Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 53 страниц)

– Yes, certainly! /Да, конечно! / – посмеялась она, поняв, что вроде бы вопрос лёгкий, но проверяли-то её произношение и яркость словарного запаса.

А чего он там говорил дальше? Вроде бы о письме… Надо подумать, не то ли это письмо, где он присылал мне буклеты из своего колледжа? Зачем вообще было присылать письмо по почте? Неужели он хотел, чтобы я эти буклеты в своих руках подержала? Блин, надо сказать ему что-то, а у меня всё из головы от радости вылетело!

– Это бессмысленно. Я зря потратил время, – Нару выразил разочарование по поводу своего приезда и, поднявшись с дивана, пошёл отчитывать своего ассистента. – Лин, надо заниматься с ней больше, если она будет думать над ответом на такой простой вопрос по целой минуте, то о нашем колледже и речи идти не может!

Не пущу! Да что здесь происходит? – Май слетела с дивана и как маленькая вцепилась в руку Оливера, не позволяя ему и шагу ступить.

Монах мог бы часами смеяться на те обиженные мордашки, которые строила Танияма, повиснув на Нару, но его заинтересовал один вопрос.

– О каком колледже ты говоришь? Ты хочешь забрать Май с собой?

По привычке всех проигнорировав, профессор Дэвис терпел всего одну назойливую единицу, и таковой была облепившая его Май Танияма.

– Ты это, конечно, хорошо придумал, но у нас разрешения не помешало бы спросить! – Хосё завладел предметом спора в рекордные доли секунд, переместив Май в их дельный кружок, образовавшийся посередине гостиной.

– Монах, прекрати! – высвободилась она не без краски стыда. – Нару неудачно шутит…

Ага… Это он-то шутит? Да у него в лексиконе нет этого слова! – подумал Такигава иронично, безысходно вздохнув.

– Май, Нару хотел пригласить тебя съездить на пару дней в Лондон, – Лин вмешался, чтобы внести в дело ясность. Раз его начальник не собирался этим заниматься, то кому, как ни ассистенту, это расхлёбывать. – Профессор Дэвис и его супруга очень хотели с тобой поближе познакомиться.

Но почему?.. – Танияма то и дело бросала на всех жадные до информации взоры.

– О последствиях изгнания стало известно, – Нару, не смягчившись во взгляде, заговорил. – Моя мама попросила тебя приехать к нам на несколько дней. Отец предложил показать наш колледж. Тебе в этом году надо куда-то поступать. Конечно, такой, как ты, будет непросто, но для иностранцев в Тринити-колледже особые условия. Оплата приемлемая и требования на порядок ниже, главное, как себя преподнести. Если ты очень постараешься, то поступишь. Но вот без знания языка…

– Я буду стараться. Правда! – на первых порах у Май не возникло видений будущих мук со вступительными экзаменами, главное, перед ней открывалась возможность учиться рядом с Нару.

– Тогда я возвращаю тебе это… – он, вроде бы со всем смирившись, вынул из внутреннего кармана пиджака маленькое колечко и надел его на безымянный пальчик Май.

– Что это? – она начала разглядывать украшение из платины с большой долей опаски. Аккуратное, блестящее, с маленьким прозрачным камушком в точности по серединке. Голова соображать не хотела, а то, что на ум приходило, то она лихо отгоняла, чтобы не настраивать себя на то, чего она сильно хотела, но от Нару не ожидала. – Это другое кольцо…

– В твоём возрасте уже не носят детскую бижутерию, – сказал он о тех кольцах, которые им надела Аяко во время свадебной церемонии.

– А вот и подарок, – Монах оскалился, как довольный папаша, поставив руки в боки.

– Тише ты! – стукнула его Аяко в живот. – Не мешай им!

– Почему ты передумал? И где тогда твоё? – у Май возникли вопросы, хотя были и желания. Не будь здесь коллег, то она задушила бы Нару в своих объятиях.

Деточка, умерь пыл-то! За один раз от нашего Нару и то много… – несчастный самопровозглашённый отец чуть не всплакнул от необоримой наглости дочери.

