Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 53 страниц)

VI

После ужина Мари позвала Май за собой и они оставили подвыпивших Матсузаки и Такигаву на милость госпожи Окады.

В коридорах рёкана было почти темно. Несмотря на щедрость к гостям, хозяева экономили на электричестве, всё же освещать такую махину каждую ночь – удовольствие очень дорогое, да и сколько же приходилось платить профессиональной гейше за двадцать шесть дней безотказной работы, если стоимость одного вечера в компании гейши составляла больше 100 000 йен. Многие вещи оставались загадкой, конечно, будь тут Нару, то вывел бы хозяев на чистую воду, но… Но тут была только Май.

Я должна как-то с ней заговорить… – думала Танияма, глядя в спину Мари. Под ногами приятно подминались ковровые дорожки, а с улицы доносились голоса нетронутой человеком природы: пели сверчки, где-то квакали лягушки, а со склонов гор продолжал спускаться туман, он подбирался беззвучно, но деревья и трава в саду как-то беспокойно подпевали ветру – это всего лишь капельки росы делали ветер звонче, но у человека, который привык жить в городе и знает о существовании потустороннего мира не понаслышке эти звуки вызывали приступы лёгкого невроза.

Так, и что ей сказать?.. – продолжала Май сверлить ровную спину Мари, как та сама заговорила, правда, это было не то, чего ждала Танияма сейчас.

– Мы пришли, – остановилась Мари, – подождёшь брата в кабинете, – раздвинула она сёдзи и зажгла настольную лампу.

Обстановка в кабинете отличалась… Здесь уже не было татами, стоял крепкий письменный стол, два стула, кушетка, а рядом с ней лампа на длинной ножке. Поодаль виднелась белая перегородка, за которой находилось ещё две или даже три койки. Настольная лампа освещала лишь половину кабинета, и Май мало чего смогла разглядеть.

– Мари, – задержала она девушку. Сейчас Танияма смога хорошо рассмотреть её белое лицо, чёткие карие глаза и широкие скулы, особенно Май понравится рот. Маленькие, как кукольные губки будто заговаривали её, и мысли не шли. – Мари… я кажется, чем-то обидела тебя, если это так, то прости. Я задавала за ужином много личных вопросов, не стоило этого делать… Но я всегда такая, – улыбнулась она беззаботно. – Мне хочется понять каждого… Я чувствую боль и тревогу людей, – приложила она руку к груди, – это делает меня счастливой и заставляет страдать… Я рада, что могу разделить с ними их чувства, но тревожусь и веду себя глупо, если не понимаю причин…

– Не думаю, что ты можешь понять меня, – сухо ответила Мари. – Мы из разных миров, поэтому доверься Нао и иди спать, ты здесь для того, чтобы отдыхать, а я для того, чтобы работать… Соблюдай эту дистанцию… Хоть брат и разрешил обращаться ко мне по имени, но мне это не нравится, поэтому старайся не обращать на меня внимания, как и на весь персонал рёкана. Для вас, гостей, мы невидимки – вот тот мост, который разделяет гостя и хозяина, – указала девушка, намекая на то, что она будет относиться почтительно и обходительно, но как строгий родитель, а не как подушка, в которую можно поплакаться и уж тем более, которая будет плакать сама.

Да… кажется, снова провалилась… – разочарованно приоткрыла Май рот, почёсывая себя по затылку, когда сёдзи мягко затворились.

Хозяйка рёкана говорила верные вещи, Май самой нужен был отдых, но, по всей видимости, трудоголизм – это не только диагноз, а ещё жутко заразная вещь. Нару заразил им всех, за исключением разве что Монаха, но у него было особое оружие – смех. Ни одна бацилла Сибуи не могла противостоять такому сильному иммунному средству.

Май присела на обтянутый красным кожзаменителем стул, оглянулась и, положив руки на стол, легла на них. Она смотрела на тёплый огонёк гармошкообразной лампы, плафон которой был изготовлен из рисовой бумаги, и медленно засыпала. Веки тяжелели, горло вновь затерзала сухость, и красная лампа Нару невольно всплывала в подсознании. Её тело так расслабилось – ноги, словно перестали чувствовать пол, руки пригрелись к ранее холодной столешнице и спина, походя на гибкую иву, изогнулась. Май даже улыбнулась, думая, что сейчас придёт Нару, и она снова всё поймёт, но свет лампы замигал.

