Текст книги "Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 53 страниц)

– Хоть кто-то мне верит, – расплылся Нао, как лужица от жалости к себе и благодарности к Джону. – Я уверен в дате реконструкции, хотя и знаю о том доме не так уж и много. Как я говорил и ранее, это место находится под управлением женщин, так как живут там целый месяц одни девушки. Я проверял документы на право собственности. Все купчие от лица императора. Когда здание стало ничейным, то оно отошло императору, но после войны в казне денег не хватало, и такие дома продавали. А насколько вы знаете, императорская власть вернулась только в 1868 году, до этого правили сегуны. Поэтому с датой ошибки быть не может.

– Амулеты, символизирующие дао, считаются самыми мощными разрушителями сё*, – поуспокоился Сибуя, переходя на свой холодный и ровный тон. – Я должен знать всё, чтобы обезопасить людей, которые будут заниматься непосредственным контактом с духами. Ваши духи спокойно реагируют на защитные заклинания, но Май сказала, что напавший на неё призрак обозлился, когда услышал звуки боевой магии. Всё это наводит меня на мысль, что дело Хэруми Мори и Май Таниямы никак не связано с тем, что сейчас находится в вашем доме.

– Это значит, что вы не будете его очищать? – перебил его Наоки, из-за чего Сибуя сжал губы и недовольно прикрыл глаза.

– Вы недослушали, – сделал он тому замечание. – Если с датой всё верно и ваша история правдива, то там, скорее всего, застряли те, кто пострадал во время войны. Их тела не упокоили должным образом и они остались. Мы проведём изгнание этой же ночью. Такие духи не должны сопротивляться сильно. Им самим хочется обрести покой, но поскольку они не знают, как это сделать, то испытывают страх, а в присутствии чужих могут почувствовать дискомфорт, бывает, что по этой причине они обороняются. Вы восстановили здание по его былому образу, вот ввиду этого они чувствуют себя как дома.

– А что будет с делом Хэруми? – спросила Май испуганным голосом. – Ты же не закроешь на это глаза? – привстала она на ладонях от возмущения, ведь Сибуя начал собирать кое-какие материалы, а это могло значить только то, что он планирует покончить со всем этой ночью.

– За госпожой Харой приехало такси, – сообщила Мичи, появившись в гостиной.

– Матсузаки, ты закончила с амулетами? – поторапливал её Нару.

– Сейчас, сейчас… – выводила она канзи на белых бумажках.

– Нару, ты мне не ответил, – направилась в его сторону Май, обходя все преграды Монаха.

– Что ты ещё хочешь услышать? – задержался Сибуя, хотя собирался проводить Масако. – Ты просила подумать о людях, которые живут в этом отеле. Я думаю о них. Духи, которые могут проявить в будущем агрессию будут сегодня же отправлены в иной мир.

– Ты же видел её! – вцепилась она в пиджак Сибуи, оттолкнув при этом к стене. Окружающие разнимать их не стали, а сам Нару чего-то ждал и смотрел. Май трясло. Трясло от переполняющего её гнева. – Ты видел глаза Хэруми, видел её красно-синее лицо и этот открытый рот… Я ещё долго буду засыпать и вспоминать её окрашенное страхом и болью лицо. Ты не можешь оставить этого призрака гуляющим по округе! – повисла она на собственных руках, натягивая чёрную одежду своего босса так, что та почти что трещала.

– Я тебе уже говорил, что во время войны бывало всякое, – спокойно заговорил он, останавливая жестом Хосё. Он хотел помочь, но Май бы не успокоилась без ответов. – У кого-то умер муж, у кого-то ребёнок, многих девушек насиловали и оставляли умирать в лесу, а другие, не выдержав горя или позора, убивали себя сами. Душа человека, который умер не своей смертью, не может успокоиться, она ищет новую жертву. Таков закон цикличности.

– Но ведь есть вероятность того, что она в том доме? – подняла Май свои глаза, и Нару увидел, что даже они ещё не восстановились. Глазные яблоки были немного красными. Сосуды, которые тем утром полопались из-за удушья, сейчас вновь покраснели. Обида и боль разочарования давили на Май.

