Текст книги "Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)"
Автор книги: Кристина Мизухара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 74 страниц)
Но как бы там ни было, он ревнует! Это была победа! Маленькая, но победа. Там, за столом в поезде, девушка так сосредоточилась на общении, на разговоре, что даже не смогла порадоваться результатам как следует, и вот сейчас навёрстывала упущенное. За этим милым занятием и застал её сам «побеждённый».
Алекс вошел в кафе, держа свой рюкзак в руках, нашел Жак глазами в зале и, подойдя, бросил свою поклажу на свободное сидение рядом с ней. Заказал себе чай и еще сок для неё, а независимую женщину, заявившую о том, что ей пора бы начинать платить самой за себя, окинул таким взглядом, что той захотелось залезть под стол, за которым они сидели.
Студент пришел раздраженный и злой. Он рассказывал об издательстве – какой там у них бардак, и не понятно, как они там, в таком бардаке, вообще работают и не сходят с ума. Пока они нашли списки, пока нашли его в списках, пока пропустили через ресэпшен, пока он дождался того, кого ему сказали подождать, пока они вместе дождались того, кого ждут все и всегда, пока он выслушал лекцию-жалобу о нелёгких буднях газетчиков и их достижениях назло и вопреки всем проискам врагов, короче, отметку ему в личном табеле всё-таки поставили, брошюрок всяких надавали. Отпустили. Ноги его больше не будет в этом аду.
Слушательница смотрела на своего студента во все глаза и ловила каждое слово. Она не могла не думать о том, что вот так же вот, наверное, когда-нибудь в будущем, когда её любимому мужчине стукнет уже где-то под тридцать или даже за тридцать, ну или в любом другом возрасте, он придёт злой и недовольный с работы домой, и его жена, а зная его, можно предположить, что это будет очень хорошая, умная женщина, станет его успокаивать и отвлекать от всех этих проблем, которые, понятное дело, никогда не кончатся, и чем раньше научиться относиться к ним философски, тем полезней для здоровья. Как бы Жаклин хотела быть на её месте.
Девушка как могла попыталась прямо на ходу «слепить» ситуацию. Она представила, что они с Алексом муж и жена и сидят не в кафе Лондона, а в их квартире в Нью-Йорке, и старалась вести себя так же, как вела бы себя эта предполагаемая супруга её любимого человека. Она искренне и в деталях интересовалась тем, что же там, собственно, происходило в этом «рассаднике хаоса и пристанище бездельников», так умело маскирующегося под офис вполне себе уважаемой газеты, внимательно выслушивала ответы и в конце просила своего «мужа» не обращать внимания на всё это и забыть поскорее, поскольку всегда знала, что в журналисты и издатели идут одни тупицы и болваны. А еще ей очень хотелось взъерошить парню волосы и просто обнять, забрав через ласковое прикосновение часть его негатива, но, увы, сейчас это невозможно.
Но что-то у неё всё-таки получилось – этот чей-то будущий муж явно расслабился и успокоился. Перемены в его состоянии случились настолько очевидны, что их заметил даже он сам. Почувствовав, как Жак своей энергетикой умной женщины, адекватного человека, выражением глаз, интонациями действовала на него примерно как правильное обращение на тринитротолуол, он понял, что ему полегчало, и в конце разговора показательно выдохнул, как бы закрывая тему.
А сам принялся думать и анализировать.
«Хм, интрижка с ней была бы неплоха. Да. И трахнул бы я её с удовольствием. Угу. – Он в упор рассматривал свою визави. – Ну а вдруг она – то, что надо? А если я всё испорчу? – Он почесал затылок. – Короче, пусть этот её… как его…Чарльз спит себе дальше… угу». – И мысленно потёр руки.
– Хочешь почувствовать себя настоящим лондонцем? – спешила закрепить свой явный успех Жаклин.
Александр, выдернутый из своих размышлений, не успел сориентироваться и послушно заглянул внутрь себя, чтобы прямо ответить на поставленный вопрос.
– Нет, – сказал он, – не хочу. Зачем мне это? Я и ненастоящим лондонцем вполне себя неплохо чувствую. А что?
