Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

– Мальчик, ты хоть представляешь, с чем имеешь дело?! – воспротивился Монах.

– Нет, но именно поэтому здесь вы, – выдал он с присущей деловым людям тщедушностью.

– Ох… стар я уже для этого… – схватился за голову Такигава. – Мы возвращаемся. Я не хочу больше ничего слышать. У Нару есть какой-то план, лучше следовать ему. Нет нужды снова подвергать опасности Май и выслушивать нравоучения от нашего зазнайки. Уже слишком поздно, чтобы так напрягать свою голову, а ещё ведь и изгнания не проводили…

– Я соглашусь. Нару знает, что делает, – кивнул Джон.

– Парень, и не вздумай открывать эту дверь! – Хосё указал на это, так как Масаши задержался. Разумеется, ему хотелось проверить: жив его наниматель или уже стоит подыскивать новую работу. – Пока мы не имеем чёткого представления, с чем имеем дело, то вступать в контакт с духом не имеет никакого смысла. Сами пострадаем и подвергнем опасности окружающих.

Риск не оправдывал средства. Джон и Такигава хорошо это понимали. Ставить на кон жизни – это не то чтобы средства, скорее самонадеянность, которой трудно найти оправдание как в случае проигрыша, так и победы. Во многом этому их научила Май. Путь охотников за призраками всегда оттенялся алчностью, опасностью, новыми знаниями и как бы это мрачно ни звучало, жертвами.

В центре, за столом, на котором стояли уже собранные вещи исследователей, Нару рассматривал планы здания.

– Это то самое помещение… – указывал он на музыкальную комнату. – Под ним находится комната коллекционера. Мы должны запечатать её. Я хочу, чтобы вы с каждой доступной стороны нарисовали по пиктограмме сэман. Потолок на первом этаже, пол на чердаке, два входа и две стены из прилегающих комнат.

– Ты хочешь запереть призрака там? – усомнился в плане Такигава. – Но что если она не позволит нам этого сделать? Или прихлопнет свою новую жертву?

– Время ещё есть. Мы не можем позволить ей выбраться. Если потеряем в доме, то поймать, а тем более изгнать, будет сложно. Требуется запечатанное помещение. Остальную работу сделаем мы и Джон.

– Потребуется моя помощь? – спросил Браун.

– Да, я хочу, чтобы ты провёл ритуал отпевания усопшего. Для этого мне нужно запереть призрака, – ответил Сибуя.

– Мне потребуется имя, – сказал Джон.

– Я дам тебе его, – ответил Нару, не сомневаясь в своей правоте.

– Нару, мы рискуем… – сказал Монах.

– Риск есть всегда. Если ты чего-то боишься, то не стоит заниматься этим вовсе. А сейчас приступайте. Мы с Лином займёмся центральным входом и прилегающими стенами.

– Я возьму комнату коллекционера. Мне проще достать до потолка, – подключился Такигава, оставив на время споры.

– Тогда мой чердак, – улыбнулся Браун.

– А вы пойдёте с нами, – Нару угрюмо пригласил помощника господина Кобаяси и, не теряя времени, пошёл делать свою работу.

IX

– Мы закончили. Что теперь? – громко спросил Монах.

– Лин, у тебя всё? – уточнил Нару.

– Да, можно приступать.

– Хорошо. Джон, жди здесь. Скоро потребуется твоя помощь, – на этом дверь в музыкальную комнату открылась. Разница температур ударила в лица Нару и Лина, после чего двери из красного дерева закрылись.

– Помолимся за них, – Браун сложил молитвенно ладони и начал читать чуть слышным шёпотом Новый Завет.

И чего он снова задумал?.. – Такигава с очередным подозрением посмотрел на двери и, вздохнув, начал нервно перебирать между пальцев длинные чётки.

Музыкальная комната – это просторное полупустое помещение. Выдраенный паркет сиял. Многочисленные окна закрывали воздушные розоватые шторы. А на чёрно-красном ковре, как на островке средь губительной водной стихии, стоял блестящий чёрный рояль. По своей природе его можно назвать раритетом, годков пятьдесят, а то и шестьдесят он благополучно пожил.

