Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 74 страниц)

За столом парень долго и много разглагольствовал на тему мяса. Судя по всему, он вообще мог говорить об этом пищевом продукте двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и поведать о нём немало. Особенно, если его попросить.

Но сегодня, раз уж они посвятили свою прогулку именно хамону, у парня рот не закрывался именно на эту тему. И во всех смыслах, жуя нарезку из окорока, он демонстрировал девушке неопровержимые доказательства того, что действительно находится «в теме». Сыпал эпитетами, тонкостями приготовления и дегустации вяленого мяса просто себя забыв. Юный гурман показывал, как нужно класть срезы на язык, как «распаковывать» вкус и просолку во рту, как прочувствовать свежесть испанских лугов, где паслись эти свинки, и распознать маслянистый, трюфельный привкус желудей, выросших на могучих испанских дубах и скормленных этим животным.

Жаклин на отвечала, что он всё выдумывает, и нет там ничего такого особого в этом мясе и разница между этими окороками надумана и высосана из пальца. Юноша очень горевал и сокрушался, что девушке так и придётся ходить по земле гастрономической невеждой, а это, судя по его словам, очень тяжкий груз. На том и порешили.

А вот вернувшись с вечерней прогулки с Сулой, Жаклин застала Александр за очень интересным занятием. Парень сидел за журнальным столиком в гостиной и, достав из её альбома студийное фото Чарльза, подрисовывал ему скафандр космонавта. Конечно же, не по памяти, а срисовывал этот костюм с изображения в газете, которую они захватили на улице Оксфорда из стопки.

У «шотландского Микеланджело» получалось довольно сносно.

– Пририсуй ему усы, – заглянула парню через плечо Жаклин. Она только что вышла из ванной, где вымыла Суле лапы.

– Зачем ему усы?

– А зачем ему скафандр?

– Отправим его в космос.

– И что? В космос с усами не пускают?

– Женская логика.

– Нормальная логика. Дай я сама ему пририсую. Подвинься, – немного потеснила она рукой юношу и умостилась рядом.

– Однажды я увидел у бабушки фотки Кирка в военной форме, – Александр подвинулся, – пришёл домой и пририсовал себе военную форму на всех фотках, которые смог найти в доме. Ну, вернее, сколько успел: в комнату вошла Эшли и спасла несколько снимков. – Жаклин высокомерно скривилась в неодобрении. – Ты не любишь военных? – попробовал угадать юноша.

– Не люблю, – девушка вдобавок ещё и носик сморщила, словно почувствовала нехороший запах.

– Это странно. Обычно девушки любят военных.

– Это из-за красивой формы и выправки. Первое я вообще отменила бы, а второе меня не трогает.

– Ты отменила бы военную форму?

– Я отменила бы красивую военную форму, потому что она способствует популяризации этой профессии, а я считаю, что от неё нужно уходить и чем быстрее и дальше, тем лучше.

– Уходить куда? – захлопал ресницами парень.

– К отмене государственных границ и конфликтов на этой почве.

Александр слегка опешил.

– Но военные защищают не только границы, но и интересы государств, – совершенно искренне возразил он.

– Только не говори мне, что ты действительно в это веришь, – подняла на него взгляд Жак. – Государство – это ты и я. А военные защищают интересы руководителей и их личные амбиции. Дорвался до денег – стремись во власть, дорвался до власти – стремись в историю. И не у всех хватает ума, как у Виктории, попасть в историю с помощью мудрых реформ и созидания. Где-то что-то отвоевал, где-то что-то отстоял, вот и готово, ты уже в истории, – закусив уголок губы, Жаклин выводила усы мужу. – Я много наслушалась у дядюшки разговоров про это. Во всем времена те, кто умел сеять – сеял, кто умел строить – строил, а те, кто не умел ничего – шёл воевать. Даже жалко, сколько такие вот лентяи разгромили и разграбили городов, которые люди старательно выстраивали веками.

Александр опять нашёлся не сразу. Но всё-таки нашёлся.

– Сейчас всё по-другому.

– Да. Ты прав. Раньше, тот, кто затевал войну, становился в первый ряд и очень часто погибал, а теперь сидит где-нибудь в кабинете. Да и вообще, сейчас и территориальные и экономические интересы некоторых государств уже давно стали номинальными. Бизнес всё больше вмешивается и иногда имеет такое влияние, что небольшим государствам только мечтать.

