Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 74 страниц)

Он окутывал, укутывал и обволакивал её обнажённое тело своим таким же голым торсом, как бы стараясь собрать весь негатив, всю печаль с неё самой, с её души. Вобрать в себя и увезти далеко за океан. Долго целовал повсюду, прикасался нежно губами, как бы делая инъекции своей любви в неё и одновременно заживляя раны, которые перед расставанием опять воспалились.

– Господи, я так устал скучать по тебе, Джеки, – поцелуй в носик, – что уже думаю только о том времени, – поцелуй в щёчку, – когда мне это уже не будет грозить, – поцелуй в губки. – Вы будете со мной. – Ещё поцелуй в губки. – И уже навсегда. К тому же, нам светит целая неделя на острове. – Александр оторвался от девушки и, остановившись с ней нос к носу, улыбнулся своей беспрецедентной улыбкой. – Оторвёмся по полной.

Они действительно, ещё тогда, в Глазго, договорились перед Нью-Йорком заехать на недельку в Карибский бассейн.

– Ты же этого хотел, – внесла столь заманчивое предложение Жаклин в машине, по дороге с кладбища. – А если сразу уехать в Нью-Йорк, то мы там осядем, будем откладывать и откладывать, да так и не выберемся. Так всегда бывает. Ты исчезнешь в своём офисе, и всё.

– И куда бы ты хотела поехать? – сразу же приступил к деталям обрадованный мужчина.

– Я тебя умоляю, – закатила глаза девушка. – Да какая мне разница!

– Хорошо, я приеду за вами.

– И не нужно за нами приезжать. Мы и сами в состоянии долететь.

– Хорошо, – опять согласился Александр. – Но вашу дорогу оформляю я. Ты только делаешь мне документы на Сулу.

– Договорились.

Жаклин тоже, как могла, отвлекала себя мечтами об острове, но всё-таки, провожая его рано утром на самолёт, не смогла не сделать бровки домиком и щенячьи глазки.

– Считай, я улетаю в обычную командировку, – ответил ей на это мужчина и впился в губы. У порога уже стояло такси. – Позвоню сразу же, как буду на месте. Я люблю тебя.

И он действительно позвонил. А потом ещё. А потом ещё, ещё и ещё.

И где-то день на третий Жаклин выдохнула.

Александр много говорил с ней по ночам. Рассказывал, что Джесс уже подписала документы о разводе, и он отдал их в Клерк-центр. О том, какую ему нашли отличную квартиру на восточной, более спокойной, так называемой «семейной» стороне Манхэттена, и он заказал там небольшой ремонт.

А Жаклин докладывала о их сборах с Дэлли и в один из дней заявила, что совершенно правильно поступила, решив, пройти все формальности в Седьмом госпитале и отработать там всё, что полагается. У неё начались «критические дни», а значит, она не беременна и будет и дальше продвигаться по пути к своей полноценной профессиональной состоятельности в Штатах. На что Александр, тут же, не моргнув глазом и даже не сделав паузы, пообещал, что он и дальше будет продвигаться по пути к её беременности.

Каждый день папочка разговаривал и со своим ребёнком. В основном по Skype. Интересовался: как прошёл у Дэлли день, что она запомнила, учил рисовать с ним картинки и писать буквы. Дочь только начинала знакомиться с таким интересным способом связи и поэтому иногда, глядя на экран, спрашивала:

– Папочка, а ты где?

Зато однажды, когда Жак, заимев на своём счету кругленькую сумму от Эшли, купила Дэлли красивое платье в «Selfridges», дочь нарядилась и показала папе, какая она красавица.

– У нас в садике будет концерт. Я в нём схожу, – крутилась перед веб камерой счастливая Эдельвейс.

– Да. Это будет бал госпожи Феи, так ведь, Дэлли? – подсказывала мама.

Папа улыбнулся и похвалил наряд, но тут же недовольно крякнул и сказал, что первый выход в свет его дочери состоится только после её восемнадцати лет и только с ним под руку.

– Такие дела, – сжал он губы в тонкую линию и развёл руками.

