Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 53 страниц)

– Май, детка! – вспомнил он старые привычки. Вода смыла всё. Маски, ужимки и многие другие пороки. Пусть он притворялся, но никогда не обманывался сам. Не дюжий ум достался ему так же, как и гостиница – по наследству. Пусть его мать лежала в больнице, но, презирая себя, он не желал её возвращения и тех проблем, какими омрачилось бы его существование. Как было привольно жить и не думать о них, жить и не принимать важных решений: мать выбрала для него невесту – и он согласился; она посоветовала ему сэнсэя – и он послушался; она накинула на него бремя содержания и ведения семейного бизнеса – и он обрадовался. Жизнь без забот, перепутий и бедности – это то, что он воспринимал как обычную данность. И вот в минуты, когда решалась чья-то судьба, он холодел от ужаса перед величиной этого мира, перед страшными её дарами и тем, что он отрицал, мысленно или, как и сейчас, наяву созерцая в собственном маленьком мире, где он отгородился забором и вековым лесом, оставив за плечами цивилизацию, толпы пустых чем-то напоминающих мебель людей.

Танияма лежала бледная и холодная. Дождевая вода застыла на её ровном как зеркало лице, а Нао судорожно отсчитывал её пульс.

– Очень слабый… – его сине-зелёные, похожие на море глаза забегали, не зная, где подступиться. Короткая юбка Май закатывалась, обнажая её стройные бёдра, жёлтая майка загнулась, открывая вид на бледный живот, и какая-то часть Нао взбунтовалась, веля хранить Мари чистейшую душу, не запятнанную даже проскользнувшими помыслами. Он потряс головой, забыв давние неосторожные желания, и наклонился над Таниямой для того, чтобы поднять её с этой холодной земли.

Нао просунул руки под спину и колени Май, нашёл упор и посмотрел девушке на всякий случай в лицо. Её глаза на тот момент распахнулись. Чёрные, жадные, как бездна, открывающаяся утопленнику, глубокие, они впивались в него, будущего доктора, возможно, даже мужа и отца.

Наоки похолодел, забыв о всяких добросердечных помыслах и грядущей клятве, где он божился бы воздержаться от причинения всякого вреда и несправедливости. Руки, ему понадобилось отнять свои руки от тела больной, за это она вцепилась в них мертвецкой хваткой.

– Ты не Май… – не сдержал он лишних слов, заполучив в награду оскал синих губ и испачканных землёй зубов. Он не представлял, как Танияма корчилась, когда её тело заполучил озлобленный дух, но понял страх перед смертью, когда её тощие пальцы обхватили его горло, и восторг убийцы заиграл в её глазах.

Свист в спустившемся на их двор сумраке отогнал от него неминуемую погибель и, тяжело кашляя, Нао упал раскрытыми ладонями на мокрую зелень трав.

Экзорцисты, прибежавшие на помощь, притормозили. Никто из них не ожидал увидеть Май с разлетающимися от ветра волосами, в вихре из небесной влаги и уж тем более с жестоким соседом где-то внутри.

– Аяко, останови её! – Такигава быстро сообразил, что Май надо обездвижить, но стоило жрице подготовиться для выкрика магического слога «РИН», как одержимая грозно и беспощадно закричала разинув рот до ярко выделившихся на щеках мышц. Ветер взметнул ей волосы кверху и красные подтёки на её шее добавили оцепенения былым коллегам.

Она со всей нечеловеческой силы ударила Нао обратной стороной ладони, и когда тот кубарем от неё отлетел, то она побежала за ворота рёкана, и следующий за ней туман скрыл её от глаз людей.

– Май! – Монах бросился вдогонку, однако Лин по приказу Нару его остановил. – Пусти! – кричал он.

– Мы не пойдём за ней в туман, – сказал ему на это Нару. Его голос звучал подозрительно ровно. – Там нас ждёт верная смерть. Не глупи, она хочет, чтобы мы побежали за ней.

– Я не маленький мальчик! Справлюсь с тамошними душонками! Если мы не поспешим, то Май не переживёт этой ночи!

