Текст книги "Сильная и независимая для котика (СИ)"

Автор книги: Маричка Вада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 102 страниц)

– Жуть, сэр! У меня даже нет слов. А потом, он у вас эти знания молниями выжигал обратно?

– Что? Нет! – рассмеялась Мурси. – Мы потом еще два часа в этой пещере сидели и слезами заливались. А Христов всё повторял: «Чуть не потерял тебя, чуть не потерял» и крепко-крепко к себе прижимал. Даже вы не так крепко тискаете. Мне его так жалко было, шо у самой сопли пузырями пошли!

– Муся, а себя вам не жалко? Ужасно такое пережить!

– С другой стороны, именно так я и научилась пользоваться Силой. Наставник тогда с меня слово взял, что никому не расскажу о его отступничестве. Теперь-то понятно, меня боялись учителя как Предвестника Смерти и Предназначения. А тогда я просто думала, шо будущим женам голубой крови такие знания ни к чему. Стукнет двадцать один и привет беременность. Но шантажировать начала, мол, Гидросу пожалуюсь, если вы, наставник, не продолжите меня нормально обучать. Мы потом в походы долгие ходили, под предлогом медитации, растления и прочего, а там уже подальше от посторонних глаз тренировались. И приемчикам психосилы, и фокусировке на кристаллах, созданию щитов, даже боям на мечах, всякое-разное.

– Честно признаться, я окончательно запутался, – проворчал Морган, останавливаясь и усаживая Мурси на уступ. – Чуть-чуть отдохнем, спина затекла. Так вот. Получается, Христов не только бил вас молниями, но и действительно переживал за вашу судьбу? Плакал, боялся потерять, давал азы защиты, несмотря на запрет.

– Да кто ж его знает? Может быть, испужался, шо Дуку ему голову отгрызет, ежели со мной бяда приключилась бы. Теперь-то известно, шо тама изначально всё запланировано было. Не верю я ему. Предпочитаю ваще больше никому не верить.

– Не даете себе и шанса. А если Гидрос прав? Если Христов пожертвовал всем ради вас, становясь изгоем у собственного наставника?

– Тогда бы, наверное, всё того! А оно напрочь не того! – с жаром возразила Мурси. – С Христовым у нас и впрямь хорошие отношения складывались, пока я малюсенькая была. А потом что-то поломалось! Может права Клара, взглянул он на меня подросшую и понял, что такая жена ему не пригодится! Вот и охладил трахание.

– Что простите? – не понял Морган.

– Ну, пыл свой охладил. Ему нравилась роль воспитателя, хочется верить, он любил меня ребенком искренне, я казалась ему милой. Всё изменилось, когда наступил пуберат. Прыщи меня, конечно, не мучили, но не будем кривить душой. Не вышла я ни рожей, ни кожей, ни характером. Дрянь, а не будущая жена. Ги уже вовсю совращал Бет, а Христов только сильней замыкался в себе.

– Не говорите так! – воспротивился Морган. – Здесь замешено что-то другое. Если бы вы не были симпатичны наставнику, он бы не стал готовить побег! Вас же лично канцлер Гидрос в том заверял.

– Не верь этому старому проныре! Может и побег был только ради того, чтобы избежать второго этапа эксперимента – нашего с ним размножения. Может, Джес – фригидный импотент, и одна мысль, что придётся со мной вступить в интим, его приводила в уныние. Иначе, зачем бы он блоков внутри себя понаставил таких, что я не могу, как в детстве, прочесть его через «небывалое прикосновение»? Потому что знал, ежели увижу отвращение к себе, вдарю так, шо мало не покажется.

– Но из-за чего точно всё произошло, вы не знаете? Я правильно понял? – помолчав, спросил Морган и уловил, как нянни мотнула отрицательно головой. – И вы даже не спрашивали?

– В смысле «спрашивала»? – неподдельно удивилась Мурси. – О чем?

– О том, почему он охладил… «Трахание», сэр? Ох! Ну, вы как всегда! – улыбнулся во весь рот Морган. – Догадок понастроили и сидите, развесив нюни. С Шерифом не выясняли обстоятельно ничего, а начали опираться на собственные домыслы, и со мной так же, теперь вот выясняется, что и с наставником! Поговорите с ним. Заставьте его ответить, что случилось. Вы, наконец, перестанете страдать!