Кстати, что касается платьица, то его Жаклин заметила в «Selfridges» ещё весной, когда коллекцию только-только выставили. Девушка уже засматривалась на детские бальные наряды, один прекрасней другого, подбирая что-нибудь не столько красивое или праздничное, сколько то, в чём Эдельвейс неминуемо почувствовала бы себя настоящей принцессой. Платье-сказку. Платье-мечту.

Именно перед таким женщина обомлела и замерла, словно заворожённая, любуясь бело-розовым шёлковым шедевром, украшенным плетёными нитями, цветами и длинным шлейфом из газа.

«Оно», – на второй секунде решила мама.

На себе такого она не помнила. У неё были какие-то «платья принцессы», но только в младенческом возрасте, поэтому от них остались лишь смутные, размытые картинки в голове. С трудом удерживаемые в воображении, они так и норовили исчезнуть, так как половину из них Жаклин, скорее всего, выдумала. А дядюшка ей никогда ничего нарядного не покупал. Во-первых, эту красоту не всегда было куда надеть в степях Монголии или джунглях Китая, а во-вторых, мужчина – он и есть мужчина.

Таким образом, недополучив сказки в детстве, Жаклин очень не хотела, чтобы та же участь постигла и её дочь, и даже взглянув на ценник шедевра, сомневалась не очень долго.

«Куплю с отпускных», – вздохнула она тогда и пошла дальше, а когда обнаружила у себя на чеке цифру: «83143,6» фунтов стерлингов, у неё сразу же перед глазами встало это платьице будто живое.

Пока папа с дочкой общались, мама ненароком во все глаза рассматривала задний план, маячивший за спиной её мужчины. Из-за разницы во времени, это почти всегда был вид его кабинета в офисе. Вполне себе обычного, кстати сказать. Но однажды ей удалось увидеть и комнату в их квартире с Джесс. Тоже, не ахти какую. А вот саму миссис МакЛарен мисс Фортескью не видела ни разу. И даже голоса не слышала. Ни её, ни её сына.

Через две недели после отъезда Алекса, к Жаклин с Дэлли приехала погостить Алиса.

Вообще, что касалось отношений девушки с матерью своего любимого мужчины, то мало того, что она знала её не достаточно хорошо, но и узнать-то не очень стремилась. Алиса и раньше играла не самую важную роль в их отношениях с Алексом (уж никак не сравнить с Кирком) а сейчас так и подавно – они втроём уезжали далеко за океан, встречи с «бабушкой Алисой» обещали быть редкими, поэтому единственную способность, которую ощущала в себе Жаклин, или даже обязанность, какую она за собой признавала, это проявлять уважение к матери человека, который является смыслом её жизни. И не более того. Кирк в этой ситуации настолько сильно и грубо «потянул одеяло на себя», забрав увесистый кусок душевных сил и эмоций, что на долю Алисы почти ничего не осталось. Выстраивать отношения и упорядочивать взаимодействие ещё и с миссис МакЛарен Жаклин была не в состоянии.

И надо признать пользовалась взаимностью.

Её довольно сильно отвлекало общение Алекса и Дэлли, поэтому она без особого труда не обращала внимания на равнодушие и отстранённость Алисы после того, как у той прошли первые шок и эйфория от обретения внучки. При встрече миссис МакЛарен набросилась на сына с бранью и упрёками, но в последствии именно такой сценарий развития событий оказался благоприятным, потому как спустя пару часов, мать уже как ни в чём не бывало разговаривала с Алексом, смеялась и ласково журила.

А вот с Жаклин общение складывалось совсем по-другому.

Хмурых, укоризненных взглядов на неё женщина не бросала, но и напрямую почти не обращалась. В её манерах чувствовалась настороженность и затаённость. А по отношению к их паре с Александром – наблюдательность. Миссис МакЛарен, не стесняясь, рассматривала, как сын общается с его девушкой, а так же не упускала случая уловить нюансы взаимодействия Жаклин с дочерью.

В Лондоне, как только свекровь вышла из такси и переступила порог их квартиры, невестка уже по выражению её лица поняла, что разговора не избежать.