– Не поспоришь, – Александр был приятен комплимент в сторону бизнеса.

– Понимаешь, я в детстве много путешествовала и ещё тогда начала задумываться, что все эти стычки и пересечения интересов – это всё искусственно созданное, раздутое. Куда бы мы с дядюшкой не приехали, люди везде встречали нас с улыбками и помогали, чем могли.

– Но военный комплекс способствует развитию науки.

– Оу, а тут меня просто удивляет размеры человеческого лицемерия. – Вскинула подбородок Жак. – Когда им говорят, что вот эта винтовка попадает в цель за полтора километра, все: «Ва-а-а-у-у-у, кру-у-уто!», а когда им сообщают, что из этой же винтовки убили пятьсот человек, все: «Боже, какой ужас!». Это не лицемерие, по-твоему?

Всё время, пока говорила Жаклин, Александр сидел и усиленно моргал глазами. Он ещё серьёзно не задумывался над всем тем, про что сейчас рассуждала девушка, и её позиция его слегка удивила. Ораторша невольно залюбовалась, как порхают его ресницы, и ей пришла на ум идея. Естественно, безумная.

– У меня к тебе просьба.

Тот застыл и напрягся.

– Говори, – произнёс он таким тоном, будто собрался рвануть стометровку с места.

– Можно я тебя накрашу?

Выражение его лица сделалось бесценным.

– О-о-о-о, я так и знал. Жаклин, – он потянулся, чтобы пощупать её лоб.

– Ну, Алекс, ну пожалуйста. Мне очень хочется посмотреть, как будут смотреться твои глаза с накрашенными ресницами.

– Я твои-то ещё ни разу накрашенными не видел.

– Идёт! Я крашу свои ресницы, а потом твои!

– Ни хрена-а. Зачем мне это? Ты мне и без накрашенных очень нравишься.

– Ты мне тоже, – подпрыгнула она на месте. – Но мне всё равно очень интересно. А чего бы ты хотел взамен? – девушка склонила голову а-ля Сула.

– Я, – он повёл глазами по пространству гостиной, – хочу разрисовать ещё одну фотку Чарльза.

Жаклин этого не ожидала.

– И кем же ты его изобразишь на этот раз?

– Мм… деревом.

Лицо девушки вытянулось.

– Деревом? Каким деревом?

– Любым. Не люблю обсуждать внешность, но его рот иногда очень сильно напоминает дупло.

– Ну-у, не всем же так повезло с внешностью, как тебе.

– А чего плохого в дереве и дупле? Дерево – хорошая вещь, полезная, да и в дупле уютно, спокойно. Не понимаю, чем дерево хуже космонавта.

– Космонавт умный.

– А дерево с дуплом гостеприимное.

И тут Жаклин не выдержала и захохотала.

– Хорошо, можешь найти в моих альбомах фотку Чарльза и перерисовать его в дерево. Но только потом вернёшь всё на место, – и как бы показывая пример, она принялась фото Чарльза-космонавта засовывать в альбом под плёнку.

*

Чем дальше Жаклин красила юноше ресницы, тем больше убеждалась, что первое впечатление самое верное. Глаза парня всё больше и больше напоминали тюльпаны с их чёрной серединкой.

– Готово, – отстранилась она. – Ты у меня самый красивый в Мире!

«Мой бог, какая красота! В жизни не видела ничего прекрасней его «тюльпанов», – и она в неверии часто заморгала своими глазами. – Кажется, я это уже говорила недавно».

Александр хлопал накрашенными ресницами и с удивлением посмотрел на девушку.

– В смысле? – он попытался не то прищуриться, не то зажмуриться.

– Что «в смысле»? – не поняла она.

– Ну, это… – развёл ладони в стороны Александр. – Это вот так вы ходите?

– Как «так»?

– Вот с такой фигнёй на ресницах? – он опять усиленно заморгал и стал похож в этот момент на трогательного мультяшного персонажа.

– Ну-у, в принципе, да. А что, неудобно? Мешает?

– Неудобно? Мешает? – взревел парень. – Да это же – отстой полный! Это опыты над человечеством! Как вы это терпите? Не видно же ничерта! – скривился он и будто хотел притронуться к своим ресницам, но не решился.

