Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)

– Я хочу увидеть Май! Её долго нет, я начинаю волноваться! – высказалась она рьяно, видимо, её женская интуиция не лучше наблюдательности Нару била тревогу.

Стоило ей закричать, как сёдзи, словно по её заказу, раздвинулись, и в комнату медленно, не поднимая карих глаз, заплыла Май. На её плечах держалось очень тяжёлое кимоно. Верхнее – жемчужно-белое с чёрной окантовкой и золотыми нитями. По чёрным отрезам ткани парили журавли, а на белом алели редкие цветы вишни. Нижнее же кимоно выглядывало во время кроткого шага Таниямы, бросаясь в глаза из-за рубиново-красного цвета, поблёскивающего в свете ламп теми же золотыми нитями в более частом травянистом рисунке. Талию её затянули в широкие чёрно-золотые оби с красной окантовкой, судя по узлу которого, длинной они были не меньше четырёх метров.

– Мари, ты… – Наоки, не скрывая своего шока, смотрел то на сестру, то на Май.

– Нао, ты чего? – Такигава напугался его удивления.

– Это кимоно стоит целое состояние. Оно принадлежит моей семье уже больше пятидесяти лет. Если матушка узнает, то казнь мне обеспечена, – схватился он за горло, представив себя ни много, ни мало, а на гильотине.

Тем временем Май дошла до Нару и, видя его чёрную водолазку и накинутый на плечи пиджак, остановилась, не поднимая виноватых глаз.

– Как это понимать? – Сибуя смог произвести на свет не так много слов, как хотел бы, однако девушке хватило и того.

– Нам надо поговорить… – сказала она то ли ему, то ли напольному покрытию – глаза её никак не хотели отрываться от татами, предпочитая болотную солому негодующему взору босса.

Снова у меня очень плохие предчувствия… – он закатил глаза, перевёл дыхание и обратился к коллегам.

– Подождите меня в фойе, – отдал приказ он, после чего все замялись, но, глядя на повинующуюся без лишних слов Мари, покинули помещение.

Нару пристально посмотрел на Танияму. Он узрел её открытую шею, крепко заделанные волосы с гребнем в виде пяти гармоничных камелий розового и насыщенного алого цвета; её немного припудренное лицо и подведённые и без того выразительные глаза. От Май приятно пахло жасмином, но более того его волновали сами причины её внезапного исчезновения и теперь наверняка не такого простого появления.

– Они ушли. Ты можешь говорить… – позволил он, и Танияма с большим трудом сдержала подступающие к горлу слёзы, впрочем, как и равновесие. Одежды были невыносимо тяжёлыми.

– Заплати мне! – потребовала она, вкладывая все силы в то, чтобы слёзы не брызнули из её глаз.

– Что? – взволнованно понизил голос он.

– Нару, заплати мне скорее, и покончим с этим! – закричала она нетерпеливо, обнажив перед начальником полный боязни за сказанное и ещё не сделанное взгляд.

Ход мыслей Май, как и её план, настиг Сибую со скоростью необузданного мустанга. Барабаны в голове били именно с этой дикой и неуправляемой силой.

Нару, пожалуйста, скорее… – у Таниямы оставалось так мало сил. Невероятно тяжёлое кимоно и низость самой просьбы – они склоняли её к земле.

Руки Оливера узнали дрожь в теле возлюбленной, и он не смог сдержать злости и восхищения за её смелый порыв. Он закрыл глаза на безумное противоборство и упорнее прежнего слился с губами Май в возмутительно-страстном поцелуе.

Нервы Таниямы сказали очевидное «к чёрту», и слёзы, как назло ослушавшись, усеяли их губы солёными каплями. В этом поцелуе она разглядела отчаяние. На сей раз он не мог ей помочь, чего она, к своему ужасу, осознавала.

Май почувствовала, как во время необъяснимого между ними жара, в её оби что-то проскользнуло и, вскоре после этого, Нару разорвал их поцелуй.

– Пойдёшь из моей комнаты через сад, – он растёр пальцами её слёзы, терпеливо выслушивая последние короткие всхлипывания Таниямы. – Ты знаешь, где тебя будут ждать?

– В главном зале, – Май знала это наверняка. Сон, тот самый сон, где хозяйка наказала свою приёмную дочь – всё свершилось именно там, на виду у всех жильцов.

