Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц)

– Кажется, я не просил… – сказал Сибуя, испытывая от такого вторжения ответную неловкость, впрочем, на его лице мало чего изменилось, разве что взгляд притупился.

– Это задание мне дала госпожа Окада, – объяснила Май и стала понемногу приходить в себя. – Все ученицы проходят это испытание – чайная церемония, но у других её принимает Нао или Мари, а поскольку в документах значится, что Нао мой будущий родственник, то госпожа Окада исключила заинтересованные стороны. Вот и оставался ты или Лин, думаю, поскольку директором SPR являешься ты, то Мари порекомендовала тебя.

Хотя Май и объясняла всё подробно, избегая неуместных слов, Сибуя не произвёл и самой низкой ноты радости, скорее упоминание о том, что Нао значится в её документах, как жених ни с того ни с сего разозлило его. Этот договор с участием трёх семей подписали без его ведома и согласия. Разумеется, он бы никогда не дал Май разрешения ввиду чрезмерного риска, к тому же уходить мог только он, а ей по собственному желанию карьерно расти и покидать его, никто не позволял.

– Понятно, и чего ты хочешь от меня? – погасил он очередные эмоции, присаживаясь на дзабутон, как какой-нибудь высокородный даймё или его прямой потомок. Гордость буквально распирала его, чего Танияма не могла не заметить и уж тем более проглотить.

– Чтобы ты был моим гостем на этой церемонии, – сказала она сквозь зубы.

– Ты очутилась в моей комнате, скорее гость ты, – издал он язвительную усмешку.

Ты… ты… – еле сдерживалась она, чтобы взять и не уйти.

– Не кипятись, я понял тебя, – прикрыл он глаза, скрестив руки на уровне груди. – Приступай уже…

Снова это дурацкое «я понял тебя», если понял, то издеваться зачем?! – выговорилась Май про себя.

– Дай мне минуту… – попросила она, понимая, что пока не готова к единству мыслей и действий. Вот прямо в этот момент она не могла думать о чае и своём «госте» как о едином целом.

– Не думай слишком долго, это не твоя основная работа, – дал Сибуя совет, посматривая на свою сотрудницу немного ревностным взглядом. Обучаясь в этой школе, при рёкане, Май очень старалась, однако она старалась и в Лаборатории Психических Исследований, чего Нару, разумеется, не замечал так, как заметил это рвение здесь.

– Уже всё… всё… – свободно выдохнула она и, прикрыв глаза, расправила чёрно-белое кимоно. Чайную церемонию было провести не так просто, кроме того, её немного изменили. Для иностранцев горький зелёный чай казался едва ли не отравой, поэтому Мари разрешала использовать в приготовлении иные пропорции, но Танияма уже чётко представила в своей голове какой он чай для Нару…

Медного очага в комнате Сибуи не было, такое углубление в полу имелось в гостиной рёкана и комнате хозяйки строения на другом конце сада. Сейчас там отдувались другие одиннадцать учениц сей школы, а Танияме снова, словно утопленнику посчастливилось плыть против течения. Поэтому ей принесли высокую глиняную подставку с горелкой внутри, которая не позволяла воде в медном котелке остывать. Из других атрибутов для неё приготовили: бамбуковый ковшик для воды; глубокую чашу для первого вида чая; чайную пару бело-синего цвета, где грубоватая с виду кружка без ручек запечатлела на своих стенках синие рисунки гор; деревянную шкатулку с одним и другим видом чая; маленький серый чайник; узкую кружку со сложенной белой салфеткой внутри, а также ложечку и мешалку.

Вся чайная церемония должна была занять у Май не меньше двадцати минут, требовалось заварить два вида чая (терпкий чай из молодых листьев и жидкий чай – усутя), позволить гостю насладиться им, получить его отзыв и на этом покинуть его.

После того как Май разобралась со всеми приборами она вновь привстала и поклонилась, говоря тем, что церемония началась.

Сибуя продолжал сидеть в позе сэйдза (на немного разведённых в стороны коленях, с ровной спиной, пальцы на ногах, направлены к центру) и молча наблюдать. Воздуха в комнате стало не хватать. Он уже второй день отмечал странные внутренние волнения в присутствии Таниямы и никак не ожидал, что сегодня столкнётся с таким испытанием.

