Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 74 страниц)
Он узнал её сразу, поскольку неплохо запомнил. Как только она вышла из-за угла, Александр повернулся к ней спиной и приложил свой молчащий аппарат к уху.
– Да, – сделал он вид, что с кем-то разговаривает. – Да, я понял. Да, конечно. – Чуть оглянувшись и скосив глаза на приближающуюся женщину, он продолжил. – Да, конечно, будем! Обязательно! Я и Жаклин! Вдвоём! У нас с ней пригласительный на двоих, – громко, на весь двор отчитывался Александр перед своим телефоном. – Конечно, помню: Лондон, ночной клуб «Кокон», двадцать четвёртого, в пять вечера. Да, да! Клуб «Кокон», – прислушивался он к шагам уже почти у него за спиной, – двадцать четвёртого, в пять. Мы с Жаклин будем обязательно, – сказал он, услышав, что шаги сзади стихли. – Не держи меня за идиота, – и тут, будто почувствовав, что у него за спиной кто-то есть, парень резко обернулся. Перед ним стояла Мэри и возле неё уже крутилась Сула. – Я перезвоню, – быстро проговорил он в динамик и, сделав вид, что выключил айфон, спрятал его в карман. – Добрый день, мадам, – Александр улыбнулся красивейшей в мире улыбкой.
*udductor brevis – (лат.) – короткая приводящая мышца.
Глава 45 “COCOON”
Глава 45
«COCOON»
«Иной находит свое сердце не раньше, чем он теряет свою голову».
Ф. Ницше.
– Здравствуй… Александр, – Мэри запнулась на полуслове, эмоционально буквально разрываясь между этой лучезарной подкупающей улыбкой юноши и его словами, которые ей только что невольно довелось подслушать. – Извини, я, кажется, прервала твой разговор.
– Оу, пустяки. Это я рассказывал другу, что собираюсь в ночной клуб со своей однокурсницей Жаклин, – Александр усиленно делал вид, что растерян до крайности, и словно в замешательстве пошёл на такую неприличную откровенность. Парень старательно показывал, что врёт и самым строжайшим образом следил, чтобы Мэри не верила ни единому его слову.
– Ах, вот оно что, – женщина в догадливом жесте вскинула подбородок и своей «змеиной» улыбкой буквально на корню обрубила у собеседника малейшие сомнения в её иронии и сарказме. Демонстрируя тем самым, что его цель достигнута. – Да, конечно! Жаклин – очень распространённое имя.
– Весьма, – на красивом мужском лице растерянность сменилась слащавым подобострастием. – А сюда я привёз мою другую однокурсницу, – теперь в интонациях юноши проскакивали нотки готовности делиться информацией в режиме нон-стоп. Примерно, как у ученика, отменно выучившего урок. Для наглядности он даже указал рукой на свою Q7, стоявшую тут же, у подъезда. – В данный момент они занимаются с миссис Рочестер своей медициной, а я, чтобы им не мешать, решил прогуляться с Сулой.
– Это так мило с твоей стороны – помогать однокурсникам, – тут же с готовностью поддакнула мисс Уитни. – Ты хороший мальчик, – она покровительственно улыбнулась.
«Где ты была, когда я был мальчиком?» – промелькнуло в голове у студента.
– Я польщен, – он слегка кивнул.
– Ну, что же, – Мэри повернулась в сторону подъезда, – желаю хорошо повеселиться с однокурсницей Жаклин.
– Благодарю, – импозантно поклонился МакЛарен. – Мы с Сулой присоединимся к вам в квартире чуть позже.
Женщина ничего не сказала в ответ, а только лишь потрепала ещё раз по холке собаку, развернулась и зашагала к подъезду, ни разу не оглядываясь.
«Кажется, заглотила», – юноша, глядя ей вслед, закусил уголок губы и постучал согнутым указательным пальцем по подбородку. Он очень надеялся, что его расчёты, пусть и такие спонтанные, окажутся верными.
«С Джеки подстраховаться никогда не помешает», – подбодрил он сам себя.