– Я уже озвучивал причины. Не вижу смысла повторяться. Кроме того, моим родителям обо всём сообщили, – дал он сухой, натянутый ответ.

– Ага, эта ваша финансовая директриса тебе отомстила! – вместо Май на шее у Нару повис Такигава. – Мы-то держали язык за зубами, значит, тебя выдала либо она, либо Лин. Ну как? Лично я ставлю на блондинку!

– Мисс Глория Хауард на новогодних праздниках случайно обмолвилась, – Кодзё не стал вдаваться в подробности, но все и так поняли, что дама немного выпила и, взъевшись на холодные гримасы Оливера, назло ему ляпнула об этом деле, когда представился такой шанс. – Это вызвало своего рода потрясение, но для родителей Нару скорее приятное.

– Да, попробуй найди для такого требовательного чада жену, – призадумался Такигава. – Знаешь, тебе вообще чаще надо бывать в отключке. Так не заметишь, как и сам папашей станешь! – Монах прихлопнул Оливера по плечу прежде, чем тот высвободился и вернулся к своему остывшему чаю.

– Пожалуй, мне не суждено увидеть работу вашего головного мозга, – начал он, стоило ему коснуться чайного напитка. – Абсурдно, но у вас он начинает работать только тогда, когда мой не может в силу важных обстоятельств функционировать.

– Ну началось! Снова мы старые тугодумы, собравшиеся здесь, чтобы погреться в лучах твоего величия. Может быть мы не профессора, но кое-что понимаем. Если бы ты не хотел, то не дал бы Май то кольцо, кроме того, ты не уверен, что она поступит в твой колледж, даже если ты или твоя семья поручится за неё. Скажи уже ей, что боишься оставлять её здесь снова! Экзамены-то ей ещё только предстоит сдавать. Ждать тебе её ответа с колледжем месяца два, а то и три. Тем более, что у вас приём документов продлится всё лето, а вот у нас больше шансов весной, – Монах отчитал своего кумира, даже забыв, что он таковым для него являлся (в общем-то, он это и так старался забыть, как страшный сон).

– Да ладно тебе, – утихомиривала его Аяко. – Пусть разбираются тут сами. Нам уже давно пора… – она выгоняла его как могла.

– Я бы хотел завтра в обед со всеми вами переговорить. Подъезжайте в мой офис… – Нару и головы не повернул, чего уж там говорить о долгих проводах возле дверей.

– Нет, ты посмотри, видимо собрался Май всю ночь мучить! – Монах умудрился ещё и на улице поупираться.

– Да помолчи ты уже наконец! – Матсузаки смогла затолкать его в машину, найдя время для того, чтобы передохнуть и помахать вышедшей на улицу Май.

И как я, интересно, на него не сорвалась? – Танияма много думала о поведении Нару, даже тогда, когда заперла входную дверь. – Не могу сейчас злиться. Я так рада, что он приехал… Все ушли, и стало совсем неловко… – она снова и снова перебрала в голове слова Такигавы о том, что Нару может её ревновать или бояться потерять, и вот уже не в первый раз, утерев руки о жёлтый фартук с белыми рюшами, поняла, что этой вещице на ней нет места.

– В чём дело? – Оливер занялся кое-какими бумагами, привезёнными им из графства Эссекс, а тут Май со своими тёплыми объятиями.

– Я рада, что ты приехал, – смогла сказать она вслух, получив за это вознаграждение в виде его руки, прижавшей её к себе. – С возвращением…

И всё же мы не изменились… – он посмотрел сверху вниз на девушку в тонком кашемировом свитере, прижавшуюся к нему, и подумал о том, о чём рассуждал в день своего отъезда. – Она тише обычного, но это скорее из-за лёгкого шока. Уже завтра она будет кричать во всё горло. Стоит ей услышать, что я приехал просить у остальных помощи, а её не беру, то мой офис превратится в один из кругов ада. Сомнений нет, я уступлю её напору, впрочем, я дам ей шанс это обдумать. В Англии у неё не будет времени прохлаждаться. Она должна хорошо сдать единый экзамен…

– Нару, о чём ты задумался? – Май заметила это по ослабшей руке Оливера. Он придерживал её крепко, словно она могла упасть с дивана и потащить его за собой, а, уйдя в себя, его тело само по себе расслабилось. – Ты же изучаешь материалы по той деревне в графстве Эссекс? Могу я посмотреть вместе с тобой?