Вода в медном котелке потихоньку бурлила, создавая в навалившейся тишине свою прелесть незавершённости красоты. «Идеального ничего нет» – говорил её жаркий шёпот, но вместе с тем красота проявляется в чистоте и неброскости.

Май грациозно расправила белую шёлковую салфетку, сложила её четыре раза и с мастерской точностью протёрла ей ложечку для чая и края пиалы.

Хотя Сибуя и планировал расхаять все труды своей сотрудницы на полставки, он не мог не отметить с какой тщательностью проработаны её движения, насколько размеренно двигаются её руки, словно даже они стремились продлить эти минуты тихого единения.

Я волнуюсь… – призналась себе Май, стараясь выдохнуть незаметно, что, конечно же, не удалось. Нару уловил её волнение, но ничего не сказал, только немного поёрзал (ноги затекли).

Пришла пора горячей воды, и Танияма вновь сбилась в дыхании.

Только бы не пролить! – помолилась она, зная, что с маленьким ковшиком на длинной ручке не так-то просто управляться.

Вода не пролилась, и она чётко ошпарила пиалу кипятком, затем слила эту воду в пустую миску и вновь вернулась к ковшику и горячей воде. Она налила два ковшика в свою сине-серую пиалу и, открыв чёрную шкатулку, добавила в воду две ложечки зелёного чайного порошка. Далее за дело взялась мешалка, и ручонка Май затряслась чуть медленнее миксера. Эта зелёная кашица взбивалась до полного приготовления около минуты, испытывая нервы бедной Таниямы, как только можно.

Боже мой, Нару, не смотри! – молилась она, чувствуя его пристальный взгляд. Рука и без того подрагивала от волнения, а здесь ещё этот Сибуя двусмысленно смотрел. Май старалась думать о нём и о чае, а получалось всё больше о нём.

Наконец, её рука сбавила темп, остановилась, и мешалка покинула первый чай её важного гостя.

– Прошу, – поклонилась она, передавая чашу с едко зелёной жидкостью Нару. Тот изобразил на лице немного укора, и Май покраснела.

Глупо! Кто за язык тянул?! Молча чашку подают! – отругала она себя, но, как и требовалось, спокойно заварила уже листовой чай в чайнике. Подготавливая гостю омогаси или сладости к чаю. Это были четыре маленьких пирожных из клейкой рисовой муки необычной формы и цвета: одно – круглое и жёлтое с изображением хризантемы; второе – плоское и розовое с сакурой; третье – белое с листиком; и четвёртое – бело-чёрное в форме каллы.

Нару поклонился и положил на левую ладонь шёлковый платок, чашу взял правой рукой и опустил на левую ладонь. Пригубил, понял, что он, как и положено горький и вязкий, сделал ещё два глотка и опустил платок фукуса на татами, после чего обтёр им края чащи. Обычно так делали, когда чашу требовалось передать следующему гостю, но поскольку кроме них здесь никого не было и требовалось чем-то себя занимать, пока Май возится с другим чаем, ему показалось это действие логичным. И действительно, пока он возился со всем этим, Танияма преподнесла ему другой, уже не такой терпкий чай.

Ещё горячий… – подумал он, отпивая немного зелёного чая. Запах показался ему очень приятным, но вкус по-прежнему горьковатым.

Закончив, Май поклонилась, оставляя распитие чая Нару, а себе хлопоты по небольшому сбору атрибутов.

– Вам уже рассказывали о принципах чайной церемонии? – затеял Сибуя небольшую беседу, ведь того требовали традиции церемонии, других гостей не было, поэтому он заговорил с Май. Обычно беседу начинали на ту тему, которую заявлял мастер чайной церемонии на свитке в токонома. У Нару же на шёлковом свитке виднелась надпись о наслаждении простой и чистой красотой.

– Да, – спокойно ответила Май. – ваби и саби. Ваби – это наслаждение вещами простыми, неброскими, а саби – это своего рода одиночество человека во вселенной.

