Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 53 страниц)

Освободившись от уз усталости, он первым делом попрощался с покоем на груди Май. Для него, человека, разбирающегося в психологии, не составляло труда понять одну немаловажную деталь: для девушки, не знающей мужской ласки, куда тяжелее встретиться с мужчиной лицом к лицу после того, как она разделила с ним постель, чем в момент, когда сознание не отвечает за действия тела. Заботясь о её и без того чутко реагирующей на любые жизненные обстоятельства психике, он накинул ей на голову свою юкату, чтобы она не видела, как он облачается в свои одежды. За то немногое время, что он дал ей для передышки, Май успела натянуть на себя лишь нижнее бельё. Остатки затаившейся тишины она потратила на разглядывание его самого.

Ему бы не помешало немного загореть… – она пригрела взор на обнажённом торсе возлюбленного, старательно оглядывая красивые очертания его мышц. Май не заметила в нём вульгарности в виде ярко накаченного тела, зато замечталась от естественности самого очертания, которое ни много ни мало поддерживалось изнурительными тренировками.

– Ты идёшь или нет? – он отвлёк Танияму от красочных мечтаний, где они вместе отдыхают на пляже, загорают, и он, без всяких сомнений, ревнует её к каждому озирающемуся встречному.

– Да, я иду! – Май вернула подушку в изголовье футона и по привычке рьяно поднялась.

А вот с этим я поспешила! – она осунулась, сжав в страхе колени. Низ живота так скрутило и закололо, что у неё чуть искры из глаз не посыпались. Внутри всё щипало, и будь у неё горячая ванна под боком, желательно на уровне вытянутой руки, то вперевалочку, осторожненько она бы нырнула в горячую водичку и страдала бы потихоньку именно там.

– За удовольствие иногда надо платить, – Нару покачал головой, приподняв брови. – Не всё сразу. Дай своему телу отдохнуть… – он подошёл, взял подушку, обратив внимание на полный беспорядок на полу. Его старательно заправленный футон был изничтожен. Они не только порядком измяли и свезли его, но и немного запачкали. Видимо, пока Май сидела одна, она попыталась как-то это скрыть, подогнув простыню. Сибуя ничего не сказал, так как был вполне к этому готов. А вот что потом начнут говорить горничные – это головная боль. Глядя на него не сильно-то радушного, траурно-серого, они наверняка придумали бы какую-нибудь небылицу со смертельной болезнью или, того хуже, жертвоприношением. И немного погодя, когда бы слухи коснулись ушей Хаяси-сана, вот тогда бы всё встало на свои места, но к тому времени Нару планировал со всем покончить и вернуться в Токио.

– Да я всего лишь резко поднялась, – рассмеялась она, находясь на грани крайнего стыда. – Уже отпустило… – Май приложила руку к животу и потихонечку, с внутренними молитвами и обещаниями так больше не делать, доковыляла до чистенькой лежанки, с удовольствием и тем же скребущим чувством где-то внутри присела на прохладную ткань.

Нару бросил подушку на одеяло и вновь присел, прикрыв спину Май. У Таниямы глаза закатывались от его прикосновений. И даже не важно, что он всего лишь отодвинул её волосы и, исследуя мягкими касаниями пальцев её шею, проверял насколько будут заметные следы его вмешательства в тихую и мирную жизнь Май Таниямы.

– Нару… – задрожал её голос. – Я всё понимаю, но прошу, дай мне время… – у неё всё внутри опустилось от одной мысли, что этот смущающий танец их обнажённых тел может повториться вновь.

– Не говори глупостей, – внёс он свой вклад в её бурные фантазии. – Я сделал исключение, разделив постель с тобой здесь, но это только в этот раз. Я смотрю, чтобы на тебе не осталось следов. Сейчас не подходящий момент для разглашения наших с тобой отношений. Лин, разумеется, в курсе, по поводу остальных я бы попросил тебя держать язык за зубами.

Не о таких отношениях я мечтала, но это лучше, чем ничего… – поразмыслила Май, посматривая на Сибую. Он отстал от её тела, перелез поближе к окну и лёг на подушку.