Показалось?!– открыла Танияма глаза, но та затрещала и замигала активнее, а потом и вовсе потухла. В кабинете стало до черноты в глазах темно – Май слишком долго смотрела на лампу и глаза привыкли к искусственному свету, поэтому сейчас перед ними прыгали чёрные круги, и кажется, стало холоднее…

Показалось или нет, но я буду готова! – насторожилась Май, выставляя указательные пальцы кверху, как учила Матсузаки. По телу по-прежнему бегал мороз, а вот глаза стали привыкать, и первое, что хорошо отобразилось в них – это белая ширма, за которой стояли койки.

Так, не бояться! Ты уже такое видела! – приказывала себе она, решаясь заглянуть за перегородку. Ноги слегка затекли – это страх опустился в них и сковал, но Май шла к этой странной белой тряпке, зная, кто она, а она, прежде всего сотрудник SPR. Она протянула руку и перевела дыхание, когда почувствовала холодный металлический каркас и шершавую хлопковую ткань в своём кулаке.

Естественный, пусть и сумрачный свет исходил от круглого окна, и Май уже могла хорошо разглядеть кабинет Нао, как дёрнула за ширму, отпрыгнув при этом на шаг-два, держа пальцы кверху.

– Девушка?! – увидела Май неподвижное тело незнакомки и застыла. Глаза её были прикрыты, руки зажимали одеяло по обоим бокам, рыжие волосы рассыпались по белой подушке, а шею обвивала широкая бинтовая повязка. При виде этой ленты Май сразу вспомнила ужасное дело с вампиром. Кровь её похолодела, глаза округлились и дышать стало тяжело.

– Нужно проверить… Неужели они скрывают именно это?.. – подумала она о чём-то страшном и потянулась к шее незнакомки.

– Кто ты? – открыла та глаза и ровно спросила очевидные вещи, а вот Май чуть сердце не потеряла – оно едва не вылетело из груди, когда чёрные глаза этой особы открылись.

Боже! А нервишки-то уже шалят… – задышала Танияма достаточно часто, хватаясь за грудь.

– Ты не из школы… – привстала тем временем девушка. – Ты одна из сотрудниц?

И что сказать? – опешила Май, вспоминая, что по идее их здесь не должно было быть.

– Что-то вроде этого… – виновато улыбаясь, ответила она. Я не лгу, по существу мы здесь не только для отдыха…

– У тебя болит горло… – улыбнулась она и спокойно легла обратно. – Тогда понятно, что ты делаешь в кабинете Наоки-сана. Он очень добр, правда?

– Кажется да… Мы почти не знакомы… – ответила Май неуверенно. – Твоё горло тоже болит, поэтому ты в повязке?

– Совсем немножко… – тихо сказала та и погладила себя вдоль шеи. – Куда сильнее болит сердце… – ещё тише сказала девушка и прикрыла глаза.

Май привыкла к темноте, поэтому могла хорошо разглядеть незнакомку. Она чем-то напоминала Мари по бледности, но черты её лица были совсем нежными и немного грустными. Глядя на неё, Май вспоминала о своём разбитом сердце, но не могла забыть о холодной дрожи, которая до сих пор охватывала её тело.

Здесь есть кто-то ещё… – оглядывалась Май, готовясь к защитному заклинанию, но вокруг по-прежнему было тихо. Если верить Нару, то полтергейст первое время прячется, – вспоминала она дельные советы Сибуи, но оставалась готовой к внезапным атакам.

– Что ты делаешь? – приоткрыла та глаза и болезненно улыбнулась. – Выглядишь очень глупо…

– Да… – остановилась Май. – Ну, я просто хотела придать тебе сил.

– Значит, это такой ритуальный танец… Забавно… Я сейчас здесь, наверняка на меня смотреть страшно, а ведь я и не думала, что столкнусь с такой добротой. Знаешь, меня здесь не должно быть, будь сейчас здесь госпожа Шинджу, меня бы вышвырнули ещё в первый день.