– Хорошо, иди туда. Но не торопись. Мы должны прийти раньше тебя.

– В этом кимоно я не смогу идти быстро, – она и руки-то поднимала с немалым трудом.

– Не переступай порога этого дома, если не увидишь у входа моей обуви. Мы постараемся всё подготовить до твоего появления.

– Тогда я пошла?

– Иди, – Нару открыл ей сёдзи, держа её какое-то время за руку, но вскоре их пути разошлись.

– Ну всё ли? – притомился Такигава в фойе.

– Да, Май пойдёт другим путём, – сообщил Сибуя, стоило ему появиться.

– Ты же сказал, что она остаётся? – Монах переспросил.

– Планы изменились. Май поможет. Нам же нельзя терять ни минуты!

– Хорошо, значит, я иду с вами! – Аяко сбросила плед и внутренне приготовилась к неравной схватке с духами.

– Ты же сказала, что не можешь… – от переигрывания плана в голове Монаха плавный вальс превратился в быструю польку. От одного лица к другому: от Масако, находившейся до сих пор на перепутье: помогать Нару или в свете недавних событий сбежать от бессилия; от Аяко, делающей вид храброй особы, рвущейся в бой ради дорогих ей людей. Пожалуй, на одного Нару и Лина было бессмысленно смотреть, в их лицах редко что-то менялось.

– Если Май подвергает себя опасности, то я иду с вами. Да и проводить обряды очищения – это моя работа. Нечего у меня хлеб отбирать.

– Да я ничуть не против, особенно если твои ритуалы начнут, наконец, работать, – почти присвистнул он от довольства.

– А вот это мы сегодня и проверим!

– У нас нет права на ошибку, – перебил их Сибуя. – Если кто-то из вас облажается, то Май пострадает.

Аяко и Такигава переглянулись.

– Мы не подведём тебя и Май! – пообещал Монах.

– Хорошо, – поверил им Сибуя на слово. – Тогда отправляемся!

IV

5 сентября. Вторник – день двадцать четвёртый. Объект исследования. Полночь.

Они здесь… – у входа в двухэтажное строение Май заметила обувь Нару и Лина, с чем свободно вздохнула – одной проблемой стало меньше. Переступить же через порог дома, кишащего привидениями, в одиночку оказалось не так-то просто, и у Таниямы перехватило дыхание.

Шаг был сделан… Май разулась в гэнкане и заскользила белыми носочками по паркету. Полы под татами временами поскрипывали, и она вздрагивала.

С потолка падал желтоватый, тусклый свет. Он безобразно оттенял расписанные старые стены. Дзёдан-но-ма, как центральное помещение, соединяло множество васицу*, поэтому, чтобы добраться до него, Май требовалось побороть страх и держаться намеченного пути. Её окружали пустые комнаты, не до конца прикрытые цветными перегородками фусума. Из тех помещений веяло холодом и тьмой. Из комнаты в комнату, раз за разом, Танияма всё острее ощущала запах сырости. Пахло прелой, давно скошенной травой, плесневелыми футонами и медленно гниющими татами. Что-то внутри них разлагалось.

Как же неприятно… – Май прикрыла нос рукой, вдобавок ко всему гневаясь. Она захлопнула раздвижные двери одной из комнат, и её тело подкинуло от волны дрожи. Заместо обоняния досталось зрению. Задвинутые ею фусума таили в себе неприятные начертания. Всего два ёкая. Один бледный с острыми кинжалами в руках, а другой болотно-зелёный и оба с жёлтыми глазами, разинутыми ртами, играющими толстыми животами и длинными шевелящимися в потоках воздуха волосами. Чем-то они напоминали свет и тьму. Ёкаи гнались друг за другом, норовясь непременно убить. Заострённые уши, рога и клыки, да и чёрные тучи, на которых они, словно на конях, рассекали своё небо – это не могло быть олицетворением мира и добра.