Жак обожающе улыбнулась – этот дезориентированный, непосредственный, сразу такой юный Алекс был таким же притягательным и желанным, как и тот взрослый Александр МакЛарен, с которым она разговаривала в поезде о его будущем и о её выборе профессии. Он так простодушно сосредоточился на вопросе, на который кто-нибудь другой просто автоматически ответил бы: «Хочу», – из любопытства или из желания пойти навстречу в разговоре.
«Он бесподобен! Люблю его!» – с умилением призналась сама себе влюблённая.
– Тебе еще что-нибудь нужно в Сити? – зашла она с другого боку.
– Нет.
– В Лондоне?
– Нет.
– Я так понимаю, мы – домой?
– Нет, то есть, да.
– Мне хотелось бы прокатить тебя до Паддингтона на велосипеде. – Экзаменующе посмотрела девушка на молодого человека.
Тот не дёрнулся в отрицании в первую же секунду, что уже являлось хорошим знаком, но мгновение спустя всё-таки поморщился.
– Да ну-у-у… – и отвернулся, скривившись.
– Нет, ну понятно, что это не «Ауди» последней модели, но зато и впечатлений больше. – У Жаклин горели глаза, и на губах играла улыбка – парень невольно заулыбался в ответ. Приободренная его реакцией, она протянула к нему руку по поверхности стола.
– Ты говоришь о прокатах? – накрыл он её ладонь своей.
Она низко кивнула.
– И как мы поедем? – недоверчиво прощупывал маршрут Алек, теребя пальчики девушки.
Его спутница тут же подскочила в воодушевлении и даже вынула свою ладошку из-под его руки, чтобы свободно жестикулировать.
– Здесь не очень далеко до собора Святого Павла. – Она показывала себе за спину ладонью. – Там есть стоянка великов. Мы возьмём их там – первый час, кстати, бесплатно – проедем по Холборн и Нью-Оксфорд прямо до Гайд-парка, вернём велосипеды в ячейки на углу у входа в парк – я знаю, где это – и пешком дойдём до вокзала – там уже совсем близко. Как тебе?
«Я уже говорил себе, что с ней не соскучишься?» – «властелину колец» всё-таки было лениво – он предпочёл бы Audi. Любой модели.
– Насколько я помню, и Холборн, и Нью-Оксфорд – очень большие улицы, на них транспорта до шиша – что-то мне неохота там между ним щемиться.
– Это заблуждение, что на велосипедах легче ездить по маленьким улицам и переулкам, – назидательно, со знанием дела, начала уроженка Лондона. – Во-первых, можно легко наткнуться на тупики, поверь, мы пробовали с девчонками в Университете. Во-вторых, не исключено, что попадёшь на многолюдную пешеходную зону, в-третьих, на центральных улицах больше специальных велополос, да и водители там привычные. Так что… – она задрала подбородок на манер всезнайки.
– Ладно. Поехали.
«Я ей навязал эту поездку, а она меня еще и уговаривает. И довольно толково, надо признать». – Юноша поискал глазами официантку, чтобы попросить счет.
Они пешком шли к собору Святого Павла. И вот тут представитель сильного пола, к неописуемой радости своей спутницы, взял ее за руку. Впервые! Он шел и перебирал тонкие женские пальчики, периодически собирая их вместе и легонько сжимая в своей ладони. Эйфория наполняла Жаклин по кончики ушек. Счастливая бедняга истратила кучу сил и нервов, чтобы идти сейчас с ним и разговаривать о Лондоне, Оксфорде и Глазго, спокойно, как ни в чем не бывало, примерно как делал это он сам, тогда как ей хотелось… да просто обнять весь белый свет во главе с самым лучшим для неё на Земле человеком.
Наверное, вот так – за руку с Александр по Лондону, она могла бы гулять неделю или даже две, но до собора Святого Павла они дошли за десять минут, увы. Позади этого известного на весь мир сооружения есть небольшой скверик в английским стиле, на углу которого, по пути на мост Millenium, стройным рядком стояли в своих ячейках голубенькие велосипеды с логотипом банка Barclays.