– Ты спрашивал совета у Лина? – ей захотелось об этом поговорить и, устроившись рядышком, она посмотрела в окно. Солнце садилось…

– С чего бы? – не понял он, приоткрыв глаза.

– Ну, ты сказал, что он в курсе, стало быть, ты ему что-то сказал?..

– Я ничего ему не говорил. Его комната через стенку с моей. Если ты думаешь, что он ничего не услышал, то ошибаешься. Впрочем, он мог пойти прогуляться, услышав, что у меня гостья…

А? Мне от этого не легче! Лучше бы вовсе рта не открывал, что за человек? Как откроет, сразу настроение испортит! Боже, как я теперь буду ему в лицо смотреть?! – Май с запечатанными в груди криками спрятала нос на плече у Нару. Он скосил взгляд на её макушку и мерно вздохнул.

– Если не хочешь смотреть на закат, тогда поспи. Тебе это не помешает…

– Нару, ты же вроде не романтик, тогда для чего всё это? – она оторвалась от его обнажённого тела, заглядывая ему в лицо.

– Это компенсация, – сказал он, приоткрыв глаза, видя перед собой вместо сада и неба Май Танияму.

Но за что? – хлопала она глазами, и Нару пришлось озвучивать расширенную версию.

– Нам бы следовало для начала сходить на свидание, – закатил он глаза, не желая показывать того, что даже его может мучить совесть. – И лучше не на одно…

– Ах вот ты о чём, – засмеялась она, переживая об этом, кажется, меньше, чем сам Нару. – Ну, за этот месяц у нас было несколько: мы гуляли по саду и не раз; ты впервые поцеловал меня там, а ещё мы ходили по магазинам и танцевали, думаю, всё не так уж и плохо.

Улыбка Май разогнала последние тучи в душе Оливера. На самом деле, с ней было очень легко. Видя её счастливое лицо, он понимал, что она не заставит ради глупого похода в кино пожертвовать нужным для исследований временем, поддержит, когда настанет важный для его карьеры момент и главное, дождётся его, если он об этом попросит. Впрочем, она это сделает, даже если он прикажет ей совершенно иное.

– Хорошо, – он прижал её к себе и подложил под голову руку. – Посмотрим на небо, пока ещё хоть что-то на нём видно…

Лёгкий шелест приземистых крон и бескрайний небосвод с нависшими над ним перистыми облаками. Цвета разливались и смешивались: холодная синяя тьма сливалась с тёплыми солнечными, и небо загоралось алым светом воздушных пурпурных облаков; размывающиеся золотые и горячие оранжевые постепенно уходили за горизонт.

– Нару, – позвала его Май, не отрываясь от затухающей красоты уходящего дня.

– Ммм? – промычал он что-то сонное.

– Ты устал? – спросила она, набираясь лёгкой смешинки. Сибуе прежде не нравилось смотреть с ней на небо. В этом занятии он не видел должного прока.

– Конечно, ты же не напрягалась! – пробурчал он как-то злобно.

– Ну уж извини! – она почти вспылила, хотела подняться, но рука Нару не позволила ей этого сделать. Май притихла.

– Нару, – заговорила она печально, выждав минуту-две.

Он услышал изменения в её голосе и открыл глаза.

– Когда Джина найдут, ты же уедешь? – задала она вопрос, волнующий её.

– Да… – ответил он, спустя время. – Я сообщу родителям о том, что нашёл брата. Они прилетят, и мы вернём Джина домой.

– Значит, и они приедут в Японию… – печально сказала Май. – Ты никогда не говорил о них. Как их зовут? – голосом жалостливым она упрашивала его быть откровеннее.

Нару молчал. Тихо сотрясал свою грудную клетку от мерного спокойного дыхания и думал, прежде чем что-то сказать.

– Мартин и Луелла Дэвис, – не стал скрывать он.

– Значит, твой отец профессор Мартин Дэвис, а мама… – и тут у Май ожили все мыслительные процессы.

Дэвис… Дэвис… Где же я слышала эту фамилию? Монах вроде бы что-то о ней говорил. Исследователь… Как там его?.. Оливер… Оливер Дэвис… – она терзала свой мозг до того, что голова занемела, а когда отошла, то подняла глаза на спокойного до нельзя Нару, посмотрела на его прикрытые веки, поднялась и сделала несколько шагов прежде, чем упасть на колени и завыть в них.

