Текст книги "Сильная и независимая для котика (СИ)"

Автор книги: Маричка Вада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 102 страниц)

– Офигеть! Да ты на себя посмотри! Думаешь, раз замужем за канцлером Ги, так можно всех обзывать? Я в шоке!

– Главное, чтобы не забывал, с кем разговаривает, и вовремя затыкал свой рот, – прорезался хрипловатый голос Лены.

Морган отложил оружие и застыл, не решаясь повернуть голову. Гул голосов нарастал, кто-то хвалил его, кто-то ругал. Отчетливей всего слышались слова «деревенщина», «старейшина», «внук достопочтенного катара» и «снайпер».

Хотелось, чтобы они прекратили, чтобы умолкли, хотелось прокричать им: «Я – уникум, а не вот это вот всё!» Чужие слова, но такие близкие и родные. Морган уже почти было повернулся и открыл рот, но на поребрике для опоры винтовки вдруг из ниоткуда материализовалась Мурси. Она улыбалась, болтала босыми ногами в воздухе и глядела прямо в лицо Моргану. Ему вздумалось попросить капитана заступиться, самой сказать эту глупую фразу, но язык будто одеревенел. И Морик безмолвно продолжал наблюдать за тем, как на очередной замысловатый эпитет Мурси заходится в смехе с новой силой. Наконец, всё стихло, как будто уже никого за спиной и не было, и капитан наклонилась к Моргану совсем близко, к уху, и прошептала:

– Неважно кем ты родился, не стоит переживать, как видят тебя другие. Ты можешь быть деревенщиной или капралом, снайпером или смертным. Кем угодно. Главное, что делаешь. Путь, по которому выбрал идти. Кем ты сам себя считаешь?

Мурси растворилась в воздухе, а в душу Моргана постучался покой. Он вскинул винтовку, прицелился к мишени. Передумал и перенаправил дальше, разглядел самую дальнюю, крошечную. Выстрелил.

***

Утром Морган позавтракал и, испросив дозволение у матери, отправился к старейшине. Не то, чтобы в своем возрасте Морик еще нуждался в опеке родителей, просто так было принято. У катар не прописывалась четкая иерархия в семье, ни мужчины, ни женщины не считали нужным командовать другими, полагаясь на самостоятельность взрослых членов рода. Но матери могла понадобиться помощь в какому-нибудь деле, поэтому Морган решил, что так будет правильно.

Из головы не выходил странный сон. Кем он сам себя считает? Хорошим сыном и внуком, это первое. Надежным боевым товарищем и верным другом. А еще хладнокровным и рассудительным катаром. И вот последнее непременно необходимо не забывать. А то совсем расклеился. Настал решающий третий день. Сегодня окончательно спадет действие ауры йонгея. Может быть, сон был своего рода прощание? Подарок подсознания перед расставанием с иллюзиями.

Дед ждал его. Он пригласил Морика к себе на кухню, за обычный современный стол, заварил бойруш – смесь трав, и в уютной удобной обстановке началась беседа. Говорили довольно долго. Затронули сразу множество тем – и о политической расстановке сил, и о военной обстановке, о конкуренции среди канцлеров и компетенции обоих Советов, об Империи и даже о СРС.

Когда старейшина узнал, что Моргану довелось лично, хоть и через холотерминал, беседовать с Шерифом, то чуть ли не подпрыгнул от радости до потолка. Дед, словно малый котенок, хлопал в ладоши и повторял безостановочно:

– Теперь не пропадешь, Дэвид тебя с того света вытянет, если потребуется. Надо же, как сплетается судьба!

– Дэвид? – переспросил Морган. – Я не знаю, как его зовут, может другой Шериф?

– Дэвид Шериф, бывший начальник имперской тайной полиции. Такой только один в Галактике. Когда Син занял место Императрицы, предпочел уйти с должности и продолжил служить правде.

– Шериф работал на Империю? – глаза Моргана округлились.

– А что тебя удивляет? Поэтому он и создал СРС, не хотел примыкать к СШГ, а Империя с этим мерзким мальчишкой на троне преобразилась.

– Логично.

– Так значит, Дэвид знает, что это ты спас канцлера и убил йонгея? Если ты у Шерифа на хорошем счету, он костьми ляжет, но будет стоять за тебя холмом. Такой уж человек. Да почти катар!

