Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 53 страниц)

Нару… – Лин застрял с Брауном на втором этаже, временно лишаясь возможности стать полезным для сына своего настоящего босса.

VIII

Нару последовал за Май, планируя столкнуться с ней в гэнкане. Он пошёл не сразу, не торопился и был уверен, что застанет Танияму уже готовой для прогулки. К его негодованию, этого не произошло. Одежда Май осталась нетронутой. Сибуя охватил взглядом прихожую и присмотрел подходящую комнату. Слева от него – и справа любого входящего – расположилось помещение, где хозяева хранили кое-какой реквизит. Судя по размерам и обстановке, раньше эту комнату использовали для слуг. Май стояла возле окна и теребила длинный зонт. Ей требовалось чем-то занять свои руки, а, кроме того, воспоминания о жизни в этом доме, спустя время, оказались не такими уж и плохими.

– Я думал, ты собиралась уходить, – Нару прошёл и тихо затворил за собой дверь. Свидетели ему были не нужны.

– А… да… – Танияму тут же прошибло от макушки до пят, и её руки закостенели на красно-коричневом зонте.

Сибуя смотрел ей в спину пронзительно и, увы, достаточно долго. Спешка никогда не входила в его планы, чего нельзя сказать о здравой оценке любой происходящей вокруг его персоны ситуации.

– Что случилось? – голос Нару показался не только серьёзным, но и опасным. Трёхдневное отсутствие подняло в этот момент какие-то неприятные миндально-горькие чувства, словно что-то подмывало его подозревать Май не в совсем верных поступках или же намерениях.

– Мне неловко… – Танияма мялась возле решётчатого окна, не зная, как сказать начальнику праву.

– Для начала повернись, я не намерен разговаривать с твоим затылком, – в словах Нару не прозвучало и капли жалости.

Май переборола себя и развернулась. Какое-то время ей не хотелось смотреть начальнику в лицо, однако его молчание вынудило поднять глаза и ощутить дальнейшую панику.

– Я тебя слушаю, – Нару без истерик дождался времени, когда Танияма сможет говорить и, не находя её пышущее жаром лицо странным, закатил надменно глаза. В душе он понимал, что Май не собиралась петь ему дифирамбы, напротив, в её голову пришло нечто неприятное, оттого-то на душе так скребло.

– Ну, я подумала об изгнании и времени, проведённом здесь, – начала Май издалека. – Если сегодня или завтра у нас не получится, то это не страшно. Главное, освободить духа, заточённого в лесу. В ней я чувствую много злобы, поэтому считаю её опасной.

– Глупости, всё пройдёт в точности по моему плану, – Нару вроде как перебил Май, да ещё сцепил руки у груди. Этот жест считался закрытым. Май теряла его предрасположенность к разговору.

– Да, и это тоже проблема, – она не выдержала и спрятала глаза под чёлкой. – Ты никому ничего не говоришь: как будем изгонять, чего ожидать в дальнейшем и как поступить, когда ты уедешь… Мне нравилось работать с тобой, правда, даже несмотря на то, что ты невыносимый и самовлюблённый человек, но ведь мы все знали, что это не сможет продолжаться вечно…

Май из-за кома в горле сделала паузу, Нару ощутил в теле тяжесть. Что-то должно было вот-вот упасть на его голову, и этого «что-то» он услышать никак не ожидал.

– Нао предложил мне работу, – Танияма смогла рассказать о давнем разговоре с Наоки, приняв вполне осознанное решение. – Думаю, пойти в колледж у меня не получится. С моими доходами и некоторыми обстоятельствами это рано или поздно станет проблемой. Здесь мне дадут всё, что нужно. Мне понравилось работать с Мари… Ты же понимаешь, о чём я хочу тебя попросить, поэтому, Нару, не заставляй меня говорить…

– Я понял, что ты не хочешь прилагать никаких сил. Тебе предложили покровительство, и ты, не задумываясь долго, нашла этот путь приемлемым, – Сибуя, не жалея чувств Май, выдал очередную гадость.

– Подожди… – стеснение Таниямы как рукой сняло, ему на смену пришло негодование и противоборство. – Мне предложили работу и только, ни о каком покровительстве речи не шло. Кроме того, не тебе меня обвинять! – она начала говорить на повышенных тонах.

