Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 53 страниц)

Снова! – округлил Сибуя глаза, ощутив, что всё внутри вдруг перевернулось и готово обрушиться на окружающих.

– Я звала тебя уже несколько раз… – продолжила она, усиливая давление своей крохотной мягкой руки. Кожа Нару показалась ей ненормально холодной, ей инстинктивно захотелось согреть его руку и вернуть к окружающим.

– Всё в норме, – прокашлялся он с тем, чтобы вынуть свою руку из руки Май. – Ясахура, продолжай…

– Да, – кивнул он, понимая, что Сибуя срочно требует переключить внимание окружающих. – Мы выяснили, что рёкан Хаяси был построен в 1157 году, первым владельцем был Сэдэо Хаяси, но эти данные имелись и у вас, – указал Ясухара на бумаги, которые переслал Сибуя с целью проверки. – Здесь ошибки нет. С другим зданием оказалось всё куда сложнее. Я бы почти ничего не нашёл, здесь Мадока-сан постаралась.

– А, кстати, где она сама? Я думал, что вы вместе приедете?.. – перебил Хосё.

– Она отъехала по делам в какой-то приют, сказала, что там есть какие-то нужные для этого дела данные, – ответил Ясухара, и побледнели сразу двое – Сибуя и Нао.

Об этом она ничего не говорила… – напугался Нару в первую секунду после услышанного, приняв строгий вид незамедлительно. – Думаю, дело в Мари… – понял он приблизительно причины с чем незаметно кивнул впавшему в ужас Наоки.

– Так вот, – продолжил Ясухара, глядя на свою бумажку с мальчишеским восторгом. – То второе здание возвели в пятнадцатом веке, до десятилетней Гражданской войны 1467 года. Полагаю, возвели его люди, приближённые к сёгунату Асикага. Данных об этом нет, но, судя из строения и дальнейшей его истории, мы пришли к такому выводу. Примерный год возведения 1440. Поскольку события разворачивались до Гражданской войны, то владеть им мог любой из процветающих тогда даймё. Элита среди самураев пала в результате десятилетнего сражения. Из двухсот шестидесяти домов осталось только десять. Война годов Онин, начавшаяся между преемниками сёгуна Асикага Ёсимаса извела многих.

А всё из-за конфликта семей, – вспомнила Май школьный курс. – Гражданская война началась из-за вражды двух братьев. Асикага Ёсимаса, правящий тогда сёгун, не имевший наследника, объявил своим преемником младшего брата, однако его жена Хино Томико вскоре родила ему сына. Это породило конфликт между братьями. Этот династический спор развился и благодаря поддержке различных даймё перерос в десятилетнюю войну. Всё это спор домов, вероятнее всего, первоначально здесь встало недоверие между иными родственниками, насколько мне известно, району Канто в этот период тоже досталось. Затем последовала новая стычка интересов – крупный даймё столкнулся с сопротивлением собственного зятя. Это вызвало раскол среди знати… И почему родственникам не живётся в этой жизни мирно?! – покачала Май головой, не понимая, почему проблемы одной семьи становятся проблемами сотен неповинных людей.

– Во второй половине пятнадцатого века пришёл период Сэнгоку. Здесь история дома обрывается вовсе, – объяснил Ясухара. – Правящий дом Асикага в период сэнгоку был разрушен. Власть переходила из рук в руки, а на деле разыгрывалась между вассалами и сановниками. Невозможно сказать с точностью кому принадлежал этот дом вплоть до 1590 года. Можно смело утверждать только одно – даймё в этот период хорошо нажились. Данное историческое отступление озвучено с той целью, чтобы понять, кому принадлежал этот дом, так как даже в шестнадцатом веке чётких имён нет, понятно только то, что этот дом принадлежал кому-то из рода Окубо. Эти территории с 1590 по 1871 года назывались Княжество Одавара, регион Токайдо на острове Хонсю, а это современная префектура Канагава. Мы находимся на острове Хонсю, регион Канто, префектура Канагава – Хаконе посёлок, уезд Асигарасимо или, точнее, немного севернее. Древняя дорога Токайдо, до которой здесь километров десять соединяла Киото и Эдо или современное Токио, посему мы пришли к выводу, что сей домик, был чье-то летней резиденцией. Однако принадлежал он даймё или кому-то из его детей сказать сложно. Поскольку в 1800 году Япония стала изолированной страной и власть самураев вернулась, то даймё воспрянули духом. А в 1868 году этот дом официально переписали на имя Сузуму Симада. Эта женщина родом из Киото. В возрасте двадцати пяти лет её кто-то привёз из столицы и сделал весьма щедрый подарок. В этом же году, с началом эпохи Мэйдзи, столицей сделали Эдо. Новая эпоха сводила самураев на нет, видимо, кто-то подстаховался с недвижимостью и быстренько переписал этот дом на женщину, но не простую, будь то жена или даже любовница, то владения всё равно могли вернуть в руки императора, а здесь поселилась очень уважаемая в Киото гейша.