– Поэтому мы поспешим. Лин, готовься к сёкону. Я желаю кое с кем поговорить… Такигава, откопай своего друга и попроси дать нам одну личную вещь его прадеда. Мне есть, что сказать, и молчать на сей раз я не буду…

XII

– Как там Нао? – Такигава принял из рук Аяко потёртую охотничью сумку, переданную им через Мари, и спросил.

– Он сильно ударился головой, есть пара тройка ушибов и рука сломана, но для жизни опасности нет. Подожди, к утру он осыплет твои ноги очередным софизмом, – сказала она, по-прежнему считая молодого хозяина типом скользким.

– Ну слава богам, Май не будет корить себя за убийство невиновного, я, конечно, и за Нао беспокоюсь, но он крепкий малый, а вот наша Май… – он хотел сказать несколько слов о её несчастной доле, однако увидел вошедшего к ним Нару и замолк.

– Держи! – Сибуя сунул ему лист бумаги, забрав коричневую кожаную сумку. Он передал её и ещё какие-то записи Лину и уже тогда отошёл от готового к ритуалу Кодзё.

– Я что-то не понял… – сказал Монах. – Это что?

– Вопросы, неужели ты зрением стал слаб? Я сейчас не в состоянии общаться с духами умерших. Ты заменишь меня.

– Да, я так и понял, но здесь всё на английском… Я конечно, неплох в этом, но могу ошибиться… – молвил Монах, глядя на самоуверенного в себе начальника.

Нару не стал его слушать. Он вырвал листок из рук Хосё и передал бумажку Джону.

– Задавать вопросы будешь по порядку, – дал он единственную рекомендацию.

– Хорошо, – кивнул Браун, не затевая спора на ровном месте. Напуганные взгляды коллег сказали ему всё, что было нужно – они, как и он, чувствовали себя неуютно, как обычно ощущает себя подкова между молотом и наковальней, если бы у неё ещё были чувства…

Ничего нового не произошло. Лин начал читать молитву, заиграли свечи, послышался звук флейты, и у одной из стен показался дух крепкого мужчины.

– Начинай, – Нару приказал Джону не мешкать, и тот, запутавшись в массе выданных ему строк, вовремя собрался с силами.

– Да… Будьте любезны назвать нам ваше имя, – перековеркал он вопрос своего начальника, так как изначальный никакой просьбы не выражал. Сибуя, ощущая себя и без того омерзительно, поджал губы и наклонил набок голову. Если бы ему сказали, что к его ногам вылили ведро помоев, то он бы с лёгкостью в это поверил, ведь чувствовал себя именно так.

– Риота Хаяси… – прохрипел дух. Он не поднимал головы, не касался своей полупрозрачной массой татами и одет был в дорогие одежды: кимоно с семейным гербом, хаори и хакама. Большое количество одежд делало его фигуру более массивной, да и сам-то он показался мужчиной нехрупкого телосложения.

– Как вы умерли? – продолжил Джон уже ровнее.

– Заболел и в результате скончался, – ответил он.

– Вы провалились под лёд на охоте? Вас что-то напугало?

– Призрак… женщины… – протягивал он слова. – Любимой женщины… – его низкий голос давил на психику окружающих. Обычно они изгоняли призраков и очень редко общались с ними.

– Печально умереть оттого, что былая любовь не может тебя отпустить… – Такигава тихонько перешепнулся с Аяко, чем заслужил гневный взгляд начальника.

– Сплошной трёп! – заявил Нару посреди ритуала. Он с чувством собственного достоинства отошёл от стены, где тихонько стоял, и, презрительно посмотрев на коллег, упёрся взглядом в парящего у противоположной стены духа. – Нет и капли гордости! – сглотнул он горечь собственной желчи. – Отдать свою жизнь в руки матери, не иметь своего мнения – это омерзительно! Каково это – быть бесхребетным? – заговорил он так, словно не в себе.

– Э, Нару, ты себя как чувствуешь? Может быть, ты помолчишь?.. – Монах как-то даже опешил.

– Что, правда глаза колет? – ехидно усмехнулся Сибуя, запретив Такигаве лезть не в своё дело. – Да какой мужчина, если любит, отвернётся от слабой женщины? Какой, несмотря на трудности, не поверит её словам? Лишь лишённый мозгов!