– И что это, по-твоему, значит? – отставил Нару кружку, хитро спрашивая о том, о чём Танияма не особо задумывалась.

– Чайная церемония – это уединение с самим собой, нахождение прекрасного в вещах неидеальных, осознание того, что ничего кроме вселенной не вечно, а ещё не всегда закономерно, даже одна и та же чашка, выполненная одним мастером, будет иметь свою форму, независимо от того, что сделали их по одному принципу…

– В этом и выражается церемония тя-но ю… – Сибуя закончил её слова выражением «искусство чая» и гордо поднялся. – Можешь звать помощницу хозяйки. Мы закончили.

– Хорошо, – поднялась Май осторожно и уже бы пошла звать Мичи, как в облаках всей этой гармонии забыла важную деталь. – Нару, тебе ещё требуется поставить мне оценку, – с этим она поклонилась и протянула боссу маленький сложенный листок. – От одного до десяти балла… – вновь покраснела она, ощущая тепло пальцев Сибуи, которые едва не коснулись её руки.

– Если это всё, то поскорее освободи меня, дела не раскрываются сами, – проговорил он небрежно, вручив Май её оценку.

Хоть бы поставил баллов пять…– зажмурилась Танияма, опасаясь смотреть. – На большее он не расщедрится, хотя и вышло очень хорошо, я старалась… – с этими мыслями Май развернула полученную бумажку и чуть вновь не присела.

– Два с половиной балла… – выговорила она это вслух, с большим трудом сдерживая собственные руки и крик. – Два с половиной… Этой половинкой ты решил унизить меня?! – повысила она голос, едва не смяв белоснежную бумагу с чёткими каракулями Сибуи.

– Вообще-то, это моя похвала, – ответил он невозмутимо. – Вначале я планировал поставить два балла, но твой ответ убедил меня прибавить ещё половинку, – он вновь скрестил руки на уровне груди, и Танияма уже поняла, что в этой битве характеров ей вновь победы не видать. – В целом ты всё делала по инструкции, но я не почувствовал великой гармонии с самим собой, к тому же твой чай очень горький, я бы не отказался от хигаси… – он увидел баночку, где хранились сухие сахарные конфетки, но немного удивился почему Май предпочла их не предлагать.

На самом деле я немного придираюсь, – улыбнулся он одними глазами, посматривая на сдерживающуюся изо всех сил Танияму. – Я знал, что не почувствую гармонии рядом с ней, не скажу почему, но я с большим трудом сдерживаю свою энергию, ощущая её поблизости…

– Знаешь что… – выговорила она сквозь зубы. – Мари сказала, что когда готовишь чай надо представлять, для кого ты его готовишь, а я не представляю для тебя чай сладким и извиняться за это не буду, ведь как ни посмотри, а сладким тебя не назовёшь! – разозлилась она и хлопнула раздвижными дверьми.

– Тут не поспоришь… – улыбнулся он своей грустной улыбкой и присел обратно на синюю подушку. Сладким скорее был Джин… – он провёл по краю чашки указательным пальцем, пробуя ещё раз тонкие оттенки заваренного для него чая. – Но мы с Джином хоть и как две капли воды, но капли, выпавшие из совершенно разных туч, – вспомнил он брата и то, как отличались они. – Мне и, правда, подошёл бы только такой чай… – Нару слегка закусил указательный палец, вспоминая все интересные эмоции на лице Май. На этот раз он специально её дразнил, ему до заумной игры в голове хотелось увидеть эти приступы панической злобы и растерянности на её лице, всё это и делало его таким, какой он есть.

– Получается, это уберут только к вечеру… – Сибуя посмотрел на оставленные чайные приборы, подумывая, что Май после маленькой ссоры не подумает звать горничную, поэтому он спокойно уселся за свой ноутбук. Он бы палец о палец не ударил, так как уже попросил с этим разобраться Танияму, в случае неповиновения у него было время до вечера. После ужина пришла бы Мичи и расстелила бы футон, предварительно убрав из комнаты всё лишнее. Но тут на его жалобы сёдзи вновь громко хлопнули, и в комнату уже совсем не грациозно прошла Май. Она держала в левой руке медный чайник, а в правой чистую кружку.

