Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 53 страниц)

Сам человеческий контраст разделился: на людей в одежде традиционного типа – преимущественно женщины в чёрных кимоно томесоде* со всевозможными золотыми, серебряными и медными рисунками и мужчин в строгих деловых костюмах, в традиционном одеянии Нару заметил троих, пятерых от силы, с чем ядовито в душе усмехнулся, как он и думал, местные хозяева часто либо утрировали, либо недоговаривали важных в его деле «НО».

Такигава в своём чёрно-белом убранстве монаха, Джон в чёрной рясе и Аяко в красно-белом одеянии мико – их, как и самого Сибую с Лином, хозяин дома в своём серо-чёрном праздничном кимоно попросил выйти на сцену, где он их со всеми почестями представил гостям.

Нежно-золотая сцена, сделанная, по всей видимости, из сосны, блестела от чистоты, а из-под развёрнутой, со слегка приподнятыми краями крыши, на гостей падали желтоватые световые лучи. Позади них, на задней стене сцены, красовалось могучее хвойное дерево, а справа тянулась крытая, но не имеющая стен со стороны зрителей, дорожка. Она пристраивалась к небольшому домику, откуда виднелись две комбинированные лёгкие шторки: хвойного зелёного и снежно-белого цвета. Этот вход предназначался для девушек, а своих почётных гостей Нао же заставил взбираться будто бы напролом – по двум широким ступеням, которые расположились по центру от главной площадки сцены.

В конце своей речи Нао пообещал всем благословение от мико, поделился впечатлениями от силы её очищающего ритуала и на искрящейся ноте радушия, попросил всех занять свои места. Матсузаки он проводил в крытый домик за сценой, где происходили чудеса подготовок, а сам поймал себя на идее, что обязательно должен найти оставшимся товарищам эффективное применение. Его меркантильная, неплохо разбирающаяся в людях сущность, быстренько определила Джона в компанию уже немолодых женщин и их ещё незрелых внуков и племянников. Такигаву же он отправил в общество уважаемых директоров, где те в компании немолодых жён скучали. Нару же достался политик. Сибуя пропустил мимо ушей все хвалебные песни, которые распевал Наоки со сцены, его беспокоили вещи насущные: где выход, как ведёт себя персонал, который имел контакт с девушками и запечатанным домом – они хорошо просматривались с высоты сцены, поэтому глаза Нару внимали всё то, что могло принести пользу.

– Удовлетворить слух этого человека очень важно, – Наоки нашёптывал советы, в то время как кивал приветствующим его гостям. – Он бывал у нас в том году, от его мнения во многом зависит мнение окружающих. Мари особенно переживает из-за него, да и у Май с его дочерью были проблемы. Тэкеши Кобаяси – отец Норико, эту девушку вы спасли от нашей кошки, думаю, она многое успела поведать отцу, иначе он бы приехал с женой, но он здесь с братом, и я бы посоветовал быть особенно осторожным с ним. Господин Хиро Кобаяси человек к себе располагающий, а такие вывернут вас наизнанку, чего вы не заметите, а когда спохватитесь, то посчитаете это за счастье, однако в каких целях он будет использовать полученные знания – это ведомо одному богу и, разумеется, господину Хиро.

– Тоже политик? – спросил Сибуя, следуя вместе с Лином за Нао. Обозначенные им господа сидели в третьем ряду ровно посередине массы свободных плетёных кресел с белыми подушками.

– Нет, к нашему несчастью. Он кинорежиссёр и на всём сверхъестественном помешан. Узнай он, что здесь есть Дзасики-боко, то весь этот дом арендовали бы до конца года. Я слышал о его новом фильме… Наше желание прогнать духов во многом может отразиться на его расположении. Он бы заплатил за их наличие, а не за ещё тёплые истории о них.