И что касалось учительницы математики, то она на первых порах сыграла свою роль, отведённую ей «юным кукловодом», почти безукоризненно. Тем более, что сама Мэри считала себя женщиной опытной, хитрой, если вообще, не мудрой. И в том простом факте, что большую часть жизни провела в своей школе и далеко не каждый год выезжала даже за границы графства, корнуоллка ничего существенного, значимого, и уж тем более, судьбоносного не находила, ощущая в себя силы и способности вести свою собственную игру. Поэтому при встрече с Жаклин она ни взглядом, ни жестом не показала, что заподозрила неладное, а затаилась и приготовилась наблюдать.
В свою очередь Александр который, хоть и в некоторых вариациях, но всё это уже предвидел, решил серьёзно позаботиться о том, чтобы «училке было на что посмотреть».
Прогулявшись с Сулой и подождав, пока Жак как подобает, встретит гостью из Корнуолла, он вернулся с улицы и сразу же по-хозяйски прошёл в ванную, где с успехом вымыл собаке лапы. От такого рода перфоманса Мэри буквально застыла соляным столбом в дверях гостиной. Жаклин с Паломой в этот момент о чём-то тихонько разговаривали за рабочим столом мистера Рочестера.
Управившись с собакой, студент, всё так же по-хозяйски, обогнул телом «соляной столб» и проследовал в кабинет.
Там он в какойто особой деревенской неотёсанной манере прервал собеседниц и попросил свои заслуженные бифштексы. После того как парень, таким не свойственным ему способом, обозначил свои пищевые притязания, пришла очередь опешить уже Жаклин, поскольку в данной ситуации она понимала ненамного больше своей золовки. Но тем не менее даже с выражением лица: «Что, чёрт побери, всё это означает?» всё-таки послушно прошла на кухню и выставила перед «голодающим» блюдо с кусками поджаренного, пахнущего специями и ещё горячего мяса.
А после того как этот «неприхотливый» студен попросил к блюду именно белый перец и обязательно горошком, и не иначе как в перечнице-мельнице, а также сконы и всенепременно с тмином, к девушке пришло прозрение. Она плотно сжала губы в тонкую линию и все силы бросила на борьбу с изрядным желанием стоявшее перед Алексом блюдо надеть ему на голову, а самого «актёра» вытолкать взашей из квартиры со словами: «Встретимся на Оскаре!».
Жаклин видела, что он совершенно не осознаёт всей опасности положения и просто издевается над Мэри, которая, кстати, хоть и отмерла, всё-таки начала несмело передвигаться по квартире, но всё больше вслед за Алексом и с неким налётом оторопи и любопытства на лице. Наблюдая за всем этим, Жаклин, конечно, попыталась достучаться до шотландского чувства самосохранения обрывками фраз сквозь зубы и уничтожающим взглядом, но верный сын этого сурового северного народа ответил только лишь усилением звука работы челюстей, а бесенята в его глазах – танцами с бубном и бутылками кетчупа вокруг барашка на вертеле.
Съев все бифштексы в доме, и забрав все материалы, которые собрала Жаклин для Паломы, студенты откланялись и отбыли. Хозяйка наконец-то облегчённо выдохнула и мысленно перекрестилась. Пяткой.
В принципе, и сама Мэри пробыла у Чарльза с Жак совсем недолго. Она только лишь похвасталась улучшениями самочувствия, обсудила с невесткой результаты посещения кардионевролога и договорилась о визите к офтальмологу в феврале. Дождавшись с работы брата, сестра передала ему привет от общих знакомых из Корнуолла и выслушала весьма распространённый рассказ об успехах со статьями во Франции. Ей даже не составило труда отодвинуть на задворки сознания свежеподслушанный разговор, чему в достаточной степени способствовало радостное настроение её невестки. Кстати, оно, в свою очередь, тоже объяснялось довольно прозаично – пребывание в квартире одновременно и Мэри, и Алекса не привело даже к Мировой революции, не говоря уже о звёздных войнах, и прошло, можно сказать, почти без потерь, если не считать увесистого клубка хозяйских нервов.