– А если он ничего не ответит? – испуганно пробормотала Мурси.

– Но ведь молчание – это тоже ответ! Вы же взрослый адекватный человек, сами мне об этом говорили. Вот и поступите хоть раз по-взрослому. А то только и делаете, что жалеете себя. Выйдете уже из этой зоны комфорта! Возможно, он скажет вам кое-что неприятное, но вы переживете и пойдете дальше, с проработанной травмой. Я помогу вам справиться с болью. Поэтому вы и мужчин ненавидите, и отношения у нас с вами ненормальные. Вас держит груз старых обид. Освободите место новым переживаниям! Возможно, они окажутся куда приятней.

– Я не могу просто так прийти когда захочу и вызвать Христова на разговор. Он мой наставник, так не делается!

– Ну, так может пора перестать быть его ученицей? Вы давно выросли, вы сами теперь мэтр, на вас равняются все в отряде. Вот, к примеру, я! Учился у деда, пока желал стать таким же. И знаете, теперь не желаю. А вы? Вы хотите стать в итоге такой же, как Христов?

– Не, таким дурачком не хочу! – разулыбалась и Мурси.

– Понимаете, к чему я клоню?

– Прекрасно понимаю! Вас за этим ко мне приставили, да? – еще больше раззадорилась Мурси, не скрывая свою странную радость. – Похоже на Ленкину старую песню. Неужели сестра вас наняла? Ага, сходится!

– Никто меня не нанимал и не сходил! – сердито выпалил Морган. – Я просто хочу, чтобы вы были счастливы, тогда я и сам буду намного счастливей! Неужели вы настолько эгоистка, что совсем не желаете мне того же?

– Шо вы, Морик. Да я только за и давно вам предлагаю сделать всё по красоте. Только скажите! Кому и шо показать. Провернем ваше дельце, даже сапогов не засучив. Неужели вы не видите, шо я за вас болею всей своей черной душой?

– Всё понятно, сэр, – буркнул Морган, подставляя опять спину. – У вас паранойя!

Капитан забралась на катара и, пока он шел, принялась зачем-то одними губами покусывать ему ухо. При этом она нашептывала несуразицу про свою сестру и её хитрые уловки, постоянно поражаясь, как это Ленка-Коленка хорошо изучила саму Мурси, что даже нащупала, когда теребить чувство справедливости и сострадания, а когда надавить на скуку и одиночество. Но Морган не сомневался, что у капитана просто небольшое переутомление и поэтому она позволяет своим страхам быть озвученными вслух. Иначе, как можно было из его предложения поговорить с наставником начистоту сделать такие нелепые выводы? Ничего, отоспится и поймет, что всё это глупость чистой воды.

– А почему ты не хочешь быть похожим на Арика? – в какой-то момент спросила Мурси, прерывая свои невообразимые домыслы. – Достойнейший из мужчин.

– Знаете, у меня не идет из головы их история с бабушкой и Маргошей, – признался Морган. – Всё так переплелось. Хотели же как лучше, но в итоге никто из них не был счастлив. И самое страшное – врага нет, некого обвинить в таком исходе. Мне и деда жалко, и бабушку, и даже вашу мать. Ведь она же для старейшины старалась. В общем, ужасно это всё. Никак не идет из головы. Иногда, прям сердце замирает. Нет, пусть я буду последним упрямцем, но вы от меня так просто не избавитесь, даже под предлогом сохранить мою же жизнь.

– Эт я уже поняла, – радостно потянула Мурси.

– Вот вы опять с жиру беситесь, сэр. Конечно, что вам страдания смертных. Поэтому и не хотел обсуждать с вами своих чувств. Всё переиначиваете. Но вы хоть на минуточку, хоть на долю секунды представьте, в каком страшном кошмаре живет до сих пор дедуля! А бабуля? Она, думаете, просто так, от нечего делать в петлю полезла и покончила с собой как каджит?

