Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 74 страниц)

– Кирк, познакомься, это племянница мистера Фортескью – Жаклин Рочестер. Она живёт в Оксфорде и работает врачом в больнице Черчиля. Они с мужем были настолько любезны, что пригласили меня к ним в гости на одну из их вечеринок. Я считаю, мне очень повезло иметь в этом городе такое милое знакомство.

Вообще-то, Жаклин полагала, что Кирк устанет слушать столь длинную тираду своего племянника и, может быть, даже перебьёт его или что-то в этом роде. Во всяком случае, ей самой пришлось побороться с желанием сделать именно это. И каково же было её удивление, когда после того, как Алекс замолчал, мужчина продолжал стоять с таким выражением лица, как будто с интересом ждёт продолжения.

Кстати, о его лице. Оно было приятным. И делали его таковым достаточно молодой возраст – около тридцати четырёх-тридцати пяти лет, правда, вокруг рта уже успели залечь довольно крупные, те самые «унылые» морщины, примерно как и у Чарльза – и большие, близко посаженные, с пушистыми, густыми ресницами, светло-коричневые глаза, смотревшие живо и даже с некой… издёвкой. Овал лица обозначался мягкими, обтекаемыми линиями – никакой точеной, скульптурной нижней челюсти как у племянника, и тем более никакого волевого, грубого, как топором рубленого мужского подбородка как у него же, никаких резких углов и бескомпромиссных линий-ничего брутального. Даже брови у мужчины были какими-то плавными, прогнувшимися, к тому же довольно тонкими и даже, кажется, ухоженными.

«Метросексуал?» – подумала про себя девушка. А вообще она с уверенностью могла сказать, что дядя с племянником непохожи настолько, насколько это можно себе представить. Не проглядывалось в их чертах одного и того же источника. Ну, если только за исключением роста – мистер Бикстер был тоже довольно высок, и если и уступал в этом своему молодому родственнику, то дюйма два-три, не больше.

– Очень рад с вами познакомиться, доктор Рочестер. – Кирк довольно ощутимо встряхнул её ладошку. Да и само его рукопожатие оказалось довольно твёрдым и каким-то нетактичным – мужчина явно не озаботился контролем над силой своих ладоней при применении её по отношению к даме.

– Здесь я просто Жак, – продолжила дальше «петь» девушка.

«Наверное, он до сих пор не женат совершенно неслучайно. И вообще, что-то в нём… не так», – почему-то тут же не то подумала, не то почувствовала она.

– Очень приятно, Жаклин, – чуть склонил голову Кирк.

«Хороша! – подумал он, – Что и говорить, хороша! Леди! Не люблю таких. Они опасны – усыпляют, а когда проснёшься – она уже сидит у тебя где-нибудь в подкорке…в гипоталамусе. Поэтому…муж мужем, а осторожность никогда не помешает. Нужно бы держать её от мальчишки подальше, а не знакомить и просить приглядывать, как моя безмозглая сестрица».

– Оу, Кирк! – воскликнула вышедшая из гостиной Эшли. – Добро пожаловать. Давно тебя не видела. Проходи, дорогой, располагайся. – И все двинулись в комнату, где уже был накрыли ужин.

После того как подъехала еще и Алиса из кафе, и все собрались за большим обеденным столом в гостиной МакРоссов, для Жак началось то самое, настоящее Рождество – было многолюдно, в воздухе витало воодушевление, и разговоры не стихали, потому как разговаривали все со всеми и сразу.

Маркас с Чемми расставлял фигурки каких-то динозавров на ковре. Бен уже звал Жаклин к ним в гости на ферму на Новый год, суля незабываемые впечатления. Принимая приглашение, девушка не упустила случая подразнить Алекса и обещала гостеприимному молодому горцу, что передаст его предложение своему мужу и, может быть, они даже приедут в Килмарнок на один из праздников в будущем году.