– Получается, кто-то стал её покровителем и в качестве подарка предоставил этот дом, – высказался Сибуя, выслушав всё.

Меня одного смущает, что Нару не ошибся насчёт дома? – посмотрел Хосё на окружающих. – Уже на второй день он с точностью определил возраст дома, разница действительно чуть больше чем в триста лет, говорил о возможности возведения этого здания даймё, но уточнил, что тот бы не удержал в руках такую недвижимость… Или я чего-то не понимаю, или этот учёный-недоучка чересчур переученный недоучка, так как меня его доводы мало убедили, а оказалось всё в точности так, как говорил он, – вспоминал Монах всё, не в силах прогнать от себя чувства подозрения.

– Гейш уже не первый век уважают, – включилась в беседу Аяко.

– Да, ранее положение женщины предполагало только два статуса, – заговорил и Хосё. – Любовница или жена – другого было не дано.

– Что за удивительная страна, – улыбнулся Джон, зная, что добавить нечего.

– Современные женщины должны быть благодарны, что могут в наши дни работать наравне с мужчинами, – сказал Ясухара.

Чего? Это сейчас снова камень в мой огород?! – взъелась Май, ведь мико и раньше прислуживали в храмах, как только буддизм перестал быть государственной религией.

– Значит, это недвижимость ещё ценнее, чем я думал… – задумался Нао, не скрывая каких-то замыслов по поводу выяснившегося факта.

– Что с родственными связями? – внёс Сибуя ясности, требуя нужные данные.

– Возвращаясь к этому вопросу, – Ясухара вынул новый файл и положил его на стол Сибуи. – В генеалогическом древе семьи Хаяси странностей никаких нет. По сделанным нами запросам выяснилось, что насильственной смертью никто не умирал, по крайней мере, за период с 1868 по 1894. Мы взяли это за основу, так как именно в этот период тут появились интересующие вас факты. Других владельцев более не было. Сузуму Симада так и владела этим зданием до пожара летом 1894 года.

– Я же говорил, что это здание досталось нам после Японо-китайской войны 1894—1985 годов в плохом состоянии, – встрял Нао, чем заслужил укоризненный взор Сибуи.

То, что оно сгорело – ещё не говорит, что это результат военных действий, – сказал Нару про себя, делая тем самым личную заметку.

– После 1876 года здесь образовалась школа, – пояснил Ясухара. – Нам удалось выяснить связь этого дома с рёканом. Начиная с 1870 и вплоть до войны, рёкан пользовался бешеной популярностью, причём у лиц высокопоставленных. Мы предположили, что эти два дома заключили взаимовыгодную сделку, – сказал он, вынув из файла чёрно-белые снимки. На фоне рёкана стояли молодые гейши с важными гостями. Одну из них Май узнала, но пока промолчала.

– А не плохое дельце твои предки продвинули! – ухмыльнулся Хосё. – Горячие источники есть у многих, а чтобы и настоящие гейши под боком – этим похвастаться не так просто, тем более, когда рядом главная дорога из Киото в Эдо. Золотая жила я бы сказал.

– Я как-то был и не в курсе такой сделки… – смотрел Нао снимки, изображая настоящую маску удивления.

– Родственных связей между домами установлено не было, – сказал Ясухара, вынимая последние документы. – Но есть и кое-что странное. Приёмная дочь хозяйки этой школы отказалась от наследства и в возрасте девятнадцати лет покинула дом.