Интересно, так зовут хозяйку рёкана? Я не могу спросить… Будет глупо, если я работаю на человека и не знаю его имени…

– Не важно, сколько денег у моего отца, госпожа Шинджу не приняла бы меня под свою крышу. Но я пользуюсь добротой Наоки-сана и заботой Мари-сан, а госпожа Окада невероятно внимательна к каждой из нас…

– Как тебя зовут? Моё имя Май Танияма, ты можешь положиться и на мою заботу…

– Хэруми Мори, – ответила она. – Май, можно я тебя буду называть Май?

Думаю, ей тяжело говорить, – посмотрела Танияма с жалостью. – Но по какой-то причине ей хочется поговорить…

– Да, так куда проще…

– Тогда… скажи мне, Май, ты любила? Ты когда-нибудь хотела бросить всё ради любимого человека?

Странный вопрос… Обычно такое обсуждают с лучшими подругами, неужели они между собой совсем не ладят?..

– Лучше бы я не любила… – сжала Танияма зубы и погрозила кулаком в окно. – Я оказалась на источниках именно из-за любви… Как дура призналась начальнику в своих чувствах, а этот высокомерный идиот сказал что понял меня и укатился в другую страну с грудастой помощницей… Блин, он снова бесит меня! Этот Нару! Нормальный человек на признание говорит «нет» или «да», а этот: «Я понял тебя», – передразнила она Сибую и часто задышала.

– Ты милая, когда злишься, – хотела посмеяться она, но было видно, что ей очень больно это делать. – Извини, я ещё слишком слаба… Но ты не думала, почему он так сказал?

– Потому что этот нарцисс вечно издевается надо мной! Я ему мысль, а он мне: «Специально для Май, повторяю…». Вот с другими он холоден, но сдержан, а меня вечно гоняет и ставит в неловкое положение…

– У него особое отношение к тебе… Чего ещё тебе не хватает?

– Да хоть бы улыбнулся! Чёрствый, упёртый и сам чёрт не разберёт, что у этого Нару на уме!

– Значит, люди любят так… – вновь улыбнулась рыжеволосая девушка и, глядя в потолок, притихла. – Май, – заговорила она уже через минуту, – знаешь, когда мне признались в любви, то я тоже сказала нечто подобное. Раньше я часто оскорбляла этого человека, сейчас мне очень жаль, что я выплёскивала на него свою обиду, а потом во мне проснулось что-то такое нежное… Я очень злилась, когда он мне признался… По пути в школу я даже не могла расслабиться, но и сказать нет не могла… Я думала, что если откажу, то он уйдёт, бросит меня… Эгоистично, сейчас мне жаль, но я не жалею, что потом призналась ему в своих чувствах…

Эгоистично… вот это на Нару очень похоже, – услышала Май знакомое слово.

– Май, – вновь позвала она, – спасибо, что поговорила со мной… Теперь мне легче…

Я же ничего не сделала…

– Май, давай измерим твою температуру, – услышали они торопливые шаги Наоки, и сёдзи открылись. – А почему темно? – удивился он и защёлкал лампой. Свет не сразу, но осветил комнату, и девушки зажмурились. – Вы уже познакомились, хорошо. Извините, лампа перегорела, надеюсь, что вы не напугались. Нужно было включить общее освещение… – заходил он по кабинету, вынимая из закрытого на ключ шкафчика градусник. – Май, я могу тебя попросить составить Хэруми компанию?

– Я не против… – немного замялась она, не ожидая такой просьбы.

– А моё мнение ты не желаешь услышать? – встала в дверях Мари.

– Кажется, меня уличили в чём-то незаконном, – широко улыбнулся Наоки. – Простите нас… – сказал он, и его высокая фигура вновь скрылась.

Послышались перешёптывания, и рыжеволосая девушка приподнялась.

– Май, ты поможешь мне? Не хочется, чтобы они из-за меня ссорились…

При свете она кажется ещё бледнее… – отметила Танияма, но подняться помогла.

– Нао, моим девушкам нечего делать в отеле, тем более, когда здесь гости… – тихонько ругалась Мари, а мужчина непривычно хмурился.

– Мари, я хотел, чтобы её забрал отец, но господин Мори в отъезде, он сказал, что заберёт дочь перед праздником Обон…

– Ей здесь вообще не место, Нао, ты лезешь не в своё дело!