– Нет, тот призрак находит своих жертв наобум. Это можно вывести из того, что она пыталась завлечь отца Наоки, потом повлияла на смерть Хэруми, а затем добралась и до тебя. Вас ничто не связывает. Половозрастной признак, по которому я связывал ваши дела, отпал, когда Наоки пояснил некоторые детали. На самом деле вы сами приманили этого призрака. У отца Наоки было горе в семье. Похороны вызывают много негативных эмоций. У Хэруми были проблемы с отцом и что-то с молодым человеком, ты же сказала, что находилась в депрессии. Упадническое и депрессивное состояние и стало вашим камнем преткновения. Такие призраки вызывают у человека внезапное желание покончить жизнь самоубийством. Это своего рода помутнение. Как правило, эти призраки сильные из-за жажды мести. Ты же знаешь, что существует лишь два способа борьбы с ними – изгнание и уничтожение. Поскольку она мстит, то я не смогу удовлетворить её желания, найти её кости и захоронить, тоже не выйдет. Остаётся лишь уничтожение. Чтобы это сделать её необходимо выманить. А охотиться она будет за тобой. Пока не исполнит того, чего желает.

– И это твои причины? Ты поэтому хочешь, чтобы я уехала? – посмотрела Май отчаянно, на что Сибуя не смог оттолкнуть.

– Да, я не стану использовать тебя как приманку. Это слишком рискованно, – признался он ровно и совершенно спокойно. – Матсузаки сделает вам амулеты, а Хара проследит, чтобы призрак не последовал за вами.

– Но вы же рискуете, – уткнулась она лбом в грудь Сибуи, подумав о последствиях уже потом. – Позволь мне остаться, Нару… Я не такая бесполезная, как ты думаешь. Мои сны никуда не делись, хотя и стали более обрывистыми. Только благодаря им я смогла найти выход из леса. Да, я не сообразила с этой стеной инби, но если бы я за неё не спряталась, то уже не увидела бы никого из вас. – Пожалуйста, Нару, я глаз не сомкну, если буду знать, что ты, Лин, Монах и Джон остались здесь одни, – сказала она правду и, не желая сдаваться, сделала шаг к нему навстречу, сцепив свои пальцы у него за спиной.

Сибуя принял её объятия молчаливо, глядя на её каштановые волосы на макушке с задумчивостью и вполне объяснимой жалостью.

– Нару, да сдайся ты ей, – посоветовал ему Такигава, посиживая на красной подушке вразвалку. Он упирался руками в татами, за таким низким столом затекали ноги, а тут на глазах разворачивалась ещё самая настоящая любовная драма. – Если отправишь домой насильно, то она же на автобусе сюда приедет, только хуже будет.

– Матсузаки, – перевёл он взор на жрицу храма синто, немного подумав, – сделай всем защитные амулеты. Отныне никто никуда не ходит по одному, – посмотрел Сибуя на окружающих и неожиданно для Май положил свою руку к ней на голову. Под её тяжестью она уткнулась в его чёрную рубашку сильнее, наконец, почувствовав запах его тела, как этот же горьковато-ледяной запах и заставил очнуться.

Серьёзно? Я обнимаюсь с Нару на глазах у всех? И даже Масако помалкивает?! – очнулась она, начиная с ноги на ногу мяться.

– Лин, я попрошу тебя присмотреть за Май, – сказал Сибуя немного мягче, чем обычно, возможно, дело было из-за того, что он просил, а не приказывал. – Рядом с нами ей ничего не угрожает, но я не могу присматривать за ней постоянно, я ещё планирую задержаться в этом месте. Остальные будут заниматься изгнанием.

– Хорошо, я всё понял, – кивнул Кодзё.

– Май, можешь оставаться, но только при условии того, что ты что-то сделаешь со своим стрессом. Если ничего не сделать с твоим настроением, то возникнут проблемы, – предупредил он.

– Как будто я одна в этом виновата, ты же сам мне его испортил, – решила Танияма напасть, чтобы была причина вырваться и гордо уйти.

– Я?.. – удивился Нару, что называется, натурально, и Май пронзил непонимающий её мыслей взгляд самовлюблённого нарцисса.