– А что скажешь, дед, когда узнаешь, что я спас жизнь одному из лучших агентов СРС? – самодовольно заявил Морган.

– Скажу, что ты станешь прекраснейшим старейшиной. Мое имя затмишь подвигами. Уверен, что Императора Сина убьешь именно ты.

– Кстати, – засмущался Морган, подбираясь к особо животрепещущему вопросу. – Скажи, а вот если я и впрямь свергну Императора, и мне предложат занять его место, кто станет старейшиной?

– Не переживай на этот счет, никого стороннего Лорды не подпустят к трону, – махнул рукой дед, доставая из холодильника вино. – Такие новости нужно отпраздновать. Мой внук и спас агента Дэвида Шерифа, ну надо же! Наш поспел везде пострел!

– Что значит не подпустят? А если, допустим, тот же Шериф сядет на трон и предложит мне место советника?

– Не займет и не предложит, – замотал головой дед. – Не станет Сина, на трон сядет дочь Императрицы.

– Я думал, дочь Императрицы – большой секрет, – прошептал сбитый с толку Морган. – Или уже все знают об этом?

– О том, что Императрица размножалась? – усмехнулся дед. – Не говори глупости, размножаются все, кому не лень.

– Я имел в виду другую, особую дочь Императрицы.

– Тебе Шериф и такую тайну доверил? – старейшина не смог сдержать широкой улыбки. Таким его Морган видел, наверное, впервые. – Да, на трон взойдет воспитанница светлейшей особы, как только Сина не станет. Если ты и сам всё знаешь, почему мы продолжаем говорить об этом? Лучше выпей.

– И всё же… – Морик сделал большой глоток вина, пытаясь уложить в голове новые знания.

Дед говорит явно не о Мурси. У Императрицы есть еще одна дочь, по образу и подобию капитана? Только воспитанная самой первородной? Значит, Муся на шаг сможет приблизиться к тайне своего рождения и перестать, наконец, мучатся от неизвестности. Обрадуется, наверное, когда Морик ей сообщит об этом. Успокоится.

– И? – долгий взгляд старейшины заставил Моргана вынырнуть из мыслей.

– Прости, задумался. А если со мной что-нибудь случится?

– Я буду долго и неустанно страдать. Но мне кажется, ты под неусыпным надзором Вселенского Разума, раз уж и Дэвид коснулся твоей судьбы.

– Это понятно, я, наверное, тоже буду страдать. Но кто станет после тебя управлять прайдом, если такое всё же случится?

– Воспитаю еще кого-нибудь. Думаешь, стар и не хватит сил? Обижаешь. Да хотя бы Шпуню! Достойный кандидат.

– Шпуню? Шутишь? Он же болен, ты же знаешь, что врачи…

– Врачи, – фыркнул дед. – Твои родители вечно его таскают по всяким шарлатанам! Но он здоров! Ты абсолютно такой же был в его возрасте.

– Вот еще! Я не сосал соски, – обиделся Морган.

– Ну, не соски. Зато у тебя был платочек, без которого ты до восьми лет не ложился спать.

– Платочек? – глаза Морика округлились, а шерсть на затылке приподнялась.

– Да. Не помнишь? Ты нюхал его при любой возможности. Что только мать не делала! Спрячет – ты по запаху найдешь, запрет в шкафу, ты истерику закатишь. Однажды целые сутки орал. Охрип уже, а всё на своем стоишь.

– И она его выбросила?

– С ума сошел? Это же был подарок, причем мне, – погрустнел дед. – Не знаю, как так получилось. Я думал, что надежно запрятал его от Бубли. Никто не находил долгие годы, а твой нос всё унюхал.

– Погоди, погоди, – растревожился Морган. В его голове начали всплывать неясные образы, расшитый платочек, который пах как-то по-особому. – Расскажи мне всё, прошу.

– Тебя тогда больного к нам с Бублей скинули. Родители еще молоды были, ты первый ребенок. Устали, но не мудрено. Ты с горячкой уже три дня не спал, почти не ел, а единственный медицинский зонд во всей деревне как назло поломался. И вот, пока твой отец – надо отдать должное этой деревенщине, он за своих детей последний вздох отдаст – пока твой отец помчался в большой город за новым, а мать отсыпалась в комнате для гостей, мы с бабулей по очереди качали тебя на руках. Песни пели, сказки рассказывали, я даже танцевал. И вот ты, наконец, выбился из сил, немного прикорнул, а Бубля, боясь потревожить, положила тебя, где сидела – на пол. Мы буквально успели только до кухни дойти, как слышим – опять орешь. Честно? Бабуля обратно хотела рвануть, но я ей не разрешил. Говорю: «Поешь вначале».