– Вот! – ударила она кружкой по маленькому столу, за которым восседал Сибуя и, вынув из-за оби плоскую глиняную подставку, поставила на неё горячий чайник, налив перед этим своему боссу иного чая.

– Что это? – не понял её поведения Нару. – Второго шанса у тебя не будет. Хватит моё время отнимать…

– Замолчи! И пей, что дают! – огрызнулась Танияма. – Я попросила не подавать тебе больше зелёный чай, так как в нём много кофеина. У тебя больное сердце… От одной кружки в день вреда не будет, но лучше тебе воздержаться. Этот чай чёрный. Я только что его на кухне заварила. Пей, и если сильно жмёт, то вот тебе хигаси! – она подняла с татами керамическую пиалу с крышкой и так же звонко ударила ей по столу. – Наслаждайся! – развернулась она к выходу, оставшись очень даже довольной. Хотя бы удалось позаботиться об этом высокомерном создании, которое возомнило себя умнее остальных.

– Май, – посмотрел Нару на ещё не совсем заварившийся, а оттого бледный чёрный чай и обратился к своей сотруднице.

– Чего ещё? – гневно обернулась она.

– Спасибо… – поблагодарил он на редкость искренне, и у бедной Май зажгло лицо. Таким красным его ещё даже Сибуя не видел.

– Не за что! – выпалила она быстро, покидая его комнату чуть ли не бегом.

Почему снова это одинокое выражение правдивой благодарности?.. – она закрыла лицо и, оказавшись в коридоре, уселась на пол неподалёку от комнаты Нару. Ноги и те перестали слушаться, поддаваясь безумному рвению сердца. – Не справедливо! Я ничего такого не сделала, а он благодарит… Да ещё с улыбкой на лице… – вспоминала она печальную улыбку своего босса, разрывая свою бедную голову на части от мыслей.

– Но он сказал мне спасибо… – прошептала она в ладошки, опаляя жаром и их. – Большего пока мне и не надо, ведь он заметил то, что я хотела ему этим сказать… – подумала она о заботе и любви, с которой она готовила ему его уже третий за это утро чай и с пониманием того, что Нару хотя бы принимает её чувства, медленно пошла обратно в школу, где её ждали очередные занятия, сны и опасные призраки.

X

И чему я только что радовалась?! Он же поставил мне всего два с половиной балла… – Май съёжилась перед госпожой Окадой и Мари, когда её любовная дрёма улетучилась – подошло время показывать результаты.

– Я чего-то недопонимаю?.. – даже Мари округлила глаза, заглянув в листок Таниямы. – На занятиях ты справлялась… Даже на первых я бы поставила тебе не меньше четырёх… – рассуждала она, не понимая причин такого конфуза. Госпожа Окада не придиралась к девушкам, но здесь покачивала головой.

А вы бы обслужили этого высокомерного Нарцисса, тогда бы поняли – Май вспомнила своего босса и вроде бы усомнилась в том, что увидела. – А это точно был он?.. Может быть, я где-нибудь уснула и мне приснился тот, добрый Нару?.. – размышляла она, игнорируя тем самым своих учителей.

– Май, ты свободна, – отпустила её Мари, посовещавшись с гейшей. – Мы вернёмся к этому вопросу позже…

Танияма поклонилась и покинула зал дзёдан-но-ма. За фусума занимались такие же бедолаги, как и она, правда, эти бедолаги находились на самой верхушке социального слоя.

Ученицы в шёлковых чёрно-белых кимоно занимались интересной растяжкой: работа шла в парах, где одна девушка крепко держала тренировочные оби, а другая, используя их как опору, сгибала спину с точностью до подогнутого под себя колена, вытягивая при этом другую ногу.

– Как прошло? Тебя долго не было, мы начали волноваться, – к Май подошла Михо Вада, и Танияме сделалось немного холодно. Обычно девушки держались поодаль, а когда кто-то приближался, то охватывал озноб. Ученицы при этой школе, будучи живыми, напоминали покойников – бледные, в движениях медлительные, а во взгляде отстранённые, но, как это известно, в тихом омуте тоже черти водятся, стоило им собраться своими устоявшимися кружками, как жизнь закипала. Май до сих пор не состояла ни в одном таком круге, разве что эта особа – Михо Вада проявляла сдержанный интерес. Её тёмно-синие глаза смотрели так, словно чувствовали в каждом действии Май обман, поэтому, несмотря на сравнительную доброту, Танияма ощущала, по меньшей мере, дискомфорт.