Он без особого труда развернул свои записи. Она пробежала по ним глазами и взвыла.

У-а! Всё равно ничего не понимаю! Даже если и встречаются знакомые слова, то там ещё с десяток непонятных, думаю, знай я их написание на английском, не поняла бы смысла. Монах, Джон, вернитесь и объясните мне всё это!

– Я бы хотел ещё немного поработать, если ты ещё в состоянии, то сделай мне горячего чая, – он загнул её чёлку и поцеловал в тёплый лоб. Май и в хорошие-то дни не видела от него столько нежности, бывало, конечно, в рёкане и такое, но так мало, что не верилось.

– Это я могу, – она перехватила его руку и, придержав у своего лица, поцеловала его ладонь.

Наблюдающий всё это время профессор Оливер Дэвис испытал чувство немного забытое. От прикосновений Май всё внутри перевернулось. По рукам, ногам и где-то в груди, словно засветилась жизненная энергия. Она щекотала, колола и жгла, прерывая его редкое спокойное дыхание.

– Я сейчас принесу, ты можешь работать… – она оставила его без каких-либо эгоистичных истерик, на что директор SPR обратил должное внимание. Оценил ли он или пожалел, сказать сложно, должно быть, в перспективе он это зачёл как плюс, в нынешний же момент он был ещё самую малость зол, не ожидал он здесь увидеть старых коллег, потеряв оттого весь праздничный настрой, не говоря уже о том, что в его случае этого праздничного настроя можно было в напёрсток накапать, да и там наверняка бы одно донышко скрылось.

Следующие два часа Май его практически не трогала, лишь время от времени предлагала чая. Сам же Нару немного расслабился. Он снял чёрный пиджак, повесил его на спинку серого дивана и, подогнув ноги, ещё какое-то время работал с бумагами.

Я никогда не видела его в домашней обстановке, – добродетельные порывы Таниямы имели свою меркантильную сторону. Она подглядывала за ним каждый раз, когда проходила в кухню за какой-нибудь мелочью: водой, конфеткой, да чем угодно, лишь бы краешком глаза посмотреть на этого человека в домашних условиях.

Нару отходил постепенно. Привыкший к гостиничным номерам, лабораториям, офисам и чужим домам, ему было куда проще окунуться с головой в работу, а уже там, если получится, то и расслабиться.

– Извини… Ты, должно быть, отвык от такого шума… – Май случайно стукнула кружкой, когда её мыла, заметив реакцию Оливера позже. Он отложил бумаги и через диван посмотрел на неё. Его продолжительный взгляд сказал ей, что её хитрость не ускользнула от его взора, и надо либо продолжать, либо отступить. – Всё же я наберу тебе ванну…

– Не торопись… – он протянул руку и, заполучив не смеющую отказывать Май в свои объятия, придавил её шею своим подбородком. – Я не видел тебя полгода, ты серьёзно не понимаешь, с чем играешь?.. – нашёптывал он, обнимая её со спины.

– Да я же ничего не делала… – солгала она, испугавшись, заливаясь смехом совсем скоро. Нару ослабил несколько пуговиц на её пижаме и, отогнув ворот, целенаправленно целовал её шею и спину.

– Я скучал. По твоему голосу, улыбке… Без шума, разносящегося тобой, время вовсе не тянулось, – он прижимался так трепетно, что Май совсем забыла расспросить о его одежде. Оливер надел под пиджак белую сорочку – это было так же необычно, как и слышать от него подобные речи.

Он пьян? Или мне кажется? Точно, должно быть, это «чайное опьянение», его захватила эйфория расслабления. Быть не может, чтобы Нару говорил такие нежности на полном серьёзе…

– Где твоя комната? – он остановил свои руки прежде, чем те добрались до оставшихся пуговок на верхней части пижамы Таниямы, однако был вынужден занять их другим делом. Он обхватил левую ручку Май, а правой пригрел её обнажившееся плечо. Нежно-карамельная пижама съехала, и Нару смог отвлечь себя этим крохотным участком её тела.