– Вы отличные воспитатели, – укоризненно заметил Морган, не сумев сдержаться. – Просто слов нет! Дед – кворчу на обед!

– Морик, вот будут у тебя котята, ты еще не раз вспомнишь мои методы воспитания! – иронизировал старейшина. – К тому же, Бубля только кусочек мяса надкусила, а ты уже утихомирился. Вот тогда, я по-настоящему испугался, прибежал в комнату и что там увидел? Внук, которого мы оставили изнеможённого, сам дополз до комода, открыл шкафчик, вытянул из-под всей стопки белья именно этот платок, прислонил его к носу и тут же уснул!

– Чушь какая-то! – фыркнул Морган. – Еще скажи, что я чудесным образом выздоровел!

– Нет, но успокоился. Морик, но ведь ты мир всегда воспринимал не так как остальные. Не только зрительно и тактильно. Запахи с рождения играли для тебя особую роль – какие-то делали активным, какие-то будоражили. У Шпуни так же. Если бабка Пуги ела на завтрак острую пищу, он не пойдет к ней на руки.

– Я думал, все катары ориентируются на запах. Это часть нашей жизни.

– Все! Ты прав, – согласно кивнул дед. – Но не все предают этому такое значение.

– И что было дальше? Я выдал твою тайну перед бабушкой? Вы поругались?

– Нет, конечно. Бубля была самой лучшей на свете катаркой. Я хотел забрать платок, как только ты проснешься, но это оказалось не просто сделать. Даже когда выздоровел, ни в какую не выпускал из рук мой секретный подарок. Ты стал одержим. И каждый раз, когда тебя приводили к нам в гости, бабуля видела его и снова, и снова страдала. Видимо, это и привело к… – дед запнулся и отвел взгляд. – Давай, не будем ворошить прошлого, хорошо?

– Это был подарок от Маргоши? – внезапно догадался Морган.

– Да, – тихо прошептал дед. – Прощальный. Даже не представляешь, сколь многое он значил для меня. Я и силой отнимал и угрожал. Но ты упрямый. Платочек стал не просто для тебя фетишем, он стал символом твоего главенствующего положения над всеми нами. Через него ты доказывал свое право быть услышанным. Для Шпуни этим символом является соска. Думаешь, она ему нужна? Думаешь, мой младший внук не может жить без неё? Нет, Шпуня идет против системы. Обычно в семье рождается не больше одной подобной персоны. Это дар предков. Но моя дочь принесла в этот мир аж двух!

– Именно поэтому ты выбрал меня своим преемником, да? Потому что я – дар предков?

– Никого я не выбирал! – удивленно пробормотал дед. – Ты сам захотел стать старейшиной. Пришел ко мне однажды и сказал: «Хочу быть как ты, сильным и смелым». Думаешь, я смог бы отказать любимому внуку и такому упрямцу? Ты же максималист! Если выбирать кем стать, то только лидером, если любить – то непременно первую красавицу!

– Брильянт галактики, если уж быть до конца честным, – улыбнулся Морган. – Одну из самых сильных и притягательных женщин во вселенной.

– Как радостно слышать такие слова от тебя, – старейшина умилено посмотрел на внука. – Мне сказать, чтобы сватов высылала?

– Каких сватов? Ты опять про Катарину? Нет, дед, не хочу о ней даже разговаривать.

– В смысле? – встрепенулся старый катар.

– Без формальностей, хорошо? Я скажу, что вижу. Катарина считает меня выгодной партией, но если вдруг перед ней появится даже какой-нибудь каджит, вроде канцлера Шнобби, она тут же забудет обо мне.

– Как ты смеешь называть Шнобби Шнапса – каджитом! – возмутился дед и отвесил смачный подзатыльник. – Такого достойного катара еще поискать надо!

– А ты и с ним знаком? – выпучил глаза Морган. – Дед, я что – проживаю твою жизнь?