Волноваться… Это они-то?.. – Май только и смогла что глупо посмеяться. Сказать, как прошло и что вышло в итоге, язык не поворачивался.

– Ты растерялась? – Михо как самая старшая начала допытываться, подозревая, что смешок Таниямы – это знак её провала. – Нам сказали, что в рёкане директор одной очень уважаемой лаборатории, неужели ты сделала какую-то глупость?

Да, Мари не стала скромничать, – вытянула Май лицо в исступлении. – Наверняка все здесь представили себе выдающегося бизнесмена, какое их ждёт разочарование, – даже немного порадовалась она, но вскоре опомнилась. – Или напротив… – Танияме вдруг упало в голову каким было лицо и тело Нару, после чего захотелось нарочно его состарить и желательно до глубоких седин, чтобы уж точно ни у одной в этом доме девушки не возникло желания украсть этот нарцисс. Каждая ученица при этой школе мечтала выйти поудачливее замуж, а Май хотелось всего лишь докопаться до правды.

– Ты очень странная… – Михо отошла, продолжая смотреть. – Неужели этот гость к тебе приставал? Надеюсь, ты ему отказала, хотя мои опасения сомнительны, Мичи бы ни за что не оставила вас наедине, но ты так покраснела… – девушка привела достаточно доводов, не зная только того, что Мичи очень даже легко оставила их наедине и только футон не предложила.

– Что ты, что ты! – затрясла Май руками. – Ничего такого не было, я немного переволновалась и всего-то… – она тихонько посмеивалась, думая между тем, как бы выйти из этого дела невредимой.

И всё бы получилось, Михо не настаивала, а вот другие заинтересовались. Стоило этой девушке ослабить силу своего покровительства, как Танияму обступили любопытные ученицы.

– Какой он? – защебетали они. – Красивый? Богатый?

– Э-э-э… – Май взяли в окружение и ей впервые эти девушки показались действительно опасными.

– Да откуда ей знать?! – язвительно сказала Норико – девушка, которую на днях очень выручил Лин. Она вытащила Танияму из толпы и призвала всех к порядку. – Соберитесь! У нас сегодня впервые занятия с растяжкой.

Услышав это, девушки смутились и разошлись.

Интересно, чего в этом такого?.. – подумала Май на автомате.

– Спасибо, что помогла! – поблагодарила она поспешно, когда почувствовала полную свободу. Нороко добилась порядка и равнодушно отошла от Таниямы.

– Не делай себе чести, – выдала она высокомерно. – Я сделала это не из-за тебя. Другим может не поздоровиться, если шум поднимется… – она вспомнила предупреждение Лина и наступила на хвост собственной гордости. – В рёкане впервые гости и то, что тебя отправили поприветствовать одного из них, не делает тебя особенной, как и твоё будущее родство с хозяином рёкана. Кстати говоря, на занятии будет присутствовать Хаяси-сан, эти занятия у нас впервые, надеюсь, он не какой-нибудь там извращенец, в том году была женщина!

Тут Май смекнула, что Норико обучалась и в прошлом году, но оправдывать её надежды или разубеждать она не стала.

– Я думала, что осмотры только утром и вечером… – сказала она, вспомнив, что так и не подошла к Нао после собрания.

– Это не осмотр! Он будет контролировать! – сообщила она на тон выше, чем ранее. – Для нас такие занятия сопряжены с риском, поэтому он будет сидеть за специальной перегородкой и наблюдать.

– Как же он будет наблюдать за перегородкой? Это как-то нелепо…

– Нелепая здесь только ты! Ему будет всё видно, а нам его нет! Он будет отвлекать!

Говоря проще мне надо делать отсюда ноги! – решила Май срочно. – Не хватало мне какой-то там гимнастики в присутствии этого медика-недоучки. Боже, кругом одни выдающиеся личности без полного на то образования, – она вспомнила о забавном выражении Нару и, дождавшись подходящего момента, ослушалась указа своего босса.