Жаклин, сидя на диване со сложенными руками на коленях, пожала плечами.

– Привычка.

– В жопу такую привычку! Это ад кромешный!

– Уж получше, чем синяки под глазами после бокса. Хотя бы не больно.

– Да вот не фига! Синяки лучше! Всё! Смывай с меня эту гадость, нахрен!

– И ты даже не хочешь посмотреть на себя в зеркало? Я так старалась, и… тебе идёт, – пролепетала девушка, чтобы не сорваться на хохот.

– Я что, похож на идиота? Смывай, говорю! – вытянул шею и с угрозой вытаращился на неё Александр.

– Хорошо-хорошо, – поднялась она с дивана. – У меня специального средства нет, но я сейчас принесу ромашковый крем.

Если наложение макияжа прошло без потерь, то, как только Жаклин нанесла парню крем на один глаз, юноша тот час же моргнул, не в силах сдерживаться, ему защипало, потекла слеза, остальная тушь размазалась, парень взвыл и рванул в ванную, словно с поджаренными пятками.

А вышел оттуда с лицом человека вернувшегося с войны. Жаклин даже показалось, что он как-то так разом повзрослел.

– Я уже никогда не буду прежним, – медленно покачал он головой из стороны в сторону и тут же запнулся на полуслове – девушка взбалтывала в руках лак для ногтей.

*

А потом была ночь.

Теперь уже имея за плечами хайлэндс, недолгую разлуку после него, Кирка и такое бурное примирение, они не отказывали себе ни в чём.

Юноша, допустим, позволял себе быть зверем. Ласковым зверем, ленивым зверем, игривым зверем. А так же, машиной. Отлаженной, грубой, тяжёлой машиной и тонким лёгким взведённым механизмом. Последнее ему особенно нравилось и доставляло отдельное удовольствие.

Но в большинстве своём, конечно же, он был человеком. Мужчиной. Мужчиной, нуждающимся в любви и дарящим любовь, не чурающимся традиций и не боящимся экспериментировать, жадным и щедрым одновременно, мужчиной ведущим, увлекающим за собой и слепо следующим за своей женщиной. Любовником.

А Жаклин почти всё время была одинаковой. Она была любящей женщиной и любила. Безмерно, каждой клеточкой своего тела, каждой стрункой своей души, забыв себя и весь остальной мир. Всю ночь напролёт.

Даже если выдохнувшиеся от постоянной работы нутра и тела, переплетаясь руками и ногами, они забывались в дремоте, то малейшее шевеление и осознание того, где они и с кем, заставляло их пробуждаться вновь и вновь. И всё продолжалось.

*

Жаклин стояла у окна. В полной тишине и полумраке гостиной, замотанная в плед девушка немигающим взглядом смотрела через стекло на жёлтый свет фонарного столба расположенного чуть наискосок от их подъезда. Рядом сидела верная Сула. Увидев, что хозяйка встала, собака принялась наблюдать за ней, и как только та остановилась перед гардинами, подошла и села рядом у ног.

Жаклин не чувствовала себя плохо или хорошо. И именно это её смущало. Она стояла на самом пороге больших перемен в жизни, и ничего не чувствовала по этому поводу. Она могла бы ощущать себя сейчас счастливой, если бы не дурацкая привычка не радоваться и не огорчаться заранее.

«А вдруг он действительно меня убьёт? – ночью плохое всегда кажется более возможным или даже реальным. – Да, в принципе, если разлучит с Алексом, то тоже убьёт. Ему противостоять сможет только Алекс. И кому-то из нас двоих обязательно придётся уйти».

Она так задумалась, что не сразу услышала, как юноша зашевелился на диване, и его босые ноги зашлёпали по полу. Он подошёл и традиционно укутал сзади её своим телом поверх пледа.

Жаклин вспомнила, как мечтала примерно о таком вот мгновении когда-то давно. Вот такой же ночью в Глазго, после того, как влюбилась в первого взгляда в семнадцатилетнего красавца.

Сейчас его руки поверх её плеч действительно были очень родными, привычными. Кажется, тогда она применила термин «недавние». Да, они действительно чувствовались «недавними» – её тело ещё полнилось свежими волнительными, греховными воспоминаниями ощущений от этих рук.