И он это серьёзно?! – получила она удар никуда иначе, как в сердце. – Я ему в любви призналась, а он уже и забыл?! – хлопала она глазами, как поняла. – Стоп! Это же Нару, ему вообще не знакомы человеческие чувства, чего я от него хотела?!..

– Мне пора, – поднялась с колен Масако. – Спасибо, что пригласили. Буду рада посетить ваш рёкан уже как гостья, – поклонилась она хозяину.

– Да что вы… – замотал тот руками в смущении.

– Нару, позвони, как освободишься, – улыбнулась она Сибуи. – Мне забронировали два билета в театр Кабуки-дза. В августе там много премьер. Сходим вместе?

Ну это уже верх наглости! – запыхтела Май про себя. – Откажи ей! Ты сейчас только что со мной на глазах у всех обнимался, откажи! – требовала её бескомпромиссная натура.

– Хорошо, – согласился Сибуя даже не думая, в который раз разочаровав этим Май.

Ты издеваешься?! Но почему?.. Боже, да что она о тебе такого узнала? – застонала Май про себя.

– Тогда до скорого, – поклонилась она всем, оставив их на этом.

– Готово! – ударила Матсузаки по столу кулаком, замучившись только оттого, что ей все мешали своей болтовнёй.

– Хорошо, раздайте их служащим и хозяевам рёкана. А мы будем готовиться к изгнанию. Нао, – обратился он к блондину, – я бы хотел посмотреть на вашего домашнего питомца. Мы зафиксировали его на камере. Эта ночь, скорее всего, будет длинной и бессонной.

Продолжение следует…

*Оума-га доки – Время встречи с демоном. Призраки наиболее активны в сумерки, поэтому время после заката принято называть оума-га доки.

*Дзабутон – японская плоская подушка для сидения. Дзабутон обычно используется для сидения на полу, но его также используют, когда сидят на стуле.

*Юрей – это привидения – невидимые духи умерших людей. В Японии водятся призраки двух видов: юрэй и онрё. Юрэй – классические привидения, которые почти не отличаются от бестелесной нежити, населяющей замки Европы. Как правило, это тени людей, погибших при трагических обстоятельствах. Встретить их можно в старых или заброшенных домах, на кладбищах, в тёмных переулках, на берегах прудов, скрывающих тела утопленников. Внешне юрэй выглядят как светящиеся в темноте фигуры без ног, но с длинными, гибкими, как змеи, руками. Другое дело – онрё, «мстительные призраки». Это бесплотные мононоке, появляющиеся, когда тело уже мертво, а ненависти ещё много. Онрё знают, что для них всё кончено, но обуревающие их эмоции не дают им смириться со смертью. В синто онрё (вернувшегося ради мести) делятся на: сирё (вернувшегося попрощаться), горё (темного духа) и икирё (душу живого человека, покинувшую тело).

*Дзёдан-но-ма* – главная комната дома, место приёма почётных гостей, обычно с приподнятым полом.

* Гэнкан – вход, где коридор и портик, граница между внутренним и внешним помещением.

*Охирома – центральное помещение (главный зал для приемов)

*Тёдайгамаэ – декоративные двери. Из «дзёдан-но-ма» в спальню вела дверь с росписью – тёдайгамаэ.

*Фусума – скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой васицу, японской комнаты, на отделы.

*Оками – это хозяйка рёкана.

*Нокаи – личная служанка и помощница по быту.

*Сё – духи, согласно учениям геомантов

*Кабуки-дза – основной театр кабуки, расположенный в Гиндзе, Токио.

*Август в Японии – месяц поминовения усопших и время для мрачных сказок. Телевидение забито передачами о сверхъестественном, театры постановками и т.д.

========== Глава 5. Под контролем ==========

I

14 августа. Понедельник – день второй. Шесть часов вечера. Хаяси-рёкан.

– Я бы хотел посмотреть на вашего домашнего питомца, – сказал Сибуя. – Мы зафиксировали его на камере.