Но Жаклин всё-таки для начала нужно было позаботиться о Чарльзе – он должен уже вот-вот проснуться, поэтому девушка направилась внутрь парка, планируя оставить здесь своего спутника, а самой обойти вокруг собора, где с другой стороны уже заприметила вывеску «Телеграф» над первым этажом какого-то здания.
– Подождёшь меня здесь, пока я сбегаю позвонить, хорошо? – начала она дипломатичным тоном, кивнув на скверик.
– Хорошо, – скрипучим голосом согласился ее спутник, окидывая недовольным взглядом территорию вокруг собора.
Ему всё это очень не нравилось. Собор Святого Павла входит почти во все туристические маршруты Лондона, поэтому на прилегающей к нему территории всегда очень много туристов и их неизменных спутников – туристических автобусов, которые как огромные контейнеры с пассажирами доставляют своих клиентов во все точки их наибольшего скопления – от гостиниц до Виндзорского замка.
Еще даже не войдя в скверик, сквозь его неплотное кустарниковое ограждение Жаклин насчитала внутри, по меньшей, мере четыре или пять экскурсионных групп, роившихся вокруг своих экскурсоводов, которые держали в руках в качестве опознавательных маяков или нераскрытые зонтики, или указки с цветными лоскутками на концах.
Между этими сгустками толпы бродило еще и предостаточное количество самостоятельных, одиночных туристов. Одна из групп расположилась совсем рядом со входом, через который вошли Александр с Жак, и состояла из мальчиков и девочек, на вид которым исполнилось примерно столько же, сколько и студенту – лет семнадцать – восемнадцать.
Но всё-таки это были еще школьники – у мальчиков из-под верхней одежды виднелись одинаковые брюки сине-серого костюмного материала, на девочках красовались такие же юбки в складку. Между входом и школьниками осталась одна свободная лавочка, к которой и направилась пара из Оксфорда.
Сделав пару шагов, они оба заметили двух девочек, несколько отделившихся от своих одноклассников и стоявших чуть ближе ко входу. В этот же момент экскурсантки повернули головы в сторону Алекса с Жак.
Кажется, Жаклин за секунду предугадала выражение их лиц после того, как те увидели МакЛарена – глазки школьниц синхронно округлились и в следующую секунду заискрились как бенгальские огоньки.
«Святой Павел был бы очень недоволен», – только и успела подумать девушка, как её спутник остановился, не дойдя до лавочки примерно шагов пять.
– Я пойду с тобой, – сказал он безапелляционным тоном, всё еще держа девушку за руку и оглядывая территорию.
Жаклин тут же поняла, что он сделает именно так, как сказал, и по-другому быть уже не может, потому что не может быть никогда, но всё равно попыталась выправить ситуацию.
– Зачем? Алекс, я никуда не убегу, обещаю. И скоро вернусь. – Она разыгрывала удивление, хотя ей хотелось расхохотаться.
А вот молодому человеку было не до смеха.
– Я один тут не останусь. – Красавец высокомерно скривил свои кукольные губы и отрицательно покачал головой, сощурившись и буквально сканируя взглядом многолюдье небольшой территории сквера, включая двух девочек с горящими глазками. Потом, развернувшись ко всему этому спиной и став ровно напротив Жаклин, отпустил её руку и засунул свои ладони в задние карманы джинсов. – Я боюсь. Меня здесь изнасилуют. – В его «тюльпанах» плясали бесенята.
Глава 18 Это только игра
Глава 18 Это только игра
Тут Жак уже не выдержала и затряслась в немом смехе, чуть сгибаясь в талии. Потом, просмеявшись и шмыгнув носом, вздохнула.
– Ладно уж… пойдём. – Она взяла его чуть пониже локтя, разворачиваясь в сторону центрального входа в собор, за которым находился телеграф. – Не дадим совершиться греху в святом месте, хоть я и уверена, что твоему целомудрию здесь ничего не угрожало.
Покидая скверик, она боролась с желанием обернуться к двум девочкам, оставшимся за спиной.
Алекс опять взял её за руку.
