Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц)

– Нару, ты уверен, что идея хорошая? – спрашивал Джон. Сибуя позвонил ему и попросил выйти на улицу. Там он переговорил и убедил священника переодеться и взять библию. – Мне как-то неловко хозяйку обливать святой водой…

– Это всего лишь вода, – сказал он, следуя глубоко в сад. Мари в этот час собирала цветы и травы для икебан, и горничная любезно сообщила об этом. – Отказ от защитных амулетов, реакция животного, а теперь табличка с защитным заклинанием… Если ей овладел дух, то с заходом солнца у нас могут возникнуть проблемы.

– Мне тоже её поведение кажется странным, – согласился Джон. – Вчера она вышла из дома не в самое подходящее время… А ещё её глаза смотрели на нас мутно.

Раз и ты это заметил, то придётся рискнуть! Если ошиблись, то потеряем только лишь время, а если нет, то можем в корне изменить ситуацию!

Как и сказала Мичи, нынешняя хозяйка рёкана срезала в саду цветы и травы. Мари выбирала каждую травинку с особой тщательностью, как чьи-то тени загородили ей солнечный свет, и крупные капли воды попали ей на лицо.

– Именем Господа нашего Иисуса Христа приказываю тебе, – перекрестил её в воздухе Джон, начиная читать молитву. – Таящийся в теле её покажись. Покинь тело рабы божьей…

– Что вы делаете? – возмутилась она и расправила плечи. – Для чего?.. – Мари растёрла святую воду по раскрасневшимся щекам и начала дышать чаще.

– Вы можете быть одержимы злым духом, – сказал Нару ровно, не позволяя Джону останавливаться в молитве.

– Нет в этом доме злых духов, есть ваш абсурд! – бросила она на землю корзину и от злости чуть не притопнула. – У моего брата в голове не пойми что творится! И стоило устраивать этот цирк?! Мои нервы не выдержат этого… – Мари застыла, приложила ладонь ко лбу и, прикрыв глаза, спокойно дослушала молитву Джона.

– Изыди! – сказал он, и все трое стихли.

Ветер шевелил травы на клумбах, в саду журчала вода, а от духов не было слышно ни единого дуновения.

– Ну как? Изгнали? – приоткрыла девушка глаза, посмотрев на разочарованных мужчин сквозь пальцы.

– Нет, – чётко ответил ей Сибуя, – к сожалению, эта ошибка. Вы не были одержимы духом.

– Приятная новость, – вздохнула она так, как вздыхает человек заведомо правый, но Нару так просто не отпустил.

– В таком случае у меня есть вопросы, – сообщил он.

– Разумеется… Куда же без них, – сделала она одолжение задержавшись.

– Оками-сан, – прервал их речь мужчина в серо-коричневой рабочей форме, – простите, но табличек больше нет… – подошёл к ним рабочий рёкана, и Нару сразу узнал в нём мастера плотницких дел, возможно, этот человек был ещё на кучу дел мастер, но сейчас из его широкого кармана на штанах комбинезона торчала деревянная ручка молотка, а из кармана на груди высовывались чёрные шляпки саморезов и гвоздей.

– Совсем? – огорчилась Мари, спросив вновь.

– Совсем… – поджал он губы, и Нару показалось, будто бы эти люди расстроились, хотя речь шла о какой-то табличке.

– В таком случае верните прежнюю, – приказала она.

– Хорошо, думаю, садовник ещё не успел её сжечь, – поклонился мужчина и поторопился спасать табличку.

– Вы сейчас говорили о вывеске? – спросил Нару сразу, как только молодой человек оказался достаточно далеко, чтобы подслушивать.

– Да, – ответила Мари. – Уже почти осень… Пора бы её заменить.

– Вы меняете их каждую осень? – спросил он, подозрительно прищурившись.

– Мы меняем их каждый сезон, – ответила ему Мари. – Вы же сами сказали – персиковое дерево идеально, но служит на открытом воздухе недолго. Эту табличку не меняли больше года… Хозяйка была этот год рассеянной, я думала, что она позабыла, а оказалось, что они просто закончились. Ничего страшного, придётся заказать новую… – сказала она с огорчением на лице, решая не задерживаться в компании Сибуи и священника.

– У вас есть постоянный изготовитель? – спросил Нару громче, ведь Мари уходила и останавливать её было бы неразумно.