– Что? Морик, это правда? – Морган почувствовал, как капитан одеревенела, вмиг стала тяжелой, несгибаемой, будто он нес уже не живого человека, а жесткий контейнер. Это продлилось долю секунды, и затем Мурси опять начала непроизвольно душить его, прижимаясь и с горячностью нашептывая: – Прости меня, Котик, прости, милый. Я… Я еще так спокойно об этом говорила! Божечки-кошечки, какой кошмар! Никогда, слышишь, я больше никогда не позволю себе шутить на тему суицида!

– Муся! Но ведь вы и не шутите! – теперь пришла очередь замереть катара. Образовавшийся каким-то неведанным образом ком в горле мешал говорить. Глаза начало резать, но на этот раз не из-за вони ручья под ногами. Морик часто задышал, мотнул головой, отгоняя страшные воспоминания, и, наконец, четко понял, что ему следует сказать: – Договоренность в силе! Сразу ко мне, как только такие мысли придут в голову. Я вам всё организую. Даже десять оргазмов, если потребуется! Что хотите.

– Морик, и ты тоже. Обещаешь? Если вдруг тебе захочется погоревать или просто выговориться, приходи ко мне. Оргазмы я не обещаю, но поддержу обязательно, даже когда выполнишь свое основное задание, – совершенно искренне заверила капитан. – Никто из нас не железный, это ты правильно заметил когда-то, а как друзья мы, по-моему, вполне удобоваримые.

– Наверное, вы подумали, что я тряпка, да? – горько усмехнулся Морган, ступая дальше. – Переживаю из-за любовной истории, которая случилась давно и не со мной. Не такого мужчину вам требуется видеть рядом?

– Не неси ерунды!

– Сами пойдете? – съязвил Морган. Ему истошно хотелось показать себя с другой стороны, нарочито выпятить грубость, пусть бы капитан лучше думала о нем как о Христове, чем как о несдержанной на эмоции Кларе.

– Я считаю, это прекрасно, что в тебе столько чувственности, – промурлыкала Мурси, не обращая внимания на едкий комментарий. – Ты мне от этого еще больше нравишься. Шоб ты знал, как надоели мужики с эмпатией хлебушка, ты б заплакал! Обязательно! Да и сама история с нашими родственниками произошла скверная. Не переживай, я не мать. Мне давно следовало ради вашей безопасности спрятать тебя со всем отрядом где-нибудь на базе СРС. А я, вишь какая? Черствая эгоистка!

– Думаю, никто бы из ребят не согласился. Тем более я! Муся, мы справимся. Погодите, там впереди настоящий огонь горит? Неужели и вправду мутанты? Надеюсь, их вы поджарите молнией при угрозе вашей жизни? Или хотя бы мне не будете выказывать недовольства!

***

Впереди и вправду трепетал огонёк, неровный, рванный и как будто бы подвешенный в воздухе. Вокруг него крутились темные силуэты, по очертанию которых не угадывалось ни одно видимое ранее Морганом живое существо. И не люди, и не катары, и не ящеры. И впрямь мутанты? Чего только не встретишь на неисследованной или, как в случае с Землей, заброшенной планете. Если стоит и процветает Замок с драконом, то почему бы и не существовать канализационным гибридам?

Давно уже путники настигли очередного окошка в поверхность, света было предостаточно, и Морган неожиданно осознал, что совершенно напрасно продолжает нести свою нелегкую ношу. Он остановился, легонько подпрыгнул, выпуская из рук ноги Мурси. А когда она вместо того, чтобы сползти с его спины еще сильней прижалась, словно маленький котенок, то заворчал о неуместности использования катар вместо ездовых животных. Капитан наигранно захныкала, но, наконец, оставила насиженное место. Однако руки капрала не выпустила.

Так, держась друг за дружку, они и подошли к кружку обитателей подземелья. Это действительно оказались самые настоящие «уроды», спрятавшиеся в небольшом ответвлении основного пути и рассевшиеся вокруг высокого узкого бака, в котором горел костер. Вот почему издалека показалось, что огонёк оторван от земли. Сами же мутанты никак не высказали ни удивления, ни враждебности. Появление иномерян для них выглядело как само собой разумеющееся и происходящее чуть ли не каждый день.

– Новенькие? – гнусаво спросил их один из пятерых, с большим мясистым носом и глазами, сросшимися на переносице в один большой.

– Типа того, – беззаботно ответила Мурси, разглядывая хозяев костерка с присущим ей любопытством.