– Это ж надо от таких деньжищ отказаться, – высказался Хосё.

– Куда страннее то, для чего она это сделала, – довольно проговорил Ясухара и показал свой главный снимок. – Сэцуко Симада стала работать прислугой в доме Хаяси, – указал он на фото, где запечатлели всех служащих тех лет. – Здесь её сложно узнать, ведь макияжа нет, но мы с Мадокой-сан пришли к одному и тому же выводу.

Эту девушку я видела в своих снах… Сэцуко переводится как «Снежный ребёнок». Её нашли зимой, шёл снег… Не удивительно… – вспомнила Май, помалкивая, пока была такая возможность. – Получается её нашли в корзине и удочерили, затем вырастили гейшей, но из-за чего-то она покинула дом. Может быть, ссора? – рассуждала она молча.

– Думаю, сын хозяйки рёкана – Риота Хаяси имел на эту девушку виды, – сказал Ясухара, чем отвлёк Май. – Есть снимки, где они с Сэцуко вместе, причём в те времена, когда она работала гейшей…

– Думаю, он был её покровителем, – влезла Май, не выдержав такого давления мыслей.

– С чего ты взяла? – спросил Нару, заметив, что его сотрудница созрела для признания.

– Я видела… – покраснела она, поняв, отчего Сибуя смотрит столь требовательно. – Я видела их вместе, а ещё видела их ребёнка. Та девочка, которая утонула. Думаю, это их ребёнок.

Вот она связь! – уловил Нару тут же.

– Девочку отдали в школу, а её мать обратно не приняли, тогда она пошла работать прислугой, – пояснила Май. – Вероятно, приближающаяся война заставила их вернуться к семьям, я не уверена, больше я пока ничего не увидела, но хотя бы теперь понятно это.

– Значит, связь между семьями есть, – спокойно сказал Нару, чем вновь заставил Монаха усомниться – даже для Сибуи такая проницательность была чрезмерной. – Бабка за мать, а мать с отцом по другую стену. На почве этого появился конфликт, однако мотив это не определяет.

– Ещё бы не конфликтовать! – выругалась Аяко. – Какой-то наглый сосед увёл дочку из дома, заделал ей ребёнка, а потом сделал прислугой, да тут не злиться, а мстить надо!

– Вот если эта месть лежит в основе, то здесь тихо и мирно только благодаря кошке, – вздохнул Нару, начиная вновь усиленно думать. – Есть ещё что-то полезное? – спросил он у Ясухары, чтобы лишний раз голову не травмировать.

– Да, – кивнул тот. – Риота Хаяси женился на дочери одного помещика в 1893 году. В этом же году она родила ему сына. Зимой 1894 он умер от воспаления лёгких. В храме я нашёл архивы, где говорилось, что на охоте он провалился под лёд, вылез и добрался до дома, но в связи с переохлаждением организма через неделю скончался.

– А мужичонка-то крепкий оказался, – сказала Аяко. – Долго боролся…

– Да, но после этого в рёкане не осталось мужчин. Его мать Сэнго Хаяси сама управляла всем имуществом, плюс присматривала за сломленной горем невесткой. Вскоре её отправили в семью, доктора выдавали не лучшие заключения. Ребёнок остался с бабкой, впрочем, этой бабке было всего-то сорок с небольшим, вероятно, поэтому сразу после войны, она вновь вышла замуж.

– Я не знал и этого… – Нао в результате побледнел. – Наша фамилия не менялась, поэтому я думал…

– Да и немудрено, – сделался Ясухара довольнее сытого кота. – Её избранником стал один из представителей древнего рода, однако в силу сложившейся ситуации его положение стало шатким, так как происхождение его связывали с древними переселенцами из Китая. Чтобы свести угрозу для жизни к минимуму он изменил свою фамилию на Хаяси.

– Так вот откуда здесь дао! – громко высказался Хосё. – Ясухара, дорогой ты наш человек, где же ты был раньше? – с этим он пожал молодому человеку руки.

– Если в смысле, где я был всю вашу жизнь, то ответ на этот вопрос очень прост – в Токио!