– Пока ты несовершеннолетняя, то все финансовые вопросы в этом доме решаю я…

– Простите, – отвлеклись они от ссоры, когда увидели Хэруми, вставшую на ноги, – не нужно ругаться из-за меня, я пойду в свою комнату… Май согласилась помочь, – сказала она и благодарно посмотрела на свою случайную подругу.

– Нет, – строго сказала Мари, – я и госпожа Окада проводим…

И откуда в них столько высокомерия?.. – посмотрела Май им вслед, а потом увидела возле раздвинутых сёдзи намывающуюся Кокоро. Эта чёрно-белая кошка словно преследовала её. – Мне нужно тебя бояться или благодарить? – улыбнулась Май, присаживаясь на колени, чтобы погладить животное, но та потянулась и пошла за Мари и Хэруми.

– Извини, – вздохнул Нао. – Мы совсем затравили тебя…

– Нет, – беззаботно улыбнулась она. – Если нельзя, значит, нельзя… Я всё понимаю.

– Хорошо, пойдём посмотрим, как обстоят дела с твоей температурой, думаю, она должна была подняться… Тебя не морозило? – закрыл он сёдзи и выдал Май градусник. – И прости за лампу, вы не напугались?

– Немного… – ответила она, засовывая пластиковый термометр подмышку.

– Не бойся, думаю, что наш дух-домовой добрый, если уж Кокоро приняла тебя, то и он примет…

– Нао, а ты видел его?

– Нет, ни разу… Даже в детстве, но отец говорил, что видел призрака в саду. После того как умер мой дед, и вся собственность перешла к матери, он гулял вечером по саду и увидел женщину в белом кимоно. Он подумал, что это была мама и пошёл за ней. Она выводила его за территорию рёкана, но когда он оказался на границе западных ворот, то, как он говорил, получил такой подзатыльник, что из глаз слёзы полились. Женщина исчезла, а он остался один в полутьме. Отец всё рассказал моей матери, но она не поверила ему и обвинила в распутных помыслах. Тогда он прокричал, что это место проклято, собрал вещи и утром уехал. Я же никого не видел, да и Мари с госпожой Окадой, как ты видишь, спокойно ходят по территории рёкана, хотя уже стемнело. Но я виноват в том, что сказал те же слова, что и отец… Вот и получается, что обидел мать сам того не желая, как ты понимаешь возвращаться домой было стыдно, вот и учился изо всех возможных сил, чтобы доказать матери, что я не такой уж и безнадёжный ребёнок в семье. Но кажется, я с треском провалился, – улыбнулся он отчаянно, – даже кошка меня простить не может…

– Думаю, они уже простили, – ласково сказала Май. – Осталось простить себя…

– Возможно, ты права, – улыбнулся мужчина и подошёл немного ближе. Май сидела на том же стуле, а Нао облокотился бёдрами на край стола, посматривая на смутившуюся Танияму. – А что случилось у тебя? Хосё сказал, что ты повздорила с начальником…

– Этот Монах много болтает! – немного разозлилась Май. – Ничего такого не произошло, просто этот высокомерный тип напомнил мне, что я в офисе что-то вроде временной затычки, а я сдуру наговорила ему перед отъездом много всего лишнего, поэтому расстроилась и осталась в офисе на ночь, забылась и просидела на полу до утра, вот теперь расплачиваюсь! – вытащила она градусник энергичнее прежнего.

– У тебя очень необычный характер, – рассмеялся он. – Знаешь, если надумаешь поступать к нам в медицинский, то я тебе помогу, чем смогу. Обычно медики люди чёрствые, жизни им не хватает что ли… Я предложил бы тебе работу в нашем отеле, но я ещё надеюсь, что здесь не задержусь…

– Спасибо, но думаю, меня устраивает всё в моей жизни, – улыбнулась Май сама себе. – Я постараюсь помириться с Нару, он и не такое терпел… – вспомнила она и невольно улыбнулась нежнее.

На какое-то время стало тихо. Они остались наедине, и Май почувствовала себя неловко.

– Наоки-сан, – вдруг подскочила она и поклонилась, отчего тот внезапно опешил. Этот официальный тон ударил по голове, хуже выпитого саке. – Я должна извиниться, если повела себя неправильно или дала какие-то надежды. Я приехала сюда, чтобы помочь вам решить проблему с Дзасики-боко, я как сотрудник SPR не могу закрыть на вашу просьбу глаза и пока мой босс в отъезде, то я сделаю всё, что в моих силах.