– Предложи тебе работу Мари, тогда я бы выразился иначе, – Сибуя прикрыл глаза так, как делал это по обыкновению в такие моменты, наталкивая пока ещё свою сотрудницу на мысль, что в поставленной формулировке не ошибся.

– Да что ты в этом понимаешь?! – у Таниямы лопнуло всякое возможное и невозможное терпение. – Ты, между прочим, тоже сам предложил мне работу. Почему ты считаешь, что ты можешь, а другие люди – нет?!

– У меня были на то причины… – здесь Май вспомнила про обман с испорченной камерой, и на этом моменте в неё словно бес вселился.

– Все твои причины объясняются скупостью! Тебе всего лишь было жалко тратиться на нормального секретаря! – на этих словах Май сократила дистанцию, готовясь по привычке ударить или схватить надменного Нарцисса за шиворот. – И уж кто-кто, но помогал мне не ты! Монах, Аяко и Джон – вот те люди, которые меня чему-то по-настоящему учили! Не думай, что я неблагодарная предательница, мне лестно то, как ты сопровождал меня во всех моих снах. Если бы не твоя помощь, то многие могли бы пострадать. Я бы не пережила этого. Предлагаю вот на этой чистой ноте закончить наши трудовые отношения! – Танияма смогла в самый последний момент посторониться, проявив уважение к некоторым, не отпускающим её в течение этих лет вещам.

– Я принял тебя на работу ввиду твоего непростого положения, – Нару нечаянно проговорился, так как его смутили слова Таниямы. – Но ты права, я не собирался делать из тебя охотника на призраков. Твоя работа заключалась в элементарной помощи по офису и на объектах исследования, поэтому я не понимаю, о каких снах идёт речь.

– Ты издеваешься надо мной? – Май поджала губы и навострила сверкающие от гнева глаза на Сибую. – Сейчас ты мне заявляешь, что знал о моей проблеме, и поэтому пожалел меня, но более этого меня бесит твоё нежелание принять правды! Я не сумасшедшая! Это ты показывал мне скрытые от глаз тайны, предостерегал и защищал! И если уж на то пошло, то хотя бы в этих снах ты улыбался!

Улыбался?..

Нару смотрел на Май и не воспринимал её слова из-за накатившей ревности. Это чувство не сразу подверглось осознанию, однако, когда это случилось, он сам возненавидел себя. Это помогло ему не наговорить ещё больших гадостей. Как только он признал это, то смог услышать и остальное.

Джин… Это был ты? Неужели это ты помогал ей?! – Сибуя ослабил давление в руках, свесив их вдоль ног. Сказать о брате было непросто, но перед лицом фактов, говорящих о введении Май в заблуждение, у него не оставалось выбора.

– Ты права, сумасшествие – не твой недуг. Но человек, о котором ты говоришь, был не я, – Нару смог это сказать, сделав паузу в дальнейшем. Лицо Май поразило безмолвие, вызванное потрясением.

Как это? Я не понимаю… – она выпрямилась и всмотрелась во все черты Нару. С первого взгляда отличия не бросались в глаза, как и раньше, она находила различия в мимике и манере общения.

– Что это? – от разгадки тайны Сибуи её отвлёк мигающий свет.

Светильник под потолком затрещал и через несколько секунд потух, оставив молодых людей в кромешной тьме.

– Нару! – в голосе Май пробежала паника.

– Спокойно, надо проверить остальных… – Сибуя дёрнул дверь и затем отошёл.

– Что случилось? Почему ты её не открыл? – Танияма постепенно начала привыкать к темноте, видя окружающие её предметы.

– Потому что она заперта. Думаю, мы застряли здесь до утра…

– А как же окно? Можно попытаться открыть его!

– Нет, это бессмысленно. Нас заперли.

Боже мой, если бы я только осталась в рёкане… – у Май в голове запрыгали совестливые «если бы».

– Это не твоя вина, я знал, что так будет, – Нару постарался подсластить девушке жизнь.

– Как это?

– Недостающим эквивалентом был я. Для изгнания вам не хватало того, кто выманит духов…

Нару же ещё до поездки на съёмки нового фильма разозлил местных духов. Мичи пыталась его убить, значит, сегодня… – эти мысли довели Май до дрожи.