На банкетке в полубессознательном состоянии сидел господин Хиро Кобаяси. Сложив свои крепкие руки и набитую не бог весть чем голову на клавиатурный клап, он время от времени приходил в себя. Вытекшая из рваной раны на лбу кровь, запеклась по всей длине переносицы.

Заметив это, Нару незаметно кивнул Лину.

– Сейчас мы поможем вам подняться, – они приблизились, и Сибуя озвучил действия Кодзё. Он подсобил мужчине, хотя тот только-только начал приходить в себя. – Молчите и не делайте резких движений, – Нару дал указания, полагая, что их действия вынудят, не успокоившуюся душу перейти к действиям и оказался прав.

Стоило их помятому заказчику подняться при помощи Лина на ноги, как выход им загородила женщина или же её дух.

Зеленоватая, как вода в пруду в жаркий июльский полдень, она парила над паркетом, изгибая лебяжью шею. Её пальцы были так худы, что проглядывали кости. Стан силён, но не тучен. Одежды изорвались в рукавах и на груди, сохранилась лишь белая вуаль юбки. Она скрывала её длинные ноги. По лицу Нару сразу понял, что она не японка. Большие карие глаза провалились, словно она плакала все эти дни, проведённые здесь. Выделялся ровный подбородок и не на секунду не курносый, а именно женственный нос. Распущенные волосы немного спутались и спадали на спину.

Лин со своей покачивающейся ношей остановился.

Призрак женщины не проявил агрессии, она парила бесцельно. Именно рассеянность застыла на её несчастном лице.

– Идите, я поговорю с ней, – дал Нару распоряжение. – Вы меня слышите? – он внушительно прибавил голосу звучания, обращаясь к духу. – Вы о многом позабыли, – женщина прекратила покачиваться в воздухе, бросив пугающий взгляд в сторону директора SPR. – Вас огорчили и вы остались… Но в вашей боли виноват не этот человек. Ваш муж всему виной! – Сибуя ходил вокруг рояля, а когда огласил виновных, то положил на банкетку белый платок. – Посмотрите и вспомните о нём… – он отбросил край обшитой ткани и спиной отошёл к окну.

Глазные яблоки женщины засверкали от влаги, на подглазинах выделились синие жилы, а тощие пальцы скрючились, слово когти хищного зверя.

На мягком стуле появился образ невысокого тучного мужчины. Он сидел за роялем и наигрывал весёлую мелодию. То был вальс из оперы Жоржа Бизе «Кармен».

Нару медленно, вдоль стены с окнами продвигался к выходу, в то время как на лице призрака отразилась чудовищная ненависть. Не залезая в её шкуру, человек способный читать между строк, заметил бы её боль, отчаяние и презрительную в мире живых жестокость.

Раздался мучительный вопль, и бестелесная субстанция, которая загораживала исследователям выход, бросилась на подосланную ей жертву.

– Что там? Где Нару? – Лина с его поклажей встретили коллеги. – Эти вопли… – они с нескрываемым ужасом посмотрели на закрытые двери, но уже вскоре те распахнулись и захлопнулись с дерзкой силой.

Сибуя запер их и придавил ненадолго спиной. Из комнаты доносился пронзительный крик, словно тот, кто всю жизнь терпел, наконец, взорвался и выместил всю свою злость.

– Кажется, вы только что спасли мою жизнь, – Хиро ещё шатаясь, заговорил, стараясь не трогать раскроенный лоб. – Надо бы вас поблагодарить, но я бы для начала подлатал дыры.

– Вам следует благодарить свою дотошность. Именно страсть к фактам спасла вашу жизнь, – сказал Сибуя шатаясь оттого, что двери начали ходить ходуном. Визги продолжились, только теперь они походили на совершенно безумные. – Джон, сейчас твоя очередь. Ты готов?

– Да, я могу приступить к отпеванию. Но мне по-прежнему требуется имя…

– Ребекка Бенуа, – сказал Нару.

– Да успокоится её душа, – кивнул Браун с благословением. Нару отпустил дверь и пропустил католического священника внутрь.