Да чтоб вас любителей поиздеваться над человеческими чувствами… – отпустил Хосё, сгорбившись от явного поражения.

– Отстань от ребёнка, извращенец! – отпихнула его Аяко с тем, чтобы посмотреть на бумаги, которые придерживал при себе Ясухара.

– От этого мужчины Сэнго Хаяси родила сына, – сказала она, глядя на справки. – Получается, ваше древо разломилось на две линии, где одна принадлежала вашему первоначальному предку, а вторая человеку, который решил изменить свою личность. Теперь мы точно можем сказать, что помощь второго оммёдзи нам не светит.

– Оммёдзи? – посмотрел Нао вопросительно, однако Матсузаки проигнорировала его.

– Май, на этом всё, – сказал вдруг Сибуя. – Ты можешь идти…

– Нет, подожди! – воспротивилась она. – Я давно хотела попросить Лина о помощи.

– Чего ещё тебе в голову взбрело? – схватился Нару за голову, чувствуя, что она болит.

– Лин же может воспользоваться Сёкон и призвать духа!

– И кого ты собралась призывать? – поинтересовался Нару. – Нас интересуют те, кто умер насильственной смертью в этих стенах, плюс Лину понадобится имя, дата рождения и точное время смерти. Скажи, кого ты представляешь в этой роли, потому что я не вижу здесь таких…

– Хэруми Мори…

– Снова… – насупил Нару брови.

– Но почему нет? – повысила Май голос. – Она видела призрака, может быть, у неё есть ответы!

– Май, Хэруми не подойдёт, – успокоил её Хосё. – Джон, объясни ей…

– Да, – поднялся он. – Май, когда человек умирает, то душа находится при теле ещё сутки. Она пугается, не может поверить в случившееся, а затем отделяется.

– Хэруми в этот же день увезли домой, – сказал Такигава. – Ты не можешь просить о такой помощи, не имея уверенности, что она поможет. Сейчас она может уйти с миром, а если мы призовём её, что, скорее всего, даже не сработает, то нанесём ей травму, это может послужить причиной её задержки здесь.

– Я поняла… – опустила Май голову, чувствуя вину за такую идею.

– Не расстраивайся, – потрепал Хосё по голове. – Мы уже почти во всём разобрались, а если ты увидишь в своих снах ещё что-нибудь полезное, то мы точно изгоним всех призраков!

– Если претензий более нет, то иди, – Нару ни с того, ни с сего стал давить на Май. Время шло, он понимал, что вот-вот приедет Мадока, а союз умов Ясухары и Мадоки мог доставить ему проблемы тем более в глазах Май.

– Да иду я, иду… – ушла она поникшая, заставив волноваться Аяко и Хосё.

– А в этом месте подают чай? – закрутил головой Ясухара. – А то у меня в горле пересохло.

– Прошу вас! – поклонилась Мичи, предоставив гостям уже накрытый для чая стол. Они немного отвлеклись на причуды Май, чем и воспользовалась опытная нокаи.

– Как по волшебству! – хлопнул в ладоши Ясухара. – Отлично! Вагаси*! От сладенького не откажусь…

– Нару? – Лин обратился к Сибуи, ведь вновь заметил странную реакцию – он держал руку у сердца и, передвигаясь медленно, застыл у окна.

– Ничего страшного, всего лишь жарко сегодня… – тихо сказал он и расстегнул пуговицу на чёрной рубашке у самого горла. Уход Май защемил в сердце и начал невольно душить – это была тревога, он отлично знал её горький вкус и холодные объятия, но у каждого в его Лаборатории Психических Исследований было своё дело, и дело Май простиралось по другую сторону баррикад.

VII

Вечером того же дня, наконец-то прибыла Мадока Мори. Именно она обучила Нару охоте на призраков, навалила этот офис в Сибуя и до кучи дела была нанята его родителями с целью введения разгневанного чада в круги полевых исследований.

– Я уже думал, что не приедешь, – встретил её Нару в саду, пока других по его же просьбе развлекал Нао. Он повёл их на экскурсию по рёкану, поэтому Сибуя надеялся на приватную встречу.

– Я немного задержалась и не более, – засветилась Мадока добротой. – Умеешь же ты дела выбирать, – посмеялась она незлобно.