– Ты чего? – Сибуя нехотя приоткрыл глаза и привстал.

Я только что переспала с человеком, которого называла Нарциссом, а он оказался известным исследователем, профессором, да ещё кумиром Монаха! А так ничего! Совсем ничего… – кусала она кулаки в бешенстве.

– Ты же тот самый профессор! – развернулась она и ткнула в Нару пальцем. – Оливер Дэвис!

– И чего в этом такого?! – закатил он глаза, падая обратно на подушку. – Зачем кричать?

Действительно! Совсем ничего такого! Совсем ничего… Я разделила постель с человеком, которого даже по имени не знала, и как мне прикажете реагировать?! – сокрушалась она, затихнув совсем скоро.

– Уже успела подумать, – говорил он со стороны своей тёплой лежанки по обыкновению хладнокровно. – Значит, пришло время для страха. Чего на сей раз тебя не устраивает? Другие бы девушки были несказанно рады, а ты сокрушаешься, должна быть веская причина для этого…

– Да, теперь я понимаю, что ты оставишь меня даже раньше, чем найдёшь Джина. Сам посуди, я не пара тебе. Ты знаменит, у тебя успешные родители и будущее, в котором нет места такому человеку, как я. Наверняка тебе уже и невесту подыскали, а ты, сохраняя деликатность, об этом помалкиваешь.

Изначально ей хотелось кричать во весь голос: почему ты ничего не сказал? Неужели я не заслужила узнать даже твоё настоящее имя? Продолжать можно было бы без конца, но уже на вдохе она поняла, что на самом деле и не пыталась этого выяснить напрямую. Она кормила себя догадками, тогда как могла прямо спросить. Шансов на правдивый ответ, возможно, и не было, но тогда бы он не посмел сказать: ты же не спрашивала! Именно этого холодного ответа Май и страшилась.

– Меня и Джина усыновили, – раскрыл он свой секрет, лишив Май дара речи. – Мы родились в США и жили там до восьми лет уже в новой семье. Затем переехали в Англию.

Так те особые обстоятельства, из-за которых он взял меня на работу – это то, что я, как и он, сирота… – Май не могла об этом не подумать.

– Раз ты всё поняла, то брось сокрушаться и отдохни, – он вновь позвал к себе, и она поддалась на уговоры. Танияма прижалась к его плечу, замолчала, заговорив, не спуская с него глаз, спустя время.

– Нару, спасибо… Кажется, я не совсем вовремя начала этот разговор, но спасибо тебе…

– Да ты вообще редко что-то делаешь вовремя, – выдал он от всей своей доброты. – Свалилась мне на голову, подставила под удар Лина; вечно опаздываешь и попадаешь в неприятности. Призналась мне, когда я опаздывал на самолёт, и сейчас совратила, а впереди много работы…

– Да ты… – надрывалась она так, словно готовилась к взрыву. – Ты… Точно Нару! – Танияма выдохлась, надорвав благоговейную тишину, однако места своего не покинула. Рука Сибуи, на которой она лежала, способствовала этому. Его пальцы врезались в её талию так, словно не желали её отпускать, и не важно, какими являлись слова – горькими или трогательными, важными можно назвать его действия.

Почему он решил рассказать мне об этом сейчас? – она украдкой посмотрела на его расслабленное лицо с прикрытыми глазами и задумалась. – Может быть, он устал лгать всем? Это должно быть непросто… – Май попыталась представить себя на его месте, ощутила прилив нескончаемой жалости и, подавив в себе это чувство, встрепенулась. – Да так я ему и поверила! – всхлипнула она ненароком, стараясь быть сильной. – Это же Нару, ему нравится вешать лапшу на уши окружающим!

Порывистые внутренние вопли оживили её силу духа, как, впрочем, и силы в теле. Сейчас она начала осознавать, что совсем не устала. Смотреть на него, смотреть и смотреть – этим бы она занималась долго-долго, пока бы не пробил роковой час.

– Получается, вы близнецы, – Май не выдержала затишья, терзая Нару новыми вопросами. – Оливер и Джин Дэвисы…

– Брата звали Юджин Дэвис… – он как на автомате сказал и вроде бы совсем размяк. Его тело расслабилось, а Май после первых же сумбурных мыслей приступила к новым словесным атакам.