– Скоро вставать, – полушёпотом прохрипел Александр у её макушки.

– Угу.

– Идём в постель, – он поцеловал её волосы.

– Угу.

– Джеки, ты чего?

– Я? Да так – ничего. Думаю. – Направилась она к дивану.

– Интересно, о чём? – последовал за ней парень.

– О том, что поддерживает человека в этой жизни.

– И что же, по-твоему?

– Нет, я хотела бы услышать сначала тебя.

– Н-у, – он зачесал себе волосы назад, – поддерживает семья, какие-то личностные характеристики, внутренняя сила, ум, стремление чего-то добиться.

– Вот! – умостилась она в постели по-турецки напротив парня. – Мы когда-то в студенчестве разговаривали об этом с друзьями. Вот смотри. Человек к чему-то стремится. Он идёт. Он преодолевает какие-то трудности. Понимаешь, есть вероятность и даже часто так бывает, что он подсаживается на этот путь. Мне кажется, именно таков твой Кирк. Если он достигнет мирового Олимпа, его фирма займёт первое место в табеле о рангах ведущих мировых компаний, он будет очень несчастен.

– Пф-ф, и что? Ты хочешь сказать, что биться-биться и так ничего и не добиться – это правильно? Это хорошо? – скривился Александр.

– Я не знаю, что правильно, а что хорошо, я только иногда вижу, как люди, которые привыкают всё время пробивать себе дорогу, всё время вперёд и вверх, подсаживаются на это, привыкают к этому. Если они не рождены такими, разумеется. Жить, довольствуясь какими-то промежуточными достижениями, им скучно.

– Твои предложения, – подпёр Александр голову согнутой в локте рукой.

– У меня их нет, и я не об этом. Говорят, что таким людям нужно научиться жить сегодня, сейчас, а не постоянно просчитывать завтра и откладывать жизнь. И я пробовала это делать.

– Ты?

– Да. Я. Я попыталась жить сегодня. Когда-то я перестала ждать любви и вышла замуж за Чарльза. Начала жить сегодняшним днём. И что?

– И что?

– А то, что много счастья мне это не принесло.

Александр усиленно молчал.

– Я понял, о чём ты, – он пожевал губы. – Мне очень с тобой повезло, Жак, это всё, что я могу сказать.

– Ты понял, да? Сейчас мы с тобой идём по пути. Мы преодолеваем трудности, решаем вопросы, что-то делаем. Я действительно боюсь, что когда мы всё-таки чего-то добьёмся, мы заскучаем, понимаешь? Нам с тобой вдвоём придётся учиться жить сейчас и сегодня.

– Другими словами, ты боишься быта и рутины.

– Я не боюсь быта и рутины, я боюсь быта и рутины вместе с тобой. Даже любя тебя так сильно, почти безумно, я всё равно опасаюсь и не могу это игнорировать.

– Ты боишься растерять чувства? – ткнул Александр указательным пальцем в диван.

– Чтобы захотеть расстаться, любовь не обязательно нужно растерять, ею просто можно перестать пользоваться, забыть о ней, отложить в нижний ящик стола. Я никогда не жила с человеком, которого люблю, поэтому и боюсь потерять тебя. Ничто так не разделяет, как совместное жильё.

– Ты хочешь мне дать отворот-поворот? – улыбнулся Алекс.

– Нет. Единственное, чего я хочу сейчас, так это, чтобы ты понимал, что очень многое может измениться, когда мы будем жить под одной крышей. Понимаешь, я не хочу… я ужасно, страшно боюсь тебя разочаровать и потерять, но и обещать тебе безоблачную жизнь день за днём, и вот такой уровень накала как сейчас, я тоже не могу. Насколько мне известно, обычно этого требуют от мужчин, почему-то возлагают ответственность за отношения на них, но я думаю это более из области женской природы. Соединяясь с тобой вот так, на такой высокой ноте страсти, любви, обожания, – девушка указательными пальцами сцепленных рук тыкала в диван перед собой. – Я всё равно не хочу настраивать тебя и себя на то, что мы будем жить всю жизнь в любви и согласии и умрём в один день. У меня сразу же появляется ощущение, что хочу женить тебя на себе любой ценой, захомутать, – Жаклин помолчала. – А я не могу себе этого позволить, ибо точно знаю, что ты сумеешь обеспечивать нашу семью и дать нам ту степень защиты, в которой мы все нуждаемся, а я могу не справиться и не удержать отношения.