Нару недолго посмотрел на хозяина нынешнего приёма и не скрыл своего понимания обрисовавшихся мотивов. Наоки оказался дальновиднее, чем ему показалось на первый взгляд, он не рассчитывал снять немного сливок в виде лёгкой доплаты за учениц, он планировал продать аренду на этот дом по баснословной цене. Вот здесь сомнений не возникло – Нао мошенник не мелкого размена, уж скорее цепкий управляющий, который может эффектно прикрыться честью, при этом не брезгуя марать ноги в тени, если этого требует проповедуемое им дело. Эту семейную черту Сибуя отметил с незавидной лёгкостью, сколько ему пришлось покопаться в чужих делах, прежде чем всё встало на свои места. У одной Мари он этого нисколько не замечал. Она старалась, подражала своей учительнице и наставнице и сохраняла неподдельную гордость.

– Ваша сестра не проводит вечер сама, – Нару остановился перед креслами ради последних слов хозяину. – Это не доставит ей проблем?

Услышав эти вопросы, Нао огорчился. Его чёлка немного накрыла глаза, а голос прозвучал не живее заупокойного.

– Её танец первый. Макияж и причёска одни из самых сложных. Я заменю её в приветственных делах. Этого требует ситуация… – он бы сказал, что это его способ замолить грехи, но остерёгся сильных слов. – Удачи, – в его голосе послышался вздох, и Нару, безмолвно перекинувшись с Лином взглядами, двинулся к своему призовому креслу.

V

К девяти часам вечера с северо-восточной стороны здания стало достаточно темно. Зажгли ещё садовых огней. Нару приблизился к своей цели и уважительно, хотя и не слишком (поклон не был глубоким, скорее поверхностным) согнул спину.

– Доброго вечера, Хаяси-сан сообщил, что вы выразили желание переговорить со мной, – заговорил он, когда мужчины переключили на него свои взоры. Ближний, который сидел к нему, вне всякого сомнения, был Хиро Кобаяси – его выдал деловой коричневый костюм. Второй же восседал более гордо, скрестив руки у груди в кимоно такой же цветовой палитры. Лица у мужчин можно назвать типично японскими: вытянутые, с широкими скулами, прячущимися за немного обвисшими веками карими глазами и широкими носовыми крыльями. Тэкеши Кобаяси (отец Норико) выглядел бесцветным на фоне младшего брата. Можно сказать, что более иссушенным. Светлая и вдобавок ко всему, сухая кожа, самую малость желтоватая, но не более чем было присуще его национальности. Глубокие морщины в области щёк, превращающиеся в складки и чёрные волосы с частой сединой, которые ему тщательно зачесали при помощи геля. Он, в отличие от брата, посмотрел на поклон гостей и тут же отвернулся к пустой сцене. Каждый его жест говорил о том, что он человек очень занятой и здесь исключительно ради дочери или, быть может, из-за предстоящей сделки семей.

– Присаживайтесь, – в его голосе было нечто повелительное и по-военному строгое. Нару не стал бы спорить с таким человеком, его и в обычные дни не привлекали конфликты, поэтому он занял своё место и, устроившись, поступил по образу этого мужчины. Правда, долго любоваться пустой сценой Нару никто не позволил.

– С вами желал говорить мой брат, – сообщил отец Норико. – Хиро, – обратился он к брату, – наслаждайся обществом и, пожалуйста, так, чтобы я более обо всех твоих глупостях не слышал в дороге.

Глаза второго мужчины хитро сверкали. Он каким-то чудом придерживал тон, выдвигая статус брата с его первыми словами, видимо потому, что в последующие его реплики было бы проблематично включить даже несколько слов.

– Хаяси-сан порадовал меня даже больше, чем обещал, – этот деловой человек переместил вес своего тела на левое бедро и немного развернулся к Нару с тем, чтобы пожать ему руку. Сибуя равнодушно потряс его крепкую кисть в ответ и взглянул в бегающие глаза. Этот рефлекс говорил о том, что в голове этого человека сейчас происходит миллиард мыслительных процессов, среди которых наверняка найдётся нечто неприятное или опасное для него, Нару, или того хуже, Оливера Дэвиса. – Знаете, я большой знаток всего того, что связано с паранормальным, в общем-то, правильнее будет сказать огромный любитель, наверняка вы даже не догадываетесь насколько…

Любитель – это, без всякого сомнения, самое верное определение. Вечер предстоит долгим… Надо терпеть, – Нару сделал вид, что внимательно слушает, немного нервничая оттого, что опасения сбылись.