– Стало быть, это произносится так… – не скрыла она своего интереса. – Но если твоё настоящие имя Оливер, то почему ты принял имя Нару? – её взволновало странное совпадение, но ответа уже не последовало, оттого она поспешила уточнить, обнаружив милые черты у такого толстокожего человека, как Казуя Сибуя.

Заснул… Должно быть, и правда устал… Интересно, над чем он всё это время работал?.. – Танияма перевела свой взор с уставшего исследователя, заинтересовавшись его трудами. – Не стану смотреть, всё равно ничего не пойму, там же всё на английском, ну хотя бы теперь понятно, почему этот язык, – вздохнула она. – Однако не могу понять, почему он рассказал о себе именно сейчас?.. Это всё из-за того, что мы переспали? – Май виделись сплошь и рядом ниточки тайн, расставленные Оливером Дэвисом, которые она так успешно перерезала за один раз. А ведь сомнительным здесь было именно то, что эти тайны раскололись уж больно легко. – Тайны, тайны… Он попросил держать наши отношения в тайне… Ну конечно же! Я не смогу рассказать о нём ничего, пока он не заявит о наших отношениях, ведь если я проговорюсь, то Монах непременно спросит, как я об этом узнала! Я нальюсь краской, вот тогда-то он всё и поймёт! Боже, этот Нару! Если я не могу найти удачного момента или таковой нахожу, то он вечно пользуется самыми лучшими, хотя сам не приложил серьёзных усилий по их созданию! Ох, как же я зла… – Танияма сдерживалась лишь благодаря сонной мордашке расслабившегося вдруг Оливера. Не будь у него такой беззащитной позы, и она бы разошлась, выговорив очень и очень многое.

Случай для неё, без сомнений, трогательный, позволил расслабиться. В этой комнате Нару впервые прикоснулся к её обнажённому телу, позволил объять своё; злиться на него сейчас, во всяком случае, долго, она бы никак не смогла.

Всё не так плохо, – вздыхала Май, утешая себя. Её взгляд не щадил тихо спящего Сибую, то и дело млея от его спокойного и ничуть не хмурящегося лица. – Я могла бы влюбиться в Джина. Вот тогда бы у меня были большие проблемы. Любить призрака, как это?.. – прокручивала она многое, сказанное в порыве гнева, страсти и отчаяния в этих стенах. – Не хотелось бы мне это узнавать, тем более, что уже совсем скоро Нару закроет меня в рёкане, а сам пойдёт охотиться. Как же мне до него достучаться? Я знаю, что хозяйка не покажется ему, она не боится, не желает покидать этого дома, она чувствует себя живой и всесильной. Если уж кто и сможет её выманить, то это я! – несмотря на веру в правильность своих поступков, Май поняла, что боссу её план не понравится, увенчается он успехом или с треском провалится – это будет иметь мало-мальское значение.

Ещё раз всё обдумав, Танияма вылезла из юкаты Нару и аккуратно накрыла его. Сибуя расслабился ещё больше. От тепла его тело успокоилось. Май же отползла к своим вещам, оставшимся возле футона, и, облачившись в свою коричневую юбку и жёлтую кофточку, посмотрела на известного исследователя.

Пожалуйста, прости, что поступаю именно так, знаю, тебе будет неприятно, но мне ещё хуже, поверь, – она мысленно извинилась и в который раз бросила взгляд на футон. – Ууу… Как же меня это раздражает! – Май сквозь зубы выпустила пар и со злости свернула простыню, намереваясь забрать её с собой. Футон она вдвое сложила и уже с более спокойной совестью покинула комнату известного в узких кругах профессора и исследователя Оливера Дэвиса.

II

– Знаешь, кажется, мы здесь уже больше четырёх часов просидели. Солнце садится, – Такигава упирался локтями в колени, подпирая широкими ладонями подбородок. Мысли о ссорах отпали сами собой. Нао о них позабыл… – Самый курьёзный закат, который мне приходилось встречать. Кому расскажи, будут смеяться.