– Не бойся. Здесь все наши давние знакомые. Других духов не будет. Дом запечатан. Здесь нет входа или же выхода.

– Я боюсь не этого! – Танияма в который раз закричала, вздрогнув от стука в дверь.

– Нару! – со стороны коридора они услышали голос Лина.

– Мы в порядке, – ответил Сибуя. – Как остальные?

– Такигава и Матсузаки оказались отрезанными. Я не могу попасть в главные залы, – ответил Лин. – Джон на втором этаже. Он повредил ногу.

– Иди к нему, – приказал он своему ассистенту. – До утра мы бессильны…

– Я не могу оставить тебя, – возразил Кодзё.

– При нынешних обстоятельствах от тебя толку не будет. Присмотри за Джоном. Его молитва могла их разозлить, – ему пришлось повториться.

– Хорошо… – у Лина не оставалось выбора.

– Нару, ты ушёл от ответа… – Май захотелось узнать правду ввиду того, что обман ей чудился вот уже не первый месяц. – Кем был тот человек?..

Сибуя не стал говорить с Май, стоя к ней спиной. Он развернулся и, узрев её прежний настрой, тихо отпустил прошлые тайны.

– Мой старший брат.

Ответ Нару прозвучал для Таниямы как смертельный приговор. Вся его фигура в чёрном костюме поплыла. Ноги Май налились тяжестью, и она присела на пол.

– Джина сбила машина почти два года назад. Японская полиция не нашла преступника, как и тело погибшего. Я приехал в Японию, чтобы разыскать и вернуть домой тело Джина. Ты видела не меня… Твоим проводником оказался мой старший брат, – Нару своими холодными объяснениями едва не забил последний гвоздь в крышку гроба Май Таниямы.

Значит, в своём сне я видела не его… Это его брата сбила та женщина, а затем сбросила в озеро. Его он искал, поэтому просил меня показать это место на карте… Но почему он молчал? Почему не попросил о помощи остальных? Вместе мы бы разыскали Джина! – Май забила свою голову бесполезными вопросами. Ответ на них крылся в элементарном нежелании Нару принять помощь от окружающих.

– Когда тебе начали сниться эти сны?

– С нашего первого дела…

– И поэтому ты подумала, что влюбилась в меня? – Нару без труда раскусил те девичьи заблуждения, которыми Май окутала себя ещё в средней школе.

Я обманулась?.. – она не могла поверить в то, что её чувства к Нару – это ошибка.

– Закономерно будет спросить: кого на самом деле ты любишь? Меня или Джина?..

Сибуя не отличался деликатностью. Слова Мадоки о том, что этот мальчик не знает хорошего тона, были бы сейчас вполне кстати. У Май дыхание перехватило, а Нару в таком её состоянии ещё умудрялся ждать ответа.

– Можешь не спешить. Мы здесь застряли. Кроме того, как только ты разберёшься с этим, то сможешь найти ответ и на главный вопрос: возвращаешься ты со всеми или остаёшься здесь.

IX

Между тем время шло… Температура стремительно опускалась. Комната, где сидели Нару и Май, обросла колючим инеем. Татами, стены и потолок… Всё засверкало от белых острых кусочков льда.

Танияма сжалась от холода, продолжая сидеть на полу. Она прижимала колени к груди, руки прятала в широкие рукава кимоно. Нару же продолжал стоять возле двери, прислушиваясь к происходящему в доме.

Было тихо…

Вскоре и его ноги подогнулись. Почувствовав слабость, он подошёл к Май и обнял её со спины, стараясь хоть как-то закутать в свой пиджак.

– Я говорил, что может стать холодно…

Танияма с большим трудом повернула к нему голову и, видя на его бледном лице сожаление, прижалась ухом к его плечу.

– Зачем… ты пошёл за мной… если знал? – её голос дрожал, руки сводило от холода. Она не могла не взять Нару за руку, не могла упустить его сейчас. Во всяком случае, когда он приблизился, стало намного теплее. Не сразу… но впоследствии.