– А, вы о Кокоро… – протянул Нао со свойственной ему улыбкой. – Боюсь, что эта кошка мне в руки не даётся, – сделался он печальным, будто сожалел о своей бесполезности. – Можно попросить Мари, но никто не даст вам гарантий, что она справится. Кокоро, как и все кошки, сама по себе. Она ходит, где пожелает и делает, что пожелает. Не помню, чтобы видел её ночью дома. Пару раз замечал, как она носится в саду, но не более. Удивительное создание на самом деле. Ей уже больше пятнадцати лет, а бегает и огрызается так – любой молодой кошке фору даст.

– Больше пятнадцати лет… – повторил Сибуя и в очередной раз задумался. – Получается, её прежним хозяином был ваш дед?

– Да, – кивнул Наоки. – Его жена умерла за год до него. Когда их старшую дочь сбила машина, то она не выдержала. Тогда дед попросил мою мать вернуться в семью. Он не мог допустить, чтобы семейное дело перешло в чужие руки. Когда мы вернулись в Японию, мне уже было восемь лет. Отец здесь прожил один год. После смерти деда он вскоре уехал. Причины я уже говорил, не хотелось бы снова к этому возвращаться. Я помню его и эту кошку… Если она и была к кому-то привязана, то к нему, хотя человек он был строгий и не сильно-то общительный. Я не знаю, как он вёл себя с гостями, но к нам был весьма суров. Моя мать за какой-то год превратилась в его точную копию, возможно, по этой причине мой отец на всё плюнул и уехал, а всё остальное лишь послужило последним зерном на чаше весов.

– А чего ты хотел от человека старой закалки? – съехидничала Аяко. – Типичное поведение «традиционного дедушки».

– Да дело даже не в тоне или манерах, а правилах, – объяснил Нао и стал таким, каким его ещё никто не видел – строгим, сосредоточенным и очень гордым. Поставь их сейчас с Нару на одно бревно и неизвестно у кого гордыня зашкалит.

– Правилах? – услышал Сибуя подозрительное слово, и Наоки вернулся к своему виновато-дружелюбному тону.

– Да, их тут была целая тьма, – махнул он рукой.

– Хочешь сказать, что после его смерти все забыли о правилах? – Хосё постарался включиться в дело, видя, что Нару скоро в его товарище дырку просверлит.

– Нет, – переключился он на друга. – Я же говорю, нынешняя хозяйка рёкана – точная копия моего деда.

– Но сейчас она в коме, – напомнил всем Сибуя. – На данный день эти правила соблюдаются?

– Разумеется, – пожал плечами Нао. – Если я их не буду соблюдать, то Мари расскажет всё хозяйке, а потом мне будет проще бежать из страны, так как сеппуку* сделать я не смогу, а харакири* мою мать не устроит. Понимаете, до какого маразма дело доходит?

– Нао, ты сказал, что этих правил здесь была целая тьма, – напомнила ему Май, поняв подозрительный взгляд Сибуи. Она сделала акцент на слове «была», и тот сообразил, где оговорился.

– Приход нового хозяина – это всегда изменения, – поправился он. – А тем более, когда хозяйка женщина…

– Скажи ещё, что женщины слабые и беззащитные, – проговорилась Аяко так, словно оборонялась.

– А так оно и есть, – сказал Нао, как само собой разумеющееся. – Май, как твоя нога? Может, рёбра болят или горло ещё беспокоит? У меня не было возможности осмотреть тебя, как положено. Пожалуй, после ужина этим и займёмся, – сказал он подумав.

Так я и позволила себя раздевать… – приоткрыла Май рот, отвернувшись в сторону. – Мне уже намного лучше. Кроме ноги ничего не болит, но и это мелочь, – вернулась она к людям. Сибуя стоял рядом, они так и застыли возле сёдзи. Хара уехала, но он и с места не сдвинулся. В какой-то степени это льстило Май, а с другой смущало.

Чего это он всё рядом трётся? Шёл бы, прижал попу, так нет, будет стоять и напоминать о своей выдающейся личности… О боже, но почему он? Почему во всём Токио мне приглянулся именно этот нарцисс?!

– Ты пойдёшь, – приказал Сибуя, застав Май врасплох. – Если хочешь помогать, а не мешать работать другим, то вначале задумаешься о своём здоровье.