– Нет, – обернулась она. Она очень напоминала Масако, но, к сожалению, талантами её не обладала. – Таблички делал прежний хозяин рёкана. Он оставил после себя множество таких вывесок, но, увы, и они закончились. Я отправлю кого-нибудь завтра в Хаконе. Мастера найдут быстро, в конце концов, это всего лишь деревянная вывеска. Если желаете, то можете присоединиться к водителю вновь.

– Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим предложением, – наклонил Нару голову, и Мари смогла уйти.

Джон напрягся, когда молитва не дала результатов. Сделалось жутко неловко, а теперь в компании мрачного Сибуи неспокойно.

– Э-м, и что теперь? – спросил он временного босса, который вдруг расщедрился на «спасибо».

– Иди отдыхать, вечером постараемся изгнать духов, – сказал тот.

– Но ты же продолжаешь подозревать хозяйку или мне показалось? Я уверен, что молитва изгнала бы духа, прости, если разочаровал…

– Пока не ясен мотив, под подозрение подпадают все. Твоя же молитва не сработала, так как Мари не была одержимой. У неё плохое зрение, поэтому вчера она смотрела на нас такими глазами…

– И ты это узнал из её рассказа? – удивился Джон.

– Нет, я не ассоциирую её неосведомлённость со слепотой, тут дело в другом.

– Тогда…

– Она щурилась, когда срезала цветы, – сказал Нару. – Пойдём. Необходимо проверить, как идут дела у Матсузаки и Такигавы.

– Ох, тогда ладно… – улыбчиво сказал Джон, теребя свой затылок. – А дела-то у них идут лучше некуда, – он не решился сказать сам, поэтому проронил одну только иронию, и та мельком пронеслась в голове. – Что сейчас будет… – подумал священник и послушно пошёл за перемалывающим новую информацию Нару.

IX

Шесть часов вечера. Хаяси-рёкан. Гостиная.

– Да чего же там сложного? Просто напиши и всё! – доносился голос Монаха, и именно его Джон и Нару услышали первым. – Ты же Мико!

– Ты пустоголовый монах, который скатился к нам с гор! – кричала на него Матсузаки. – Между ритуалом и заклинанием существует большая разница. Ритуал требует подготовки, духовной целостности и достоверных данных, а заклинания лишь усиливают наши экстрасенсорные способности. Я не обязана слушаться этого Нару, как и не обязана объяснять тебе причины моей беспомощности. Ты не можешь этого почувствовать, а я Мико! Мы поклоняемся не только природе, но и неодушевлённым предметам. В том доме ужасная энергетика, как только я приближаюсь к нему, то мне кажется, будто за мной наблюдают. Может быть, Нару прав, там погибли люди, которых требуется похоронить с почестями, но я не в том состоянии, чтобы написать отходную молитву!

– Почитай поэзию и найдёшь в себе силы, – вошёл Нару, дав ответы на все проблемы.

– Как будто это так просто! – рыкнула она на Сибую и его якобы душевную простоту. – Мне не достичь духовного единства, когда я не знаю, кому предназначается эта молитва.

– Никто не виноват, что у вас в синто практически нет толковых молитв, – развёл Хосё руками. – Нечего было выдумывать восемь миллионов божков, сами путаетесь и людей в заблуждение вводите. Ваши Каннуси* сами молитвы пишут, нет там ничего сложного, главное красиво.

– Много богов, потому что наша религия очень древняя, первые Кодзики* ещё в VII появились! А священники пишут, так как это их работа. В мои обязанности это не входит!

– Ага, как всегда, если ничего не можешь, то валишь на волю случая! А ваша так называемая библия чудесным образом сгорела. И кто вас грамоте научил? Да и что ваши Кодзики? Исторический справочник, собрание рассказов?

– Да кому вы нужны были до нас? Вас и в Китае не желали признавать, поняли, что вы можете устроить государственный переворот и вы к нам!

– Аяко, Монах, пожалуйста… – просила Май, пытаясь их усмирить. Лину не по душе такие ассоциации… – подумала она про Кодзё, ведь он в отличие от них сидел и молча работал.

– А где были бы ваши даймё? Ямабуси* могли противостоять профессиональной армии самураев! – защищался Такигава, пока Май оставалась в стороне.