– На втором этаже. Напротив комнаты Лина. А твоя рядом с его… – ответила она, не открывая своих глаз. Тело так расслабилось.

– Сегодня я посплю в твоей… – сказал он и перешёл со своими поцелуями обратно на её шею. Её запах, тепло и совсем не забытая честность – Нару не мог долго думать об этом.

– Что? Только не в моей! – подумала она о том, что там беспорядок, а вот в его-то она чуть ли не каждый день прибиралась, ожидая приезда.

– Нет… – Оливер отказал в такой простой просьбе, развернув девушку к себе.

Ему требовалось почувствовать её и обстановку, в которой она жила. Этот простой и уютный дом во многом отличался от того чопорного в Англии, как и сама Май была далека от лондонского или кембриджского общества. Он посмотрел ещё раз на тонкую шею возлюбленной, открывшуюся его взору грудь; посмеялся в душе на выглядывающие кружева белого бюстгальтера, который под пижаму не было никакого смысла надевать, если только она не опасалась его.

– Чуть позже пойдём в твою, – он в последний раз сказал своё веское слово и скрепил его сдержанным поцелуем.

– Нару… Я люблю тебя… – оставшись без внимания его тёплых губ, Май обхватила его голову руками и прижала к своей груди. Она сказала эти слова громко и быстро, а потому поспешила куда-нибудь спрятаться. Вот только сидя у Нару на коленях, прятаться было некуда, поэтому было решено спрятать самого виновника её бед.

– Почему тебя эти слова так смутили?.. – он немного потерпел издевательства, после чего расцепил её руки.

– Потому что ты смотришь, – отвернула она голову. – Как раз это смущает…

– Ты уже признавалась мне в любви, – отреагировал он спокойно. – Спустя полгода что-то изменилось?

– То не считается! Сейчас и тогда – это совсем разные вещи! – в Май начал пробуждаться жизненный огонёк. Слова резкие так и лились из неё. – Кроме того, ты мне ни разу не сказал, что любишь меня! Мог бы хоть в День святого Валентина это сказать… – так сказалась обида.

– Я говорил… – ровно сказал он, пересадив девушку на диван.

– Я не помню такого! – Танияма схватила его за руку, когда он собрался уйти от ответа.

– Я говорил, когда ты плакала у меня на руках в больнице Хаконе. Ты тогда заснула… – рассказал Нару, посмотрев взором серьёзным. К чему было его обвинять, когда он перед лицом закона и Бога чист, ну или, во всяком случае, вид он такой делал успешно.

– Очень удобно говорить такие вещи растрогавшемуся, спящему человеку! – Май начала дуться.

– Я хотел тебе это сказать в лицо, но ты же сама меня перебила. Чего теперь-то жаловаться?! – Нару последовал её примеру и нахмурил лоб, коль Танияма сцепила руки у груди.

– Я тебя перебила, потому что ты хотел сказать это не вовремя. Я бы не смогла скрыть твоего секрета! – зыркнула она яростно, выражая одним взглядом: сам виноват!

– Хорошо, я скажу тебе это сейчас, – заговорил он в тоне человека, делающего великие одолжения. – Я люблю тебя. Ты успокоилась?

– Нет, никто с таким холодным выражением не говорит таких слов! – это его «получи и распишись» разозлило ещё больше. – Надо говорить с чувством! Тебя что в твоём этом колледже ничему не учат? Если это так, то для чего мне туда ехать?

– Ты была бы не против, если бы меня там учили таким вещам? – саркастичные оттенки придали его голосу звонкости.

– Нет! То есть да! – прыгали её речи. – Боже мой, Нару! Ты запутал меня! – у Май голова от него пошла кругом, а прошло-то всего часа три…

– Ничего страшного… Путайся и стесняйся, пока тебя есть кому поправить… – он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но у девушки были другие планы.

– Уйди от меня, я обиделась! И пойдёшь ты спать в свою комнату! – поставила она ультиматум, тыкая незваному гостю о том, кто тут хозяин в доме, и кого надо слушаться.