– Хотел извиниться… – признался он, глядя большими глазами в замёрзшее окно. Он догадывался о пристальном взгляде Май, намеренно избегая его. – Я был неправ, когда накричал на тебя. Ты хотела помочь мне, но я не мог сказать о брате, как и взять с собой в больницу. Сейчас мне жаль.

– Злись я на тебя за такое, то давно бы ушла, – она пригрела свой взор на его чёрной рубашке, немного понимая, откуда такой цвет одежды, его печальные глаза и странные отъезды. – Та женщина… Актриса, она узнала тебя и испугалась. Это как-то связано с твоим братом?

– Да, она сбила его и напугалась, поэтому скрыла преступление. Увидев меня, она подумала, что её преследуют прошлые грехи.

– Она сказала, где Джин?

– Не успела…

– Значит, ты снова отправишься на его поиски?

– Мы уже нашли озеро, – сказал он. – В больнице Лин провёл сёкон. Её дух отпустил этот грех и ушёл. Водолазы уже начали поиски. Я был вынужден оставить их и вернуться сюда.

– Извини, что из-за этого дела у тебя столько проблем…

– Ничего. Это не так далеко. Мне сообщат, как только будут результаты.

Неловкое признание подтолкнуло к безмолвию. Затишье дало шанс для размышлений над поступками друг друга. В объятиях им становилось теплее и, вместе с тем, сон резонно счёл вмешаться в их отношения.

Узнав знакомую тяжесть сонной пелены, Май встрепенулась. Нару пришёл в себя следом.

– Нару, ты простил её? – Танияме требовалось говорить, ни то слабость завладевала каждой частью её тела.

– Я не знаю… – ответ Сибуи нисколько не удивил Май. Она не представляла, как такое можно простить или принять, ежели речь шла о трёхдневном сроке. – Ответ на этот вопрос не приходит в мою голову. Я всего лишь хотел найти брата. Всё остальное не должно иметь значения…

Даже я… – Май поняла причины его чёрствости в отношении к окружающим и не смогла дальше винить.

Нару не просил жалости к себе, не утопал в её тёплой неге, презирая сочувствие к слабости и бездействию. В его понимании выражение сочувствия не могло приносить удовольствия, оно состояло в части формального и уважительного, а посему требовал сохранять самообладание и от остальных.

– Но всё закончилось, – Май дотронулась пальцами до его лица, и Нару, наконец, посмотрел на маленькое тело возле себя, которое старался не прижимать слишком сильно. Танияма улыбалась, и оттого её карие глаза сверкали живым блеском. – Ты сделал всё, что мог. Скоро эти двери откроются, и мы сможем принять тёплую ванну. Удивительно, что мы просидели здесь всю ночь…

Я сам удивлён, только если нападать не стали при ней… – признал он свою сбитость с толку.

– Нару, твоё лицо холодное… – Май обнаружила, что ей, в отличие от Сибуи, совсем тепло, и это показалось ей несправедливым. – Ты можешь прижаться ко мне, в этом ничего такого нет. Здесь холодно!

– Совсем не понимаешь, о чём говоришь! – Нару довёл себя до изнеможения. Постоянно отталкивать её, когда хочется прикоснуться, – эта привычка тянула его в небытие. Водрузить на свои плечи такую ношу – это заслуживало уважения, как и одновременного порицания. Иногда желания для того и нужны, чтобы бездумно им поддаваться. И он поддался…

Май полагала, что он обнимет её, спрячет лицо в её волосах, а он заместо этого заключил её голову в объятия своих рук. Его пальцы массировали её голову, и Танияма закатывала глаза, сбиваясь в дыхании.

Нару смотрел, как приоткрывается её маленький рот, как из него выходит тёплый пар – это соблазняло его и лишало бдительности Танияму. Он приблизился… Новое движение наградило Май лёгкой тяжестью. Сибуя коснулся её лба своим, продолжая смотреть на её влажные, покрасневшие губы, и он бы с лёгкостью накрыл их поцелуем, как снова кто-то им помешал.

Стены дрогнули… Ледяная крупа посыпалась с потолка и тех же стен. Что-то приближалось…

– Май, мы должны подняться, – Нару помог ей принять вертикальное положение, озираясь то и дело по сторонам. Температура вновь скакнула и не в сторону увеличения.