Нару провоцировал вызванного духа, и Лин ощутил реакцию загробного существа в его стремлении освободиться.

Призрак гневно проревел, забился, но, словно закованный в цепи, толком не пошевелился.

– Что, кишка тонка выбраться? Не думал, что когда-нибудь придут и по твою душу? Я изгоню тебя, отправлю туда, где тебе самое место, а если с Май что-то случится, то и вовсе сотру с лица этого и любого другого мира, не будет тебе прощения и упокоения, настанет заслуженный мрак!

Дом начал поскрипывать, не один Лин заметил, что пошло что-то не так…

– Лин, хватит идти у него на поводу! – закричал Такигава. – Отзывай!

Свет исчез. Кодзё задул свечи, а Джон зажёг лампу.

– Что за браваду ты здесь устроил?! – качал головой Такигава, стоя в осветившейся комнате вместе с коллегами.

– Бесцельно-дерзкое поведение – это удел юнцов, не вздумай допустить хоть на одну секунду, что я отношусь к их числу! – тернисто произнёс Нару. – Отдыхайте. Больше от вас ничего не требуется…

Этот мальчишка… – Хосё не смог найти слов на хамство начальника, вытворяя теперь некие ужимки, от которых на его щеках появлялись характерные складки.

Нелогичные действия директора SPR, нелогичные. Мозговые процессы бедных экзорцистов как при ядерном взрыве подлетели.

Пустота… Без Нару в комнате, где минуту назад гневался давно погибший хозяин этого рёкана, люди, как на поминках, молчали, пока одному из них не понадобилась заговорить.

– Кто пойдёт ему душу изливать? – проговорил Хосё с улыбкой примасленного от всей души ребёнка. – С ним надо поговорить. Я не думал, что он возьмёт и сорвётся. Конечно, Май выглядела ужасно, но мы всё ещё можем что-то сделать, ведь если дух в неё вселился, то у неё есть шанс.

– Если только её не использовали как прикрытие, – сказала Аяко, не поднимая глаз. – Май могли взять для отвода глаз здесь, в рёкане. Зачем она ей в лесу?

– А зачем Нару унизил предка Нао? Все иногда совершают поступки необдуманные. Надо принять это или же надеяться, что всё именно так, – тихо сказал Такигава.

Необдуманные… – размышлял Лин, заворачивая свой меч.

– Нару! – закричал он во всё горло, уронив уже свёрнутый меч на пол. – Не смей этого делать! – запинаясь и пошатываясь, Кодзё вылетел из их центра, несясь сломя голову на улицу.

– Я что-то ничего не понял… – Монах проводил его взглядом и, не вдаваясь в подробности, бросился со всеми за ним.

Шум ветра и птиц. Вороны под звуки шумящих крон наполняли влажный вечер утомительными звуками.

Гнев Нару был неутолим. Он не успел подумать, что попал в монотонную реку жизни, как новые испытания пришлись для него в самую пору, словно они – это пара новеньких лакированных туфель, которые он вынужден надеть, несмотря на то, что они натирают кровавые мозоли.

– Нару, – Кодзё увидел своего ученика за воротами рёкана, таящим в пелене опустившегося на землю тумана. – Нару! – он потянулся к нему в беге, но ворота запечатались перед самым его носом, не поддаваясь ни на какие силовые приёмы.

– Где он? Что случилось? – Лина догнали коллеги. Кодзё выровнял голосовой фон, увидев их.

– Он ушёл… Нару специально разозлил покровителя этого дома. Теперь дух прадеда Наоки завладел его телом. Так он приведёт его к Май.

– Это значит, что теперь у нас двое одержимых?! – Такигава завыл и, присев на корточки, вцепился в свои волосы. – А-а-а! Как же теперь-то нам быть?!

– Не скули! Лично я хочу вернуть их! – отругала его Аяко.

– Точно, может быть, ты попросишь помощи у своих друзей деревьев? – лицо Хосё озарилось наивной улыбкой. Он поднялся и взял Матсузаки за ручки.

– Не думаю, что получится, – отвернула она голову, стараясь не краснеть из-за этого идиота. – Этих духов никто не контролирует. Они сами по себе, если провалюсь, то только разозлю. Надо придумать план получше.