Проводив вместе Мэри у входных дверей, мистер и миссис Рочестер тут же разошлись каждый по своим делам, не сказав друг другу ни слова.
*
В воздухе витало напряжение. Напряжение перемен. Жаклин казалось, что она может потрогать его кончиками пальцев, разрезать ножом как агар-агар, раздвинуть руками, словно густорастущие водоросли в воде. Но, к сожалению, это всё, что она «могла». Всё остальное девушка оставалась «должна». Должна набраться терпения, должна усиленно думать над каждым своим шагом, должна верить в Алекса и в его любовь, как бы пафосно это не звучало. И ещё многое-многое другое.
Двадцать второго января, в среду, Скаут переехала по своему новому адресу, и хоть Александр просил её не рассказывать об этом Кирку, всё-таки позвонила мистеру Бикстеру и предупредила, что с помощью его племянника сменила место жительства.
Жаклин, сидя у себя в кабинете на приёме, с замиранием сердца спросила по телефону у юноши о реакции Кирка на эту новость и, узнав о полном её отсутствии – дядя не перезвонил парню, не поднял тему и не запросил подробностей – совсем упала духом. Это был плохой знак, который возвёл напряжение вокруг девушки в энную степень.
Александра реакция его патрона не сказать, чтобы прям совсем разочаровала, но, тем не менее, немного охладила. То, что Кирк сразу же не позвонил и не прояснил ситуацию, могло означать, как то, что он беспрецедентно занят, так и то, что ему факт такой успешности и самостоятельности племянника в «деле переселения народов» архи не понравился.
Поэтому, уже не ожидая от дяди никакого одобрения и уж тем более, поощрения, племянник на следующий же день, после того как Скаут освободила квартиру, собрал свои нехитрые пожитки и поспешил переехать. О чём обрадовано сообщил Жак по телефону, когда она перед сном выгуливала Сулу.
А вот следующим вечером, в четверг, во время прогулки хозяйки со своей хулиганкой, парень с девушкой по телефону серьёзно и в подробностях обговорили совместную поездку в «COCOON».
Доктор Рочестер пожаловалась, что ей не дали назавтра выходной, как она просила, но всё-таки пошли на некоторые уступки и вместо «суток» поставили опять приём больных с восьми до шести. Поэтому ехать на вечеринку ей придётся прямо с работы и в обычной одежде. Так сказать, с борозды на именины.
Александр на это тут же вызвался разделить её участь и даже предложил выбрать тот наряд, в котором она предпочла бы видеть его в клубе. Одежда, в которой он ходит на занятия в колледж, спортивный костюм от фирмы «Nike» для футбола или боксёрская форма, включая перчатки. И добавил, что отнюдь не шутит и вполне способен прийти на вечеринку в атласных боксёрах. Красных.
Жаклин с хохотом и благодарностью приняла его жертву, выбрав одеяние для колледжа, как наиболее демократичное и попутно заметила, что лондонская арт-тусовка всегда славилась сдержанностью и нарочитой небрежностью внешнего вида. Парень также поинтересовался: как она планирует объясняться с Чарльзом, на что девушка ответила, что вообще не собирается этого делать – они с супругом не общаются.
Муж с женой действительно не разговаривали, да и вообще, в принципе, редко виделись. Жаклин одновременно и боялась, что Чарльз что-то предпримет, какую-нибудь попытку помириться, и ей придётся выкручиваться, и тут же ужасалась своим двум годам жизни с человеком, с которым жена перестала разговаривать без объяснения причин, а он не нашёл ничего лучшего, как в ответ сделать то же самое.
*
На следующий день у себя на приёме в больнице доктор Рочестер поменяла негативное отношение к работе на позитивное, ибо поняла, что если бы не занятость с пациентами, то к вечеру накрутила бы себя до крайности и до упора раздраконила бы себе нервы.
Проснулась Жаклин с ощущениями спортсмена перед олимпийскими стартами, к которым он готовился не один год. Когда пила кофе и выгуливала Сулу, Чарльз ещё спал у себя наверху. Не желая подниматься к нему на второй этаж и искать нечто более-менее праздничное из своего гардероба, девушка надела обычные будничные джинсы, чёрный свитерок с треугольным вырезом и оставила на шее короткую платиновую цепочку. Она уже давно хотела куда-нибудь «прогулять» жемчужное ожерелье, но пока что-то не получалось.