– И чего здесь смешного?! Непониманию твоего оптимизма, – Аяко сидела в купальне, широко раскинув руки на кафельные края неглубокой чаши. Колонна перед её глазами двоилась, а, быть может, уже и троилась. Немного сил оставалось в руках, и именно ими она пыталась не дать своему телу скатиться до горизонтального положения.

– Ну как тебе сказать, женщина юмора не поймёт, а мужчина – запросто! Если я кому-нибудь расскажу, что застрял в купальне с симпатичной обнажённой женщиной и с самой первой минуты мечтал лишь о побеге, то меня сочтут либо застенчивым, что среди нас, мужчин, комплиментом не является; либо глупцом, коль сижу четыре часа сложа руки.

– Ты глупец! – блеснула она остроумием.

– Спасибо, ты меня очень утешила, – повесил голову Такигава, будучи добитым самым низким из возможных ударов – прямо по его мужскому достоинству.

– Ты глупец, но не потому, что не воспользовался ситуацией, а потому, что до сих пор сидишь и ни черта не делаешь, хотя уже давно бы мог прекратить думать о моём обнажённом теле и заняться этой проклятой дверью!

– Имущество портить не хочется, – тяжело вздохнул Монах. – Жалко мне Нао. Достанется ему от матери по первое число, правда, ему до её приезда ещё стоит дожить. Смею предположить, что ты его уже не единожды четвертовала.

– Четвертовала, колесовала, на кол посадила и чего только не сделала! – торопилась она в разговоре. – Начинай уже мозгами шевелить! Мой с минуты на минуту откажет. Не хочется мне плавать перед тобой кверху попой.

– Ты права, я бы предпочёл иной ракурс, – мечтательно вздохнул он.

– Идиот, лишь мужчины, утонув, всплывают лицом кверху, – язвительно высказалась она. – Думай уже скорее!

– Ну, хорошо, – сдался он. – Есть у меня один план! Посмотри перед собой.

– И что? Окна как окна! – высказалась она, посмотрев уже в сотый раз на множество окошек во всю стену.

– Нет, ну твой мозг точно потёк! Какое-нибудь из них, как пить дать, открывается. Я могу проверить каждое, вылезти наружу и открыть дверь.

– Так я тебя и подпустила! – голос Аяко прозвучал угрожающе.

– Ну а я о чём?! – пожал он плечами. – Я так и думал, поэтому не стал предлагать. Но я так полагаю, что Нао ждать уже бесполезно. О нас вспомнят лишь к одиннадцати часам, когда Нару начнёт проводить очередное собрание. Выбирай, ждать ночи или пустить меня к окну?

– Нужен ты кому-то! Я сама могу окна проверить, если ты соизволишь отвернуться!

– Ну да, да. А ещё ты нагишом вылезешь через окно, оббежишь всё здание и откроешь мне дверь. Я так думаю, что ты меня здесь не бросишь, не пойдёшь же ты в рёкан в таком виде, конечно, если не решишь листиком каким-нибудь прикрыться.

– Мерзавец ты, а не монах. Язвишь, когда женщина в таком положении!

– Ну это смотря какая женщина. Будь ты не такой упёртой, то мы бы выбрались отсюда давно. Я же сказал, надень мою футболку! Она длинная, я ничего через неё не увижу, спокойно пройду к окну и сделаю всю грязную работу.

– Сама всё сделаю! Я решила! Отворачивайся давай!

Нет, ну что за упёртая баба?! – Такигава недовольно фыркнул, после чего отвернулся.

– Если не дотянешься, то зови, подсажу! – ухмылялся он, вскоре услышав нетипичное для походки волнение воды. Аяко упала, уронив вместе с собой сердце Такигавы. – Вот же дура! – бросился он на помощь, незамедлительно выловив высокомерную мико из купальни. – Одевай и не привередничай! – натянул он свою зелёную футболку ей на голову, заставляя её дрожащие руки влезть в рукава.

Матсузаки потряхивало от пережитого потрясения даже меньше, чем от действий Монаха. Она без сопротивлений и с немалым трудом облачилась в его футболку, которая на мокрое тело никак не хотела налезать должным образом. И вот, спрятавшись за копной мокрых волос, она дрожала в руках Такигавы, который и сам от испуга перестарался и вцепился в её предплечья так, что ненароком мог наградить жрицу парочкой незаслуженных синяков.