Кто же додумался нарисовать здесь такое?! – Май помотала головой, стараясь выбросить застывшие перед глазами начертания, остановившись возле узкой двери с серебряным павлином. Птица, почему-то на длинных золотых ногах, пушила хвост и размахивала королевскими (судя по убранству) крыльями. – Это здесь… – Танияма глубоко вздохнула, получив воздуха куда меньше, чем планировала. Оби затянули её тело крепко. – Нару, ребята, надеюсь, вы рядом…

Тяжёлое, очень тяжёлое кимоно склоняло Май к полу. Она долго терпела, выбирая путь не из лёгких. В главный зал можно было попасть, пройдя напрямик из комнаты в комнату, но Танияма сделала несколько крюков, словно она по-настоящему тайно возвращалась в свой дом.

В дзёдан-но-ма не горел свет. Вместо него, над татами волочился голубоватый туман. Пар… Май сделала передышку, и из её рта вырвался тёплый воздух. Он смешался с холодным, и появился он – первый признак присутствия в комнате духов.

Где же вы?.. – Танияма отыскивала друзей среди симметрично выставленных деревянных колонн, находя одни то и дело всплывающие образы живущих здесь душ. Их голубоватые прозрачные тела появлялись из ниоткуда и печально отводили взгляд. Они пришли не сражаться, их призвали посмотреть на расплату за ошибки, совершённые нынче другими.

В месте, где пол как на одну ступеньку приподнялся, Май разглядела спадающую с потолка полупрозрачную нишу. За ней стоял переговорный столик. Два места уже кто-то занимал, собрав возле себя ещё четыре спрятанные фигуры. Справа же, за стеной с круглым окном, стояла Матсузаки и тихонько читала норито.

– Исполняя этот ритуал, я взываю к богам. Я молю их сойти с небес в это безбожное место, чтобы очистить его и прекратить беспрестанные страдания. Пожалуйста, примите нашу мольбу ради мира и спокойствия. Сделаем же это место подобно высокой небесной равнине… – лились звуки молитвы, и множество полосок белой бумаги на жезле хараэгуси* создавали характерный для ритуала шелест. Зеркало, две свечи, рис, саке, две зелёные веточки божественного дерева сакаки*, вода и соль – её ритуальные инструменты.

– Май! – из-за ширмы вышел Монах и жестом подозвал её.

– Боже мой, вы целы! – Танияма перевела дыхание. Наконец, внутреннее давление, образовавшееся из-за беспокойства за друзей, отпустило.

– Возникли трудности? – следом вышли Нару с Лином.

– Нет, – она помотала головой, глядя на босса с благодарностью. Он принял её план, значит, хоть в чём-то соглашался с ней.

– Но сейчас становится жарко, – Хосё разглядел души, появляющиеся в главном зале с завидной скоростью. Внутри щекотало ощущение приближающегося боя.

– Как-то мрачно… – Нао на секунду выглянул и поспешил, как и Мари, присесть за стол. – Пойдёмте, нам зачитают основные пункты договора, и приступим к торгам.

– Ты хочешь сказать, это надолго? – Такигава повысил голос в искреннем удивлении.

– Мы обсудим каждый этап обучения, – объяснила Мари, тихонько стукнув бумагами по красно-коричневому столику. – Шесть пунктов: танцы, каллиграфия, искусство ведения беседы, чайные церемонии, макияж и составление икебан. Именно за это заплатил ваш директор.

– А ты не мог не швыряться деньгами?! – протараторил Монах, бросая на высокомерного Нарцисса корящий взгляд.

– В торгах есть какая-то схема? – Нару проигнорировал Такигаву и задал вопрос Мари.

А раньше об этом позаботиться нельзя было?! – разумные окружающие едва за голову не хватались, точнее – это Май и Хосё.

– По каждому пункту есть установленная нами цена, – заговорила Мари ровно. – Я оглашаю результаты Май и стоимость обучения. Вы же соглашаетесь либо нет. Если нет, то мы торгуемся. Когда соглашение достигнуто, то мы переходим к следующему пункту. Затем подведём итоги и подпишем бумаги.

– А побыстрее никак? – подвыл Хосё. В зале послышались шорохи, тихие постукивания – это сулило беду.

– Никак… – закрыла она глаза, не обращая внимания на звуки, словно в ушах у неё были беруши.

– Май, не отходи от Монаха, – Нару сказал перед тем, как занял своё место рядом с Лином за столом. Из наблюдателей остались Масако и Такигава.