– Жена нашего коллекционера, – шатнулся господин Хиро, но имя узнал. – Утопленница…

– Это займёт какое-то время. Вы можете не стоять здесь, – Сибуя задрал голову, не желая смотреть на покачивающегося мужчину, который стоял на ногах лишь благодаря своему помощнику и, как и все, начал ждать завершения службы.

X

– Почти пять утра… Где же они? – Май, как и все тревожилась. Истории Эми приелись, да и сразу шли тяжело – смеху мешали натянутые до предела нервы, доносящиеся из коридора крики и непонятные предчувствия. – Открывается! Идут! – Танияма вся на нервах сжала руку Аяко и как верный пёс уставилась на дверь.

В комнату вошёл Такигава. Печальный и растрёпанный, он метался во взгляде и что-то шептал. У Май при виде Монаха сердце сжалось, готовясь вырваться от горя из груди.

– Что не так? Почему такой взъерошенный вид? – у неё не хватило терпения, и прямиком в юкате она бросилась к старшему коллеге.

– Мы пытались… – завибрировал его голос. – Всё шло хорошо, а потом… потом…

Глаза Май налились крупными слезами, уже сейчас она была готова взорваться.

– Да говори же уже! – Танияма едва не сорвала горло, ударив Монаха со всей силы в грудь.

– Потом Джон отправил её на покой! – засмеялся он во всё горло, взрываясь, как какая-то хлопушка. Его звонкий голос, как конфетти разлетелся по комнате, и вопли Май перемешались с озорным смехом Такигавы. – Все живы! План Нару сработал, а ещё Джон сегодня просто молодец! Я сам не видел этого призрака, но судя по разбитой голове нашего нового товарища, добра от неё ждать, не следовало. Думаю, не вмешайся мы, так она бы голову господина Хиро размозжила, как переспелый фрукт. Видели бы вы этот подвал, тогда бы поняли, о чём я толкую. Джон, а ну проходи! – он затащил товарища, который ждал за дверьми и победно заставил его толкнуть речь. – Расскажи-ка нам суть!

– Ну, Нару предположил, что наша женщина при жизни была истовой католичкой, а вплоть до 1970 года католики отказывались отпевать самоубийц. Только с конца двадцатого века мы пришли к выводу о прямом и непрямом самоумертвлении, кроме того, стали подниматься вопросы о силе теологии на практике. То, что мы считаем грехом – отказываться от высшего подарка – жизни, на практике перестало практиковаться в пользу людей. Многие наши поступки не идут напрямую от ума. Что-то происходит стихийно. Стрессы и депрессии, мы не можем этого отрицать, поэтому сегодня самоубийц отпевают в католических храмах.

– Но кем была эта женщина? – уточнила Аяко, поднявшись с пола следом за Эми. Девушка выбежала из комнаты.

– А вот это самое интересное! – влез со своим рассказом Хосё. – Нару из тех бумаг, которые нам передали по делу, догадался, что призраком была жена нашего коллекционера. Оказывается, они познакомились заграницей. Те картины в западном крыле, их наш заказчик посвятил ей. Ребекка Бенуа – балерина в девичестве и заточённая в золотую клетку женщина после свадьбы. Она не выдержала стресса и, вырастив дочь, утопилась в садовом пруду.

Вот откуда это давящее чувство, она хотела пережить дни былой славы. Жизнь японской жены не подходила ей… – посочувствовала ей Май, а вместе с тем успокоилась.

– Нару во многом помогли те записи. Из них он предположил о времени умерщвления жертвы. Девочку задушили между пятью и шестью часами утра. Конечно, и твои сны помогли, – добавил Хосё в довершение своего рассказа.

– Да, но как он понял, что за похищением господина Кобаяси стояла именно она? – не удержалась и спросила Май. – Я рассказала о том, что видела во сне уже позже. А он знал наверняка в тот момент, когда велел оставаться здесь.

– Юкки-онна, – Сибуя услышал их разговор из коридора, когда шёл проверить, как идут у них дела.

– Ты вспомнил легенду о «Ледяной деве», – сказала Май с немалым восторгом. – Она простила мужу всё, но не смогла бы простить несчастье собственных детей, – Нару смотрел покойно, можно сказать, что он печалился и улыбался этими синими глазами.