Хоть впоследствии, справедливости ради и признавала, что бабушка в первую очередь приезжала всё-таки к Дэлли. По прибытию она тут же вывалила перед внучкой кучу каких-то игрушек, выставила «батарею» пирожных, которые специально для Эдельвейс приготовил кондитер их с Эшли кафе, книжек и дорогие фигурные коньки. Да и вообще, за время пребывания у них в гостях она Жаклин очень помогла в том плане, что много гуляла с Эдельвейс в парках, водила её в лондонский зоопарк, на начавшуюся в музее Виктории и Альберта выставку современных кукол и на шоу кошек в здании Barbican Centre.

Но это не помешало ей в первый же вечер приступить к «разбору полётов».

Уложив в кроватку возбуждённую подарками Эдельвейс и успокоив её сказками, Алиса спустилась на кухню к Жаклин, где та заделывала на завтра лапшовое тесто.

Женщина прошла в комнату, уселась напротив и облокотилась о край стола.

– Что ты собираешься лепить? – шмыгнула она носом.

– Пирожки с сыром и творогом во фритюре. – Почуяв «запах пороха», безрадостно объяснила девушка. – Но это только завтра. Тесто должно полежать в холоде.

– Угу. Ясно. – Женщина с интересом следила за проворными умелыми руками невестки. – Ты знаешь, Жаклин, – подняла она на неё голову, – хоть меня и просили этого не делать, но я всё-таки спрошу: это я вас с Александром так… свела?

«Эшли», – успела предположить Жаклин.

– Алиса, будешь чай? – она выпрямилась и застыла.

– Нет. Спасибо. – Женщина положила подбородок на скрещенные пальцы, как бы отгораживаясь этим жестом от всего, что может помешать разговору.

Девушка сглотнула от волнения и ненадолго задумалась.

– Я влюбилась… – начала было она, но тут же запнулась. – Нет, не так. Я полюбила твоего сына, едва успев пару раз вдохнуть в его присутствии. С первого взгляда. – Она опять вернулась к своему тесту.

Алиса скептически сжала губы в тонкую линию.

– Значит, – её лицо подернулось неприязнью, а взгляд сделался брезгливым, – когда я просила тебя присмотреть за ним…

– Да, – кивнула Жаклин. – Но это моё личное дело. – Девушка почувствовала, что женщина не собирается ценить её откровенность, поэтому решила быстро свернуть признания. – Я могу у тебя попросить прощения, но только не знаю: за что.

– То есть, как это не знаешь? – подскочила на месте миссис МакЛарен и развела руки в стороны. – Как это не знаешь! Ты пообещала мне рассказать, если произойдёт что-нибудь… – сделала она витиеватый жест рукой, – такое. А сама молчала! – погрозила она невестке пальцем. – Даже Алекс рассказал о вас Кирку! Брат первым пролез и здесь. И Эшли знала. Да все, кроме меня!

«Александр, скорее всего, не мог ей сказать про Кирка. Значит, она уже разговаривала с самим Кирком»,

– Ты разговаривала о нас с Кирком?

– Да, я уже поговорила с братом, – обиженно вскинула подбородок миссис МакЛарен. – Он, естественно, во всём обвинил меня, но ему легко рассуждать, это ведь не из-за его сына угробилась девушка, повесив на парня грех убийцы.

– Но я-то вешаться не собираюсь.

– Но ты обманула мои надежды на помощь! Ты обещала присмотреть, а сама…

– А сама.

– Отвлекала его отношениями! Любовью… этой…

Жаклин остановилась.

– Я постоянно была на работе, Алиса. А он учился. – Она открыла ящик стола и вынула оттуда рулон пищевой плёнки. – Не отлынивал, не употреблял наркотики, не гулял по девкам, не зависал с парнями в пабах. – Девушка принялась заматывать тесто, чтобы оно не засохло в холодильнике.

Алиса с возмущением открыла было рот, но потом раздражённо причмокнув губами, продолжила уже спокойнее.

– Ты не представляешь, что я пережила, когда повесилась Кира. Ещё и записку эту оставила. Поэтому, когда он женился, – чертила пальцем фигуры на муке женщина, – выдохнула с облегчением. А теперь вот… всё заново? Это ведь из-за тебя он не смог создать семью.

«А со мной это будет не семья?» – Жаклин отвернулась и засунула тесто в холодильник.

– Нет. Это из-за его семьи он не смог сразу быть со мной.

