Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 53 страниц)

– Да ты, я посмотрю, размяк, – Монах довольный собой выкатил бы вперёд живот и подпёр ручками, если бы, разумеется, такой был.

– Для долго соображающих поясню: в браке есть свои плюсы, – тут уж Сибуя не смолчал, как-никак, а Хосё позарился на его чувство собственного достоинства.

– И какие это интересно? – Такигава не сдавался.

– Не будут мешать поклонницы? – предположил Джон.

– Да-да, некоторые старушки точно вешаться перестанут, – поддержал Монах, подмигнув на счёт Аяко.

– Сегодня у многих людей притязательный вкус! Тут ты прав… – Нару не особо среагировал на сцену упирающегося Такигавы и душащей его мико.

– Но, а ещё-то что? Не понимаю… – оглянулся он на Сибую, по-прежнему удерживая Аяко за запястья.

В немой сцене застыли на секунд тридцать, может быть, даже больше. Нару назло выдерживал паузу, ведь ответ был у него всё это время.

– Жене не надо платить! – выдал он тщедушно, сорвав Джекпот слезливого смеха.

Боже, этот человек не исправим! – одной Май было не до слёз на пустом месте.

Лин, склонный к тихим улыбкам вместо шквала эмоций, после последней из них вознамерился оставить палату. Собрание затянулось, он рассуждал вполне здраво. Какими бы Май и Нару ни казались живыми, им требовались тишина и покой.

– Мы вас утомили, – сказал Монах, согласившись с поступком Кодзё. – Но у меня есть вопрос к Май.

Ко мне?.. – она посмотрела на старшего товарища вдумчиво, не угадывая в его дотошном взгляде ни единого возможного вопроса в её адрес.

– Я так понимаю, маленький секрет нашего Нару ты знала, – прищурил он глаза, видя несчастную девушку насквозь. – Почему ты не рассказала?

– И действительно, почему? – Аяко и сама удивилась, когда правда всплыла. – У тебя же никогда такие вещи за зубами не держатся…

Проявите ко мне хоть немного жалости. Аяко, Монах, где ваша человечность?! – выражала Май беззвучно, на самом деле умоляя о снисхождении.

– Я узнала об этом совсем недавно… – Танияма по привычке заворошила волосы на затылке, жмуря от виноватого смеха глаза. – У самой в голове каша…

– Да как вообще такое возможно?! Как ты из него это выпытала?! – Монах выть от обиды хотел. Он-то давил, давил, порой чуть в лоб пальцем не тыкал, а этому Сибуи хоть бы что.

Не думаю, что могу сказать о таком… – смех Май принял ещё более виноватую форму.

– Хотя нет! – Хосё вскинул руки вверх, призывая помалкивать. – Я не хочу знать как… – примерно он догадался, когда такой человек, как Нару, мог выговориться, и расхотел слушать эту историю вовсе. – Всё, отдыхайте, поправляйтесь, набирайтесь сил и сильно не шумите здесь, всё же пока у вас нет совместно нажитого имущества!

Такигава выпроводил оставшихся коллег за дверь и скрылся из вида сам.

Теперь и вовсе стало неловко… – Нару, как и она, смотрел на белую дверь. Начинать говорить первым никто не хотел.

– И всё-таки они шумные… – эти разочарованные слова были первыми. Май ощущала давление в грудной клетке. Сибуя по-прежнему стоял возле её кровати и чего-то выжидал. В общем-то, догадаться было не так сложно: он хотел поговорить, причём так, чтобы лишние уши не принимали информацию, предназначенную Май.

– Но ведь мы любим их и такими. Почему бы не подумать об этом так? Ты вечно хмуришься и заставляешь их делать работу, в которой они действительно знают толк. По крайней мере, я уверена в том, что ты не стал бы рисковать собой, если бы не считал их специалистами в своём деле. Спасибо, что пошёл за мной… И я видела ту девочку, которую принимали за домового духа. Она нашла своих родителей. Все упокоились, и это благодаря тебе, Нару. Ты должен быть горд, ведь изгнание прошло хорошо… – позитивный настрой редко покидал Май. Нару же, напротив, проявлял жизнерадостность крайне редко.