– Май, ты всего на два года старше погибшей здесь девочки, – рассказал о связи Хосё. – Есть некоторые призраки, которые забывают, почему скитаются в этом мире, поэтому не всегда правильно тревожить воду. Воссоздав былую обстановку, люди, обосновавшиеся здесь, не подумали об этом. Они напомнили этой женщине о том, что её благоверный муж не смог защитить то единственное, что она оставила ему после себя. Джон помог ей обрести покой…

– На этом наша работа закончена, – сказал Нару уже на всех основаниях.

– Не совсем так, – поправил его Такигава. – Нас приглашают отпраздновать, хотя я бы не сказал, что голоден в пять утра, но выпить бы я не отказался. После подобных приключений адреналин невольно скачет.

– Я бы с радостью, но у меня кроме юкаты ничего нет… – Май хотела отказаться от празднования, так как Нару судя по его недовольной мине не испытывал от этой идеи большого восторга, да и одеть ей правда было нечего.

– Позвольте, я помогу, – Эми прибежала что-то сказать и, услышав о проблеме, пообещала как-то её решить.

XI

– А я и не знала, что здесь есть бар… – Аяко в компании коллег прошла в помещение, где одна из пологих стен играла светом бутылок: красных зелёных, синих… За углублённой в стене стойкой поместилось столько алкоголя, сколько им бы пить не просыхая неделю. В отдельном окошечке на другой стене висела целая витрина с сигаретами, а за всей этой распутной идиллией скрывалась нега покоя. Кожаные диваны вдоль стен и потрескивающий камин в самой дальней стене.

– Эта комната для отдыха сотрудников. Хорошей выпивки здесь нет. Но будьте покойны. Я приберёг для вас кое-что очень интересное, – сказал господин Хиро, навестив своих гостей. – Знаете, когда жизнь висит на волоске, то хочется с кем-то разделить радость спасения. Вам придётся извинить моё упорство, боюсь, выспался я на весь следующий день.

– Ничего, я так точно не прочь выпить! Конечно, если здесь найдутся готовые со мной потягаться, – Такигава поиздевался сим над Матсузаки, чем заслужил достойный отпор.

– Такие безнравственные моралисты, как ты, готовы всем уши притирать, иногда приходится доказывать свою пригодность.

– Да тут одна ты создаёшь поверхностные впечатления о своей якобы безупречной работе, посмотрим, как ты умеешь пить! Так и быть, можешь взять в помощники Джона.

– Вообще-то, я не пью… – заручился он сим предлогом.

– Разумеется, как и мы, – передразнила его Аяко. – Знаем мы о вашем церковном вине. Мы используем в службах саке, а вы белое и красное вино, да ещё и сухое. По крепости ваш напиток превосходит наш. Ты станешь достойным помощником в соперничестве с этим, – схлестнулась она взглядами с посмеивающимся Такигавой.

– Если это все ваши планы, то я бы предпочёл удалиться, – высказался Нару. – Я и Лин не употребляем спиртное. Да и вам бы не советовал… – он напомнил господину Кобаяси о недавней травме.

– Какая забота с вашей стороны, – ухмыльнулся Хиро, потрепав на радостях свою бороду. – Мне повезло. Пострадал кожный покров, голова и её содержимое – целы. Внешняя дезинфекция проведена моей прекрасной помощницей, надо провести и внутреннюю. Не хотелось бы свалиться из-за какого-нибудь столбняка.

– Да, это было бы неприятно… – Аяко сделала вид, что сопереживает и слушает. На деле же она высматривала подходящую тару для соревнования с одним невыносимым буддистом.

– А, вот и они… – восторженно проговорил господин Хиро.

К ним пожаловала Эри и Май. Девушки задержались, в сущности, ради наряда Таниямы.

– Будь я пьян, то завыл бы! – просвистел Такигава. – Что это на тебе?

– Платье! – Май сровнялась в лице с цветом платья, не смея смотреть в глаза Нару.

Если бы вы видели то, что было в предложенном гардеробе, то это платье показалось бы вам убранством монашки! – она вспомнила как вынула прекрасное чёрное платье в пол, узнав лишь после примерки о его полной прозрачности, а уж что одевалось поверх… Бархатный корсет, а на юбку чёрный кринолин. И таким оказалось практически всё. Эти вещи предназначались главной героине фильма, по их виду её сумасшествие не вызывало сомнений.