– Вот это признание! – схватился он за живот, заливая комнату смехом. – Думаю, теперь я понимаю, почему Хосё пригласил именно тебя!

Вот только скажи, что я как ребёнок – припомнила она слова Монаха. – И уничтожу, если скажешь, что веду себя как животное инстинктивно, – вспомнила она и Нару с его чересчур умными исследованиями.

– Мы с Мари плохо ладим, ругаемся уже которую неделю, – сказал он просмеявшись. – Хосё хороший друг, думаю, он хотел поднять мне и тебе настроение. Май, через четыре дня мы отправим всех учениц домой. На празднование Обона мы всегда так поступаем. Я хочу пригласить тебя с нами на озеро Аси-ноко, его воды считаются священными, кто знает, может быть, твой начальник оттает.

Неужели мои эмоции видят все? Стыдно и приятно, что он не подумал, будто я приехала вешаться ему на шею… Всё же Аяко перегнула палку, впрочем, как и всегда…

– А сейчас посмотрим твою температуру… – сказал он вполне расположенным к общению тоном. – Как я и думал, повышенная… Сейчас посмотрим, что тебе дать…

Наверно, из-за этого меня морозило… и лампочка сгорела… Источники должны пойти мне на пользу, с этой работы нервы шалят…

– Я дам тебе ацетилсалициловую кислоту, она оказывает противовоспалительное и жаропонижающее действие, это обусловлено ингибированием энзимов циклооксигеназ, участвующих в синтезе протагландинов. А от боли в горле бензидамин гидрохлорид, его нужно орошать на полость рта каждые два-три часа. Он не приводит к ларингоспазмам. Лечение займёт у тебя дня три, сегодня баню и онсэн не посещай, а то температура поднимется, – протянул он зелёный баллончик со спреем и таблетки.

– Да я лучше чаю попью… – ничего не поняла Май, вспоминая чудесный чай Мичи.

– Мичи обязательно принесёт тебе ещё чая с медуницей, а это всего лишь аспирин и спрей от боли в горле, – добродушно сказал он настаивая.

Надо быть проще… Что тебя, что Нару временами не понимаю, – взяла Танияма лекарства. – Но к нему я уже успела привыкнуть…

VII

На вечер следующего дня, наконец, всё пришло в привычный ритм. Хосё облачился в сото-дзен чёрно-белой гаммы, чтобы начать очищение рёкана, но не тут-то было. Аяко тоже привезла свою одежду для ритуала очищения и два служителя различных религий вновь столкнулись.

– Ты всё же решил потрудиться, горе-монах? – ехидно спросила жрица храма синто, появляясь в белом хаори и ярко-красной юбке.

– А ты решила показать, что твои обряды работают? – не менее саркастично ответил ей он, взмахнув длинными чётками.

Монах и жрица столкнулись в коридоре, спорить они могли долго, а хозяин рёкана только посмеивался.

– Вы же можете разделиться, – говорил Нао любезно. – Площадь рёкана большая…

– Да, но она мне будет только мешать, – сказал Монах. – Пусть идёт в другое здание, туда как раз мужчин не пускают, вот ей там самое место! – намекнул он на территорию Мари.

– А вот это не лучшая идея… – осторожно сказал Нао.

Временами он кажется странным… – посмотрела на блондина Май.– Высоченный, а так боится маленькую девушку… или ему не хочется ссориться из-за мелочей?

Танияма так пристально рассматривала хозяина рёкана, что тот обратил на это внимание.

– Май, как твоё самочувствие? Давай проверим твоё горло, – вынул он очередной запечатанный шпатель.

– Боже, ты всегда с собой такие вещи носишь?! – возмутилась Аяко. – В твоём возрасте полагается другие предметы по карманам прятать…

– Ага, всё же выдала свой возраст, – наклонился к ней Такигава, за что схлопотал.