– Мне выбора не оставили… – закатил Сибуя глаза от внутреннего возмущения.

– Это Май, да? Так ведь зовут ту милую девочку…

– Это можно и потом обсудить. Ты привезла нужные данные?

– Да, тебе очень повезло, что я перехватила Ясухару. Он чуть сам не рванул в этот приют. Думаю, ты бы мог им всё рассказать. Они поймут…

– Это отношения к делу не имеет, – сказал он своё нет и забрал бумаги, которые привезла Мадока. – Есть что-нибудь важное среди этих бумаг?

– По делу с призраками, думаю, нет, – сообщила она спокойно.

– Отлично, значит, можно сжечь.

– Но я выяснила кое-что так, – сказала она, пока никого не было.

– Я слушаю, – Нару тут же сосредоточился, подозревая, что в докладе Ясухары ещё были дыры.

– Единственный наследник рёкана – Риота Хаяси, в 1893 году женился на дочери очень богатого помещика. Девушку звали Мива Абэ. После смерти мужа у неё начались проблемы со здоровьем. Мне удалось выяснить, что родные поместили её в клинику для душевнобольных в Токио. Из истории её болезни я выделила: галлюцинации, голоса и нарушения речи. Она бредила о духах и смерти мужа, которая якобы не была случайной. Она практически не реагировала на окружающих, плохо спала и не покидала своей комнаты, думаю, лечение дало бы результаты, к лету 1894 она начала приходить в себя, но началась Японо-китайская война, и всех не буйных больных вернули домой. После войны дом её семьи выгорел до основания. Выживших нет. Вся семья, прислуга и живность – сгорело абсолютно всё. Сказать сколько человек погибло практически невозможно, по подсчётам того времени речь идёт о двадцати трёх душах, но, мало вероятно, что они посчитали и чернь.

– Слишком много смертей для одного места… – устало сказал Нару, заслушав доклад.

– Ты сам понимаешь, что это далеко не всё. Мы брали лишь интересующую тебя дату, а ведь в домах даймё умирало куда больше людей. Заговоры для того времени превратились в жестокое хобби.

– Да… Думаю, ввиду этого то строение вызывает у меня столько негативных эмоций…

– Ну так ты расскажешь мне о Май? – расцвела милая женщина, требуя за информацию плату.

– Нечего мне рассказывать, пойду и попрошу садовника избавиться от этого, пока кто-нибудь из этих недотёп руки не приложил, – сказал он про бумажный конверт, торопясь из-за голосов, которые умудрился услышать.

Команда SPR возвращалась с прогулки и вот-вот должна была столкнуться с ним и Мадокой.

– Доброго вам вечера, – поприветствовала она первой, узнав без исключения всех. Нао был вынужден отойти. В школе подходило время осмотра, поэтому он распрощался с гостями, дабы приступить к не менее ответственной работе.

– Мори-сан, вы прибыли, – остался Ясухара довольным. – Вы нашли, что хотели?

– Да, меня уже поблагодарили за информацию, но, думаю, что с материалами по делу ознакомится только один эгоистичный ребёнок, – назвала она так Сибую любя.

– Как это? Неужели он решил избавиться от информации? – Хосё занервничал, ведь такое поведение было несвойственным зазнавшейся фигуре Нару. Тут он заметил, что Сибуя нашёл садовника и, передав ему какой-то конверт, о чём-то убедительно просит. – Надо его срочно остановить!

– Нет нужды, – сказал Лин. Он вышел на свежий воздух размяться и посмотреть, как там идут дела у Нару. Информация, которую доставила Мадока не вызывала сомнений ещё утром. Сибуя был готов к такому повороту событий. – Мы не должны лезть в личные дела нанимателей, если это не связано с рассматриваемым делом. Если Нару принял решение сжечь, значит, мы как раз имеем дело с такой информацией…

– Да оставь ты это… – попросила Аяко, видя, что Такигава ещё напрягается из-за случившегося.

– Май ведь не с вами? – поинтересовалась Мадока. – Нару немного мне рассказал, но в детали не вдавался. Как у них обстоят дела?