– Что это с ними? – спросил Сибуя, глядя на двух столкнувшихся представителей разных религиозных течений.

– Не знаю… – ответила Май. – После обеда они взъелись друг на друга и вот уже минут двадцать ругаются.

– Если они охрипнут, то ночью нам придётся не сладко, – поделился Джон своими опасениями.

– Хорошо, – отложил Нару дела, а ведь планировал не лезть в чужие проблемы. – Хватит спорить! – прихлопнул он пачкой бумаг по ладони. – Вы идиоты, если считаете, что прошлое ваших религий как-то влияет на вас настоящих. Синто появилось как государственное религиозное течение в силу политической необходимости. Япония бы утратила себя, не будь у неё религии…

– Да тут хоть тресни! – проголосил Такигава. – Ей не докажешь. Хотя все мы знаем, что большинство японцев утром совершают синтоисткие обряды, днём медитируют в буддийском храме, а вечером идут на мессу в костёл.

– А мне и доказывать не надо, я и без тебя это знаю! Мы не отрицаем других религий, так же как и науку с прогрессом.

– О да! – передразнил её Хосё. – Именно поэтому вы перестраиваете свои храмики каждые лет двадцать. И сегодня нельзя даже с точностью сказать, как они выглядели раньше!

– Для нас главное традиции и мораль, не смей путать!

– Кто заговорил о морали?! Да одни ваши «сплетения ног» чего стоят!

– На женщин это не распространяется, нечего мне тыкать!

– Нару, о чём они? Я запуталась… – она посмотрела на строгого Сибую, как на последнюю надежду.

– Я говорю о лояльности в сексе! – выдал Хосё, заставив Май побагроветь.

Лучше впредь помалкивать! – прикусила она язык, радуясь, что Нару не соизволил ответить.

– Переплюнули всех! – добавил он, возгордившись победой.

– Мы услышали крики, – сказал Нао, появившись в рядах разваливающейся команды SPR. – Что-то случилось?

– Ничего не случилось! – ответил ему Хосё. – Да и если бы случилось, то маловероятно, что я бы об этом вспомнил, ведь мне и записку не пришлось бы оставлять. Мико и без того знает, что буддийский монах не женится, ах нет, всё совсем наоборот, Мико же чисты и непорочны в любом возрасте…

– Ты меня сегодня бесишь больше обычного… – сжимала Аяко зубы и бурчала через них.

– Так вот в чём дело, – улыбнулся Нао, заметив, что и Мари прибежала на этот вопль. – Ну, это не страшно. Сейчас всё исправим! – сказал он и, достав из юкаты веер, шлёпнул им по головам разбушевавшихся служителей синто и буддизма.

– Обалдел? – выпучила Аяко глаза, ощутив в голове звон.

– Кажется одного раза мало, – заключил Сибуя.

– Не хотелось бы женщин обижать, но коль требуется… – вздохнул Нао замахнувшись.

– Не стоит! – остановил Хосё прежде, чем Аяко досталось вновь. – Мы действительно перестарались. Матсузаки, прости, меня понесло, я не имею ничего против синто. Эзотерический буддизм всегда почитал горы и никогда не критиковал ваших богов, ведь никто не знает, кем нам суждено переродиться.

– Да, и я палку перегнула, но ты всё же меня переплюнул, я к вам под одеяло не лезла!

– Да, мне жаль, но с чего мы сцепились? Я даже причины не помню.

– Ну мои родители тоже бывало так ссорились. Тогда мой дед доставал этот веер и бил их по голове. И всё проходило в тот же миг, – сказал Нао.

– А вы, Мари, тоже помните об этом? – спросил Сибуя.

– Да… Возможно… – отвернула она голову. – Лет-то сколько прошло…

– Можно? – Нару решил взглянуть на веер, и сын хозяйки рёкана не сильно сопротивлялся.

– Разумеется, – согласился он, передав директору SPR интересующий его предмет.

В руках Нару оказался лёгкий сложенный веер, толщиной в пальца два, изготовленный из ценных пород дерева и яркого золотого шёлка.

– Лин, посмотри, – Нару заметил что-то интересное и счёл нужным показать это ассистенту.

– Ринг пʼинг тоу цэ чи чен ли дзай чин, – прочитал тот надписи, сделанные на веере.