Кирк спорил с дядюшкой о достижениях индейских племён Южной Америки. Мистер Фортескью считал, что народы аймара, мольо и кечуа помогли выжить инкам своим развитым земледелием, а не только скотоводством и охотой, как утех же разбойников арауканцев на юге, которые ничего не знали, как только грабить, угонять скот да хлестать спиртное. А Кирк утверждал, что инки выжили, и даже неплохо себя чувствовали, потому что у них имелось золота чуть больше, чем сейчас в золотом запасе Китая. Если бы не этот благородный металл, испанцы и португальцы их бы вместе с их кукурузой и жареным куем «на второй день знакомства угнали бы на галеры».

Эшли с Алисой тут же обсуждали дела в кафе, время от времени присоединяясь к спору, а Александр по мере возможности и целесообразности поддерживал то один, то второй разговоры, чем, судя по всему, немало удивлял и мужскую и женскую пары собеседников. Понимание причины сего из ряда вон выходящего поведения сквозило только на лице Эшли. А Алиса даже принялась рассматривать линейку бокалов, выставленных за столом перед её сыном, и их содержимое – Александр был за рулём и ему еще предстояло везти Кирка в аэропорт, а лицам, не достигшим двадцати одного года, в Великобритании за рулём запрещено употреблять спиртное.

Но такая идиллия продержалась очень недолго. Дженни, заскучав в этом царстве ученых мужей и деловых женщин, повернулась к родному братцу и начала его дразнить рассказами о том, как после его вчерашнего поспешного отъезда из Килмарнока она всё-таки доконала своих двоюродных братьев своим нытьём поучить её верховой езде, и они сдались.

От этой новости у родного брата сдвинулись к переносице и опустились на глаза брови, раздулись ноздри, и губы сжались в тонкую линию.

– Я же просил не подпускать её к лошадям! – повернулся он к Бену.

– Да разве за ними уследишь?! – начал оправдываться и возмущаться тот. – Я только успел съездить в Луск с сухим молоком, приезжаю, а Хэм уже усадил её на Теслу и катает по первому базу.

– На Теслу?! – взбеленился Александр, зло зыркнув на сестру. Та в ответ показала ему язык. – Но ведь это же лошадь! Что, нельзя было усадить её на пони? Да хотя бы на Пенку!

– Сам садись на Пенку! – теперь уже раздула ноздри сама Дженн, но потом всё-таки улыбнулась – картинка её шестифутового братца, сидящего верхом на низкорослой Пенке, могла выдавить улыбку и из более серьёзного человека, нежели пятнадцатилетняя девчушка. – Хитрый какой! Самому Змея подавай, а я так – на Пенку.

– Она одна сидела? – не обратив ни малейшего внимания на её праведный гнев, Александр опять обратился к Бену. – Хэм с ней не сел?

– Да какой там! Хэм говорит, что она пока уселась, замучила бедную Теслу вусмерть.

– Ой, да что т-т-ты! – уже начинала по-настоящему обижаться девчушка. – Ничего вашей Тесле не будет. Переживёт как-нибудь. А будете так со мной себя вести, в следующий раз оседлаю вашего Змея, ясно?!

– Следующего раза не будет, – низким спокойным голосом и ледяным тоном отрезал Александр.

– Ага! – наоборот, обрадовался Бен. – Попробуй сесть на Змея, ага, попробуй-попробуй! Меня не забудь позвать – я хочу это видеть. У него круп выше твоего носа, он отца вот только-только начал признавать, Алексу ребро сломал, – в этом месте Жаклин дёрнулась на стуле, – и чуть ползагона не разнёс, а тебе и подавно он себя мучить не даст, это тебе не Тесла.

– А как это… – Жаклин прочистила горло, – а когда он Алексу ребро сломал? – как будто со стороны услышала она свой голос.

– Да этой весной, – безо всякой задней мысли и с удовольствием продолжил Бен. – Его за зиму мало выводили на прогулки – очень холодно и ветрено было, а он ведь молодой еще, да и к тому же «англичанин». Вообще-то молодого жеребца после такого застоя нужно по весне по кобылам поводить немного, а потом уже под седло ставить. А этот, – Бен кивком указал на Алекса, – приехал, увидел, что Змея выпустили на баз, и быстрее на него уселся. Да ещё и по-ирландски, без седла. Ну тот его и скинул не назад, а вперёд, да еще и копытом ударил в спину. – Увидев, как Жаклин побелела, он поспешил её «успокоить». – Да ты не думай, ничего страшного. Ты ведь, врач, да? Врачам всё кажется страшным, а на самом деле это обычное дело, когда возишься с лошадьми, – пояснил доктору Рочестер Бен и довольно улыбнулся.