– Ах, вот как ты рассуждаешь! – потрясла Алиса ладонями. – Как можно быть с женщиной на восемь лет старше?! Как ты могла, Жаклин? Ему ведь тогда было… сколько, восемнадцать?

– Семнадцать, – оглянулась на неё уже от мойки девушка.

«Против твоего Александра не устоял даже Кирк». – Намочила она губку для стола.

– Пф-ф, конечно, ты запудрила ему мозги. А он дурачок… ему это льстило – взрослая женщина. Врач.

И тут Жаклин поняла, что Алиса совершенно не знает своего сына. Он для неё так и остался «дурачком», «несмышлёнышем» и «бестолковым». Одним словом – ребёнком.

«И этого уже не изменить», – с сожалением стиснула она губы, потому сочла самым разумным в этой ситуации – молчать.

Видя, что ей не собираются оказывать сопротивление, Алиса совсем сникла.

– Я знаю, что моё мнение никого не волнует. Да и то, что я чувствую тоже. – Женщина выглядела растерянной.

Жаклин захотелось ей сказать что-нибудь такое, что помогло бы покончить с этой темой раз и навсегда.

– Алиса, если ты попросила меня когда-то присмотреть за твоим сыном, то почему сейчас недовольна тем, что я смогу присматривать за ним всю его жизнь. Разве это плохо? – плеснула она воды на стол, чтобы отмокла прилипшая мука.

Миссис МакЛарен открыла рот, а кандидатка на это имя тем временем продолжила.

– Да! Я заполучила твоего сына, Алиса! Да! – резко и твёрдо кивнула она головой. – Да. Охмурила, завоевала и заполучила. Да, я запудрила ему мозги. Потому что не могла дышать без него. – Жаклин раздула ноздри. – Он… – она пробежала глазами по кухне, как бы подыскивая нужные слова. – Он… я пробовала запретить себе думать о нём, но моя одержимая потребность в нём… Я не смогла. – Уронила она руки вдоль туловища. – Это чувство вобрало всю меня. Но я и потом много сомневалась и злилась, и скучала. Да чего я только не делала! Но сейчас, когда он вернулся ко мне после этих четырёх лет – всё. Хватит! – резанула она ладонью по воздуху. – С меня довольно! Он мой, понятно?! Мой! Я убью за него, если понадобится. – Кивнула она головой куда-то за окно. – Кого угодно прикончу. Нет в этом мире ничего, чего бы я ни сделала для него и за него. Он источник моей жизни, её смысл, моя родина, мой дом. Я ему всё прощу и всё отдам. Всю себя отдам и всё, что у меня есть, и всё сделаю так, как он захочет. И буду для него такой, какой он пожелает. И даже сделаю так, чтобы ему всё это было нужно и необходимо. Расшибусь вдребезги, но сделаю, ясно? – Жаклин упёрлась прямыми руками в стол и нависла над женщиной.

Миссис МакЛарен сидела ошеломлённая и не узнавала девушку напротив. Это была не та Жаклин, которую она знала. Гостья потянулась рукой и заторможено почесала кончик носа.

– Я так и думала, что ты стерва.

– Угу, – продолжила вытирать стол хозяйка квартиры.

– Я расскажу об этом Александру.

– Поздно. Он уже давно говорит, что я ведьма и околдовала его. Но что моё колдовство по сравнению с тем, что он сделал со мной. Мне его никогда не околдовать так, как он свёл с ума меня.

Жаклин видела, что от Алисы её слова отскакивают, словно мячик от стен в сквоше. Но всё-таки надеялась, что хотя бы в виде информации они останутся с женщиной.

– Значит, это не из-за меня вы познакомились. Так и скажу Кирку.

Жаклин мысленно закатила глаза.

– Ты знаешь, – как-то так заискивающе миссис МакЛарен подвинулась на стуле, – у меня что-то в последнее время очень сильно болят на ногах места, где вот после пальцев. – Потянулась он рукой куда-то под стол.

– Плюсна.

– Да. Наверное.

«Слава Деве Марии! Отстрелялась», – обрадовалась Жаклин и приступила к обычной процедуре выяснения симптом.

Когда Алиса уехала, девушка выдохнула с облегчением, хоть и понимала, что на месте этой женщины сама не знает, как бы себя повела.