Таким образом, вечером, в десять минут седьмого Жаклин уже спешила к тёмно-коричневой Q7, стоявшей в начале Churchill Street, как они с Алексом и договаривались.
Сегодня погода удивила всех: градусы опустились заметно ниже нуля. Трава покрылась инеем, от дыхания прохожих и выхлопных труб автомобилей валил густой пар, что по меркам Британских островов являлось чуть ли не природной аномалией. От транспортного коллапса и подобных ему последствий капризов погоды и её «забегов в ширину» жителей спасло только безоблачное, ясное небо. Как известно, именно снег или, что ещё хуже, ледяной дождь у здешнего климата ходят в фаворитах в деле испытания людей на прочность и демонстрации, кто на самом деле «в доме хозяин».
Направляясь к знакомой машине и вглядываясь в отсвечивающее лобовое стекло, да ещё и отвлечённая проехавшим мимо громким мотоциклистом, девушка, тем не менее, уже поняла, что её ждёт нечто интересное. Поэтому подходила к пассажирскому месту в предвкушении.
И точно: распахнув дверцу, Жаклин взглянула на Алекса и застыла. Таким она его ещё не видела.
Парень сидел в кипенно-белой сорочке с длинными рукавами на широких манжетах, которые застёгивались на три пуговицы и выгодно оформляли его изящные крепкие запястья. Красивым породистым мужским рукам Алекса, будто мало оказалось украшения в виде руля дорогой мощной машины, так на правую он нацепил ещё и, уже знакомые Жаклин, часы тонкого корпуса, чёрной масти и шведских кровей. Сорочка сидела на юноше почти как влитая и пикантно, если не сказать сексуально, облегала его стройное тренированное тело. На груди рубашка даже разошлась в одном месте между пуговиц, которые, кстати, оказались застёгнуты все до единой, поскольку из-под воротника спускался узенький тоненький чёрный галстук, увенчанный маленьким аккуратным узлом.
Чуть замерев и оторопев от такого вида, Жаклин всё-таки залезла в автомобиль и, взглянув через разделительный бардачок, увидела, что на красавце ещё и узенькие чёрные классические брючки и довольно неплохого качества. На голове отросшие золотисто-пепельные вихры были небрежно зачёсаны назад, скорее всего, пятернёй.
Сам хозяин всего этого стиля и классики ехидно ухмылялся, довольный тем, что произвёл впечатление.
– Ты же только что после воспаления! – громко возмутилась доктор Рочестер. – Ты не успокоишься, пока тебе что-нибудь не вырежут?
«Стиляга» опешил. Его лицо вытянулось, и он моргнул. Один раз.
– У меня в машине пиджак и дублёнка. И тебе вечер добрый, Сасенак.
В общем, у юноши сегодня было прекрасное настроение, и он даже не собирался этого скрывать.
Поэтому только лишь Жаклин удобно уселась в пассажирском кресле, наблюдавший за ней студент, для начала замерев, как перед прыжком, ринулся на девушку со звуком: «Р-р-р-р», сгрёб в охапку и нешуточно стиснул в объятьях. После чего притянул её голову к себе за затылок, найдя губами её губы, внедрился пальцами в эти мягкие пушистые «пружинки» и принялся лакомиться сочным, сильным поцелуем. Против такого Жаклин даже и не пыталась возражать.
Только лишь почувствовав его родной запах, традиционно не разбавленный, по словам юноши «этой вонью» – туалетной водой, (в этом Александр оказался настоящим аскетом), и ощутив желанные, любимые руки и губы, Жаклин, как по взмаху волшебной палочки, стала другой. Её просто сменили, будто слайд в проекторе. Вот, только что, в машину села ещё доктор Рочестер, и вот на пассажирском месте сидит влюблённая, словно кошка, мягкая и податливая девушка Жаклин. По уже сложившейся традиции, волнения на счёт предстоящей встречи с Кирком лопнули, как мыльный пузырь. Александр продолжал оставаться «человеком с зонтом» и моментально убирал все её раздражители и тревоги. Жаклин расслабилась.