– Не могу! Ноги… – она повисла на его руке, страдая от мелких игл, бегающих по ногам.

Всё затекло… Она слишком долго сидела… – Сибуя оценил все её шансы и пришёл не к лучшему выводу.

– Встань за меня! – он прикрыл её собой, разрешая временно повиснуть на его шее.

За полчаса до рассвета комнату посетил разгневанный дух.

Стеллаж с деревянными сандалиями задрожал. Обувь попадала на белый пол. Зашуршали и зонты в металлических подставках, а из стены показался призрак.

Нокаи… – Сибуя тут же узнал полную фигуру личной помощницы хозяйки и раскинул в сторону руки. Этим жестом он незримо пытался обезопасить Май, хотя и понимал, что пришли не по её душу, а по его.

В голове застучали барабаны, зубы стиснулись. Будь у Нару открытая дверь, то он бы вышвырнул Танияму, невзирая на последствия.

Женщина узрела его и, скрипнув короткой шеей, затаилась на долю секунды в стене, выплыв уже в следующий момент из пола.

Знойный мрак рассеял неприятный ядовитый свет: от призраков всегда исходили голубовато-сиреневые свечения. Май зажмурилась, уловив это, перестав дрожать лишь благодаря Нару.

– Что бы сейчас ни произошло, не двигайся, – голос Сибуи прозвучал серьёзно. Танияма не могла противоречить ему в такие моменты, как и согласиться со всем.

Дело очень плохо, даже если я отражу её удар, то пострадаю сам…

Нару не мог себе позволить даже моргнуть. Призрак нокаи вылез из пола и, как масса легче воздуха, воспарил.

Женщина зависла под потолком, тогда-то Май в очередной раз и увидела её. Обгорелые руки и содранная на щеках кожа. Обветшалые серые наряды и плоский нож, который она вынула из своего тела.

Похож на тот, которым её лишили жизни… – Танияма узнала холодное оружие, после чего поняла слова Нару.

«Чего бы сейчас ни произошло, не двигайся», – прокрутила она в голову.

Её послали за ним! Она убьёт Нару! – сердце Май всколыхнулось и рваной чередой забилось.

В этот же момент Сибуя убрал её руки и слегка отодвинул от своей спины.

Глаза Май метались в приступе непередаваемой горячки. Она ощущала тяжесть, накапливающуюся в воздухе. Нару собирался отразить удар, рассеяв то, чему не положено находиться в мире живых.

Из груди нокаи что-то закапало… Танияма узрела падение кровавых капель и сгущающуюся кровожадную улыбку посланного к ним монстра.

– Май, отойди к двери, – Нару хорошо всё рассчитал. Энергетическое поле откинуло бы Танияму к стене.

Нет! – замотала она головой, сцепив пальцы на губах.

– Делай то, чего велю! – он повысил голос, и следом за ним послышался настоящий свист.

Нокаи обрушилась на него с его смертью в руке, рассыпавшись в тот же миг, как перьевое облако.

Май не лучше Нару встала на его защиту, загородив собой его напряжённое тело. Она распростёрла руки и, тяжело дыша, глотала воздух, осушая всю свою ротовую полость. Её веки на глазах от страха не смыкались, а ноги под красным кимоно лихорадочно тряслись. Тот приглушённый рокот, который испустил обманутый дух, уронил её на колени.

– И что это было? – Сибуя раскритиковал отчаянный поступок своей помощницы, требуя тем самым объяснений. – Ты понимаешь, что из-за тебя я не смог бы усмирить её?

– А ты понимаешь, какого это, когда за твою жизнь борются в реанимации, а ты стоишь за дверьми и сожалеешь о том, что сделанного не воротишь, и как много ещё не сказано?! – Май обрушилась на него со своими обвинениями. – Я не умею оказывать первой медицинской помощи! Лин сказал, что эта сила не годится для твоего тела. Ты не умрёшь у меня на руках, прикрывая или обманывая вновь! Я не позволю тебе сделать этого! Не позволю… Ты сам сказал, мне бы не причинили вреда…

На Танияму напала гибельная до человеческих эмоций истерика. Её так затрясло, что Нару пришлось подойти и обнять. Эмоции и слабость Май не показались ему отталкивающими, он вполне мог понять её страх, необъяснимую отвагу перед лицом опасности и пришедшее за храбрость возмездие.