«Как сложно иметь привлекательных детей, – несмело улыбнулась она сама себе и посмотрела на кукольное личико Эдельвейс. – Ещё неизвестно, какой буду я. Не говоря уже о Александре».

На день рождения, третьего августа, рано утром ей принесли огромную охапку тюльпанов и записку от МакЛарена со словами: «С Днём рождения. Люблю тебя».

– И я тебя, – тихо прошептала именинница и, улыбнувшись, зарылась лицом в цветы.

Поздравить её приехала Сесилия. Подруга привезла Жак красивое пончо из натуральной шерсти, а Дэлли – очаровательные заколки с розовенькими бантиками и конфеты.

Услышав новость о том, что Александр вернулся, и Жаклин уезжает за ним, миссис Хамонд застыла и, судя по всему, лихорадочно соображала: что теперь будет, и чем всё это грозит её подруге.

– Но ты же понимаешь, что он может повторить свой фокус, – сказала она спокойно.

– Я готова к этому, – с улыбкой кивнула Жаклин.

Сесилия молчала.

– А вообще, я ко всему готова, – продолжила девушка. – Сколько мне не отпущено с ним, всё моё и отдавать это кому бы то ни было, и отказываться от этого я не буду. Всё равно мне без него… – она хотела сказать: «Ещё хуже», но поняла, что эти слова не передают её состояния без Александр, поэтому подумала и призналась: – Мёртво.

Подруга и на это не проронила ни звука.

– К тому же, я точно знаю, что он никогда не бросит Дэлли, а это для меня ещё важнее.

После этого лицо Сесилии расслабилось, потеплело, и она умильно заулыбалась.

– Поезжай, Жаклин. И будь счастлива, – накрыла она своей ладонью, ладошку подруги.

Та расплылась в смущённой улыбке.

– Буду, – посмотрела она на Дэлли, которая в это время пыталась просунуть Суле под ошейник скакалку и сделать из собаки лошадь.

– Ты знаешь, – неуверенно продолжила дальше миссис Хамонд, – тут ко мне где-то с год назад Чарльз заходил.

Жаклин застыла и насторожилась. Но тут же подумала, что год – большой срок.

– Он что-то хотел?

– От тебя? Да вроде бы ничего, – пожала плечами женщина. – Я и сама ничего не поняла, но выглядел он растерянно. Говорил, что якобы недавно расстался со второй женой. Он, оказывается, был женат после тебя. Во-о-от. – Аккуратно прихлопнула ладонью по столу Сесилия. – Сказал, что ездил в Лондон и видел вас с Дэлли.

Жаклин молча приложила руку к груди и через силу сглотнула.

– Боже.

– Да. – Медленно кивнула подруга. – Сказал, что ты, кажется, живёшь нормально, хоть этот молокосос тебя и бросил.

– Интересно, а как он узнал, что Александр меня бросил. Он, что, следил за нами?

– Этого я не знаю. Он ничего не сказал, но просил передать, что прощает тебя.

– Прощает? Меня? – округлила глаза Жаклин.

– Да. За то, что ты изменила ему.

Бывшая миссис Рочестер поджала губки.

– М-да. А как у него дела сейчас?

– Я как-то недавно встретила в больнице Кайру. Она обмолвилась, что Чарльз живёт вроде бы со своей сестрой.

– С Мэри?

– Да. Она якобы переехала к нему и устроилась у нас преподавательницей.

Жаклин растянула губы в тонкую линию и пожала плечами.

– Что я могу на это сказать. Пусть живёт себе с Богом. – Ей действительно так до сих пор и не удалось хоть что-нибудь почувствовать к бывшему мужу. От всей этой богатой на события истории с ним у девушки осталось только лёгкое, ненавязчивое чувство недоумения. От себя, от него, от них.

Кстати, во время разговора с Сесилией позвонил Роберт и тоже поздравил с днём рождения. Именинница, не желая упускать возможность поговорить с мужчиной, пригласила его прийти. И каково же было её удивление, когда он заявил, что присутствовать у неё в доме не может, потому как встретил другую женщину и компрометировать себя перед ней не хочет.