– Бедняга, – сочувственно произнес другой мутант, протягивая к Моргану щупальца, которые росли у него вместо рук. – Не пожалел тебя Дракон. С кем хоть скрестить хотел?

– С котиком, – ляпнул первое пришедшее на ум Морган и отстранился от склизких конечностей, но наткнулся на семипалую кисть другого уродца, выглядящего моложаво по сравнению с остальными. – Я бешенный и психический, не тронь меня!

– Глазками, глазками! – встала на защиту капитан. – У него такие гематомы от прикосновений, шоб ты знал, ты б заплакал! Только если сам захочет.

– Да, трудно такому у нас будет, – вздохнул обладатель чешуйчатой кожи и жабр на шее. – Ничего, ничего! Даст Дракон, выживешь.

– Какой же ты уродливый, бедолага, – пожалела его, по всей видимости, женщина. По крайней мере, там, где должна была быть грудь, её лохмотья топорщились. Сама же она выглядела как паук, с восьмью малюсенькими глазками, а по всем оголенным участкам её тела, будь то руки или ноги, или даже череп, топорщилось множество меленьких коротеньких черных волосков. По бокам безвольно свисали дополнительные пары рук в количестве четырех штук. – Еще и с шерстью. Жарко тебе, страхолюдина, да?

– Вот еще, Морик красавец! – возмущенно возразила капитан, но вспомнив главное, тут же перешла в наступление: – А вы как здесь оказались? От Дракона прячетесь?

– А почему мы должны от него прятаться? – удивился циклоп. – Он отец нам и благодетель. Знает, как провинился перед природой-матушкой, вот и удостаивает нас роскошной жизни. Вы не местные?

– Нас другой Дракон покалечил, – соврала, не моргнув глазом, Мурси. – Да и выгнал. Вот, хотели с вашим обсудить, не против ли он будет нас приютить. Надо же как-то к нему прийти по-человечески, поздороваться.

– Наивные, – усмехнулась женщина-паук. – Думаю, он не заметит еще пары ртов. Если только вы не едите как не в себя. Входа в жилище Дракона тут нет.

– А дары? – навострил уши Морган. – Как вы получаете от него благодать?

– А это нам с небес спускается. Под охраной бледнолицых ангелов-берсеркеров, – улыбнулся мутант с щупальцами. – Я даже подумал, что ты, одна из них. Больно похожа. Лысая и мелкая. Только губы не серебряные.

– Здорово, но не понятно, – пробормотала капитан, а потом уставилась на потолок. – Вам в люк еду кидают?

– Почему же в люк? – опять удивился циклоп. – Мы цивилизованные люди, хоть и неудачные эксперименты. Если идти всё время по ручью вверх, обойти два озера, там и дароносица. Раз в неделю она спускается, на ней полно всякой еды, тряпья, медикаменты. Мы берем и уходим, требуется что-то особенное – берсеркерам говорим. Но если кто захочет наверх подняться, того тут же копьем проткнут!

– Да не волнуйся ты так! – ласково утешил семипалый юнец. – Это сказки, что Дракон мутантов ест. А если бы и ел! Твой друг слишком волосат для такого.

– А если освежевать, может быть и ничего, – возразили человек-рыба.

– Ну да, кожу содрать и хотя бы на корм волколайкам пустить можно, – согласно кивнула паучиха.

– Нет, нет, никто никого не будет свежевать! – перебила их побелевшая капитан. – Мы попробуем мирно поговорить. У меня деловое предложение.

– В армию наняться хотите? Ничего не получится. Женщин со стороны Дракон не берет, а твой друг слишком уродлив.

– Просто ваш Дракон не видел Моргана голым, а меня в деле! – горделиво заявила Мурси. – Мы пойдем к дароносице, попросим принять, а там уже и посмотрим, возьмет он нас или нет!

– Вы садитесь, садитесь, – засуетилась паучиха, расстилая грязную тряпку рядом с канистрой. – Откушайте, чем Дракон послал, да историей своей поделитесь. Дорога туда займет всего пару часов, а благодетель наш сейчас спит. Какая разница, когда быть сожжённым и проткнутым копьём, сейчас или позже? В ярости Дракон и всю поверхность может испепелить дотла.