Услышав такое «успокоение», врач развернулась к своему любимому шотландскому пациенту и посмотрела на него таким же взглядом, каким он минуту назад одарил свою младшую сестру.

«Следующего раза не будет», – прочитал Александр в глазах своего любимого медика и закатил глаза.

Змеем был двухгодовалый вороной скаковой жеребец. Для самих скачек его отбраковали по причине небывалого роста, силы, ширины груди и красоты – всё это для резвости и скорости оказалось необязательно. А вот племенная работа с этим красавцем могла принести немалые дивиденды. Именно по этой причине Рональд и купил его на прошлогодней осенней ярмарке в Tain.

Это уже потом выяснилось, что у красавца ещё и темперамент был… племенной – все кобылы, к которым его возили на свидания, оставались весьма счастливы и довольны, не говоря уже об их хозяевах – там, где обычному жеребцу нужно организовать семь-восемь садок, прежде чем он покрывал «невесту», Змей управлялся одним, максимум двумя подходами.

Но в содержании жеребец оказался очень сложным. Особенно невзлюбил он почему-то именно Александра. О чем недвусмысленно дал понять при первой же их встрече. Только лишь парень с Рональдом вошли к нему в стойло – дяде не терпелось похвастаться такой красотой перед городским племянником, приехавшим в гости на прошлый Новый год, как животное начало жаться по углам и фыркать на всю конюшню, явно готовясь к нападению. Тогда никто не обратил на это особого внимания, потому как жеребец на тот момент еще никого толком не знал и чурался всех подряд. Но когда парень сел на него впервые уже на базу, и Змей начал монотонно бегать по прямой линии взад-вперёд, не реагируя на удила – явный признак того, что он присматривает место, куда бы сбросить своего седока, Рональд поспешил остановить эту езду, пока не случилось беды.

Беда случилась, когда дяди не было рядом – Алекс принял поведение коня как вызов и устроил ему «раунд» в апреле, который и закончился его полным разгромом и сломанным ребром. Ну и, конечно же, как после такого парню было не загореться идеей всё-таки усмирить этого норовистого красавца и мечту всех кобыл и их хозяев в радиусе ста миль.

В этот свой приезд он кормил Змея вместе с Беном, приходил в конюшню сам, приносил жеребцу сладкую варёную картошку и долго разговаривал с ним. Тот всё внимательно слушал, картошку кушал, почти не фыркал, мотал на ус, но как только парень открыл дверь в стойло, сразу же прижался к боковой стенке. Юноша решил отложить всё это дело до будущих времён – к нему в Глазго ехала любимая девушка, которая могла неправильно понять и не оценить его сломанные рёбра, так что конь пока подождёт.

За разговорами и общением время летело незаметно и уже приближалось к девяти часам вечера – Кирку было пора выезжать в аэропорт. Поэтому Жаклин, посмотрев на Александр прямым взглядом в упор, сказала всем, что ей нужно сделать пару звонков, извинилась и вышла в комнату для гостей. Там она даже не стала включать свет, а сразу приготовилась ждать.

И дождалась.

Дверь открылась, осветив комнату светом из коридора, и тут же закрылась. Александр сходу одной рукой ринулся ей под свитер, где не имелось в наличии бюстгальтера, а другой схватил за затылок. Было такое ощущение, что он целовал, и сжимал, и обнимал её на время – сколько можно успеть за ту минуту, которую они могли себе позволить, не вызвав подозрений.

– М-м-м… сладкая моя, – просто хапал он без разбору всё, что попадалось ему под губы и руки в темноте, – хочу в тебя… – пару раз даже просто лизнул её щечку.

– Алекс… – первая попыталась очнуться Жаклин.

– Да, – сказал он и пососал мочку её ушка.

– Я закажу такси на завтра на семь утра. Поэтому где-то в половине восьмого буду на вокзале.

Он отстранился.

– Понял. Но сегодня, как только посажу Кирка на рейс, я ещё позвоню тебе – хоть вас и повезёт Бен, но с тобой всё равно нужно держать руку на пульсе.