– Соберитесь же здесь, боги! Приветствую тебя, Мариситэн, Богиня Света. Одари нас светом и защити нас в этом доме, – ритуал изгнания был завершён взмахами бумажного жезла, после чего Аяко присоединилась к коллегам. – Всё, теперь они не смогут подобраться к нам.

– Конечно, если твои ритуалы начали хоть чуть-чуть работать, – съязвил Хосё, пока им позволяло время.

Аяко не владела магией, как это, например, было свойственно Лину; не имела такой силы, как Такигава, ведь являлась всего лишь проводником между ками* и людьми. Она могла попросить у богов помощи, предоставить им своё тело в качестве временного хранилища, но, как это обычно и случалось, гарантий она дать не могла, всё зависело от воли и желания ками.

– Всё получилось! Я не такая бесполезная, как тебе кажется. Не надо в этом сомневаться, – она дала ответ на полном серьёзе.

– Хорошо, – кивнул ей Монах. – Май, ты долго ещё будешь там стоять? Иди к нам!

Танияма не сдвинулась с места, и это несмотря на то, что Нару велел держаться Такигавы. Она медлила из-за Масако. Та временами смотрела так, что делалось тошно. Ей не надо было и рта открывать – всё читалось на её каменном лице: она корила Май, обвиняла, как злую соперницу, негодуя из-за своего поражения.

– Иду, – ей пришлось смириться с болью Хары ввиду накаляющейся обстановки. Звуки усилились. Это свидетельствовало о довольно большом количестве духов в одном помещении.

– Лин, ты это почувствовал? – Нару отвлёк всех от дела, подавляя в себе не дюжий гнев.

– Да, что-то приближается… – Кодзё положил ладони на свои подогнутые колени, подавая ученику пример.

– Ладно, продолжайте, – Сибуя позволил Мари говорить, не прекращая прислушиваться к происходящему. Его подозрения оправдались. Стоило Май закончить жестикулировать и сдвинуться с места, как татами вспыхнули, скрыв Танияму за пламенной стеной.

– Май! – Хосё закричал и бросился на помощь, о чём, без всяких сомнений, пожалел. Его нижний белый халат-шата загорелся и, отпрыгнув, он забил руками в попытках его потушить.

Монах… Нару! – Танияма хотела кричать, отозваться на оклики друзей, но голос потерял всякую силу. Она застряла на кусочке татами, не объятом пламенем.

– Продолжайте без меня! – Нару оставил торги, спеша на помощь нуждающимся коллегам.

– Нару, Май там! – Аяко бросилась к нему, легко поддавшись панике. – Придумай скорее что-нибудь! – огонь поднимался почти до потолка, коптя так, что вскоре окружающие задохнулись бы.

– Начинайте проводить изгнание, должно сработать! – Сибуя принял озадаченный вид. Он разозлился.

– Нару, если они не отступятся, то это здание рухнет! – предупредил Такигава, зная, что бывает, если пытаться изгнать духа против его воли. Пример с вазой можно было и не озвучивать.

– Читайте, они отступятся… – он стоял недвижимый, чувствуя, что из-за Май выходит из себя легко-легко, стоило лишь кому-то причинить ей боль.

– РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ, КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗАЙ, ДЗЭН! – закричала Аяко непонятно для чего. Напускать такие заклинания на огонь – абсурдно.

– РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ, КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗЭН, ГЁУ! – присоединился Кодзё. Он услышал треск огня и бросил бумажную работу.

– Лин, вернись на место! – Нару повысил голос, перекрикивая языки пламени.

– Но как же Танияма?

– Здесь справятся и без тебя! Вернись и продолжи торги!

– Хорошо!

– Ом патакра маси. Паракра маси. Удья маси. Нейра маси. Агра маси. Марга маси. Урама маси. Вана маси. Гулма маси. Зивара маси. Маха зивара маси. Андара дхванна маси. Сваха, – зазвучали слова тайной мантры. В ней Монах просил Богиню Света потушить огонь. Слова те звучали следующим образом: Пусть я тоже стану тем, кого не увидеть! Не схватить! Не удержать! Не превзойти! Не покарать наказанием! Кому не отсечь голову! Кого не ударить! Не сжечь! Кто не попадёт под власть врага!

Огонь потух. Именно его поползновения затушить это пламя ожидал Нару. Скрипы, как и тихие стоны, прекратились. Май же лежала на полу, подогнув под себя колени.