– Есть только один способ спасти их, – сказал Лин. – Надо разобраться в этом деле. Мы должны понять, что на самом деле произошло между сыном хозяйки рёкана и той гейшей. Я позвоню Мадоке, она что-то нашла, а вы займитесь записями Нару. Он всё оставил в своей комнате.

– Ты прав, другого выхода у нас нет, – согласился Монах, уронив голову только оттого, что им снова приходится разбираться во всей этой хитрой подоплёке без язвительных советов Сибуи, в которых как раз-таки находилось рациональное зерно правды. – Сколько, по-твоему, у нас есть времени?

– Я бы не стал медлить. Оставлять их до рассвета в лесу – это большой риск. Если мы ничего не найдём, то я буду вынужден пойти, с чем есть. Мои шики разыщут их, а дальше я проведу изгнание, однако, что будет потом – неизвестно даже мне.

– Ох, ну всё! – Такигава едва волосы на голове не рвал. Когда Лин вот так смотрел, то ему казалось, что во многом управление всем делом ложится на его плечи. – Идём в комнату Нару и будем молиться, чтобы он оставил нам хоть какие-то подсказки, а не то я за себя не ручаюсь, уж больно мне здесь нервишки потрепали. Это дело несколько затянулось, я хочу поскорее со всем этим покончить! – озвучил он то, чего желали здесь все, не представляя, какие подсказки оставил им их любимый заносчивый босс.

Продолжение следует…

* Хараэгуси – особый жезл (хараэгуси) со множеством прикрепленных к нему полосок белой бумаги

* Сакаки или “божественное дерево” – священное дерево рода камелиевых, это вечнозеленое растение, символизирующее вечность.

* Ками – в синтоизме духовная сущность, бог.

* Комори-ута – колыбельная.

* Васицу – комната в японском стиле

* Ханакири – нож, изготовленный для знатных людей, для использования в качестве инструмента по ухаживанию за бонсай, а также различных работ в саду или созданию икебаны. Ханакири – разновидность клинка кубикири (пер. «отсекатель головы»). А кубикири – это одна из форм клинка танто. Танто – это 3-й клинок, который носили при себе самураи (1-катана; 2-вакидзаси; 3-танто).

Проявления духов:

– акустические – в виде стуков, свистов, воя, грохота;

– кинетические – как левитации и перемещения предметов, включения и выключения различных приборов и других устройств, иногда такие действия сопровождаются разрушениями предметов;

– пировые – в виде самопроизвольного возгорания каких-либо предметов;

– гидратные – явлений, связанных с водой.

Комментарий к Глава 13. Обитель зла

Ну что ж, новая глава. Ждать пришлось не так долго, но вот со следующей ничего не обещаю… Спасибо за Ваше внимание. До скорых встреч =)

Зал дзёдан-но-ма https://vk.com/topic-86592009_34641714?z=photo-86592009_456243782%2Fpost-86592009_682 там же в обсуждении (https://vk.com/topic-86592009_34641714) найдёте колыбельную периода Эдо, если Вам интересно.

========== Глава 14. Три с половиной строчки ==========

Комментарий к Глава 14. Три с половиной строчки

Словарик:

Ками – в синтоизме духовная сущность, бог.

Каннуси – человек, отвечающий за содержание синтоистского святилища и поклонение ками (японский священник).

Кутисакэ-онна – дух женщины с разрезанным лицом.

Дана – у гейш это покровитель.

Сёкон – ритуал призыва души.

Тори (тории) – ритуальные врата перед святилищами.

I

5 сентября. Вторник – день двадцать четвёртый. Девять часов вечера. Комната Нару.

Остатки команды SPR собрались там, где дух Нару должен был быть, вне всяких сомнений, силён – в его временной комнате. Комната, принадлежавшая когда-то прадеду Нао, навевала на Аяко и Хосё какой-то ужас. Они время от времени озирались по сторонам, разглядывая желтоватые расписные стены. Да, дом в этой его части был им нисколько не рад.