– Слушай, а на чём держится верх твоего платья? Неужели на этих ниточках? – Хосё полюбопытствовал, попытавшись отогнуть и без того глубокий вырез платья Май.

– Пошёл вон, старый извращенец! – Танияма закричала во всё горло и съездила несчастному Монаху по подбородку.

– Да ладно тебе, я только спросил… – потёр он обиженно лицо. – Ты красивая девушка, фигурка что надо, кстати, до этого я и не думал, что у тебя такая грудь… – последующие движения рук Такигавы предзнаменовали его скорую смерть, на его счастье, Эри рассмеялась до слёз и выдала секрет.

– Платье держится на двустороннем скотче. Само оно не отклеится, поэтому его обладательнице не стоит тревожиться о неприятных казусах на публике.

– Жаль, а я-то планировал уронить чего-нибудь важное… Нару, например… – выдал он свои намерения с мечтательным выражением лица.

Скажи хоть что-то… – Май украдкой посмотрела на Сибую. Он в это самое время закатывал глаза и хмурил лоб. Стало немного обидно. Она держалась в метре от него в платье цвета бархатных кровавых роз, с вырезом на спине чуть не по самые бёдра и не менее откровенным декольте. Один подол придавал её фигуре таинственности. Под его длиной и пышностью ноги становились тем самым запретным плодом, которого мог коснуться не всякий мужчина.

– А я не поняла, мы будем сушить стаканы до утра? – не выдержала Аяко.

– Мой помощник сейчас придёт, – заверил её Хиро, рассмеявшись так, словно он долго сдерживал смех. Его взор поедал немые перепалки Нару и Май, остальное для него стало второстепенным.

– Тогда пока мы трезвые, я бы хотел кое-что уточнить, – признался Монах. – По правде говоря, я так и не понял, для чего Май забрала наша балерина? Предположим, что она напомнила ей дочь… Она хотела её защитить или в чём тут смысл?

– А вам ничего не сказали?! – Хиро искренне удивился и вопросительно посмотрел на Нару. – Мой дорогой друг, вы обязаны поведать эту историю своим коллегам. И, кстати говоря, что именно меня выдало? Вы же не сомневались ни на минуту…

– Вас? – нерешительно спросила Май.

– Да, изначально история с призраками была ничем иным, как представлением, – признался Хиро сам. – Тем не менее вас, дорогая Май, красть мы не планировали. Эта идея родилась в процессе. Пришлось импровизировать. Я бы никогда не подумал, что мы столкнёмся с настоящим призраком… Эта женщина и её загубленный талант. Я поражён! Сражён! После всего произошедшего во мне проснулась неутолимое желание жизни, а какой прилив сил… Впрочем, я извлёк и урок. Каждый должен заниматься своим делом. Пожалуй, какое-то время я воздержусь от исследований всего паранормального.

В этом мире есть справедливость! – Май грозно потрясла в своих фантазиях кулаком. – Не получи он по голове, то я бы ему сама все пакли повыдергала! Похитил меня, заставил Нару пройти через такое… Дайте мне варанингё*, я воткну в него пару булавок! – решилась она пойти на грех, отвлёкшись на Сибую.

– Нару? – Танияма узрела его задумчивость, и впервые появившись перед ним в таком облике, заговорила. Казуя и сам переоделся. Он использовал ту же рубашку, что и на приёме в рёкане, защитился чёрным пиджаком и невозмутимой гримасой.

– Я догадывался о бутафории, – сказал он, выждав время для своего выхода на бис. – Подтвердили мои догадки исследования. Предметы, которых касаются призраки, тёплые. Инфракрасные камеры не зафиксировали контакта – это подтвердило мои догадки.

– Но шум и картины, а тот шкаф, который едва не прихлопнул нашу жрицу… – задавал вопросы Такигава, ведь хотел знать всё.