– Я думала, что влюбилась в тебя, потому что ты мне приснился, – Танияма начала говорить, сопровождая каждое своё слово лёгким ударом. Она винила Нару, за это и стучала по его груди, не зная, как ещё показать ему своё разочарование. – Это так унизительно… Влюбиться в такого ужасного, высокомерного и самовлюблённого Нарцисса, как ты! – она ударила сильнее и замерла. Сибуя молча слушал. Её следовало бы выслушать почти месяц тому назад, но тогда он не желал её слов, не был готов к признанию и вскрывшейся правде.

– То было заблуждение, – он спокойно принял её порыв, где она рассказала ему всю суть своих девичьих фантазий и впечатлений, утерев следующим касанием её слёзы со щёк. Май раскраснелась из-за кровяного давления, которое наверняка подскочило в связи с испущенными воплями.

Мои же чувства были настоящими… Будет очень жаль тебя отпускать…

Нару смотрел и запоминал её нежные черты лица; короткие волосы, едва прикрывающие светлую шею; тонкий соблазнительный стан и силу, как и сумбурность её неконтролируемого духа.

– Нет, – помотала она головой, накрыв ладонь Нару своей. На щеке стало так тепло, что она улыбнулась. – Именно так я думала в тот самый день, когда наше первое задание подошло к концу… Первое впечатление от тебя было ужасным; оно менялось постепенно, и, сама того не понимая, я влюбилась в тебя. Твои задумчивые черты лица, печальные синие глаза и одинокие мерные движения, – Май самую малость вздрогнула перед тем, как посмотреть Нару в лицо, но уже нашла в себе силы, чтобы коснуться его тёмных волос, заверив себя окончательно в подлинности человека, стоявшего перед ней. – Должно быть, я обманывала всех, когда говорила, что меня заботят окружающие, ведь я всего лишь изо всех сил старалась вновь увидеть твою улыбку, услышать слова благодарности и, может быть, заставить тебя полюбить меня так же сильно, как и я тебя. Люди становятся эгоистами, когда кого-то любят… – она забегала глазами, напугавшись серьёзности и молчаливости Нару, спеша примостить глаза куда угодно, только ни на идеальное лицо этого Нарцисса. – Или такой стала я одна?.. Думаю, сейчас это уже не имеет никакого значения, мне не переубедить тебя… – она высвободилась из рук Сибуи и пошла к двери. – Вы с братом и правда похожи, но не для меня… Когда я впервые увидела улыбку Джина, то мне тяжело было поверить в то, что это ты. Я всего лишь убедила себя в этом, полагая, что мои сны – это результат наивной влюблённости. А когда в моём сне Джина сбила машина, я не могла поверить, что это ты, – она посмотрела на свои до сих пор трясущиеся ладони и рывком опустила их. – Улыбайся чаще, Нару. Ведь именно в твою улыбку я окончательно и влюбилась. Помнишь, тот самый день, когда ты уберёг школу Ясухары от проклятья… Я никогда не забуду этот день… Прости меня за то, что я на тебя взвалила все свои чувства. Мы все знали, что это не будет продолжаться вечно. Призраки, исследования… Когда-нибудь всему этому пришёл бы конец. Думаю, сейчас самое время…

Май хотела сказать и про его ум, наблюдательность, заботу и внимание к ней, однако всё это не шло в сравнении с тем, что она чувствовала, когда он показывал ей свои редкие эмоции и слабости. Именно это особое отношение она до беспамятства ценила в нём.

Нару высказаться не успел. Танияма надавила на сёдзи, и те с лёгкостью разъехались. В коридоре ожидал Лин, а ещё неподалёку в углу сидел Джон. Где-то слышались споры Аяко и Такигавы, а на горизонте вовсю играл золотыми лучами рассвет.