– Это утверждение относительно, – он вернулся в свою кровать. Оливер мог долго умом отрицать, но в действительности ему следовало ещё немного отдохнуть. – Май, я могу тебя кое о чём попросить?

Он очень редко о чём-либо просит… Надо послушать, – выделила она некую странность, испытывая оттого скребущее чувство тревоги.

– Да ты же можешь приказать в крайнем случае, уж лучше я просьбу послушаю, – она так нервничала, что несла не бог весть что.

Сибуя на полном серьёзе, на всякий случай, посмотрел, в его взгляде ни в коем случае не было той обычной язвительности или злобы, напротив, он имел намерение повести речь с Май, как с равной, достойной его.

– Истории и последствия этого изгнания должны остаться втайне. Я не хочу тревожить родителей. Сейчас не самое подходящее время для таких новостей. С Глорией я всё улажу, Лин позаботится об остальных.

Я была права изначально… – Май опустила глаза на белый пододеяльник, разглядывая лежащую на нём кисть. Тонкое колечко золотого цвета хорошо сидело на её безымянном пальчике, но отражало не совсем те чувства, которые она хотела испытать. – Ему не нужен этот брак, кого он пытался обмануть, разыгрывая холодного и расчётливого человека? Да и я не должна обманываться – это не то, чего я хотела. Пусть мне льстит это украшение, его уважительное отношение к моим чувствам, но я хочу увидеть дни, когда мы будем влюблены друг в друга до беспамятства, и если так будет угодно, то и его предложение о совместной жизни. Надо это признать…

Не без усилий над собой она сняла колечко, не просидевшее на её пальчике даже суток, и, решившись, залезла на койку Нару.

– Забирай это и не напоминай больше о своей просьбе! – Май обиженно всунула ему в руку кольцо и забралась к нему под одеяло. – За моё молчание я потребую компенсацию!

Какими бы правильными ни были её мысли, сказать об этом вслух оказалось куда труднее. До обидного больно и стыдно – так ей отдавалась его просьба.

– Справедливое условие… – Нару посмотрел на её лицо, уткнувшееся в его грудь, макушку, где волосы немного стояли торчком, и накрыл её голову рукой. Воспоминания о том, как в его ладони растворялись мелкие подрагивания Май, ещё надолго сохранились в его памяти. Выплакавшись, она крепко заснула, так и не услышав тех слов, которые он тогда ей нашептал.

VIII

Воспоминания Май о последующих днях рядом с Оливером и его семьёй…

На следующий день нас выписали из больницы. Мы поехали к озеру, где нашли тело Джина. В том же посёлке Нару арендовал комнаты. Его родители приехали во второй половине дня. Нару и правда совсем не был на них похож… Страшно, когда ты не можешь подобрать слова. Глядя на родителей Оливера, мы таковых так и не нашли. Его мама была сломлена горем. Известия о том, что её любимого сына нашли мёртвым, подкосили её. Какое-то время она плакала, затем заговорила. Нам повезло, что она немного говорила на японском. Она выучила язык ради сыновей, но нам почти не удалось с ней поговорить. Профессор Дэвис проследил за тем, чтобы она отдохнула. Перелёт и без того был довольно долгим… После нескольких дней экспертиз и мучений, сотрудники полиции позволили забрать тело Джина. Нару с Лином договорились о кремации. Я никогда не забуду закрытый гроб, у которого мы прощались с Юджином, тихий, но горький плач их мамы и последние секунды, когда на экране телевизора мы увидели, как гроб загрузили в печь, где огонь объял лакированное дерево. Когда металлическая дверка в печи закрылась и видео остановилось, наши сердца горько плакали. Всё, что я могла тогда сделать, это взять Нару за руку. Он сжимал мою кисть, и я понимала, как ему больно за брата, за маму, для которой не могло быть горя страшнее, чем хоронить своего ребёнка, и отца, держащегося изо всех сил ради любимой женщины. После кремации они забрали прах Джина и собрались улетать обратно в Англию. Уже потом Джон мне объяснил – оказывается, католики и протестанты так же кремируют тела умерших, однако противятся развеиванию или сохранению праха дома. И когда настал этот непростой день, то всё, что осталось мне – это отпустить Нару к семье…

12 сентября. Железнодорожная станция в Сибуя. Три часа дня.