Настроение Оливера Дэвиса скатилось до той отметки, где значилось: хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам! Он закрыл глаза на детские замашки Май и, взяв её на руки, пошёл с ней прочь из гостиной.

– Куда? – закричала она и схватилась за рубашку Оливера крепко. – Не надо тащить меня наверх! – перед глазами мелькнули лестницы с прямыми балясинами. – Нару, не смей!

– Уверена? – он поставил её возле одной из дверей и немного прижал к ней. – Даже если я скажу, что люблю тебя?

– Вот не смеши местных тараканов, я тебе не верю! – её ребячество поставило его в безвыходное положение, по крайней мере, он дожил до того времени, когда Май Танияма перестала слепо верить его словам и доказывать окружающим его правоту.

– Хорошо, я повторю… – он прижался к ней достаточно близко, настолько, что она ощутила касание его волос у своей щеки, тепло и влагу его сбитого дыхания, возле подёргивающегося от жара уха. – Я люблю тебя…

Не могу не верить ему… – от нежного, ласкающего её шёпота, коридор показался уже прежнего, потолок ниже, а поцелуи любимого мужчины опаснее. – Его голос… Прикосновения… Боже, этот Нару меня с ума сведёт! – она скорее его отодвинула, чтобы элементарно не задохнуться ото всей этой приторности.

– Не делай так больше, если не хочешь, чтобы я задохнулась… – Май не скрыла радости от сказанных ей слов, поймав свою беззаботную улыбку через долю секунд.

Ему потребовалось полгода, чтобы это понять… Не верю, что такое возможно, да и ноги мои отказываются в это верить, – тяжесть земного притяжения показалась настолько реальной, когда Оливер перестал ей надоедать своим вниманием.

– Пойдём. Я передумал, хочу принять ванну… – он сделал вид, что ничего особенного не произошло, и, ко всему прочему, ещё будет время, чтобы вернуться.

– Сейчас я полотенце тебе принесу, – в Май проснулась заботливая хозяйка, а всего-то стоило загрузить её повседневными заботами.

– Ты пойдёшь со мной, – он на всякий случай предупредил и был прав. Танияма и понятия не имела, что ванну профессор Дэвис желает принять не в гордом одиночестве.

– Чего?.. – похлопала она ресницами, выиграв ещё секунды три. – Ну ладно… Тогда жди… – Май не сильно расстроилась, отправившись разве что к себе в комнату, чтобы переодеться.

Оливер же прошёл в ванную комнату, у дверей которой недавно зажимал Май, и, расстёгивая тугие манжеты, без конца о чём-то думал. Прошло всего полгода, а ему казалось, что не прошло и дня. Да, там, в Лондоне и Кембридже, время тянулось долго, несмотря на то, что работы хватало до полного изнеможения, впрочем, никто его не заставлял себя так нагружать, это выходило само собой. Здесь же время словно остановилось. Вот так одним утром он ушёл на работу, а вечером пришёл домой. Здесь его встретила шумная компания и немного препирающаяся с ним Май. Пару часов за бумагами, ужин (на сей раз, он от него отказался, так как кормили в самолёте, а здесь из-за смены часовых поясов он ещё не успел проголодаться) и тёплые, немного застенчивые объятия любимой жены. Да, с этим словом было смириться сложнее, чем с видением будущего Май Таниямы, но как-то в доме, где обитал уют, оно само собой укладывалось в его скучный быт.

В високосный год, значит… Будет интересно на это посмотреть… – посмеялся он про себя, вспомнив об авантюрной английской традиции делать предложение мужчинам в День святого Валентина.

В конце концов, он освободился от одежды и, обернув бёдра полотенцем, вошёл в душевую, где требовалось ещё наполнить ванну. Вода забилась о холодные края белой чаши, а дверная ручка на другом конце комнаты подала ему сигнал, что Май собралась с духом и заявилась к нему.

Справилась даже быстрее… – он совсем тихо улыбнулся, ожидая от девушки более длительных колебаний, но разве стоило теперь заставлять её ждать?..