Парень, прищурившись, слушал очень внимательно.

– Ну, если ты не справишься, – сделал он ударение на слове «ты» и откинулся на спину, – то тогда я уже и не знаю, на ком мне жениться. М-да, ты такая глупая умная женщина, Сасенак. – Жаклин молчала. – Иди сюда, – потянул он её на себя за руку. Жаклин тут же умостилась к нему под бок, а Александр обнял её за шею. – Живут же люди как-то. Умудряются, – он поцеловал девушку в висок. – Ты справишься.

– Я очень буду стараться оставаться разной для тебя, Александр. Мне это нравится, – Жаклин улыбнулась.

Глава 44 Прямолинейность и коварство

Глава 44

Прямолинейность и коварство

Когда на следующее утро, где-то около половины седьмого, Александр подвёз Жаклин к больнице Черчиля, у обоих было странное настроение и даже какое-то чувство неловкости. Они являлись друг для друга уже больше чем любовниками, но ещё меньше, чем семьёй. Скрываться им как бы уже и без надобности, но и заявлять о себе в открытую, тоже преждевременно.

Мужчина взял ситуацию в свои руки и на прощание поцеловал Жаклин сильно и взасос, заряжаясь от неё уверенностью и делясь с ней своею. После чего, пообещав сегодня позвонить, уехал.

А доктор Рочестер отправилась работать. Пациенты в этот день сжалились над ней, и дежурство прошло довольно спокойно, если не сказать, монотонно. Где-то часа в три после полудня позвонил Александр и рассказал, что он только что от Скаут. Сегодня они съездили только по одному адресу. Второй – завтра. Но зато он побывал в своей квартире и ему понравился тот порядок, который в ней поддерживается. Так что никакой дополнительной уборки, или уж тем более ремонта, не требуется.

После его звонка Жаклин отключила телефон. Вот-вот должен был вернуться домой Чарльз, а вспомнив как-то так вскользь о муже после этих двух выходных с Александр, она поняла, что больше не сможет обменяться с супругом и словом. Не хочет и не будет. Конечно же, ей было интересно, сколько Чарльз ещё сможет упорно делать вид, что ничего не происходит и всё как всегда, и что ещё она должна сделать, чтобы он наконец не выдержал и предпринял уже хоть что-нибудь. Без разницы, что. Пусть хоть наорал бы на неё, допустим, или побил посуду.

Но её надежды на развитие ситуации, и уж тем более, на её разрешение не оправдались. Придя утром домой, Жаклин к сожалению или к счастью, супруга не застала, хоть и следы его возвращения из поездки заметила. Но ей было сейчас не до этого – девушка выгуливала свою хулиганку уже практически с закрытыми глазами, поэтому ничего удивительного, что даже не стала застилать постель, а упала на диван в спортивном костюме, укрылась пледом и провалилась в сон моментально.

Её разбудил Чарльз, придя домой в четвёртом часу. Проснувшись, Жак поздоровалась с ним, но как только он начал рассказывать о своих статьях, не выдержала и, не дослушав, молча вышла из комнаты. Придя на кухню, она набрала номер Сесилии и, разговаривая с подругой, всё ждала, что муж придёт за ней выяснять, почему она не хочет с ним общаться, но этого не произошло. И даже когда она, договорившись о совместной прогулке с собаками, одевалась в прихожей и пристёгивала Сулу, Чарльз прошёл мимо на кухню, даже не взглянув на обеих. Девушка вдруг поймала себя на мысли, что Кирк уже не кажется ей таким уродливым, отвратительным монстром.

Зато сейчас, идя на встречу с Сесилией, Жаклин наконец-то ощутила, как изменилась её хулиганка. На занятиях Сула всё ещё казалась ей такой же своенравной любительницей прикидываться, что не понимает, чего от неё хотят. А здесь, в центре города, она вела себя уже почти как взрослая, бывалая собака. Девушка с радостью почувствовала отдачу от часов упорного труда на Портовом лугу.