– Упаси Разум! Но естественно, что ты познакомился с хитрецом Шнобби, он тоже любит быть в центре событий. Ох, и наворотили мы дел в молодости, – хохотнул дед. – И тут ты прав, если он появится, все деревенские женщины тут же побросают своих мужей, это я тебе точно говорю. Жаль, мать твоя не согласилась выйти за него.

– Она бы умерла первыми же родами! – вырвалось у Моргана от ужаса.

– Откуда ты это знаешь? – похолодел старейшина. – Только держатели Силы владеют такой информацией.

– Но ты ведь знаешь?

– Откуда ты знаешь? – повторил свой вопрос дед, четко выделяя каждое слово, и в его взгляде больше не читалось непринужденность, с которой велся весь разговор. Даже воспоминание о некой Маргоши не вызвало в нем столько страха.

– Я служу под командованием проводника, – стушевался Морган и немного приврал.

– СШГ делает смешенные отряды? – как будто успокоился дед. – Странно, это ведь как если бы мы организовали ополчение против Сина и взяли в технический отдел кого-нибудь из Свистунов. Нелепо!

– Ты сравнил меня со Свиньями?

– Морик, не ври себе. Ты же видел, на что способны проводники. Куда нам, простым смертным? Не значит, что надо преклоняться перед ними, просто мы разные. Представь, если бы ты всю свою жизнь знал, что сильней окружающих? Каким бы ты вырос?

– Таким же! – гордо заявил Морган.

– Ну да, ты бы вырос таким же, – вздохнул дед. – Неудачный пример. В любом случае, держатели Силы, даже такого низкого ранга, как проводники – очень опасны.

– Не волнуйся, мой капитан немного нестандартный проводник. А теперь расскажи мне, что значит канцлер Шнобби и моя мама? Этот катар гипотетически мог бы стать мне отцом?

– Не совсем прям так. Он предлагал один раз, ради дружбы. Хотел спасти положение, но я не согласился. Дочь к тому времени уже влюбилась в этого дупака и бестолковца – отца твоего. Из дома два раза сбегала, сватов втайне от нас с Бублей посылала. Так что ей не до Шнобби было, совсем. Он и предлагал лишь за тем, чтобы уберечь её от неравного брака. А теперь ты ответь мне, почему назвал его каджитом?

– Шнобби приставал к моему капитану, – Морган постарался говорить, как можно спокойней, но праведный гнев так и сквозил через слова. – Лез обниматься и даже целовал шею! Требовал ласки без процедур, если ты понимаешь, о чем я. Хотя я точно знаю, что виделись они только два или три раза в жизни.

– Ну и чушь, – расхохотался старейшина. – Может это был другой Шнобби?

– Белый, с розовым носом и большими ушами?

– Хм, правда Шнобби. Но его всегда интересовали только женщины. Причем довольно специфического внешнего вида. И такие никогда не отвечали красавцу взаимностью. Может быть, переключился на мальчишек?

– Мой капитан – женщина.

– А вот это очень плохо, – испуганно проговорил старейшина. – Не становись у неё на пути, не спорь со своим капитаном, никогда, заклинаю предками прайда! Знаешь уже, что такое триггер? Она научила тебя выпускать энергию через когти? Все свободное время тренируйся слышать своё тело. Потому что триггер – это страшное дело! Когда наступит, ты оставишь контроль над собой всего лишь на малую толику. Руки сами должны знать, что…

– Дед, я переживал триггер, – остановил Морик взволнованную речь старейшины.

– Проводница узнала про нос? Надеюсь, ты не наделал глупости, как я по первой. Два дня на дереве сидел и орал дурниной, а еще на прохожих кидался. Пока меня поймали и смогли связать, пока Маргоша докричалась до моего сознания… В общем, страшное дело, да? Лучше засунуть свое мнение глубоко в… в куда-нибудь и никогда не перечить держателю Силы.

– Покорно кивать головой на любую глупость? – фыркнул Морган. – К тому же от триггера уже разработаны лекарства. Мне вкололи, я поспал и утром уже почти ничего не помнил. Потом, правда, наступило раскаяние, но его тоже можно подавить лекарствами.

– Вот как! – обрадовался старейшина. – А раскаиваться то за что? Проводник держит в себе особо опасное оружие, он всегда виноват перед смертным, чтобы смертный не делал. Таков закон. Это как управлять скайтреем. Судят того, кто за рулем, а не пешехода.