– Шум издавали трубы. В котельной запустили котёл. Образовавшиеся воздушные пробки били по трубам в стенах. Картины падали оттого, что шпагат, на котором они весели, спрел. А под шкафом, я полагаю, стоит пружина. При давлении на лаги она взводится и в какой-то момент опрокидывает его. Температуру снижали морозильные установки. Например, такие используют для рефрижераторных контейнеров. Благодаря им, температура опускалась стремительно, несмотря на площадь.

– Тогда качели подталкивал какой-то инерционный механизм? – предположил Монах.

– Скорее у них всего лишь изменён центр тяжести, – поправил его Нару.

– А как же фонарики? – припомнила Аяко. – Кровь я ещё могу понять… Киношники…

Будь они неладны! – подумала она сгоряча.

– Но эти чёртовы фонарики, которые взяли и в самый неподходящий момент сдохли!

– Кажется, я знаю! – выкрикнул Такигава. – Аккумуляторы! Их не до конца зарядили! Думаю, у нас было минут пять-десять.

– Верно, – подтвердил господин Хиро. – Мы ошиблись лишь в том, что ваш директор взял свои батарейки, поэтому Масаши не смог уйти сразу, пришлось ждать.

– Да, но где была Май? – спросил Такигава, когда услышал, что возникли заминки.

– Масаши всё это время держал Май в том же коридоре, – сказал Хиро с немалым восторгом. – Спрятанная там комната послужила им временным убежищем. Когда вы ушли, он перенёс её на съёмочную площадку. Я боялся, что вы отыщете её обычным обыском комнат, поэтому подстраховался.

– На месте бы Май, я бы на вас заявление накатала! – разозлилась жрица.

– Да ладно тебе, Аяко! – невинно посмеялась Танияма.

Он получил сполна, хотя я бы добавила! – поскрипела она в душе.

– Мы смогли освободить ещё одну душу, – нашла Май прекрасный повод для оправдательного приговора. – Это же прекрасно! Никто в этом доме больше не пострадает от руки призрака.

– Да, и, кроме того, я продолжу спонсировать Ассоциацию, от которой происходит ваша контора. В последний год я засомневался в их деятельности. Вот и решил проверить… – признался Хиро.

– А я не знал, что ты состоишь в Ассоциации… – Такигаву не покидало чувство, что Нару – не тот, за кого он себя выдаёт.

– Любой уважающий себя исследователь состоит в подобных организациях, – ответил ему Нару.

– Что ты хочешь этим сказать? – крикнула Аяко. – Считаешь нас дилетантами?!

– Я такого не говорил. Любой храм – это некоммерческая организация, представителями который вы и являетесь. Я не приравниваю вас к той кучке сброда, которые смеют называть себя охотниками на привидений не имея при этом должного опыта, знаний и целей.

Высокомерен, как и всегда, – Май прикрыла глаза, словно одобряла поведение Нару. – Но, несмотря на это, он их хвалит. Обычно от него и слова доброго не дождёшься, а здесь так в открытую… Должно быть, он сегодня перенервничал, думаю, Монах и другие оказали ему должную поддержку.

В мыслях о Нару Танияма не заметила как вернулся первый помощник господина Кобаяси и вернулся не с пустыми руками.

– Отлично, Масаши! Открывай скорее, – Хиро не терпелось показать всем то, что находилось в деревянном заколоченном ящике. Наконец, доски из-за выдернутых гвоздей скрипнули, и гости увидели содержимое. – Это, мои дорогие, традиционная китайская водка Маотай*. Она пролежала в погребе сельской усадьбы пятьдесят лет. Я купил на аукционе две бутылки. Одну я предлагаю распить вместе со мной. По таким поводам, как у нас, напитки надо подавать к столу класса ничуть не ниже, а откладывать это на завтра ни в коем разе нельзя.

– Да, не известно же когда Богу душу отдашь, – сказал Такигава, с любопытством рассматривая невысокую пузатую бутылку с красной наклейкой. – Лин, ты как?

– При всём моём уважении к этому напитку, я отказываюсь, – улыбнулся он с покорной благодатью во взгляде.

– Ну Май нельзя, маленькая ещё, стало быть, пить нам вшестером.

Сразу за меня всё решил! – пощёлкала Май зубами в своём буйном воображении.