Капитан и Морган переглянулись, одновременно кивнули друг другу и приняли предложение. Разговор полился непринужденно. На удивление, мутанты хорошо владели космоарго, гораздо лучше жителей поверхности. Да и отличались заметным дружелюбием. И Мурси с удовольствием сочиняла ответы на их многочисленные вопросы. И о своем «Драконе», и о мутации Моргана. Придумала такую удивительную историю о происхождении катара, что он сам невольно заслушался и поверил бы, не знай правды. Приплела и котиков, что естественно, и космическую радиацию, и излучение, и секретные разработки иномирян. В общем, фантазия её нашла для себя раздолье. Канализационные жители остались довольны. Они вдоволь насмеялись, наслушались приключений, потешили свое скучающее воображение. После нехитрого перекуса, от вида и запаха которого Мурси и Моргана затошнило, мутанты стали укладываться спать, прямо на те же грязные тряпки, на которых сидели до этого.

– А ты за нас идешь разговаривать? – спросил, позевывая, циклоп. – Из зеленых, да?

– Типа того, – уклончиво ответила Мурси, лишь приблизительно понимая, в чем её всё время подозревают. – Заметно?

– Конечно, заметно. Берсеркеры-то, хоть и похожи на тебя, только они ненастоящие люди. Недаром сам Дракон их величает Ангелы-мутанты. И губы у них серебряные, потому что гниют изнутри. А ты живая. Зубы целые, кожа нормальная, сразу видно, не болеешь ничем. Таких даже на поверхности мало. И обычно их держат в гаремах наместники, молоко добывают.

– Да я только внешне не гибрид! – начала доказывать Мурси. – А так, одна из вас. Меня в порядке эксперимента молниями били. Зато, гляди, как я теперь умею!

И она, веселясь, выпустила небольшой разряд в воду. На секунду повисло молчание, а потом все пятеро их новых друзей сорвались с места и помчались в разные стороны, крича только:

– Дракон, дракон, дракон!

«– он, – он, -он,» – разнесло эхо.

– Грядет бой!

«– ой, – ой, -ой».

– Муся! – укоризненно покачал головой Морган. – Самое время, да?

– Прикольненько, – расхохоталась почему-то капитан. – Зато мы знаем теперь, шо дракон обыкновенный проводник. Вот шельмец, хитро придумал, как всех держать в страхе! Я бы до такого не допетрила.

– Потому что вам в голову не придет так издеваться над недоразвитыми созданиями. Леди вселенская доброта, – улыбнулся катар и шутливо добавил: – И простота!

Морган придвинулся ближе к баку с костерком. Ему давно уже было слишком зябко при царящей сырости, но он всё никак не мог отвлечься и включить терморегулировку на костюме. Катар хотел спросить капитана, каково ей, справляются ли «бронетруселя» с обогревом жизненно важной точки, но взгляд его остановился на полосе грязи, которая перечертила лоб Мурси пополам. Морган аккуратно попытался оттереть успевшую засохнуть вонючую жижу.

– Это макияж! – увернулась капитан и, не поднимаясь, переползла на другое место. Она села к катару спиной, облокотилась на его грудь, взяла руки Морика в свои и обняла ими себя покрепче. – Тут свежо, не находите?

– Вы настолько прекрасны, – вместо ответа, неожиданно для себя сказал Морган, – что вам не нужно использовать косметику для улучшения.

– Морик! – смущенно хихикнула капитан. – Ты теперь должен выдать свою любимую фразу! Тогда выйдет зачетный комплимент.

– Это какую, сэр?

– Я просто сказал, что вижу, – по привычке передразнила его Мурси.

– Считайте, я так и сделал, – Морган помолчал, а потом собрался с духом и выдал то, что давно уже хотел сказать своей нянни, с самого начала их отношений, но никак не решался: – Согласен, я – солдафон, не часто вам говорю всякие приятные глупости. Не умею. Но это правда! Вы очень красивы.

– Морган, – усмехнулась в ответ капитан, хотела еще что-то добавить, но прервала себя. Потом еще раз открыла рот, но опять закрыла. И когда уже Морган, сгорая от нетерпения и желая всем сердцем получить комплимент обратно в свой адрес, попытался её потормошить, она всё же продолжила: – Вот вы говорите, капрал, что достаточно просто спросить и сразу получишь правдивый ответ, так? Тогда скажите мне честно – что происходит?