– Интересно. Никогда об этом не слышал. В Империи так было? Поэтому убить йонгея не преступление?

– Йонгеи это совсем другое. Они еще опасней для обычных смертных. Но не для катар, в любом случае.

– Из-за ауры, да? – сообразил Морган. – На катар не действует аура ни йонгеев, ни остальных держателей Силы?

– У проводников она слишком слабая, чтобы действовать даже на обыкновенных персон. А на нас с тобой даже аура Императора не подействует. Поэтому я убежден, что Сина прикончишь ты!

– Откуда ты столько знаешь про Империю? – не удержался от вопроса Морган.

– Я до войны служил при Императорском дворе, разве не рассказывал тебе? – оторопел дед.

– Знаешь, я всегда считал, это какая-то другая была Империя. Воображаемая, – хмыкнул Морган, удивляясь своему восприятию реальности в детстве. – А почему тогда Катарсис вступил в СШГ?

– Потому что самозванец Син, узурпатор и тиран, должен пасть! Вот почему. И это твоя прямая задача.

– Согласен. И я сделаю это!

***

Медленно потянулось время. И недели не прошло, но Моргану казалось, будто пропадает он на родной земле уже вечность. Чем только себя не занимал капрал в отпуске! Помогал в поле, бесконечно болтал с Бусинкой и её подругами, которым очень нравились рассказы о диковинных нравах за пределами общины, по вечерам заставлял себя приходить в Листол, предпочитая общество Легория и Софи, нежели Катарины. Первая красавица прайда же каждый день появлялась с новым кавалером, привечала в своем обществе всякого, ни на минуты не ослабляя цепкого внимания с Моргана. Ждала, что может быть ревность взыграет в бывшем нянни.

Но, чем больше Морик присматривался к Катарине, тем отчетливей понимал – красота её и впрямь холодна, будто полированный мрамор. Бездушное создание природы. Тогда как Мурси – и есть изначальная искра Вселенского Разума, бурлящая жизнь в многообразии. Страсть, горе, слезы, счастье, сила и слабость. Водоворот безудержных эмоций. Рядом с Катариной Моргану было скучно, хотелось спать, думать о поле и обыденных вещах, тогда как рядом с Мурси он по настоящему жил, пускай даже и, сгорая, и хотелось думать о Пути и Предназначении. Его существование наполнялось смыслом.

Смотря на постоянство в красоте Катарины, Морган мог спокойно высказать ей банальные вещи, открыто, в глаза назвать привлекательной или даже мечтой катара. Но когда Морик вспоминал о днях, проведенных рядом с Мурси, всё сразу же менялось. Даже вдали от неё, он чувствовал волнение, просто представляя себе гипотетическую беседу. Вообразит, как признается капитану в симпатии, и сразу руки дрожат да сердце колотится, словно птица в силках. В грезах перед сном, он мечтал, как выразит капитану заинтересованность, как она ответит ему взаимностью и поцелует, погладит, но наутро с унынием осознавал, что этому скорей всего не суждено сбыться.

Мурси врала, как и всегда. Разговор с дедом только подтвердил догадки. Аура не действует на катар. Вышло всё с точностью до наоборот. Первые три дня он даже и не вспоминал практически о ней, поглощенный впечатлениями, но дальше становилось только хуже, и Морган с нетерпением отмечал прошедший день в календаре. Капитан обещала, что он будет недоумевать, почему желал встречи с ней, но с каждый новым восходом солнца тоска всё сильней душила, напоминая – впереди еще множество ненавистных дней, проведенных в разлуке. Что делает Мурсик? Чем занимается? Пару раз Морик попытался позвонить, но холофон отвечал всё тем же сообщением о блокировке.

Иногда накатывал страх, что всё это время капитан проводит в обществе Коди. И как он развлекает её, обнимает, смотрит мультики или занимается еще чем-то более интимным. В такие минуты Морган совсем не находил себе места, выискивал тяжелую работу и изнурял тело до усталости, которая выгоняла все мысли из головы.

На волне своей ревности он починил забор бабушке Пуги, срубил старое дерево возле Листола и засадил новое, довел стан Свистунов до нервной трясучки, и при виде катар Свиньи теперь принимались кланяться до земли и шептать наперебой: «Спасибо, пожалуйста, до свидания, ясно-понятно». Никто из соплеменников не удивлялся такому поведению, а наоборот, приписывали это молодецкой удали будущего старейшины.