– У меня с собой ещё стетоскоп есть, – весело сказал Нао. – Май, я же тебя не слушал, пошли я проверю твои лёгкие…

Да ни в жизнь! – отшатнулась она. – Этот улыбающийся человек со стетоскопом в руках мне страшно извращенца напоминает… О каком ужасе я сейчас думаю… Это невыносимо, хотя и спала хорошо, никакого Нару и в помине не было…

– Нао, ты её напугал, – сказал Такигава. – А ты, Май, думай тише, а то даже я понял отчего на твоём лице такая паника…

– Нет же… Я просто подумала, что нужен ли обряд очищения? Ведь если это Дзасики-боко, то не обидится ли он, ведь ваши обряды предназначены для того, чтобы изгонять духов…

– От чистоты в доме, ещё никому плохо не становилось! – заявила Аяко и сунула руки в широкие рукава.

– От твоей так точно… – покосился на неё Хосё. – Май, ты предлагаешь что-то другое?

– Да… Я подумала, что можно попробовать наладить контакт. Игрушки мы привезли, вот только я не знаю, как это делать…

– Я в тебе не сомневался! – расплылся Монах в улыбке и шлёпнул Май по спине. – Нао, покажешь нам комнату, где вы умасливаете своего друга?

– Да… – как-то растерялся он, не ожидая, что сегодня придётся идти в эту странную комнату. – Тогда идите за мной…

Комната, где по слухам жил дзасики-боко, находилась в глубине рёкана. Когда Май, Аяко, Хосё и Наоки пришли туда, то там уже горел свет.

– Мари, ты уже закончила? – спросил Наоки, увидев там свою сестру. Они не сталкивались сегодня друг с другом, но настроение его поникло сразу же, как это произошло.

– Да, на сегодня я закончила, – спокойно сказала она, пряча свои карие глаза. Девушка вышла, а вот комната осталась. И это место пугало…

Вдоль стен лежали детские игрушки: куклы со стеклянными глазами, мягкие звери и игрушечные музыкальные инструменты. Подношений было так много, что Май уже пожалела о своём приходе. Куклы могли легко стать вместилищами для злых духов, а здесь их было так много, что если бы они ополчились, то сожгли бы рёкан за одну ночь.

За круглым окном виднелся сад. Тьма сгущалась. Дощечки омамори, которые висели на сливе за окном, качались на ветру, и возникало ощущение, что в этой комнате действительно живёт чей-то дух, иначе для чего увешивать целое дерево талисманами, которые отгоняют злых духов и призывают удачу.

Гости положили свои подарки в общую кучу и, вздохнув, Май подогнула колени и присела за маленький стол.

– Что я должна делать теперь? – спросила она у Монаха.

– Да расслабься ты! Больше от тебя ничего не требуется. Ложись спать.

– Здесь?.. – не скрыла Май удивления. Оставаться в этой комнате без охраны и камер казалось сумасшествием.

– Да… А что в этом такого? – спросил Монах. – Дзасики-боко это не тот дух, который нападёт и не тот, которого можно призвать. Он покажется, если захочет.

– Май, считается, что встреча с Дзасики-боко сулит удачу, – подбодрил Нао.

– Да, Май, мы будем поблизости… – согласилась Матсузаки. Ей самой было не по себе в этой комнате, но с этим духом требовалось договориться, а не изгонять, поэтому оставалось положиться на эмпата.

– Мичи расстелит футон, – сказал Нао. – А я попрошу, чтобы здесь зажгли камин. – Наш домовой дух любит греться у камина, думаю, ты ему понравишься. Если я найду Кокоро, то принесу её тебе, правда, думается мне, что как только я начну её искать, так она удерёт в другое здание.

– Спасибо вам всем за заботу, – сказала Май, успокоившись.

– Тогда предлагаю пойти отужинать, а потом уже и о духах беспокоиться, – сказала Аяко, и все согласились.

VIII

Май заехала в новую комнату после ужина. Сегодня был настоящий праздник живота, и мероприятие затянулось на целый час. Монах и Нао вновь выпили, но сегодня они предпочли пиво и пошли в баню, а Аяко проводив до странной комнаты, ушла к себе.

И где ваша обещанная помощь?! – оцепенела Танияма, когда осталась в комнате с игрушками одна. – Я понимаю, что дух не опасный, но, а если он только хозяев балует или все истории Нао правда?! – застопорилась она, посматривая на горы неживых игрушек и потрескивающий камин.

В комнате было тихо, очень тихо… От этой тишины Май слышала, как за окном, на дереве сливы, постукивают деревянные дощечки омамори.

