пожалуйста-пожалуйста. Я не хочу становиться любовницей йонгея, ы-ы-ы-ы.

– Приеду, Клара, приеду, – вздохнул Морган. – Для чего же еще нужны друзья.

– Тогда, до встречи?

– До встречи.

Морган вернулся на кухню. Пообещав подруге прибыть незамедлительно, он совсем не просчитал, как произойдет объяснение с капитаном. Что он скажет своей Нянни? Было бы чудесно, уговорить поехать с ним, но Клара вряд ли обрадуется. Да и положенный срок отдыха от действия ауры йонгея, наверное, еще не прошел. Чтобы подруга опять не сошла с ума, нужно по возможности долго сохранять её подальше от источника волнений. А значит, им с Мурси придется ненадолго расстаться.

На кухне уже была Лена, она что-то нашептывала сестре, но когда Морган появился в дверях, тут же замолчала. Обе сестры с нетерпеливым ожиданием уставились на катара. Мурси выглядела немного растерянной и как будто бы расстроенной, а вот Лорд Банник подозрительно ехидно улыбалась. Наконец, она первая нарушила тишину:

– И? Куда намылился?

– Намылился? – не понял Морган. – Я не пачкался.

– Лена, оставь нас, – попросила Мурси и такая просьба тоже выглядела подозрительно.

Лорд вновь задержала ядовитую улыбку на лице катара, подхватила Палпи и вышла.

– Простите, сэр, – начал Морган, глядя вслед Лене. – Я не понимаю, меня не было пять минут, что произошло?

– Ничего, – невинно пожала плечами Мурси. – А что произошло, Морган?

– Ваша сестра подслушивала мой разговор? – догадался катар. – Ну, знаете!

– Нет, она просто связалась с агентом, охраняющим Клару.

– Да, Клара, – кивнул Морган, вспоминая, о чем собственно и собирался сказать Мурси. – Мне нужно ехать, сэр. Безотлагательно.

– Вот как? – изящно изогнула брови Мурси. – Я вам уже надоела и решили взяться за старое?

– Во-первых, Клара не старая, и браться за неё я не собираюсь. Во-вторых, конечно же, я бы с радостью остался с вами. Но… Но не могу, простите.

– Понимаю, – кивнула капитан, с сомнительным спокойствием. – Я могу поинтересоваться, что случилось?

– Ничего серьезного. Я бы предложил поехать вместе, чтобы вы лично убедились в моей честности, а не начали снова обвинять меня в шпионаже. Но вы, кажется, говорили о вашем воздействии на Клару, мне бы не хотелось, чтобы Дорн вновь начала видеть в вас врага.

– Да, моё воздействие, конечно, – нарочито серьезно повторила Мурси. – Оно очень опасно для Клары. Ей вообще не следует видеть нас вместе! Я всё прекрасно понимаю.

– Сэр, почему мне кажется, что вы сейчас иронизируете?

– Кто? Я? – фальшиво удивилась Мурси. – Да ни в жисть. Если вам охота, так скатертью дорожка.