– Я стараюсь следовать по пути фактов. Но догадки – это первое с чем мы имеем дело. Вы абсолютно правы, о ваших вкусах мне ничего не известно. В последнее время я мало уделял внимания кинематографу. Могу предположить, что вы будете любезны и расскажете мне обо всём подробнее, – Нару присмотрелся к широкому, лоснящемуся от жары лицу мужчины, и пришёл к выводу, что он ему не особо приятен, радовало то, что голос его оказался весьма поэтичен, то есть, тягуч, как глина пластичен и, как и полагается мужчине с харизмой, немного хрипловат. По правде, и на вид мужчина не был дурён. Слегка за сорок лет, с ещё нетронутыми сединой волосами, небольшой бородкой и раскосыми с зеленцой глазами.

– Как же тут душно… – Хиро прекратил улыбаться, поменял положение в кресле и, откинувшись на плетёную спинку, немного ослабил бардовый шарф-галстук. – Я вроде бы не на съёмочной площадке, а по факту здесь пекло. А вы хорошо держитесь, весь в чёрном, да ещё рубашка с удлинённым воротом, – он провёл в воздухе пальцем, указав на воротник Нару, в котором насчитывалось вместо одной-двух пуговиц, целых пять. – Хорошо быть юным и красивым, с моей шеей уже и галстук прибережёшь в лучшем случае для похорон, а в худшем, вот на такие встречи, – последнюю часть предложения он прошептал и со смешком на губах посмотрел в шею брату, к тому подсели будущие родственники, и он счёл нужным всё ещё раз обсудить. – Так в чём же подвох? Эта дань моде или издержки дела? – через секунд тридцать он вернулся к Нару и показал часть своей наблюдательности.

– Костюмами занималась моя сотрудница, – ответил Сибуя невозмутимо. – Я не изъязвил особых пожеланий, за исключением цвета, должно быть, она отдала предпочтение моде.

– Нелегко нам простым руководителям, когда вокруг люди со своими домыслами и верными решениями, – Хиро счёл допустимым потянуться. Когда он вытянул свои длинные руки за головой и его мышцы в плечах хрустнули, то Нару заметил больше подтянутость мужчины, нежели обычную плотность тела. Так Сибуя распознал лесть. Моде тут следовал не Казуя Сибуя, ему было не до этого, а тот, кто был частенько на виду, да и богатырским здоровьем скорее хвастался так же его собеседник.

– Так над каким фильмом вы работаете? – Нару прикрыл глаза, мысленно проглотил наживку этого якобы специалиста в человеческой психологии и продолжил беседу.

– «Эта психованная любовь» – выдал он название фильма. – Триллер, немного мистики, развратной любви и прочих ярких эксцессов. Для этих целей я арендовал дом. Его уже оборудовали, правда, возникли трудности. В западном крыле творится нечто необъяснимое, хотя необъяснимое – это я вновь неверно выразился. Всё более чем объяснимо, там живут призраки, когда я арендовал дом, то мне сказали, что в этом доме застрелился один коллекционер, он влез в долги и с горя пустил себе пулю в висок. Как вы понимаете, лучшего места для моего фильма просто и быть не могло.

– Люди часто лгут, процент существования в таких домах настоящих субстанций весьма скудный, – рассказал Нару о том, как люди дискредитируют собственные слова. – Я бы не стал утверждать о наличии духов, пока не были проведены должные исследования.

– Ваш скептицизм мне понятен, – вздохнул Хиро и скрестил руки у груди. – Я и сам не особо верю людям. Ничего не мотивирует лучше фактов. Тут бы мне не помешало мнение специалиста, но тот кого я хотел заполучить сейчас никаких дел не берёт. Есть одна Ассоциация, я спонсирую её деятельность уже много лет, её видный представитель, которого я желал нанять обладатель редкой способности – психокинез и экстрасенсорное восприятие… Жаль, что он по какой-то причине забросил работу в Ассоциации…

– Полагаю, у него появились срочные дела, только полные болваны ставят крест на своей карьере в наши-то дни, – Нару задрал свой нос, показав по привычке любовь к себе неповторимому.