– Я бы попросила тебя этого не делать – этот разговор может затянуться далеко за полночь, а нам с тобой лучше отдохнуть и поспать.

Александр тяжело и медленно выдохнул, после чего устало и обреченно свесил руки вдоль тела.

Потом одной пятернёй взлохматил себе волосы.

– Ты права. – И чмокнув девушку в носик, добавил: – Черт бы всё это побрал.

Жаклин улыбнулась в темноте.

– Я буду ждать тебя в зале ожидания.

Он хмыкнул.

– Скорее всего, это я тебя там буду ждать.

– Договорились. – Она потянулась на носочки и обвилась руками вокруг его шеи. – До завтра? – спросила Жаклин, вдохнув запах его кожи под нижней челюстью.

– До завтра. – Он с чувством на прощание поцеловал её в губы. – Всё. Мне пора.

И Жаклин заметила, как юноша, выйдя из комнаты для гостей, тут же открыл дверь в ванную комнату и туалет, которая была чуть наискосок по коридору. А сама она включила свет и взялась за телефон.

Чарльз долетел благополучно и, поселившись в гостинице и уже отдохнув с дороги, сейчас работал с бумагами. Завтра он отправляется за город на переговоры к одному редактору.

Мери тоже заверила, что у них с Сулой всё хорошо, хоть и была в разговоре традиционно насторожена, сдержана и лаконична. Что Жаклин, собственно, полностью устраивало.

Расходились и разъезжались все сумбурно и весело.

– С богом, Жаклин, – шепнула ей Эшли, обнимая девушку на прощанье, – берегите себя там. Вы нам очень дороги оба: и ты, и он.

– Спасибо тебе большое за всё, Эшли. Ты – лучшая, – с чувством поблагодарила мачеху падчерица.

С Алексом она, понятное дело, не смогла перекинуться даже взглядом – пока дядюшка прощался с его оппонентом Кирком, а она давала последние наставления Эшли по уходу за Маркасом, обоих парней: Александр и Бена уже послали перекладывать вещи Кирка из машины в машину – Рональд никогда не отпускал младшего брата без гостинцев.

*

Александр гнал свою Q7 по ночным улицам родного города. Сейчас Глазго казался ему каким-то не таким, как раньше. Чужим.

Чужим не в смысле враждебным, а просто чужим, и всё. Каким-то уже не тем Глазго, из которого он уехал три месяца назад, другим. Другой город, другие улицы, другой родной дом, другой он, другие друзья, другие желания, другая жизнь. То, что Жаклин в эту ночь будет ночевать без него, а он без неё, взрывало ему мозг. Наверное, можно было всё-таки что-нибудь придумать, соорудить какой-нибудь форс-мажор или просто рассказать всё еще и мистеру Фортескью, заявившись к нему на ночь, а потом просто отодвинуть мужчину с дороги и пройти к любимой в спальню, лечь рядом, обнять и заснуть. Просто заснуть.

Но, конечно же, ничего такого он делать не будет – пришло время включить мозги.

Только вот загвоздка в том, что отдыхать ему тоже лучше было бы с Жаклин. А ей – с ним.

Домой Александр пришел недовольный и хмурый. Молча прошел мимо Дженни и Бена, сидящих рядом в гостиной за ноутбуком, поприветствовав одним только взмахом руки – спросить у них лишь о том, как они довезли Жаклин к дядюшке и всё, было излишне странным, а разговаривать о чем-то, кроме этого – излишне обременительным. Еще и поэтому он безжалостной рукой закрыл перед носом матери, которая хотела было с ним что-то обсудить, дверь своей комнаты, бросив через неё краткое: «Все разговоры завтра утром».

В комнате он плюхнулся навзничь на кровать и уставился взглядом в потолок. Голова была пуста как после экзаменов. Сейчас, во время каникул, когда учёба на время отказалась от своих прав на его внимание и усилия, в мыслях и действиях действительно осталась только одна Жак. Только ради неё он был готов сворачивать горы и поворачивать реки вспять. Всё остальное – мимо. И этим вечером ради неё он даже готов был попытаться заснуть. Тем более, что вскоре ему пришла СМС: «Спокойной ночи» от некой «Профессорши» – он так и не переименовал её номер в своём айфоне, сохранив его еще тогда, в августе, под этим именем.