– Мы ждем рассвета в канализации, – констатировал факт Морган.

– Это вы ловкую метафору придумали, капрал, – одобрительно проворковала Мурси. – Глубоко. Всегда говорила, шо в вас живет философ, а то и два даже. Значит, наши отношения это всего лишь «ожидание рассвета в канализации». Поэтично и символично.

– Что? Нет! – оживился Морган. – Я думал вы про наш статус, ну то есть к чему-то меня подводите! Вы же никогда напрямую не спрашиваете, всё время окольными путями.

– Чудак-человек, сам меня надоумил и теперь недоумевает!

– Потому что вы вечно умудряетесь меня запутать!

– Это от того, шо я шибко мудрая, вот и намудрила, – хохотнула капитан. – Мы могли бы с вами составить словарь омонимов! Но вы ответьте прямо, что между нами двумя и какова ваша роль во всём этом спектакле?

– Такова, и больше не какова! – сердито пробурчал Морган, возвращая капитану одну из любимых фраз.

– Мне не понятно просто, почему вы вдруг решили, что поговори я начистоту с наставником, всем станет лучше? Я бы нормально отнеслась к вашим увещеваниям о полезной открытости и избавлении от застарелых ран, если бы вы накануне на Наземе не съели мне череп чайной ложечкой, шо мы не развлекаемся, шо у нас шо-то посерьезней! Вам не дали нормальных инструкций? Вы и сами не понимаете – обставить всё солидно или хватит лясек-масясек?

– У нас не ляськи-масяськи! Что это вообще такое? – тут же вскипел Морган. Он одёрнул подол своей куртки, хотел сложить руки на груди, даже попытался отпихнуть от себя капитана, но вовремя спохватился, обнял её крепче и зашептал на ухо: – Что вы опять себе понапридумывали? Какие инструкции? Говорите начистоту. Я из благих побуждений вам советую. Ладно, признаю, не совсем альтруистических, немного здравого эгоизма всё же присутствует. Мне кажется, поговори вы с наставником, то и ко мне станете относиться серьезней.

– А вдруг выяснится, что Гидрос не врёт? Вдруг окажется, что Христов напланировал вначале убить моими руками своего наставника, уничтожить ОВР, а потом жениться на мне?

– Ну, мало ли что он там напланировал. Вы же не хотите сказать… – Морган осекся и с тревогой замер, убийственно жалея, что сейчас не может видеть лицо нянни.

– Морик, я любила его! Ты что, не понял этого до сих пор? Я верила каждому его слову, верила в эту ахинею про Предназначение Дарующей Жизнь, видела себя только рядом с Джесом! Это потом мне Ленка хорошенько мозги прополоскала насчет ценности жизни. Моей в том числе. Хотя теперь понимаю почему, боялась упустить надежду на трон. Как и все йонгеи, сестра умеет выжидать, рано или поздно я помогу ей занять желанное положение, это без сто грамм понятно. А если бы она не сделала этого, то я бы всё еще покорно принимала любое повеление наставника. Бесилась бы, но следовала за ним. Он же мой учитель! Меня всю жизнь к этому готовили.

– Не всю, а половину! – нервно ответил Морган. – Ну, вы же сами употребляете прошедшее время. Любили и любили, теперь же разлюбили? Вы же сами мне сказали, что ненавидите Христова!

– Я его ненавижу, потому что он отказался от меня! Но совершенно не представляю, что буду делать, если всё окажется наоборот! Вдруг у меня наступит полное разжижение мозгов от счастья и я покорным кворчем побегу за наставником? А он опять обманет, посадит на трон и займет место Дуку? Вдруг он изначально это задумал, но прикрылся ахинеей про мир во всем мире?

– Да! Такой вариант возможен, – быстро согласился Морган. – Христов лгун и обманщик. Всё дело крутится рядом, выдает понемножку информацию, вон даже Кондрата взял в ученики вместо вас! Нет ему доверия.