Так и знал, что когда-нибудь это произойдёт! Будь эта идея неладна, если сейчас всё вскроется!.. – щёки Нару пульсировали, он не мог сдержать гнева, тем более, когда его скрыто шантажировали. Манипулировать им… Это интересно, впрочем, что он мог простить слабой девушке, то не мог проглотить глядя на этого щёголя.

– Да, вы правы… – Хиро с видом человека, у которого куча козырей на руках, чуть зримо улыбнулся. – Так вот, мы выставили декорации, но не проходит и ночи, как все они валятся. Вы можете себе такое представить? Шкафы, картины, да и диваны – всё вверх дном! Картины валяются на полу, диваны перевёрнуты, комоды распластаны на паркете. Мне показалась эта история с коллекционером правдивой. Все картины – это подделки. «Голубые танцовщицы» – Эдгара Дега; «Три грации» – Сандро Боттичелли; «Танец под музыку времени» – Никола Пуссен; «Танец» – Анри Матисс и другие полотна. Мы подбирали каждый предмет под суть фильма. Делать такие копии – это накладно, я слегка разочарован. А наши изумительные шкафы с яркой турецкой росписью, несчётное количество ваз… Каждое пришествие призрака накладывает свои издержки. Я было решил сам всё это дело проверить. Купил от анонимного лица две специальные камеры – термочувствительную и инфракрасную, беда в том, что пользоваться ими никто особо не умеет. С термочувствительной мы, конечно, справились. Температура в крыле перед каждым актом вандализма падает до минус одного-двух градусов, а вот что делать дальше – я в тупике, поэтому когда Наоки сказал, что у него появилось такое сокровище, как целая команда специалистов в области паранормального, то я решил непременно приехать на эту церемонию.

– Да, и именно поэтому моя жена осталась дома, – заговорил Кобаяси старший. – Ввиду сложности ситуации Хаяси-сан посоветовался со мной, и мы пришли к выводу, что будет разумным, позволить на этот раз приехать лишь двоим представителям из семьи. Помолчите вы оба. Сейчас мико прочтёт норито и мы увидим танец хозяйки этого вечера.

– Я полагал, что танец будет совместным, – Нару переглянулся с Лином и решил уточнить, двенадцать танцев могли затянуться. – В программе произошли изменения?

– Этот год иной, – гордо заявил Тэкеши Кобаяси. – В том году они выступали совместно. Я остался недоволен. Норико следует выделяться, это её день…

– Ты поскромничал, брат, – перебил того Хиро. – Всем здесь важно показать то, на что они способны, поэтому…

– Поэтому я внёс коррективы в договор, – гордый отец вновь взял верховенство в разговоре. – В том году её помолвка сорвалась. Жених оказался негодным. Его семья обанкротилась. На сей раз, мы подготовились лучше.

– Ну если претендент на её руку после этих курсов экстравагантных жён не обанкротится, то мы погуляем на свадьбе, – Хиро нашептал это Нару с очередной усмешкой, и погас свет.

Сцена, вместе с коридором к ней, ярко выделилась. По проходу шла Матсузаки, она размахивала деревянным жезлом с множеством бумажных амулетов и, шурша ими, читала норито.

– Исполняя этот ритуал, я взываю к богам. Я молю их сойти с небес в это безбожное место, чтобы очистить его и прекратить страдания. Пожалуйста, примите нашу мольбу ради мира и спокойствия. Сделаем же это место подобно небесной равнине. Соберитесь же здесь боги!

Пока всё очень тихо… – Нару оглядел публику – все занимали свои места и молча слушали. Женщины редко помахивали веерами, а мужчины терпели неудобства своих костюмов.

Когда Аяко закончила читать молитву, то свет вновь погас. Сибуя в темноте разглядел, как она спускается по ступенькам и в первом ряду присаживается рядом с Такигавой и Джоном. Нару лично дал указания, чтобы они были как можно ближе к сцене.