– А теперь сюда никто не сунется! – заглушил всех голос Такигавы. – Он кири кири базара баджири хора манда манда ун хатта. Он сара сара базара хара хара ун хатта. Он амари тодо ханба ун хатта. Он бисохора дараки шабазара наджара ун хатта. Он азан маджини ун хатта. Он ша агуари макасан маэн совака! – Монах вынул из верхнего чёрного халата ваджру и, прокричав последние слова, воткнул её в татами.

Такигава использовал одно из своих сильнейших заклинаний, – Нару смотрел на тяжело дышащего Монаха, убедившись в том, что его непослушная сотрудница жива. – Ничего не произойдёт, пока он удерживает этот барьер.

Проанализировав ситуацию, Сибуя спустился с возвышения на полу и двинулся к Май.

– Нет! – Танияма закричала, и наметившийся прогресс в деле ударил Нару по носу. – Не покидайте своих мест! Не приближайтесь ко мне… – она часто мотала головой, чувствуя, что кто-то опасный приближается… Она слышала голос внутри себя, голос, повиливающий ею.

– Нару, хватай Май и иди сюда! – заорал на него Такигава, ведь Сибуя взял и опустил руки. – Этот дух высокого уровня. Она уже проявила акустические, кинетические и пировые способности. Если ей подконтрольны ещё гидратные явления, то я не смогу удержать этот барьер! Поторопись!

– Нет! – закричала Май со всей своей мощи истошным голосом. – Нару, иди защищать остальных. Я не смогу идти… Я не чувствую ног… – звуки, выходящие из её рта, дрожали. Ей стоило как можно скорее признать своё бессилие. Она поняла, любой, кто притронется к ней, пострадает или даже умрёт.

– Да не слушай ты её! – Аяко бы и сама бросилась помогать, но Такигава незамедлительно запретил. Дальнейшие же крики заглушила мелодия.

Флейта застонала вместе с сямисэном, да и были они не одни. Духи засветились по углам в тёмной комнате, где горела единственная лампа на столе у Мари и две свечи по обе стороны от святыни Аяко.

Что это ещё?! – Нару начал терять текстуальную связь с прокручиваемым в голове планом. Музыка туманила его разум.

Вдруг двери поддались чье-то психической силе, и в главный зал пожаловал дух. Фусума громко хлопнули. Голубоватый свет сместил обгорелые деревянные столбы, подпирающие потолок на второй план, и почерневшие татами начала заливать вода. Она проникала через распахнутые двери, медленно подбираясь к Нару и Май.

– Это наш призрак? – спросил Такигава.

– Нет, – ответила Масако. – У этой девушки нет ног, и я не чувствую той силы, которая скрывается где-то в доме… – Хара отвернула голову, испытывая душевные терзания. Музыка… Во всём была виновата именно она.

Вместе с тем, пожаловавшая мёртвая особа взмахнула зонтом, и их взору открылась красивейшая девушка в приятном танце. Такигава и Нару смотрели на взмахи её призрачного зонта, позабыв об опасности и пребывающей воде.

– А ну-ка, – Аяко заметила странность и подбежала к Нао за его веером, – я одолжу у тебя эту штуку! – она сунула ему руку под кимоно, заполучив желаемое незамедлительно. – Сейчас ты у меня мигом очнёшься, грешный монах! – с этими словами она, не пожалев сил, ударила Такигаву по голове веером.

– Зачем же бить так?! – Хосё зажмурился, ведь ему почудились перед глазами искры, а после он даже присел. Нару очнулся следом. Музыка на этом стихла, а танцующая девушка сникла.

– Май, дай мне руку, я вытащу тебя, – Сибуя медленно потянулся к Танияме, не спуская глаз с призрака, та прятала лицо за чёрными волосами.

– Нет, – мотала Май головой, чувствуя в этом случае большую беду. Нару сделал шаг, это спровоцировало хруст со стороны парящего над полом духа и следующий за ним вопль.

Поднявшийся свист оглушил всю команду SPR, вынудив их преклонить колени. Запах гари, как и чёрный налёт на татами, поднялся в воздух и, склубившись в шар размерами не меньше футбольного меча, исчез где-то в углу, и на пол лёг новый ковёр.