– Мы с Эми не употребляем алкоголь, – сообщил Масаши, и Такигава из состояния полного недоумения перешёл в режим жаждущего приключений юнца.

– Да я не настаиваю, этот напиток надо употреблять с наивысшим почтением и удовольствием, – сказал Хосё, нетерпеливо сглотнув.

И поэтому вы решили поспорить… – покачала Май головой.

– Да я вот тоже бы не стал пить… – попытался Джон отказаться от счастья на него снизошедшего.

– Ничего не знаю! – задержала его Аяко. – Давай! За маму, за папу… – она всучила ему холодную стопку и понеслось…

Браун от крепости напитка прослезился. Матсузаки округлила глаза и, прокашлявшись, зажала между зубов дольку лимона. Такигава же с видом человека познавшего наивысшую благодать, наслаждался приятным тлеющим теплом, растекающимся от горла до желудка. В былые времена он бы отпустил любую непристойную шутку, ради одного шанса понюхать сей божественный напиток, лизнуть и непременно оставить себе пустую бутылку.

– Крепка… – отдышалась жрица.

– Уже сдаёшься? Рано что-то, ну и то не страшно, нам больше достанется, – придвинул он бутылку к себе.

– Больше тебе достанется, когда ты вернёшься к себе на гору! Там тебя обреют и приучат к порядку. Разливай! – скомандовала Матсузаки, громко ударив стопкой по стойке бара.

– Знаете, мне всё же этого достаточно… – у Джона закружилась голова, он попытался отойти от столешницы с разными втягивающими в грех яствами, но Аяко усадила его на высокий стул одним бесцеремонным движением – за шиворот и в гущу событий.

– Думаю, вам, мои дорогие, стоит потанцевать, – господин Хиро предложил развлечение для непьющих и с помощью пульта включил музыку.

Колонки в стенах вздрогнули, свет притух, и современная музыка пообещала чересчур требовательным персонам ушные кровотечения.

– Уже поздно… – сказал Нару, не скрывая своего возмущения во взгляде. – Мы пойдём.

– Подождите, я хотел вас попросить о небольшом одолжении, – задержал он директора SPR. – Ваша непревзойдённая работа не только вдохновила меня, но и показала красоту той редкой незрелой наивности. Теперь я понял, чего именно хочу от героини этого фильма. Она должна олицетворять видимые нездоровые помыслы и скрытые отпечатки участия в её жизни неистовых моралистов. Они сгинули из этого мира, как и весь тот обветшалый хлам, в который рано или поздно превращаются предметы нас окружающие. Сейчас она как сладость греха – отталкивает при помысле о ней и воцаряется в голове при любом блуждающем пустом взгляде. Мне нужна всего одна услуга, я чувствую, что очень близок к идеальной героине, прошу вас, не откажите мне в этом удовольствии.

– Нет, мои исследования не касаются мира кино. К тому же уже поздно…

– Вы не останетесь внакладе. Я вам обещаю! – Нару хотел уходить, и Хиро использовал последнее средство.

Сибуя задумался…

– Термочувствительная камера, – выдвинул он условия.

– Не имею возражений. После событий сегодняшней ночи, желание лезть к духам у меня резко отпало. Камера ваша.

– В таком случае, в чём суть вопроса?

– Мне нужен от вас танец.

– Надеюсь, не приватный, мы бы все не отказались на это посмотреть, – высказалась Аяко, они-то время зря не теряли. Пока господин Кобаяси обрабатывал Нару, они обрабатывали друг друга.

– Это уже на усмотрение наших героев, – рассудил всех Хиро.

– Героев? – Май посмеялась, чувствуя на своих плечах невидимую ношу, что-то внутри подсказывало ей о грядущей буре.

– Именно, вы, моя дорогая, составите ему пару. Ведь именно в вас я увидел половинку моей героини. Вы, безусловно, тот образ потерянной морали о коей я виду речь. Вы моя муза… Всё равно что Лиза дель Джокондо для Леонардо Давинчи, вдоволь насмотревшись на вас, начинаешь лишаться здравого рассудка. Уверен, вы не откажете мне в этом крохотном удовольствии.