Скользнули тени декораций и зажёгся белый свет. Тусклый, едва пробивающий сумрак сада, он открыл зрителям валы пенящихся волн. Они были изготовлены из фанеры, окрашены и выставлены перед стеной с изображением могучего хвойного дерева. Первые дёргающие звуки сямисэна и гейша в пёстром кимоно тоскливо, подобно плачущей мелодии поплыла по длинному проходу. Сегодня её наряд был молочно-белым с частым мелким и крупным узором. Журавли, похожие на райских птиц. Зелёные перья и чёрные шеи, красные крылья и золотые длинные клювы. Огненные ветви клёнов и широкие оби с яркими узорами. Волосы были заделаны в высокую причёску с коралловым красным гребнем на затылке и длинными золотыми украшениями на макушке. Лицо белее полотна, яркие губы и выведенные стрелки на глазах. Не знай Нару, что это Мари, то вероятно, встретившись в саду, не обратил бы должного внимания в виде хладнокровного приветствия.

Мари проплыла до середины сцены и медленно, с наклоном спины, вынула свои ножки в белых носочках из лакированных сандалий окобо. Их чёрная платформа была настолько высокой, что неудивительно, почему её движения были такими приземлёнными. Вскоре её стан изогнулся, и вместе с сямисэном послышались хлопки раскрывшихся вееров. Сине-золотые веера с крупными цветами заиграли в её руках, то, оказываясь в воздухе, то, приземляясь в её маленькие руки. И с каждым разом танец усложнялся, а музыка становилась громче и напряжённее.

– Принц Ямато Такэру был одним из величайших воинов старой Японии. Во всех странствиях его сопровождала верная жена Ототатибана, – в темноте Нару услышал чей-то мелодичный шёпот. Его прежний собеседник не мог не прокомментировать. – Эта женщина в юности была очень хороша собой, но муж из-за своих забот не замечал её. Время шло, и она утратила свою красоту, – на этом его слоге музыка резко оборвалась, Мари упала на пол и свет приглушили. Несколько секунд она не двигалась, а затем подобно ожившему мертвецу, раскорячила руки, выдернула из волос гребень и рывками начала подниматься. Её волосы растрепались, наряд немного покосился, теперь её несчастье выразилось даже в одежде. – Она страдала, но продолжала любить супруга. И как-то её муж столкнулся с силами природы. В море он попал в шторм, – декорации задвигались, и Мари упала в глубоком поклоне перед ними. – Ототатибана обратилась с молитвой к морскому владыке Рюдзину и отдала свою жизнь морю, – после этих слов музыка словно сошла с ума, послышался щемящий душу треск струн, и тело Мари исчезло со сцены, провалившись за раскрывшиеся перед ней волны. – Её муж сильно горевал, раскаявшись позднее, и так он хранил ей верность до самой смерти… – рассказчик прекратил шептать, глядя на Нару с замиранием сердца. Его интересовала реакция Сибуи, последние пять минут он и рта не открыл, мимика его не изменилась, разве что, глаза прищурились, когда Мари бросилась в сторону волн и более не появлялась на сцене.

– Я не заметил, как она миновала декорации, я пошлю кого-нибудь проверить, – Нару встревожил тот факт, что после игры самоубийства, фигура Мари не проскользнула мимо раздвинувшихся декораций, она словно провалилась на ровном месте.

– В этом нет нужды, она спрыгнула в люк под сцену. Сейчас выйдет, – сказал Хиро Кобаяси, закинув ногу на ногу. И так и вышло, уже через минуту Мари появилась на сцене из того же входа, откуда пришла и поклонилась гостям под свои заслуженные аплодисменты. – Прекрасная девушка, жаль, что за неё нельзя дать цены, это было бы очень интересно – выкупить саму хозяйку вечера, – мужчина щурил глаза и покусывал край большого пальца, глядя на сцену. Нару бы сказал, что этому мужчине всё запретное было бы всласть, но проронил иные слова.

– Работа в индустрии кино сделала вас настолько проницательным, что вы разглядели сюжет легенды в её танце?