– Странное предложение, – высказалась Май. – Чем-то похоже на то, что читает Аяко.

– Это оно и есть, – сказал Сибуя.

– В древнем Китае военноначальники часто применяли Дзюхо, а уже потом это выражение превратилось в японское «Рин пио тоу са кай дзин рэтсу дзай дзэн», – объяснил Хосё. – По существу это предложение никак не переводится, так как это зашифрованная формула. Считается, что оно вызывает спектр девяти воодушевлённых божеством уровней силы, которые вызывают просветление.

– Кодированное девятью слогами изречение составляет китайское предложение: «На битву собрались все воины рядами перед крепостью», – сказал Сибуя высокомерно.

Нет, ну я совсем не удивлён, что он знает такое, – подумал Такигава, закатив глаза, выдавая выражение: «Ну я так и знал!». – Но неужели это никому не кажется подозрительным?!

– Ямабуси считали, что это формула против демонов, – Нару продолжил мысль, не обращая внимания на свою команду. – Переводится это заклинание как: «Всё, что движется ко мне, пусть движется от меня».

– А Дзюхо это?.. – спросила Май.

– Вид эзотерических знаний в Китае, – ответил ей Хосё. – В основе лежит девять различных процессов концентрации. У нас каждому символу или мудре в этом предложении соответствует своя «связанная печать» или кэцу-ин, вместе они называются кудзи-ин, всего существует восемьдесят одна фигура, но выделяют девять основных. Практика мистического буддизма состоит в созерцании мандал, произношении особых звуковых сочетаний дзюмон и принятии определённых положений тела с соединением пальцев в особые фигуры мудра или кэцу-ин.

Сложно! – зажмурилась тут же Май.

– Не вникай! – приказал вдруг Сибуя. – Толка от этого не будет. Куда важнее выяснить то, кем был прежний владелец этого веера? Наоки, ваш дед практиковал эзотерику?

– Нет, – опешил тот. – Не думаю… Или не знаю, но я ничего подобного не замечал.

– Хорошо, подождём ещё, – сказал Нару, зная, что уже запросил информацию по семейному древу семьи.

И тут произошло нечто совершенно типичное для Сибуи – он передал веер владельцу, подошёл к Лину, взял результаты анализов за день и уселся в кресло к окну.

– Э-м, Нару, а нам-то что делать? – спросила Май первой. Её начальник нехотя оторвал глаза от графиков и строго посмотрел на окружающих. Хозяева тут же сгинули, а команда осталась.

– Идите отдыхать, – сказал он. – Начнём через два часа. Придётся работать всю ночь, поэтому не расслабляйтесь.

– Чего ты там всю ночь делать собрался? – возмутилась Аяко. – Я изгоню их за десять минут, только выгоните их из дома, а дальше духи деревьев помогут мне. Ты, конечно, ничегошеньки не знаешь о синто, поэтому и тупишь на каждом шагу!

– Полную историю синто не знают даже сами японцы, – сказал ей Нару и это был удар ниже пояса. Бедную Матсузаки от такого перекосило. – Японцы считают, что их религия самая древняя из ныне существующих, но при этом умалчивают об изменениях. Всё дело в принципе всеобщего обновления.

Аяко на него нападает, но он обороняется, хотя он сам же сказал, что впервые видел работу Мико, – вспомнила Май их первое совместное дело, и всё вновь понеслось.

– Кроме этого, существует полная неразбериха в понятиях и исчислении. Официально значится восемь миллионов богов, тогда как на деле их бесконечно много. Богами или ками у вас могут стать все, согласно вашим учениям каждый человек после смерти становится ками, а в ваших книгах «Кодзики» и «Нихонги» нет никаких сводов правил.

А Монах о том же ей говорил, – подумала Май между делом.

– Кроме того, ваши священники могут исповедовать другую религию или не исповедовать никакой! – забивал Нару последний гвоздь в крышку гроба Аяко, как вмешался Хосё и свёл очередной спор на нет.

– Хватит, хватит! – схватил он жрицу, ожидая рукоприкладства. – А то снова прибежит Нао и настучит нам по голове своим волшебным веером.

– Я в норме! Это вы сегодня на меня без повода нападаете! – закричала жрица.