– Да никак! – сказал Хосё резко. – Если Нару не забудет о своей ханже, то Май убежит к первому адекватному мужику.

– Вот как… – печально улыбнулась Мадока и посмотрела на своего ученика. – Вам не нужно судить его строго. Он уже потерял одного такого очень важного человека, поэтому ни за что не отпустит Май. Она повзрослела и отделилась от него. Это доставляет ему неизгладимую боль.

– Он кого-то терял? – не мог не спросить Хосё.

– Девушку? – включилась и Аяко.

– Наверно, поэтому он носит такую одежду… – сказал Джон, и окружающие не смогли с ним не согласиться.

– Я не могу вам сказать, думаю, он сам вам скажет, если вы спросите об этом, – сказала Мадока честно. – Ясухара-кун, нам пора…

– Да, денёк пролетел незаметно, – вздохнул он полной грудью. – Но раз пора, то выдвигаемся!

Значит, терял… – посмотрел Хосё пристально на Сибую, заметив, что при разговоре с садовником он и не слушает мужчину, скорее с грустью во взгляде всё смотрит и смотрит на домик, где отныне обучалась Танияма.

VIII

22 августа. Вторник – день десятый. Хаяси-рёкан

Десять часов утра…

– Знаете, эти планёрки каждый день, после завтрака, плохо влияют на процесс пищеварения, – пожаловался Хосё, оказавшись, как и всегда на полу за их пустоватым столом. – Для чего они нам, если прогресса по делу нет?

– Вы можете вообще ничего не делать, – сказал Нару спокойно, разглядывая полученные от вчерашних гостей фотографии. – В таком случае я всего лишь вам не заплачу, а в остальном, главное – не путайтесь под ногами.

– Чуть что сразу деньгами попрекаешь! – подошла Аяко, намереваясь немного поработать. Дни здесь стали казаться до ужаса скучными, становилось хотя бы понятно, почему люди приезжали сюда в основном на выходные – уже на третий день взвоешь! – Нашёл что-то полезное?

– Пока нет, – ответил на это Сибуя. – Но обязательно найду… – он забросил своё бесполезное занятие и уже по привычке отвернулся ото всех к окну. Смятение никак не уходило. Догадки Май о взаимосвязанности всех смертей здесь с каждым днём приобретали очертания, это требовало всего его, помимо этого были и другие планы. Сегодня Нао обещал вновь одолжить ему автомобиль с водителем, но поездка немного смущала его. Во-первых, не хотелось оставлять Май без присмотра, почему-то от одной мысли об отъезде становилось неспокойно. Во-вторых, любопытство Хосё начинало действовать на нервы. Танияма волновала, Такигава играл на его нервах, а приставучий Наоки просто бесил – это делало его чрезмерно вспыльчивым и неустойчивым. Если бы не занятия и контроль Лина, то быть бы здесь маленькой беде.

– Что здесь делают мои амулеты?! – вскричала Аяко, чем отвлекла Нару от его копаний в себе. – Ты так заставляешь гонорар отрабатывать или тебе нравится издеваться? – спросила она, глядя на свои белые бумажки с канзи. Её левая бровь приподнялась, глаз под ней задрожал, а ногти от злости вонзились в амулеты.

– Ничего подобного, – ответил Сибуя ровно. – Мы переговорили с Лином и пришли к выводу, что пока они не понадобятся. Лин сделал другие амулеты. Вчера я передал их Май.

– И для чего нужны были те амулеты? – поинтересовался Хосё.

– Хороший вопрос, – усмехнулся Сибуя. – Поскольку эту хозяйку нам пока не вытравить, я решил, что и защищать от неё нет смысла. Она не станет вредить своим ученикам, а вот на нас это не распространяется. Владельцы рёкана ублажают её, поэтому она нас терпит, однако я уже дважды злоупотребил её радушием.

– Первый раз ты Мари святой водой облил, – вспомнил Монах. – А во второй раз, когда наследить успел?

– Не совсем он облил… – скромно выговорился Джон.

– В четверг… Когда на Май напали в ротэмбуро, – ответил Сибуя, не испытывая особого желания говорить. – За Май пришли, я не позволил ей уйти, боюсь, что третьего раза мне никто не простит, и гнев этой женщины обрушится на всех жителей рёкана. Поэтому Лин сделал амулеты для защиты от демонов.