– Это ещё что?.. – настроение Нару скакнуло от мечтательного к практично-приземлённому. К самой Танияме претензий не возникло. Она разделась и обернулась полотенцем, тут он не мог ошибиться, но вот вещица в её руках доверия не вызывала.

– Как что? Губка! Я буду тебя ей мыть! – Май помяла сухую розовую губку размерами с ладонь, обещая профессору весёлое принятие совместного душа.

– Убери это! – он, словно сдерживаясь от чего-то тяжёлого в области диафрагмы, закатил глаза, лишь бы не смотреть на это розовое сердечко из поролона.

– Да ни за что! Мне её Аяко сегодня подарила! День же святого Валентина, хоть одно сердечко в доме есть! Не будь таким скрягой, Нару! – от говора в нос она немного гундосила, тряся притом губкой направо и налево.

Не в силах это терпеть Оливер был вынужден отвернуться.

– Нару, что с тобой? Нару… Не пугай меня! А ну повернись! – его тело немного потряхивало, а затем и вовсе за матовой дверью душевой исчезло.

Он что, смеётся? Нет, мне это показалось! Нару не смеётся! – Май хлопала глазами, как рыба губами, в факт наличия у этого человека смеха не поверил бы даже Такигава.

– А ну вернись! – застучала она в дверь. – Эй, Нару, ты зачем закрылся? Открывай! Я хочу это своими глазами увидеть! – Май не сдавалась, пока Оливер не открыл дверь уже до безобразия спокойный.

– Вода набралась! Иди сюда… – её затащили в душевую с фырканьем, свойственным людям гордым, выбросив неугодное поролоновое изделие.

– Моя губка… А-а… Это же День святого Валентина! – разнеслись последние обречённые вопли, прежде чем ночь явила свои отдалённые звёзды.

Эту ночь, проведённую с Нару, Май вспоминала на следующий день и ещё долго-долго. Ей виделся их затемнённый дом, её немного заваленная книгами и тетрадями комната. В опустелой тишине слышались его поцелуи, отклики его тела; его сдавленный, тихий голос и неторопливые, до мучительности сладкие прикосновения. Каждый дюйм, каждый скрытый от чужих глаз нежный участок её тела принадлежал его рукам, его губам, его взору…

Именно это Танияма вспоминала, лёжа в своей кровати на боку. Она смотрела на спящего Нару и со всей любовью улыбалась ему. Не будь он таким холодным, то её никогда бы не обжёг контраст их любовных чувств.

Оливер проснулся часа через пол после Май. Как человеку, чей часовой пояс кардинально отличался от местного (аж на восемь часов), ему было дозволено поваляться в кровати, но стоило Танияме приготовить завтрак (частично разогреть то, что вчера принесли коллеги), как на голову свалились новые испытания.

– Ау! Нару… – она потёрла голову, по которой только что получила крепенькой книжкой, и приподнялась с белой подушки, где так хорошо спала.

Утро началось с изучения английской литературы. Отчасти именно так Оливер планировал повысить общую восприимчивость Май к его языку и, заодно, вложить в её кладовую знаний то, что может пригодиться при поступлении в Тринити-колледж.

– В том, что я хорош в чтении, сомнений у меня не было, но коли ты вздумала спать, то я отплачу тебе той же монетой. Я приехал на три дня. Вот к концу третьего дня если не усыпишь меня своим чтением, то не рассчитывай на мой приезд в скором времени.

Мой английский скорее вобьёт кол в твоё сердце! – Май посчитала его человеком безжалостным.

– Я сама смогу к тебе скоро приехать. Стоит ли мне о том тревожиться?.. – она не собиралась отчаиваться, тем более под то заунывное английское произведение, у которого Май и название-то не запомнила, спалось, без всяких сомнений, чудесно.

– Билеты на самолёт будут стоить немного дороже, чем на метро. Уверена, что мне не стоит об этом тревожиться? – Оливер отложил книгу и, поднявшись с кровати, без особого труда освободился от чёрной футболки, присмотрев отглаженную для него белую сорочку.