Вот же! Этот Риота покинул дом, а энергетика его осталась. Чувствую себя жертвенным бараном… – Монах с не первыми подозрениями обернулся, чтобы посмотреть на стены, безнадёжно вздохнул, смяв кожу на лбу в складки, и вернулся к прежнему, полусонному, зевающему состоянию, в котором они вместе с Аяко пытались дослушать Джона. Брауну досталась не самая завидная роль. Записи Нару имелись лишь на английском. То не многое, что фиксировалось на японском, пару недель тому назад привёз Ясухара. Они это, безусловно, уже рассматривали на предыдущих собраниях, однако, с учётом обострившейся ситуации, изучили с немалым вниманием вновь. Ничего нового там не обнаружили…

Сэцуко – гейша и приёмная дочь Сузуму Симады, женщины, которую они изгнали этой ночью. Ради любви она бросила свою семью и сбежала с наследником дома Хаяси. Риота Хаяси вернулся в семью перед началом Японо-китайской войны 1894 года. По неизвестным причинам охладел к первой любви и женился на дочери богатого помещика. Его дочь, матерью которой являлась Сэцуко, утонула в пруду. Сына от законной жены вырастила его мать Сэнго Хаяси, так как его жена сошла с ума. Сам Риота умер в 1894 году от воспаления лёгких. Что стало с Сэцуко, никому не известно. По словам Май, окружающие подозревали, что она скончалась в лесу, а именно повесилась ввиду одиночества, обиды и страха.

Рассматривали фотографии, строили немые догадки, пока Джон, переборов смущение, зачитывал отчёты Нару по этому делу, но с каждым слогом всем им казалось, что чего-то в собранных материалах не хватает, что-то не сходится. Сибуя совершенно не зря вернулся, его что-то побудило так поступить, и этого чего-то явно недоставало тем отчётам, которые несчастный Браун цедил около получаса. Естественно, Аяко и Хосё могли бы помочь своему коллеге. Они понимали иностранную речь, однако тревожились пропустить деталь, которая могла стать решающей. Так Джон и сделался диктором, пока другие едва не кусали ногти, дожидаясь возвращения Лина. И вот, когда сёдзи раздвинулись, Матсузаки и Такигава почти одновременно подлетели с пригретого места.

– Почему так долго? – Аяко возмутилась, скрыв тем самым тревогу.

– Что там? – а Монаху не терпелось узнать новости, тем более, когда задумавшийся Кодзё дочитывал при них же полученный факс. – Дай это скорее!

Хосё и мико выхватили длинную бумажку из рук главного ассистента Нару и, получив шиш от очередных иностранных слов, сунули письмо Брауну.

– Снова мне, да, – принял тот эстафету, набравшись терпения и нужного для чтения вслух дыхания.

– Ты там покороче… – Такигава накрыл ладонью глаза и помахал другой рукой. Он и не скрывал: смотреть на всё это уже было невмоготу.

– Если покороче, то наши данные изначально были неверны, – сообщил Джон. – Риота Хаяси не являлся обычным покровителем Сэцуко Симады, он был её мужем. Согласно этому документу, их развели в 1893 году.

– Там говорится о риэнджё*? – у Хосё округлились глаза и открылось второе дыхание, но поскольку Браун виновато заулыбался и начал бегать глазами по факсу, то Монах поспешил объяснить. – Риэнджё или «три с половиной строчки». Раньше этот документ выдавал муж в качестве справки. Этой бумагой он освобождал свою жену от обязательств перед ним и заверял её право на свободу. Текст был таким коротким, что умещался на три с половиной строчки, откуда и название такое пошло.

– Да, этот документ значится в факсе, – подтвердил Браун.

– Боже, – схватился Такигава за голову. – Так вот в чём причина…

– Простите, Лин-сан, – в комнату постучалась одна из горничных, – вам поступил ещё один факс.

– Спасибо, – Кодзё принял её поклон вместе с бумагами и, изучив, передал Монаху.

– Ну нет, – отказался тот. – Пусть Джон смотрит. У меня уже глаза болят…

– Здесь на японском. Мадока прислала тот же текст в переводе на японский, – объяснил Лин.

– Какая Мадока молодец, – обрадовался Монах, увидев, наконец, предельно понятную письменность. – Думает о нас, бедных экзорцистах, не то что этот Нару! Как нам теперь их выручать?