Тьма сгущалась над округой, а с гор вновь спустился туман. Ночью здесь действительно было немного жутко, но это всего лишь особенность горной местности, горячих источников и других природных «ванн».

Всё хорошо, я спокойна… – выдохнула Май. – Я же сотрудник SPR, как бы посмотрел на меня Нару, если бы я испугалась такой мелочи? Хотя он скорее сказал бы, что я балда, раз остаюсь на ночь в неизвестном мне месте да ещё с духами, о которых понятия не имею… – вспомнила она свою работу, строгого начальника и как-то ожила.

– Ладно, канзи Лина я не взяла, надеюсь, что ты мне сегодня поможешь, Нару… – легла она на футон, начиная смотреть в потолок. Под потолком висела квадратная люстра, сейчас в ней не горели лампочки, поэтому тень, которую бросала маленькая настольная лампа казалась живой, а дополнительный огонёк от камина должен был убаюкивать. Однако глаза Май бегали из угла в угол. То штукатурка где-то в доме посыпалась, и Танияма услышала шорох, то полено в камине зашипело или треснуло от сильного жара, а потом и вовсе одна из веток сливы стала постукивать в окно, пугая Май до той степени, когда маленькие дети залезают ночью под кровать и, закутавшись в одеяло, спят там. Вот так она и поступила – закуталась в одеяло с носом, свернулась калачиком и, затаив дыхание, стала ждать рассвета.

IX

– Май, – толкала её утром жрица храма синто. – Май, проснись… – тормошила Аяко, удивляясь, что Танияма развалилась на футоне, раскинув руки и ноги, как у себя дома, а голову накрыла подушкой. – Май! – не выдержала она и закричала.

– Что? Где? Я уснула?.. – подскочила Танияма, крутя головой.

– Естественно, что ты уснула… – прикрыла жрица глаза, скрывая какую-то злобу. – Ночью положено спать всем!

– Аяко, что-то случилось? – заметила Май какую-то странную гримасу на лице Матсузаки. – Тебе Нару звонил? Он задержится?

– У тебя в голове есть место не для Нару?! – возмутилась она.

Ну как сказать… Наверно, пока я перед ним не извинюсь, то нет…

– Не обращай на меня внимания, я плохо спала…

– А где Монах и Нао? – покрутила она головой вновь, но увидела лишь знакомую гору игрушек.

– Надеюсь, сейчас ему повязывают юкату на левую сторону! – задрожали у Аяко брови от злости, и Май поняла, что ночью что-то случилось. – Эти шутники вчера напились, а потом это недоразумение с горы Коя упало ко мне на футон со словами: «Аяко, помни странствующему монаху спинку!».

Теперь понятно, почему она так хочет надеть на него юкату для усопших… – вытянула она лицо, перед этим отвернув в сторону.

– Вот я и пришла узнать, как прошла твоя ночь? К тебе этот Нао не приходил или ты с Дзасики-вараси воевала?

– Думаю, я тебя разочарую… У меня даже снов ночью не было… Должно быть, Лин был прав, когда говорил о побочных эффектах…

– А подушку ты от скуки дела себе на голову положила? – указала она на белую подушку, которую она сняла с головы Май минут пять назад.

– Я не помню такого… – изумилась Танияма.

– Эти Дзасики-вараси или Дзасики-боко большие шутники, я даже не удивляюсь, что он поселился именно в этом доме…

Аяко до сих пор злится… Но всё скоро наладится…

– Ладно, забудь этих мужиков и пошли завтракать, думаю, там нас ждёт поминальное пиршество, если конечно, этого монаха никто из онсэна не выловил…

– Аяко, ты решила утопить нашего Монаха?

– Я всего лишь приводила его в чувства! – сказала она, вспомнив, что выпнула того из своего номера на улицу, помогла ему прийти в себя, то есть окатила его из ведра водой, а когда тот, шутя, толкнул её в онсэн, то терпение её лопнуло и она оставила шутливого монаха самому себе.

– Думаю, он благодарен… – виновато улыбнулась Май.

– Ещё бы! За ним никто ещё так не ухаживал!

Это уж точно… – покачала Танияма головой, и подруги отправились на завтрак.