– Вы чересчур любезны, – Май от количества комплиментов начала думать о тех комплексах, которыми она могла бы страдать, будь она музой великого художника. Странные воображаемые образы натравили на неё нездоровый смешок. – Простите, я не понимаю вашей идеи, как и не представляю себя в этой роли.

– Значит, нам потребуется отдельная комната, – Хиро подозвал немым жестом помощника и распорядился о студии. – За стенкой свободное помещение. Вам там никто не помешает.

Нет это же была шутка?! Я не могу танцевать с Нару да ещё в пустой комнате! И здесь места хватит! А ты чего смотришь?! Скажи уже чего-нибудь… – она вопрошающе посмотрела на Сибую, получив на деле равнодушный жест сцепившихся на груди рук. – Вот же бесчувственное меркантильное создание! Значит, так просто пригласить меня на танец – он устал, а как дело запахло выгодой, то он расщедрился, – Май так и подмывало сказать Нару обо всём, что за это время накипело.

– Я вас пока провожу, вы сможете осмотреться… – Эми предложила Сибуе удалиться. – Май объяснят детали… – девушка говорила о том, что его очаровательной партнёрше потребуется задержаться, чему он, как уважающий себя джентльмен, не стал мешать.

Куда? – взвизгнула Танияма про себя. – Не смей оставлять меня… Нет!.. – она безнадёжно повисла на стойке бара, пьянея от одного вида захмелевших коллег.

– Не отчаивайтесь так, дорогая Май, я вам дам вводную, и всё у вас получится, – Хиро поднялся и протянул девушке руку помощи.

В кислоту свою руку засунь, – Аяко мысленно прокомментировала за Май надлежащий ответ, пригвоздив своим помутившимся взгляд господина Кобаяси.

– Ты уже всё? Тебя пора в кроватку нести? – подтрунивал над ней коллега, дуя это предложение, в её покрасневшее от поднявшегося давления ухо.

– Смотри, как бы тебя ни пришлось нести, – развернулась она к нему упорствуя. – Джон, а, Джон, ты, почему не отвечаешь? – у Матсузаки заплетался язык, но куда хуже было Брауну. Его тело покачивалось подобно маятнику, удерживаясь на круглом сидении благодаря цепким боязливым пальцам. – Ответь же даме! – повысила она голос и шмякнула коллегу по-дружески в плечо. Тот качнулся и благо, что уткнулся в грудь Такигавы, ни то бы соскребать им его тушку от пола.

– Да, брат, тебе уже более чем достаточно, – Монах вернул его в былое положение, заметив, что сам Джон ничуть не возражает побыть недолго грушей для отбивания ударов. Его детская улыбка, румянец и полуприкрытые глаза требовали незамедлительного сна. – Лин, ты не мог бы проводить Джона? У меня здесь ещё один такой захмелевший представитель некоммерческой организации на подходе, а точнее, представительница.

– Да, Лин, проводи… – ударила Аяко стопкой. – Здесь начинаются игры для взрослых.

Наши понимания о взрослых играх расходятся, – закатил глаза Такигава, но при этом довольно. – Хотя чем трезвый не шутит, то пьяный видит воочию, если мы проснёмся в одной койке, то я труп во всех отношениях, как ни посмотри.

– Лин-сан, вы так любезны… – Кодзё не стал разглагольствовать. От него всего-то требовалось помочь немощному человеку.

– Каким объёмом эта бутылка?! – Аяко посмотрела на запотевшее стекло квадратной пузатой бутылки, не понимая, почему там плескается больше половины.

– Пол-литра, – ответил Такигава примерившись, – ну от силы около литра… На двоих – это немало. Тут градусов пятьдесят, а может, и все шестьдесят.

– На двоих… – Матсузаки качнулась, так как перед глазами резко поплыло. – А как же наш художник?..

– А я на работе не пью, – крикнул Хиро, обступив Май со своими уговорами.

– Он уже работает… И это в пять-то утра, – выкатила Аяко глаза. – Тяжела жизнь музы, с таким художником свихнёшься раньше, чем заработаешь себе славу. А ты чего смотришь? Налей даме, а то мы скоро всю закуску съедим, – она зажевала какую-то красную слабосолёную рыбку и довольно причмокнула губами. Опьянение проходило…