– Судя по этим данным, наша Кутисакэ-онна всего-то хочет снова замуж, – сказала Аяко, посмотрев те записи, на которые Такигава молился. – Похоже, Нару об этом догадывался, раз предоставил этому Риоте своё тело.

– Если это так, то наши беглецы должны сделать остановку, – предположил Монах. – Лин, ты можешь установить точное местонахождение Нару и Май из рёкана?

– Можно попробовать… – дал ответ он.

– Что ты задумал? – Аяко напрягла брови, так как ход мыслей коллеги потеряла.

– Ты же сама сказала, их надо снова поженить! Лин сейчас укажет нам точку на карте. Мы съездим до Хаконе и притащим одного из канусси сюда. Жрица у нас уже есть, так что…

– Ты идиот! – Матсузаки повысила голос и выпучила глаза. – У нас нет времени разъезжать по посёлкам! Да и время ночь! Кто, по-твоему, полезет в грязный, мокрый лес проводить свадебную церемонию каких-то там не утихомиривающихся покойничков?

Кроме нас, идиотов, никто больше не полезет… – Такигава посочувствовал сам себе.

– Церемонии бракосочетания не сильно отличаются, о какой бы религии не шла речь. Ты займёшься этим, а я помогу, – Аяко расставила приоритеты.

– Я не хочу вас огорчать, но как мы пробьёмся через туман? – Джон побаивался влезать в их назревающий спор.

– Плёвое дело! – задрала Матсузаки нос. – С этими-то душонками я справлюсь. Духи деревьев помогут. Они расчистят для нас дорогу.

– Сколько вам нужно времени на подготовку? – Лин казался немного встревоженным.

– Часа два от силы, – сказала Аяко, поглядывая из-за плеча на шепчущихся Хосё и Джона. Браун интересовался о сложности церемонии, а Такигава каялся, что ни разу в жизни таких не проводил. – А что-то не так?

– Да, у меня будет к вам просьба. Мари сказала, что у них в больнице есть связи. Нам нужна машина скорой помощи. Нару был плох, когда мы добрались до вас. Там на дороге нас пытались задержать, и он воспользовался PK-ST.

– Но почему ты его не остановил? – Монах закричал, хотя и понимал, что поступил глупо. – Ты же всегда держишь его в руках, почему здесь ничего не сделал?

– Мы уехали по очень важным делам. Я не могу сказать вам, по каким именно, здесь вам стоит поверить мне на слово. Могу лишь сказать, что важнее для Нару практически ничего нет, но после звонка Мадоки он попросил меня развернуть фургон и вернуться в рёкан. Автомобиль перегружен. Нам пришлось доехать до шоссе и там развернуться. Однако на обратной дороге путь нам преграждало поваленное дерево. Нару вышел из фургона и, воспользовавшись PK-ST, отодвинул его. Я не стал встревать, так как причина, по которой он изменил своим планам, была очень веской.

– Но вы бежали до рёкана… – Аяко вспомнила, что Нару и Лин ворвались к ним мокрые и запыхавшиеся. – В дороге случилось что-то ещё?

– Да, через четверть часа фургон остановили. Мы чудом избежали аварии, однако резину на колёсах словно изжевали. Поэтому оставшиеся семь километров пришлось бежать. Сейчас же телом Нару завладел дух. Он уже применил силу, чтобы остановить нас. Но, кроме Нару, пострадала и Май. Вы видели следы на её шее. Повторное удушье может сказаться на ней.

– Да, по лесу с носилками как-то не очень… – подумал Такигава. – Ладно, я поговорю с Мари. А вы начинайте подготовку. К утру мы их обязательно вернём!

II

До утра оставалось около пяти часов. Подготовка шла полным ходом. Матсузаки написала речь для обращения к ками; Такигава договорился с Мари о медиках, а Джон выискивал в документах обстоятельства, способные привести их и без того небольшие шансы к провалу.

– Как там обстоят дела с местонахождением? – Монах, затягивая на себе высушенное одеяние, обратился к Лину. До появления Кодзё он общался с Брауном, кое-какие детали смущали его. – Ты нашёл их?

– Возникли трудности, – ответил он. – Я их нашёл, но они перемещаются. Трудно сказать, где конечный пункт.