Всю дорогу разговор шёл о квартире. Будущая хозяйка расспрашивала о батареях отопления, температуре в комнатах, мебели, старого ли образца плита на кухне или нового и сколько в ней конфорок, где расположена духовка: под плитой или где-нибудь ещё (на это вопрос, кстати, Александр не ответил). А также поинтересовалась на счёт соседей, с которыми новый квартирант уже успел увидеться. Крупные ли у них собаки или не очень, и есть ли кошки.
Девушка волновалась, насколько проблематичными теперь станут прогулки с Сулой. Та хоть и начала уже своё медленное превращение в культурное, взрослое, умное животное, но вполне ещё могла тряхнуть стариной и устроить себе «праздник непослушания». Что же касается кошек, то тут Жаклин с самого начала предупреждали все и даже сама Зои: фараоновы собаки вне зависимости от возраста, пола, окраса, темперамента, типа питания и способа дрессировки, кошек не переносят на дух категорически. И этого уже не изменить.
«Смирись», – сказала тогда Зои и улыбнулась.
Так за разговорами и выполнением команд девушки-робота, к услугам которой им опять пришлось прибегнуть, они въехали в столицу.
Город встретил их привычной картинкой вечернего пятничного Лондона: горящие огни улиц, толпы жителей, спешащих с работы домой, вереницы машин, тоже возвращающихся в свои дворы и гаражи, и между всем этим шмыгающие туда-сюда велосипедисты. Люди входили и выходили с пакетами из ярко освещённых магазинов, хлопали двери подъездов, зажигались окна квартир. Но самые счастливые уже сидели в пабах, а кандидаты в эту категорию стояли кучками в очередях возле заветных дверей.
Подъехав к ночному клубу «COCOON» на Fitzroy Street, района Fitzrovia опоздавшие обнаружили, что парковка возле этого небольшого четырёхэтажного здания, практически полностью забита.
Поскольку Жаклин достаточно хорошо знала здешние места, то внесла предложение оставить машину неподалеку, возле одного из многочисленных скверов Британского музея. Александр его, конечно же, не колеблясь, отверг, ибо в планы парня не входило «потом пешком переться в такую даль» и пристроил «свою красавицу» здесь же, только на самом-самом углу поворота на Grafton Way, почти на тротуаре возле железного кованого ограждения Fitzroy Square Garden.
Чтобы такой «танк», как его Q7 не торчал задом на дороге, парень загнал его прямо под сень высокой лиственницы, раскидавшей свои ветви по периметру сквера.
Правда, когда он попытался вылезти из машины в одной рубашке, Жаклин сама потянулась за его пиджаком, висевшим над задней дверцей, и сказала, что, если он сейчас же его не наденет, она никуда не пойдёт, а наймёт такси и уедет назад в Оксфорд.
Протянув своё фирменное: «Ну, начина-а-а-ется!» юноша послушался.
И даже пошёл дальше – после выхода на улицу накинул на плечи коричневую дублёнку. Доктор Рочестер, недавно получив такой мощный удар по профессионализму в виде своего любимого пациента на больничной койке, сейчас почувствовала почти сатисфакцию.
В принципе, клуб «COCOON» предстал перед ними таким же, каким его и запомнила уроженка Лондона – типичная постройка Британских островов, но с явственной обработкой и доработкой современными дизайнерами.
Почему они отказались от стилизации именно под сам кокон неизвестно, но зато ощущение уюта и камерности заведения им удалось передать мастерски. Чего стоила одна только, сооруженная над банальным английским крыльцом и ещё более банальной мощной деревянной крашеной дверью с традиционным дверным молотком, арка из растущих по бокам, вечнозелёных туй. Такие же туи каким-то волшебным образом вились и вокруг опорных столбов ограждения, на каждый из которых водрузили по круглому плафону матового жёлтого света. Окна с рамами, стилизованными под плитку шоколада, венчала лепнина в стиле ампир – такие низкие равносторонние треугольники, а внизу на французских подставках для цветов, кое-где виднелись неприхотливые фиалки, сейчас, к сожалению, подмёрзшие. Изнутри заведения, с подоконников, лился плавкий, слабый, тёплый свет электрических свечей, что делало картинку в целом необычайно уютной и домашней. Почти сказочной.