Написав ответ: «Завтра», он встал, чтобы переодеться. А когда лёг, предварительно заведя будильник в телефоне на шесть утра, заснул сразу же, мгновенно.

Проснулся парень не от мелодии телефона, а от того, что кто-то легонько тряс его за плечо и какойто женский голос звал по имени:

– А-але-екс, А-але-екс… проснись, пожалуйста.

– Что?! – он подскочил в кровати.

– Тс-с-с… тише, тише, не кричи так. – На краю его кровати сидела Дженни. – Я… – она неуверенно сложила руки на коленках, – поговорить.

Это была их своего рода традиция – они иногда разговаривали. С детства. Особенно по ночам. Поэтому, наверное, нисколько не удивительно, что Дженни знала о брате почти всё. Даже несмотря на свой юный возраст. За всю историю их доверительных отношений болтливой и общительной Дженни каким-то волшебным образом удалось никому и ни разу не выдать ни единой тайны брата, ни единого его секрета, этим своим достижением ввергая в изумление даже его самого.

– О чём? – не стал злиться Александр – после того, как он приехал на каникулы, они еще ни разу не разговаривали, и, скорее всего, завтра тоже не получится. – У тебя всё хорошо? – протёр он глаза.

Девчушка молча кивнула головой.

– Да. У меня всё нормально, всё по-старому. Я смотрю, с тобой что-то не так. – Она ковыряла пальцем простынь. – Ты какойто… не такой. И у Рона был… странным… и сейчас. Может быть, расскажешь мне? – просто попросила сестра.

Александр разлёгся на кровати, тяжело выдохнул и запустил себе пятерню в волосы.

– Мы завтра с Жаклин едем в горы. Вдвоём.

Даже в темноте он заметил, как часто заморгала Дженнифер.

– Чего-о-о? – она принялась то попеременно моргать, – в горы-ы-ы-ы? – то просто таращить глаза. – Александр… – у девчушки явно не было слов. – С Жаклин?!

– Я люблю её, – сказал и повернул к ней голову брат, – а она любит меня.

– Боже… – Дженни была как завороженная. – Алекс… ничего не понимаю. – Но тот молчал, решив дать ей время. – Это вы в Оксфорде, да?

– Да.

Девчушка пожевала губы.

– Но ведь она же…

– Что… «она же»? Замужем?

– Да, но не в этом дело. Она такая… доктор, она умная и она… англичанка.

– Господи, Дженн, англичане что, не люди, что ли?

– Люди, конечно… просто я думала, что… – она еще чуть-чуть помолчала, размышляя, но, видимо, нюансы и моменты, которые не укладывались в её голове, и которые, по её мнению, могли воспрепятствовать влюблённым быть вместе, кончились, потому что она вдруг предприняла следующее: – И-и-и-и-и… – приглушенно завизжала девчушка и так же тихонечко захлопала в ладоши. – А-а-а-а… я так рада, – она упала брату на грудь и обняла за шею, но тут же выпрямилась и затрясла за плечи. – Расскажи!! Алекс, расскажи мне всё! Боже, я так рада! Ты и Жаклин! Это так… необычно… так… креативно… так… интригует! Расскажи! Давай-давай, рассказывай! – не давала она ему вставить и слово, и трясла его за всё, что попадалось под руки. Уже хотела было ухватить за ноги и тоже потрясти.

Александр довольно посмеивался.

– Дженн, ты никогда не разочаровываешь меня своей реакцией. Ты одна всегда за меня рада и всегда готова меня поддержать.

– Да-да… конечно, готова. А как это всё… между вами, а? А-а-а-а-а-а… – тут же перебила она саму себя догадливым криком, – так вы уже це-ло-ва-лись?!

И тут Александр замер. Готовое было сорваться признание зависло у него на кончике языка как прыгун в воду на самом краю десятиметровой вышки. Юноша понял, что впервые в жизни не готов обсуждать свои отношения с девушкой. Ни с кем. Даже с Дженн! Это было неслыханно!