Вообще-то, до последних событий, Жаклин никогда не лгала Чарльзу. Да и вообще, врала очень редко, а мужу – тем более. И сейчас начинала с ужасом осознавать, что не опускалась до лжи не потому что такая вот честная и правдивая, а просто потому что не имелось поводов. Не было поводов, не было и лжи. Её жизнь и поведение в быту сложились настолько простыми и прозрачными, практически для всех окружающих, что самое ужасное, на что она могла сподобиться – это недомолвки и молчание.
И вот сейчас появился этот повод, и вот сейчас она будет врать. Врать по-крупному. Это уже не то, что там «не знать» что подарить Алексу на день рождения или кто там и кого подвёз, и сколько их было в машине. Тут всё по-взрослому.
«Ладно, Жаклин, не дрейфь, может, тебе еще и понравится», – зло пошутила над собой лгунья.
Но ей не понравилось. Тем более, что когда начинаешь врать в двадцать шесть, получается из рук вон плохо. Просто отвратительно.
Чарльз ответил после второго гудка.
Жена начала рассказывать мужу, что ей давно уже звонили из риэлторской конторы, которая занимается квартирой её родителей в Лондоне, и просили приехать, и она, замотавшись с работой, совершенно забыла, что договорилась с ними именно на этот свой выходной и вспомнила об этом только сегодня утром, перелистывая ежедневник. Будить его не стала, помня, как поздно он вчера лёг, но постарается побыстрее и, как только освободится, тут же возвращается домой. Чарльз просил жену не волноваться, но всё-таки научиться всегда брать с собой свой мобильный. Жаклин пообещала. Потом он еще поинтересовался, не знает ли она, что это за синие лоскутки валяются у них по всему дому? Понятное дело, что это Сула, скорее всего, в очередной раз что-то растерзала, но вот что именно и как она до этого добралась, он теряется в догадках. Хозяйка заверила, что как только вернётся, сразу же до отказа разберётся с этой пронырливой хулиганкой, а пока передала ей привет и отключилась.
Чувствовала она себя при этом обыкновенной рядовой преступницей. И теперь ей, как обыкновенной рядовой преступнице только и оставалось уповать на то, чтобы не попасться на месте преступления, то есть не столкнуться, допустим, на вокзале в компании Алекса с кем-нибудь из знакомых, а особенно из знакомых Чарльза, дабы не почувствовать себя ещё кем-нибудь похуже.
Пока Жаклин звонила, МакЛарен, расположившись на подоконнике телеграфа, что-то читал в своём айфоне и жевал купленный в поезде сэндвич – когда твоя честь вне опасности, можно и подкрепиться. Увидев освободившуюся девушку, когда она присоединилась к нему после звонка, убрал телефон, засунул остатки еды себе в рот и, ничего не спросив о разговоре, повёл за руку назад, в скверик.
Ни один из них на этот раз не стал присматриваться к людям, находящимся возле собора, – обоим это сделалось безразлично. Оформляя прокат велосипедов в автомате, Жаклин хотела было опять воспользоваться своей кредиткой, но оказалось, что у Алекса тоже кредитка с собой.
Они поехали по Holborn Street до самого конца, и по ней выехали на New Oxford Street. Инициатор сего предприятия рулила первая и поначалу постоянно оглядывалась на шотландца в Лондоне, следя за тем, как он справляется с ездой бок о бок с двухэтажными автобусами и не отстаёт ли. Сама она отлично себя здесь чувствовала, и прекрасно ориентировалась в потоке транспорта, и даже успевала посматривать на различного рода дорожные знаки.
Александр ехал сзади и наблюдал за своей проводницей.
«Это мой родной город», – постоянно звучало у него в ушах. Фраза была очень даже созвучна тому, что он сейчас видел перед собой.
«Ей действительно идёт Лондон. Она здесь совсем уже другая – не такая как в Глазго, и даже не такая как в Оксфорде. Какая-то «третья» Жаклин. И что, мать его, интересно… судя по всему… эта – тоже моя». – Он любовался уверенностью, с какой девушка маневрировала в сложном потоке транспорта и управлялась со всеми теми нюансами и требованиями, которые предъявляет людям и требует от них такой мегаполис как Лондон. Парень наслаждался спокойствием, которым веяло от взаимопонимания этой милой англичанки с её родным городом.