– Мы успели! Твой экспресс через десять минут. У нас ещё есть время, чтобы попрощаться, – Май очень чётко отмеривала шаги, спустившись на эскалаторе к подземной станции, где на табло рядом с жёлтыми часами розовым и зелёным отмечались текущие и будущие рейсы. – Нарита-Экспресс прибудет в три пятнадцать. Нару, ну ты и транжира! Три тысячи йен за билет! Мог бы и на простом поезде доехать, – Танияма надула щёки и, глядя на неторопливо вышагивающих мужчин, от безнадёжности вздохнула.

Нарита-Экспресс ходит двадцать три раза в день, кроме того, он делится на два состава, следующих на юг к станциям Синагава, Йокогама, Офуна и на север – это Сибуя, Синдзюку, Икебукуро и Омия. Через час он будет в аэропорту Нарита. Профессор Дэвис с супругой уже должны быть там. Он воспользовался поездом, чтобы она смогла его проводить, – Лин думал о гордости Нару, его поступке и не мог скрыть печальной улыбки.

– Кстати, ты же едешь один, а почему Лин не едет с тобой?

Оливер снял с плеча увесистый кожаный портфель и долгим строгим взглядом посмотрел на Май.

Необязательно убивать меня мысленно каждый раз, когда я задаю тебе вопрос, – она виновато засмеялась и поскорее пригрела глаза на серой гранитной клумбе – от неё начинались железнодорожные пути, жёлтые дорожки для слепых и кафельные серые полы.

– Я присмотрю за офисом здесь, – сказал Лин, чтобы Май не чувствовала себя глупеньким изгоем лишь оттого, что не могла читать мысли Нару или предугадывать его действия.

– Япония – это малоизученное поле, – Оливер заговорил, когда был к тому готов. – Вернувшись к своим непосредственным обязанностям, я постараюсь уладить вопрос с офисом. Практика здесь показала хорошие результаты.

– Но я думала, что офис был временным… И тот инцидент с оборудованием… – у Таниямы до сих пор не выходила из головы сумма разбитого оборудования, когда Такигава сказал, что оно стоило миллиарды, то ей и дышать-то сделалось больно.

– Страховка покроет убытки. Какими бы смехотворными ни были замечания финансового директора, мои труды куда ценнее для Ассоциации, чем маленький скандал со страховой компанией. Они получали свои денежные средства ежегодно, настало и их время платить. Ничего страшного в этом не вижу, – Нару горделиво ответил и, не имея интереса к этому разговору, приподнял подбородок.

– Получается, я смогу остаться и работать в твоём офисе дальше? – можно сказать, что у Май открылось второе дыхание. Ей хотелось говорить с ним, обсуждать вещи значительные и не очень.

– Не совсем… – строгое лицо Нару отразило недовольство, впрочем, на этот раз злил его не вопрос Таниямы, а жестокая действительность. – Даже если офис оставят, какое-то время финансировать его не будут. Поэтому мы не сможем тебе платить.

– Это не такая уж и проблема, – Май спрятала за спиной ручки и весело развернулась к начальнику всем своим станом. – Ты же сам сказал, мне можно не платить…

Вентиляция, работающая на подземном этаже, немного шевелила её волосы, скромное коралловое платье, уходящее до колен; её живые большие глаза излучали надежду, ведь непременно настанет такой день, когда он вернётся.

– Нару, у вас почти не осталось времени. Экспресс будет здесь через три минуты. Я подожду Май у машины на улице.

Лин позволил нам попрощаться. Это так смущает, но, кажется, он понимает, что Нару не тот человек, который будет выносить что-либо на люди. Надо бы его потом поблагодарить… – Танияма ещё не знала, как выразить ему свою признательность, находя лишь это необходимым и важным.

– Расстроена, что он остаётся? – Сибуя со своим вопросом словно подкрался, сердце у Май чуть не выпрыгнуло из груди.