Но перед ним сидела его родная сестра. Та, которая его очень любила, и которую он тоже очень любил. С которой они выросли вместе и поддерживали друг друга всё это время.

– Дженн, – он указательным пальцем на мгновение закрыл себе одну свою тонкую ноздрю, но тут же опустил руку, – я люблю эту женщину…

– Ой, – приложила ладошку ко рту Дженни, – всё, я поняла. Извини, я просто не подумала. Да – да, конечно, это я всё от неожиданности. А вы поженитесь? – вдруг подскочила она на кровати так, что и Александр тоже подбросило на пружинах.

– Ну, скажем так: я хотел бы жить с ней вместе.

– А она?

– И она тоже. Но у неё есть муж. Правда, там не муж, а одно название, но всё равно…

– Александр, а как же Нью-Йорк?

Парень напрягся. Но быстро оправился.

– Дженн, наши отношения только начинаются. Я еще сам толком ничего не знаю, поэтому давай-ка идём спать, – и он спустил ноги с кровати. У них с сестрой имелась ещё одна традиция, порождённая привычкой разговаривать по ночам – Александр обязательно провожал её после этого в кровать. Правда, как и у большинства традиций, у неё была вполне себе разумная и понятная история возникновения – если Дженни не выпроводить в кровать за руку, дождаться от неё, что она поднимется и уйдёт сама, весьма и весьма проблематично. Вернее, практически, невозможно.

Вот и сейчас, после того как они поднялись с его кровати, брат положил ей ладонь на ближайшее к себе плечо, не обнимая, и повёл в её комнату.

– А вы деток хотите? – пыталась выжать по максимуму из оставшегося времени Дженнифер.

Александр закатил глаза.

– Каких деток, Дженн? Ты о чём? – тянул он время.

– Ну каких… мальчиков… или девочек. А? Не хотите?

– Нет. Не хотим.

– Жаль.

– Угу.

– Жаклин МакЛарен. А что, звучит! А как ты её называешь, когда вы только вдвоём?

Юноша застыл на месте.

– Я не знаю. – Он развернулся к сестре и ошарашенно уставился на неё. – Никак.

– Да уж… – очень по-взрослому скептически сжала губы девчушка, – «я люблю её», – передразнила она брата. – А милого прозвища не дал!

– А на кой оно ей? – искренне удивился Александр и опять двинулся дальше по коридору.

– Да и правда, что?! На кой? – Дженни закатила глаза. – А кой тебе её имя? Дай ей кличку и зови по кличке.

– Я бы с удовольствием называл её… Сасенак.

– Пф-ф-ф… – девчушка схватилась за голову, – оч-ч-чень романтично. Александр, ты безнадёжен. Что за пережитки прошлого. У нас вообще-то уже почти 2012-й год на улице и политкорректность.

Брат молчал.

– Но ты знаешь… – скривила губы его сестра, – а ей, между прочим, пойдёт. Она такая… саксоночка, такая Сасенак. Главное, чтобы она не обиделась и поняла тебя правильно.

– Она поймёт. – Он ухмылялся, распахивая перед сестрой дверь её комнаты. Он уже всё решил. – Она всегда меня правильно понимает. Да и вообще, она всё делает правильно, вернее, как я люблю.

Он довёл девчушку до постели, отогнул ей одеяло и придерживал его, пока она укладывалась. После чего накрыл её до подбородка.

– Передавай ей привет от меня и передай спасибо за подарок – мне мама отдала его сейчас дома, – напутствовала сестра брата, укладываясь в постель. – Но всё равно, скажи, что если она тебя обидит, то будет иметь дело со мной.

– Не переживай. Она сделает меня счастливым. Обязательно. Вот увидишь.

– На самом деле я очень рада за тебя. А можно, когда вы будете жить вместе в Оксфорде, я приеду к вам в гости, можно?

Александр поцеловал сестру в лоб.

– Нужно.

– Ой, как здорово! Спокойной ночи и хорошей погоды вам в горах. А куда вы поедете?

– Спасибо. Сначала на Торридон, а там посмотрим.

– Вау! Круто!

– Угу.

– Тейлор ездила туда с родителями летом. И, кажется, ещё Саймон там был. Там классно!