– Вы узрели «Жертву», да это одна из трогательнейших легенд о любви, полагаю, мы увидим ещё одиннадцать. Я буду вашим гидом, вы не пожалеете, немного японского романтизма вашей сдержанной натуре совсем не повредит.

Когда Нару повернул голову, то Хиро Кобаяси пронзительно смотрел на него. В его глазах ликовала победа, а нервно подёргивающимся пальцам явно не хватало сигаретки.

– Если вы не замолчите, то я попрошу вас вывести, – дерзко шикнул им старший Кобаяси. – Дай своему новому другу буклет и на этом закроем тему, – отец Норико хлопнул брата по плечу красочными глянцевыми бумагами и гордо устремил взгляд на сцену.

– Что ж, можно и так, – разочарованно сказал Хиро, передав Нару красивую программу. – Не так душевно, как мне кажется, но вы можете ознакомиться…

Сибуя пробежал глазами по двенадцати буклетам, где на каждом была указана легенда, имя исполнительницы и краткое содержание истории. Надпись «Белая бабочка» исполнительница – Май Танияма, встревожила его. Выступление Мари показалось сложным, где-то опасным. Последовательности в пёстрых бумажках не оказалось, требовалось подождать.

Следующий час Нару наблюдал множество дорогих нарядов, странных мелодий сямисэна, барабанов и кото. Здесь он узрел «Любовь Асагао». Прекрасная девушка по имени Миюки пленила летним вечером слугу одного известного феодала Комагаву Мияги. По легенде она ловила в своей лодочке светлячков, а на сцене стан девушки грациозно покачивался, будто её декорация лодки играет на волнах. Её прекрасный веер с вьюнками ко второй половине танца изменился, ведь по легенде возлюбленные обменялись веерами, а прекрасному цветку Миюки посвятил стихотворение. Вскоре возлюбленные расстались, и пришло время слёз. Нару терпеливо выжидал, но некоторые выступления были долгими. В той же «Любви Асагао» девушка, прежде чем встретиться с возлюбленным пела. Она пела в чайных домах, позабыв отчий дом, и спустя время, встретилась с возлюбленным.

Встречались номера и попроще. Легенда «Возлюбленные под соснами» оказалась пленительной, хотя и не такой оборудованной. Девушка танцевала с зонтом и веерами под изображением могучей сосны – этих декораций ей хватило, чтобы передать вечность любви Мацуэ и Тэё, которые повстречались при тяжелейших обстоятельствах под сосной и прожили до глубокой старости рука об руку. Боги благословили их и позволили их душам встречаться лунной ночью под соснами и собирать опавшие иголки под песни прибоя.

Трогательная легенда «Жена-ива», где девушка по имени Хиго умерла после того, как в деревне срубили старую иву. Она оставила мужа Хэйтаро в печали и сына Тиёдо.

Была там и легенда «Рубщике бамбука и Лунной деве», притча о «Любви гейши Усуюки», «Звёздные Влюбленные» (в честь этой легенды устраивали праздник Танабаты), «Утренняя роса» и ещё несколько других. С непривычки Нару немного устал. Музыка и свет… Это тревожило нервную систему, но более всего душу снедало нетерпение. Выступили десять учениц. Май не показали, и обещанного перерыва не наступало.

Когда свет погас вновь и загорелся голубоватым свечением, то Сибуя хотел увидеть свою сотрудницу дабы убедиться в её безопасности, но это была дочь господина Кобаяси – Норико. Она выступала с легендой «Юки-онна» или «Снежная дева». История о духе, ёкае… Могущественная женщина с красотой льда. История повествовала о двух дровосеках – Мосаку и Минокичи. Мосаку был старым человеком, а Минокичи красивым юношей. Как-то они попали в пургу и, оставшись без возможной переправы через реку, укрылись в шалаше. Ночью Минокичи увидел в их промёрзшем укрытии прекрасную женщину, она дула в лицо его наставника и медленно убивала. В это время на сцене пошёл искусственный снег. Норико в белом кимоно с красными вставками и кровавыми оби была действительно величава и сильна. Её зонт разбивал падающий снег, словно у неё в руках силы природы. Юки-онна пожалела юношу и не убила его, но взяла слово, что он будет молчать о том, что увидел этой ночью. Время шло, и Минокичи повстречал девушку на лесной тропе, она представилась О-Юки. Молодые разговорились, полюбили другу друга и поженились. О-Юки родила своему мужу десятерых детей, но не состарилась и на миг, Минокичи очень любил свою жену, но однажды ночью проговорился и нарушил давнюю клятву. Женщина разозлилась, закричала и рассказала мужу правду о том, кто она. Но не смогла Юки-онна убить мужа из-за детей, в ту ночь она оставила и дом, и семью.