X

В голове Сибуи, спустя минуты, зароились нетипичные мысли. Он в который раз узрел обострённое любопытство Май до жизни и, оставшись ни с чем после пылкого признания Таниямы, представил себя в образе ребёнка, который стремится всё в этом мире познать и постичь. Наверно, чтобы понять свою помощницу, именно это и требовалось – влезть в её шкуру, хотя по правде, тот образ истолкования её поведения, который он применил, никак не складывался с его практическим взглядом на мир. Неужели она не видела его пылких и при всём том искренних намёков? Или же она боялась принять их?.. Куртуазная любовь*, получившая большое количество последователей – это, пожалуй, тот единственный вид любви, который, по его мнению, Май заметила бы, чего он, Оливер Дэвис, разумеется, не мог себе позволить. Как ни крути, а представить себя возле её ног он никак не мог. Все эти возвышенные речи, посвящённые даме сердца, стихи и сонеты – пустые слова, коль юношей двигало одно желание плотских утех. И тут на смену разочарованию пришла боль.

Будучи подхваченным жарким желанием жизни, он незамедлительно осознал всю её горечь. Май не заслуживала упрёков, она не изменила себе. Сколько бы ни прошло времени, сколько бы сил она ни потратила на своего вечно хмурого босса, она оставалась живой, правдивой и чувствительной. Если бы он рассказал раньше… Открыл бы ту трагическую часть своей жизни, должно быть, Май бы всё поняла. Сейчас же требовать от неё понимания было столь эгоистично, что Нару не посмел ей перечить.

– Лин… – Нару увидел своего ассистента в дверях и прокашлялся. Он так натрудил свою голову, что ненадолго потерял связь с реальностью. Одно дело, когда он знал все повадки Май, как у облупленной, а с другой, когда пытался понять все её нелогичные, по его мнению, поступки. – Как там Джон?

– Ушиб. Наоки и Такигава потащили его в рёкан, – сообщил он, желая сказать вещи несколько бестактные. – Она приняла тебя за Джина… – Лин искренне сочувствовал своему ученику и, невзирая на его небольшую любовь к словам излишним, решил вытащить из Сибуи пару тройку слов.

– Ты всё слышал? – для Нару знание об очевидных свидетелях его фиаско явилось шоком.

– Я стоял за дверьми… – не стал скрывать Кодзё. – Ты отпустишь её?

– Решение необязательно принимать сейчас, – сказал Сибуя. – Иди, я побуду здесь пару минут…

Лин был вполне способен понять то, что хотел сказать Нару – ему требовалось время, чтобы переварить вылившуюся на него информацию. Джин и раньше располагал людей к себе. Оливер не особо завидовал его таланту с лёгкостью находить общий язык со всеми, по определению «все» Нару совершенно не подходили, он избирательно копался во всей этой серой массе, выискивая то, что подверженные романтизму люди склонны считать золотым самородком или алмазом неогранённым.

Сибуя прошёл в залы дзёдан-но-ма, стоило Лину освободить ему путь. Старая роспись на стенах, золотистые татами, внушительных размеров икебана в углу и одно старое, вращающееся вниз и вверх зеркало.

Нару, как и обычно, подошёл к нему и посмотрел на своё печальное лицо. Одна проблема сменяла другую: стоило найти брата, как Май заявила, что она устала и хочет оставить его, признавая не только свою первоначальную симпатию к его старшему брату, пусть и ошибочную, но и непрочность их ещё даже толком не начавшихся отношений.

«Мы все знали, что это не будет продолжаться вечно. Призраки, исследования… Когда-нибудь всему этому пришёл бы конец. Думаю, сейчас самое время…» – он вспомнил жестокие слова Май и дотронулся до холодной зеркальной поверхности. Зеркало в овальной раме слегка качнулось, содрогнув и его отражение.

Сибуя смотрел на своё лицо, долго смотрел, не понимая, отчего на самом деле щемит в груди: оттого, что Май решила всё бросить, не дав ему шанса из-за открывшейся перед ней возможности, или оттого, что даже это красивое лицо не удержало Танияму, когда настал критический момент?

Когда человек становится по-настоящему дорог, с ним оказывается невыносимо разговаривать, – он отчасти обвинил в своих грехах Май, заметив чуть позже, что отражение в зеркале ему добродушно улыбается.