Татами заледенели, покрылись сверкающим серебряным инеем, и на достойную тропу ступили чьи-то ноги.

«Тук-тук…» – слышалось Май вместо ледяного хруста. Частое дыхание подкидывало её тело, а окутывающий всё холод бил под самое сердце.

– Пожалуйста, простите нас, госпожа! – Масако не выдержала угнетающей её силы и подбежала к гордо поднявшемуся Нару.

– Хара, ты что делаешь? – Сибуя вознамерился отодвинуть её, чтобы она шла на своё место, но она загородила его и вырвала из него право говорить.

– Не держите зла на этого человека! Я не могу сказать, по какой причине, но он очень нравится мне. Я постараюсь выполнить любое ваше желание, – Масако просила отчаянно, другие же, подняв одни головы, молчали, даже Мари, не останавливающаяся всё это время в проведении торгов, замолчала.

– Иди на своё место, – Сибуя, разозлившись, сдавленно отдал жестокий приказ.

– Нет, ты не понимаешь… – Масако пустила слезу, стоя на своём до последнего.

Вышедший же из тени дух предстал перед гостями в образе высокомерной женщины. Её длинные чёрные волосы шевелились в тихих порывах ветра, а рука тянулась к падающим с потолка кусочкам инея, словно они – это белые лепестки вишни. Она раскрыла зонт и, взмахнув им, усеяла весь зал красными цветами на длинных зелёных стеблях.

Паучьи лилии, как плохое предзнаменование, утомили взор живых и дали ответы.

Она отказывает мне! – Масако задышала не лучше Таниямы – очень часто. – Эти цветы говорят о том, что мы с Нару больше никогда друг друга не увидим. Она не позволит мне или даже Май забрать его с собой. Она убьёт его! – от страха Хара вцепилась в руку Сибуи, не осмеливаясь сказать ему полученный ответ.

– Все, успокойтесь! Это только иллюзия, – вместе с тем Нару не утратил веры в свои силы.

Женщина, которой не было по виду и сорока, со звуками ветра тяжело вздохнула. Её серо-белая рука коснулась тугих синих оби, и живые среди мёртвых затаили дыхание. Она же вынула гребень и, присев рядом с Май, возложила свои ледяные руки на её голову.

Танияма, не помня себя от страха, лишилась чувств, а появившиеся девушки её же возраста расправили её ослабшее тело и положили обратно на красные цветы, доверив её голову своей терпеливой госпоже.

Флейта, кото и сямисэн заиграли в тот момент. Худые руки вполне плотного с виду призрака зашевелились, проталкивая гребень в волосы Май. Хозяйка дома гейш, не теряя снисходительного выражения на красивом лице, чесала волосы своей воспитанницы, содрогнув беспредельный мрак в глазах окружающих дивным голосом.

Спи, мой малыш, спи, мой милый,

Закрой глаза, мой милый.

Когда ты спишь, ты такой хороший ребёнок.

Спи, моя милая, спи.

Где твоя няня, моя милая,

Куда она пропала?

– Она защищает её! – Матсузаки шикнула Такигаве, придерживая своё тело по-прежнему вблизи татами.

– Что ты хочешь этим сказать? – шептал он, не понимая жрицу.

– Дубина, она поёт колыбельную! Матери поют колыбельные не для того, чтобы убаюкать ребёнка, а для того, чтобы его защитить от всяческого зла. Дзёрури – эти мелодичные заклинания часто исполняли гейши. Это очень старая эдовская комори-ута*!

– Но для чего ей исполнять песню защиты ребёнка? Май же не её ребёнок? И мы уж точно ей не навредим?

– А мне почём знать?! Я у тебя хотела об этом спросить! – переругивались они потихоньку, стихнув, ощутив на себе насмешливый взор. Хозяйка этого дома смотрела на них и, не скрывая превосходства, одними чёрными глазами смеялась.

Над горами она путешествовала,

В доме её родителей.

Скажи, что она дала тебе, дорогая,

Ты не даёшь мне посмотреть.

В качестве сувенира она дала тебе

Флейту и барабан.

На этом она прекратила петь и чесать голову Май. В её руке показался короткий клинок ханакири*. Без острия на конце нож казался сломанным, но его сверкающие грани твердили обратное.