– Вообще-то здесь вход только по членским карточкам, – Александр вёл девушку к дверям, положив руку ей сзади на поясницу. – Но в такие дни Кэм выдаёт ещё и пригласительные. Потом поймёшь почему, – он заговорчески улыбнулся.
– Потом? Что-то планируется?
– А как же! Кэм открыл магазин. Он долго к этому шёл и банальный а-ля фуршет не потерпит. Но нам нужно поторопиться.
В этот раз на входе стояли две милые девушки, которые, увидев Алекса, в первый же момент чуть не послали ко всем чертям весь свой профессионализм и борьбу с безработицей. Но к счастью, старый добрый покер фейс парня спас их от этого опрометчивого шага. Красавец протянул смутившимся контролёршам пригласительный и, даже не взяв обратно «жетон присутствия» – в заведении Кэмерона Прайса присутствие Александра МакЛарена в подтверждении не нуждается – прошёл с Жаклин сразу к гардеробу.
Внутри клуб полностью подтвердил свой фасад – уют и комфорт как они есть. Первое, что бросилось девушке в глаза в комнате размером футов четыреста на сто, может быть, сто пятьдесят – это стены. Их отделали какими-то замысловатыми, причудливыми панелями из полосок толстой верёвки бордового цвета. И если это была отсылка к кокону, то в случае с Жаклин, она не сработала, поскольку девушка понятия не имела, как выглядит кокон изнутри. Ей это напомнило, скорее, поверхность клубка пряжи. Именно таким образом на них наматывают нить, укладывая каждый последующий виток рядом с предыдущим.
«Клубочные» панели чередовались с панелями во французском стиле рококо, обклеенные атласной тканью жаккардового рисунка с изысканными бра, в которых горели такие же электрические свечи, как и на подоконниках. С потолка свет лился из-под неглубоких английских абажуров, обтянутых тканью «французских» панелей и по краю – с бахромой из верёвки «клубочковых».
Вообще, именно освещение многократно усиливало в помещении атмосферу уюта и домашнего комфорта. Полы в залах, которых, кстати, оказалось два, устлали грубыми досками, мебель – только мягкая. По диванам и креслам валялись однотонные пледы и мягкие подушки.
Но самое интересное, что впечатлило Жаклин среди всего этого креатива – это рояль. Мягкого, тёплого, приятного глазу цвета молочных ирисок он стоял в торце первой комнаты на овальном красивом ковре такого же оттенка и притягивал к себе взор, словно магнит канцелярские кнопки.
Увидев это роскошество здесь, девушка тут же вспомнила слова Алекса о том, что Кэм талантливо играет джаз и безоговорочно в это поверила. Именно сейчас. Ей даже показалось, что она уже слышит звуки этой музыки. Это был один из тех инструментов, которые и делают с любовью, и выбирают с любовью, и играют на них тоже с любовью.
«Боже, он прекрасен». – Порода и качество просматривалось в каждой линии, в каждой поверхности. Жаклин подумала, что не выйдет за дверь и вообще, не уйдёт отсюда, пока не услышит, как он звучит.
Но, безусловно, именно он был бы признанным гвоздём программы в этой комнате, которая по сути являлась музыкальным салоном, если бы не его владелец. Кроме диванов, кресел, пледов и подушек, между двумя дверьми в боковой стене, одна из которых была открыта и вела в бар, над рабочим, мерцающим камином, висел портрет хозяина заведения. Во весь рост и в смокинге. Именно эта картина и расставляла здесь все точки над «i».