Излишне говорить, что Жаклин удивилась такому признанию в день своего рождения, но и тут пожелала мужчине счастья, поблагодарила за поздравление и распрощалась.

Поздно ночью позвонил Александр. Ещё раз поздравил с именинами, вспомнил, как на второй год жизни в Большом Яблоке мертвецки напился в день её рождения и рассказал, что уже арендовал на неделю, с восемнадцатого по двадцать пятое августа остров под названием «Белая полоса» близ Пуэрто-Рико.

– «Белая полоса»? Звучит оптимистично. А в честь чего так назвали? – поинтересовалась девушка.

– Ты всё увидишь, – пообещал парень.

Глава 69 Дорога

Глава 69

Дорога

И вот, наконец, подошёл срок карантина Сулы. Жаклин с Дэлли ходили забирать результаты анализов своей хулиганки и на обратном пути купили для неё в зоомагазине памперс и снотворное. Транспортировочный контейнер, приобретённый по интернету с доставкой, уже давно стоял дома. Почитав в сети отзывы о путешествиях с собаками – люди жаловались, что вместо того, чтобы пропускать быстрее, наоборот очень много досматривают и взвешивают – Жаклин воспользовалась их советами и запаслась памперсом со специальным ароматизатором, который животные не грызут и не сбрасывают. А на крайний случай прихватила ещё и таблетку лёгкого снотворного.

Дома, у них уже почти все шкафы и антресоли опустели, вещи из них перекочевали в комнату для гостей, где разместились в огромных баулах и сумках во главе с чемоданищем.

А в свой пластиковый чемодан девушка сложила всё самое ценное и хрупкое. Она присела на минутку на кровать прежде чем упаковать футляр с жемчугом и флэшкой. Вертела и стискивала в руках маленький пластмассовый корпус девайса. И чувствовала, что ещё не готова увидеть ТЕ снимки. Те самые, которые видел Чарльз. Но, тем не менее, была себе несказанно благодарна, что не выкинула и не уничтожила. Хотя соблазн был. Александр же смог выкинуть.

«Он наверняка скопировал, – зажала она в кулаке карту. – Потом. Потом обязательно посмотрю. Или мы вместе посмотрим».

А сейчас девушка вела за ручку дочь по вечернему Лондону.

«Как-то не судьба мне осесть в родном городе», – не то радовалась, не то огорчалась она.

На самом деле, она, конечно же, очень любила свой Лондон. Тот самый, где родилась и училась, получила профессию, где появилась на свет её дочь. Жаклин пожила во многих городах Мира, но именно Лондон отличался тем, что в её понимании являлся городом для жизни. Ведь для того, чтобы увидеть настоящих англичан здесь совершенно не обязательно забираться куда-то на окраины, в глубинку. Наоборот. Спальные районы облюбовали эмигранты из Европы и Азии.

А в центре жили обычные англичане и вели обычный английский образ жизни. Любой турист, встав пораньше, мог оказаться свидетелем тому, как местные собираются на работу, отъезжают на своих автомобилях, разбирают на улицах утреннюю бесплатную прессу, забегают в кафешки за стаканчиком кофе. В Риме такого нет, там центр города это сплошь административные здания, исторические памятники и снующие между ними туристы. Да и кофе стаканами итальянцы не пьют. В Париже – то же самое. А Лондон совсем другой. Он является домом для своих жителей и не сепарирует их от гостей.

«Твой дом – я», – вспомнила Жак. Как бы там ни было, она ни о чём не жалела и точно знала, что её место на этой Земле там, где Алекс.

Поздно вечером за ключами от квартиры заехала секретарша Кирка. На этот раз Жаклин не сдавала жильё, потому как мистер Бикстер собрался продать всю свою недвижимость в Лондоне, и она сделала ему предложение во время визитов пользоваться её квартирой. Тем более, что у неё имелось даже парковочное место. Кирк отказаться не смог. Во время наездов в Лондон он не всегда успевал побывать даже в своём жилище, круглосуточно обитая на работе, так что квартиры Жаклин ему вполне хватило бы.

Их вылет был ночным, поэтому вечером следующего дня к дому на Bovingdon Road подкатил довольно внушительных размеров минивэн. Жаклин открыла дверь на звонок.