Ууу! Невыносим! – Танияма промычала в подушку, но, подсмотрев одним глазом за тем, как Нару собирается, смирилась. – Но красив! Не справедливо, таким он мне нравится ещё больше! Не хочу сегодня куда-то его отпускать…

– Тебе следует поторопиться, – голос начальника привёл её в чувства. – Мы должны быть в офисе через час. Как отсюда лучше добраться?

– На метро… Неужели уже пора? – Май посмотрела на часы и ужаснулась оттого, сколько проспала. Видимо, её пожалели, позволив вместо литературы насладиться сном.

– Танияма, если будете столько спать, то нам придётся с вами расстаться. В моём офисе лежебоки не требуются, – выговорился он саркастично, накинув на плечи чёрный пиджак. – Поспешите, если хотите сохранить за собой рабочее место, – его ухмылка перед уходом стала тем огоньком, который подкинул Май с постели.

Ну подожди, Казуя Себуя! Вот увидишь, я ещё не раз тебя удивлю! – её бодрость подогрела промозглый февральский денёк, уже из дома обещая Оливеру целую массу эмоций на этот и любой другой бесцветный день.

Конец

* Риэнджё или «три с половиной строчки» – справка о разводе (фотографии есть в обсуждении группы)

* В Японии ноябрь называют «месяцем инея».

* Кисеру́ (кисэру́, kiserú) – японская курительная трубка, используется для курения мелко нарезанного табака.

* Хокку (хайку) – жанр традиционной японской лирической поэзии века, известный с XIV века. В самостоятельный жанр эта поэзия, носившая тогда название хокку, выделилась в XVI веке; современное название было предложено в XIX веке поэтом Масаока Сики. Поэт, пишущий хайку, называется хайдзин.

* Ками-Хаконе (часто используется именно это название) – Ниниги-но-микото, Конохана сакуя Химэ-но-микото, Хикохоходеми-но-микото. Эти три Бога – хранители семьи (Древний Бог Ninigi-no-mikoto женился на Konohanasakuyahimemikoto, у них родился мальчик Хикохоходеми-но-микото).

Комментарий автора:

Вот и финал этого фанфика. Если честно, то для меня здесь вполне логичный финал, поэтому выйдут бонусные главы или нет – это уже решать Вам. В сущности, я бы лучше сделала вторую часть в рамках миди, но тут я так же доверюсь Вашему мнению.

В тексте были ещё кое-какие сложные смысловые моменты, всё это со временем я выложу в обсуждениях, я конечно, сомневаюсь, что Вы их просматриваете, но всё равно заполню, мало ли кому что потом пригодится =) По именам Нару и Джина (полным) тоже скажу пару слов, но уже всё в группе, а то здесь место не хочется забивать.

Что ж, на всякий случай попрощаемся, кто его знает, будет продолжение или нет, поэтому всем, кто оставался рядом на протяжении этой работы моя огромная благодарность, автору заявки мои восхищения, благодаря ей, я познакомилась с замечательными людьми, нереально интересным фэндомом и отлично провела этот год рядом с Вами. Кто пользовался публичной бетой, то знайте, автор Вам благодарен. Всегда приятно сделать текст лучше.

Благодарю всех за внимание, удачи Вам в Ваших творениях и начинаниях!

========== Бонусная глава ==========

I

31 декабря 2006 года…

Как встретишь Новый год – так его и проведёшь! Предубеждение! Суеверие! Во всяком случае для того, кто вынужден встречать этот праздник вдали от любимого человека.

– Май, если продолжишь думать о своём ненаглядном профессоре, то Тосигами обойдёт твой дом стороной, а значит, что ты и Лин не увидите в этом году счастья и удачи! – говорящим был Такигава. Он вместе с Матсузаки вызвался помочь привести дом в порядок, однако нынешняя хозяйка вечно прерывалась, витая в облаках.

– Монах, ты жесток! – Танияма виновато заулыбалась, превращая свои глаза в щёлки. – Я и без того доставляю Лину немало проблем.

– Тогда отнесись к сусу хараи со всем уважением! – влиятельно сказала Аяко, услышав нравоучительные разговоры со стороны Хосё. – Ритуал подготовки дома – это очень важное занятие. Ты должна вычистить каждый угол и ни много, ни мало, а идеально! – задрала она нос, ведь речь шла о синтоистском божестве Тосигами.