XI

Лучше отработать неделю забесплатно, чем так заниматься! – Танияма иногда оглядывалась, думая найти укромное местечко, где можно перевести дух и собрать все мысли воедино. Надо думать, что там бы она задремала и увидела бы чего-нибудь дельное, но этим днём этому было не суждено сбыться.

– Ветер поднялся… – Май услышала шелест жёсткой листвы, насладилась свежим запахом зелёного сада и, запутавшись в своих не таких длинных волосах, повернулась к ветру лицом. За домиком гейш порастал ряской пруд, а немного поодаль зеленел от молодого мха тсукубаи*. Небольшая квадратная чаша из цельного камня, которая составляла важную часть чайной церемонии (гости гуляли по саду и омывали руки с помощью ковшика в этом самом бассейне), а ранее, когда государственной религией был буддизм, эта каменная чаша имела ритуальное значение. Здесь, за домом, прохлада затмевала силу ветра. Северная сторона да к тому же сырая и тенистая делала это место каким-то нелюдимым и жутким. Май поёжилась, но совершить омовение рук решилась. Её деревянные сандалии характерно отстучали по дорожке до каменной чаши и уже там стихли. Танияма зачерпнула немного холодной воды, полила ей на руки и, набрав из бамбуковой трубы – какэи воды, промочила ей губы и, слив из ковшика оставшуюся воду в кусты, поклонилась.

Помогите мне распутать это дело, – помолилась она здешним местам, отправляясь на прогулку по саду. – Я не знаю, за что ухватиться. Я не чувствую в этом доме агрессии или страха, на самом деле здесь тепло и уютно, под этой крышей девушки могут почувствовать себя дома, поэтому ведут себя так спокойно. Обычно мы сталкиваемся с чем-то ужасным, но, кажется, здесь всё более или менее мирно. Инциденты были, отрицать это невозможно, но таких как с Хэруми я не заметила. Сомнений нет! Во всём виноват этот дом, но чего он ждёт?.. – рассуждала она про себя, путешествуя по саду семьи Хаяси самыми отдалёнными и забытыми тропками.

– Строение? – Май увидела белые сёдзи и, не сдержав удивления, проговорилась. – Это очень странно, совсем недалеко от школы, а до рёкана по саду минут десять-пятнадцать и это немедленным шагом, неужели Нао с Мари действительно что-то скрывают? – Танияма заподозрила подвох и не лучше самого отважного сыщика ринулась в бой.

Красно-коричневые решётки с натянутой на них бумагой привели Танияму к небольшой площадке, где стоял презентабельный юкими-торо*. Двухъярусный каменный фонарь для любования снегом ненадолго задержал Май подле себя, но, тем не менее путь её здесь не окончился, она упорно шла по тропе вдоль закрытых галерей пока не набрела на чью-то уединённую комнату, там же и заканчивалась тропа.

Это рёкан! – убедилась она уже в то время, когда наткнулась на каменный фонарь. – Не понимаю как такое возможно и почему эта тропка ведёт к этой комнате… – она подумала ещё и огляделась. Комната располагалась на первом этаже, её окна выходили на запад, и что она была в этом крыле одна, сомнений не было. Галереи тянулись до этого места и здесь же обрывались, вероятнее всего, по другую сторону было множество комнат, но эта заставила Май почувствовать опасение. – Если подумать, то эта комната может быть для важных гостей, она уединённая, здесь солнце не мешает спать, а вечером отсюда откроется изумительный вид, – подумала она о закате. – Вдобавок вокруг высажен сад… Вечнозелёные кусты, – девушка узнала зелёные деревья с широкими листьями, но убедилась в этом, когда набрела на метровые саженцы горной камелии. – Эти кусты цветут осенью, по-моему, они уже набирают цвет… Такими цветами украшали свои сады самураи и знать… Кем же был владелец этой комнаты? – Танияма в который раз поддалась искушению и заглянула в комнату, где, как оказалось, был заселен жилец.

– Нару?! – Май увидела того, кого заселили в эту почётную комнату, и с перепуга сморозила глупость.