– Это не похоже на флейту и барабан! – Такигава нашёл в себе силы и поднялся. Его примеру последовала и Аяко. – Лин, ты нам очень нужен, – пропел он свою просьбу, не спуская глаз с ухмыляющейся женщины.

– Не мешайте Лину! – Нару отменил его приказ.

Она не выйдет из этой комнаты, – он смотрел на давно умершую женщину, противостоящую ему бестактно и дерзко. – Лин сделал ловушку в ловушке. Эти комнаты одна за другой поглощали её. Теперь мы в самом центре! – Сибуя взял за пример дело с Кровавым лабиринтом, смастерив именно такой воронкообразный барьер. – Мне здесь оказали очень радушный приём. Пора проявить ответную любезность! – он бы никогда не простил всего того, что пережил здесь, при этой школе.

– Иди, моё дитя, – она оторвалась от наполненного презрением взгляда Нару и поцеловала Май в лоб. – Верни свою честь…

Танияма поднялась и тут же пошатнулась, задвигавшись в сторону когда-то дорогих сердцу коллег.

– Нет! – закричала Хара со слезами, слушаясь на сей раз мужчину. Сибуя заставил её покориться и спрятаться за его спину.

Это НЛП! Если мы не разрушим связь Май с этим домом, то может кто-нибудь пострадать… – он узрел очевидное, очнувшись от желания мести слишком поздно.

V

Нейролингвистическое программирование или попросту НЛП – методика, при которой испытуемый начинает подражать поведению того или иного субъекта. Видя, как Май меряет шагами зал, Сибуя задал себе новую цель: кого среди окружающих ищет Танияма? Он понял, что хозяйка видела в его сотруднице свою приёмную дочь Сэцуко, но на кого был направлен её гнев?

– Хара, медленно отходи к остальным, – Нару и сам сдал немного назад, не отрывая взгляда от покачивающейся из стороны в сторону Май. На данной стадии её движения выглядели неопрятными. Тогда-то он понял – она и сама ещё не определила конечную жертву.

Движения двух коллег среди красных цветов спровоцировали Танияму. Она выпрямилась. И пришла тишина…

Статическое электричество превышает норму! – сквозь молчание Нару ощутил вибрации в воздухе. В волосах, словно что-то шевелилось. Капли и кусочки красных цветов поднимались над их головами, пострадав от кинетической энергии. Мелкие же электрические разряды били, когда Сибуя касался Хары. Он подталкивал её, иногда касаясь, чего мёртвым здесь не понравилось.

Она нацелилась на меня или на Хару! – Нару смотрел в посеревшие глаза Май, делая тщетные попытки предвидеть следующий её шаг.

– Убегай! – он отдал моментальный приказ растерявшейся Масако, бросаясь под удар тупого клинка. Сибуя выбил оружие из рук своей сотрудницы, не заботясь, как он это делал обычно, о результате.

– Скорее сюда! – Такигава принял напуганную Хару и спрятал за себя. Оставалось ждать. Двое замерли посреди алого поля.

– Сэцуко, кого ты на самом деле ненавидишь? – Нару заговорил ровно, не испытывая угрызений совести за свои жестокие слова.

Я ненавижу её! – пылало нечто разрушительное в груди Май. – И ненавижу тебя! Почему ты веришь ей, а не мне?! Почему защищаешь? Вы умрёте… Оба… Прямо здесь. Так я верну свою честь!

– Посмотри правде в глаза! Тебя предали люди, которые вырастили тебя! – Нару настаивал на своём, Май же протянула руку, и голубые огоньки вернули острый нож в её холодную ладонь.

Слова тебе не помогут… – блестели её не знающие жалости глаза.

Злополучный час пробил, и Танияма взмахнула клинком. Сибуя уклонился, подставив под удар свои волосы.

– Она ему только что чёлку обкорнала! – Такигава прокомментировал, завидев, как вроде бы что-то от Нару отлетело. – Надо как-то помочь… Аяко, используй семь печатей Фудо Мио!

– Хорошо! – согласилась она обратиться к главному божеству сюгэндо. Это заклинание должно было разрубить мечом врагов-заблуждения и сетью отловить плохие помыслы, пробудив тем самым веру.

Аяко согнула правую руку в локте и развернула ладонь к груди, словно на её раскрытой ладони лежало сердце. Так она наполняла себя жизненной силой вселенной. Её губы что-то шептали, руки распростёрлись, встретились над головой и у груди звонко хлопнули.