– Угу. Ладно. Уже очень поздно, а мне завтра рано выезжать. Спокойной ночи. Спи, – и, сказав это, он вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Глава 32. Лох-несское чудовище

Глава 32 Лох-несское чудовище

Часть 1

Мистер Фортескью всю свою взрослую жизнь мечтал отрастить усы. Будучи солидным ученым мужем, он хотел и выглядеть таковым же – умным и с усами. Привести, так сказать, в соответствие форму и содержание. Но у него всё никак не получалось – то руки не доходили, то терпения не хватало. Всё-таки подобного рода украшению мужского лица необходимы постоянное внимание и усилия в содержании, а в своих полевых условиях и сменяющей их бесконечной череде квартир в различных уголках света ни того, ни другого археолог позволить себе не мог – наука требовала жертв.

Но то, что не позволено быку, то позволено Юпитеру – как только мужчина покончил со своим космополитизмом и попробовал примерить жизнь эндемика, то тут же вплотную занялся своей внешностью. И у него получилось! Кто на пенсии берёт себе собаку, кто кошку, кто выращивает цветы или помидоры, дядюшка, понимая, что всё вышеперечисленное, при его тщательном уходе, ждёт жалкое существование, а впоследствии, не исключено, что и бесславная погибель, во главе с ним самим, завёл себе усы.

Усы получились светлые, густые, ровные, щетина легла аккуратно и равномерно, будто взошла первоклассно засеянная пшеница. Счастливый обладатель сего роскошества подстригал его ножницами в ванной у зеркала, часто мыл с мылом после еды и просушивал феном. Он наслаждался.

Именно в них он и улыбался этим ранним утром, усаживая свою племянницу в такси и провожая её «в Оксфорд». Ситуация казалась ему презабавнейшей.

Всё дело в том, что Жаклин не смогла соврать своему дядюшке Ламу. Не получилось.

Во-первых, он её вырастил. Одно это могло заставить племянницу как максимум замаркировать свой столь поспешный отъезд грифом «Совершенно секретно» и как минимум просто промычать что-то нечленораздельное на манер: «Мне надо домой».

Во-вторых, дядюшка уже изрядно пожил на свете и был мудр.

В-третьих, племянница пыталась, но так и не смогла вспомнить, когда бы ей случалось уличить во лжи самого дядюшку. Недомолвки и уходы от тем были, но вот лжи она не припомнила.

Ну, и, в-четвёртых, девушке всё-таки очень хотелось узнать, что обо всём этом скажет её опекун, что он по этому поводу думает. Тем более, что когда она повторила ему свою историю о себе и Чарльзе, рассказанную Эшли несколькими часами ранее, то, описывая мужа, невольно ловила себя на мысли, что примерно всё то же самое можно отнести и к её дядюшке, с той лишь разницей, что у последнего хватило трезвости взгляда на ситуацию, чтобы отдавать себе отчет в далеко не самом лучшем качестве себя как супруга и главы семьи и сквозь всю свою жизнь высоко пронести знамя своей трепетной взаимной любви с археологией и союза с ней же.

Дядюшка долго молчал. Было видно, что он понимает, насколько важны его слова для племянницы и не хотел болтать первое, что пришло в голову.

Племянница ждала. Они сидели за вечерним чаем на кухне.

– Ты прости меня, девочка, – вымолвил, наконец, качая головой, мистер Фортескью, – я был… плохим опекуном.

Жак опешила.

– Мой бог, дядюшка, о чем ты говоришь?

– Я… не перебивай меня, – в нетерпении опять покачал он головой, – я сам собьюсь. – Мужчина тяжело вздохнул. – Я… очень обрадовался, когда ты встретила Чарльза. – Старый археолог говорил медленно, подбирая слова. – Правда, обрадовался. Всё-таки, согласись, он не так уж плох: надёжен, грамотен, перспективен, – мужчина загибал пальцы, – всё это обещает благополучие. Мда… благополучие. Меня тогда так осчастливило, что ты разделяешь моё видение ситуации, раз уж выходишь за него замуж. Я был эгоистом, Жаклин, окончательным эгоистом. Мне, признаться, и в голову не пришло, что ты можешь быть с ним настолько… сама не своя, не разглядел я в тебе этого.