– Нет, что ты! Я… – поспешила она с ответом, поняв вскоре по его насмешливому взгляду, что это была ирония.

– Подойди, – он протянул руку, приняв тем самым Май. – У меня для тебя кое-что есть… Он вложил в её ладонь небольшой холодный ключик и загнул её пальцы, пряча свой подарок в них.

– О, это ключ от офиса? Или ты приглашаешь меня к себе в Англию? – энергия Таниямы била едва ли не через край, как бы сказал Нару: она была слишком шумной.

– Нет, этот ключ от арендованного мной дома. Ты говорила, что хочешь тот дом, где жили твои родители. Я арендовал его до весны. Лин тоже будет там жить. Снимать гостиничные номера куда накладнее, нежели снять дом.

– У меня же есть ключ… – мысли Май не стыковались с думами Оливера.

– Он не подойдёт! – Нару вновь начал злиться. Уж в последние-то минуты перед его отъездом можно было обойтись без глупых вопросов. – Неужели ты думала, что за десять лет там не сменят замки?! Да любой арендатор в здравом уме заменит их… – тем он указывал, по меньшей мере, на себя, потому как сам запросил в агентстве полную замену замков в арендованном им доме.

– Ты столько всего успел сделать, и это несмотря на то, что был занят семейными делами… Спасибо тебе… – Май виновато поблагодарила. Её сердце ныло оттого, что секунды уходят, а слова нужные или пустые не приходят. – Жаль, что я пропущу твой день рождения…

Лин сказал, что они с Джином родились девятнадцатого сентября. Уже совсем скоро, а я… Я ничего не смогу для него сделать… – она мяла в руке полученный от Нару ключ; он находился у него какое-то время, теперь ей хотелось держать его у себя и бесконечно думать о нём.

– Праздника в этом не будет. Ты пропустишь не так много… – он отпустил руку Май и, закинув ремень от портфеля обратно на плечо, продвинулся к линии жёлтых дорожек.

По громкой связи объявили приход его экспресса. Здесь их история обрывалась…

– Нару… – может быть, она не до конца понимала ход его мыслей, зато верила своим. Она догнала неутолимого на горделивость начальника и, задержав его, легко коснулась его губ своими. – Звони нам в офис почаще, ты же наверняка захочешь узнать, что я ещё не всё там разгромила… – Май утирала скатывающиеся слёзы запястьем, стараясь всё это время улыбаться.

– Я буду звонить на твой личный компьютер. Такой вариант тебя устроит? – его пальцы вытерли влажную щеку девушки, и она, плача ещё больше от счастья и боли разлуки, закивала ему.

Нару вскинул взгляд на табло, до прихода экспресса оставалось около минуты. Он с пониманием и терпением посмотрел на Май, не желающую его отпускать и, приподняв её подбородок, склонился над её влажными губами.

Поцелуй долгий и нежный привёл в действие тот механизм, который отвечал в теле Таниямы за осознание всех перенесённых чувств, полученных прикосновений и желаемых эмоций в дальнейшем.

Стоя с краю от железнодорожных путей, не обращая внимания на редких пассажиров в этот час дня, она внимала к его поцелую. Судя по той нежности, с которой он гладил её губы, вкрадчивой осторожностью углублял его, делая до боли в сердце страстным, она понимала – Нару прощается, и никакие слова или здравые действия не заставят его передумать.

– Приезжай хотя бы на Новый год или Рождество! – эти требовательно-молящие слова были первыми, после закончившегося счастья в виде его последнего поцелуя.

– Иди к выходу. Хватит лить воду, – он на прощание провёл по её щекам ладонями и, замерев так на секунду-две из-за Май, которая не отпустила его рук, не без тихой печали посмотрел на её живое румяное и немного заплаканное лицо. – Мне пора…

Танияма перестала ощущать близость и тепло его тела; холод, исходивший от его траурного чёрного костюма и спокойствие, владеющее ей, когда его заботливая рука невидимой стеной становилась между ней и всеми теми невзгодами одинокой жизни.