«Что-то мне подсказывает, что я счастливчик», – осенила его догадка. Сам он не горел большой любовью к столице, но, тем не менее, всегда признавал, что Лондон – красавец-город. А особенно ему импонировало, что в этом мегаполисе многое было задумано, и предпринято, и сделано весьма и весьма толково, что и позволяло ему неплохо справляться с тысячекратным количеством жителей и гостей, чем то, на которое он был рассчитан изначально.
Они ехали не очень быстро и даже пару раз останавливались на светофоре недалеко от Oxford Circus. Стоя на ногах по обе стороны от велосипеда, Жаклин всё время улыбалась и посматривала на своего спутника – на его самочувствие. Тот выглядел слегка неуверенным, но, в общем и целом, был вполне себе заинтригован и доволен.
– Ну и как? Страшно было? – не выдержала девушка, когда они вставляли своих железных коней в ячейки автоматов на окраине Hyde park в районе Marble Arch.
Юноша закатил глаза.
– Я даже отвечать на это ничего не буду. Извини, у меня пару раз играл рингтон, я отойду перезвонить, – оборвал он тему.
«Анна?» – сразу загрустила его спутница и принялась как ястреб следить за выражением лица молодого человека, когда он слегка поворачивался в её сторону, разговаривая по телефону и вышагивая в отдалении у зарослей кустарника возле ограждения парка. Но юноша умел быть «нечитаемым», когда хотел, поэтому старалась она напрасно.
– Я хочу есть, – сказал он, возвращаясь и разглядывая что-то в своём мобильнике. – Уже обед. Что это за район? Здесь можно где-нибудь хорошенько подкрепиться? Если, конечно, ты не очень спешишь.
Вообще-то, Жаклин спешила. Она по опыту знала, что если они даже и не будут сильно разгуливать здесь, в Лондоне, то всё равно домой попадут только лишь под вечер. В таких поездках всегда время уходит непонятно на что и куда. Но она уже привыкла, что одна сторона её жизни постоянно входит в противоречие с другой, что ей постоянно приходится выбирать – если она сейчас скажет, что спешит, то потом будет жалеть, что не позволила себе лишний час в компании любимого человека, а если позволит, то урвёт какойто кусок времени и сил у Сулы, Чарльза, работы и сна. Она саму себе теперь чем-то напоминала телефон с двумя сим-картами.
– Думаю, перекусить мы можем, но только если на этот раз я буду платить сама за себя.
Александр даже дёрнулся, потом запрокинул голову и развернулся на каблуках.
– Ну, начина-а-а-ается…
После такого его спутница, не мешкая ни секунды, сжала губки в крошечный «бантик» и, поправив волосы, начала застёгивать молнию пуховика.
– Ну что же, пожалуй, мне пора, – возилась она с замком, стараясь, чтобы туда не попала ткань свитера. – Спасибо тебе за компанию, Алекс. Будешь звонить в Глазго, передавай там всем от меня привет. – Застегнувшись и не глядя на молодого человека, девушка развернулась по направлению к вокзалу.
Она успела только занести ногу к первому шагу.
– Стоп! Стоять, – схватил её за капюшон смеющийся юноша. Повернув девушку обратно, он поднял руки в жесте «сдаюсь». – Ладно, я согласен.
Она смотрела молча настороженно.
– Да заплатишь ты за себя, заплатишь, – смеялся он, – … шантажистка.
Оставаться в долгу в планы Жаклин не входило.
– Киднеппер.
Александр сначала было захохотал, запрокинув голову, а потом, видимо, забыв про всё на свете, захватил шантажистку левой рукой за шею и, легко прогнув в спине назад, практически положил её голову себе на согнутый локоть.
Девичье личико, с прищуренными от небесного света глазами сейчас лежало перед ним «на блюде». Он автоматически, под воздействием мышечной памяти, приблизил к её лицу своё, заглянул в карие глаза и застыл. Застыла и Жаклин. Ответить на взгляд «захватчику» она стеснялась, поэтому «железно» уставилась на пепельную прядь волос, свесившуюся со лба МакЛарена.