– Тут я с нашей мико согласен, – даже Такигава принял вид серьёзный. – Нам ещё дом украшать, икебану-кадомацу не забыть у дверей поставить, ужин готовить… И поздравительные открытки, ты их всем отправила?

Ну как бы это сказать… – Май от внезапно обрушившихся напоминаний приоткрыла рот, скосила в сторону глазки, стараясь придумать оправдание или вовсе потянуть время.

– Май! – немного низкий, однако хорошо пробивающий ушные пробки крик Аяко поставил девушку по стойке «смирно!».

– Да-да, я почти с ними закончила… – она заёрзала жёлтой тряпкой по низкому столику, натирая тот до блеска.

– Таким отношением ты можешь расстроить не менее важных тебе людей, – Матсузаки закрыла глаза и покачала головой. – Многие относятся к поздравлениям очень серьёзно…

– Я всё сделаю! – заверила она. – Времени ещё много…

– Много?! – изумление выразил Такигава. – А ну брысь дописывать поздравления! Иначе Одзи-сан отдаст твой подарок тому, кто вёл себя хорошо.

– Одзи-сан?.. Ты это серьёзно? – Аяко посмотрела на него с таким пренебрежением, говоря одним взглядом: «Такой большой, а в сказки верит!»

– Отстань! – махнул он рукой обиженно. – Дети любят Санта-Клауса!

Да я вроде бы как не совсем ребёнок… – Май попеременно смотрела на друзей, не решаясь влезать в их спор.

– Ты ещё здесь?! – сказали они чуть ли не в один голос, устремив на Танияму одновременно взоры требовательные.

– Да… – засмеялась она, почёсывая затылок. – Но ведь в крайнем случае поздравления можно отправить до седьмого января. Лучше я вам здесь помогу…

– Марш в свою комнату! – Монах успел сказать это чуть раньше Аяко, поэтому она поиграла челюстью, не думая обижаться на Хосё. На секунду она осознала, что горда.

Как же унизительно это говорить… – Такигава с немалым трудом удержал палец в направлении лестницы, куда тыкал. Ему было жалко Май. – Но признаться следует, воодушевляет… – подумал он о плюсах, когда побеждённая старшими товарищами девушка ушла к себе дописывать поздравительные открытки.

– В кои-то веки ты повёл себя правильно, – Аяко как ни в чём не бывало закатила глаза и принялась поправлять подушки на диване. – Ты должен подавать ей пример.

– Ты имеешь в виду, что я произвожу впечатление даже тогда, когда этого никто и не ждёт? – обрадовался он раньше времени, натянув предовольную улыбку.

– Ты серьёзно хочешь знать, что я имела в виду? – взяв в руки декоративную подушку и посмотрев весьма доходчиво, она сжала этот серый квадрат из синтепона в сатиновой обёртке между ладоней, опустив улыбку Такигавы до кислой маски напудренного мима.

Глядя на неё, я начинаю сомневаться, что эта женщина может быть милой… – поворчав практически беззвучно, он, как и Матсузаки, вернулся к уборке.

II

Стрелы с тупыми наконечниками, обёрнутые в белые перья – оберег, который будет защищать жилище от злых духов. Ритуальные кораблики, наполненные рисовым зерном, и семь богов на нём будут помогать достичь счастья и благополучия. Фигурка буддийского бога, вырезанного из дерева – ночью на ней придётся нарисовать глаз, а второй – если желание сбудется; Май знала, какое желание загадает этой ночью, и оно всенепременно в новом году сбудется.

Эти обязательные талисманы покупает каждый японец, не удивительно, что во время уборки Такигава наткнулся на один из таких и, пожаловавшись на безумные очереди, умчался покупать небольшие грабельки-камадэ, которые обещают грести удачу в дом.

– Нару вот-вот позвонит! – суетилась Май возле ноутбука. – Где же Монах?!

– А о нём-то что переживать?! – Аяко оставалась спокойной. – Нару же тебе будет звонить, не нам…

– Но как же?.. – сама того не желая, она вся раскраснелась.

И вот, наконец, долгожданный сигнал из Skype.