Этот титул, восхищенные вздохи и прославления тоже вызывали одну досаду. Морган не рассчитал силы, теперь он прекрасно понимал, что не сдюживает такой наплыв интереса к собственной персоне. Ему иногда хотелось скрыться, сбежать, закопаться глубоко в землю, когда на горизонте появлялся какой-нибудь очередной поклонник.

Отец и мать не отставали от остальных в своих стремлениях. Они в открытую при нём обсуждали надвигающуюся свадьбу, как только Морик не старался им возразить и привести доводы, что ничего подобного не случится. Он не хотел позорить Катарину, поэтому сказал остальным общую привычную ложь – война не прощает остановок. Ему нужно закончить это дело, уничтожить императора Сина, а потом уже всё решиться. К тому времени, Морик надеялся, что и вопрос с Мурси будет обстоять по другому. В конце концов, герою, который сразит Императора, обезопасит Галактику от надвигающейся Инквизиции, простят и связь с другим таким же героем.

Иногда Морика одолевала тоска. Зыбучая, затягивающая, заставляющая ныть сердце в длинном приступе боли. В такие минуты он не находил себе места и маялся. Работа не шла, всё валилось из рук, смотреть на белый свет становилось тошно. Он оставлял семейство и уходил в поле, где лежа на солнышке, старался застопорить бег мыслей. Остановить внутренний диалог и почувствовать себя «здесь и сейчас».

В одну из таких минут и случился очередной разговор с дедом. Размышляя в одиночестве, Морган сидел на пригорке, сделав перерыв в работе с отцом. Он крутил в руках соломинку, бесцельно глядя на раскинувшуюся под ним долину. Ветер щекотал щеки, солнце слегка припекало, а молодой катар с тоской мечтал, чтобы оставшиеся дни проскочили как можно быстрей и он снова вступил на борт, снова взглянул на Мусю, просто побыл с ней рядом, может быть, даже показательно поругался бы. А может, наберется смелости и поцелует.

«Выйдет он-то из дому,

На пороге ветрено,

Всё ему не по сердцу,

И покоя нет ему»

Совсем рядом послышался тихий голос старейшины. Он пел старинную катарскую песню, которую особенно любили почему-то женщины.

«Сквозь росу струится свет,

Как туман растает нить.

Будто не было и нет,

Ни лица, ни имени»

А еще эту песню напевала Морику бабуля, это он хорошо помнил, поэтому подхватил плавный напев:

«Ходит он потерянный,

Ходит он не найденный,

Будто что не велено,

Будто что украдено». *

– Так странно, я всегда думал, что в этой песне и вправду парень что-то потерял. Только сейчас понимаю, что имеется в виду метафорический смысл.

– Ты всегда был поздним. Я боялся уже, что и любовь обойдет тебя стороной. Но вижу в томлении твоем я чувства, что похожи на любовную тоску, – присел рядом старейшина.

– Вы как всегда прозорливы. Сердце моё сковала горесть по несбыточному.

– Разве я не воспитал достойного катара? Разве такому благородному воину может отказать хоть одна катарка?

– Всё очень сложно, – вздохнул Морган.

– Она не нашего вида?

– Старейшина как всегда видит больше, чем остальные.

– Забудь её! Отвлекись на другую. Какую-нибудь красавицу твоего рода-племени.

– Забудь! – усмехнулся Морган. – А я что пытаюсь сделать? Невозможно! Будто вниз головой летишь, как дурманящий душу яд, как на свежую рану спирт.

– Сердце сгорает в тиши? Жарко и сладко ему? – прошептал, улыбаясь, дед. – Просто не думай о ней!

– О да, прекрасный совет, и как я раньше не догадался!

– Ты как с дедом разговариваешь? – возмутился старейшина и стукнул легонько своей клюкой Моргана по спине. – Это она тебя так научила?

– Ага! – радостно подтвердил Морган.

– Тогда она точно тебе не пара! Приведи её ко мне, я покажу, какими манерами должна обладать та, что ворует сердце моего внука!

– Это бесполезно, – грустно хмыкнул Морган. – Её ничего не проймет. Такая уж она, своенравная.

– Ничего, моя клюка всё исправляет! Так поднадаю – мало не покажется. Ишь, чего удумала, злодейка!