Ты вот это сейчас серьёзно? – Танияма и звука не проронила, а ведь отказать стоило. – Он ведь даже не врач, только студент… Ты хочешь, чтобы я разделась перед другим мужчиной? Я, в общем-то, знала, что тебе до меня и дела никакого нет, но хоть к моим-то желаниям прислушайся!

– Нару, скоро закат, – заметил Монах алые волны на небе и напомнил о важных делах.

– Верно! Пойдёмте уже, – взбодрилась Матсузаки. – Не хочется до крайностей доводить.

– Тогда переодеваться, – улыбнулся коллегам Джон.

– А как же ужин? – спросил Нао и закрутил головой.

– Подождёт, – ответил серьёзно Хосё. – Работать на полный желудок тяжело. Пойдём налегке…

Это значит, что мой осмотр откладывается? – понадеялась Май, посмотрев на Сибую. Он не отдавал приказа, должно быть, слишком много думал.

– Лин, бери Май и идите в центр, – приказал, наконец, он.

Значит, теперь я буду только в мониторы пялиться… – осознала Май серость реальности.

– Да, – поднялся он, прихватив с собой распечатанные материалы по делу. – Танияма… – позвал он формально.

Снова этот тон… – вздохнула она печально. – А я-то думала, что он всегда будет таким разговорчивым, но кажется, он не говорит, когда этого не требуется. Но всё же после того как Нару попал в реанимацию, он стал ко мне немного ближе. Я рада, что эта черта недоверия позади…

– Такигава, Джон, как закончите переодеваться, идите сразу к объекту исследования, – сказал им Сибуя. – Матсузаки, мы в это время раздадим амулеты. Остальным ждать. Изгнания не проводить, пока не будет должной команды. Вначале посмотрим, что показали камеры и звукозаписывающие устройства. Наоки, вы никуда не выходите, – предупредил он, когда Аяко передала ему защитный амулет. – Прислуга и ваша сестра тоже должны остаться дома. На улице может быть опасно. Если раньше призраки не проявляли активности, то это не значит, что они не проявят её, когда почувствуют с нашей стороны давление. Никому не понравится гонение из собственного дома, пока их надо убедить, что это для их же блага. Поэтому во избежание плачевных инцидентов, я вас попрошу посидеть на месте ровно, в большой компании, за ужином. Вы меня услышали?

– Да, я всё понял… – согласился Нао. Он казался обеспокоенным, реакция немудрёная, однако после нападок Сибуи выглядела подозрительной.

II

Блин, ну и почему я застряла здесь?! – взвыла Май, когда оказалась в комнате с мониторами и пультом управления. – Лучше было остаться с людьми, если им будет угрожать опасность, кто их защитит? – она посмотрела на белую дверь, вздохнула, и тут появился Нару.

– Лин, что на камерах? – спросил он с порога.

– Всё в норме. Отклонений по температуре нет, – ответил он.

– Хорошо. Скажи им, чтобы начинали. Матсузаки пусть проводит изгнание на втором этаже, Джон на первом, особое внимание залу Охирома, а Такигаву отправь в дзёдан-но-ма.

– Ты хочешь Монаха отправить к той страшной комнате? – встряла Май.

– А что не так? – посмотрел он строго. – Или у тебя есть идея получше?

– Нет, но, может быть, им с Джоном стоит пойти вместе?

– Я так не думаю! Такигава опытный экзорцист, он справится! Лин, передай им это, – сказал он и вручил своему ассистенту три компаса.

– Хорошо, я всё сделаю, – беспрекословно согласился Кодзё и вышел.

И выглядит это смешно, – скривила Май рожицу, но так, чтобы заносчивый начальник не увидел её иронизма. – Зачем им компас? Здесь теряться-то негде! Мы их и в деле с кровавым лабиринтом не использовали, а здесь вдруг на него снизошло озарение, – Танияма выговорилась про себя, а уже потом оцепенела. Снова ей посчастливилось остаться с Нару наедине, а она теряет время на мысли о каком-то жалком компасе. – Да, Нару, бежать тут некуда… Даже окон нет… – ехидно посмеялась она в душе, но тут вошёл Лин, и каверзные мысли как-то сами собой улетучились, остался лишь строгий Кодзё и сосредоточенный Сибуя.

Нару очень внимательно сверял бумаги, там были показания сейсмографа, термографии и спектроанализ.