– Ты и не должен был.

– Мда… может и не должен. Но мог. И поэтому я очень рад, что ты… ты только посмотри на себя Жак! – мистер Фортескью радушно развёл руки и в восхищении смотрел на племянницу. – Ты вся светишься, когда говоришь об Алексе! Тебя буквально не узнать! Я очень рад за тебя, девочка моя. – Он похлопал девушку по руке, лежащей на столе.

«Как же мне её жаль, – в это время думал про себя дядюшка Лам, – ох как же ей будет непросто с этим заносчивым… как непросто». – В этот момент мужчина почувствовал знакомую боль в сердце. Свою последнюю кардиограмму и её описание он попросил не вклеивать ему в медицинский журнал и оставил в больнице у кардиолога, напомнив доктору о врачебной этике и правах человека. Не мог он допустить, чтобы это попало на глаза Эшли или, упаси Бог, Жаклин.

«Такой не успокоится, пока не сломает её и не выжмет всю до капли. Ох, не к добру всё это, ох, не к добру. С этой… любовью, черт бы её побрал, только одни беды», – резюмировал он про себя.

– Спасибо большое, дядюшка. – Жаклин была счастлива, ей ощутимо полегчало. Теперь у неё остался только один, пусть и самый главный, разговор – с Чарльзом. Но это потом. – И извини, что не смогла побыть подольше.

Не исчезло чувство облегчения и сейчас, этим ранним утром, когда опекун усаживал её в такси.

– Я очень хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, Жаклин, и очень тебе этого желаю. И уже опять жду в гости.

– Спасибо, дядюшка, – с лёгким сердцем прощалась племянница. – Я обязательно приеду. И не забудь, пожалуйста, что я тебе говорила о диете. – Мистер Фортескью кивал головой. – И когда будет звонить Скарлет, передавай ей привет от меня, – напомнила она ещё раз про их общую знакомую по экспедиции в Баньпо в Китае, которая жила в Торонто и работала в их знаменитом Университете. – Я до сих пор люблю готовить её яблочные оладьи.

– Обязательно передам. Поезжай, девочка моя. Счастливого пути вам с Александром и хорошей погоды.

– Спасибо. Пока, – махала девушка рукой уже из открытого окна такси, после чего уселась поудобней и скомандовала таксисту: – Поехали, пожалуйста.

Как только машина тронулась и Жаклин посмотрела перед собой в лобовое стекло, то почему-то вдруг заволновалась. Не сказать, чтобы волнение нахлынуло на неё вот прямо удушливой волной, но, тем не менее, явно дало о себе знать.

«Хм, что это с тобой? – попробовала побеседовать с собой, ломая пальцы. – Это же Алекс. Ты уже ездила с ним в Лондон. Хотя…, при чем здесь Лондон, это Алекс, и этим всё сказано. И не смей волноваться. Не дури».

Но она всё равно волновалась. Ей очень хотелось позвонить любимому, услышать его голос, почувствовать в который раз то чувство спокойствия, которым он её всегда буквально обволакивал. Но она не стала этого делать, полностью отдав инициативу мужчине.

Так она и сидела в зимнем зале ожидания на втором этаже железнодорожного вокзала Глазго. По её приходу Александра там не оказалось, вопреки его предсказаниям или даже обещаниям, но зато предостаточное количество народу сновало туда-сюда в проходах между рядами кресел, поскольку в праздничные и выходные дни было назначено несколько дополнительных поездов на Инвернесс, Эдинбург и Ливерпуль.

Кто выносил из кофейни в держателях стаканы с кофе, кто читал газету, кто зевал по сторонам, поглядывая на электронное табло с расписанием. Жаклин периодически следила за всеми тремя входами в зал по очереди, точно не зная, откуда ей ожидать появления своего горца.

«Интересно, почему это мы опаздываем? – размышляла она, наблюдая, как сидящая от неё наискосок старушка постоянно шарит по многочисленным карманам своего утеплённого болоньевого пальто и ещё более многочисленным пакетам, расставленным на полу вокруг её ног. – Грозился быть на вокзале раньше меня и ждать. Уже почти восемь. Странно».