– Есть повод или нет, но мне тоже не понятен ход работы, – признался Хосё, отпустив Аяко.

– Да, я тоже в замешательстве, – согласился Джон.

– Нару, – подошла Май поближе, встав у него над душой, – Монах сказал, что ты хочешь провести дзеурей, это правда?

– Вас не должна касаться работа Лина, – сказал он. – Сейчас вы ему мешаете.

– Хорошо, но я не буду участвовать в уничтожении! – возмутился Монах. – Не думаю, что кто-то из нас захочет участвовать в дзеурее.

– Нару, пожалуйста, ты же не справишься без них, – попросила Май прислушаться к ним и забыть на время о гордости.

Сибуя поджал губы, внимательно посмотрел на расстроенную Аяко, прячущего взгляд Джона и делающего выпад Хосё.

– Я не собираюсь проводить дзеурей, – сказал он.

– Но мы не изгоним их, если они этого не хотят! – напомнил ему Монах. – А судя по тому, что произошло вчера, то они не сильно-то желают покидать этот дом.

– Поэтому нам надо узнать, чего они хотят, – сказал Сибуя.

– И ты спросить собрался? – спросил Хосё.

– Да, – ответил Нару.

– Это уже начинает казаться сумасшествием! – сказала Аяко, всеми силами желая умыть руки.

– Лин проведёт Кудзи-кири, – раскрыл Сибуя карты.

– Кудзи-кири? – переспросила Май, заставляя начальника вновь объяснять, но Хосё благоразумно выручил.

– Кудзи-кири – это пентограмма «сэман» или решётка «доуман». С помощью знаков Кудзи-кири можно поймать, запереть духа или отразить атаку. Аяко использует доуман. Читая формулу, вы рисуете в воздухе решётку, тем самым отражая атаку. Сэман способен поймать и запереть духа… Нару, ты собрался брать пленных? – удивился Монах, когда объяснил и понял ход мыслей Сибуи.

– Нам не изгнать духов без знания их целей, поэтому будем ловить. Мне не нужны все, только один… – признался он и напряг лицо до сужения глаз.

– Ты хочешь поймать хозяйку? – спросил Хосё.

– Тоже догадался? – усмехнулся Сибуя.

– Да, но не опасно ли это? – побеспокоился Монах.

– Опасно, вся наша работа опасна, поэтому каждый должен быть профессионалом в своём деле. Лин справится, главное вы не подведите.

– В таком случае, Аяко, тебе придётся поработать внутри, – сказал Хосё. Он жалел её, но выбора не было. – Нару не хочет изгонять, ему потребуется помощь в удержании и ослаблении призрака.

– Пусть будет по вашему, мне уже всё равно! – она пошла отдыхать, оставив эту мороку на мужчин.

– А что буду делать я? – спросила Май, в какой-то момент она поняла, что для неё работы совсем нет.

– Тебя бы следовало оставить тут, – сказал Хосё. – Но, думаю, ты последуешь за нами, даже если тебя к стулу привязать.

– Значит, Май идёт с нами? – поинтересовался Джон.

– Нет, мы привяжем её к чему-нибудь покрепче, – сказал Нару серьёзно.

Что? Да я тебя сейчас сама свяжу! – запыхтела она.

– Я пошутил, – сказал Сибуя так же строго. – Постоит рядом с нами, может потребоваться помощь. Духи могут разозлиться, если начнут нападать, то её способности окажутся не лишними. А сейчас все свободны!

X

Восемь часов вечера. Объект исследования.

– Эх, вот здесь закончим и надо на пикник выбраться, – сказал Хосё, закинув руки за голову. Они приближались к запечатанному белыми ставнями двухэтажному домику, видя, как небо сменило лазурь на оранжевые и алые раскаты.

– Если думаешь так свои грешки замолить, то я не против, – сказала Аяко.

– Тоже чувствуешь себя погано? – спросил он.

– Да… – ответила Матсузаки кратко.

Они ссорятся с того самого дня, как мы здесь появились, должно быть, аура в этом месте и правда губительная. Интересно, всё дело в августе? Может быть, это основная причина отсутствия постояльцев? – подумала Май.

– Я тоже не против присоединиться, – сказал Джон.

– Все пойдут! – возгордилась Май. – Я уже Нару сказала, что хороший руководитель должен свозить свою команду на отдых. Я выбью из него этот пикник!