На этой легенде садовые фонари озарили место летнего театра. Был объявлен перерыв.

VI

Свет ослепил Нару белой завесой, последнее, что он помнил – это красный зонт Норико, падающий на него искусственный снег и её удаляющийся силуэт. Когда он прозрел, прогнав чёрные, прыгающие перед глазами пятна, то люди уже покидали свои нагретые за час места. Он со сбитой координацией оценил их траекторию и, прокашляв ком в горле, невозмутимо поднялся.

Лин ожидал его в стороне, тот успел покинуть своё место, но внимание на Нару обратил не сразу. Сибуя машинально сказал о том, что они уходят, физически застряв в своём зрительском кресле.

– Вы покидаете нас так рано? Пропустите продолжение, – Нару боковым зрением покосился на прицепившийся к нему мелодичный недуг и, стерпев, был вынужден дать ответ.

– Я присоединюсь к вам позже.

– Не задерживайтесь ни на минуту. Вы очень пожалеете, если пропустите финал, – Хиро Кобаяси прикрикивал, чтобы нетерпеливый собеседник смог услышать его старательные предупреждения.

Будь моя воля, я бы провёл этот вечер с чашкой чая и бумагами по этому делу, – Нару на секунду сжал зубы и нервно пошевелил нижней челюстью.

– Нару, ты же понял, что этот мужчина тебя узнал? – Лин негромко спросил, его интересовали детали их дальнейшей работы. – Ты поедешь на место съёмок?

– Нет, у нас ещё много работы здесь, – дал он свой ответ.

Кодзё не сказал своему ученику более и слова. Он лишь смотрел. Нару был недоволен и серьёзен. Шантаж свалился на его шею неожиданно, и если Масако можно посчитать безобидной с её мелкими просьбами, то этот человек задумал какую-то мерзкую игру, от которой Сибуя собирался отнекиваться любыми, даже самыми постыдными способами.

– Сибуя-сан… – его увидела Мари и с удивлением, нагнув голову, вышла из домика, где ещё переводили дух её ученицы, выпроводив тем самым настырного гостя.

Нару одурманил свежий воздух, и он без отчёта в своих действиях направился проверять, как идут дела, успев миновать порог, где и столкнулся с хозяйкой вечера. Она, по всей видимости, небезосновательно охраняла вход.

– Вам здесь не надо быть, – тихо сказала она, отстранив его рукой, и притом без лишних касаний.

– Мне требуется проверить, – дал он своё объяснение, вынув из кармана компас. – Это не займёт много времени.

– Сейчас не самое удачное время, – не позволила она.

– Тогда передайте компас Май, она знает, что необходимо делать, – Нару протянул круглый прибор с вращающейся стрелкой.

– Май здесь нет, – сказала на это Мари. – Все гости сейчас переместятся дальше по саду. Не отставайте от других, – после этих слов дверь одноэтажного домика закрылась перед самым носом Нару и Лина. Сибуя со спрятанной от окружающих тревогой посмотрел на своего ассистента и, не смея настаивать (стрелка на компасе выровнялась), вернулся в компанию жаждущего его внимания любителя паранормального.

Где-то между тем, Май ждала своего часа. Прошло чуть больше сорока минут, как её попросили подождать в компании горничной в одном из чайных домиков. Волнение сводило её со всякого ума. В итоге она так вымоталась, что уснула на полу у светло-бежевой стеночки.