Почему у него всегда такое выражение, будто что-то не сходится?.. – Май задержала дыхание, глядя на задумчивого, морщившего лоб босса. Он опирался ладонями на металлический стол, выгибал позвоночник в пояснице и, не испытывая каких-либо совестливых чувств, продолжал её игнорировать.

– Лин, особое внимание на дзёдан-но-ма, – заговорил он тихо, и тут Май очнулась. Вроде Сибуя её нарочно не гипнотизировал, но эта его идеальная фигура, которая скрывалась под чёрной одеждой, в такие моменты она сбивала с рабочего толка, или дело было как раз в том, что от самой Май сейчас не было никакого толка?

– Я буду наблюдать за Аяко, – сказала Май и подошла к мониторам. – Я тревожусь за неё…

– Нет нужды, – сказал Сибуя хладнокровно. – Исходя из спектроанализа, там опасности нет.

Надо же как спокоен, – Май отвлеклась, оглянувшись на Казую, однако в смущении отвернулась, когда тот вздумал посмотреть в ответ, только вот её взгляд говорил о заботе и любви к ним всем, а его о важности дела.

– А спектроанализ это? – спросила она хоть бы что.

– Анализ шумов! – ответил он резко. – Лин, включи звук на втором этаже, – приказал он. – Матсузаки начала проводить ритуал очищения…

Только бы всё прошло хорошо… – помолилась Май про себя и, посмотрев на уверенное лицо Сибуи, переключилась на крайний в третьем ряду монитор.

Шла Аяко медленно. Деревянные половицы под её ногами легонько прогибались, создавая еле уловимый скрип. На втором этаже по обе стороны от неё были закрытые комнаты и, вероятно, именно это вызывало в ней тревогу. Освещение в этом закрытом от чужих глаз домике оказалось плохим, лампы еле-еле светили тёплым светом, а в комнатах и вовсе освещение не работало. Хозяева отключили его на время отсутствия постояльцев. Все признаки того, что владельцы рёкана экономили, хотя, на первый взгляд, и не скажешь, что Нао или Мари – это люди подверженные скупости.

– Почему так тихо? – не выдержала Май, когда в их центре кроме сдержанного дыхания и тихого гудения аппаратуры ничего не было слышно. – Аяко уже должна читать норито*, почему мы ничего не слышим? Может быть, с микрофонами что-то?.. Я посмотрю… – дёрнулась она к двери и нервно закрутила ручкой. – Нару, мы в ловушке! Дверь… она не поддаётся… – Танияма напугалась, забилась, но белая дверь так и не шелохнулась. Это помещение единственное во всём доме, которое не отвечало традиционным требованиям, по сути дела – это обычная подсобка.

– Успокойся, – приказал Сибуя. – Это Лин запер дверь.

– Что? – прекратила Май истязать золотую круглую ручку. – Но зачем?

– Затем, чтобы ты не делала глупостей, – хладнокровно ответил он. – И с оборудованием всё в норме. Матсузаки ещё не начинала читать молитву, а если сомневаешься, то посмотри на её губы.

Мне больше заняться, что ли нечем?! Я знаю, что Аяко страшно! Со мной ей было бы спокойнее…

– Присядь, – приказал вдруг тот. – От твоих мельтешений легче не становится. Это отвлекает…

Хоть бы глаза расширил, всем же страшно, а ему хоть бы хны! – обиделась Май и прижала попу на синем пластиком стуле. – Холодный… – она сморщила лицо, поёрзала и услышала первые скрипы.

– Нару? – она тревожно посмотрела на своего босса и тут же отметила черты строгости и напряжённости на его лице.

– Да, они здесь…

– Исполняя этот ритуал, я взываю к богам, я молю их сойти с небес в это безбожное место, чтобы очистить его и прекратить беспрестанные страдания… – Аяко начала читать молитву и махать деревянным жезлом с бумажными талисманами. – Пожалуйста, примите нашу мольбу, ради мира и спокойствия сделаем же это место подобно небесной равнине… – жрица прервалась и вцепилась пальцами в свой жезл. Испарина страха и холодный пот по спине – они внезапно одолели её магические силы. Замигал свет, а на потолке заскрипели старые лаги.