– Джин… – Нару не мог молчать. Тот второй, который по всем законам логики должен был быть им, на самом деле был его погибшим старшим братом. Тело Оливера как иголки пронзили. Он провёл пальцами по зеркалу, узнавая в видимом отражении половинку себя. Ту часть, которую все любили, которую он умудрился потерять, находя похожую частичку в Май Танияме.

– Нару! – он услышал голос Май и отвернулся к фусума. – Ты куда запропастился? Тебя все потеряли… Лин попросил проверить тебя. Он волнуется.

Лин попросил проверить?.. – Нару, как блуждающий во сне, с трудом воспринял информацию, придя в себя при виде блеска в глазах Май, которые с лёгкой подачи котячьей ласки зализали все его открывшиеся и кровоточащие раны.

– Сейчас… – он кинулся взглядом к зеркалу, но к тому времени на нём затаилось его привычное студёное отражение.

– Что не так? – Танияма подошла, посмотрела на Нару и его отражение. В лице Сибуи ничего не изменилось, разве что в глазах появилась старательно спрятанная от лиц несведущих тоска. – Что-то в последнее время меня пугают зеркала… Зачем оно здесь?

– Иногда их используют для ловушек на призраков. Могли возникнуть трудности. Я просил Лина подготовить одно… – сказал он. – Май, могу я задать тебе один вопрос?

Он спрашивает? – Танияма удивилась внезапно проснувшейся толерантности Нару, отчего сделала шаг в сторону, подозрительно оглядев печального босса. – Совсем на него не похоже…

– Ты застал врасплох… Спрашивай, думаю, после того, что я тебе наговорила, ответить на твой вопрос труда не составит, – Май не без сожалений сказала эти слова, однако понимала, что сказанных слов не вернёшь.

– Чего ты боишься? – Нару смотрел решительно, именно этот взгляд загнал Танияму в тупик.

– Я не очень поняла вопроса… – она попятилась, врезалась в стену рядом с фусума, жалея о недостаточной длине рук. Нару первым придержал раздвижные перегородки, не дав девушке сбежать.

– Ты призналась мне в своих чувствах и в этот же момент решила сбежать. Такой поступок объясняется страхом. В какой плоскости простирается твой? – спросил он в индивидуальной версии, озвученной для Май Таниямы.

Вот это спросил! – она скосила в сторонку глаза, приоткрыв от непостижимой наглости вопроса рот.

– Я не понимаю, чего ждать в будущем, – она была вынуждена признаться. – Ты уедешь домой. Я останусь здесь… Офис закроется, а если и останется, то я не могу вечно занимать в нём должность секретаря, так как даже это не вечно.

– Стало быть, ты взрослеешь, – излился он по привычке язвительно. – Вначале я подумал о том, что ты ждёшь возвышенных чувств…

– Я не против романтики! Будь у меня больше времени, тогда бы я выбила из тебя всю дурь! – Май приняла грозное выражение лица. – Но его нет… – она сделалась тише. – Сейчас, когда я тебе во всём призналась, то и говорить с тобой проще. Я не отрицаю твоего особого отношения ко мне. Я заметила… Но я долго не могла понять, что это: чувства или твои очередные происки ради выгоды? Вроде бы эти сомнения ушли, я вижу твою заинтересованность… И ещё, мне жаль, что мы потеряли столько времени, став жертвами недопонимания. Теперь, когда ты нашёл брата, твой отъезд не стоит под вопросом. Если ты позволишь, то я буду рада тебя проводить, а пока нам стоит вернуться…

Жертвой недопонимания я хочу быть меньше всего!

Оливер не мог оставить этого как есть. Пусть он был жертвой тяжёлых жизненных обстоятельств, но глупцом он себя никогда не считал.

Танияма потянулась к углублению на перегородке, которое служило ручкой, и именно там её встретили ничуть не сомневающиеся в себе руки Нару. Он переместил её пальцы с разрисованной дверки к себе на шею и запустил собственные в её распущенные волосы. Его губы накрыли губы Май неторопливо. Нару видел панику, замигавшую в её глазах. Она сомневалась, но подчинялась его воле. Когда он её не дразнил, а был настроен решительно, Май ничего не могла с собой поделать, она всецело отдавалась ему. Следом за страхом ею завладела нерешительность. О безопасности она не тревожилась. Сибуя держал дверь свободной рукой, желая приватной встречи.