В минуты смятения ей часто снились необычные сны. Сейчас же пределы её сна обрамляли чёрные и серые могильные плиты. Она бродила по кладбищу. Чистому, светлому… За зелёными бугорками с виднеющимися светлыми тропками выглядывал красно-коричневый храм. Кто-то в храме дёрнул за канат, и зазвонил колокол. Он приглашал богов послушать молитву, принять подношение…

Несмотря на печаль этого места, мне так спокойно на душе, – Май закрыла глаза и, раскрыв руки, сомкнула ладони в одном хлопке. Она поклонилась в сторону храма, где чья-то молитва взывала к милости богов и, выпрямившись, побрела по каменной серой дорожке.

Это место мне знакомо, – Танияма остановилась возле двух надгробий и присела на корточки. – Мама… Папа… Давно я не была здесь… – её глаза не тронули слёзы, и голос, уже давно преследующий её, прервал уединённую молитву.

– Ты успокоилась? – юноша в чёрном костюме остановился в шаге от неё.

– Да, – кротко ответила она. – Мне не хватало уверенности. Знаешь, классовая разница ничуть не обижала меня, однако с приходом этого дня, я почувствовала себя лишней. Мой номер и тот отделили от остальных…

– Но не по причине отсутствия родных, – юноша поддержал Май тихой улыбкой, и она свободно поднялась с колен.

– Да, этот Нао не упустит сделать шума из ничего, – посмеялась она, принимая руку своего провожатого. Нару помог ей сделать первые шаги и заговорил.

– Не волнуйся. Я молился о тебе. Твоё выступление не оставит окружающих равнодушными.

Единственного кого бы я хотела впечатлить – это тебя… – Май посмотрела на свои маленькие пальцы, она так гармонично помещались в руку Нару, что ей захотелось обсудить то немногое, что происходило между ними.

– Нару…

– Тебе пора, – юноша добродушно улыбнулся и согнул спину. – И мне уже давно пора на покой. Спасибо тебе, Май, присмотришь ещё немного за мной настоящим, – он поцеловал её руку, а после этого Танияма не заметила, как и очнулась.

VII

– Май! Май… Наконец-то ты проснулась, – её теребил Нао, а как только она открыла глаза, он отошёл, предоставив девушке место для по-человечески цельной ориентации в пространстве.

Танияма смутно окинула взглядом домик для чайных церемоний. На стене висел свиток с нынешней темой для разговора, как и всегда, канзи толковали о чём-то относительном, прекрасном и долговечном. В полу алел тёплый очаг, готовый преподнести гостям горячий чай, а сбоку, на тёмно-коричневой циновке, стоял накрытый белой салфеткой полный чайный набор.

– Что случилось? Я пропустила свой выход?! – Май почудилось, что опасения провала сбылись, причём самым ужасным для неё образом.

– Нет, нет, – Нао покачал головой и придержал девушку за плечи. – Твой выход через двадцать минут. Я пришёл проверить тебя и предупредить.

– Извини, я не хотела так вот взять и уснуть, – Май опустила голову и забегала глазами по татами. Сон, где она просила помощи у родителей и желающий ей удачи Нару – всё было слишком прекрасно для повседневной действительности.

– Ты перенервничала. Не бойся, ты выступишь идеально! Мари с тобой много занималась. Твой танец немного сложен, но уж так вышло, что иначе нельзя. Ты постарайся, а ни то мне не поможет никакое харакири.

Снова он о своей шкуре печётся, а я-то думала… – Май сгорбилась, понатужилась от мыслей, что ждут от неё не больше ни меньше, чем профессионализма и протяжно выдохнула.

– Всё в норме, я сделаю это, – Танияма гордо выпрямилась, подняла голову и для уверенности взяла в руку сложенный веер.

– Вот и славно! Я посмотрю все ли на месте и приду за тобой.

– Хорошо, – Май кивнула, и Нао ушёл быстрым шагом прочь.

Хорошо… Знать бы как это ещё будет хорошо, и что Нару скажет после всего этого?.. – она прикрыла глаза и ещё долго стоя под тёплым свечением лампы, смотрела сквозь веки на её искусственный жёлтый свет.