– Нару, что это? – Май услышала странные звуки и тут же спросила. – Такое чувство, будто по потолку, кто-то бегает… – сказала она, неосознанно придвигаясь к Лину. Глаза её бегали по деревянному потолку, но в их центре казалось спокойнее, чем в императорской могиле. – Ты же сказал, что Аяко ничего не угрожает.

– Всё хорошо, – переключился он на монитор, где виднелась невысокая фигура Джона в чёрной сутане. – Они бегут, ритуальные песнопения Матсузаки работают, по всей видимости, эти духи не настроены враждебно, они боятся её. Посмотрим, как они поведут себя при встрече с Джоном.

– Во имя Отца нашего Творца неба, во имя Его… – они услышали голос Джона и в зале Охерома появились капли святой воды.

Хорошо, что в этих комнатах практически нет мебели… – вздохнула Май, прикрыв глаза на секунду. Залы действительно пустовали, кроме низкого столика, трёх дзабутонов, ниши с икебаной и традиционной картиной на куске шёлка с надписью какэмоно ничего не виднелось. И снова свет, тут он так же едва дребезжал. Единственная лампочка в закрытой люстре потрескивала, притупляя видимость экзорцисту.

– В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог, – продолжил Джон, открыв Новый завет от Иоанна стих первый.

– Лин, температура падает? – спросил Нару, опередив Май с очередными вопросами.

– Да, уже приближается к нулю…

– Сколько же их там?.. – прошептала Танияма не в силах оторваться от первого монитора слева. Он был к ней ближе всего, а когда духи начали бежать из этой комнаты, то звуки беготни на потолке повторились. – Громче… Звуки стали громче…

– Как дела у Такигавы в дзёдан-но-ма? – Нару вновь требовал отчёта от ассистента.

– Температура опускается стремительно, – дал ответ Лин.

– Хорошо. А как у остальных?

– Поднимается, – сказал Кодзё.

– Значит, как я и полагал, – Нару прищурился и приблизился к центральному монитору. – Они все будут искать защиты. Смотрите внимательно за отклонениями в температуре, не расслабляйтесь. Такигава изгонит их сегодня, если они сами этого захотят…

– Нару, ты куда? – Май встревожилась, когда её босс надумал их оставить.

– Смотри на мониторы, – приказал он и закрыл за собой дверь.

– Нару! – подскочила Танияма со своего стула. – Не смей лезть, ты же пострадаешь! – забарабанила она в белую дверь, но Сибуя уже запер её на ключ. – Лин, он нас запер! Сделай же чего-нибудь! – закричала она на молчаливого ассистента Нару, но всё было без толку, кажется, этот самоуверенный в себе нарцисс сразу планировал вмешаться лично. – Нару, открой! Или я выломаю эту дверь! – брыкалась Май так, словно у неё клаустрофобия, а потом и вовсе врезалась в дверь плечом и зашаталась. – Что-то мне вдруг стало не хорошо… – схватилась она за лоб и скатилась по двери к полу.

– Май, – отвлёкся Лин, среагировав тут же на несвойственную тишину. – Май! – подскочил он к Танияме, выдохнув, когда убедился, что это всего лишь обморок. Он перенёс её к стене, подложил под голову свой пиджак, и тут весь дом вновь затрясло. – Началось… – сказал Кодзё вслух, когда строение застонало, а свет замигал, и пыль посыпалась из щелей.

III

В главной комнате дзёдан-но-ма Монах читал мантры. Нару не хотел изгонять духов по одному, он планировал собрать их в кучу, чтобы изгнать всех разом. Как он и полагал духи не показывались, но шумели и только спрятавшись в ночной комнате, где обычно спала хозяйка дома, призраки принялись за сопротивление.

– Он Махадевайя Намах – читал Хосё защитную молитву прежде, чем приступить к пробуждению экстрасенсорных способностей. – Он Наумаку санманда базара дан кан, – звучал его монотонно-гортанный диалог с духами. После этого дом запел. На буддистские мантры последовал скрип, гул и тяжёлые стоны.