– У него полно последователей. Кондрашку, небось, ненавидит половина Ордена за такую удачу. Не забывай, Христов могущественный канцлер, хоть и молодой по меркам храмовников. Протеже самого Дуку, один из самых обласканных им учеников. Даже родные сыновья, как мы видим, не удостаивались того, что выпадало Джесу. Всем известно, Дуку брал в первую очередь Христова на самые важные объекты исследования ОВР, доверял ему тайны и изыскания древних, – Мурси на долю секунды призадумалась, а потом хмыкнула: – С другой стороны, если Христов не откажет мне в небывалом прикосновении и я смогу прочитать всё, что написано у него на душе, за всё время его жизни, то я смогу узнать истинную правду. А что если потребовать у наставника этого?

– Потребуйте, сэр, – неуверенно произнес Морган, пытаясь справиться с мелкой дрожью, что полностью овладела им. – Но лучше не требуйте. Вообще, забудьте, что я вам тут насоветовал. Не надо ни с кем разговаривать. Если бы у вас была настоящая любовь, как у катар, вы бы не разлюбили бы и точно знали, испытываете чувства к нему или нет! А если никаких, кроме ненависти, эмоций в вас не живет, то значит, вы его ненавидите. Вот и всё!

– Морик, – рассмеялась Мурси. – Я впервые вижу, чтобы вы так быстро взяли свои слова обратно! Мне даже кажется, что вы сами влюбились в меня до беспамятства. Хотя недавно мне сказали, шо между нами ничего похожего, только служебная привязанность.

– Чтобы катару признаться в любви требуется много времени! Я не могу так запросто разбрасываться такими вескими словами. Потому что это не шутки! Именно поэтому, если вы выберете Христова, я переживу, – с достоинство парировал Морган, но самому ему вдруг захотелось вцепиться нянни в шею. – Конечно, пострадаю немного, но не умру. В конце концов, вы достойны счастья. И если после всего этого мы останемся друзьями, и у меня будет возможность видеть вас улыбающуюся и смеющуюся, то мне будет вполне достаточно.

– То есть, дружить со мной вы будете продолжать?

– Как вам объяснить, – отчаянно продолжал врать Морган. Несмотря на вонь, на грязь вокруг и неуместность, разум его затуманился желанием. Повалить сейчас же на это тряпье, стянуть бронетруселя и приступить к обряду. Голос задрожал, но лихорадочные здравые мысли еще прорывались наружу. – Вы мне нравитесь, я в восхищении, но как к кумиру! Вот у вас есть кумир?

– Есть, вы.

– Я серьёзно, – потеряло ровный ритм сердце Моргана. – Мужчина, которым вы бы восхищались кроме меня.

– А ты не покусаешь за такое признание? Тогда, наверное, Шериф.

– Отлично, теперь еще и Дэвид! – процедил Морган, справляясь с приступом ревнивой агрессии. – Представьте. Он вам неожиданно предлагает попробовать образовать пару, ну или вы ему. И вы знаете, что он хорош, и первое время даже вам кажется, что идеален, но вы же не захотите сразу родить от него детей?

– Я вообще этого навряд ли захочу. Даже от тебя.

– Мне не нужно от вас котят! – против воли грубо вырвалось из Моргана, хотя именно обряд зачатия он и желал провести с ней в ту минуту всем своим естеством. И он продолжил уговаривать себя: – Да, я осознаю свою влюблённость, да, вы мне глубоко симпатичны с позиции внешности и характера, хоть у вас и множество недостатков! Таких, какие совсем не вяжутся с образом будущей матери. Но это не та любовь, которая необходима катару, чтобы потерять самообладание! Нет, я его и не теряю! Никогда рядом с вами. Повторюсь, наши чувства друг к другу поверхностны. Конечно, со временем всё перерастет в нечто более глубокое, это уже и сейчас ясно. Но вы меня слышите? Со временем.

– Интересно чешешь, – хмыкнула Мурси.

– У вас где-то чешется, сэр? – зачем-то спросил Морган, в надежде, что сейчас капитан снимет куртку, даст прикоснуться к себе, и он сможет удовлетворить свой собственный зуд в нагревшихся ладонях. – Можно вас попросить отсесть? Или я сам отойду!