Проходя за руку с парнем мимо этого шедевра, Жаклин невольно замедлила шаг и, в восхищении покачав головой, выдохнула:
– Краса-а-авец. – И тут же почувствовала, как напрягся красавец рядом. Кривоватая, чуть надменная улыбка поползла вправо. Юноша дёрнул болтушку к себе за руку и в следующее мгновение крепко обнял этой же рукой, после чего, наклонившись к её личику, слегка пососал нижнюю губку. Видимо, отъезды из ночных клубов со всякими там Кэмеронами не проходят бесследно для молодых шотландских гормонов. Но сами того не ожидая, они оба одновременно посмотрели на картину и почувствовали, как Кэм, будто благословляет их оттуда.
«Остался только Кирк», – вздохнула про себя девушка.
Но, как бы там ни было, публика вокруг не проявили абсолютно никакой реакции на столь знаменательное и занимательное для пары событие.
Кстати, как и предсказывала Жаклин, народ пожаловал в очень разном и довольно креативном одеянии. Судя по всему, даже бомжстайл здесь не объявляли вне закона и дресс кода. Доктор Рочестер в своей повседневной одежде в этой толпе выглядела примерно так же, как смотрелась бы отличница Палома, если бы её каким-то ветром занесло на бал хиппи. Что уж говорить о Александре. Он выделялся в своём классическом костюме, как, допустим, принц Уэльский в одном из беднейших районов Ист-Энда шестнадцатого века.
Хотя, в принципе, по поведению публика ничем от обычного контингента ночных клубов не отличалась – люди стояли группками, что-то обсуждали, кто-то перемещался от одной компании к другой, кто-то целенаправленно пробирался в бар. Жаклин заметила одну уже довольно немолодую даму в весьма интересном платье, очень хорошо стилизованном под женские одеяния коренного населения Америки. Даже по низу была пущена бахрома, наверное, какого-то натурального ворса, а орнаменты отличались не идеальностью, угловатостью и натуралистичностью. Как и положено, с бокалом в руках, дама находилась в компании двух молоденьких девушек и седовласого джентльмена с тростью. Все четверо обсуждали, видимо, что-то исключительно важное и интересное – на лицах четвёрки, в сумме, присутствовал чуть ли не весь спектр человеческих эмоций, но всё это, разумеется, сквозь английскую сдержанность.
В одном из углов комнаты стояли стул и кресло. На стуле лежало нечто непонятное, какая-то средних размеров шайба не то шерсти, не то меха классического рыжего цвета.
Идентифицировать в этой «шайбе» кота Жаклин помогло только априорное ожидание и одно торчащее оттуда кошачье ухо. Второго не просматривалось. А вот в соседнем кресле свернулся клубком вполне себе такой конкретный индивид этого когтистого семейства. Отсутствие загадки в его внешнем виде объяснялось тем, что в отличии от своего собрата на стуле, этот был гладкошерстным. Ну, почти. Оба не проявляли ни малейшего интереса к происходящему вокруг и, судя по всему, привыкли рассчитывать на взаимность. Или даже на ней настаивать.
– Это Зи и Константин, – проследив за взглядом Жаклин, пояснил Алекс.
– Откуда ты их знаешь? Ты ведь здесь никогда не был, – удивилась та.
– Я видел Константина дома у Кэмерона. Кирк несколько раз брал меня к нему. Кэм тоже не очень правильный англичанин. Ты не большая любительница старины, а он не большой любитель собак. Он любит кошек.
– Вот как?
– Да. У него дома жил Константин, но потом там вышла какая-то история… – Александр почесал висок. – Кэм не следил за ним, и соседям приходилось постоянно отгонять эту рыжую лохматую сволочь от своей кошечки. – Жаклин улыбнулась. – Она им там то ли два, то ли три раза принесла выводки рыжих котят.
– Какая прелесть! – не выдержала девушка.
– Да уж, – Александр хмыкнул.
– Ну. Ну, и что дальше?
– Они потребовали от Прайса, чтобы он следил за своим самцом, и вручили ещё и котёнка, которого никто не брал. Кэм его назвал Зи и обоих перевёл сюда. Иногда он говорит, что это Роберт и Роберт Дауни-младший, – Александр улыбнулся.
– И ему разрешили их сюда перевести?