– РИН! – последовала команда, которая остановила запрограммированную на месть Май.

Убить! Убить! Убить! – тряслась её рука с клинком.

– Нару, достучись до неё, пока у тебя есть немного времени! – Такигава закричал, направив тем самым взор хозяйки на себя. – Ой-ой, Аяко, у нас есть ещё чего-нибудь в запасе очень сильное?

– Ещё сильнее?! Ты издеваешься?! – издала она вопль от возмущения.

– Неа, я не издеваюсь, потому как сейчас твой барьер точно не выдержит! – больше двадцати душ подтянулись к своей госпоже и с её лёгкой руки обрушились на невидимую стену, защищающую исследователей.

– Вот же неугомонные! – цыкнула Матсузаки. – Идите прочь! Сложила она пальцы в мудру “ин”, выкрикивая: – РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ, КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗАЙ, ДЗЭН!

– Наумаку санманда базара данкан! – прокричал Такигава, атакуя души умерших здесь гейш и их слуг. – А они не сдаются! – ухмыльнулся он, видя, как и все, что духи вновь облепили их укрытие. – Ещё разок! – он переглянулся с коллегами, набрасываясь с заклинаниями с новой силой. Подрубить под корень – к этому здесь стремились все.

Не могу ничего с собой сделать… Моя рука движется сама собой… – Май смотрела на Нару сквозь серую пелену, не контролируя свои действия.

– Май, успокойся и сконцентрируйся на своих внутренних ощущениях, – шевелились его губы. – Я не враг тебе. Ты это знаешь…

Убить… Убить… – двигалась она с каждым его сказанным словом, чувствуя себя опустошённой, лишённой собственной воли.

– Убить… – из её уст соскользнул зловещий шёпот, и нож полоснул Нару вдоль горла. Тонкая, едва различимая нить пореза окрасила его бледную шею, и кровь начала интенсивно проступать.

– РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ, КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗАЙ, ДЗЭН! – доносились боевые крики Аяко. – Они нападают целенаправленно! Мои свечи уже почти потухли! Делайте же что-то скорее!

Призраки нападали плотной волной, прилагая усилия, как единый разум.

– Я не вижу в них воли, – Масако смотрела в их пустые глаза и прижимала руки к сердцу. – Их направляют!

– Ну а я-то что с этим могу сделать?! – Монах смотрел на Хару в ответ, перебирая в голове все возможные варианты. – Вот чёрт, и как про него забыл?! Нао! – крикнул он оставшимся за ширмой людям.

– Да, – высунулся тот, вертаясь тут же обратно. Вид озлобленных духов, бросающихся на них, будил в нём обычный человеческий страх.

– Вы там всё?

– Да уже давно как всё, – сказал он.

– И чего ты молчишь?! – вылупил Такигава глаза, только заметив рядом с собой читающего заклинания Лина.

– А чего делать-то надо?

– А я откуда знаю! Это же твой прадед не заплатил этой женщине! Придумай чего-нибудь!

Придумать… – Нао посмотрел на покорную, ничего не говорящую Мари и растерялся.

– Думай шустрее! – Монах торопил, так как призраки перестали нападать. Вместо них к ним начала приближаться та женщина.

Хозяйка этих чертогов мерно поплыла по красному полю ликорисов, и её холодное бело-голубое кимоно, как и она сама, навеяли ужас. Экзорцисты дали назад сразу же, как её ладонь коснулась невидимого барьера Аяко, который, неравный ей в силе, рассыпался, потеряв силу с затушенными порывистым ветром свечами.

– Нао… – пропел Хосё, откладывая открытый бой, ведь так велел Нару; он требовал этого под угрозой исключения из временно сложившейся команды SPR. Но что же с ним происходило сейчас?..

Сибуя смотрел на Май добрыми глазами: – Убила, и что же дальше? Ты до сих пор меня ненавидишь? – тело, которое должно было упасть, без единого укора заговорило, и Танияму затрясло, как на электрическом стуле. Она была слишком чувствительной всегда, а когда она поняла, что сделала с любимым человеком, то её охватила не обычная тоска, все её мысли пришли в законченный беспорядок, где спасти мог один Нару.