– Бегать за ними по лесу – это не лучший вариант, – нахмурился Хосё, думая, как же поступить лучше.

– Всё готово! – решётчатые двери распахнула Аяко. – Держи свою речь и не перепутай там ничего! – она сунула Монаху жёсткий лист, свёрнутый по углам с двух концов, напоминая тем самым древний пергамент.

– Ага, – пробежался он глазами по тексту, – только имена надо изменить. Джон выяснил причины развода. Сэцуко обвинили в измене, по идее ей светила смерть, поэтому повторно поженить мы их не сможем. Измени имена Сэцуко и Риота на Май и Казуя, я так полагаю, что они забрали их тела неспроста. Попробуем обставить ситуацию так, если не получится, то заменим.

– Нол, – сказал Лин, вмешавшись в беседу коллег. – Вместо Казуи используйте Нол.

– Снова попросишь поверить тебе на слово? – Такигава малость злился.

– Да, прошу за это простить, но пока всё именно так…

– Хорошо… – застонал Хосё, почёсывая себе пальцами голову. В минуты, когда сдавали нервы, это как-то успокаивало. – Мари, ты что-то хотела сказать? Мы уже как бы выходим…

Девушка вошла тихо. Она не знала, чем именно заняты экзорцисты, и стоит ли им мешать вовсе.

– Да, я принесла кольца. Хозяйка привезла образцы, чтобы мы выбрали. Они самые обычные, вы уж извините. Мы не знали размера Нао, да и я чёткого ответа не дала, поэтому она привезла этот набор, думаю, никто не обидится, если вы возьмёте несколько отсюда.

Мари передала Хосё бамбуковую коробку размером, как две буханки, посмотрев на резную крышку с большим сожалением. Это чувство порой захватывает, когда понимаешь, что стоило взять себя в руки раньше, тогда бы ничего плохого не случилось, тогда все были бы живы…

– Ну, не переживай ты так! – Такигава не сдержался и погладил её по голове. Мари, к которой никогда не прикасались посторонние, сделалось до сухости в глазах дико. – Нао быстро поправится. Утром отвезём и его в больницу. Сейчас он отнекивается, так как боится всё здесь оставлять, но скоро это пройдёт. Поедет и подлечится. А за кольца спасибо. Сейчас я подберу чего-нибудь… – он с любопытством открыл крышку и, увидев на мягкой красной подушечке колец чуть ли не на весь размерный ряд, обрадовался не лучше дитя, примеряя женские на мизинчик, а мужские на верхние фаланги безымянных пальцев.

– Жаль только, что они не понадобятся, – высказалась Аяко на этот счёт. – Нынешняя церемония заключения брака была разработана в 1912 году. Её специально составили для императора Тайсё. Эта церемония состоит из синтоистских, буддийских и европейских частей. А уж в люде она распространилась позднее, где-то в 1926 году. У нас же расчёт на 1893, поэтому распития саке, желания на священные ветви тамагуси и уж тем более обмен кольцами – этого всего не будет. Проведём очищающий ритуал, затем прочитаем молитву богам и поженим этих дураков.

– Да неважно! Колечки я возьму, – Хосё всё прикидывал на глазок, какое подойдёт Май, а какое всё-таки не свалится с Нару. – Когда у Май такой шанс появится?! Лин, как там с поисками? – он окликнул склоняющегося над картой Кодзё, становясь строгим, когда увидел, что ассистент Нару, отодвинув чёлку с правого глаза, не отрываясь, смотрит на карту.

– Всё ещё в движении… – сказал он.

– Проблема… – почти было опечалился Монах, но его ещё занимали кольца, так что время ждало.

– А я вот тут подумал, – Джон поднялся из-за стола и подошёл к Аяко, чтобы посоветоваться. – Может быть, они идут в старый дом или тот помещичий, где всё выгорело?

– Тот дом в лесу ночью мы точно не найдём, – высказался по этому поводу Такигава. – А вот тот, где ещё сохранились инби, проверить можно…

– Нечего там делать! – возразила Аяко. – До двенадцатого века свадьбы проводились в доме родителей жены. Там действовало «правило трёх ночей», затем свадьбы стали проводить в доме жениха, позднее всё это дело перенесли в храмы, обители мира и спокойствия. Ну и сегодня мы их играем чуть ли ни где хотим… – добавила она небрежно.