Сибуя услышал чей-то голос и в связи с этим отвлёкся. Он читал какую-то книгу и делал заметки, а тут женский голос.

Он не должен меня видеть! – Танияма прикрыла рот рукой и подобно плющу поползла вдоль стеночки. – А-а-а! Что же он подумает, если застукает здесь?! – Май и двигаться-то толком не могла. Сделалось стыдно, чудовищно стыдно… Ладно ещё в любви признаться, но чтобы подглядывать за ним вот так… – Лучше бы я онсэнами ошиблась! И то было бы не так стыдно! – представила она ситуацию, если бы перепутала женские природные ванны с мужскими, покраснела до жжения в щеках и ушах, ощутила, как уши заложило и перед её глазами потемнело.

На улице стемнело… – закрутила Май головой, заметив на горизонте алые полосы заката. – Когда успело стемнеть? Я потеряла сознание и уснула? – додумывала она произошедшее и попыталась подняться с земли. Но при всём том ноги её не слушались. – Я не могу сдвинуться с места… Что происходит? Нару! – закричала она в панике, зажмурившись ровно до того момента, пока не заметила ещё одну странность. Звуки исчезли, словно внезапно навалившаяся глухота превратилась в постоянную. В саду при рёкане журчала вода, шептали деревья и били о камни бамбуковые трубки, а здесь ничего… Вакуум…

Почему никто не приходит? – Май жаловалась на свою несчастную судьбу, но Нару не появлялся, зато мимо неё проплыла девушка, в красно-золотом кимоно, высокой причёской и ярким макияжем. Сёдзи в комнате, где она видела Нару раздвинулись, и Май вновь увидела того крепкого юношу. – Это же сын хозяйки рёкана… Как там его… Риота Хаяси, а эта девушка приёмная дочь хозяйки нашей школы, значит, эту тропинку сделали для них? – Май увидела как девушка скрылась в комнате, и вместе с погаснувшим в ней светом она пришла в себя.

– Май, ты меня слышишь? – рядом сидел Сибуя, она и правда упала, но не уснула, отключилась на краткий миг не заметив, как и почему.

Танияма посмотрела не понимающими ситуацию глазами на Нару, повернула голову в сторону его комнаты, где были распахнуты беленькие сёдзи, и снова посмотрела на своего босса.

– Иди за мной! – поднялся он с корточек, не предложив Май руки. Он понял, что с девушкой всё в норме, за исключением лёгкого шока.

Мне не по себе… В голове гудит и кружится, я только что видела прошлое, но не так, как это бывает, когда рядом Нару. Тут другое… Всё внутри дрожит как струна, – Май приложила руку к грудной клетке, остро ощутив свою внутреннюю дрожь.

– Пей! – Сибуя вынес пострадавшей стакан воды, и Танияма присела на деревянный выступ, оставив ноги на земле. Вода промочила её горло, и она смогла говорить.

– Эта комната принадлежала бывшему хозяину, тому самому, с фотографии… – рассказала она.

– Я попросил самую тихую комнату, – сказал Сибуя, сцепив руки у груди.

Разумеется… – улыбнулась Май беспомощно. – Он выдвинул свои требования…

– Ты видела только это? – спросил он со всей серьёзностью.

– Да, – ответила она монотонно. – То есть, нет! – Май замотала головой и вроде бы заложенность куда-то ушла. – Ещё видела девушку, о которой я говорила. Она вошла в эту комнату и на этом я пришла в себя.

Ничего нового… – подумал Сибуя, забыв на время о том, что Май сегодня уже была у него.

– Почему не на занятиях? – перевёл он тему, вспомнив о своих вложениях.

– А у меня что, перерыва быть не может?! – Танияма подскочила и отдёрнула с тем, чтобы расправить подол кимоно.

– Сейчас у вас идут занятия, – сказал Нару невозмутимо. – Наоки заходил ко мне и предупредил, что будет присутствовать. Почему ты ушла?

– Не тебе мне указывать! Я на полставки! – она чуть язык не высунула от обиды.