Май смотрела ему в спину. Он уходил…

Прибыл экспресс до аэропорта Нарита, зашумели громкоговорители и те немногие пассажиры. Фигура Нару скрылась во втором вагоне, и что-то внутри ёкнуло. Его уход показался пустым… Поэтому-то она забыла о влиятельной просьбе и побежала увидеть его в последний раз, пусть это будет несдержимо больно, но это будет из-за того, что так решило её сердце.

Нару, где же ты?.. – она молилась, чтобы его окна выходили на её сторону, пока весь второй вагон мелькал перед её раскрасневшимися глазами.

Вот и он… Его неторопливая фигура разрезала проход и возле одного из окон, Май столкнулась с его печальными синими глазами и, сжав кулачки у груди, без всяких морганий смотрела.

Громкоговоритель объявил отправку экспресса, и её взор, заметавшись от ужаса и негодования на этот бестолковый под потолком белый прибор, вновь нашёл место рядом с мужчиной в салоне, скоро трогающегося экспресса. Он легонько улыбнулся и кивнул. Даже без слов Май понимала его: он говорил ей уходить, не стоять здесь на сквозняке, а продолжать жить дальше, ведь на этом прощании ничего не заканчивается, это всего лишь один из тех жизненных моментов, которые рано или поздно приходится пережить всем.

Нет! Не уйду… – она помотала головой, глотая подступающие к горлу слёзы, не находя эту пытку неправильной, напротив, если она любила его, то должна была это перенести, проводив его к родителям, в Англию, так, как того он заслуживал.

Секундами позднее экспресс тронулся. Нару скрыл улыбку и опустил глаза – на тот момент он уже не видел стройной фигуры Май, не оставляющей его до конца. Он знал, что сейчас почти против её воли чувства берут над ней вверх, и последнее, что он мог для неё сделать – отпустить. Какая-то часть его думала об этом. Не причинять ей тех страданий, которыми наполнена его жизнь в силу дарованной силы. Когда-нибудь она бы столкнулась со всеми теми несчастными, которые писали ему ежедневно, умоляя найти их детей, родителей, братьев, сестёр или обычных друзей; испытала бы на себе их горечь утраты, разочарование, обиду и последующий за этим стыд. Поэтому он не ответил на её просьбы о скором приезде в Японию. Но то была лишь крохотная его часть, с виду горделивая, но на самом деле боязливая. Подпустить к себе кого-то очень близко, обидеть или нести за него ответственность в дальнейшем – это не малые силы, после смерти старшего брата логично бояться подобных вещей. Но то была лишь крохотная его часть…

– Лин, спустись к путям, – Нару позвонил своему ассистенту, пока связь в дороге не прервалась. – Экспресс отъехал… Май там… Скажи, что я приеду в середине февраля и проверю, как проходит её обучение…

– Да, я прослежу за ней, ты главное… – Кодзё не успел сказать, чтобы Оливер был помягче с родителями, как связь прервалась, и холодные гудки обрушили на плечи Нару всю силу грешной реальности.

Конечно, ты присмотришь за ней… Она же из тех людей, которым невозможно отказать в заботе, – он откинулся на жёсткую спинку, потерев разболевшейся головой гладкий подголовник. – Я вернусь в эту страну… Вернусь, потому что хочу этого… – ему виделся образ Май, ожидающий его на станции вблизи путей. – Какими же мы станем через полгода?.. – пытался представить он, нагоняя на себя блики чуть заметной мечтательной улыбки. – Должно быть, именно это мне предстоит вскоре увидеть…

IX

Февраль 2007 года…

Вечерело и холодало, но, несмотря на понижение температуры, в Токио кипела жизнь. В День святого Валентина вечно творится неразбериха: много народа, ажиотажная охота за шоколадом и юношами, которые его с охотой или из чувства долга примут.

Красный автомобиль, подъехавший к небольшому, вполне типичному японскому дому в два этажа, с красной крышей и маленькими металлическими воротами скрывал троих нетипичных жителей этого города.

– Да кто говорил, что тепло?! Ещё только середина февраля, разумеется, на улице прохладно, – Монах съязвил, стоило Аяко покинуть его машину. Когда они выезжали из супермаркета, было ещё довольно-таки приятно, градусов восемь, не меньше, а спустя полтора часа, если столбик термометра поджимал красную шкалу до пяти, то очень хорошо.