– Ну тогда почему бы нам не подождать их в храме? – предложил Джон вроде бы вещь простую, но Монаха и Аяко почти одновременно осенило.

– Какой синтоистский храм ближе всего? – спросили они в один голос, устремив требовательный взор на Мари.

– Хаконе Гонгэн, – ответила она, катая глазные яблоки по орбитам, смотря то на мико, то на буддиста.

– Они встретятся в храме Девятиглавого дракона! – ткнули служители друг в друга пальцем.

– Храм Гонгэн расположен в густом лесу на берегу озера Аси-ноко. Нам бы поспешить. А то наша дама уже один раз чуть не утопила своего бывшего мужа, как бы и жениха на корм рыбам не отправила, – рассудил Такигава, напомнив всем, что Риота Хаяси зимой провалился под лёд.

– Коль муж не смог мать присмирить, то обида жены очевидна. Мало что-то я верю в то, что умная девица возьмёт и загуляет в доме своего же мужа! – возразила Аяко.

– Да, но это лишь в том случае, если она была умной, – Хосё иронично прокомментировал её замечание, сообразив, что делать с кольцами. Мужское он быстренько примерил на Джоне – то слегка болталось, так ему показалось, что Нару будет в самую пору, а на несчастной жрице испробовал колечко для Май, правда, усомнившись в размере, ещё разок на Мари испытал. Когда Матсузаки оно не налезло, а на Мари село словно влитое, то он запихал всё нужное под нижний халат и выдвинулся с коллегами в путь.

III

Будда с тобой, где бы ты ни был.

Не в мире реальном, но сердце твоём.

На ранней заре, когда все ещё спят.

Он явится на заре в дымке расплывчатой сна.

Монах напевал мрачновато-весёлую мелодию, вынося из рёкана всё снаряжение для ритуала, поместившееся в одну картонную коробку.

– Странная песня, – сказал Джон. Он открыл для коллеги заднюю дверку красного автомобиля как раз там, где располагалось отделение для багажа и ненужных в салоне вещей.

– Это из очень старого фильма 1975 года «Под сенью цветущих вишен». Не самая романтичная картина, немного мрачная… Бандит на лесной тропе встречает женщину, красивее которой никогда не видал. Он убивает её мужа и приносит к себе в хижину. Хитрая и очень красивая женщина соглашается на брак и жизнь в горах взамен на свои страшные увлечения. Так в городе объявляется убийца… Что сказать, мне нужно как-то настроиться. Мы едем изгонять духов, но в то же время мне предстоит провести церемонию бракосочетания. Я не делал такого. В Японии буддизм и синто тесно переплетаются. По синтоизму мы женимся, а хоронят нас по буддийским обычаям. Поэтому, как ты понимаешь, свадьбы – это совсем не моя стезя. Аяко не может, она мико, то есть помощница священника, поэтому тут ничего не попишешь, мне придётся сыграть роль каннуси, в принципе, то, что я буддист – неважно. Их священникам дозволяется не иметь религии вовсе. Тут всё дело в духовной силе вроде как. Короче, дело мутное и долгое. Вот и туман начал сгущаться… – Хосё кивнул в сторону дороги, затянутой белым препятствием, захлопнув на этом свой автомобиль.

Пришло время для очищения, которое Аяко обещала провести, дабы проложить путь.

– Все приготовьтесь. Я начинаю… – предупредила она, воткнув в землю на дороге веточку священного дерева.

Святыня осталась за стенами рёкана, но Матсузаки была уверена в своих силах, по крайней мере, природу в этом месте очень давно никто не тревожил. Знакомая молитва, обращённая к Богине Света Мариситэн, и слова, сопровождаемые звуками колокольчика:

– РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ, КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗАЙ, ДЗЭН! – и первые духи выплыли из-за тумана, желая очищения.

– А всё-таки она может быть поразительной! – Такигава сказал это не впервые. Звуки колокольчика, с которыми уходили призраки, таяли где-то в ночном лесу долгим эхом. Приходил покой…