К сожалению, у Жаклин мышечная память хоть сколько-нибудь применимая к данной ситуации отсутствовала напрочь. На предмет того, чтобы крепко обхватить его руками за шею, после чего, согласно сценарию, должен был последовать поцелуй – девушка никогда такого не делала, и даже подобного, поэтому «помнить» её мышцам было практически нечего.
Поэтому девушка умело и уверенно завела сюжетную линию в тупик, и последовала неловкость. С Александра моментально спало всё веселье, он перестал смеяться и, выпрямив, отпустил девушку, после чего пятернёй зачесал себе волосы назад.
Она тоже слегка потопталась на месте в неловкости, поправляя пуховик.
Но вокруг был Лондон, а тут ритм жизни всегда услужливо быстро перелистывает «странички с сюжетами», подкидывая новые идеи.
– Тогда давай еще раз возьмём велосипеды и проедем через весь Гайд-парк и Кэнсигтон, – уже нашлась Жаклин – Там, с другой стороны, на Кэнсигтон роуд есть много всяких кафе, они не очень дешевые, но очень вкусные.
– Годится, – кивнул голодный студент. Кроме Лондона, его «сюжеты» перелистывал еще и пустой желудок.
Они опять взяли велосипеды и поехали по озвученному маршруту. После шумного, тесного города, в безлюдности и тишине парковых просторов ехать оказалось столь легко и просто, что даже скучно. Парень обгонял девушку и наматывал круги вокруг её транспорта, мешая двигаться. Она грозила ему нешуточными штрафами, через каждые десять метров увеличивая сумму вдвое, а также тем, что если он её всё-таки собьёт, то пойдёт на корм рыбам в королевском Круглом озере.
В западном крыле Kensington Park есть только одна стоянка велосипедов – при выходе на Bayswater Road, там велосипедисты и оставили своих двухколёсных коней. Пройдя мимо Kensington Palace, где живёт принц Уильям со своей Кейт, они сначала вышли на улицу посольств, с которой уже попали на Kensington Road. Свернув в почти первое же попавшееся кафе, которое называлось «Bella Italia», парочка заказала одну на двоих пиццу с цветками тыквы и анчоусами, к которой Жаклин прибавила себе еще полбокала белого вина и чашку чая, а голодный студент – бокал красного, бифштекс с кровью и пасту.
Они почти не разговаривали – как и предрекала уроженка Лондона, всё оказалось очень вкусным, что и подвигло молодых людей сосредоточиться на шедеврах итальянской кухни в ущерб общению, да и к тому же время поджимало.
Но как бы там ни было, взглянув раз-другой на своего спутника, поглощающего со здоровым аппетитом итальянские блюда, Жак не смогла не залюбоваться этим зрелищем. Женщины вообще любят смотреть, как едят мужчины, а как ест твой любимый мужчина, да еще и с таким неподдельным желанием и хорошей скоростью – это уже совершенно конкретный и предостаточный повод для умиления и обожания.
«Для такого готовить – одно удовольствие, – будучи под впечатлением, помечтала она. – Кстати…»
– Александр, а что ты вообще любишь кушать, кроме чая с хамоном и сыром?
Ответ её ни удивил, ни разочаровал.
– Мясо. – Говоривший даже не оторвался от тарелки.
«Ну, оно и понятно», – подумала девушка.
– Угу. Мясо. Какое мясо? – ей нужны были подробности.
– Любое.
– Как, совсем любое?
– Совсем. – Тарелка с пастой всё еще лидировала в борьбе за внимание голодного студента.
– Ну, хорошо – любое мясо. Что еще?
– А что еще можно любить, кроме мяса? – И вот тут фортуна улыбнулась и Жак – Александр поднял и распахнул на неё свои «тюльпаны». И сделал это, судя по всему, совершенно искренне.
«Никогда мне не привыкнуть к его глазам». – Еще и эта мысль была виновна в том, что миссис Рочестер слегка оторопела и сразу не нашлась что ответить. И даже почесав себе согнутым указательным пальцем чуть повыше лба, всё равно ничего не придумала.
– Я прав? – мясоед отправил очередной намотанный на вилке пучок спагетти в рот. – Я прав.