– Отлично! – взбодрился Хосё. – Вот для чего нам нужна Май!

– Чтобы вытащить Нару на пикник? – удивилась она.

– Нет! – расхохотался Хосё. – Для поддержания в наших рядах духа!

Не имею ничего против, – улыбнулась Май.

– Опаздываете! – утих смех с укорами Сибуи. – Пора начинать…

За его спиной возвышался Лин. Он читал какую-то молитву, дорисовав на земле большую пентаграмму с разными канзи внутри и по краям.

– Уже идём, – сказала Аяко, потащив за собой Джона.

Бедный Джон… – посочувствовала ему Май. Её улыбку заметил Сибуя, по какой-то причине это разозлило его, должно быть, всё дело крылось в настроении, что-то оно у него было скверным.

– Май, займись делом! – грубо приказал он, когда всё вокруг него завертелось: Лин жёг благовонья, Хосё готовился к молитве, Аяко и Джон застыли на веранде.

Каким? – только и успела Май раскрыть пошире глаза, и тут всё затряслось. Аяко и Джон почувствовали вибрацию первыми, поэтому и задержались на улице.

Что происходит? – не понял Сибуя происходящего, услышав треск и гул.

– Джон, Матсузаки, уходите оттуда! – крикнул Хосё.

Двухэтажное здание сопротивлялось, хотя в его стенах сегодня не произнесли и единой молитвы, за исключением амулетов Аяко.

– Что с этим домом не так? – сказала Май, прячась за рукой Монаха.

– Это не дом, а духи… – ответил он, глядя на Сибую. Он, как и вчера двинулся навстречу сопротивлению. На его наглость белые ставни на окнах исчезли, сёдзи раздвинулись и на фоне светлых стен прорисовались тёмные дыры оконных проёмов.

Всё стихло, Нару в какой-то момент решил, что духи снова удрали, как весь план пошёл насмарку.

В окне что-то мелькнуло. Май и окружающие напряглись, а позднее со скоростью сошедшего с рельсов паровоза к ногам Нару вылетела увесистая термочувствительная камера. Сибуя презрительно посмотрел на уничтоженный аппарат, который вылетел из ближайшего к нему окна, и дом вновь тряхнуло. Вместе с подземными толчками из открытых окон повылетало всё оборудование Сибуи: термочувствительные камеры, мониторы, микрофоны и даже провода – всё разом оказалось на улице.

Грохот… Звон… Длинный хлопок – это сёдзи на окнах закрылись, как только весь хлам лаборатории психических исследований вышвырнули на улицу.

Нару… – Май страшно забеспокоилась и, прежде всего за своего босса, и тишина поглотила японский сад.

На западе садилось солнце, его лучи отбрасывали тень на пустующее последний день здание, и где-то внутри Танияма ощутила тревогу.

Ветер стих, из-за этого деревья перестали шептать, а жаркие капли солнца, жгли левую часть лица, прихватывая покрасневшее ухо.

Нару не шелохнулся и не проронил звука, в метрах от его ног лежали останки дорогущей, пусть и застрахованной техники, и тут тень накрыла. Солнечные лучи перестали попадать на территорию рёкана, оказавшись намного ниже белого каменного забора, и хриплый, до нервных подёргиваний вороний голос, донёсся до застигнутых врасплох членов команды SPR. Проклятые чёрные твари кричали из соснового бора, засев где-то среди веток, возможно, они готовились ко сну, но выбрали они неудачное время и место.

Ветер подул прерывисто и скачкообразно, затушив все благовония Лина. Пыль и высохшая на солнце мелкая грязь полетела в лица не смеющих шелохнуться людей.

Нару… – позвала его мысленно Май, прикрыв локтем лицо.

Сумрак и сильный ветер… Чего могло их ждать? А ждала их новая напасть. Здание вновь болезненно запело. Решётки на окнах загремели, открывая и вновь затворяя пустые окна. Сёдзи в доме захлопали, и сильный ветер раздул чёрный пиджак Нару, словно призрачный парус.

Нару, это делаешь ты? – Май только предположила, и в этот же момент послышались первые ноты имущественного ущерба. Одна из накладных решёток заскрипела и, разлетевшись на куски, вылетала в окно.