– Всё уже! Не переживай ты так, я старался на тебя не смотреть! – приводил он в чувства как мог.

– Вытащи из-под меня свою ногу, идиот! – панически вибрируя всем телом, изрекла она.

– Ногу… – Такигава опустил глаза и, узрев, что усадил жрицу на своё колено, дабы она не скатилась по стеночке обратно, отвернул голову, ответно покраснев.

Я на самом деле не думал ни о чём таком! Это вышло случайно… – выстраивал он оправдания для самого себя, прилагая максимум сил, чтобы сохранить трезвость ума и всякое желание плоти.

– Извини, это был рефлекс, – он приподнял Аяко и, усадив на край купальни, поспешил отойти. – Голова точно больше не кружится? – спросил Хосё, не оборачиваясь. Он и сам ощутил гуляющую в теле дрожь, намереваясь приложить все имеющиеся у него силы, дабы не позволить этому чувству взять верх.

– Не бойся, – донеслись уже более холодные слова. – Второй раз я не нырну в этот онсэн.

– Хорошо, тогда за дело! – Такигава бы засучил рукава, но поздно понял, что вот уже четыре часа провёл с открытым торсом, вздрагивая от одной мысли, какие фантазии могли прийти в голову его тщеславной коллеги. – Нашёл! – выкрикнул он вскоре. – Жди! Сейчас зайду с другой стороны.

Хосё полез в окно, Аяко же предпочла на это не смотреть. Во многом это бесило.

Идиот, какой он всё-таки идиот! – ругала она про себя Монаха, вкладывая всю душу в созидательную силу спокойствия.

За дверьми кто-то заскрёбся, послышались торопливые перемещения и совсем скоро плечи Матсузаки накрыла длинная сине-белая юката.

– Я же сказал, что всё получится! – из-за спины выглянул Такигава со своей коронной улыбкой. – Ладно, давай я тебе помогу добраться до рёкана, а уж там ты будешь уничтожать своим корящим взглядом всех и вся.

Аяко пришлось смириться с тем, что Хосё взял её на руки, однако она никак не могла смириться с тем, что он не удосужился накинуть юкату и на себя.

– Мог бы и одеться!

– Во что?! – изумился он, покидая онсэн. – Там одни юкаты, мне будет неудобно, кроме того, я слишком спешил. Кто его знает, насколько сильно ты перегрелась. Взяла бы, да снова плюхнулась в эту яму с водой. И чего бы мне делать потом? Искусственное дыхание, что ли?!

– Умолкни… – бубнила она, пряча лицо в свободной руке.

– Ну поругай меня, поругай, я, кажется, уже привык! – посмеивался он.

– Я ещё не ругалась! – разнервничалась она из последних сил.

– Правда, ну тогда жду не дождусь! – издевался он по-доброму, не забывая об улыбке.

Вот же идиот! Какой идиот… – постанывала она ещё про себя долго, пока услужливые сотрудницы в рёкане не принялись оказывать пострадавшей всяческую помощь.

III

К десяти часам вечера горничная вошла в комнату Нару с чаем на подносе. Она поставила поднос на стол и тихо убрала в шкаф футон, не тревожа сон мужчины какое-то время. Директор SPR мирно спал, пригрев одеяло правым боком. Мало вероятно, что ему снились какие-либо сны, по правде, он ровно ничего не видел, отдавшись усталости и последующему расслаблению. Его правая щека покраснела и немного вспотела. Это стало понятно, когда он в полусонном состоянии разглядел незнакомую женщину и поднялся с тем, чтобы как можно скорее приступить к работе. Та же, сделав своё дело, поклонилась и покинула постояльца.

Сибуя окинул полутёмную комнату взглядом, обратил внимание на отсутствие Май и, придя не в восторг оттого, что отпустил работницу рёкана раньше времени, нахмурился. События этого дня мутной чередой приходили в его голову, вызывая больше приятных, нежели тяжёлых воспоминаний. Когда-то предвестниками такого исхода для Нару стали ворота рёкана. Стоило ему переступить через порог этого дома, как некое зловещее предвидение сулило ему множество испытаний. Запальчивость Май рано или поздно привела бы её к его покоям, а уж там, как бы он ответил на всё её природное возбуждение – неизвестно.