Девушка отпила глоток белого и продолжила.
– А что ты любишь больше всего из мяса? Есть какое-нибудь блюдо, которое тебе нравится больше всего?
Алекс ни секунды не задумывался над ответом.
– Нет, блюда нет, – отпиливал он от бифштекса добротный кусок сочной говядины, – но я люблю мясо попроще и попримитивней. Соль, перец, и на огонь. Желательно открытый. На вертел или решетку над костром, ну или на худой конец, под грилем. Мы с братьями и дядьями, много раз так делали в гостях у дяди Рона в хайлендсе – вкуснятина-а-а-а-а – ешь и есть хочется. – В глазах у него при таких щемящих душу воспоминаниях засветилась любовь в чистом виде. – Люблю мясо по-арабски на сковороде на сильном огне. Они его быстро «запечатывают» с обеих сторон, – парень на весу повернул ладонь обеими сторонами, что должно было, по-видимому, символизировать манеру «запечатывания» мяса арабами, – а внутри остаётся тако-о-о-ой со-о-о-ок. – От полноты чувств гурман не выдержал и, закрыв глаза, покачал головой – судя по всему, мясо по-арабски было по-настоящему убойной вещью и оставляло неизгладимый след в душе любого, кому посчастливилось его «пережить». – У нас в Глазго есть неплохой ресторанчик ливийской кухни, там готовят такое мясо. Будь моя воля, я бы там обедал каждый день.
Жаклин заслушалась. Она уже давно заметила, что юноша очень даже интересный рассказчик, и это уже не имело никакого отношения к её чувствам к нему.
Увидев, что собеседница притихла, оживился собеседник.
– А что любишь кушать ты? Если ты вообще кушаешь. Я пару раз тебя поднял, и, признаться, начал очень сильно в этом сомневаться. – Александр опустил руки запястьями на кромку стола, держа в них вилку и ложку для наматывания спагетти.
– Ну и напрасно. Я очень даже хорошо кушаю, – отчеканила девушка, и как бы подтверждая теорию практикой, отправила кусок пиццы в рот.
«Я для него худая?»
– И что же ты… хорошо кушаешь? – не унимался мужчина.
Она забегала глазами по пространству зала.
Юноша насторожился и, отложив вилку, потянулся левой рукой к своему бокалу с вином.
– Что… только не говори, что «пену для бритья». – Он неумело показал знак кавычек правой рукой с ложкой.
Отрицательно покачав головой, Жак прожевала, после чего проговорила сказала тихо так, скромно:
– Мороженое.
Её визави, чуть не поперхнувшись вином, пару раз моргнул и посмотрел на неё как на блаженную.
– Мороженое? – переспросил он так, как будто, если это прозвучит в его устах, то обретёт хоть какойто смысл.
– Да. Мороженое. А что?
– Мороженое, это, по-твоему, еда?
– Мороженое, по-моему, это очень даже вкусно, и мне этого достаточно.
– Угу. Ясно, – ответил он в той манере, в какой отвечает взрослый – ребёнку, который только что ему доказал, что Зубная фея всё-таки существует, мать её. Но потом сразу же широко и по-доброму улыбнулся: – Сладкоежка.
В долгу оставаться Жаклин всё так же не планировала.
– Хищник.
«Хищник» самодовольно засмеялся.
– Ну хорошо, мороженое, а какое ты любишь мороженое?
– Вообще-то любое. С Бейлизом люблю. Но самое вкусное, какое я ела, это трюфельное с мёдом.
Александр даже перестал жевать. Потом склонил голову набок, на манер всё той же Сулы, когда она чем-то заинтригована.
– Я такое впервые слышу, потому что не ем мороженого, или оно действительно редкое?
– Оно редкое. Но, кстати, я его ела именно в Италии, в Неаполе. – Показала она вилкой на пространство зала кафе. – Оно бесподобно. Это итальянский рецепт.
Юноша прищурился и посмотрел на неё как кот на мышь в мышеловке. Затем выпрямился и поискал глазами официанта.
До сладкоежки дошло моментально.