– Нару! – закричал ему Лин. – Опомнись, Нару! – подбежал он, тут же тряхнув ученика. Сибуя посмотрел на того потерянными глазами, и ветер усилился. Всё вокруг почернело и затряслось.

– Этот дом скоро не выдержит! – прокричал Хосё, прикрывая Аяко и Май.

Этого не выдержит Нару! – кинулась она к Лину, но Монах придержал.

– Не лезь! Пришибёт! – выкрикнул он, перекрикивая стоны здания и порывы северного ветра.

Нару… Лин, пожалуйста, помоги ему – задышала она быстрее прежнего, не замечая никого кроме Сибуи и его давнего учителя.

– Нару! – закричал на него Кодзё и дал пощёчину. Голова Сибуи поддалась вправо, и всё стало ещё хуже. Глаза учёного скрыла чёрная чёлка, а в Лина полетели очередные вылетевшие из дома сёдзи. Бедный мужчина отлетел от своего ученика в сторону, и Май не выдержала.

– Я не дам ему снова оказаться в реанимации! – храбро сказала она и подлезла под рукой Хосё.

– Май! – крикнула ей Аяко, как оказалась в руках Джона. Хосё побежал выручать отчаянную Танияму, пока Лин пытался прийти в себя. В его голове звенело и гремело, Нару полностью лишил его координации.

– Нару, – Май вцепилась в его чёрный пиджак, стараясь достучаться. – Нару, постарайся услышать меня, – попросила она, а тот так и не поднимал головы, продолжая ломать сёдзи на окнах.

– Май, отойди! – закричал Хосё, прикрыв её спину. Он уже видел, как в неё летят куски деревянных брусков с ошмётками рисовой бумаги, и Такигава не лучше Лина распластался на земле. Май прижалась к груди своего босса и нервно вцепилась в его чёрную одежду.

Его сердце странно бьётся… Быстро… Слишком быстро! – услышала она его сердечный ритм и оторвалась от чёрной рубашки Сибуи.

– Нару, пожалуйста, очнись, я не могу потерять тебя, – прошептала она, осмелившись обхватить его лицо руками с тем, чтобы он увидел её глаза. Она волновалась за него, а он потерялся во тьме своих разочарований и опустошений.

Думай, Май! Думай… – она растирала большими пальцами его щёки, машинально двигая ими, коль вцепилась в него мёртвой хваткой.

– Боже мой, Нару! Почему я должна говорить эти слова вслух?! – отпустила она и вновь сцепила руки у него за спиной. – Вернись к нам, вернись ко мне, я тебя, самовлюблённого нарцисса, слишком сильно люблю, чтобы вот так потерять, опомнись же ты! – закричала вдруг она и ударила Сибую кулаком в грудь. Ветер от силы своей свистел, здание скрипело и будь даже у всех слуховые аппараты, то и это не помогло бы им расслышать признание Таниямы.

– Май… – прохрипел он, мёртво касаясь её головы рукой.

– Да, – подняла она напуганные глаза, надеясь на его сознательность, а увидела большие глаза полные ужаса. Его прикосновения оказались слепы. Пальцы шевелили её мягкие волосы машинально, пока зрачки расширялись, затмевая синюю радужную оболочку чернотой.

– Ты… – зашевелились его губы с видимой сухостью, и всё его внимание вновь переключилось на дом. На втором этаже ещё целёхонькие ставни ходили ходуном и вот-вот должны были разлететься на щепки. – Берегись… – сказал он глухо и откинул её, как деревянную куколку – хитогату, которой он когда-то обманул призрака. Сибуя принял на себя удар вылетевшего из дома куска дерева и рухнул на том же месте, где и стоял.

– Нару! – закричала Май, бросаясь вновь к нему.

– Нару… – очухался Лин, подползая к своему ученику.

– Лин, скажи, что он не умер! – взмолилась Танияма, пока Кодзё прислушивался к сердцу. Погода утихла, стоны прекратились, и осталось лишь надеяться на волю случая.

– Жив! – вздохнул он, уложив ладони на колени. – Это обморок… – сказал Лин с облегчением, и тут Май упала на свои раскрытые ладони.

– Слава богу… – зарыдала она не в силах сдержать порыва чувств. – Слава богу…

XI

Девять часов вечера. Хаяси-рёкан. Медкабинет.