– Дед, да она кому угодно может так поднадать. Куда там тебе с клюкой.

– Морик, только не говори мне, что это твой капитан, та проводница.

– Хорошо, дед, не скажу, – вздохнул Морган.

– Что? – подскочил старейшина. – Даже думать не смей о держательнице Силы! Я тебя насильно женю. Завтра же брошу клич, что будущий старейшина ищет пару. Ты не сможешь отказаться от восемнадцатой претендентки, таков закон прайда! А их наберется куда больше, чем ты думаешь.

– Не надо дед, я не готов еще…

– А я тебя и не спрашиваю. Твое место тут!

***

Старейшина не шутил. Уже с утра он пришел в их дом, и практически следом постучались аж три свахи. И это спустя час после объявления! Морган разнервничался и кинулся собрать вещи, чтобы, возможно, навсегда покинуть прайд. Но на окраине деревни его поджидал слишком прозорливый старейшина.

– Так и знал, что сбежишь! – проворчал дед, загораживая собой спидер. – Не позволю!

– Старейшина. Я понимаю, что поступаю как трус. Я даже понимаю, что однажды мне придется жениться на катарке. Просто я еще не готов. Мое сердце трепещется. Пусть оно отболит, отживет это, и я вернусь. Пойми меня.

– Так она не питает к тебе взаимности? – старый катар вначале даже обрадовался, но в его голосе послышались нотки разочарования. – Ладно, дам тебе еще немного времени. Скажу, что вызвали срочно куда-нибудь. Но помни – женщины очень коварны и хитры. Она может тебе и не говорить о своих чувствах, может скрывать их, потому что будет считать, что делает это для твоего блага. Жизнь держателя Силы опасна, полна интриг и тайн вокруг. Каждый враг. Даже если она и доверится, то может оттолкнуть от себя, распишет последствия так, что ты не сумеешь не согласиться с её железными доводами. Но иногда нужно слушать своё сердце, а не разум, понимаешь?

– Потому что женщины мстительны и, усыпив твою бдительность, загонят нож в спину? – зачем-то спросил Морик. – Мне такое подруга рассказывала, Клара.

– Чушь какая-то. Я совсем про другое. Именно потому, что всё окажется правдой. Просто послушай, поймешь потом. Я стар, моя шерсть седа, а на сердце тяжелое бремя принятых решений. Возможно, не согласись я с Маргошей, уже давно бы умер. Возможно мучительной смертью, под пытками. Меня бы обрили, отрезали уши, сварили в плазме, выкинули на мороз. Но я бы умер счастливым, понимаешь?

– А что стало с Маргошей? – несмело поинтересовался Морик.

– Не знаю, в один день она просто пропала, – грустно покачал головой дед. – Возможно, её похитили и до сих пор держат где-то, но надеюсь, она сбежала, сменила внешность. И не приходит вот уже долгие сорок лет, боясь, что враги нападут и на меня, на мою семью. Не в этом дело, Морик! Не в этом. Просто осознай, я никогда бы не стал старейшиной, не основал бы этот прайд, тебя бы не было. Но остался бы самим собой. А сейчас? Что у меня есть? Многого ли я добился, потеряв её? На старости лет, всё, что со мной – сожаление об упущенных возможностях. Я прожил половину жизни несчастным, делая несчастных близких вокруг себя, доведя Бублю до отчаяния. Нет мне прощения. О чем я буду думать перед смертью?

– Сегодняшние действия предрешают завтрашний день. Когда пробьет час, ты останешься наедине с собой. Сломленным или цельным – зависит целиком от тебя.

– Очень мудрые слова, – медленно произнес дед, восхищенно глядя на внука. – Ты многому научился во внешнем мире.

– Это не мои мысли. Просто я их не до конца понимал, но ты мне всё развесил по крючочкам.

– О, Разум! Только не говори мне, что эта женщина еще и мудрая!

– Очень мудрая, только слушаться я её, конечно же, не буду. Дед, – Морган уже сидел на спидере, держа палец над кнопкой старта, но замер в нерешительности. – Дед, я люблю тебя!

– Чего? – заорал на него дед и замахнулся клюкой. – Она научила тебя словами выражать свои чувства? Вот я ей, и тебе, – кричал старейшина в след уезжающему внуку, угрожающе помахивая своим орудием.