– Алекс, не надо. Сегодня я обойдусь и без мороженого, – прошептала она, зачем-то чуть пригнувшись к поверхности стола.
– Я не обойдусь.
– Ты будешь мороженое?
– Нет, я не обойдусь без тебя, когда ты ешь своё любимое блюдо. Я же ем в твоём присутствии своё любимое мясо, почему бы тебе не съесть при мне мороженое. Я думаю, это будет справедливо.
– Но заплачу я за него сама.
– Нет. Ты будешь платить за то, что заказывала – полпиццы и вино с чаем. Мороженое я закажу сам и платить буду тоже сам.
– Тогда и есть его ты будешь сам.
– Посмотрим.
В этом кафе трюфельного мороженого не оказалось, но имелся очень хороший пломбир, а к нему трюфельная посыпка и мёд.
Когда им принесли на плоской тарелке большую «шайбу» пломбира, обильно сдобренную оговоренными ингредиентами, в центр которой сверху была воткнута тоненькая палочка с блестящей кисточкой на конце, Алекс сразу же поставил её перед Жаклин. Но после того, как сладкоежка отрицательно мотнула головой и отвернулась в сторону, придвинул тарелку себе.
Держась сверху за палочку, он отщипнул прилагающейся ложечкой с краю кусочек лакомства и медленным движением отправил себе в рот.
– М-м-м-м-м… – почти пропел он, – божественн-н-но.
– Приятного аппетита, – отчеканила девушка с интонацией «Чтоб ты подавился».
– Спасибо, – поблагодарил юноша, ничуть не смутившись.
Её хватило только на четыре ложечки. Когда Александр пятый раз попытался приложиться к «шайбе», девушка не выдержала:
– Дай сюда, – дотянулась она до тарелки, и когда молодой человек отнял руку от палочки, переставила её перед собой и молча протянула к нему руку еще и за ложечкой.
Александр смотрел на неё с умилением – ему стал приятен один момент – Жаклин ест его ложкой. Она не взяла свою из чая, а потребовала его и продолжила начатое им дело.
Но всё еще посматривала на него как на врага.
злится, она еще лучше!» – разгорался уже несколько другой аппетит у восемнадцатилетнего.
Чуть только вкусив своего любимого лакомства, Жаклин мгновенно подобрела. Она посмотрела на своего визави и смущенно хихикнула.
Тот победоносно улыбнулся.
И Жаклин не выдержала.
– Понимаешь, в тех местах, где я жила с дядюшкой, где он работал помногу месяцев кряду, мороженое не продавалось. Там было много чего, иногда блюда готовились действительно очень вкусные, из варили нам местные рабочие, но вот мороженого… Оно бывало, конечно, но о-о-очень редко. – Она чуть причмокнула и облизнула губы. – Мне всегда его хотелось. Особенно в Африке и Китае – там такая жара! – девушка схватилась левой рукой за лицо. – Потом я приезжала, допустим, в Париж или Неаполь, или Рим и ка-а-а-ак накидывалась на эту вкуснятину. – Она губами сняла с ложечки очередную порцию пломбира. – Питалась только им по нескольку дней, пока горло не заболевало, и мне уже нельзя было холодного. Вот после этого я его очень люблю.
Александр уже давно уловил себя на том, что, когда она рассказывает о своей жизни, о своём детстве, он почти перестаёт дышать – описываемые ею сюжеты и нюансы её кочевой жизни юношу убаюкивали, завораживали. Для него это происходило примерно как Шахерезада и её «Тысяча и одна ночь». Поэтому, как только Жак замолчала, он стряхнул с себя наваждение и улыбнулся.
– Очень хорошо, что ты мне это рассказала. Спасибо, – сказал он с добротой и благодарностью в голосе.
– Угу, – кивнула путешественница.
Глава 19 Грех
Глава 19 Грех
Они вышли из кафе, заплатив каждый сам за себя, за исключением мороженого, к немалой радости сладкоежки, которой наконец-то удалось настоять на своём. По её же предложению спустились в метро – совсем рядом располагалась станция кольцевой High Street Kensington, сев на которой, можно выйти через остановку на Paddington, прямо у входа в вокзал.