– Не останавливайся, продолжай читать, – сказал Нару первым делом, когда миновал сёдзи. Он задержался возле раздвижных дверей с росписью тёдайгамаэ и вызывающе посмотрел на изображённых там птиц. Аисты и фазаны – они были не виноваты в стонах и капризах этого дома. Тут замигал, а потом и вовсе погас свет.

– Продолжай… – тихо приказывал Нару, и Монах продолжал читать мантры.

– Он Наумаку санманда базара дан кан… – эти мантры следовало читать сто восемь раз, прежде чем перейти к изгнанию.

Читай… – Сибуя приказал ему мысленно, но Такигава знал своё дело не хуже некоторых, поэтому как только Нару коснулся ручек на двери, слова зазвучали громче.

– Он Наумаку санманда базара дан кан, – читал Такигава, чтобы духи к ним не приблизились, но Нару так и не раздвинул сёдзи, из ствола могучей сосны начали проглядывать чьи-то мокрые, обмазанные илом волосы. Сибуя убрал руки с углублений, которые служили ручками, но с места не сдвинулся. Теперь он смотрел на коричневый ствол дерева, которое изобразили на дверях в комнату оками.

– Нару? – Монах позвал его очень тихо, скрип на время прекратился, и совпало это с моментом разрыва в молитве.

– Продолжай, – приказал он, глядя на блуждающего духа, который, по всей видимости, должен был его отпугнуть, вываливаясь из дверей, запутавшись в собственных длинных волосах.

– Понял, – кивнул Хосё, сомкнув пальцы вовнутрь ладони, за исключением указательных, их он соединил и наставил в направлении неба. – Он Наумаку санманда базара дан кан…

Хорошо… Не изгоняй… Пока рано… – смотрел Сибуя внимательней прежнего. Весь его уверенный в себе вид говорил о том, что он отойдёт от этой двери только в том случае, если его откинут. А тем временем показались тощие сине-белые руки женщины, которая пыталась выбраться из ночной комнаты хозяйки дома, и Нару обратил внимание на её почерневшие до вторых фаланг пальцы и прожжённое серо-белое одеяние. Длинная шея и худощавое тело – всё это высунулось и застряло где-то на уровне талии, и чёрные глаза стали таращиться на невозмутимого и безобразно наглого гостя.

Читай… – продолжал мысленно приказывать Нару, глядя призраку в глаза.

– Он Наумаку санманда базара дан кан… – бубнил Монах настойчивее, и дух дёрнул голову в сторону Хосё. Женщина ненавистно посмотрела на буддистского служителя и из её прищурившихся глаз потекла грязь. Нару медленно потянул руки к ручкам, но она бросила дырявить взглядом Такигаву и переключилась на главного вредителя.

Сибуя застыл, однако рук более не убрал, та разгневано посмотрела, сжала сине-чёрные губы, раздула серо-голубые ноздри и юркнула обратно в комнату. Дом вновь затрясло. Хосё и Нару хорошо ощутили этот всплеск вибраций. Татами тёрли ступни, вызывая где-то в глубине подсознания неприятную липкость.

– Он Наумаку санманда базара дан кан… – продолжал монах, а Сибуя начал осторожно раздвигать сёдзи. Вдруг последовал сильный всплеск волн, и костлявые пальцы вновь показались из-за узоров росписи тёдайгамаэ. Они обхватили запястье Нару и сдавили хуже металлического браслета.

Ничего, поначалу все сопротивляются… – усмехнулся Сибуя в душе, постепенно раздвигая двери, создавая между ними щель чуть шире толщины спичечного коробка, как боковым зрением уловил какие-то перебежки постороннего существа. Стоило ему отвлечься, как призрак ухватил и вторую его руку, не пуская дальше, словно будь у этого существа возможность говорить, то оно бы сказало: «Дальше хода нет».

Нару отвлёкся на чёрно-белую кошку. Она уселась рядом с ним и, глядя умными зелёными глазами, зашипела.

Сибую, как никчёмную куклу шмякнули о старые твёрдые двери и на этом откинули. Нару недовольно попятился, потёр задетую до лёгкого покраснения щёку и злобно бросил взгляд на место, где сидела кошка, но увидел лишь её сверкающие пятки, а с уходом Кокоро вернулся свет и тишина.