– А никто и не говорил, что я замёрзла! – Матсузаки, прогнав дрожь, запахнула коричневое пальто и пошла трезвонить в дом, пока Такигава и Джон освобождали багажник от пакетов. – Кстати, кто-нибудь напомнит мне, зачем мы приехали? Если Нару заявится, то мы будем здесь ни кстати, – они дошли до самых дверей, миновав решётчатую калитку. Май вообще редко запирала ту дверь, а когда пришло время зимних праздников, то держала её открытой, словно ждала приезда Нару в любой момент.

– А если нет, то Май проведёт День святого Валентина с Лином, – заявил Хосё, обвешавшись пакетами. – Я, конечно, ничего против него не имею, но это надо же быть таким уверенным, чтобы оставить жену с мужчиной, который, по сути, даже родственником не является…

– Может, хватит уже?! Они не узаконили свои отношения. Лин и вовсе просил нас об этом помалкивать. Значит, Нару не собирается делать ничего такого, что приведёт к образованию семьи.

– Ну вот о чём, о чём, а об этом я бы с тобой ещё поспорил. У них ведь точно что-то было, пока мы с тобой, запертые в том онсэне, ждали спасения…

Ты нарочно мне о том случае напоминаешь?.. – у жрицы сдавали нервы.

– У вас такая забавная манера шутить, – улыбнулся Джон. – Я думаю, Лин-сан безобиден…

– Да-да, все вы так, простачки, думаете. А вот захочет Май привить Лину любовь к японцам – и зайдёт коса на камень.

Ударила бы тебя, да пакеты жалко! – подумала Аяко.

– Май, это мы! Открывай скорее! – Монах простонал, когда через домофон на улице послышался голос Таниямы.

– Мы вас не ждали… – она встретила их у порога в жёлтом фартуке с белым кухонным полотенчиком в руках.

– О, а ты готовила ужин? – Хосё рано обрадовался.

– Нет, Монах, ты же знаешь, к готовке я почти не прикасаюсь, Лин так хорошо готовит, что мне стыдно. Я хотела сделать шоколад, чтобы хоть как-то отблагодарить его, но в итоге мы вместе отмывали кухню…

А всё-таки мы вовремя… – издал Такигава непонятный смешок.

– Как идёт подготовка к экзаменам? – спросила Аяко, оставив обувь в гэнкане.

– Не спрашивай, – Май чуть не разрыдалась. – Нару запретил мне даже в офисе появляться.

– Ну его же здесь нет, так что тебя особо ничего не сдерживает, – за эту фразу Монах получил свои заслуженные оплеухи.

– Да, я тоже так думала… Лин мне и слова не сказал, вот только делать там без Нару абсолютно нечего. Лин обрабатывает какие-то документы, чай ему не нужен, он сам может о себе позаботиться, а других заданий он мне так и не дал, вот и пришлось уйти ни с чем.

Да, этот не станет нотации читать. Заставил с ума сходить без дела, и проблема сама решилась, – не мог не подумать Такигава.

– Он звонил? Собирается приехать? – Аяко спрашивала о Нару. Май от её вопроса спрятала глаза, из-за улыбки вешая на себя ярлык: я, глупая, ждала, а он не явился.

– Он звонил в офис на днях. К ним поступил необычный заказ. В графстве Эссекс есть какая-то деревушка, там странным образом стал пропадать свет. Поскольку сейчас зима, то многих жителей переселили, кто-то ещё остался, но вот связи там нет. Нару сказал, что деревня находится неподалёку от Кембриджа, поэтому по возможности он связывался с нами из колледжа, а здесь прошло уже три дня, вестей от него нет, я начинаю тревожиться…

– Ну если Лин спокоен, то я бы на твоём месте не стал бы бить тревогу, – Монах поддержал в трудную минуту, потрепав растрогавшееся дитя по голове.

– Лин-сан, добрый вечер, – Джон первым столкнулся с Кодзё и поприветствовал.

– Я слышал, мы пришли вовремя! Тут у вас было небольшое ЧП на кухне! – Такигава потащил всех в гостиную, когда Лин дружелюбно улыбнулся.