Когда они пришли в общий зал, то обстановка там уже была та ещё: Нао лежал на татами в самом низком поклоне перед Мари, а Монах лежал на татами в приступе смеха.

– Значит, повезло не тебе, Май, – укоризненно проговорила Аяко и присела за своё место. – Ещё жив, самоубийца?! – покосилась она на красного от смеха Монаха.

– А что мне станется?! – ухмыльнулся он.

– Действительно…

– Мари, прости меня, пожалуйста, я совсем ничего не помню! – всё извинялся Нао, а девушка, сидя с гордо поднятой головой молчала, позволяя себе лишь пить чай. Наоки проснулся в её комнате, причём на её футоне, правда, Мари там уже не было, но ему становилось не по себе, когда он пытался вспомнить хоть что-то вразумительное.

– Нао, да успокойся ты! – поддержал его Хосё. – Мичи сказала, что тебя оставили в комнате Мари, так как ты слишком тяжёлый, чтобы тебя таскать!

– Должно быть, вы напугались, Мари? – заговорила с ней Май, стараясь сохранить официальный тон, но при этом не обидеть хозяина.

– Страх – чувство естественное, но глупо бояться старшего брата, тем более что его образ жизни до сих пор остаётся для меня неизвестным… – гордо ответила она, не глядя на Май или Нао.

– Да я не пью… – постанывал тот.

– Да не пьёт он, не пьёт! – посмеялся Хосё. – Это мы вчера поспорили, вот и дали лишнего. Зато теперь ты, Нао, согласен же со мной, что люди – это не только одинаковый набор хромосом и алкоголь действует на всех по-разному, даже если твой противник меньше в весовой категории.

– Всё решает опыт! – сказала Аяко.

– А ты у нас здесь самая опытная! – продолжил глумиться Хосё. – Я думал, что ты меня утопишь!

– Не льсти себе, мне этого очень хотелось…

– Что ж, с тобой всё понятно, а какие успехи были у тебя, Май? – обратился он к Танияме.

– Должна всех разочаровать, но успехов не было…

– Если не считать подушки… – напомнила Аяко.

– Ты проснулась с подушкой на голове? – загорелся Монах.

– Да…

– Тогда проблем не будет! Он уже вступил с тобой в контакт! Дня через два-три проявит себя в полной мере!

Проявит… – посмотрела Май с опаской, и краем глаза увидела Мари, вот ей одной всё это чересчур не нравилось.

– Извините меня, – поднялась она. – Я позавтракаю в школе… – сообщила она и покинула своих гостей.

– А вот это было не очень вежливо… – сморщилась Аяко.

– Извините, думаю, это моя вина… – сказал Нао.

– Да ничего, – улыбнулась Май. – Её можно понять… Я бы тоже хотела сегодня побыть одна…

– Май? – посмотрел на неё Хосё несколько строго.

– Всё хорошо, – улыбнулась она. – Но мне надо подготовиться к ночи и подумать…

X

Днём Май много думала, почему Нару не появился, когда был ей действительно нужен. Она просидела в комнате с игрушками почти весь день. Вечером Аяко вытащила её в баню, так как Нао позволил, а там уже и футон постелили.

В комнате всё так же трещал камин, горела настольная лампа, но спать сегодня не хотелось и дело было не в страхе. Май привыкла к этим игрушкам, к зелёному дереву с плоскими табличками у круглого окна и одинокому красному мостику, который она могла отчётливо разглядеть даже в сумраке и тумане.

Смотреть в окно можно было сутками – вся прелесть рёкана именно в этой гармонии с природой, а Май всеми силами искала гармонии с духом, который начал шалить в самое неподходящее время года.

– Думаю, на сегодня достаточно… – вздохнула она и поднялась с колен. Она сидела у самого окна и внимательно смотрела вдаль, желая разглядеть домик, где девушки из богатых семей учились традиционному искусству у одной из хранительниц этих тайных сокровищ.

Май почти дошла до своего футона, как услышала странный шум за окном – это куст, он шуршал жёсткой листвой и шевелился, будто туда запрыгнули дерущиеся кошка с собакой. Танияма осторожно приблизилась к стеклу и прищурилась. Тени и свет из комнаты не позволяли разглядеть инцидент как следует, но вскоре куст перестал ходить ходуном и всё до гробовой тишины стихло.