Что теперь будет? – сидела Май на стуле за столом Нао, временами поглядывая на уединившуюся возле окна Аяко, перевязанного Хосё и печального Джона. – Лин пошёл к Нару. Монах пострадал из-за меня. Нао сказал, что он отделался ушибом, но всё же… – она украдкой посмотрела на забинтованную грудь Такигавы и вновь спрятала глаза под чёлкой.

– Вы ещё здесь, – вошёл Нао с вполне довольной гримасой на лице. – Ваш друг в норме. Я ему сделал укол нитроглицерина. До утра проспит точно. Почему он занимается этим, если у него проблемы с сердцем? И что произошло?

Монах, пожалуйста, не выдавай Нару… – посмотрела Май отчаянно, и Хосё притих, подумал, а уже потом ответил.

– Причины у него свои, а произошло то, чего мы боялись. Духи сопротивляются. Я бы не советовал селить там людей.

– Это плохо конечно, – покачал Нао головой. – Но, думаю, ничего страшного, если они позанимаются там днём, а на ночь придут сюда. Я не могу сказать их родителям правду, да и с договорами будут проблемы.

– Да ты с головой дружишь? – не выдержал Такигава. – Нас там чуть не поубивали!

– Всё будет так, как скажет Мари, – отвернул он свою белокурую голову, услышав знакомые шаги. Через минуту подошла его сестра, и Монах постарался достучаться до неё, но она оказалась крепче нефрита, а по тому хоть молотком долби, а толка не будет – руку отобьёшь, а камень не расколешь.

– Ученицы прибудут завтра, – сказала она. – Ничего с ними не сделается, никогда не делалось. Нао, ущерб минимальный. Сломаны только ставни на окнах. Я закажу сёзди завтра вместе с вывеской.

– Хорошо, хорошо, – сразу заулыбался он.

Нару не останется здесь без оборудования. Без него исследования невозможно продолжить, но люди… – подумала Май.

– Нао, мы сделаем для ваших учениц амулеты, – сказал Хосё. – Но это всё, что мы можем сделать.

Монах тоже понял, что Нару не задержится… – Танияма ощутила давление в груди, и её глаза забегали.

– Я был бы эгоистом, если бы смел требовать большего, – сказал Нао и протянул другу крепкую руку. Они обменялись рукопожатием, а Май продолжила метаться в своих мыслях.

– А если, – заговорила она, – если вы примите в вашу школу меня?

– Ты ерунды-то не городи! – очнулась Аяко. – Кто защитит тебя? Плевать нам на тех девок, если хотят, то пусть свою кровь проливают, а тебя не пущу!

– Аяко, я должна там быть, – опустила она глаза, говоря. – Нару возненавидит себя, когда очнётся. Я многим ему обязана, поэтому только ненадолго, я побуду его оборудованием.

– Совсем от любви своей спятила! – схватилась Аяко за голову. – Но хоть ты-то скажи ей! – ткнула она Монаху.

– Май, ты уверена, что это того стоит? – спросил Хосё.

– Да, если позволят, то я буду признательна всем вам, – она поклонилась Нао и Мари, а после продолжила. – Знаю, моя благодарность бесполезна, но, возможно, я смогу защитить людей.

– Что скажешь, Мари? – Нао посмотрел на сестру с улыбкой, и Май предстала перед девушкой, которая как ей казалось, испытывает к ней большую неприязнь.

– Ты вдруг решил меня спросить?! – отозвалась она язвительно, вскоре принимая своё высокомерное выражение. Она внимательно посмотрела на Май с головы до ног и вынесла вердикт. – Одна свободная комната есть.

– Отлично, Май! – поздравил её Нао. – Я знал, что в тебе есть потенциал.

Потенциал? – Танияма удивилась, но всё только начиналось.

– Но как быть с оплатой? – спросила вдруг Мари у брата. – Об этом ты не думал?

– Ничего! За Хэруми осталась приличная сумма. Договор не предполагает возврата, поэтому эта часть средств пойдёт на обучение Май. Придётся немного урезать курс её занятий, ведь мы получили лишь 50% от стоимости обучения, но это не так страшно, – он полез в сейф, отыскивая чистый договор. – Май, у тебя есть жених? В договоре участвуют пять сторон: наша семья, ученица, её жених и их законные представители.