Морган тут же вскочил с места и отпрыгнул от Мурси словно селянин от мутанта. Он не знал, куда деть себя, поправлял то подол куртки, то душивший ворот, то шерсть на затылке. Глаза его бегали по примолкшей и озадаченной нянни, и хотелось одного – прильнуть к ней, просить ласки, несмотря на то, что руки её ужасно смердят. Ничего уже не важно, только пусть она не любит этого Христова, пусть не думает о нем! Морган – красавец, самый лучший из лучших и это он должен занимать все мысли Мурси!

– Измени отношение! – прошептал катар, вспоминая совет деда. – Я, кажется, всё понял!

– Что ты понял? Как меня укокошить? Морик, ты убить меня хочешь? Сейчас? Зачем тогда вызволил из западни в канализации? Почему там не оставил? – посыпались вопросы от капитана. – Скинул бы с обрыва. Хочешь собственноручно? Ты мне за что-то мстишь?

– Нет, сэр, – закрыл лицо руками Морган и потер его, чтобы взбодриться.

Наваждение было отогнано четкой острой мыслью. Неконтролируемое стремление к обряду зачатия всего лишь попытка доказать, что Мурси принадлежит только ему, что она доверяется, полагается, навсегда с ним! Желание обладать ею, заявить свои права на душу йонгейки. Именно этому и учили их в школе, вбивали в голову с каждым уроком о семейном воспитании. «Создавая крепкую семейную пару через обряд оба соглашаются, что принадлежат теперь друг другу без остатка». Если только перестать ревновать, перестать зацикливаться на других мужчинах, которые окружают капитана, приобрести чуточку больше уверенности в себе, никаких неуместных мыслей больше не возникнет! Это и есть – изменить отношение к ситуации! Какой же старейшина прозорливый.

– А орех, что вы мне дарили, значит, всё же был отвлекающий маневр? – прервала его мысли капитан и вдруг рассмеялась. – Дуристика какая-то! Коди только увидел Клару, так тут же начал твердить о самой настоящей любви. А мы с вами почти того этого, а вас прям трясет от одной мысли, что это может оказаться любовью. Вот и сейчас, в заду стрельнуло?

– Муся, ничего не стреляло, – снисходительно улыбнулся катар и вернулся на своё место. Он расслаблено выдохнул, опять прижимая к себе Мурси. – Попустило. Наверное, вы думаете, я поехавший наркоман?

– В точечности так! А еще, что вы прям люто-бешенно меня ненавидите за поцелуи. Я такая слюнявая? Вроде стараюсь не распускать их, неужели не получается? Видите, какая эгоистка. Вместо того, чтобы оставить вас в покое, лезу и лезу. У вас камера на куртке, капрал? За вами постоянно следят, поэтому вам приходится…

– Ой, замолчите, сэр! – простонал, не выдержав, Морган. – Ну что за чушь! Меня не пугают ваши слюни, вообще, меня совсем не это беспокоит. Мне нравится целоваться, хотя впервые и по-настоящему попробовал только с вами. Раньше и в голову не приходило, что от этого можно получать удовольствие! Но, когда наши ласки становятся слишком долгими, когда дело заходит дальше, тогда и начинаются проблемы.

– Ты боишься, что разочаруешь меня?

– И это тоже, но главная проблема моя как раз наоборот!

– Думаешь, мне понравится, и я с тебя не слезу? – ошалев, повысила голос капитан. – Если бы ты упал в воду, то не утонул. Выплыл бы на своем раздутом самомнении.

– Муся, я не в настроении сейчас ругаться, – заворчал Морган. – Если бы вы только знали, как мне сложно удержать порой в себе неуместное и неуемное желание, то вы бы, наверное, перестали бы шутить! Я даже у деда спросил, а это, между прочим, не так просто, разговаривать со старейшиной на подобные темы! Ведь я действительно очень боюсь вас разочаровать!

– Тогда, наверное, ты бы не стал по своей воле меня очаровывать. Почему ты боишься мне признаться начистоту о задании, если на тебе не установлены камеры? Я не убью и не покалечу, не изменю своего отношения к тебе, клянусь пяткой вакуйя! Даже если выясниться, что ты брат мужа свекра моей сестры по родимому пятну, как в каком-нибудь торхинарском сериале.