– Ты думаешь, что здешний шики малость оборзел, поэтому от него могут избавиться? – уточнил Хосё.

– Да, думаю, – подтвердил он. – Одержимость духами Май различит, а вот духом демона – это мало вероятно.

– Поэтому ты решил, что для людей это будет приоритетнее, – успокоился на этом Хосё.

– Ладно, ладно, делайте, что захотите, – Аяко положила свои амулеты на стол Сибуи и ушла на этом с миром.

– Матсузаки, ты куда? – окликнул её Такигава да ещё по фамилии.

– Толстеть, стареть и любоваться местными видами! – выдала она на прощание, подразумевая, что этот день проведёт в компании чая, сладостей и вполне вероятно телевизора.

– Ну раз идей у нас новых нет, – поднялся Хосё с громким вздохом, – то, думаю, и нам надо найти какое-то занятие по душе. А ты что намерен сегодня делать? – спросил он у того же задумавшегося босса. – Не желаешь на озеро скататься? Можно попросить и Нао организует для нас рыбалку или что-нибудь в этом духе…

– Спасибо, но сегодня я останусь здесь, – он отказался, приняв такое решение после взвешивания всех возможностей и угроз.

– Снова закроешься в своей комнате и будешь сидеть там? – надавил Хосё интонацией.

– Не вижу в этом ничего плохого, – сказал на это Сибуя и собрал часть нужных бумаг со стола. – В тишине лучше думается.

– Да тебе и здесь никто не мешает! – высказался Монах, подозревая, что из Лина и в обычные дни не так много выжмешь.

– Не думаю, что должен отчитываться… – проигнорировал его Сибуя, ведь то, что вдруг стало происходить после внезапного всплеска эмоций и происшествия в купальне под открытым небом начинало тревожить его, по меньшей мере, он не понимал отчего, как и раньше не может обуздать свои чувства.

– Послушай, ты хотя бы Май навести. Днём-то можно… – посоветовал ему Хосё чисто по-дружески. – Ей там непросто приходится и старается она ради тебя… Ну я не знаю, блокнот ей для записей передай, хоть что-то уже сделай или дай конкретно понять, что она тебя не интересует, а то твои сверлящие взгляды наводят только на две мысли: то ли ты ревнуешь и из-за этого бесишься, то ли думаешь сохранить за ней рабочее место или после этого случая уволить. Май же девушка…

Какое разочарование, неужели здесь ещё кто-то думает, что этот хозяин рёкана пойдёт против меня? – посмеялся Нару в душе. – Он не сделает ничего лишнего, ведь я держу язык за зубами, прикрывая его, стало быть, он мой должник… – с этим Сибуя случайно ухмыльнулся, а опомнившись, прокашлялся. – Я знаю, что Май девушка, но это не имеет отношения к нашей работе, то, что волнует меня куда сложнее и пока я не уверен, что понимаю причины…

– Я не собираюсь увольнять Май или совершать поступки необдуманные, – заговорил он, так как выражение лица Такигавы вынудило его это сделать.

– Послушай, может быть, это результат твоей утраты, но не стоит думать о жизни только в таком свете, даже мне понятно, что Май тебе нравится, скажи ей об этом и пусть работает себе и тебе в радость!

– Что ты только что сказал? – он услышал одни только первые слова об утрате и, помрачнев, пропустил остальные рекомендации мимо ушей.

– Ну ты же, кажется в трауре… – Хосё попытался поправиться, ведь глядя на Сибую теперешнего было сложно сказать о судьбе всех временных сотрудников.

– Мадока проболталась… – заключил он, поняв, что раньше они как-то этого не замечали.

– Она только сказала, чтобы мы не давили на тебя… – отвернулся Такигава, почувствовав настоящую неловкость.

– Я и раньше об этом подумывал, – признался Джон. – Ты постоянно ходишь в чёрном, праздники и те тебе не в радость.

Коллеги потихоньку вытаскивали из Сибуи правду, Лин глядя на это молчал. Сказать давно следовало, но поучать Нару смели только особо одарённые или безумные люди.