– Сопровождение в аэропорт прибыло, мэм, – объявил высокий худощавый мужчина с акцентом выходцев из восточной Европы и в форменном комбинезоне каких-то наземных служб.

– Да-да, я вас жду. Проходите, – отступила хозяйка с прохода и увидела, как женщина-водитель открывает задние двойные двери автомобиля. «Private Jet Charter» разобрала Жаклин размашистый синий шрифт на кузове. – Сюда, пожалуйста, – открыла она комнату для гостей. – Скажите, а из какой вы авиакомпании?

– Из аренды частных самолётов «Сиело», мэм. Это индивидуальные рейсы в Латинскую Америку. – Подхватил сумку мужчина одной рукой, а другой повёз на выход чемоданище. – Вы ведь заказали борт в Пуэрто-Рико? – слегка обернулся он на ходу.

– Да, я… заказала, – как болванчик закивала ему вслед Жаклин, глядя, как навстречу мужчине за багажом направляется женщина-водитель. На них пару раз попробовала гавкнуть Сула из своей «конуры», но скорее всего от злости исключительно на саму себя, ведь столько лет прожила на свете, наивно полагая, что ничего страшнее намордника быть не может.

«Частный самолёт?! Он рехнулся?! – вся в смятении Жак прижала к себе подбежавшую Дэлли. – Так. Нужно немедленно ему позвонить!» – потянулась она к сумочке за телефоном, но аппарат в этот момент «ожил» сам – звонила Увил последний раз пожелать счастливого пути.

– Это все ваши вещи? – взялся за рукоятку контейнера с собакой мужчина, когда клиентка завершила вызов.

– Да.

– Тогда мы ждём Вас в машине, – направился он на выход. – У Вас в двенадцать пятьдесят взлёт в Гатвике.

«Так, разговор откладывается. Придётся прилететь и утопить его в океане».

Прибыв в аэропорт, они с Дэлли и Сулой всё с помощью того же мужчины прошли регистрацию и посадку, после чего на заднем сидении обычного легкового автомобиля их уже только вдвоём с ребёнком привезли к трапу небольшого, аккуратненького даже не самолёта, а самолётика. Синее размашистое: «Private Jet Charter» красовалось и на его фюзеляже тоже. Жаклин насчитала всего лишь семь иллюминаторов, а позади лобового окна прочитала серебристые буквы: «Bombardier Global Express 5000».

Когда она, ещё более оторопевшая, с дочерью за руку поднялась на борт, её там уже встречали проводница и Сула в своём контейнере.

Жаклин летала как-то в детстве на небольших самолётах с дядюшкой в Китае. Но там были эдакие непонятные агрегаты наподобие тех, с которых сбрасывают парашютистов – все пассажиры сидели в два ряда вдоль стеночек. А сейчас она оказалась в комфортабельном, добротно сделанном, из хороших материалов летательном аппарате с креслами, обтянутыми свиной кожей цвета сливок, и с синим ковровым покрытием натуральной шерсти на полу. Кстати, в салоне оказалось не так уж много мест, поскольку примерно посередине его перегородили стеной с дверью-купе. Жаклин почему-то подумалось, что вторая половина помещения отдана другим пассажирам, примерно как дома на двух хозяев на её Bovingdon Road.

– Добрый вечер, мисс Фортескью, – поприветствовала пассажирку улыбчивая бортпроводница с именем «Виктория» на бирке. – Добро пожаловать на борт, – отступила она с прохода и гостеприимно показала рукой.

– Добрый вечер. Спасибо.

– Моё имя Виктория. Я буду сопровождать Вас в этом полёте и постараюсь, чтобы он прошёл для Вас комфортно и безопасно.

– Спасибо, – опять кивнула Жак, по новой окидывая взглядом салон.

– Это первый, гостиный отсек нашего самолёта, а там, – указала рукой на перегородку проводница, – спальный салон. Поскольку это ночной полёт, думаю, Вам с ребёнком будет лучше после взлёта и набора высоты расположиться именно там. За собакой я присмотрю.

«Вот каждый день бы так», – не удержалась помечтать Жаклин.

– Да-да, конечно, спасибо, – улыбнулась она благодарно.