Горячий чай привёл в чувства, оставалось принять душ и подготовить план работы. На поиски Таниямы не оставалось никакого возможного времени. В его понимании, произошло примерно это: Май проснулась, услышала горничную, которую он просил прийти ровно в десять часов вечера с чаем, смутилась и второпях покинула его без каких-либо объяснений. Этого вполне хватало для того, чтобы отложить нравоучения до времени более подходящего, например, утра, когда со всеми призраками будет покончено.

– Лин, – Сибуя повстречался в галерее со своим ассистентом, продолжив путь с ним, – ты видел других?

– Да, они в центре, – ответил он, не изменяя своему рабочему тону. – Нару, у нас небольшая проблема…

– Что ещё за проблема? – взгляд исследователя злобно блеснул. При упоминании слова «проблема» ему грезился единственный носитель этого недуга – его секретарь на полставки.

– Матсузаки и Такигава попали в неприятности, – сказал он прежде, чем раскрыть сёдзи в гостиную, где образовался их центр.

– Простите нас, пожалуйста, – кланялись разом Ясухара и Нао.

– Я о вас совсем позабыл, мне очень жаль! – едва сдерживал слезу хозяин, так как жрица была непреклонной. Она сидела, завернувшись в клетчатый плед, с кружкой чая в руках и посмеивающимся за спиной Такигавой.

– Я чуть не утопла из-за вас! – только не взвизгивала она, теряя при виде этих двоих не только терпение, но и дар речи.

– Простите нас, мы действительно хотели, как лучше, – говорил Нао за себя и своих пособников. – Может быть, вам льда принести? Вы там наверно перегрелись…

– Какой лёд? – Аяко в бешенстве чуть было не подпрыгнула. – Меня всю трясёт! А уж в онсэне как перед глазами всё поплыло, зарябило, я думала, что там и останусь. Хорошо хоть этот рядом был!

– Давление! Перегрел ты нашу старушку… – снисходительно посмеялся Такигава. – А что до ссор, то мы всегда себя так ведём, но в этот раз перестарались немножко. Чего удивляться, нервы у всех сдают, экзорцисты тоже люди.

– Что случилось? – Нару не стал долго терпеть концерта и потребовал объяснений. Все, кроме Мари и Май, были на месте, готовые к работе, исключая разве что Аяко, на ней болталась тряпка не по установленной форме.

– Нао с Осамо больше четырёх часов мирили нас, – сказал Монах незатейливо. – Закрыли на час в онсэне и забыли. Мне пришлось через окно вылезать.

– Пострадавшие есть? – Нару прошёл мимо коллег, рассекая воздух перед собой предельно быстро.

– Ну да, наша мико, – ответил Хосё, испытывая насчёт начальника какие-то подозрения.

– Матсузаки, ты сможешь провести ритуал? – Сибуя повернул голову и прямо спросил.

– Ты издеваешься?! – выкрикнула она. – Проси этих идиотов ритуал проводить! Я не в том состоянии, чтобы что-то делать!

– Понял, Такигава, значит, это на тебе… – он переложил обязанности жрицы на Монаха.

Вообще-то, она имела в виду тех идиотов, которые нас заперли, ну да ладно, – подумал Монах, печально вздохнув.

– Хара, ты идёшь с нами, – сообщил Нару. – Нам понадобится твоя помощь. Я хочу, чтобы ты сообщила мне о приближении нашей хозяйки.

– Хорошо, я сделаю то, о чём ты просишь, – согласилась она покладисто.

– Джон, ты останешься в рёкане. Ты пострадал прошлой ночью, будет неразумно брать тебя сегодня, – продолжил Сибуя.

– Хорошо, – не стал напрашиваться он. – Я присмотрю за людьми здесь.

– Да, и за Май в частности, – добавил он.

– Кстати, кто-нибудь видел Май? – закрутил головой Такигава, прекратив разглядывать Нару. – Я не повстречался с ней ни разу, а ведь она обычно первая прибегает на твои собрания.

Сибуя на вопрос и пристальный взгляд Монаха сохранил молчание.