Сесилия же, как и всегда, полностью уверенная в своих воспитанниках – только они зашли за кустарниковое ограждение Водяного луга, тут же отпустила их с поводка. Эти трое в начале пытались поддеть Сулу и немного проверить её на предмет борьбы на траве или хватания за холки, но женщина тут же прикрикнула на них, и все моментом успокоились. Жаклин только покачала головой – ей до такого было ещё ой как далеко, поэтому она спустила Сулу с поводка, только когда собаки подруги отвлеклись и заигрались между собой.

Женщины после каникул виделись только на работе, поэтому сейчас принялись рассказывать друг другу о том, как прошли праздники, делиться впечатлениями, и, конечно же, по традиции, перемывать косточки начальству, а так же своему семейству.

– Ты знаешь, – заулыбалась Сесилия после того, как они обсудили все новости больницы, какие вспомнили, – у моего сына с этой испанской девочкой оказывается всё серьёзно.

– Вот как? – загорелись глаза у Жак. – У Кевина? С Паломой?

– Да. Вот так, – скептически улыбнулась женщина. – Правда, на Новый год они расстались: она летала к маме в Штаты.

– В Штаты?

– Да. Её мама живёт в Америке, а отец – в Испании, так мой оболтус места себе не находил, хоть и пытался делать вид, что в норме. Но там до нормы… – Сесилия отмахнулась рукой.

– Ребёнок ещё, – сказала девушка на манер «что с них взять». – А что Палома?

Подруга вздёрнула брови.

– Точно сказать не могу, но, кажется, она очень хорошо к нему относится. Да я, признаться, очень мало их видела вместе. Она постоянно занята на учёбе.

– Да-да, – тут же согласилась Жаклин, – Палома очень хорошо учится.

– Поначалу я была удивлена, когда увидела такую девочку как Палома с этим красавцем у тебя на вечеринке, но потом убедилась, что они просто на одном курсе – и всё.

– Ты считаешь, что такие красавцы как Александр не пара Паломе?

– Сейчас – нет.

– А когда?

– Лет через десять, может быть.

– Почему так нескоро?

– Потому что, возможно, к тому времени его гормоны немного успокоятся, а её – немного разыграются. Но сейчас – нет. Сейчас ей лучше с такими мальчиками как Кевин, а красавцу лучше с такими взрослыми девушками как ты, Жаклин, – и Сесилия уставилась в глаза подруге боксёрским непробиваемым взглядом.

Жаклин задохнулась от неожиданности, но взгляд выдержала. После чего сглотнула.

– Я? – пискнула она.

– Да. Ты, Жаклин, ты. Ведь именно это тебе хочется от меня услышать в конечном итоге, раз уж ты выспрашиваешь так подробно, не так ли?

Жаклин сделалось стыдно. Она закусила нижнюю губу и опустила глаза. Её щёки загорелись как по щелчку включателя.

– Не смущайся. Могу побиться об заклад, ты ничего плохого не сделала. Ты на это просто не способна, – великодушно попыталась успокоить подругу Сесилия.

Та долго не могла говорить.

– Когда ты догадалась? – наконец выдавила она из себя.

– Господи, Жаклин, любовь скрыть невозможно! Запиши это в своём паспорте! Даже если и возможно, то только от такого слепца, как твой Чарльз. Хотя, я думаю, рано или поздно, он тоже начнёт что-то подозревать. Так, Баззи, я всё вижу! – громко крикнула женщина и погрозила пальцем всем своим трём обернувшимся собакам. – Ты сейчас же пойдёшь сидеть в машину, и в следующий раз мы тебя с собой не возьмём! – грозно сдвинула она брови к переносице.

– Кажется, уже начал. Но всё это поздно. Мы с Алексом скоро будем жить вместе, – подождав пока курцхаар Баззи успокоится, девушка продолжила разговор и с вызовом вздёрнула подбородок.

Сесилия утвердительно покачала головой, но молчала. – Что скажешь? – не выдержала Жаклин.

– А что я могу сказать, подруга, – задумчиво-спокойно ответила та. – Жизнь очень непростая штука – одни сплошные приоритеты и неоднозначности. В союзе с таким как Чарльз есть свои плюсы, но и у Алексом есть свои минусы. Любить красавцев, конечно же, очень приятно, – Сесилия с лёгкой иронией во взгляде шутливо посмотрела на подругу и улыбнулась. – Тем более, насколько я знаю, он уже неплохо устроен. Кевин видел, на какой машине ездит этот Александр.