Теперь надо мной будут весь вечер издеваться… – всплакнула Май. —Кажется, пакеты разбирать мне… – она посмотрела на три раскрывшиеся пакета с продуктами, приняв во внимание то, что гостей надо бы хоть чаем угостить, раз в праздничный день они пожертвовали своим временем и наведались к ним. Звонок в дверь заставил её изменить своим планам.

Неужели Масако с Ясухарой принесло?.. Только её мне не хватало… – Танияма подумала о вредной надменности Хары, сложно, но представляя её насмешки по поводу её одинокого положения.

– Да, кто это? – нажала она на кнопку.

– Я за воротами. Открой дверь.

Голос на другом конце не принадлежал никому из друзей, это был он, Нару…

Последнее, что Май помнила потом – это то, как она выбежала на улицу в домашних тапках и за воротами повисла на шее у профессора Оливера Дэвиса, прибывшего сегодня из Лондона в шесть часов вечера.

– Май, тебе помочь? – Аяко оставила мужчин и озорные шутки Такигавы в гостиной, застав настежь распахнутую дверь и Танияму в объятиях мужчины, которого она согласилась сколько потребуется ждать.

Приехал всё-таки… – усмехнулась она про себя. – Не стоило нам приходить, но раз уж мы здесь…

– Хватит вам уже на морозе целоваться, губы потрескаются! Веди этого бессовестного профессора сюда, он тут ещё автограф кое-кому не дал!

– Я же уже сказал, что таких не даю… – нахмурил он лоб, продолжая придерживать Май за спину.

– Да ладно тебе, Нару, сделай ты хоть раз исключение, – Танияма приободрилась и ожила на глазах. – Пойдём, ты хоть и устал, но у нас гости. Ты же не откажешься с ними поужинать.

– Ничего обещать не могу… – он поднял сумку, выпавшую у него из рук, и направился к дому, в котором когда-то Май жила вместе с родителями.

– Ты всё же смог приехать, – Лин встретил своего ученика тёплой спокойной улыбкой. – Как дела в Эссексе?

– Терпят моего отсутствия, – сказал он, получив, как то и полагалось, гостевые тапки.

– Нару, может, ты хочешь душем воспользоваться, или тебе горячего чая приготовить? – у Май во всех смыслах открылось второе дыхание. Она витала в облаках настолько ярко, что не единожды натолкнулась на препятствия: на тумбу, на балясины, сумку Нару, которую перехватил Такигава, но лишь с тем, чтобы поставить возле стеночки, где Танияма об неё и споткнулась. – Боже мой, что это со мной?! – потёрла она бедро, затем ногу, смеясь от стыда чуть не до слёз.

– Да ладно тебе нервничать, – Монах не забывал приободрить в нужный момент. – Нару, конечно, не видел тебя почти полгода, но не съест же он тебя!

Это уж точно, он-то не съест, вон какой серьёзный… – она сквозь слёзы на глазах посмотрела на профессора Дэвиса, о личности которого отныне она знала чуть больше прежнего и пришла в ужас. – Шоколад! Я должна была хотя бы купить… – от осознания полного провала она присела на нижнюю ступеньку и зажала руками ноги.

– От чая не откажусь… – ответ Нару последовал поздно, Май уже пребывала в шоке.

– Чего это с ней? – наклонился к ней Такигава. – Эй, Май?..

– Сегодня же День святого Валентина, а я так и не смогла приготовить шоколад… – сказала она потерянным голосом.

– И надо из-за этого так расстраиваться?! – Монах подёргал её за нос и повёл в гостиную, где усадил рядом с Нару на серый диванчик. Аяко тем временем заварила чай, предоставив одному уставшему путнику долгожданный горячий напиток.

– Пей уже! Этот чай Хосё из Киото привёз, – сказала она, видя, что прибывший профессор не очень доволен. Возможно, он был бы не таким надутым, если бы чай ему Танияма приготовила.

– О, вижу, тебе понравился мой чай! – осклабился Такигава так, что Матсузаки от пота и дрожи прошибло.