– Кого ты потерял? – не смог удержаться Хосё. Нару проглотил их давление, поэтому ему хотелось довести начатое до конца.

– Брата… – сухо ответил Сибуя, делаясь до ужаса бледным.

– Мы соболезнуем твоей утрате, – понимающе сказал Джон.

– Да… – выдавил из себя тот. – Не нужно упоминать об этом при Май. Ей хватает забот… Мои её никак не касаются, – предупредил он с видом полного разочарования, покинув коллег быстрее, чем они успели вновь закидать его вопросами.

– Вот уж не думал, что всё окажется именно так… – Хосё почесал свой затылок и немного пожалел о сказанных словах, на деле Нару было не до любви, семейные дела тревожили день ото дня куда больше.

– Нару не хочет, чтобы Май переживала, – понял его Джон.

– Дело не только в этом, – заговорил Лин, встревая, словно судья, – Май эмпат, она проецирует чужую боль на себя. Нару не показывает при ней боли утраты, поэтому она до сих пор не докопалась до правды. Этого и не нужно, так им будет очень трудно работать вместе. Нару не желает, чтобы его жалели, а Май не сможет устоять.

– Чёртова гордость! – сморщил Хосё лоб от напряжения. – Как можно быть таким упёртым?! Люди всегда переживают за тех, кто им не безразличен.

– Нет смысла давить, всё придёт само, если на то велит их судьба, – Лин легко улыбнулся и вернулся к работе. А Джону и Монаху не оставалось ничего иного, как присоединиться к Аяко в попытках потолстеть и тихо-мирно состариться за телевизором.

IX

Дави не дави, а на некоторых такая тактика совершенно не действует, скорее они упрутся рогом и сделают всё по-своему. Сложно сказать, упирался Нару или следовал исключительно по своему плану, но судьба преподносила ему новые и новые испытания.

– С возвращением, – поклонилась ему Мичи – помощница хозяйки рёкана, сидя на татами в его комнате. Там же сидела и Май. Не будь у Сибуи такой выдержки, то он бы и сам покраснел, только что ему полоскали мозги по поводу его очевидной симпатии к Май, а тут она сидит в его комнате, густо краснеет и не смотрит в его сторону.

– Чем обязан таким визитом? – проглотил он порыв удивления и лёгкого недоумения, становясь по привычке строгим и холодным.

– Правильнее сказать, кому… – пробурчала Танияма в сторону, поглядывая на принадлежности для чайной церемонии.

– Я вас оставлю, – поднялась Мичи покладисто. – Май вам всё объяснит, хорошего дня, – поклонилась она и оставила этих двоих наедине.

На какой-то момент в комнате воцарилась тишина. Май сидела на коленях в своём учебном кимоно и не смела поднять потерянных глаз. Нару возвышался, поглядывая на свою сотрудницу сверху вниз, понимая с каждой секундой меньше и меньше. Ему уже начало мерещиться, что все вокруг сговорились, желая повесить на него любовь Май Таниямы, как бирку на дверь с надписью «Занято» или «Не беспокоить».

– Пока я не начал приводить собственные доводы, объясни это… – вздохнул Сибуя чётко, увидев чайные принадлежности. В целом ситуация немного прояснилась, но подвох до сих пор чувствовался, однако в сравнении с Май, его мысли можно назвать розовыми, уж больно обстановка нагнетала, да и Такигава со своими плоскими шуточками… В общем, Май будто язык прикусила.

– Я пришла приготовить тебе чай, – сказала она, но получилось, как-то пискляво и неестественно. Танияма немного переволновалась, ей впервые приходилось увидеть комнату Нару своими глазами, пусть эта комната была временной, но он здесь жил уже дней десять и мог немного обосноваться. Пока его не было, она жадно впитывала в себя эту обстановку. Закрытый чёрный ноутбук, рядом с ним, на том же столе, маленькая камера, куда он записывал псевдоподвиги буддийского монаха, мико и католического священника, а ещё небольшая стопка бумаг, которая, видимо, касалась расследуемого нынче дела. В остальном комната ничем не отличалась от остальных… Большое окно, ниша токонома, скромная икебана и лоскуток шёлка с надписью какэмоно.