– Я её видел, – сказал Ясухара, поднявшись, как и Нао, с колен. – Она шла к вашей сестре, – посмотрел он при этом на хозяина рёкана, – и отчего-то она торопилась. Это было пару часов назад.

Значит, она ушла раньше, – отметил для себя Нару. – Не самое лучшее совпадение…

Сам за собой не замечая, он прошёлся от стола до сёдзи и, одумавшись уже у выхода, делая вид, что забыл нечто важное, вернулся.

– Слушай, что-то в тебе изменилось… – Хосё не выдержал перемещений начальника по комнате. – Ты расслаблен… – прищурился он подозрительно. Нару передвигался по кабинету быстрее обычного, движения и те показались Монаху более резкими, словно нечто его вечно сковывающее взяло и отпустило. – Знаю! Такое можно объяснить только одним – у тебя был секс! – выдал он в лоб, перед этим заставив окружающих понервничать.

– Пфф! – вылетел чай Аяко.

– Ты как? – заботливо похлопал её по спине Джон. Ему стало жалко смотреть на сгибающуюся в кашле жрицу.

– Я, кажется, губу обожгла… – трогала она припухшую губу, оттопырив длинные красные ногти, а Такигава тем временем продолжил.

– Ты ходишь иначе, – заявил Хосё. – Обычно ты как кол проглотил, а сегодня бёдра расслаблены и ты уже не такой неврастеник.

– Не знал, что тебя привлекают мои бёдра, – Нару закатил глаза и не подал вида невроза. – Будь ты женщиной, то я бы сказал, что со вкусом у тебя всё в порядке, но в данном случае – это патология, советую обратиться к врачу!

Ну, знаешь ли, – выпятил тот нижнюю челюсть. – В свете сегодняшних событий это звучит как-то обидно…

– В таком случае этому должно быть иное разумное объяснение, – ребячески закатил глазки Хосё.

– Не вижу смысла оправдываться, – выдал Сибуя на редкость жестоко, ставя перед всеми своеобразную дилемму: да, дело такое было, но это не ваша забота, или нет, ничего подобного не было, но это всё равно никак вас не касается. Мнения резко разделились. Лин молча прикрыл глаза, не подавая и вида; Ясухара с Нао переглянулись, не отрицая такой возможности, но слабо в неё веря; Такигава сверлил взглядом бесстрастного, глаголющего истинную правду Нару, да и чего там, при виде его правильного, казалось, будто он только что поклялся на Библии, а потому лгать не мог, но Монах не сомневался в своей правоте; Аяко упивалась проблемой с обожжённой губой, поэтому проблемы Нару её трогали мало; Джон успокаивал Матсузаки, хотя, правильнее сказать, по-христиански сочувствовал ей; и одна Масако с большими круглыми глазами смотрела на Сибую и не верила в подобное, очень маловероятное происшествие.

– Тогда попробуем вычислить нашу счастливицу, – Хосё вознамерился неприменимо докопаться до правды. – Так, Масако! – ткнул он в неё пальцем, и у несчастной, и без того шокированной телезвезды, внутри ёкнуло всё возможное.

– Это исключено, – вмешался Ясухара с улыбкой. – Хара провела день со мной. Мы очень мило прогулялись по саду.

– Так, ошибся получается… – Монах почесал макушку и забегал глазами по коллегам. – Ты! – ткнул он в Аяко, махнув рукой потом. – Ну, это точно не ты. Даже если опустить твой возраст, то ты этот день провела со мной, правда, мы точно ничем таким не занимались, даже не знаю теперь – жаль или судьба меня пощадила.

Радуйся, что у меня пока сил нет! – помотала жрица головой со злости.

– Так, Май из-за слов Ясухары не подходит, так как будь это она, то не оторвалась бы от тебя даже под угрозами пыток, – разглагольствовал он долго и упорно. – Неужели ты оприходовал одну из горничных? – на Монаха снизошла новая гениальная идея. – Или это была всё-таки Май? – прищурился он очень хитро.

– Да хватит уже обсуждать его задницу и остальные части тела, которые кого-то там коснулись! – у Аяко не выдержали нервы.

Вот это выразилась! – Такигава посмотрел на неё ошалевшими глазками.