– Я влюбилась в него с первого взгляда, – тут же затараторила Жаклин в ответ. – И его-то рассмотреть толком не успела, не говоря уже о его обеспеченности.

– Мой Бог, Жаклин, я тебя не обвиняю и не упрекаю! Ты достаточно хлебнула в своей жизни. Побольше многих из нас. Ты достойна того, чтобы быть счастливой, но только, – запнулась женщина и взялась рукой за подбородок, – не верю я, что такие как он способны приносить счастье. Извини, подруга. – Сесилия с сожалением сжала губы.

– Я уже с ним счастлива, – всё-таки немножко обиделась Жаклин. – Он умеет делать меня счастливой.

– Ни секунды не сомневаюсь. Тайра! – крикнула женщина. На неё опять оглянулись сразу все три её собаки. На этот раз хозяйка подняла высоко вверх руку с поводками и потрясла ими в воздухе. В ответ на это её питомцы чуть ли не выстроились в ряд, но через секунду уже забыли об угрозе и принялись скакать друг вокруг друга дальше. Сула, видя, что в этой стае она лишняя, держалась противоположного края дорожки и привычно нарезала витиеватые круги вокруг кустов и деревьев и собирала запахи. – Ты, пожалуйста, не подумай, что я тебя отговариваю или хочу накаркать, – продолжала меж тем женщина. – Но этот мальчик, он, понимаешь, он дерзок, он смел, он умён, он способен на поступок, он уже горит весь внутри. Он как бомба с часовым механизмом «тикает» внутри. Его в любой момент может «рвануть». И не однажды.

– Я знаю. Я тоже это чувствую.

– Конечно, чувствуешь. Я только хочу, чтобы ты знала, что бы с тобой не случилось, ты всегда можешь прийти ко мне, и я всегда тебе помогу. Я всегда сделаю для тебя всё, что смогу, Жаклин. Ты мне очень дорога.

– Спасибо. Я тоже не хочу тебя терять, – девушка нервно улыбнулась.

Когда они медленным шагом обошли почти половину периметра луга, и успокоилась уже даже Сула, у Жаклин зазвонил телефон. Услышав рингтон Алекса, девушка извинилась перед подругой и отошла в сторону. К ней тут же подбежала Сула, к немалой радости своей хозяйки.

– Да, – приняла вызов Жак.

– Привет. Как твои дела? – парень был сама вежливость.

– Спасибо, нормально. Я сейчас гуляю в парке с Сесилией и собаками.

– Молодец. У меня хорошие новости: Скаут понравилась вторая квартира. Я внёс за неё залог, потом скажу Кирку, чтобы он сам с этим дальше разбирался. У неё вещей немного, так что она обещала через день-два переехать.

– Вау! Круто! – Жаклин тут же забыла весь их разговор с Сесилией и подпрыгнула на месте. – Два дня? У меня нет слов.

– И не надо. Как только она съедет, в квартиру перееду я и в первый же твой выходной перевезу тебя.

Доктор Рочестер сразу же принялась вспоминать, когда у неё ближайший выходной.

«Вообще-то завтра и в четверг. Но четверг нужно перенести на пятницу, потому что вечеринку с Кирком пропустить нельзя. Что-то опять долго получается».

– Хорошо. Я буду ждать, – пообещала она.

– Но тут есть ещё кое-что.

– Да. Говори.

– К тебе просится Палома.

– М-м-м, – девушка глянула, как Сесилия общается в этот момент со своими питомцами. – Да, конечно, пожалуйста, привози Палому.

– У тебя завтра выходной, так? Мы можем приехать после колледжа?

– Да. Но только к пяти я ухожу на занятия с Сулой.

– Договорились. Мы ненадолго.

– Я поняла. Что тебе приготовить?

– Мне?

– Ну-у-у, д-д-а-а, – заволновалась девушка, что сказала что-то не так. – Пока мы с Паломой будем заниматься, ты мог бы пообедать.

– Джеки, ты доиграешься. Я начну возить к тебе Палому каждый день, – засмеялся юноша.