– Разумеется, нет. Но он выкрутился: завёл здесь мышей.
– Мышей? Здесь?! – Жаклин в ужасе округлила глаза и покосилась на пол.
– Да. Мышей. Купил в зоомагазине и выпустил здесь мышей, после пригласил санитарную службу их вытравить, – Александр замолчал, явно дразня свою спутницу и трусиху по совместительству.
– Н-н-ну… – та действительно замерла в ожидании разрешения ситуации.
– И они вытравили. И тогда он опять завёл мышей, – парень опять замолчал, улыбаясь.
– Александр! – гаркнула Жаклин, делая руками движение, будто желает схватить юношу за грудки.
– И их опять вытравили. А потом он кому-то там, в комиссии по надзору за животными намекнул, что, кажется, видел у себя в клубе крысиную нору, и ему выписали разрешение на перевод кошаков сюда, на этот адрес.
– Браво! – девушка пару раз хлопнула в ладоши.
Александр развёл руки в стороны.
– Это Кэмерон Прайс.
– А они кастрированы? – ни с того ни с сего спросила Жаклин.
Парень вмиг стал серьёзным.
– Хм-м-м, – почесал он кончик носа, – не думаю, что слово «кастрация» вообще присутствует в лексиконе Прайса.
– М-да, ты прав, – Жаклин смущённо улыбнулась. – Если что, он всегда сумеет договориться и выкрутиться, – тут же нашлась девушка.
– Даже не сомневайся, – юноша тоже улыбнулся, взял её за руку, и они двинулись дальше в следующую комнату, откуда всё это время доносилась музыка.
Вторая зала отличалась от первой только лишь тем, что это уже не был музыкальный салон, а скорее, музыкальная площадка. В торце, на сцене, играла группа из четырёх человек одетых примерно таким же образом, как и публика. Создавалось ощущение, что сами зрители заняли места за инструментами и, вероятно, это не так уж расходилось с истиной. Невысокого роста щупленький певец несмотря на свои скромные габариты, довольно сильным, хорошо поставленным голосом исполнял нечто очень сильно напомнившее Жаклин британцев из группы «Blue». Несколько человек вытанцовывали непосредственно перед сценой. Людей, кстати, присутствовало не очень много. Отнюдь. Девушке, повидавшей на своём студенческом веку немало переполненных лондонских пабов, показалось, что сейчас она в каком-то уютном домашнем санатории.
Александр подхватил лёгкую Жаклин за талию и практически поднёс к сцене, в самый центр танцевальной площадки. Она, засмеявшись, схватилась за его шею. Почувствовав, что она крепко держится, Алекс так крутанулся вместе с ней вокруг своей оси, что её оторванные от пола ноги взлетели в воздухе.
Пара принялась танцевать, а больше – дурачиться. У Жаклин конечности и «пружинки» болтыхались в пространстве, она хохотала как ненормальная, поскольку плохо ощущала себя, не чувствовала пол и от этого жутко терялась и смешно пугалась. Юноша, играясь с девушкой как с живой игрушкой почти всю песню, довёл её до состояния полуобморока. Она буквально обессилела от страха и хохота. Их уже рассматривали в упор, но и Александр, и Жаклин с радостью замечали, что вызывают взгляды полные любования и одобрения, но никак не осуждения и раздражения.
– Спасибо за танец, – разгорячённый Александр чмокнул в губки свою гуттаперчевую партнёршу, когда песня закончилась.
– Если это танец, то что, по-твоему, воздушная акробатика, – в ответ она потянулась и поцеловала его в щёку.
А в это время на сцену из зрительного зала поднялся какойто парень. Высокий худощавый в широких шерстяных штанах в крупную клетку, он взял у дальней стены гитару и перекинул её ремень через плечо. И теперь уже впятером музыканты заиграли композицию Карлоса Сантаны и Эверласта.
Услышав первые аккорды, Александр посмотрела на Жаклин вполне конкретным взглядом. Да и не взгляд это был вовсе, а вполне себе такое смелое, неприкрытое сексуальное домогательство. Наглое и откровенное.