Потом стюардесса познакомилась с Дэлли и принесла ей очень вкусные сосательные конфеты в виде мишек, заек и собачек и прочих представителей фауны. В том, что они вкусные убедилась и сама мама, закинувшись слоником, а потом и белочкой, когда у неё начало закладывать уши при взлёте.

Всё это время перед глазами стояло красивое любимое лицо Александра.

«Это всё от него. Это всё он для нас устроил», – нутро наполнилось теплом и нежностью.

Когда начал говорить командир, Жаклин расслышала только, что расстояние около четырёх тысяч двести миль, время в пути – десять часов.

Но тут произошло нечто непредвиденное. Как только их лёгкий, быстрый лайнер взял разгон на взлётной полосе и взмыл в воздух, Сула начала выть. Не помогали ни мольбы, ни разговоры, ни угрозы – ничего. Причём собака не то чтобы истошно выла, она скорее подвывала какие-то свои песнопения, из своего «собачьего» фольклора. Складывалось ощущение, что своими «ариями» она отвлекает себя и несведущую хозяйку от той опасности, которая грозит им в воздухе. У хулиганки, кстати, прорезался неплохой голос. Да. Но не помогло даже её отменное «контральто» – неблагодарная хозяйка, не оценив заботы, прослушала всего-навсего минут десять от силы и засунула в пасть «певице» таблетку снотворного. Иначе ни о каком сне речь идти не могла.

Поспать им всё-таки удалось и даже неплохо. Дэлли вообще сопела как у себя дома, обняв Дорри, а Жаклин просыпалась несколько раз и выходила посмотреть на свою хулиганку.

Но весь казус оказался в том, что вполне себе выспавшиеся и отдохнувшие они прилетели в аэропорт города Каролина, острова Пуэрто-Рико в десять часов вечера. Дэлли разбудили, она еле успела умыться, как её тут же пристегнули к креслу, ибо самолёт приступил к снижению. Приземлились они в какойто странной, интригующей тишине, если не считать гул турбин, шум системы кондиционирования и храп Сулы.

Это небо напомнило ей перуанское. Даже учитывая пасмурные ночи Лондона, только в Перу Жаклин видела такую чернь над головой. Такое ощущение, что там, за огнями аэропорта начиналась самая настоящая мгла Космоса.

Только выйдя на трап, девушка тут же почувствовала жару, влажность и горячий морской воздух и принялась стаскивать традиционные для летнего Лондона ветровки с себя и с дочери.

– Мама, смотри! – дёрнула её за пояс джинсов Дэлли и указала пальчиком куда-то вправо.

Проследив за её жестом, Жаклин увидела, как по бетонному покрытию стоянки самолётов со всех ног бежит курица. Обыкновенная рыжая курица, какие встречаются везде и всюду. Она пронеслась в свете софитов и скрылась во «мгле Космоса» как всадник Апокалипсиса.

Но девушка улыбнулась довольная и счастливая.

– Курица – это к удаче, Дэлли. Нам с папой здесь будет хорошо. Вот увидишь.

Дэлли широко заулыбалась и просияла своими маленькими «тюльпанчиками».

У трапа их поджидала сопровождающая – темнокожая женщина, отлично говорящая на английском с американским акцентом. Также, на машине она привезла маму с дочкой к небольшому зданию аэровокзала, к залу прилётов.

Где их уже встречал мистер МакЛарен.

В лёгкой футболке, свободных джинсах тонкого текстиля и с валявшейся у ног спортивной сумкой через плечо, он показался Жаклин особенно молодым или даже юным. Почти таким же, каким она увидела его впервые пять лет назад в кафе.

Полёт прошёл нормально, Дэлли даже не мутило, они почти хорошо выспались, Жаклин не держала в руках ничего тяжелее своего небольшого чемодана, но, увидев любимого, с трудом сдержалась, чтобы не ринуться вперёд и не врезаться в него как воды Амазонки в Атлантический океан.

«Люблю! Люблю, люблю, люблю, люблю», – начала рваться в душе у неё радость от встречи.

– Привет! – Александр подхватил дочь на руки, вручил ей надувную игрушку в виде двух вишенок со скреплёнными черешками и листиками. – Привет, – пересадил он её на одну руку и, отдав Жаклин букет африканских ромашек, чмокнул в губки.