– Хорошо, я придумаю что-нибудь из мяса. – В телефоне повисла пауза. Видимо, у парня не нашлось слов. – До завтра? – с улыбкой прервала паузу Жаклин.

– До завтра.

– Александр готовит для нас квартиру, – сказала она, вернувшись к Сесилии.

– Мужчина! – улыбнулась та.

*

На следующий день Жаклин, только лишь дождавшись пока уйдёт Чарльз, вскочила, выгуляла Сулу и побежала на рынок. Купив два довольно внушительных куска телячьей вырезки, дома она нашпиговала её чесноком и замариновала в соусе из соли, перца и выжатого лукового сока.

Оба эти красавца ещё поджаривались на второй стороне, когда в дверь позвонили. Жаклин с Сулой кинулись к двери. На всякий случай, схватив свою хулиганку за ошейник, хозяйка одной рукой справилась с замком. Когда он поддался, дверь открылась, на пороге стояли Палома с каким-то пакетом из кондитерской и Александр – с мороженным.

– Здравствуй, Жаклин, – очень вежливо, и со своим традиционным выражением лица паиньки и отличницы, поприветствовала Палома.

– Привет, – поддержал её Александр.

– Здравствуйте. Входите, – отступила с дороги Жак и за ошейник оттащила свою хулиганку.

Когда Александр, вошедший последним, захлопнул дверь, Жаклин отпустила ошейник, Сула тут же подскочила к… Александр и попыталась облизать ему руки – всё-таки, кусочки подкопчённого окорока, которые скормил ей парень, оставили «мощную» отметину в психике фараоновой собаки.

«И эта туда же», – скептически и недовольно сжала губы хозяйка.

– Боже, какой я слышу запах! – кажется, Александр сначала выпалил, а потом понял, что он сделал. – Оу, не волнуйся, Жаклин, я ни на что не намекаю.

– Конечно. Проходите в гостиную, я сейчас, – и она ринулась на кухню. Когда приподнимала стейки, на холодильнике завопил её телефон. Поскольку звучал его ходовой рингтон, то звонить мог кто угодно. Жаклин взяла аппарат, посмотрела на экран и похолодела от ужаса. В дверях в этот самый момент показался Александр.

– Мой Бог, Жаклин, что случилось? На тебе лица нет.

– Какое сегодня число?

– Двадцать первое. А что?

– Как я могла забыть? Сегодня же Мэри приезжает! Да, алло, – поднесла она телефон к уху. – Привет, Мэри. Ты уже здесь? Ах, ты уже в нашем магазине? – Жаклин подняла глаза на Алекса, чтобы видеть, что он понимает, чем всё это грозит. – Да, конечно. Ну-у-у, купи там лепёшек для пудинга и-и-и… – девушка лихорадочно взлохматила себе волосы, – и йогурт для Чарльза! Да-да. Жду. Мэри через пять минут будет здесь, – прошипела она, заканчивая вызов.

– Ну и что? – спокойно сказал парень.

– Д-д-да… ничего. Но я надеялась, что ты сможешь спокойно поесть.

Александр самодовольно улыбнулся.

– Не беспокойся. Я думаю, Мэри я могу взять на себя. Сула, – опустил он голову на собаку, которая крутилась тут же, – идём, погуляем.

– Александр, что ты задумал? – заволновалась девушка.

– Ничего. Скажу, что я у тебя работаю – выгуливаю Сулу, а ты за это кормишь меня бедного голодного студента бесплатными обедами. Всё просто.

– Не шути так. Мэри может наделать много дурного.

Парень застыл. В его глазах буквально отобразилась бурная мозговая деятельность внутри его черепной коробки. Потом он отмер.

– Жаклин, я тебя умоляю, – юноша улыбнулся той самой улыбкой, которой когда-то хотел добиться от самой Жаклин, чтобы она согласилась за ним приглядывать в Оксфорде. – Такие как Мери – моё давно забытое хобби. Пойдём, Сула, – и он направился в прихожую.

Пристегнув собаку на поводок под неусыпным, но неуверенным взглядом хозяйки, парень вышел из квартиры и, спустившись, из подъезда направился не на задний двор, а на улицу. Отпустив Сулу с поводка, он вынул из внутреннего кармана куртки свой айфон и принялся посматривать на угол дома, откуда должна была появиться Мэри.