Надо же какой упёртый! И чего тут не понять?! – Май мяла нервно траву, злясь из-за того, что совсем недавно вообразила, будто этот Нарцисс её понял.

Танияма немного испугалась сказанных слов, когда Сибуя никак не отреагировал, он не проронил ни единого слова или эмоции.

Не молчи… – Май, жадно желая его взгляда, обернулась. Тот смотрел. Но смотрел хладнокровно. – Пожалуйста… – она покраснела, сдержала накатывающиеся слёзы, и только заметив её мокрый блеск в глазах, Нару соизволил прикрыть глаза и свободно выдохнуть. Этот вздох говорил о том, что он выплеснул всю злость, и никакой опасности рядом с ним нет.

– Что бы я не сделал, а ты поведёшь это расследование. Ты же этим занималась? – он посмотрел с лёгким укором и ненадолго вернулся в свою комнату.

– Нет, я только гуляла! – Май бросилась к раздвинутым дверям, желая остановить Нару, но он всего лишь хотел кое-что взять.

– И ты не успокоишься с делом своей подруги, – продолжил он, не обращая внимания на её отговорки.

Подруга – это громко сказано, но всё же – верно…

– Держи! – он положил на деревянные полы два грецких ореха, и Май впала в задумчивость.

– Для чего они мне? – Танияма подняла орехи и, посмотрев на них, вновь обратилась к Нару. – Ты угощаешь меня или снова издеваешься?

– Представь, что эти орехи твоё дело, – заговорил он терпеливо, прикрыв глаза. – Что ты сделаешь первым делом?

– Как что? Избавлюсь от скорлупы! – повела она плечами, после чего расположила орехи в ладони и очень сильно сжала друг о друга. Скорлупа треснула, и довольная Май предложила боссу горьковато-сладких ядер.

– А теперь эти, – Нару подал другие грецкие орехи, и Май тут же поняла, что они ещё зелёные.

– Эти я не расколю, даже если попрыгаю! – посмеялась она, возвращая Сибуи такой подарок.

– Вот и не прыгай, – сказал тот и убрал орехи в карман.

– И что ты хотел этим сказать? – закричала Май ему вслед. Сибуя немного подустал, поэтому ушёл.

– Эти орехи собрали зелёными. Ты не сможешь расколоть их, применив силу. Здесь понадобятся иные средства, – ответил он из глубин своей комнаты. – Ты же майко, разгадать эту метафору совершенно несложно…

Сказав это, Нару ушёл. Май осталась по другую сторону комнаты, с расколотыми грецкими орехами и загадкой, которую Сибуя в очередной раз сумел вовремя загадать, оставив за собой в мыслях Таниямы печально-пафосный след.

XII

Спелые грецкие орехи – это моё дело, – думала Май на обратном пути. – Я надавила и они раскололись, а результат внутри… Стало быть, я не достигну результата пока не избавлюсь от скорлупы? Но тогда, что означают зелёные грецкие орехи? – Танияма усиленно думала, ведь Нару в прямом смысле сделал одолжение, не осудив и не высмеяв. – Если бы их только собрали попозже… Точно! В этом и смысл! Нару ждёт подходящего момента! Получается, что если мы подождём, то сил понадобится намного меньше, чем действовать напролом. А если нет, то он задействует дзёурей… Не хотелось бы поступать так… Нару заботится о нас, чтобы никто не пострадал и потратил минимум сил. Он выжидает… Тогда к чему он вспомнил погибшую девушку? Может быть, он имел в виду, что я найду ответы, если подожду?.. Этот Нару! Никогда не может сказать ясно и просто, вечно надо что-то выдумывать! Надо будет перед ним извиниться. Я не имела права сомневаться в нём. Джон прав! Нару найдёт ответы на все дела, выпавшие ему здесь. Никогда больше не буду в нём сомневаться, от меня ведь требуется именно это. Идти за ним, помогать и поддерживать, а я доставила массу лишних забот. С этого дня я буду работать бок о бок с ним! Пусть это доставляет мне жгучую боль и обиду, но лучше так, чем, если из-за наших ссор, как сотни лет тому назад, будут страдать люди! – она приблизительно разобралась с идейной концепцией своего босса, но впереди ждали новые испытания.