Помалкивал бы лучше! – скрыла она смущение в неразборчивом за сжатыми зубами говоре.

– Аяко, ты назвала Монаха по имени? – к Май пришло какое-то озарение.

– Не всё же мне его извращенцем называть?! – поддалась она силе стыда, кося взгляд от товарищей, рассевшихся на диване и креслах.

– Всё равно слышать от тебя такие лестные слова в его адрес непривычно, – рассмеялась она беззаботно.

– А я вот здесь кое-что вспомнил, – Джон потёр свой подбородок, оставив на секунду чай. – Вообще-то, в Англии в этот день возлюбленные вместе обмениваются подарками и это необязательно шоколад, – сказал он. – А ещё в високосный год девушка может сама сделать предложение, но только в День святого Валентина.

– Так, у нас сейчас случаем не високосный год?.. – уж кто бы не смог смолчать, так это Монах.

– Нет, он будет в следующем, – Аяко разрушила его надежды и дала спокойно выдохнуть Май. Не хотелось бы ей сейчас попасть под дружеский пресс и натиск.

– Ну раз такой шанс отпадает, то придётся тебе, Май, ждать следующего года или времени, когда наш всезнайка расщедрится, – закатил Монах глазки. – Ну или хотя бы сувенирами поделиться, а то ведь сколько ездит, и хоть бы раз магнитик привёз!

– Да, вот ты привёз что-то для Май? Тебя не было целых полгода! Мог бы хоть в цветочный зайти! – отругала его Аяко, а ведь Нару только соизволил до чая добраться.

– Я очень надеюсь, что шоколадку ты из дома прихватил, ни то сейчас тебе будет очень туго, – Такигава искреннее посочувствовал его бедам.

Ребята, вы слишком напираете… – смеялась Май без остановки, ведь сколько бы Оливера ни корили, а его выражение всё было одним – гордым, неприступным и ничуть не сломленным.

– Нару приехал, мне большего подарка и не надо. Мы почти в полном сборе. Это же, как и раньше, только без призраков и происшествий, – в такой компании из Май тёплые речи могли течь молочной рекой.

– Но об этом я бы не стал загадывать, ещё весь вечер впереди, – Хосё призадумался. В День святого Валентина не только подарками обменивались, но и гадали, а поскольку среди них был настоящий мастер в этом деле, то он никак не мог упустить такого шанса. Оммёдзи, как и их последователи, не только проклятия накладывали или снимали, но умели гадать, овладев этим искусством в наивысшей форме. – О, Лин, а ты куда собрался? – Такигава не успел толком обдумать своих пожеланий для гадания, как Кодзё поднялся с дивана и пошёл на выход.

– Сегодня я переночую в гостинице, – сказал он, посматривая через плечо где-то между кухней и зоной отдыха.

– Ну вот, а мы только пришли… – Хосё без долгих объяснений понял, к чему клонил Лин, но уходить всё равно не хотелось. – Ладно, оставляем дом вам, – он тяжко вздохнул и, оттолкнувшись от широко расставленных колен, выпорхнул из объятий удобного кресла. – Но до утра не засиживайтесь, мы вас завтра навестить придём.

– Лин, как у неё успехи? – Оливер отсрочил уход гостей своим вопросом.

– Всё не так плохо, – Кодзё ласково улыбнулся и легонько кивнул. Он это сделал для Май. Именно она испуганно обернулась и посмотрела на него, тогда как Нару не оторвал взгляда от чашки, где остывал его красноватый чай.

О чём идёт речь?.. – каким бы ни был голос и взор Лина, у Таниямы мысли мелькали как вечный двигатель.

– А успехи в чём именно? – она уж подумала, что Нару про её оценки спрашивает. Этого бы кошмара она не пережила, пришлось бы вместе с Лином в гостиницу напрашиваться или с Такигавой в какое угодно место.

– This is rather a difficult problem /Это довольно сложный вопрос/, – Оливер заговорил на английском, и у Май резко температура тела опустилась, должно быть, ей чересчур захотелось быть ближе к земле. – I sent you a letter. I’d like to know your reaction to the letter /Я посылал тебе письмо. Я хотел бы узнать твою реакцию на это письмо/.